355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Константин Беличенко » Помещик (СИ) » Текст книги (страница 13)
Помещик (СИ)
  • Текст добавлен: 29 апреля 2017, 01:00

Текст книги "Помещик (СИ)"


Автор книги: Константин Беличенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

   Что говорить про остальных, если гусары которые считаются элитой, были плохо вооружены для современной войны. В России в это время было 14 гусарских полков и плюс к ним, ещё 2 гвардейских. По штату, только половина из них была вооружена кавалерийскими карабинами, старого образца. Были и пистолеты, но вот новых марок практически не было, если не покупал кто, за свой счёт. А это было крайне редко и не дешево. Стрельба из положенного обычного пистолета того времени была таковой, что практики военного дела рекомендовали стрелять из него... в упор! "Для этого не надо тщательно целиться – рекомендовали специалисты. Но нельзя, чтобы конец ствола касался тела врага, потому что пистолет в этом случае может разорваться и ранить самого стреляющего". Нет, конечно, стреляли и с десяти, и с двадцати и более шагов, однако точность при этом была невелика. Так, при стрельбе с коня на рыси лучшие стрелки промахивались примерно в 50% случаев, а на галопе – в 75%. А попадание в цель со спины стоящей лошади на дистанции в 30 шагов считалось чистой воды случайностью.

   Зато у каждого из 16 полков гусар, своя форма.

   Глава – 4.

   Тогда Семёну и повезло и не повезло. Повезло, что стрелял с пистолета, а не повезло, что уже из более современной формы с удлинённым стволом. Сами дворяне, в основной массе, стреляли очень не плохо. Но это лишь потому, часто охотились, больше ради мяса, чем в удовольствие. А некоторые, готовились к дуэлям. Но опять же, это для полигонных условий и охоты, но не для войны.

   Дома пока всё было нормально, но меня не оставляло чувство опасности. Вот не пойму себя. То ходил, всё было нипочём, а сейчас чуть ли не каждого шороха боюсь. Вот же кидает, из огня да в полымя.

   Утром еду с Фёдором к Гольтякову за кирасами. Поздоровались.

   – Ну, выполнили мой заказ, Николай Иванович – улыбаюсь хорошему человеку.

   Прошли в его кабинет, и он из шкафа достал две кирасы, как я и заказывал. И главное они не сверкают, как у ...все знают. Серовато-красноватого цвета.

   – Вот – и гордо демонстрирует.

   Надеваю бронзовую анатомическую кирасу, но не совсем кирасу, а скорее нагрудник. Сзади вырезы тоже больше, чем обычно, на лопатках. А то я веса побоялся и видно эту меньше будет под одеждой. Анатомические формы служат ребрами жёсткости, а не украшением, как многие думают. А ничего так ...вес, вес примерно 6-7 килограмм, но может и чуть меньше. Это мне с непривычки кажется тяжело? Похожу, привыкну. Толщина 1.5 или 2 миллиметра. Медные части, нашитые на плотный войлок. Застегаю кожаные ремешки.

   – Ну, похвастайтесь, Николай Иванович. Вижу, что работа хорошая.

   – Это необычный сплав на основе меди, олова, железа, никеля и других. Мой фирменный секрет. Когда его плавили, мои мастера даже немного отравились газами. Но сплав очень и очень твердый и тугоплавкий, даже пришлось печь чуть переделывать.

   – Это же хорошо Николай Иванович, смотрите, так и производство модернизируете – поддеваю его и понимаю, дешево я не отделаюсь.

   – С Вашими заказами ..так и придётся,.. поневоле. Но лучше бы Вы, себе хатангу-дегель сделали, ну а в крайнем случае куяк. И дешевле и лучше.

   – Подождите, а что это такое?

   После долгих расспросов, понял, что это усовершенствованная бригантина. Такие, хатангу-дегель носила только монгольская знать, во время монголо-татарских нашествий и после. А куяк мне не понравился, слишком топорно и намного хуже кирасы.

   – Сколько стоит кираса? А дегель?

   – 200 кираса. И так же дегель.

