Текст книги "Человек в Африке"

Автор книги: Колин Тернбулл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Зарождение жизни в пустыне

Сахара – самая большая пустыня Африки и одна из самых загадочных. Много раз изменялся здесь климат, но на протяжении тысячелетий в ней жил человек. Даже сейчас Сахара, как и другие африканские пустыни, дарит жизнь тем, кто познал ее секреты. Когда-то по Сахаре бродили жирафы, слоны и носороги, и наскальные рисунки показывают нам охотящегося за ними человека. Магриб, северная оконечность Африки, сейчас резко вклинивается в Сахару, но выглядит совершенно иным миром, где идут обильные дожди, а по климату и растительности он относится скорее к Средиземноморью. Однако анализ пыльцы показывает, что когда-то такая же растительность покрывала и большую часть Сахары.

Археологи открыли множество следов первобытного человека, обнаружив орудия, которые он применял в самые ранние эпохи, причем многие находки сделаны в ныне необитаемых местах. На протяжении почти всего доисторического периода человек добывал себе пропитание охотой, но примерно к VI тысячелетию до н. э он вел уже образ жизни кочевого скотовода. В Южной Сахаре люди жили рыболовством на озерах, которые давно исчезли, и остались только костяные гарпуны и рыболовные крючки, рассказывающие о прошлом, К V столетию до н. э. Центральная Сахара превратилась в ту пустыню, которую мы видим сегодня, и жизнь теплилась только в оазисах. Это были центры жизни полуоседлых оазисных обитателей и кочевых скотоводов. В последующие столетия благодаря оазисам стала возможной оживленная торговля по транссахарским караванным путям. Магриб сохранил пышную растительность, а в историю он вошел – с появлением финикийцев – благодаря Карфагену.

Первобытные охотники, вероятно, пользовались деревянными дротиками с закаленными на огне наконечниками, какими пользуются и некоторые современные охотники, в частности лесные пигмеи. Остатки таких дротиков найдены и в других районах Африки. Это говорит о том, что народы с таким же образом жизни и сходной техникой и материальной культурой, возможно, мигрировали с севера на юг или в обратном направлении. Палки-копалки с грузилами, примерно такие же, какими пользуются южноафриканские бушмены, обнаружены на всем континенте, и нет сомнения, что бушмены – потомки очень древних первобытных охотничьих племен, место происхождения которых неизвестно. Согласно предварительным результатам исследований профессора Кавалли-Сфорца анализ группы крови показывает, что бушмены находятся в более близком родстве с пигмеями из лесов Итури, чем с другими африканскими народами. Есть свидетельства, что бушмены, живущие сейчас в суровой пустыне Калахари, не всегда были обитателями пустыни и они мало чем отличаются от охотников Северной Африки.

Ашельские и атерские традиции изготовления орудий, присущие древнему и среднему каменному веку, распространялись как на Сахару, так и на Магриб на севере, но другие традиции (капсийские) более позднего каменного века характерны только для Магриба [28]28
  Атерская культура (по названию стоянки Бир-эль-Атер в Восточном Алжире) – мезолитическая культура на территории Северной Африки, примерно до 15° с. ш. Капсийская культура (по латинскому названию города Гафса в Тунисе) – позднемезолитическая культура на территории современных Туниса, Алжира и Ливии.


[Закрыть]. Элементы культур среднего и позднего каменного века перешли затем в неолитические культуры, что подтверждает преемственность культур в северной пустыне, несмотря на происходившие резкие климатические изменения. А это прекрасное доказательство способности человека адаптироваться к окружающей среде.

После VI тысячелетия до н. э. разведение скота стало основой экономики в Сахаре. Глубокие и богатые отлюжения костей домашних животных были найдены в горах Акакус (на юго-западе Ливии) – одном из самых бесплодных районов пустыни. На многих наскальных рисунках изображены большие стада коров, и вполне возможно, что в этом районе одомашнивали диких животных, хотя скотоводство, как постоянное занятие, пришло, вероятно, из Азии. В Сахаре обнаружено много нестратифицированных неолитических стоянок, и, судя по множеству найденных здесь наконечников стрел, имело место скорее кочевое скотоводство, а не более оседлая земледельческая жизнь, которую мы ассоциируем с неолитом; причем охота была еще одним из основных занятий населения, как можно судить по большому количеству наконечников стрел на этих стоянках. Признаков земледелия найдено вообще очень мало, и, по-видимому, здесь обитали кочевые скотоводы, пополнявшие свой рацион охотой, хотя, возможно, они в какой-то мере занимались и вегекультурой.

