Текст книги "9 ноября (ЛП)"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Фэллон

Бен закрывает дверь спальни позади нас и крепко прижимает меня к себе.

И я меняю свое мнение по поводу своего решения приехать сегодня, которого придерживалась с момента покупки билета. Я едва ли не сотни раз передумывала. Не была уверена, что Бен захочет увидеть меня, учитывая всё то, что происходит сейчас в его жизни. Думала, а вдруг он рассердиться, ведь он сказал, что мы увидимся в следующем году, а я все равно появилась без приглашения.

Я никак не ожидала увидеть облегчение на его лице, когда он открыл дверь. Я никак не ожидала, что он будет целовать меня так, будто скучал так же сильно, как и я. И я никак не ожидала, что он будет стоять и просто обнимать меня так долго, как обнимает сейчас. Бен не произнёс ни слова, но своим поведением, он говорит мне миллион раз спасибо.

Я закрываю глаза и удерживаю свою голову на его груди. Одной рукой Бен обнимает меня за затылок, а другой удерживает спину. Я могу стоять здесь всю ночь. Даже если это всё что мы будем делать – даже если он ни скажет ни слова – это стоило моей поездки.

Интересно, чувствует ли он то же самое? Мысли обо мне занимают его весь день так же, как и меня? Хочет ли он разделить со мной всё, что делает и куда идёт?

Бен целует меня в макушку и гладит пальцами мои щеки, наклоняя моё лицо к своему.

– Не могу поверить, что ты здесь,– говорит он, улыбаясь, но улыбка не перекрывает опустошение в его глазах. Я молчу, потому что всё ещё не знаю, что сказать. Я просто опускаю руку на его лицо и касаюсь большим пальцем его губ.

Я не должна быть удивлена, что в этом году Бен ещё более привлекательней, чем в прошлом. Сейчас он настоящий мужчина. Исчезли частички юношества, которые я всё ещё могла мельком уловить в последний раз, когда видела его.

– Как ты держишься? – я продолжаю поглаживать его лицо, так же как и он моё, но Бен не отвечает мне. Вместо этого он соединяет наши губы и подталкивая назад, осторожно укладывает меня на кровать, головой на свою подушку. Бен прерывает наш поцелуй, чтобы нависнуть надо мной, но не ложится рядом. Он прижимает свою голову к моей груди и, слушая моё сердцебиение, крепко обнимает меня. А я начинаю поглаживать его волосы длительными, медленными движениями.

Мы так долго лежим в тишине, что я начинаю думать, не уснул ли он. Но спустя пару минут, его хватка вокруг моей талии становится отчаянной. Бен склоняет лицо, пока оно полностью не утыкается в мою футболку, и его плечи начинают дрожать, когда он начинает плакать.

Такое ощущение, что в этот момент моё сердце разрывается на миллионы крошечных кусочков, и я хочу обернуть себя вокруг него, пока он скорбит. Бен плачет очень тихо, потому что не хочет, чтобы я знала об этом. Ему просто необходимо, чтобы я позволила ему выплакаться, и это именно то, что я делаю.

Спустя пять минут, Бен берёт себя в руки, но только через полчаса полностью отстраняется от меня. Он поднимается с моей груди и ложится рядом на свою подушку, и я поворачиваюсь к нему лицом. У него всё ещё красные глаза, но слез нет. Бен дотягивается до моего лица и убирает прядь волос, показывая взглядом как признателен мне.

– Как это произошло? – спрашиваю я.

Его глаза снова наполняются печалью, но он не медлит с ответом.

– Кайл возвращался домой с работы, когда его машина съехала с дороги, – отвечает он. – Отвлёкся. Три секунды и он врезался в чёртово дерево. Он и Джордин должны были уехать в отпуск в тот вечер, и я более чем уверен, что Кайл писал ей сообщение, когда это произошло. Так мне сказали в полиции. Надеюсь, она этого пока не знает. И надеюсь, никогда не узнает.

Я медленно переплетаю наши пальцы.

– Она беременна, – добавляет Бен.

Мои пальцы замирают и я открываю рот от шока.

– Я знаю,– отвечает он. – Это чёртова судьба. Они должны были отмечать свою годовщину в эти выходные.

