Текст книги "Любовница Каменных Драконов (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 14
Мэл тоже было неспокойно. Что это за опасность такая, с которой Алан не может справиться один?! Дракон?! Тот, кто справился с огромным драконом-отцом?!
«Что с ним случилось? – думала Мэл, прижимая руки к замирающему от страха сердцу. – И Рэй откликнулся тоже… прыгнул вниз, раскрывая крылья, даже рискуя разбиться насмерть…значит, нешуточная беда!»
– Да что же там произошло! – выкрикнула Мэл, чуя недоброе. Но ответить ей никто не мог.
Беспокойство все нарастало. Мэл оделась, накинула на плечи покрывало, но ее то знобило, то бросало в жар, словно она склонялась над костром или над раскаленной плитой.
– Госпожа, – заботливо произнесла прислужница. – Может, вам все еще нездоровится? Говорят, хрустальные личинки – ядовитые существа. Может, вам еще попить воды с Водяного кресла? Она исцеляет любые напасти. Идемте, я провожу вас.
– Да, наверное, ты права! – оживилась Мэлани. – Наверное, мне все кажется… зря я беспокоюсь, верно? Они же, наверное, постоянно во что-то влипают? Драконы; кровь горячая…
Прислужница неодобрительно глянула на Мэл, и та затихла, как девочка под взглядом строгой учительницы.
– Господин Алан, – назидательно, с большим уважением, произнесла прислужница, – очень разумный правитель. Он предпочтет напугать, но не вступать в настоящий бой. Господин Рэй – хитер и осторожен. Он предпочтет обмануть. Они не нуждаются в том, чтобы доказывать свою силу кому-то. Если вышло так, что им пришлось подраться, значит, противник силен и опасен.
– Как их отец? – почему-то спросила Мэлани. Прислужница, неспешно идущая впереди Мэл, кивнула головой:
– Это очень печальная история… было настоящее бедствие, – ответила она. – Башен было много. Раньше каждая из них была цветущим садом, домом, полным детского смеха. Он выжег все. Превратил сады в головешки. Потушил все искры, которые до того сам зажег, – в голосе прислужницы послышалась горечь. – Он словно жалел… ту силу, что раздарил своим детям – пожалел. Забирал обратно. Он становился сильнее, а они…
Прислужница смолкла, а Мэл зябко передернула плечами.
– Как братья узнали… об этом?
– Беженцы; он сразу не управился, а Башен было много… очень много. Бежали прислужники, бежали наложницы молодых принцев, няньки малышей… ах, жаль, у людей такие слабые и короткие ноги! То расстояние, что дракон проделывал до полудня, они проходили за неделю. Слишком поздно братья узнали… Самые последние. Безумный дракон все равно понимал, что они вдвоем самые сильные. Он набирался силы; отнимал ее у других своих детей, готовился сразиться с самыми сильными, с самыми старшими. Но господин Рэй сказал – нет. Не победит. Не справится. Пока они вдвоем – не справится. Так и вышло. Они его… остановили. Не подпустили даже к нашей башне, не позволили наш дом разорить. Защитили всех; свою мать, своих слуг, своих подданных. И его силу поделили пополам. Думаю, в какую б драку они не ввязались, – прислужница оглянулась на Мэл, – они выйдут победителями. Они очень сильны, госпожа. Идемте; умоетесь, и все ваши тревоги как рукой снимет.
***
Наги были искусными, храбрыми и сильными воинами.
Алан, прикрывая камень крыльями, не позволяя змеям приблизиться к девочке, поливал наступающих пламенем. Но Наги прикрывались огромными щитами, обтянутыми шкурами окаменевших хрустальных личинок, и пламя разбивалось о них, не причиняя особенного вреда наступающим. Скоро ли иссякнет пламень у дракона? Долго ли выдержат жар и тяжесть своей защиты Наги?
Королева-Нагиня отступила далеко за спины своих воинов; она была настолько уверена в своей победе, что даже сейчас, под рев пламени, она продолжала читать свое странное тягучее заклинание, взывая к высшим силам. И Алан видел ее воздетые к темному небу руки за спинами наступающих.
– Ты не спасешь ее, дракон, – звучно выкрикнула она, торжествуя. – Нас много, а ты один!
И это было верно.
