Текст книги "Владимир Павлович Врасский"

Автор книги: Константин Федюкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Аренда озер, правда, в первое время осложнила взаимоотношения Врасского с крестьянами, жившими на берегах этих водоемов. Запрет ловить рыбу вызвал у них серьезное недовольство. А рыбачить они все равно продолжали, хотя бы украдкой, ночью, подальше от заводских надсмотрщиков.

Основатель рыбоводного завода, конечно, хорошо понимал, насколько важно для крестьян пополнять рыбой свои скудные продовольственные запасы. Поэтому он, руководствуясь чисто гуманными соображениями, в ущерб своему делу пошел навстречу нуждающимся. Заводским работникам было дано указание, чтобы они не препятствовали жителям прибрежных сел и деревень ловить рыбу удочками и другими легкими, непромысловыми орудиями лова.

Слов нет, это была всего лишь полумера. Она не могла устранить противоречий между крестьянами и владельцем завода. Мужиков все равно ограничивали в уловах. Более ценные породы рыб добывать запрещалось, а явное браконьерство преследовалось. Но тем не менее упомянутая уступка нового арендатора не могла не смягчить отношения к нему со стороны крестьян. Судя по некоторым литературным источникам, при жизни Врасский пользовался их расположением.

Владение большими и богатыми озерами, пусть на правах временной аренды, открывало перед Владимиром Павловичем новые возможности и перспективы, и он стремился быстрей завершить перестройку системы прудов и всего завода. К сожалению, у него не хватало на это средств.

Ирония судьбы: русский метод искусственного разведения рыбы, открытый Владимиром Врасским, получил мировую известность, его стали применять во всех рыборазводных заведениях земного шара, из него извлекали пользу рыбопромышленники всех стран, наживая на этом огромные капиталы, – но не было денег у самого изобретателя этого метода. Он вложил в дело уже 60 000 рублей – все, что имели его родители и что сам он смог выручить от своего хозяйства. А перестройка завода требовала новых и новых затрат.

Врасский упорно искал выхода из финансового тупика. И тогда пришла мысль об организации Товарищества. Он считал, что доказать и утвердить заветную идею он сможет только на путях частного предпринимательства, не рассчитывая на помощь государства. Но если создать Товарищество, то за счет денежных вкладов пайщиков можно было бы продолжить переоборудование рыбоводного завода. Ему хотелось сейчас же, незамедлительно найти себе компаньонов. С этой целью он срочно выехал в Петербург, где должен был провести несколько дней в переговорах с более или менее состоятельными людьми.

По прибытии в столицу он прежде всего побывал у Ивана Константиновича Решеткина. Это был тоже воспитанник Дерптского университета, – правда, учившийся там несколько позднее Врасского, – тоже большой почитатель науки, кандидат историко-филологического факультета.⁵¹ Результаты их переговоров оказались лучше, чем можно было ожидать. И. К. Решеткин без лишних слов согласился войти в предполагаемое Товарищество*

Кроме того, один из братьев Ивана Решеткина, Павел Константинович, выпускник Петербургского университета,⁵² также изъявил готовность внести свой денежный пай в предприятие Врасского.

Видимо, с помощью братьев Решеткиных удалось привлечь четвертого компаньона – Николая Бенардаки. Это был тоже выпускник Петербургского университета по отделению камеральных наук, грек по происхождению, сын крупнейшего в то время промышленника, купца и домовладельца Дмитрия Бенардаки.⁵³ Так возникло научно-производственное рыбоводное Товарищество, собственностью которого стал Никольский завод. Организация Товарищества дала хорошую разрядку. Взносы компаньонов, составившие 41 000 рублей, помогли Врасскому продвинуть далеко вперед задуманную им коренную перестройку всего завода.

Рыбоводное Товарищество было создано в 1860 г. Но уже через год снова не стало денег, а строительные работы все еще не были доведены до конца. Чтобы их закончить, нужно было еще одно усилие, еще один напряженный рывок.

Тогда Владимир Павлович задумал обратиться к Министерству государственных имуществ, чтобы Товариществу Никольского завода выдали государственную ссуду в 30 000 рублей. С согласия компаньонов он написал прошение о ссуде. И снова, как при выдаче привилегии на речную барку, заработала бюрократическая машина. В министерстве, в департаменте земледелия, разрасталось бумажное дело. С каждым днем пухли две папки с документами о выдаче ссуды на окончание строительства Никольского рыбоводного завода. В конечном итоге это двухтомное дело насчитывало... 1299 листов.