Я не думала об этом, но как только Бен упоминает о годовщине, я вспоминаю Джоржин в прошлом году и безумство, в котором она пребывала во время подготовки к предстоящей свадьбе с Кайлом. А теперь, спустя год, Джордин должна готовиться к его предстоящим похоронам.

– Это так печально. На каком она месяце беременности?

– Должна родить в феврале.

Я стараюсь поставить себя на её место, и почти уверена, что сейчас ей двадцать четыре. Не могу даже представить себя такой молодой, потерявшей мужа за месяцы до рождения первого ребёнка. Это непостижимо.

– Когда ты возвращаешься в Нью-Йорк?– спрашивает Бен.

– Первым утренним рейсом. Я могу остаться у своей мамы сегодня ночью, если нужно. Я должна встать действительно рано.

Он приближает свой рот к моему, – Ты не будешь спать нигде, кроме этой кровати.

Громкий стук мешает его губам поцеловать мои, потому что внимание Бена обращается на распахнутую дверь. В комнату входит Йен, мимолётно смотрит на меня, а затем снова возвращает свой взгляд.

Йен указывает на меня рукой, но смотрит на Бена. – В твоей постели девушка?

Мы оба приподнимаемся и садимся, а Йен склоняет голову, задерживая свой взгляд на мне. – Подожди. Мы уже встречались раньше. Фэллон, верно?

Не буду врать, мне приятно, что его брат помнит меня. Не то, чтобы моё лицо легко забыть. Но он не обязан был помнить моё имя, а он помнит, что означает только одно, девушки в кровати Бена не очень частое явление.

– Это мило с твоей стороны, что ты приехала, – говорит Йен. – Ты голодна? Я пришёл сказать Бену, что ужин готов.

Бен тяжело вздыхает и встаёт с кровати. – Дай угадаю. Запеканка?

Йен качает головой. – Тейт страстно захотела пиццу, поэтому мы заказали доставку.

– Слава Богу, – Бен тянет меня. – Пойдём, поедим.

Бен

– Так, давайте ещё раз, – говорит Майлз, глядя на меня и Фэллон через стол. – Вы заблокировали друг друга в социальных сетях. Вы не знаете номера телефонов друг друга, никаких контактов, ничего. Но вы встречаетесь каждый год с восемнадцати лет?

– Безумно, да?– спрашивает Фэллон, опуская стакан на стол.

– Это немного похоже на сюжет "Не спящие в Сиэтле", – говорит Тейт.

Я быстро качаю головой. – Ничего подобного. Они договорились встретиться только однажды.

– Ах, да. Тогда как в "Один день". Фильм с Энн Хэтуэй.

Я опять не соглашаюсь с её сравнением. – Ну, они сосредоточены на одном определённом дне в году, но два героя все время общаются, а мы с Фэллон нет.

Не знаю, почему я так защищаюсь. Наверно это естественно, что писатели обороняются, когда их идеи сравнивают с идеями других, даже если это происходит невинно. Но наша с Фэллон история единственная в своём роде, и я чувствую себя в некоторой степени её защитником. Действительно защитником.

– Когда вы остановитесь? Или вы планируете продолжать так до конца своей жизни?

Фэллон смотрит на меня и улыбается. – Мы остановимся, когда нам будет двадцать три.

– Почему именно двадцать три?– спрашивает Йен.

Фэллон отвечает на следующие вопросы, которые посыпались на нас, поэтому я использую возможность отвлечься от обсуждения и наполняю свой бокал. Прислоняюсь к стойке и наблюдаю за их общением с кухни.

Я рад, что Фэллон здесь. Я чувствую, как её присутствие каким-то образом облегчает наше общее горе. Она никак не была связана с Кайлом, так что никто не чувствует себя вынужденным ходить на цыпочках вокруг неё. Она как глоток свежего воздуха, который нам всем был так необходим на этой неделе. Я знаю, что уже поблагодарил её за то, что она приехала сегодня, но однажды я обязательно скажу ей, как много для меня значит её приезд.

Фэллон бросает взгляд на меня со своего места и, когда замечает небольшую улыбку на моём лице, извинившись встаёт из-за стола и идёт на кухню.

Всё моё тело расслабляется, когда её руки обнимают меня за талию. Она оставляет поцелуй на моей руке и подавляет зевок.

– Устала?

Она смотрит на меня и кивает. – Да. Я же живу по Нью-Йоркскому времени, а там уже за полночь. Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим душем перед сном?