Народ пустыни: айт-атта

Даже в наше время две великие африканские пустыни – Сахара и Калахари – не так уж негостеприимны и непроходимы, как кажется. На протяжении всей истории Сахары ее пересекали бесчисленные караванные пути, и в обеих пустынях люди рождаются, полнокровно живут и умирают, так и не увидев находящегося за пределами пустынь мира трав и лесов. Но пустыня – строгий хозяин, она требует от людей постоянного движения. Все народы пустыни – кочевники, они объединены не в крупные племена, а в маленькие мобильные группы. У скотоводов законы неумолимы, а наказания за их нарушения суровы – иначе люди не смогли бы выжить в этих условиях. Таково главное отличие от более гибкого образа жизни людей в саваннах и лесах Африки.

Если не считать этих трудностей, жизнь в пустыне не только сносна, но даже по-своему легка. Прежде всего здесь нет соперничества из-за пустынной земли, и люди предоставлены самим себе. Именно поэтому многие из них пришли в Сахару из более богатых северных земель. Они свято хранят свое одиночество и страстно привязаны к миру, в котором живут. Они перегоняют стада коз и верблюдов через пустыню, а некоторые из них живут торговлей и сопровождают (а то и грабят) богатые транссахарские караваны. Иногда они торгуют с племенами, обитающими в саваннах на краю пустыни, получают от них продовольствие в обмен на товары с севера, но земледельцев они считают низшими существами, недостойными называться людьми. Религия ислама, распространявшаяся по всей Северной Африке с VII в., прочно вошла в жизнь этих суровых кочевников и заставила их еще больше гордиться тем, что они настоящие люди пустыни.

Берберы Северной Африки оказывали упорное сопротивление арабским завоевателям, но, когда борьба оказалась бесполезной, многие из них бежали в менее гостеприимные горы и пустыни на юге, где она могли сохранить свой образ жизни. Хотя они и приняли ислам, нередко это делалось чисто формально, особенно в сельских районах, далеких от городских центров правоверных мусульман. В Северной Африке, как и в Аравии, ислам с готовностью впитал в себя местные верования. Типичным примером является берберский народ айт-ат-та, который насчитывает 200 тысяч человек, исповедует ислам, но одновременно с этим продолжает придерживаться своих древних обычаев и многих древних верований. Ислам и древние верования не только не вступили в конфликт, но и образовали некое единое целое.

Кочевой народ айт-атта находится под властью многочисленных вождей; верховный вождь – амгар н-уфилла – военный лидер и отвечает за отношения между племенами. Войны прекратились, но верховный вождь остался. Надо сказать, что, по убеждению айт-атта, они не имеют ничего общего с другими марокканцами.

^{Песчаная пустыня встречается редко, чаще всего это горы и скалы, и хотя поверхность пустыни кажется голой и бесплодной, в ней всегда есть участки с растительностью, где можно пасти овец и коз. Вскоре пастбище становится непригодным, и такие берберские племена, как айт-атта, задерживаются на одном месте лишь несколько дней. Им приходится довольствоваться весьма скудными ресурсами территории к югу от Атласских гор. Их лагеря очень просты, носят временный характер и постоянно охраняются. Разбив лагерь, берберы приступают к самым важным церемониям: приготовлению чая и молитвам (повернувшись лицом к Мекке).}

Помимо амгар нуфилла существовали вожди кланов, представлявшие собой местную администрацию. Как верховные вожди, так и вожди кланов избирались ежегодно путем сложного процесса деления племени. Как описывает Дэвид Харт [29]29
  D. M. Hart. Segmentary Systems and the Role of Five Fifths. – «Revue de 1’Institut de Sociologies, Universite de Rabat, 1966.


[Закрыть], для избрания верховного вождя племя делилось на пять частей; выборы вождей кланов проходили в соответствии с территориальным делением, и существовала система очередности, которая не допускала, чтобы один человек, один сегмент или одна территория могли взять верх над другой. Здесь, где давние военные традиции требовали максимальной централизации, кочевой образ жизни, в свою очередь, требовал сегментации, и так сохранялись африканские демократические традиции.

В отличие от арабов айт-атта принимали меры, чтобы у них не возникала иерархическая система, и проявляли удивительное безразличие к статусу человека, они даже не заставляли женщин надевать чадру при посещении арабских городов. Они вспоминают о своем статусе только тогда, когда общаются с оседлыми жителями оазиса – харатинами, у которых темная кожа, тогда как у айт-атта кожа такая же светлая, как и у других берберов. Было бы неверно считать это расовым предубеждением, так как для айт-атта гораздо важнее тот факт, что харатины занимаются земледелием, а айт-атта, как и все скотоводы, презирают земледелие. Харатины находятся под протекцией айт-атта и работают на них как издольщики, за что айт-атта защищают их и дают им одну пятую урожая зерна и фиников.