Наги со щитами подобрались слишком близко; Алан, испустив еще одну струю пламени, расплавившую песок на тропинке, отступил, накрывая крыльями валун, потому что жар, отразившись от щитов, вернулся обратно, и от него заплясал, поплавился обжигающий воздух.
Еще один огненный вздох – и пламя сожжет девчонку, прилипшую к этому чертовому камню… а ядовитые пары одурманят разум Алана.
«Придется драться», – подумал Алан, и, словно подтверждая его мысли, один из Нагов, поотчаянней и посмелее, сообразив, что Алан не отважится больше дохнуть пламенем, откинул свой щит и напрыгнул на Алана, перевив ему шею своим хвостом, вцепившись в острые гребни на голове.
Дракон взревел, яростно мотая головой, стараясь стряхнуть с себя насевшего противника. Наги, ободренные поступком храбреца, побросали свои щиты и набросились на Алана со всех сторон, стягивая его крылья хвостами.
Но дракона так просто было не усмирить. Он хватал наседающих Нагов зубами, рвал их тела, разбрасывая ошметки, яростно мотал головой, сбросив храбреца и размозжив его голову о каменистую почву. Однако, им удалось главное – оттащить Алана от камня. Эти храбрецы гибли действительно затем, чтобы выгадать время для Королевы.
– Глупцы, – рычал Алан яростно, – я убью вас всех, как только девчонка умрет!
– Когда она умрет, – выкрикнула Королева Нагов, ликуя, поднимая сверкающий нож к темному небу, – ты будешь нас не страшен! Сестры! Возьмитесь за руки! Сейчас мы изопьем такой силы, какая и не снилась этим каменным истуканам! Наши воины погибли не зря! Их дети, что родятся у вас, будут сильнее этого дракона во много раз!
Но тут черное небо над медовым камнем внезапно ожило. Звездный кусок его закружился по широкому кругу над горой, и слепящее пламя, извергнутое им, хлестнуло задние ряды Нагов, не защищенные ничем.
– Рэй! – проревел Алан, выдираясь из цепких рук гибнущих Нагов, раздирая их тела когтями. – Нельзя пламени! Нельзя огня! Нельзя!
Огненный слепящий клубок докатился почти до камня, выжигая широкую дорогу среди Нагов, разбивая живую цепь из их тел, отрезав Королеву Нагов от остальных, и черное небо сделалось снова неподвижным. Нагини, обожженные дыханием подоспевшего Рэя, кричали и плакали. Ярко горела сухая трава, кустарники, тела мертвых. Королева Нагов, обезумевшая от жара, вглядывалась в небо, стараясь рассмотреть там невидимого врага.
– Вам все равно не остановить меня! – яростно выкрикнула она, адресуя свои гневные слова непонятно кому. – На мне доспехи из кожи хрустальных личинок! Ваше пламя не страшно мне! Эти доспехи не пробьют ни твои когти, ни твои зубы! Я смогу возродить свой народ, и он будет великим!
За ее спиной, из пламени, сверкнув раскаленными плечами, неслышный в этом огненном аду, вышел Рэй. Он сделал всего несколько шагов, вынимая свое оружие из ножен, и одним точным движением, коварно и подло, пронзил Королеву Нагов, вонзив меч ей в спину.
Нагиня вскрикнула и обмякла в руках Рэя, рухнула на него всей тушей, огромная, как старая анаконда. Дракон безжалостно вырвал из ее тела свой меч и вонзил снова, пронзая неуязвимые доспехи Королевы, словно отыскивая лезвием колотящееся, ускользающее змеиное сердце.
– Что же ты наделала, – шепнул он, сзади обхватив агонизирующую Королеву за шею, душа ее, справляясь с ее сопротивлением, наступив на ее извивающийся, бьющийся хвост. – Ты же весь свой народ погубила в огне.
– Пощады, – прохрипела Нагиня, тараща налитые кровью глаза на бледное ночное светило. Но ответом ей был безжалостный третий удар, который Рэй нанес ей, заглядывая в ее умирающее лицо почти нежно, осторожно опускаясь на колени и увлекая за собой, на землю, Королеву Нагов.
– Нет, – ответил Рэй, вонзая меч во вздрагивающее тело в четвертый раз. Кожа его была красна от крови и жара. – Ты заслужила наказания как никто.