Я дотрагиваюсь пальцем её губ. – У тебя что-то застряло в зубах, – Фэллон открывает рот, и я убираю с зуба что-то похожее на кусочек перца. – Всё чисто,– заключаю я и быстро целую её в губы. – И да, ты можешь воспользоваться моим душем. Дай мне знать, если тебе понадобиться помощь. – Я подмигиваю ей.

К нам подходит Йен, прислоняется к стойке и в недоумении смотрит на меня.

– Ты только что выковырял что-то у неё из зубов?

Я ничего не говорю, потому что не знаю, что он будет делать с моим ответом.

– Я серьёзно,– не унимается он, теперь глядя на Фэллон. – Он только что достал что-то у тебя из зубов?

Она нерешительно кивает.

Йен ухмыляется. – Вау. Поздравляю, мой брат влюблён в тебя.

Чувствую, как Фэллон застывает рядом со мной.

– Вовсе не неловкая ситуация получилась,– саркастично замечаю я.

Йен с хитрой усмешкой качает головой, – Это не неловко Бен. Это мило. Ты влюблён.

– Хватит,– предупредительно говорю я.

Йен беззаботно смеётся и, на этот раз я не возражаю его подколам. В доме стало легче дышать, чем в предыдущие два дня.

– Люди не делают такие вещи, если они не влюблены,– добавляет Тейт из-за стола. – Это доказанный факт. Так пишут в интернете или где-то там еще.

Я хватаю Фэллон за руку и вывожу её из кухни, подальше от этих поддразниваний.

– Спокойной ночи ребята. У Фэллон есть другие неотложные гигиенические проблемы, с которыми я должен ей помочь.

Я слышу, как они смеются, когда мы выходим из кухни и вместе поднимаемся по лестнице наверх.

В мою комнату.

Где мы проведём ночь.

Вместе.

На моей кровати.

Это сложно, осознавать, что я не увижу её ещё один год, так, что я понятия не имею, как далеко она готова зайти. Думаю, всё будет зависеть от того, насколько далеко она заходила с ребятами из прошлого.

Конечно, я не хочу думать о ней с кем-то другим, но в этом весь смысл наших ежегодных встреч. Я хочу убедиться, что Фэллон переживает всё, что должна пережить девушка в её возрасте, а это включает в себя опыт с разными людьми. Но каждую ночь, закрывая глаза, я эгоистично молюсь о том, что она спит в своей кровати одна. Я хочу спросить её об этом, но не уверен, с чего начать.

Я открываю дверь своей спальни и следую за ней. Сегодня я захожу в свою комнату за руку с Фэллон уже с совершенно другими ощущениями. На этот раз над нами висит какое-то ожидание, которое должно быть исполнено, до того как мы выйдем из этой комнаты утром. Разговоры, которые нам предстоит провести. Тела, которые нуждаются в прикосновениях. Разумы, которым нужно отдохнуть. И время, которого будет недостаточно, чтобы втиснуть всё перечисленное, прежде чем Фэллон снова оставит меня ещё на один год.

Я закрываю дверь и поворачиваю ключ. Фэллон смотрит на кровать и проходит вперёд, стягивая волосы в хвост резинкой, которая весь день была на её запястье. Я замираю на мгновение, чтобы полюбоваться совершенством линии от её шеей к плечу. Делаю шаг вперёд, и обнимаю ее за талию таким образом, чтобы прикоснуться губами к этому изгибу. Прокладываю дорожку из мягких поцелуев от плеча к уху и обратно. Её кожа тут же покрывается мурашками. Фэллон издаёт тихий звук, что-то между вздохом и стоном.

– Отпускаю тебя в душ,– говорю я, не выпуская её из объятий. – Полотенца под раковиной.

Фэллон сжимает мои руки, вокруг своей талии, а затем отходит от меня. Но прежде чем пойти в ванную, она подходит к шкафу. – Могу ли я спать в одной из твоих футболок?– спрашивает она.

Я смотрю на шкаф, а потом на неё. Рукопись находится в моём шкафу, на полке. То, что я, так или иначе, написал. На данный момент, последнее чего я хочу, это чтобы она прочитала хоть слово из написанного. Я хватаю футболку, что на мне и стягиваю её через голову.

–Вот,– говорю я, вручая ей её. – Надень эту.