   – Немало – потом почесал затылок, вздохнул и заказал два укороченных дегеля с накладными металлическими наплечниками. Получился "современный" бронежилет, хотя классический он доходит до колен. В результате отчаянного торга сбил цену на 60 рублей с общей суммы. Обговорили детали. Я по мелочам изменил в дегели и в основном крепления на нём и к нему, пару карманов. Пластины будут большие, внахлёст друг на друга. Это повысит его надёжность. Изменил внешний вид, чтобы не бросался в глаза, если я раздеваюсь. Он будет чуть тяжелее, но зато я стану подвижным, и сильнее защищённым.

   – А почему Вы их не делаете на продажу?

   – В 1700 году Пётр – 1 формируя новые войска, отменил всё старое. Убрал из армии луки, топоры, панцири и другое "старое" вооружение.

   Это он что, армию разоружил? Я понимаю надо вводить новое, но не так. Всё старое похерить, и не подумать. Да тогда с ружья можно было попасть только с пятидесяти шагов. За это время легкая конница засыпала бы стрелами с 100 шагов и даже не вспотела бы. Ни кто же не призывает, отказывается от огнестрельного оружия, но думать надо или нет? Ну и ну. Вот так и просветитель. Что-то мне эти цари, ...из дома Романовых, всё больше не нравятся. Вечно носились с идеей объединения славян, какого х...? Все мы от Адама и Евы, и если уж тогда разбрелись, то теперь уж точно не собрать. Не нравится славянам жить под турками, пусть едут сюда, как Стефан. Тут земли немерено, всем хватит. А, освобождение гроба господнего? Чего это славяне должны ещё и иудеев освобождать? Там европейцам ближе, пусть и его и освобождают еврейские банкиры. А то побегали, сначала ограбили сарацин. Начали получать сдачи, смылись и сразу разорили и разграбили Византию. Потом остатки продали туркам. А теперь нашим императорам идею подкинули, идите мол, освобождайте. На хрена спрашивается? У всех народов, что-то да есть.

   Вон, китайцы не "парятся" с этой Европой, варварами их назвали и всё. Англичанам, чтобы с ними совладать, пришлось их опиумной наркотой закидать. А наши, вечно красную дорожку перед европейцами стелют. Да лучше бы Пётр Первый Швецию завоевал и с ней единое государство образовал. А после нашествия Наполеона с разными её жителями, я бы в Европе, ни одного кирпича целого не оставил. А половина трудоспособного населения Европы, у меня бы Беломорканал капала. И другие каналы, тоже.

   – А сейчас для многих дорого. Почему-то считают, что в современном бое этого не нужно. Мастера много хорошего предлагают, но не берут. А Вам, я почти и без наценки продаю – продолжает Гольтяков.

   – Поэтому я к Вам и обращаюсь. А Вы попробуйте выставить и то и другое, несколько штук и разных. Если уж совсем плохо будет, то я их куплю.

   – Вы всё же считаете, что большая война будет? – вздыхает мастер.

   – А она у нас что,.. прекращается? На Кавказе, по-моему, только ещё больше разгорается – помня выволочку Мальцева, отвечаю дипломатично. – Так когда, мы к вашему брату пойдём?

   – На следующей неделе, а то он сейчас приболел.

   – Но тогда, сделайте мне такие штуки и я Вас, удивлю – рисую бур для лунок и шампура.

   – Вы это только и делаете. Забавно. Вечно Вы, Дмитрий Иванович...что-нибудь этакое придумаете – выслушав пояснения, прокомментировал он.

   – Зато поднимает уровень Ваших рабочих и производства – захотелось мне оставить последнее слово за собой.

   Забираю кирасы, пару пластин для экспериментов и еду ...правильно, навестить Анну свет Ильиничну. А то я что-то очень соскучился.

   Поднимаюсь в мастерскую и приёмную одновременно, и слышу чьи-то вопли. Захожу, а там по комнате бегает рассерженный гусар и ругается. Тут же заплаканная одна из белошвеек Анны и она, почти тоже готова расплакаться.

   – Секундочку, господин...– прерываю поток слов гусара. – Что случилось?