Эти бумаги представили бы большую ценность для изучения истории Никольского завода и биографии его основателя. Они могли бы пролить свет на слишком осторожное отношение правительственных органов к новаторству ученого. Но, к сожалению, эти бумаги, очевидно, не сохранились в архивах. Во всяком случае они до сих пор не разысканы.⁵⁴

Решение вопроса о выдаче ссуды задерживалось из-за длительных инспекторских обследований Никольского завода. Туда посылали нескольких чиновников, которым поручалось тщательно изучить гарантии к возврату ссуды.

С этой целью на завод приезжал, например, Н. Я. Данилевский, служивший в департаменте земледелия в должности младшего инженера, а затем в должности инспектора.⁵⁵ Он известен как неплохой специалист в области рыбоводства, но противник дарвинизма, публицист с консервативными взглядами. Его дилетантские высказывания против эволюционного учения Дарвина позднее сурово критиковал К. А. Тимирязев.

Конечно, Данилевский не мог оценить опыты и всю деятельность новгородского ученого-рыбовода так, как оценили их академик К. М. Бэр, проф. К. Ф. Рулье и другие биологи XIX в. Но и Данилевский не мог не увидеть, сколь замечательно применялась наука к решению задач практического рыболовства. После детального ознакомления с состоянием дел на Никольском заводе инспектор департамента признал, что это – одно из лучших в мире предприятий такого рода.

На основании личных наблюдений Н. Я. Данилевский позднее написал статью «О рыбоводном заведении Врасского», в которой, в частности, говорилось: «Владимиру Павловичу Врасскому суждено было разделить печальную судьбу столь многих русских деятелей, в числе которых он имеет полное право на почетное место по той несокрушимой энергии, с которой преследовал избранную им цель, не жалея ни трудов, ни пожертвований, и достиг наконец таких результатов, каких только можно желать от искусственного оплодотворения рыб и которыми могло бы гордиться любое заведение этого рода в Европе... И хотя сам г. Врасский не успел воспользоваться плодами трудов своих, мы имеем, однако же, полное право надеяться, что труды эти не пропадут, потому что заведение будет продолжать свою деятельность. ..» (Данилевский, 1863).

В конце 1862 г. в Никольское приезжал министр государственных имуществ М. Н. Муравьев. Коротко вникнув в общую суть нового промысла, он также составил

Контора Никольского рыбоводного завода (реставрирована после Великой Отечественной войны). Вид из-за Сигового пруда. Фот. К. Ф. Федюкина.

себе,высокое мнение о рыбоводном заведении Врасского. В той же статье Н. Данилевского об этом сказано так: «Заведение Врасского в новом его виде получило полный ход только в 1862 году. Оно обратило на себя внимание г. министра государственных имуществ, который посетил его в ноябре истекшего года и нашел все устройство его превосходным в полном смысле слова» (там же).

Из столицы в Никольское наведывались официальные лица. А Владимир Павлович, в свою очередь, не раз побывал в Петербурге, хлопоча о ссуде. В этом «хождении по мукам», т. е. по кабинетам Министерства государственных имуществ и других высоких учреждений, ему помогал И. К. Решеткин. Они бывали и у директора департамента земледелия Д. Д. Неелова, и у самого министра, и у чиновников аппарата. Доказывали, что ссуда на достройку рыбоводного завода нужна не только им, т. е. их Товариществу, – она нужна всей России.

Ведь рыбным промыслом в России были заняты не одни купцы и промышленники, но и несметное число крестьян и других представителей бедного люда. А рыбные запасы в стране заметно убывали. Этого можно было избежать только при условии развития рыбоводства и рыболовства на научных основах. Если хорошо оборудовать Никольский завод, то можно будет обильно заселить рыбой все реки и озера Новгородской, Тверской, Псковской губерний. Это пошло бы на пользу всему населению. Врасский сам верил и других убеждал, что по его почину искусственное разведение рыбы распространится по всей русской земле.

Разумеется, многие официальные лица соглашались с его убедительными доводами. Но все-таки каковы были гарантии к возвращению денег казне? Одних заверений, что ссуда будет погашена сполна и с процентами, и платежных обязательств было мало. В министерстве хотели большего.