Фэллон берёт футболку, но как только она поднимает взгляд, останавливается. Она сглатывает, глядя на мой живот. – Бен?

–Да?

Она указывает на мой живот. – У тебя есть пресс?

Я смеюсь и смотрю вниз на свой живот. Она произнесла это как вопрос, поэтому я даю ей очевидный ответ. -Ммм… Да? Наверно.

Фэллон прикрывает рот моей футболкой, пряча усмешку. – Ничего себе,– отвечает она. Её слова приглушены футболкой.

– Он мне нравится.

Потом она убегает в ванную и закрывает дверь.

Фэллон

Я проверяю, заперта ли дверь, прежде чем пойти в душ. Не то, чтобы я не хотела принимать душ с Беном, я просто еще не готова. Для меня, сходить в душ с кем-то намного выше по личной шкале вероятного унижения, чем большинство вещей, включая секс. По крайней мере, во время секса я могу спрятаться под одеялом и в темноте.

Секс.

Я думаю об этом слове. Я даже кручу его на языке, когда смываю кондиционер с волос.

– Секс, – говорю тихо. Такое странное слово.

Чем старше я становлюсь, тем больше опасаюсь мысли потерять свою девственность. С одной стороны, я готова испытать то, из-за чего все сходят с ума. Должно быть, это что-то такое великое, раз считается огромным фактором в жизни всего человечества. Но с другой стороны, это меня пугает, потому что если в конечном итоге секс мне не понравится, я немного разочаруюсь в человечестве в целом. Потому что это, кажется, корень мирового зла, а если секс окажется чем-то посредственным, и я моментально не захочу продолжения, то буду чувствовать себя немного обманутой всем миром.

Возможно, я немного драматизирую, но это неважно. Я слишком нервничаю, чтобы выйти из душа, хотя промыла волосы от кондиционера несколько минут назад. Понятия не имею, что ожидает Бен от сегодняшней ночи. Если он захочет спать, я пойму. На этой неделе он прошел через ад и обратно. Но если он захочет заниматься чем-то кроме сна, я абсолютно, без сомнений, с ним соглашусь.

Вытеревшись полотенцем, я натягиваю его футболку через голову. Смотрю в зеркало и восхищаюсь тем, как она свисает с моих плеч. Я никогда не носила одежду парней, и мне всегда было интересно, будет ли это ощущаться так же хорошо, как я себе представляла.

Так и есть.

Я снимаю полотенце с головы и несколько раз провожу пальцами по волосам. Беру зубную пасту Бена и выдавливаю немного на палец, а затем втираю в зубы в течение минуты. Закончив, я делаю глубокий, успокаивающий вдох, а затем выключаю свет и открываю дверь.

Его ночник включен и Бен лежит на постели прямо по центру, закинув руки за голову. Он сбросил покрывало на пол, а из одежды на нем ничего, кроме носков и боксеров. Я стою и мгновение им любуюсь, пока его глаза закрыты. Возможно, он на самом деле спит, но меня это не расстраивает. Сегодняшняя ночь для него и только для него, потому что я знаю, что ему больно. Я просто хочу помочь ему, пока здесь, поэтому если Бен нуждается во сне, я сделаю все, что смогу, чтобы гарантировать, что он получит лучший сон, который у него когда-либо был.

Я подхожу к лампе и выключаю свет, а затем поднимаю покрывало с пола. Осторожно сажусь на кровать и накрываю нас обоих, когда ложусь рядом, спиной к его груди. Я стараюсь не разбудить его, пока поудобней устраиваю свою подушку.

– Дерьмо.

Я поворачиваюсь на звук его голоса. В комнате темно, поэтому не могу сказать, он говорит во сне или проснулся.

– Что такое? – шепчу я.

Чувствую, как его рука оборачивается вокруг моей талии, и он притягивает меня ближе.

– Я оставил свет включенным, чтобы увидеть, как ты выйдешь из ванной в моей футболке, но ты принимала очень долгий душ. Думаю, я заснул.

Я улыбаюсь.

– Я все еще в ней. Хочешь, чтобы я включила свет?

– Блять, да, пожалуйста.

Я смеюсь и переворачиваюсь в сторону лампы. Включаю свет и снова возвращаюсь к нему. Бен, не мигая, поглощает меня глазами.