   – Подполковник Поляков, седьмая кавалерийская дивизия. С кем имею честь – небрежно и с вальяжностью барина, бросил мне усатый гусар, увидев перед собой гражданского. Хамить, тоже не стал. Одет я всё же очень богато. Чего только стоит моя альмавива на медвежьем меху.

   Достала эта дивизия, слов нет. Когда же её в Моздок сплавят? В городе от них одни беспорядки.

   – Так чем Вы так не довольны, господин подполковник?

   – Вы посмотрите на это – и поднимает брошенную куклу в гусарской форме. – Кто так шьёт, испоганили весь доломан. Почему у него 12 шнурованных петель, когда должно быть 15. А на рейтузах вообще петель нет.

   – Подождите господин подполковник. Откуда такие тонкости могут знать женщины в женском модном месте? Это же не специальное швейное место, где шьют военную форму на заказ? – стараюсь и не нарываться, но и страха в моём голосе нет.

   – А как я по Вашему должен это дарить Петру Михайловичу.

   – Можно.

   Если не придираться к точности одежды, то кукла получилась очень хорошая. Закатил рукав, где увидел медные соединения, как я рисовал. Нет, ну просто молодцы, что Анна, что Лука.

   – У меня к Вам, есть другое предложение. Нарисуйте нам, как должен выглядеть настоящий гусар. Спереди и сзади и Вам всё перешьют.

   – Но это...– опешил Поляков.

   – Неужели у вас нет талантливых людей среди гусар. А за хорошие рисунки краской, мы подарим Вам новую куклу, бесплатно.

   – Ты это специально – накинулась на меня Анна, как только ушёл гусар. – Не буду я больше шить не для каких кукол. Постоянно ими все недовольные.

   – А вот тут ты, дорогая, не права. Я тебе заказ привёз на куклу... для самого императора и подарок. Так что, готовь клеймо.

   – Для императора, и подарок? – "захлопала" она длинными ресницами.

   В это время она была так хороша, как каждая женщина, переходящая из одного эмоционального состояние в другое. Я тут же подскочил и принялся целовать.

   – Какой же ты...а что за подарок?

   Вот это виражи. Все женщины природные артистки. А слово подарок на них вообще действует магически. Анна знает, если сказал подарок, значит там нечто...обалденное.

   – Ну что, едем ко мне? И мне опять нужна куртка.

   – Что ты с ними только делаешь? А ты, почему его не привёз?

   – Он большой – кривляюсь и развожу руками. – А я,.. по делам ездил.

   – Большой?

   Всё, фантазия уносит Анну в мир грёз, а я на полную пользуюсь этим моментом. Прижимаю её к себе и даю волю рукам. Но "лисичка", слишком быстро, на мой взгляд, приходит в себя, и я получаю по рукам.

   – Ну, ты уже совсем...

   – Нет, я просто очень соскучился – перебиваю её.

   Потом мне приходиться ждать, минут 20 или чуть больше. Наверное, Анна поставила личный рекорд по одеванию. Но я думаю, такой подарок, её точно не разочарует. С другой стороны я её сильно балую, деньги такое зеркало стоит не шуточные. У неё тоже было зеркало, но не такое большое и не такого качества.

   – Ну как? – спрашивает она, извечный женский вопрос, крутясь вокруг зеркала. Его я поставил в своём кабинете, а второе пока спрятал. Зеркала без рамок, и с ними надо обращаться очень бережно.

   – А если вот так – и начинаю снимать с неё одежду.

   – Что ты делаешь?

   – Хочу посмотреть на тебя во всей красе и показать тебе саму себя.

   – Хитрюга.

   – Да я такой – сам целую в шею и продолжаю снимать с неё одежду. – А теперь вот так посмотри.

   – Ты как волк. Если начал охоту, то пока не добьёшься своего, не отступишь – констатирует она, принимая игру.

   – Я более страшный хищник и ты моя добыча,... нет добычка – а сам продолжаю освобождать её от одежды. Ох и не легкое это дело, скажу я Вам, снимать женскую одежду 19 века.

   – Ну, вот уже лучше – рассматриваю женское бельё Анны. – Ты клиенткам не показывала?