В отличие от айт-атта харатины живут группами, которые называются по географическим пунктам (рекам). У них нет ни выборных вождей, ни развитой системы линиджей, как у их «сюзеренов», ни даже племенной организации. Это напоминает те отношения, что существуют между лесными охотниками-пигмеями и их соседями земледельцами с более централизованной организацией. Группа, которая, казалось бы, находится в подчиненном состоянии из-за отсутствия у нее централизованной организации, на самом деле является хозяином положения. Это отношения, основанные скорее на взаимной эксплуатации, а не господстве и подчинении [30]30
  Здесь Тернбул повторяет взгляд, получивший распространение среди немалой части западных ученых; в действительности, однако, следует говорить скорее не о «взаимной» эксплуатации, а просто об эксплуатации пигмеев их оседлыми соседями, хотя эксплуатация эта осуществляется еще в самых примитивных зачаточных формах.


[Закрыть].

Хотя айт-атта – отгонные скотоводы, они строят замысловатые укрепленные цитадели – ксар, способные укрыть множество людей и скота в дни войны; в остальное время они служат административными центрами. Айт-атта движутся от высоких гор Центрального Атласа, на склонах которых весной они занимаются земледелием (зимой эти склоны покрыты снегом), на юг через пустынную местность к горам Жбель Сагру, у подножия которых начинается подлинная Сахара. Вся их жизнь зависит от их стад и отар и этих постоянных кочевий. По сравнению с другими берберами, воспринявшими арабский образ жизни на севере, жизнь айт-атта тяжела и сурова, но иной жизни они и не желают. Хотя они перегоняют скот только в определенные сезоны, не являясь кочевниками в полном смысле этого слова, и передвигаются от одной базы к другой, их материальная культура, особенно во время кочевок, очень бедна, и живут они в шатрах. И все же айт-атта весьма гостеприимный, мягкий, добрый народ – они охотно приглашают путников в свои шатры. У них нет той жестокости духа, торгашества и узости мышления, которые характерны дли многих их земляков, процветающих на севере.

Распространение ислама

Ислам распространялся по Африке во время двух нашествий арабов. Когда в VII в. ислам вторгся в Северную Африку, он наткнулся на бурное сопротивление местных берберов. Арабская военщина создавала военные базы, которые затем превратились в города и центры торговли. Отсюда распространялся ислам и арабский язык, ставший языком купцов и правителей.

Во время второго, более Крупного нашествия в XI в. сюда вторглись арабы-бедуины, которые, как подлинные скотоводы, не признавали оседлой жизни, уничтожали города и поля. Некоторые берберы, обращенные в ислам, помогали завоевателям двигаться на запад, вплоть до Европы, а затем и вдоль западного побережья Африки к югу. Но если народы других территорий удалось быстро умиротворить и обратить в новую веру, то в Северной Африке борьба продолжалась долгие годы, и еще сейчас можно найти следы арабских походов, которые напоминают, какая серьезная мусульманская опасность угрожала Западной Европе в средние века.

На восточном побережье мусульманские завоеватели двигались по Нилу до Северной Нубии, где их вторжение в XIV в. замедлилось, но в конце концов ислам распространился по всей Восточной Африке и в Эфиопии – по суше и по морю. Хотя на Востоке мусульманам удалось обратить в свою веру меньше людей, влияние ислама все же было велико. Мусульмане принесли с собой не только новую религию, но и новые политические, социальные и экономические идеи, а благодаря взаимному обмену и африканское влияние ощущалось даже за пределами континента. Если испанское влияние ощущается в Африке, то и африканское влияние заметно в Испании.

Ислам принес идеи социальной иерархии в те районы, где ее никогда не было, и объединил мелкие племенные группировки в государства и империи – на западном побережье это произошло еще в I тысячелетии н. э. Племена теперь объединялись на основе общности религии, а не на основе узкого принципа родства. Появившиеся коранические школы давали формальное образование, учили читать и писать по-арабски, и это еще больше способствовало распространению ислама. Образование позволяло отдельным индивидуумам возвышаться над остальными и добиваться личного процветания. Во многих случаях это вело к полному разрыву с прошлым, но чаще всего люди легко адаптировались к новым условиям. Школы создали элиту, представители которой были заинтересованы в сохранении существующей системы и могли занимать посты в новой администрации. Таким образом, арабы вскоре полностью передали бразды правления в руки обращенных в ислам африканцев.