– Встань, – говорит он, поднимаясь на локте. Я встаю, но его глаза не встречаются с моими. Они проходятся по моим ногам, бедрам, груди. Я не возражаю, что он не смотрит на мое лицо. Я совсем не против.

Подол его футболки заканчивается на несколько дюймов выше колен. Это достаточно низко, чтобы он не смог понять, что прямо сейчас на мне нет нижнего белья. Но также, это достаточно высоко, чтобы он, наверное, молился, чтобы сейчас на мне не было нижнего белья.

Его глаза снова возвращаются к моим ногам, и Бен начинает медленно говорить, словно читает стихи.

– Все моря Отдам за то, Где ты и я. Качаемся то вверх, то вниз. И тонет мой корабль и ты, – его взгляд скользит по моему телу, пока не встречается с моим. – Дилан Томас, – уточняет он.

Я медленно выдыхаю.

– Ого, – говорю я. – Порно-поэзия. Кто бы мог подумать?

Бен лениво улыбается. Он поднимает палец и указывает на меня.

– Сейчас я бы хотел свою футболку назад.

– Сейчас?

Он кивает.

– Прямо сейчас. Прежде, чем ты выключишь лампу. Сними ее, она моя.

Я нервно смеюсь и начинаю тянуться к лампе. Прежде, чем я успеваю выключить свет, Бен вскакивает и, ступая по матрасу, прыгает на пол прямо передо мной. Его взгляд игривый, но в то же время немного строгий. Он хватается за подол моей футболки и, недолго думая, тянет ее вверх, снимая через голову. Бросает ее куда-то позади себя, и я оказываюсь перед ним совершенно обнаженной. Его глаза изучают каждый изгиб моего тела, прежде чем он судорожно вдыхает.

– Святое дерьмо, – бормочет он.

Я не могу вспомнить ни одного раза, даже до пожара, когда бы чувствовала себя такой красивой. Бен смотрит на меня, как будто это привилегия, а не одолжение. И когда он наклоняется вперед и берет мое лицо в свои руки, я приоткрываю рот и жду его поцелуя, потому что я никогда ничего так не хотела, как хочу его прямо сейчас.

Его губы влажные, и он по собственнически меня целует. Его язык грубый и беспощадный, и мне это нравится. Мне нравится ощущение как я необходима ему. Когда его пальцы медленно скользят вниз по моей спине, я понимаю, что, в конечном итоге, тоска не должна быть фактором, делающим поцелуй десятибальным. Потому что тоска в этом поцелуе отсутствует, а он уже на девять баллов.

Бен притягивает меня к себе и моя голая грудь прижимаеся к его. Ладно, теперь десять.

Он разворачивает нас и опускает меня на кровать, но не ложится сверху. Он устраивает нас так, чтобы мы лежали рядом друг с другом, головами на подушке, но его рот все еще на мне. Тихие, наполненные желанием звуки начинают вырываться из моего рта, и каждый из них – это результат того, что этот поцелуй делает со мной.

Мне уже не важно, что свет по-прежнему горит. Если это означает, что Бен снова будет смотреть на меня так же, как и до этого поцелуя, я позволю ему зажечь все лампочки. Я бы даже разрешила ему установить флуоресцентные лампы.

– Фэллон, – быстро говорит он, отрываясь от моего рта. Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз. – Мы читали такие книги. Ты знаешь правила. Если ты хочешь, чтобы я остановился или действовал медленнее, просто...

Я качаю головой.

– Все прекрасно, Бен. Просто идеально. Я скажу, если не захочу что-то делать или начну нервничать. Обещаю.

Он кивает, но все равно кажется, будто он хочет сказать что-то еще. Или спросить. И тут я вспоминаю, что мы действительно никогда не говорили об этом.

– Я никогда этого не делала, но это не значит, что я не готова, – признаюсь я.

Чувствую, как его тело слегка напрягается.

– Ты девственница, – говорит он, и это скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, но только на несколько минут.

Мой ответ заставляет его улыбнуться, но потом на его лице появляется беспокойство. Его глаза мгновенно проясняются, а улыбка превращается в мрачную линию. Он мягко качает головой.

– Я не хочу быть твоим первым, Фэллон. Я хочу быть твоим последним.