В конце концов В. П. Врасскому и его компаньонам пришлось принять все условия, которые выставило министерство. Одно из этих условий предусматривало, что в случае неспособности Товарищества погасить ссуду Никольский рыбоводный завод должен перейти в ведение и в собственность Министерства государственных имуществ. Но В. П. Врасского, подписавшего вместе с И. К. Решеткпным бумагу-обязательство, не страшили эти условия, он верил в успех своего дела, в будущее процветание Никольского рыбоводного завода.

В декабре 1862 г. выдача ссуды была разрешена. Но расходовать эти 30 000 рублей Владимиру Павловичу уже не довелось.

В том же декабре ученый-рыбовод и еще несколько человек, работников завода, из-под льда вылавливали рыбу на Пестовском озере. Над озером разбушевалась непогода, и в тот день Врасский сильно простудился. Поднялась температура, началось жестокое воспаление легких. Болезнь Владимира Павловича встревожила всех в Никольском. Сестры ученого, беспокоясь за его жизнь, настояли на том, чтобы отправить его в Петербург. Там ему пытались оказать квалифицированную медицинскую помощь, но безуспешно.

Владимир Павлович Врасский умер 29 декабря 1862 г.,⁵⁶ по новому стилю —10 января 1863 г. Умер в возрасте 33 лет, в полном расцвете сил и таланта. Обряд отпевания состоялся 2 (14) января 1863 г. в Вознесенской церкви, откуда тело покойного на лошадях отправили на родину. Там, в селе Пестово (в двух верстах от Никольского), у стен Пестовской церкви, похоронили Врасского рядом с могилой его матери. Гроб с телом покойного был замурован в каменном склепе. Над могилой друзья соорудили крышу в виде часовенного купола.

Так выглядел скромный памятник на могиле ученого. Но прав был О. А. Гримм, который писал: «В. П. Врасский сам воздвиг себе памятник, нерукотворный и неразрушимый, – его заслуга перед отечеством, которое должно им гордиться, и перед человечеством, пользующимся его трудами, всеми признана, и память о нем будет всегда жива» (Гримм, 1905).

Слишком рано, безвременно оборвалась кипучая жизнь замечательного человека, пытливого ученого-нова-тора. Он не успел сделать многое из того, что мог бы свершить при столь глубоком уме, редком таланте и трудолюбии. Но и то, что он создал и оставил людям, неоценимо и незабываемо.

Перед тем как подвести итог жизни и деятельности В. П. Врасского, быть может, уместно задаться вопросом: а как же все-таки решился тот спор, что состоялся на студенческой пирушке в Дерпте? За кем осталась победа?

Для себя лично Врасский не нажил ста тысяч. Он ничего для себя не нажил, кроме друзей, знаний и авторитета первооткрывателя. А материально... материально он почти разорил семью. Не восстановил своих затрат, не успел воспользоваться результатами своих трудов. Но спор он все-таки выиграл.

Какова судьба того банкира, который выше всех ценностей на свете ставил собственные деньги? В тогдашнюю печать проникали слухи, что его частный банк потерпел банкротство (Гримм, 1889). А если ему и удалось восстановить свои капиталы и стать пайщиком и директором международного коммерческого банка, то что из того? Общество от этого получило немного.

Знания, талант и труд Врасского принесли огромную пользу стране и всему миру. Эту пользу не исчислишь в рублях. Но даже в прямом смысле выигрыш в конце концов был за Врасским: основанный им Никольский рыбоводный завод через десяток лет начал приносить большие доходы, – правда, не ему, но государству. Так было лишний раз доказано торжество разума и труда над корыстолюбием.

Но если отвлечься от этого спора, о котором мы здесь упомянули лишь между прочим, и посмотреть на научную и практическую деятельность В. П. Врасского более широко, то основные итоги этой кипучей деятельности, видимо, можно свести к следующему.

1. Отказавшись от государственной службы, он в числе немногих думающих землевладельцев стал вести сельское хозяйство на научных основах. Это было начато в отсталой аграрной стране, и этот пример имел определенное прогрессивное значение для судеб русской деревни.

2. Как рыбовод, он заслужил уважение уже одним тем, что смело и бескорыстно начал развивать в условиях России новое и очень полезное дело – искусственное раз-ведение рыб в реках, озерах и морях, чем принес большую пользу.