   – Пока ещё нет. Ждала, что ты скажешь?

   Я тут "коварные" планы в отношении Анны строю, ...а меня тут давно просчитали. Ну, блин. Учиться и учиться, как завещал... Хотя он ещё тут и не родился. Как-то проигрываю я в этом плане у жителей 19 века. Надо разобраться, почему?

   – Почти хорошо, но это на мой вкус. Попробуй лучше сначала на куклах и на не слишком родовитых, а богатых купчихах. И можешь и украшать, бисером например.

   Дальнейших обсуждений я уже не выдержал, подхватив её двумя руками, потащил в душ.

   – Анна, я тебе зеркало сейчас не отдам – разлеглись мы на моей кровати. – Подожди, послушай. Лука сделает рамки, и тогда сразу тебе завезёт. А то, не дай бог, ещё сломаешь.

   – А ...ну так хочется – с облегчением она.

   – Потерпи немного. А невтерпёж, приходи ко мне.

   – Хитренький ... и бессты ...

   Что уж там она хотела сказать, я слушать не захотел. Мне и ей, стало не до этого.

   Только утром, отпустил Анну домой с Саввой. Поковырял палочкой со свиной щетиной в зубах, вспомнил про нормальную зубную щётку. Как-то раньше, я об этом и не подумал? Заеду-ка я к Ивану Васильевичу Володимирову, а то он давно приглашал, с ним и поговорю на эту тему. Тренировку я естественно "завалил", двигался "как беременная корова". Это Кулик, так выразился, огорченный ещё тем, что Семён не может ему составить пару.

   Прибежал посыльный от Ломова, с просьбой заехать к нему. Но сначала я решил посетить Володимирова.

   – А, Дмитрий Иванович, проходите. Сейчас чай будем пить. Как здоровье батюшки? – встретил меня в своей конторке Володимиров.

   Он сидит за столом и перебирает счёты, но не такие как я привык. Они похожи на раскрытую книжечку и с палочными переборками наполовину. Непорядок. Будем и тут "бонопарствовать".

   – Разрешите? – и беру их в руки.

   – Что-то не так? – встревожился купец.

   – Мне кажется, что так не очень удобно считать.

   – А как?

   Беру у него лист бумаги и рисую "современные" с обозначением цветов и формой косточек.

   – М ... но вот так будет лучше – исправляет купец. Он их делает двойными как у него.

   – Да, но и стоить будут дороже. А Вы, начните делать те и другие. Но я к Вам, не за этим – наливаю себе чай. – Мне нужно вот такие щётки для зубов.

   Дальше я начинаю чертить современную щетку и примерно, как ещё сделать.

   – А сверху наклеите такую же деревяшку, и она прижмет щетину. Потом вот такой футляр, чтобы её хранить.

   – Много мелкого ручного труда – озадаченно Володимиров.

   – А Вы наймите молодых девушек. Вон их, сколько без работы ходит.

   – Но, а зубной порошок как? Английский очень дорогой.

   – А вот так – и рисую ему шаровую мельницу. – Сделаете медный или другой барабан, туда металлические шарики и мел. Добавляйте разных сушенных растения типа ромашки, мяты и других. Это лучше у травниц поспрашивать. Сами подберёте. Потом очень мелкое сито. Как Вам, сможете наладить выпуск?

   В инструкции этого времени по применению зубного порошка пишется, что из порции порошка готовят пастообразную кашицу, тщательно её, размешивая в капельке воды. Только после этого можно приступать к чистке зубов. Конечно, не Блендамед, но тоже пойдёт. Тем более, что в Тульской области есть месторождения отличного мела.

   – А что Вы, за это хотите, Дмитрий Иванович?

   – Как обычно, 500 ассигнациями и партию того и другого. Это как-то само-собой сложилось. Если купцы или мастера меня приглашают, и я предлагаю что-то новое в производстве, то это стоит 500 рублей и партия мне для ознакомления. С одной стороны это и не дешево. С другой, они же на себя оформляют привилегии. За выпуск подделок стало на удивление очень строго. Почувствовав хорошие заработки, купцы постоянно "наседают" на Добрынина и Дарагана. А кто-то и в столицу "стучит" ещё, ревизоров получить никто не хочет. Царь Николай сейчас нервный.