Безумные глаза Королевы Нагов гасли, она хрипела, пуская ртом кровавые пузыри. Рассеивалось ее колдовство, и пришедшие в себя Наги уползали, унося на телах ожоги и раны. Алан, наконец, справился с удерживающими его воинами, потому что и они пришли в себя, стряхнули дурман, и предпочли уйти.
– Рэй, камень. Это он отравил нашего отца. Ты чувствуешь его запах?
Рэй чувствовал. Голова начинала кружиться от приторного густого аромата меда, заглушающего даже запах гари, Алан помотал головой, прогоняя дурноту, навеянную этим запахом.
– Надо уходить, – проговорил Рэй, поднимаясь, возвращая свое оружие в ножны.
– Я не могу уйти без нее, – Алан убрал крыло, и Рэй увидел на камне девочку, похожую на беспомощную бабочку, влипшую в густую прозрачную смолу. Она словно впала в оцепенение и спала, и Рэй, задерживая дыхание, склонившись над ней, заглянув в ее побледневшее личико горящими золотыми драконьими глазами, усмехнулся, показывая острые драконьи клыки.
– Маленькая Великая Ведьма, – пробормотал он. – Где ты раздобыл ее?
– Это дочь Мелани, – прохрипел Алан, отворачивая голову от удушливого сладкого запаха.
– Ах, вот оно что… вот зачем ты с ними связался…
– Как снять ее с камня? Ты что-нибудь знаешь об этом?
Рэй снова склонился над ребенком, изучая, рассматривая ее спящее личико.
– Знаю, конечно, – процедил он, касаясь ее щеки рукой, будто проверяя, жив ли ребенок. – Нужна вода.
Он поднял голову к небу, отыскивая на черном бархате хоть крохотное облако.
– Мэл, – позвал с улыбкой он, прислушиваясь к гудению пламени, к треску горящих веток. – Мэлани, ты же Великая Ведьма… Помоги нам. Помоги своей дочери. Ну? Слышишь меня? Ты же чувствуешь все, Мэл. Иначе и быть не может. Ей жарко, Мэл. Разве ты не чувствуешь? Умой ее.
***
Вода в источнике все так же пахла морем и цветами, и Мэл, набрав ее в ладони, с наслаждением плеснула себе в горящее лицо, стирая со щек и со лба жар.
***
Безоблачное небо вдруг нахмурилось, ветер принес влажный, пахнущий морем воздух. Темные рваные тучи налетели на луну, брызнул дождь.
– Так, хорошо, – шептал Рэй, поднимая лицо к небу, прикрывая глаза. – Еще!
***
Мэл казалось, что она вся полыхает, словно обгорела на солнце. Она погружала ладони в теплую воду, черпала пригоршнями, лила на плечи, на горячую шею, обтирала грудь. Платье ее, намокнув, прилипало к коже, но жар не унимался. Мэл плескалась, как птица у ручья, освежала свое лицо еще и еще, и ей казалось, что тревоги и заботы на самом деле отступали, туша пожар в ее крови.
***
В небе громыхнуло, ливень обрушился на пылающую землю стеной, туша пожарище, испаряясь на горячем камне и смывая медовый ядовитый запах. У самого камня зашевелился, заворочался со стоном Хью, то ли пытаясь разбудить жалость в сердцах своих нечаянных спасителей, то ли действительно страдая, отравившись запахом гари. Тонкая медово-янтарная пленка на ребенке начала таять, сходить, как смывающаяся краска, и девочка захныкала, потирая кулачками глаза.
– Еще, еще, – бормотал Рэй, подставляя ладони под хлещущий ливень и осторожно умывая мордашку девочки. – Вот так…
Девочка дула губы и смотрела на незнакомого человека недоверчиво и капризно. Она устала и была напугана, но для Рэя это была всего лишь маленькая женщина, которую нужно было обаять и договориться.
– А сейчас, – вкрадчиво произнес он, – мы пойдем отсюда. Здесь плохо пахнет и мокро. Да? Заберем ее с собой.
– Каким образом мы ее понесем? – грубовато поинтересовался Алан, выступая из-за камня в человеческом виде. – В когтях? Живой до Мэлани мы ее не донесем. Она помрет с перепуга.