3. На первых порах своей научной деятельности он нашел и разработал простой и эффективный способ кормления мальков и взрослых рыб в искусственных водо-

В. П. Врасский. Портрет, впервые опубликованный в журнале «Вестник рыбопромышленности» в 1889 г.

емах. Для научного рыбоводства это имело немаловажное значение.

4. Врасский разработал наиболее эффективные методы сортировки и инкубации икры. Благодаря его методу инкубации икры стало возможным убыстрять или замедлять выход личинок рыб путем произвольного изменения температуры воды. Это тоже имело большое практическое значение в решении проблемы кормления молоди.

5. Он открыл и разработал способы длительного хранения половых продуктов рыб без воды в различных температурных. условиях. В частности, им найден способ сохранения оплодотворенной рыбьей икры для перевозки на дальние расстояния.

6. Самым главным итогом его научных изысканий явилось открытие и усовершенствование оригинального метода искусственного оплодотворения икры – метода, которым пользовались и пользуются рыбоводы всех стран. Это открытие получило всеобщее признание и всемирное применение. Обычно в литературе называют В. П. Врасского основоположником научно поставленного промышленного рыбоводства в России. По традиции эти слова повторяли и мы. Но не пора ли задуматься: а почему, собственно, он основоположник только для России? Ведь неопровержимо то, что искусственное рыбоводство стало по-настоящему научным и рентабельным только тогда, когда на рыбоводных заводах Европы, Америки и других континентов начали применять метод Врасского. Следовательно, можно с полным правом утверждать, что новгородский ученый-опытник был основоположником научного рыбоводства вообще, а не только в России.

7. Он успешно разрабатывал метод гибридизации рыб. В этом отношении его работа была прологом тех великих успехов, которых в более позднее время достигли биологи – преобразователи природы.

8. В. П. Врасский оставил после себя прекрасно оборудованный рыбоводный завод,, ставший еще при жизни его основателя главным центром научно-исследовательской работы по рыборазведению в нашей стране. Сто с лишним лет тому назад на заводе была создана система прудов, которая и теперь может служить примером умной, талантливой планировки. На наш взгляд, в Никольском было бы полезно побывать и архитекторам, и специалистам по декоративному лесоводству, и строителям рыборазводных и других местных гидротехнических сооружений. Это обогатило бы их опыт и художественный вкус.

9. Основатель Никольского завода изобрел очень своеобразную барку (или садок) для перевозки живой рыбы.

Этот его опыт – опыт технического изобретателя – также не пропал даром. Он оставил свой след в дальнейшем совершенствовании технических средств транспортировки рыбы по рекам и озерам страны.

10. Наконец, он оставил людям моральные ценности – прежде всего пример увлеченности, горения на работе, вдохновения, пример бескорыстного служения науке и родине. Этот пример и в наши дни может и должен увлекать молодых на научные поиски.

Таковы основные итоги научной и производственной деятельности Владимира Павловича Врасского. Они сами по себе говорят о незаурядности этого человека, сошедшего в могилу слишком рано. После его смерти дело, которому он отдал свой талант и свою жизнь, стало успешно развиваться, получило новый размах. У него были достойные последователи. Они чтили его память, развивали его традиции в науке и практике рыбоводства.

Но были в те времена и мелкие завистники, которые пытались замолчать заслуги Врасского и даже приписать себе честь открытия так называемого сухого метода осеменения икры рыб. Такие люди нашлись в ряде стран Европы и в США. Это были, например, Фогт, Шанне, Сэс-Грин. В России попытку плагиата предпринял уже известный нам Юлиус Кнох.

Впервые он заявил о своем мнимом «праве» на открытие сухого способа осеменения икры еще при жизни Врасского, в 1859 г. В одной из своих статей он написал: «Изучив, три года тому назад, весьма удобный способ оплодотворения икры, открытый мною при помощи микроскопических наблюдений, я сообщил его г. Врасскому, который с тех пор постоянно стремится обогатить свои воды по этому способу...» (Кнох, 1859).

В то время никто не обратил особого внимания на это, мягко выражаясь, очень нескромное заявление. Приоритет Врасского в открытии методов искусственного разведения рыб был очевиден и неоспорим. Сам основоположник научного рыбоводства нисколько не опасался за свое право первооткрывателя и поэтому не считал нужным протестовать против необоснованной претензии Кноха. Кроме того, им руководило, как позднее отмечал О. А. Гримм, простое человеческое чувство благодарности к петербургскому врачу и эмбриологу, который в свое время предоставил в распоряжение основателя Никольского завода свой микроскоп и помогал ему в экспериментальных микроскопических наблюдениях.