В крупном торговом центре Томбукту (государство Сонгаи) возник самый древний университет Африки. Он завоевал такую широкую популярность среди ученых, что они приезжали сюда со всего мусульманского мира, чтобы воспользоваться бесценной библиотекой и побеседовать с другими учеными. Университет, как и торговля, превратил Томбукту в один из важнейших центров традиционной Африки. Томбукту был столицей в современном смысле этого слова. Он находился в густонаселенной местности с крайне разнородным населением, состоявшим в основном из берберов, туарегов и сонгаев. Представители этих культур жили бок о бок, но в социальном отношении оставались обособленными и смешивались только на рыночной площади.

Джихад – священная война – это религиозная обязанность, которую должен выполнять в час опасности каждый мусульманин. По своему значению она стоит сразу же после пяти главных обязанностей мусульманина: веровать в Аллаха как. единственного бога и Мухаммеда, пророка его, молиться пять раз в день, подавать милостыню и совершать по мере возможности паломничество в Мекку. Так, фульбе вели джихад против хауса в Северной Нигерии, поскольку лидер фульбе Осман дан Фодио считал, что хауса возвратились к язычеству [31]31
  Джихад фульбе вовсе не был чисто религиозным движением. Под религиозными лозунгами, неизбежными в средневековом обществе, скрывались вполне конкретные материальные интересы социальной верхушки этого народа: в результате победы в «священной войне» фульбская знать решительно перераспределила в свою пользу огромные по тогдашним понятиям богатства и привилегии, ранее принадлежавшие аристократии народа хауса.


[Закрыть].

Однако после джихадов в Северной и Западной Африке религиозный фанатизм улегся, и снова возродились многие, глубоко укоренившиеся традиционные верования и обычаи. Ислам проникал больше с помощью торговли, а не войны, и хотя купцы продолжали обращать людей в ислам, а коранические школы распространяли веру, обращение часто носило чисто формальный характер. Так, например, новообращенные в ислам африканцы не допускали, чтобы их женщины оказались на таком же низком общественном уровне, как у правоверных мусульман; они отвергали и идею строгой и негибкой политической организации, которую рекомендуют ортодоксальные мусульманские законы.

Сила ислама заключалась и заключается сейчас прежде всего в его приспособляемости, в отсутствии внутренней ереси, а также в гордости и превосходстве, которые он вселяет в обращенных людей. Людей с традиционным мышлением особенно привлекали некоторые элементы ислама, как, скажем, понятие о барака, особой силе, которая исходит от бога. Мусульманские святые умели использовать барака, чтобы совершать чудеса, исцелять людей и защищать их с помощью текстов из корана, завернутых в кожаную обложку и обладающих силой талисмана. Для традиционного африканца это было равносильно его собственной вере в жизненную силу. Далее, хотя ислам и осуждал применение магии, он не отрицал ее эффективности, и обращенный не видел никакого противоречия между своим старым образом жизни и новой верой в аллаха.

Наконец, проникновению ислама в Африке способствовало то обстоятельство, что колониальные администрации не только терпели ислам, но и часто активно помогали его распространению [32]32
  Ислам в истории Африки в XIX–XX вв. едва ли не чаще играл роль идеологии борьбы с колонизаторами. Как раз этим и объясняется его быстрое продвижение в новые области Тропической Африки в последние десятилетия.


[Закрыть]. Они видели в исламе четкую и определенную систему, с которой им было легче иметь дело. Они пользовались многими мусульманскими институтами вроде судов и школ, а также услугами мусульманских администраторов. Это значительно укрепило влияние ислама и привело к тому, что все большее число людей переходило в ислам. Зачастую мероприятия колониальных властей подрывали традиционные институты и верования, и мусульмане ловко заменяли их своими, что оказывалось приемлемым для обеих сторон. Колониальная эпоха привела также к широкому развитию коммуникаций, а это, в свою очередь, помогло дальнейшему проникновению ислама. На всем протяжении истории ислам распространялся по торговым путям, и, конечно, колониальная экспансия создавала именно такие естественные пути.