– Оставьте мою дочь мне… – простонал Хью, цепляясь за ноги Алана. – Это моя дочь! Ты не смеешь…
Но Рэй брезгливо отпихнул его от брата ногой в высоком узком сапоге, и Хью, хныча, шлепнулся на зад на обгоревшую землю.
– Тебе? Да ты себя не в состоянии защитить! – рыкнул Алан. – Трус! Поднимайся и убирайся отсюда! Иди туда, откуда пришел. Да не трясись ты так! Я убил Хранителя. Никто тебя не тронет. Девчонку мы заберем с собой.
– Завернем ее в кожаные доспехи Нагини, – ответил Рэй. – Они прочные. Они не разорвутся. Понесем как в гамаке.
Глава 15
Мэл казалось, что время остановилось, и силы отчего-то покинули ее. Сколько времени она сидела на каменном бортике бассейна, в котором бил источник волшебной воды – она не знала. Ей показалось, что она задремала, уняв жар и уронив руки на колени. Да только когда она открыла глаза, выходя из странного оцепенения, перед нею возникли оба брата, Алан и Рэй. Поспешно они шли прямо к ней, обнаженные по пояс, пропахшие гарью и чужой кровью, и несли нечто, похожее на гамак из плотной, похожей на змеиную, кожи.
А в этом гамаке покачивалось что-то маленькое. Кто-то маленький – Мэл физически ощутила биение маленького сердечка, и закричала, заплакала, бросившись вперед и трясущимися руками разворачивая складки тяжелого иссеченного одеяния, опущенного братьями перед ней на пол.
Сладко посапывая, в коконе из кожистой толстой накидки спала ее дочка, маленькая Алисия, тоже пропахшая гарью.
– Девочка моя, – шептала Мэл, запуская руки в теплый кокон и вынимая ребенка осторожно, чтобы не разбудить. – Алисия… маленькая моя…
Рэй шагнул к источнику и, зачерпнув пригоршней воды, плеснул ее в разгоряченное лицо, смывая гарь и пот. Укачивая Алисию, сдавленно рыдая, Мэл отчего-то с ужасом проследила именно за ним, за Рэем. Может, оттого, что с каждым его шагом ножны его необычного оружия бились о его сапог, а светлый эфес был выпачкан в потемневшей запекшейся крови. Дракон, ничуть не смущаясь ее присутствия, слишком поспешно избавлялся от одежды – от черных сапог и узких брюк, – и Мэл уловила запах мертвой крови, исходящий от его одежды. Оставшись обнаженным, Рэй шагнул в каменный бассейн с теплой водой, и вокруг него расползлось грязное розоватое пятно. Свой меч он тоже вынул из ножен и опустил его в воду, словно тот был живым существом и мог страдать от жгущей его запекшейся крови.
Привлеченные запахом, к Рэю подплыли золотые рыбы, толстые карпы. Их жабры возбужденно двигались, рыбы жадно пробовали на вкус кровь, хватая губами пальцы Рэя в прозрачной воде, обирая с них частички запекшейся крови, и Мэл стало до головокружения дурно. Она осела на пол, почти потеряв сознание, и заботливые руки прислужницы едва успели подхватить ребенка, не то Мэлани уронила бы девочку.
– Отнесите ее в спальню Великой Ведьмы и выставьте охрану, – небрежно велел Рэй, раскинувшись в теплой воде, плеща на усталое лицо, отмывая окровавленные пальцы. – И выйдете все! Нам нужно многое обсудить. А эти разговоры не для чужих ушей.
Мэл с трудом приходила в себя; перед глазами ее все еще стояла эта странная картина – ее маленькая дочка здесь, в этом мире, завернутая в обагренные кровью тряпки, добытая драконами в драке, словно трофей.
Рэй деликатно молчал, предоставив Алану возможность самому объясниться с Мэлани.
– С ней все хорошо, – хрипло произнес Алан, обнимая плечи Мэл и стараясь приподнять ее пола. – Она просто спит. Я же обещал, что с ней ничего не случится? Она цела и невредима.
– Ничего?! – воскликнула Мэлани, взвившись. – Ничего не случилось?! Она видела?! Видела вас?! Она видела, как убивают драконы?! Как… зачем вообще она здесь?! Ты подверг ее опасности, допустив, чтобы она здесь оказалась!