Но почти через 18 лет после смерти Врасского, когда он, естественно, не мог защитить свое авторство, Кнох начал более настойчиво, более нагло покушаться на чужое изобретение. В 1880 г. на международной выставке рыбоводства, которая проводилась в Берлине, он опубликовал рекламу, содержавшую такие слова: «Вследствие посещения Никольского рыбоводного завода для отыскания более целесообразного метода искусственного оплодотворения икры лососей и форелей, мне удалось с помощью микроскопа открыть весьма хороший метод, введенный в Швеции, Норвегии и Финляндии, – так называемый сухой способ оплодотворения икры лососей и сигов» (Протокол заседания Зоологического отделения, 1881). Тогда же в издании Берлинского общества рыбоводов Кнох опубликовал заметку, в которой не только приписывал себе честь открытия сухого способа осеменения икры рыб, но и начисто отрицал какое-либо участие Врасского в этом открытии.

Этот бесчестный поступок вызвал возмущение в среде ученых-биологов, отлично знавших историю открытия основных методов искусственного рыбоводства. Самым решительным борцом за истину в этом вопросе оказался д-р Гримм, в то время уже заведовавший Никольским рыбоводным заводом. В начале сентября 1880 г. он опубликовал в газете «Голос» корреспонденцию, в которой гневно заклеймил недостойное поведение Ю. X. Кноха. О. А. Гримм писал, что авторство Врасского в открытии сухого (или русского) метода искусственного осеменения икры рыб давно доказано, в том числе печатно, в сочинении самого основоположника научного рыбоводства, а также в произведениях академика Бэра, профессоров Рулье и Кесслера и других видных ученых. «Я считаю своим долгом, – заключал О. А. Гримм, – потребовать от него (Кноха, – К. Ф.) или несомненных доказательств его правоты, или же печатного заявления, что он отказывается от заявленных им претензий на открытие сухого способа оплодотворения рыб» (Гримм, 1880).

Вместо отказа от необоснованной претензии Ю. Кнох прислал в редакцию газеты письмо, в котором продолжал

Пруды Никольского рыбоводного завода летом. Фот. К. Ф. Федюкина.

упорствовать и доказывать недоказуемое. Тогда продолжение спора было перенесено в Петербургское общество естествоиспытателей. Зоологическое отделение этого общества взяло на себя роль третейского суда, на что Кнох дал свое согласие, видимо рассчитывая на поддержку некоторых ученых. Но на первом же заседании отделения – 22 ноября 1880 г. он, как и следовало ожидать, потерпел поражение.

На этом заседании О. А. Гримм сделал доклад под названием: «Кто должен считаться изобретателем сухого способа оплодотворения рыбьей икры?». Докладчик вновь изложил историю открытия этого способа покойным Владимиром Павловичем Врасским. Рассказал о бесспорном признании авторства за В. П. Врасским в сочинениях виднейших ученых, а также о том, что именно Врас-ский, а не Кнох, за открытие метода искусственного рыбоводства получил золотые медали от Московского общества сельского хозяйства и от Парижского Комитета акклиматизации. Далее докладчик раскрыл несостоятельность «аргументов» Кноха, которые он сводил по существу к одним ссылкам на ‘собственные статьи. Не отрицая некоторых услуг, оказанных Кнохом основателю Никольского завода, О. А. Гримм убедительно доказал, что эти услуги довольно скромны и не дают Кноху никакого права претендовать на роль первооткрывателя.

«Теперь я должен, – говорил О. А. Гримм, – поставить вопрос: какое исследование, производившееся Врасским вместе с Кнохом или одним Врасским, т. е. исследование микроскопическое или экспериментальное, имело в данном случае решающее значение? Я полагаю, что для всякого, сколько-нибудь понимающего дело, совершенно ясно, что задача Врасского должна была и могла быть решена только путем опыта, каким и шел Врасский; микроскопические же исследования могли иметь значение только второстепенное, дополнительное, так как они только разъясняли результаты, добытые экспериментом» (Гримм, 188Т).