   – А что Вы, ещё можете предложить?

   – На тех же условиях?

   Купец кивает.

   Рассказываю про зубной эликсир.

   – Но это дорого? – хмуриться купец.

   – А это и не для всех. И делайте большие объёмы, а для разлива сделайте разные емкости, стеклянные и медные и другие. Закончилось, пришли, пополнили.

   Этой идеей, купец остался, недоволен, не видя особой выгоды. Но, рассчитался со мной полностью. Тем более я оставил три проекта, а не два. На полках магазинов всё так же, очень узкий перечень промышленных товаров. А отечественных, можно по пальцам пересчитать.

   Зато довольный я, поехал к Ломову.

   Глава – 5.

   Не доехал. Завернул к Смирнову Ивану, мастеру по ремонту оружия. Он жил в начале улице Воздвиженской, в небольшом на половину вкопанном в землю доме. Сорокалетний мастер мне очень нравился, и я надеялся переманить его к себе. Вот построюсь и сразу приглашу. С ним я договорился, что буду выкупать любые старые и не очень образцы нарезного оружия. Но и другое "интересное" оружие, что он достанет. А так же меня интересовало и подробное описание образцов. Меня не интересуют витринные изделия, только боевые. Сейчас я держу в руках интересный раритет 1701 года. Их выпустили чуть более 300 единиц, которые были изготовлены на Тульском оружейном заводе.

   – Ими была вооружена часть, унтер-офицеров пехоты – объясняет мне мастер. Я же определил калибр мм в двадцать пять (калибр – 22,8 мм настоящая) имел длину ствола чуть более метра (115,6 сантиметра), а общая длина мушкета составляла метра полтора (157 сантиметров). Я думаю, что зарядить его низкорослому солдату было очень трудно. Для мушкета полагался мушкетный нож (багинет), который для штыкового боя вставлялся в дуло ствола. Весил мушкет килограмм 6-7. (5,6 килограмма).

   – Эффективная дальность стрельбы:– по одиночным целям – до 300 шагов (213 м);– по групповым целям – 400 шагов (284 м)– рассказывал дальше Иван. – Срок службы огнестрельного оружия определялся в 10 лет, но позже, с повышением качества оружия, был увеличен вдвое. Фактически же ружья служили гораздо дольше.

   Кучность стрельбы была в три раза выше, чем у гладкоствольных ружей, а скорострельность штуцера в 3-4 раза уступала скорострельности гладкоствольных ружей. Кроме того, их высокая стоимость и неудобный для штыкового боя короткий ствол сдерживали широкое распространение нарезного оружия.

   – Сколько вы хотите, за сломанный образец – прерываю мастера и смотрю в ствол. Не знаю, особой ценности он для меня не представляет. Так подремонтировать и пусть висит. Может, что из него и для какой идеи и сгодиться.

   – Сто рублей – Смирнов.

   – С ремонтом и обещанием предоставить мне другие образцы. Поговори с мастерами, пусть предоставят чертежи оружия, которые делали для царей, князей и графов.

   Немного поторговались, но сошлись на этой сумме. Зато я пообещал заплатить за чертежи. Заплатил аванс и поехал к Ивану Ломову. Но жил чуть дальше по этой же улице, там была и его фабрика.

   Его брат Василий, умер в прошлом году, перед Новым Годом. Очень жаль. Из двух братьев, он больше брался и за разную работу, чем меня и привлекал. Постоянно экспериментируя, и не огорчаясь от неудач. Кроме самоваров, выпускал медную посуду, рукомойники и многое другое. Делал изделия и под заказ. Еще в отличие от своего брата был намного более порядочным. Я бы лучше имел дело с ним.