Она налетела на него, барабаня кулаками по его обнаженной груди, и Алан перехватил ее руки, до боли сжал запястья.
– Нет, – рыкнул он. – Не видела! Но не потому, что мы не убивали. Она была зачарована. Твой муж, Мэл… он оказался никудышным защитником. Это он позволил ее притащить сюда. Не хочешь ли ему задать вопрос, как это произошло?
– Если бы не ты, – вскричала Мэл, бьющаяся в его руках старающаяся вырваться, высвободиться, – то ничего этого не было бы! Отпусти меня, подлец! Негодяй!
Алан не ответил; грубо встряхнув бьющуюся в истерике женщину, он притянул ее к себе, обнял крепко, до боли, заглянул золотыми драконьими газами в ее глаза, в самую душу, притаившуюся под страхом за дочь.
– Это верно, – произнес Алан шипящим, змеиным голосом, – не было бы ничего. И ты дальше жила бы с этим ничтожеством, до первого удобного случая…
– Какого?!
– До того момента, как нашелся бы кто-то другой, кто заплатил бы за тебя так же дорого, – жестко напомнил Алан. – Или не так… чуть меньше… Нравится быть разменной монетой у этого ничтожества? Нравится?! Нравится платить собой по его счетам?!
Его голос гневно загрохотал, и Мэл замахнулась, чтобы влепить ему пощечину. Но Алан не позволил сделать этого; перехватив ее руку, он крепко стиснул ее запястье, легко справляясь с сопротивлением женщины.
– Нравится! – прорычала Мэл яростно, кусая губы от бессильной ярости. – Под вами двоими – очень нравится! Столько удовольствия… еще и денег приплатят! Кто может похвалиться тем, что она такая чертовски дорогая шлюха?!
В ее голосе зазвучали пошлые, похабные нотки, Мэл коротко и зло рассмеялась, глядя, как в чертах Алана отражается ярость, такая же разрушительная, как его пламя, как он свирепеет и насилу сдерживает себя, чтобы не выплеснуть эту ярость на паясничающую, кривляющуюся женщину.
– Прекрати, – выдохнул он злобно. – Ты же знаешь, что мы относимся к тебе более чем уважительно! Если я просто хочу взять женщину, я не спрашиваю ее, хочет она этого или нет! Я просто приказываю, и она отдается мне! А с тобой, кажется, у нас бы уговор?
– И я выполнила свою часть этого договора! – выкрикнула Мэл, с остервенением пытаясь высвободиться из сильных рук Алана. – Все! Достаточно! Рэй здоров; насколько я могу судить, он здоров абсолютно, на нем нет ни единого каменного местечка. Ты обещал, что отпустишь меня! Я хочу уйти наверх, в Верхний мир!
– Куда?! – взревел Алан исступленно, встряхнув ее так, что Мэл сжалась, как маленькая птичка, в его руках. – Куда – наверх?! К кому?! И зачем? Что у тебя есть там такого, чего не могу дать тебе я?!
– Безопасность! – выдохнула Мэл. – В моем мире все просто. Люди, и никаких драконов! Никаких убийств и магии! Нам с Алисией тут не место! Если бы не я, Алисия не подверглась бы опасности! И не видела бы ужасов этого мира!
– Не думаю так, – заметил Алан, прижимая Мэлани к себе. Его слова были размеренны и спокойны, но голос и жадные руки выдавали его. Он стискивал Мэл, прижимая ее к себе, и Мэл ощутила его неприкрытое желание. В лицо ей словно дохнуло нестерпимым жаром, от которого кровь быстрее побежала по венам. – Нравится тебе или нет, а вы обе принадлежите этому миру. Обе. Ты – Великая Ведьма, Мэл. В тебе сокрыта огромная сила, ее надо только пробудить. Тогда ты станешь очень, очень сильна, и многие будут опасаться причинить тебе вред, да даже косо глянуть в твою сторону! Я предлагаю тебе сейчас больше, чем ты можешь себе вообразить! Сила в нашем мире – это власть! Это золото! Ты можешь оказаться на вершине мира! И дитя твое, кровь от крови, плоть от плоти… она здесь потому же, почему и ты.