После доклада на заседании выступил Кнох, который путался даже в чисто профессиональных вопросах, противоречил сам себе. В частности, на заседании Зоологического отделения он заявил, будто совсем не знал, что В. П. Врасский в свое время был награжден за свои открытия двумя золотыми медалями. Между тем сам же

Кнох еще в 1859 г. писал: «Тогда г-н Враски ¹ был представлен Московскому экономическому обществу, которое наградило его золотой медалью, а в настоящее время он удостоен награды также в Париже» (Кнох, 1859).

В ходе заседания выяснилось также, что Кнох в 1869 г. пытался присвоить себе некоторые открытия академика Ф. В. Овсянникова, а в 1871 г. – результаты исследований Э. Д. Пельцама по анатомии мальков стерляди. Все эти неприглядные факты говорили против Кноха, и участники заседания решительно поддержали Гримма, отстаивавшего справедливость. Особенно активно заведующего Никольским заводом поддерживал проф. М. Н. Богданов. После заседания он, по желанию Ю. X. Кноха и председателя Зоологического отделения Н. П. Вагнера, написал письмо в Москву профессору С. А. Усову с просьбой высказать свое мнение по существу спора. В своем ответе московский ученый написал:

«В 1855 году^{57 58} К. Ф. Рулье, я и Я. А. Борзенков осматривали рыбный завод покойного Врасского. При посещении нашем Врасский показывал способ сухого оплодотворения икры, подробно разъяснял значение его, но при этом о докторе Кнохе не говорилось вовсе. Через год Врасский был в Москве и посетил меня. В этот раз он говорил, что некто Кнох занимался на его заводе эмбриологическими наблюдениями и ему, Врасскому, был полезен многими указаниями... Из слов Врасского можно было заключить, что способ сухого оплодотворения принадлежит ему (Врасскому)» (Протокол заседания Зоологического отделения, 1881).

Одним словом, О. А. Гримму, М. Н. Богданову, С. А. Усову и другим передовым ученым сравнительно легко удалось отстоять истину от покушений со стороны настойчивого фальсификатора. Зоологическое отделение на своем заседании 24 января 1881 г. вновь высказалось за безусловное признание В. П. Врасского автором русского метода искусственного оплодотворения икры рыб. А менее чем за месяц до этого собрание Петербургского общества естествоиспытателей также отвергло притязания Кноха и решительно поддержало позицию д-ра Гримма и Зоологического отделения. В так называемом «Отчете секретаря за 1880 год», утвержденном на собрании Общества, было сказано:

«Зоологическое отделение приняло на себя роль третейского судьи в споре, возникшем между О. А. Гриммом и доктором Юлиусом Кнохом, по вопросу о том, кого следует считать изобретателем сухого способа оплодотворения рыбьей икры, покойного ли В. П. Врасского или же д-ра Кноха. Отделение огромным большинством высказалось в пользу г. Врасского» (Протокол общего собрания, 1881).

Так закончилась неприятная история, затеянная Кнохом. Но если не считать этого эпизода, все остальные ученые и практики, работавшие в области ихтиологии и рыбоводства, всегда с глубоким почтением относились к заслугам и к имени рано умершего Владимира Павловича Врасского. В предыдущих главах мы приводили высказывания видных ученых и публицистов, высоко оценивших научные открытия и практическую деятельность основателя Никольского рыбоводного завода. Эти оценки можно было бы продолжить.

Проф. К. Ф. Кесслер в одной из лекций, читанных им в Вольном экономическом обществе, говорил, что «имя В. П. Врасского навсегда займет почетное место в ряду полезных русских деятелей» (Кесслер, 1863). В первой биографии ученого-рыбовода, составленной В. П. Ласков-ским, можно прочитать такие строчки: «В лице Владимира Павловича Врасского дело рыбоводства потеряло весьма много, так как его знание, его опытность и неутомимость и, наконец, его глубокая преданность своей идее обещали в будущем еще ряд таких же важных открытий, как сухое оплодотворение, составляющее своего рода эпоху в рыбоводстве. Россия же понесла в лице Врасского незаменимую утрату...» (Ласковский, 1889).