Я тихо вздыхаю, когда его слова доходят до меня. Он меня не целует, но только за эти слова этот момент заслуживает двенадцати баллов. Я касаюсь его щеки кончиками пальцев и улыбаюсь.

– Я хочу, чтобы ты был моим первым и последним.

Глаза Бена темнеют, а затем он скользит своим телом по моему, и крепко обнимает. Я могу чувствовать какой он твердый и стараюсь не скулить.

– Ты не должна говорить такие вещи, если не имеешь в виду именно это, Фэллон.

Я имею в виду то, что сказала. Впервые я осознаю, что мне плевать на пять лет. Мне плевать, что мне не двадцать три. Все, что меня волнует – это Бен и как я чувствую себя рядом с ним, и что я хочу еще большего.

– Я хочу, чтобы ты был моим единственным, – говорю я, мой голос тише, но в нем больше решимости.

Бен морщится, будто ему больно, но теперь я знаю, что это хороший знак. Очень хороший.

Он очерчивает пальцем контур моих губ.

– Я хочу быть твоим единственным, Фэллон. Я хочу этого больше всего на свете. Но сегодня этого не произойдет, если ты не пообещаешь мне, что я смогу слышать твой голос завтра и каждый последующий день.

Я киваю, удивленная, что мы говорим об этом. Я совсем не ожидала такого поворота, когда сегодня утром садилась в самолет. Но я знаю, что это правильно. Я не собираюсь встречаться ни с кем, кто не заставляет меня чувствовать себя так, как он. Людям дается такое счастье не больше раза в жизни.

– Обещаю.

– Я серьезно, – повторяет он. – Я хочу получить твой номер телефона, прежде чем ты уедешь утром.

Я снова киваю.

– Ты его получишь. Я хочу, чтобы он у тебя был. И адрес моей электронной почты. А еще я пойду и куплю принтер с факсом, чтобы дать тебе и этот номер тоже.

– Малыш, – говорит он, и его губы изгибаются в улыбке. – Ты уже сделала этот секс лучше, чем у меня когда-либо был, а я даже не вошел в тебя.

Я кусаю губу, когда провожу пальцами по его руке, поднимаясь вверх по шее, пока не обхватываю его лицо.

– Чего ты ждешь?

Бен громко вздыхает.

– Наверно, жду пока проснусь. – Он наклоняется и целует меня в шею. – Я ведь сплю, да?

Я качаю головой, когда он прижимается ко мне бедрами. Из моего рта вырывается стон, и нежные поцелуи в мою шею становятся все более дикими.

– Наверняка сплю, – бормочет Бен. Его рот касается основания моего горла, и он прикасается кончиком языка к моей коже, поднимаясь выше по шее, пока снова не целует меня в губы. Это безусловно самая сексуальная вещь, которую я когда-либо чувствовала.

Секунды превращаются в минуты. Пальцы превращаются в руки. Поддразнивание превращается в пытку. Пытка превращается в невообразимое удовольствие.

Его боксеры оказываются на полу. Демонстрируя невероятную силу воли, он прижимается, но все еще не входит в меня.

– Фэллон, – шепчет Бен, его губы медленно двигаются по моим. – Спасибо за этот прекрасный подарок.

Как только его слова касаются моего рта, он захватывает меня в глубоком поцелуе. Все мое тело напрягается от всплеска боли, которая проходит через меня, когда Бен входит в меня, но то, насколько идеально мы подходим друг другу, превращает боль всего лишь в неудобство.

Это прекрасно.

Он прекрасен.

И каким-то образом, когда Бен так смотрит на меня, я верю, что я прекрасна.

Он прижимает свой рот к моему уху:

– Никакие написанные слова никогда не смогут правильно описать этот момент.

Я улыбаюсь между стонами.

– Как тогда ты собираешься писать об этом?

Бен нежно целует меня прямо в уголок рта.

– Думаю, мне придется затемнить эту часть...

• • • 

Не уверена, что секс должен заставлять тебя чувствовать, будто ты только что отдал часть себя человеку, который был в тебе, но это именно то, что произошло. Кажется, как будто мы объединились, части наших душ переплелись и его часть оказалась во мне, а моя – в нем. Пожалуй, это было единственное и самое глубокое чувство, которым я когда-либо делилась с другим человеком.