– Я не хочу власти, не хочу золота! – выкрикнула Мэл. – Я ничего этого не хочу!
– И любви тоже? – коварно шепнул Алан. Его узкие зрачки на золотой радужке дрогнули, обращаясь в черный круг. Его быстрый шепот подействовал на Мэл, как ледяная вода. Она захлебнулась им, нервный спазм сжал ее горло, и женщина затихла в руках Алана, изумленно глядя в его лицо. – Скажи мне… только скажи правду: твой муж может тебе подарить то же чувство, что и я?..
– Ты лжешь, – выдохнула Мэл, наконец. – Я не верю тебе. Ты – дракон; ты сам только что говорил о власти и деньгах, это для тебя важнее и желаннее всего. Но не я. Не любовь. Это твоя очередная уловка, чтобы заставить меня здесь остаться. Но я перестала верить мужчинам; когда мой собственный муж, которому я доверяла безгранично, продал меня, я разучилась верить. Так что твоя любовь, о которой ты сейчас говоришь – это всего лишь хорошо замаскированное насилие.
– Ты назвала меня лжецом?! – в ярости выкрикнул Алан, и его золотые глаза налились багровой пеленой. – Насилие?! Сейчас я покажу тебе, что такое насилие!
В один миг он подхватил Мэл, словно она не весила совершенно ничего, и опустил ее на каменное сидение, о которое разбивалась струя целебной воды.
От этого рывка Мэл едва не потеряла сознание. Вода мгновенно промочила ее одежды, которые Алан, добираясь о тела женщины, со злобной яростью разодрал, превратив в ленты. Одна из этих лент перехватила запястья Мэл, связывая ее руки у нее за спиной. Мэл и опомниться не успела, как Алан грубо перехватил ее под бедра, рывком придвигая к себе ближе. Он насильно развел ей ноги, до боли стиснул нежную кожу, удерживая женщину за разведенные колени так, чтобы упругая струя била точно между ног женщины, и трепещущая от страха Мэл ощутила, как биение воды отдается пульсирующей тяжестью в ее животе.
– Что ты делаешь, – пискнула она стыдливо, извиваясь, стараясь сомкнуть ноги. Но Алан не отпускал ее, продолжая удерживать, глядя, как дрожит ее напряженный живот, как трясутся мягкие бедра перед наступающим острейшим удовольствием. – Отпусти меня, что ты делаешь!
Вода тревожила, теребила чувствительное тело Мэл, ее горячее дыхание, прерываемое вскриками и стонами, взлетело к куполу над купальней. Ее бедра под ладонями Алана дрожали, жадно двигались, но Мэл не могла освободиться, отодвинуться, как бы не извивалась, и ей показалось, что наслаждение вспороло ее тело острым ножом. Она закричала, невероятно широко раскрыв глаза, чувствуя, как ее лоно пульсирует, как спазмы выламывают ее всю, овладевают ею от кончиков пальцев до самого затылка, и как язык Алана жадно проводит по ее промежности, вылизывая пролившуюся влагу ее желания.
– Что ты делаешь…
Мэл все еще содрогалась в последних вспышках удовольствия, когда Алан снова отстранился от нее, резко, внезапно, стиснув жесткими пальцами самые мягкие места на ее бедрах и снова подставив ее под упругую струю воды, отчего все ее тело свело судорогой. Жгучее, невыносимое наслаждение, жестокая мука снова овладели ею, и Мэл снова кричала и билась, извиваясь, совершенно беспомощно, хрипло, жалко и беспомощно.
– Отпусти! Не надо! Не надо!
Горячий язык Алана снова лизнул ее снизу, раскрытую, горячую, и Мэл почти с ужасом наблюдала, подняв голову, как он ласкает ее, как касается языком ее тела, ставшего таким чувствительным.
Наслаждение накрывало ее с головой, невыносимое, горячее, всепожирающее. Ему невозможно было противостоять – только подчиниться, как боли. И Мэл закрывала глаза, утопая в нем, как в безумии. Из груди ее рвались хриплые жалкие стоны, рваное дыхание и рычание, бедра ее дрожали в руках Алана, и его поцелуи, перемежающиеся с жадными укусами, расцветали красными пятнами на ее раскрытых бедрах.