А вот как оценивается деятельность основоположника научного рыбоводства в современной литературе. В докладе на Всесоюзном совещании по рыбоводству в 1954 г. проф. М. И. Тихий отметил: «Настоящее совещание совпадает со столетием первых опытов искусственного оплодотворения икры, связанных с именем В. П. Врасского, зачинателя рыборазведения в общественных водоемах, положившего своими опытами основание первому отечественному рыбоводному заводу в с. Никольском Новгородской губернии... Врасский был душой Никольского завода» (Тихий, 1954). Наконец, у П. Н. Скаткина читаем: «Весьма удачное сочетание теоретических исследований с практической деятельностью и обусловило успешное решение Врасским многих важных проблем искусственного разведения рыб, что послужило основой дальнейшего развития рыбоводства в России и способствовало перестройке на новых научных основах разведения рыб за рубежом» (Скаткин, 1962).

Эти оценки имеют важное значение для истории русского рыбоводства. Но необходимо отметить, что ученики и последователи Врасского успешно развивали и продолжают развивать начатое им дело искусственного разведения рыб. После смерти Владимира Павловича рыбоводным заводом в Никольском некоторое время управлял И. К. Решеткин. Но дело у него, да и вообще у Товарищества, как-то «не пошло», и завод в 1865 г. перешел в ведение и в собственность казны, т. е. Министерства государственных имуществ.

Заведующим был назначен М. К. Репинский, инспектор департамента сельского хозяйства. Не будучи большим специалистом в вопросах рыбоводства, он обладал, однако, хорошими организаторскими способностями и сумел наладить работу завода на надлежащем уровне. После его смерти, в 1879 г., заведование рыбоводным заводом принял на себя О. А. Гримм, известный зоолог, который одновременно преподавал в Петербургском университете и был доцентом, а затем заведующим кафедрой зоологии Петербургского лесного института. Он руководил научными и производственными работами в Никольском до 1912 г. Его помощником был гидролог А. А. Лебединцев, который затем сменил Гримма на посту заведующего.

Во второй половине XIX в. и в начале нашего столетия Никольский завод оставался главным научным центром рыбоводства в России, особенно при заведовании О. А. Гримма и А. А. Лебединцева. Росли масштабы научных и производственных работ. В 1881 г. был открыт филиал Никольского рыбоводного завода при Сельскохозяйственном музее в Петербурге, а несколько позднее – еще четыре отделения: на реке Луге в Петербургской губернии, в Юрьеве (бывшем Дерпте), на реке Куре в Закавказье и, наконец, в Уфе. За плодотворную деятельность завод несколько раз награждался золотыми медалями, почетными дипломами на всероссийских и международных рыбопромышленных выставках. Серьезное участие в научных работах того времени, проводившихся в Никольском, принимали И. Н. Арнольд, И. В. Кучин, В. А. Гейнеман, А. С. Скориков и другие ученые. Позднее на заводе работал Н. И. Кожин.

В наши дни Никольский рыбоводный завод тоже успешно действует, хотя он утратил прежнее научное значение и выполняет в основном производственные функции. Завод изменился, время накладывает на него свои отпечатки, свои приметы. Но все-таки он очень много сохранил от того, каким был сто с лишним лет назад. По сути дела, здесь все напоминает о Врасском, все дышит его памятью. И перестроенное здание завода, и плотины заводских водоемов сохраняют следы его трудов. Одна могучая, развесистая липа когда-то была посажена руками В. П. Врасского. Жители поселка бережно охраняют ее, как редкую и дорогую реликвию.

Но многое в Никольском вызывает досаду. Например, здесь очень плохие дороги. Кажется, они не ремонтировались десятки лет. Особенно скверно выглядит дорога в сторону Валдая.

Глубоко огорчает состояние могилы Владимира Павловича. Она была разрушена во время войны и долгие годы не восстанавливалась. Только совсем недавно там кое-что сделано, но именно кое-что.

Вообще давно настала пора увековечить память В. П. Врасского, замечательного ихтиолога, основоположника научного рыбоводства. Было бы справедливо по крайней мере присвоить Никольскому рыбоводному заводу имя его основателя. Этому имени долго жить в памяти людей.

Аничков И. В. Обзор помещичьих усадеб Новгородской губернии. § 41 – Новогеоргиевское. Новгород, 1916, стр. 41—43.

(Аноним). Никольский рыбоводный завод. СПб., 1902.

Банина Н. Н. К. Ф. Кесслер и его роль в развитии биологии в России. М.—JL, 1962.

Биографический словарь деятелей естествознания и техники, т. 1. М., 1958, стр. 189, 264—265.