   Вспоминаю, что мне рассказывал полицейский Пётр Окунев. Он выяснял по моему поручению информацию о родственниках Кологривова. Вот там и "всплыли" интересные факты, о братьях Ломовых. В 1840 г. Департамент мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов России предоставил право фабрике Василия Ломова ставить на вывесках и клеймах изображение Государственного герба "...за отличную выделку изделий, особенно самоваров...". Среди тульских самоварных фабрикантов Василий Ломов первым удостоился этого почетного свидетельства качества своих изделий. (Например, Иван Григорьевич Баташев право ставить герб и звание "придворного фабриканта" получил только через 15 лет, в 1855 г.) С этого времени Василий Ломов – признанный лидер среди тульских самоварщиков.

   Но за последние 10 лет его фабрика стала сдавать позиции, существенно сократив выпуск товаров. Конкуренты явно "наступали на пятки" и братья лихорадочно искали выход.  Мнение у меня сложилось о Василии Ломове – как об умном обстоятельном человеке, не без житейской хитрости и ловкости (успехи в торговле и производстве говорят за себя), живущим тихо и избегающем всякого шума вокруг своего имени. А мнение об Иване, напротив – как о вспыльчивом, нетерпимом и не боящемся ни общественного мнения, ни неудовольствия властей.

   Сейчас, со смертью Василия Ломова, в его доме идёт подковёрная борьба за наследство, но не выходящая "наружу". Так, одни неопределённые слухи.

   Размеры кузниц стали иметь важное финансовое значение после указа Тульского губернского правления 1831 г., где говорилось, что каждое каретное или самоварное заведение или иное, имеющее кузни, должны платить по 3 руб. за квадратную сажень за то, что производят смрад и пожароопасны. Сделано это было для того, чтобы принудить владельцев кузен переносить их на окраину города. Тогда акциз был бы меньше, Василий Ломов должен был платить за свои площади по 138 руб. в год, ему, как рачительному хозяину, это не понравилось, и в 1835 г. он подал жалобу в губернское правление на "несправедливо взимаемые деньги за чернодельные кузни". Ломов жаловался на то, что дума через депутата Маликова взыскала с него 275 руб. за 1833 и 1834 гг., воспретила выдачу паспорта на отъезд из города и пригрозила взыскать столько же за остальное время. Купец указывал, что его кузня является "пожигательным горном" для пайки самоваров и деталей, поэтому не может быть приравнена к тем кузням, где куют и варят металл, и просил вернуть "неправедно взятые деньги". Действительно, после проверки правление приказало думе деньги вернуть, а фабрику Ломова внести в список тех заведений, которые платят акциз по 5 коп. с сажени (кузни которых вынесены за город). Дума предоставила справку, что Ломов заплатил только за 1833 г. 138 руб., и более ничего, но фабрику его в такой реестр внесла.

   Пример Ломова вдохновил многих: тут же в городскую полицию пришли прошения от купцов И.С. Ломова, Н.И. Черникова, П.М. Балашева, Г.Я. Сиднева (все самоварные фабриканты). Об исключении их фабрик из числа взимаемых по 3 руб. акциза, "...потому что их горны причислены к кузням по недосмотру депутатов Думы, призванных следить за правилами торговли и промышленности". Особенно ядовитым было прошение И.С. Ломова, что еще раз говорит об его характере: "...По приказу здешней городской полиции по отношению Градской Думы требуете вы с меня акцизных за кузню денег. На что имею честь объявить, что при доме моем, хотя и имеется самоварная фабрика, а при ней сделаны горны для пайки самоваров, но только таких кузен, кои бы приносили смрад и нечистоту, у меня нет, а потому взыскивать с меня показанных акцизных денег не следует, и я платить оных не обязуюсь... Посему ... прошу сие мое объявление отправить в тульскую Градскую Думу и акцизных денег с меня более не взыскивать".

   Заехали в большие арочные ворота с лепниной. Внутри располагалась настоящая усадьба, состоящая из нескольких зданий. Проехали к каменному двухэтажному жилому зданию, особняку Ивана Ломова. Встретил меня шестидесятилетний старик тепло, что меня сразу и насторожило. Обычно Ломов вёл себя не так дружелюбно.

   – Проходите, Дмитрий Иванович, сейчас отличного чаю с мёдом попьём – стал распинаться Иван Осипович, тряся седой бородой.

   После чая и общих любезностей перешли к сути вопроса, зачем я понадобился патриарху Ломовых.