От этого можно было сойти с ума; от осознания бесконечности прекрасного страдания, взрывающего мозг, от понимания, что она не властна над своим телом, беззащитна и покорена. Отчаяние, беспомощность и возбужденное предвкушение перемешались так причудливо, что Мэл почувствовала, как ей начинает нравиться эта безжалостная сексуальная игра.
После острой пытки, от которой все ее тело тряслось как в лихорадке, она, поскуливая, до головокружения жаждала, чтобы язык Алана мягко коснулся ее, проводя теплые полосы удовольствия на коже, на алеющих губах. Одного прикосновения к жаждущей дырочке, к раскрытому расслабленному лону было достаточно, чтоб она кончила. А когда его губы смыкались на ее клиторе, она чувствовала, что умирает, разодранная сладкой пыткой.
Тяжко дыша, почти оттолкнув содрогающееся тело Мэл, Алан, мокрый, распаленный, отпрянул от нее, глядя на женщину враждебно, исподлобья, тяжелым взглядом. Его руки отпустили ее, и Мэл тотчас сомкнула трясущиеся колени, переводя дух. Подняв голову, глядя прямо в глаза дракона, она вдруг ощутила то, о чем говорил Алан – власть.
Почувствовала так же ясно, как камень в руке. Как вкус пищи на языке. Она чувствовала, что владеет сердцем Алана, его мыслями, и что он рвется, пытаясь освободиться, но не может.
И это ей понравилось.
Глубже вдохнув, стараясь запечатлеть в памяти это волнующее ощущение, Мэл неожиданно для себя самой улыбнулась – растерзанная, мокрая, дрожащая. В ее глазах появилось выражение жесткой властности, и она, вдруг разведя колени, произнесла дерзко, с вызовом, хрипло произнесла, приказывая:
– Еще.
Алан вздрогнул, словно его ожег удар хлыста; одним коротеньким словом Мэл покорила его, подманила на приманку, от которой он не мог отказаться. Она, связанная, его добыча, его пленница, всецело находясь в его власти, повелевала им. Именно она решала, сколько продлится ее удовольствие, и требовала его. И устоять Алан не мог.
Вода лилась меж ног женщины, Мэл откинулась назад, шумно задышав, прикрыв глаза, изгибаясь в предвкушении удовольствия, и Алан снова шагнул к ней, жадно обнял ее трепещущие бедра и со страстью прижался губами к ее лону, чтобы почувствовать на своем языки мягкие спазмы ее оргазма.
– Сделаем игру более сложной.
Это произнес Рэй, подкравшись сзади.
Его ладони легли на виски стонущей Мэл, губы накрыли ее задыхающийся ее рот, заглушая ее стоны и крики. Его язык ласкал горящие, возбужденные губы женщины, стирал ее крики, проникал в ее рот и ласкал ее дрожащий расслабленный язык.
В его поцелуях, в проникновении языка в ее рот было власти и секса не меньше, чем в поцелуях Алана, покрывающих ее живот, бедра, мокрое лоно. Ей казалось, что она кончает от того, как язык Рэя ласкает ее губы; от того, как его губы прихватывают ее язык, посасывая, от мой мягкости, что он дарит ей, и от почти извращенного желания проникнуть поглубже в ее рот.
Мэл, извиваясь в крепко удерживающих ее руках, сходила с ума, чувствуя, как удовольствие накатывает на нее все новыми и новыми волнами. Она была не в силах остановить сладкие спазмы, жаркую возню, свою изгибающуюся поясницу. Один из братьев ласкал ее между ног, второй целовал, долго, бесконечно, сладко, и она не знала, кому из них она дарит страсти больше…
Немного позже Рэй освободил ее связанные запястья, а Алан взял на руки и снял с Водяного кресла. Втроем, уставшие, они устроились в теплой воде, обнявшись, переплетя руки и ноги, обмениваясь нежным поцелуями. Мэл чувствовала себя растерзанной и опустошенной, но это опустошение было приятной легкостью. Словно все ненужное из нее было вымыто потоками магической воды. Руки братьев ласкали ее тело, двигаясь медленно, и когда Мэл закрывала глаза, ей казалось, что кольца змеиных тел, страстно прижимаясь, скользят по ее коже, обнимая и поглаживая.