Хотя арабы-бедуины сохраняли по мере возможности чисто пастушескую экономику, отвергая даже полуоседлое смешанное земледелие древних берберских народов, некоторые берберы и сами отказались от ограниченного земледелия и при появлении мусульман позаимствовали у завоевателей агрессивность, их религию и иерархическую социальную организацию, столь чуждую первоначальному образу жизни берберов. Таковы были туареги, которых в XI в. согнали с родных мест вторгшиеся бедуины. Если некоторые народы, такие, как айт-атта, искали убежища в горах и северной пустыне, то туареги ушли в глубь пустыни и создали новый образ жизни – не арабский, не берберский, а синтез обоих. Туареги – это часть единого, но сложного общества, состоящего из странствующих купцов, кочевых скотоводов, вооруженных патрулей и оседлых земледельцев. До средних веков существовали две четко определенные группы туарегов, но в XVI в. южные туареги почти отказались от кочевого образа жизни и осели на реке Нигер. Северные туареги из Ахаггара оставались сравнительно изолированными, сохраняли крепкий феодальный уклад и иерархическую общественную организацию, поручив определенные виды работ классу слуг.

Иерархическая организация туарегов имеет непосредственное отношение к их методам приспособления к пустынной среде. Они удачно воспользовались необходимостью постоянного передвижения и скомбинировали четыре вида занятий кочевников: разведение верблюдов, овец и коз, торговлю солью, охрану транссахарских караванов и набеги на эти караваны. Ахаггарская конфедерация состояла из трех племен, и каждое возглавлял вождь наиболее знатного клана племени, а конфедерация в целом находилась под номинальным руководством самого старшего из трех племен – Кель-Рела.

Но чаще всего из-за далеких расстояний между колодцами и недостатка пастбищ каждому племени приходилось делиться на мелкие кочевые группы, причем каждая группа вела почти независимое существование, оберегала колодцы от случайных или умышленных повреждений, защищала караваны, проходившие по ее территории, и совершала набеги на караваны, отказывавшиеся от ее защиты. Общество было матрилинейным, женщины пользовались влиянием и свободой и не закрывали лица, как подлинные берберки. Их мужья, особенно среди аристократии, делали все, чтобы женам жилось хорошо, и у женщин было время на развлечения, поэзию и музыку. Слуги выполняли все домашние работы, а всю необходимую сельскохозяйственную продукцию туареги получали от оазисных земледельцев, находившихся под их покровительством.

Хотя набеги на караваны и их охрана ныне потеряли свое былое значение, туареги все еще живут изолированно, занимаются скотоводством и торгуют солью. Происходит циклические передвижения, во время которых они снабжают земледельческие народы Западного Судана солью, добываемой зависимыми от них людьми. Соль составляет чрезвычайно важную часть рациона, и на нее всегда большой спрос. В обмен за нее туареги получают продукты, служащие дополнением к их основной пище – финикам и молочным продуктам. Во время циклических передвижений и торговли солью туареги переходят от одного оазиса к другому, хотя между ними иногда расстояние в пять дней пути. У каждого оазиса они тоже торгуют или пополняют запасы своего каравана продуктами, которыми их снабжают сервы – земледельцы-харатины, – это главным образом сорго.

Такая двойная экономика тесно связана с экономикой соседних народов, обитающих на краю пустыни. Различные экологические факторы вынуждают туарегов придерживаться твердых сроков в этой торговле. Соль добывают в апреле и мае, а затем в июле везут караваном через Тамесну, местность, богатую пастбищами, где верблюды могут отдохнуть и где их можно сменить на новых. На следующем этапе караваны прибывают в торговые центры у северной границы Нигерии, где торговый сезон начинается в октябре. Помимо соли туареги продают и привезенные с севера финики, а также ослов и верблюдов. В январе они пускаются в обратный путь, опять останавливаются в Тамесне и к марту прибывают на свою северную родину.

В прошлом охраной караванов (и набегами на них) на сахарских торговых путях занимались туареги – в южной части и арабы-бедуины шаамба – на севере. Помимо торговли солью шаамба, как и туареги, взимали дань со всех караванов и совершали карательные набеги на те караваны, что пытались пройти, не уплатив дани. В наши дни шаамба, как и туареги, ведут кочевой образ жизни, пасут стада и иногда торгуют с северо-западными оазисами, доставляя туда зерно и сахар. Туареги и шаамба совершали набеги на караваны еще в этом веке, и французские колониальные власти, пользуясь взаимной враждой этих народов и их склонностью к войне, создали верблюжий корпус пустынной полиции в основном из шаамба. Это подорвало конфедерацию туарегов и их военную мощь. Однако дух независимости сохранился, и даже мусульманские правительства новых государств никак не могут втянуть этих кочевников пустыни в свою орбиту. Ислам сделал свое дело, объединив туарегов в противодействии ко всем остальным.