Чувствую, как тепло поднимается вверх по моему лицу, будто я хочу плакать, но сдерживаю слезы из-за страха. Я просто знаю – не существует никаких вариантов, чтобы после этого я смогла сказать ему "прощай". Это будет намного больнее, чем в прошлом году. Я не могу начать новый день без него, являющегося частью моей повседневной жизни. Не после этого.

Его руки обвиваются вокруг меня, и хотя прошло несколько минут и он уже успел сходить в ванную комнату и вернуться обратно в кровать, он дышит так, будто вышел из меня несколько секунд назад. Думаю, мне нравится эта часть секса. Последствия. Спокойствие. Все еще чувствовать связь после того, как закончился физический контакт.

Его губы прижимаются к моему плечу – к одному из шрамов – и он оставляет самый нежный поцелуй на моей коже. Настолько мягкий и продуманный, что кажется – это гораздо больше, чем просто поцелуй. Это словно обещание, и я бы все отдала, чтобы иметь возможно читать его мысли прямо сейчас.

– Фэллон, – шепчет он, притягивая меня ближе к себе. – Помнишь, все те любовные романы, что ты заставила меня прочитать?

– Я заставила тебя прочитать только пять. Остальные ты читал по твоему собственному желанию.

Бен проводит носом вдоль моего подбородка, пока его губы не оказываются у моего уха.

– Ладно, – продолжает он, – я думал о некоторых вещах, что говорили те парни, когда находились с девушкой. Те, которые мы решили не говорить? Например, когда парень дает понять девушке, что владеет ей? Знаю, мы смеялись над этим раньше, но... срань Господня. – Он отодвигвется и нависает надо мной напряженно вглядываясь в мое лицо. – Я никогда не хотел ничего сказать так, как хотел сказать тебе эту фразу, пока был внутри тебя. Потребовалось приложить все усилия, чтобы промолчать.

Никогда не думала, что это предложение может заставить меня всхлипнуть, но это точно произошло.

– Если бы ты это сделал... Я бы не попросила тебя остановиться.

Бен проводит губами по моей щеке, пока не добирается до рта.

– Я не скажу тебе этого до тех пор, пока ты не будешь действительно моей. – Он оборачивает руки вокруг моей талии, прижимая ближе к себе, молча умоляя о том, что не говорит вслух. Я чувствую это. Отчаяние.

– Фэллон, – говорит он и слова застревают в его в горле. – Я не хочу прощаться с тобой, когда мы проснемся.

Из-за его слов в моем сердце образовывается огромная дыра.

– В этот раз у тебя будет мой номер. Ты сможешь мне звонить.

– Каждый день? – Спрашивает он с надеждой.

– Я очень расстроюсь, если ты не будешь этого делать.

– Два раза в день?

Я смеюсь.

– Я смогу видеть тебя каждый день?

Я качаю головой, потому что это на самом деле невозможно.

– Это будет как-то дороговато, – говорю ему.

– Нет, если я буду жить с тобой в одном городе.

Моя улыбка сразу же исчезает. Не потому, что его идея звучит непривлекательно. А потому, что это не невинная реплика. Люди не должны говорить кому-то, что переедут через всю страну, если на самом деле не собираются этого делать.

Я проглатываю комок в горле.

– Что ты такое говоришь, Бен?

Он снова перекатывается на бок и подпирает рукой голову.

– Я подумываю о продаже дома, если Йен не будет против. Если верить матери Джордин, она переезжает обратно домой. Кайл умер. Йен почти не бывает здесь. Единственный человек, с которым я хочу быть рядом, живет в Нью-Йорке. И мне интересно, что она думает, если я перееду к ней.

Не могу поверить, что мы обсуждаем это. Насколько я знаю, такие вопросы решаются без спешки, и не после секса, затуманившего наши мозги, но я не могу придумать ничего, чтобы мне хотелось больше, чем видеть его каждый день. Позволить ему стать частью своей жизни.

Если бы не одна маленькая деталь.

– Что насчет книги? – Спрашиваю у него. – Мы должны встретиться еще три раза. Разве ты не хочешь закончить ее?

Бен обдумывает мой вопрос около секунды, после чего медленно качает головой.

– Нет, – отвечает он просто. – Нет, если это означает, что мы не можем быть вместе. – Выражение его лица даже не меняется.

Бен серьезен. Он на самом деле хочет переехать в Нью-Йорк. И я хочу, чтобы он был там сильнее, чем что-либо когда-либо хотела.

– Тебе понадобится теплая куртка.

На его лице появляется улыбка. Он протягивает руку к моей щеке и проводит по челюсти, касаясь своим пальцем моих губ.

– И жили они долго и счастливо.

• • • 

Вчера вечером, когда Бен открыл дверь и я увидела его первый раз за год, я видела какую боль он испытывал. Словно смерть брата заставила его постареть на пять лет.

Но сейчас он выглядит почти так же, как и в первый раз, когда я его встретила. Неопрятный и неряшливый. Очаровательный. Красивый. Это самое мирное выражение, что я видела у него с тех пор, как приехала.

Я легонько целую его в щеку и скатываюсь с постели, стараясь не разбудить. Одеваюсь в свою одежду и выхожу из спальни, направляясь вниз, чтобы посмотреть, может нужно прибраться, прежде чем разбудить его, чтобы попрощаться.

Сейчас почти четыре часа утра. Последнее, что я ожидаю увидеть – кого-то на кухне, но за барной стойкой сидит Джордин.

Она поднимает на меня взгляд, как только я вхожу. У нее красные и опухшие глаза, но она не плачет. Перед ней лежит целая коробка из под пиццы и она откусывает огромный кусок пепперони.

Мне неудобно нарушать ее одиночество. Исходя из разговора с Беном, Джордин не хотела ничего, кроме уединения последние пару дней. Я подумываю вернуться назад в комнату Бена и позволить ей побыть одной. Она, должно быть, видит мои колебания, потому что подталкивает коробку ко мне.

– Ты голодна? – Спрашивает Джордин.

Немного. Я сажусь рядом с ней и беру кусок пиццы. Мы сидим в тишине, пока она не доедает второй кусок. Она встает и убирает коробку из под пиццы в холодильник. А когда возвращается, протягивает мне газировку.

– Так ты та самая девушка, о которой Бен пишет книгу?

Я останавливаю себя, чтобы не раскрыть рот от удивления, из-за того что она знает об этом. Никто за ужином, казалось, ничего не знал о его книге. Я еще раз киваю, а затем делаю глоток содовой.

Джордин заставляет себя улыбнуться и смотрит вниз на свои руки, сложенные на барной стойке перед ней.

– Бен великий писатель, – говорит она. – Думаю, эта книга станет грандиозной. Очень интересная идея.

Я прочищаю горло, надеясь, что она не услышит шок в моем голосе.

– Ты читала?

– Абзацы и кусочки, – отвечает она, снова улыбаясь. – Бен очень избирателен в том, какие части мне разрешено читать, но моей специализацией был английский язык, поэтому иногда он спрашивает мое мнение.

Я делаю еще один глоток, просто чтобы удержать себя от расспрашиваний. Я хочу задать много вопросов, но не хочу, чтобы она знала, что я не читала ни одного слова из книги.

– Кайл был за него так счастлив, когда Бен подписал контракт с агентом. – Ее глаза наполняются слезами, когда она упоминает о Кайле.

Я смотрю в сторону.

Агент?

Почему он не сказал мне, что подписал контракт?

– Как он? – Спрашивает Джордин.

– Бен?

Она кивает.

– Я еще ни с кем не разговаривала. Знаю, это эгоистично с моей стороны, ведь не одна я страдаю. Просто...

Я кладу свою руку поверх ее и сжимаю.

– С ним все в порядке. И он все понимает, Джордин. Все понимают.

Она вытирает слезу салфеткой. Я вижу, как она пытается держаться, и это заставляет мою грудь сжиматься от боли. Мне больно за нее, особенно зная, что она собирается бороться в одиночку.

– Я просто плохо себя чувствую. Я уже настолько во всем запуталась, что пропустила последние два дня, я даже не думала о том, как сильно это влияет на Йена и Бена. Я имею в виду, они оба живут здесь. И теперь они застряли с девушкой, которая собирается рожать ребенка. Последнее, что я хочу – это заставлять их чувствовать себя обязанными помогать мне, но... Я действительно не хочу возвращаться в Неваду. Я не могу переехать к маме, когда мой дом здесь. Я просто... – она прижимает руки к лицу. – Я не знаю, что делать. Я не хочу никого обременять, но боюсь, что не смогу справиться самостоятельно.