   – Я предлагаю Вам купить у меня часть леса в селе Медвенки в 10 верстах от Тулы.

   Вот это да? С чего бы такая благотворительность? Конечно, заниматься благотворительностью, исполнять общественные должности было в обычае семьи Ломовых. Василий Сергеевич Ломов в течение трех сроков (9 лет) был церковным старостой Богородицерождественской церкви на Ржавце, затем старостой был его брат Иван. В 1831 г. в этом храме был закончен придел во имя Рождества Иоанна Предтечи, на сооружение которого братья Ломовы пожертвовали средства. Кроме того, В.С. Ломов в 1835 г. выделил значительную сумму на содержание студентов Санкт-Петербургского технологического института и воспитанников училищ коммерческого и торгового мореплавания, за что получил Монаршее благоволение.

   Участие в благотворительных делах помимо хорошей репутации давало еще возможность избежать привлечения к хлопотным и недоходным общественным выборным должностям. Поэтому массовое участие купцов и купеческих детей в богоугодных акциях не всегда объяснялось природной склонностью к благотворительности.

   – Но Вы, как я слышал, постоянно нуждаетесь в лесе. Строиться надумали. Территорию покупаете.

   Пока только пытаюсь, что-то там Обновин долго возиться. Надо узнать, почему у меня еще нет бумаг? Вспоминай, ну же...что тебе ещё рассказывали? Вспомнил.

   С 1844 по 1848 между Иваном Ломовым и помещицей Кологривовой (уж не родственники "моего" Кологривова) происходили нешуточные баталии, судебные и личные, по поводу спорной земли при селе Медвенка Тульского уезда. Ломов и Дарья Александровна Кологривова купили у г. Сахарова земли. Интересно, а за какие деньги купила земли Кологривова? О границах участка у них и зашел спор, который в течение нескольких лет с помощью становых приставов, губернских землемеров, казенного лесничего и уездного суда пытались решить тяжущиеся. Доходило и до потасовок.

   в 1844 г. Кологривова жаловалась исправнику, что сын Ивана Илья с двумя работниками пришли с пилами в ее лес и выгнали оттуда ее старосту и крестьян, грозились их побить, а о самой Кологривовой отзывались неприлично. Иван Ломов также жаловался на порубку 500 корней леса своего участка крестьянами помещицы. Землемер Васильев измерил участок, нашел, что вся земля Кологривовой имеется в наличии и даже с излишеством. Кологривова подала апелляцию на решение суда и вновь жаловалась, что послала крестьян нарубить два воза хвороста для топки, а они встретили приказчика Ломова, который им это запретил и, призвав "60 человек фабричных", грозил всех перебить. И только в 1848 г. пакостное дело было закончено. Сейчас все наблюдали за дочерью Ивана.

   "Душераздирающая" история случилась с Любовью Ломовой, племянницей Василия Сергеевича. Она вышла замуж совсем молоденькой, 16 лет, по желанию и настоянию своего родителя Ивана Сергеевича, за купеческого племянника Александра Ивановича Трухина, родственника знаменитого купца-благотворителя Степана Ивановича Трухина. Но семейная жизнь у нее совершенно не задалась.

   Утверждают, что сразу же после замужества Любовь с ужасом начала убеждаться в наличии душевной болезни супруга, которая проявлялась в том, что он бегал по комнате, кричал и размахивал руками, зажигал, где попало свечи и т.п. Опасаясь за свою жизнь, ожидая несчастного исхода от припадков Александра, сама Любовь начала страдать нервным заболеванием, так что отец решил забрать её от мужа и поселить у себя. Болезнь купеческой дочери продолжалась уже пять лет, и она была вынуждена жить у отца.

   Злопыхатели же утверждает, что родители невесты настояли и выдали её за нелюбимого мужа. Брак был нежеланным. Событие брака только усилило антипатию к мужу, и в течение 6 месяцев пребывания Любови Ивановны в доме, несчастный супруг боялся подойти к её спальне: его появление доводило страстно любимую им жену до нервной болезни. Такая грустная жизнь без сомнения могла повлиять на любого человека... Через 6 месяцев Любовь Ивановна самовольно выехала из дома к отцу, и с того времени муж не видал её. Разлука так его расстроила, что через 2 года он действительно помешался...". Пока что свидетельства разных сторон не особо противоречат – помешался ли Александр на почве отъезда супруги или зачатки душевной болезни проявлялись и раньше.

   Зачем нам бразильские сериалы, тут сюжет закручен ещё сильнее. Радует одно, что, не зная законов, я интуитивно выбрал место на окраине Тулы. Да и потом я пока ничего не произвожу. Но, законы надо знать.

   – То есть Вы хотите продать мне только кусок леса, разделяющую Вас с Кологривыми? – вот в жизнь не поверю, чтобы он не знал о моём с ними конфликте.

   – Да. А что тут такого?

   – А что там у Вас ещё есть?

   – Та у меня медной заводик, но он не продаётся.

   – А почему? Я готов купить у Вас, там всё. А Вы тогда сможете выкупить долю в делах у брата.

   – Вы это про что, Дмитрий Иванович?

   – К сожалению, Василий Осипович, недавно умер – крещусь. – Вы же не успеете следить за всеми производствами. А насколько я слышал, Ваши наследники, не очень хотят этим заниматься.

   – Это все нехорошие слухи.

   – Но Вы подумайте, Иван Осипович, о полной продаже своего участка в селе Медвенка.

   На этом мы собственно и расстались, а меня опять охватило не шуточное беспокойство. Он или дураком, меня считает, во что я не верю. Или как...? Понятно, что с Кологривовой надо что-то решать. Характер у неё такой же, как и у братца. И мы явно с ней столкнёмся. Вот только с какого боку тут Иван Ломов? Вот это действительно вопрос. Опять хочет чужими руками жар загребать?

   Зато дома ждал сюрприз, хороший ...но очень дорогой. Наконец-то доставили часть заказанного вооружения, но только от немцев и поляков.

   Первый рассматриваю южно-немецкий баварский четырех ствольный 23 зарядный карабин. Произведенный в 17 веке. Вот эта "дура". Да его часа два заряжать аккуратно надо, при этом 101 раз проверять . Разве, что для какой экстренной ситуации. Но что же, я сам виноват. Нечего было просить экстраординарное. Вот и привезли.

   Второй экземпляр, ружьё Драйзе ( под индексом – легкое капсульное ружье 1841 года). Нечего себе легкое. Предложенное в Пруссии в 1836 году 4,8-линейное ружье Дрейзе, после тщательного испытания, было принято для пехоты под названием обр.1840 года. Применение унитарного бумажного патрона и скользящего затвора увеличило скорость стрельбы в 4–5 раз, но подражания в других армиях долго не вызывало. Так как многие военные авторитеты скорострельность ружья признавали даже вредной и опасной. С точки зрения напрасной траты патронов и трудности в бою удерживать управление огнём в руках командира; заряжание с казны и унитарный патрон признавались полезными только в виду удобства заряжания, при стрельбе лежа, с коня, через бойницы, когда употребление шомпола было неудобно; все же внимание было обращено на вполне удовлетворительную обтюрацию. Поэтому во Франции, где Дрейзе начал свои работы прежде, чем обратиться к Пруссии, его ружье не было принято. В России, после испытания в 1850-х годах, ружья Дрейзе тоже были признаны неудобными.

   То есть, наши вояки, его как-то добыли, помучились, а потом спихнули мне. За сколько мне их благодарность обошлась. Всего-то "несчастные" полторы тысячи рублей ассигнациями! Ой-ой-ой. Хотя опережающее явно своё время. Ничего, кое-что мы отсюда позаимствуем.

   Дальше две немецкие даги, одна с защитой кисти, вторая как кинжал. Надо обязательно научиться с ними и против них действовать. Великолепная вещь, жалко, что такая дорогая. И железо на дагах очень хорошее.

   Валлонская шпага, венгерско-польская гусарская сабля, сабля Баторовка и польская корабела.

   Качество, всего оружия было хорошее, а цена еще лучше. Это меня очень расстроило, но деваться некуда, пришлось платить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю