Текст книги "9 ноября (ЛП)"
Автор книги: Колин Гувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Я делаю вид, что прислушаюсь к ее совету, но уровень ее стресса отобьет желание жениться у любого, даже без этой фразы.
– Подожди, – произносит она, указывая на меня. – Тебя зовут Фэллон? Как Фэллон О'Нил?
О, нет. Меня не часто узнают, после сериала, но, когда это происходит, как правило, узнают девушки в возрасте Джордин. Девушки, которые, скорее всего не пропускали ни одной серии.
– Ты случайно не та актриса, которая была звездой детективного сериала?
Мне на плечо ложится рука Бена, словно он гордиться этим фактом из моей жизни.
– Да, это она.
– Да ладно! – восклицает Джордин. – Я постоянно его смотрела! Ну, пока они не заменили тебя какой-то телкой, которая не умела играть.
Мне приятно слышать это замечание. После моей замены я не смогла смотреть этот сериал, но не буду врать и говорить, что мне не стало немного легче, когда сериал свернули после двух сезонов из-за падения рейтингов.
– Почему ты ушла? – спрашивает Джордин. – Ой. Погоди, я помню. Ты получила какую-то травму, да? Это из-за этого у тебя шрамы?
Чувствую, как рука Бена мгновенно напрягается.
– Джордин, – предостерегает он.
Я признательна ему, что он пытается остановить этот разговор, но сложно обижаться на Джордин, когда очевидно, что она просто любопытствует.
– Все нормально, – говорю, как только вижу, что Джордин собирается извиниться. – Это был несчастный случай, и было отстойно когда пришлось покинуть сериал. Но я благодарна, что выжила. Все могло быть намного хуже.
Я чувствую, как Бен целует меня в висок, скорее всего, таким образом он сказал мне как ценит, что его ободряющие слова наконец-то дошли до меня.
Но тут захлопывается входная дверь и все наше внимание переходит на звук мужского голоса.
– Ну и где моя маленькая сучка? – зовет голос.
О, Господи. Надеюсь это не жених.
– Ян дома, – объясняет Бен и, взяв меня за руку, тянет в гостиную. – Пойдем, познакомишься с моим старшим братом.
Я иду за Беном в гостиную и вижу сидящего на коленях мужчину, который ласкает маленькую белую собачку.
– Вот она, моя маленькая сучка, – с нежностью обращается он к собаке. Так нежно, насколько вообще может звучать такое обращение.
– Посмотрите, какая птичка к нам залетела, – говорит Бен, привлекая внимание парня.
И только когда Ян встает, я замечаю, что он в форме пилота. Бен тут же показывает на меня. Не буду врать, но знакомиться с новыми людьми для меня довольно неловко. А знакомиться с семьей Бена это совершенно новый уровень неловкости.
– Ян, это – Фэллон. Фэллон это – Ян.
Ян делает шаг вперед, и пожимает мою руку. Они так похожи с Беном, что я не могу перестать глазеть на его брата. У него такой же волевой подбородок и одинаковая линия губ как у Бена, но Ян немного выше, и он блондин.
– И Фэллон твоя... – он недоговаривает, и ждет, когда Бен продолжит. Но Бен смотрит на меня и ждет, чтобы я сама закончила это предложение.
Что за черт? Вот вам и неловкое положение.
– Я Бена... сюжетная линия?
Бен громко смеется, а Ян вопросительно выгибает бровь. И так они еще больше похожи.
– Ты наконец написал настоящую книгу? – спрашивает Ян.
Бен закатывает глаза и, схватив меня за руку, тянет в сторону лестницы.
– Она не моя сюжетная линия, она – моя девушка и сегодня у нас первая годовщина.
В гостиной появляется Джордин и встает рядом с Яном. Они оба смотрят на Бена так, словно он утаил от них самый большой в мире секрет.
– Вы встречаетесь уже год? – спрашивает Джордин, обращаясь ко мне. Но прежде чем я хочу сказать, что он шутит, Джордин расстроенно взмахивает руками. – Бен, ты говорил, что придешь на свадьбу один! Мне не хватит стульев и, о Боже мой, уже наверно слишком поздно делать дозаказ! – она выбегает из комнаты чтобы сделать ненужный звонок.
Я шлепаю Бена по руке.
– Это было очень подло! Она и так нервничает.
Бен смеется и со стоном драматично закатывает глаза.
– Ладно.
Он идет за Джордин и, как только мы оказываемся с Яном в комнате одни, открывается входная дверь. Снова.
Боже, сколько людей может поместиться в этом доме?
Когда парень заходит, первым он замечает Яна. Они обнимаются, и парень хлопает Яна по спине.
– Ты же говорил, что приедешь завтра утром?
Ян пожимает плечами.
– Сегодня за меня вышел Майлз, поэтому я смог приехать раньше. На завтра обещают плохую погоду, а я не хотел опаздывать.
Брат, которого я еще не знаю, отвечает:
– Чувак, если бы ты пропустил репетицию ужина, Джордин бы меня... – он замолкает, когда замечает меня, стоящую в центре комнаты. Я ждала, что он что-нибудь скажет, но парень внимательно разглядывал меня с ног до головы, с неким подозрением, будто к ним не часто приходят гости. Ян подходит ближе и указывает на меня.
– Ты уже знаком с девушкой Бена?
Выражение его лица не меняется, за исключением почти незаметной морщинки на лбу. Парень быстро подходит ко мне.
– Кайл Кесслер, – представляется он, протягивая руку. – А вы?
– Фэллон, – отвечаю я, слегка испуганным тоном. – Фэллон О'Нил.
В отличие от Яна и Бена, у Кайла недоброжелательная энергетика. Но и не враждебная... просто он не такой как его братья. Он гораздо серьезнее. Более пугающий. Я замечаю, как он бросает секундный взгляд на шрамы на левой части лица, и мне становится интересно, что он думает о Бене, за то, что тот привел домой кого-то вроде меня. Но потом я вспоминаю недавние слова Бена и то какой Бен счастливчик, что привел домой кого-то вроде меня. Поэтому вместо того чтобы исполнить мой первоначальный позыв прикрыть лицо волосами, я вытягиваюсь и чувствую прилив уверенности в себе. Кайл отпускает мою руку, когда в гостиную заходит Бен.
– Джордин в порядке, – говорит он и замирает, заметив Кайла. Бен чуть шире раскрывает глаза, словно не ожидал увидеть Кайла, и я замечаю, как его поведение тут же меняется. Но Бен пытается скрыть это улыбкой.
– Ты говорил, что тебя не будет до вечера.
Кайл кидает ключи на ближайший столик и тычет пальцем в Бена.
– Нам нужно поговорить.
Я не могу понять тон Кайла. Не похоже, что он очень зол, но и не похоже, что он доволен.
Бен посылает мне ободряющую улыбку, прежде чем выходит из комнаты за Кайлом.
– Сейчас вернусь, – говорит он мне.
Я снова остаюсь с Яном. Засовываю руки в карманы джинс, не совсем уверенная чем занять себя, пока буду ждать Бена.
Ян наклоняется и поднимает с пола маленькую белую собачку. Он кивает в сторону лестницы.
– Три дня не принимал душ. Вот где я буду, если кто-нибудь из них спросит.
– Хорошо, – отвечаю я. – Приятно познакомится с тобой, Ян.
Он улыбается: – Мне тоже, Фэллон.
И вот теперь я остаюсь одна. Последние несколько минут были какие-то странные. Семья Бена... интересная.
Оглядывая гостиную, я пытаюсь получить хоть какую-то подсказку о настоящей личности Бена. На каминной полке стоят рамки с фотографиями его и братьев. Я беру одну из них и присматриваюсь. На старых фотографиях ясно видно, что Бен младше Яна, чего не скажешь сейчас. Правда, я не знаю какая у братьев разница в возрасте. Может два года или три.
Я нигде не вижу фотографий их мамы. И мне интересно как давно она умерла, и где их отец. Бен еще ни разу не упоминал о нем.
А потом я слышу громкий стук из коридора. Обеспокоенная, тем что могло что-то случиться с Джордин, я иду на стук. Но замираю, когда вижу, как Кайл сжимает рукой горло Бена и прижимает его к стене.
– Ты что идиот? – сквозь зубы спрашивает Кайл. Бен смотрит на Кайла бешенным взглядом, но не прилагает усилия, чтобы дать отпор брату. Как только я собираюсь броситься по коридору и оттащить Кайла от него, боковым зрением Бен замечает меня. Его брат оборачивается и как только видит меня, делает шаг назад и отпускает Бена.
Я так потрясена увиденным. Кайл стоит между мной и Беном, оглядывая то меня, то его. Он разворачивается чтобы уйти, но замирает, и обернувшись – глядя Бену в глаза, – отшвыривает его к стене.
– Какого черта! – кричу я на Кайла и бросаюсь к Бену, но он вытягивает руку, заставляя меня остановиться.
– Все нормально, – успокаивает он меня. – Иди наверх. Я буду через минуту.
Бен накрывает глаза руками, но Кайл по-прежнему стоит здесь и у него такой вид, словно он хочет еще раз ударить Бена, но затем резко отступает, когда из-за угла выбегает Джордин и застает эту сцену. Она в шоке смотрит на Кайла и на Бена, словно это абсолютно не характерно для них обоих.
Отчего вся эта сцена становится еще больше запутанной. У меня не было братьев, но насколько я знаю, братья обычно, часто пихают друг друга. Но судя по реакции Джордин, в этой семье это не принято. Она готова разреветься в любую секунду.
– Ты только что ударил его? – спрашивает Джордин Кайла.
На долю секунды, Кайл выглядит виноватым и как будто хочет извиниться. Но потом он быстро выдыхает и поворачивается к Бену.
– Ты заслужил это, – со злостью выплевывает Кайл, отступая в коридор. – Ты, блядь, это заслужил!
Бен
Мы в моей ванной комнате, и я стою, прислонившись к стойке, пока Фэллон мокрым полотенцем стирает с моего глаза кровь.
Не могу поверить, что Кайл ударил меня прямо перед ней. Я так зол, но попытка расслабиться, дается с трудом. Особенно, когда Фэллон прижимается ко мне, касаясь кончиками своих пальцев кожи моего лица.
– Хочешь поговорить об этом? – она берет в руки лейкопластырь и отрывает край упаковки.
– Нет. – Фэллон приклеивает пластырь к моему лицу и осторожно его разглаживает.
– Мне стоит беспокоиться? – выбросив обертку в мусорное ведро, она кладёт полотенце в раковину.
Глядя в зеркало, я провожу пальцем вокруг глаза.
– Нет, Фэллон. Тебе никогда не нужно беспокоиться из-за меня. Или из-за Кайла, раз уж на то пошло.
Я всё ещё не могу поверить, что он ударил меня. За всю мою жизнь Кайл никогда меня не бил, хотя раз или два, он был близок к этому. Либо он устал из-за своей свадьбы, либо на этот раз я действительно его очень разозлил.
– Мы можем уйти отсюда? – спрашиваю я.
Фэллон пожимает плечами, – Думаю да. Куда ты хочешь пойти?
– Куда угодно, где есть ты.
От одной её улыбки все моё напряжение спадает.
– У меня есть идея! – восклицает она.
* * *
– Тебе холодно? – третий раз я задаю Фэллон один и тот же вопрос, и третий раз она отвечает: «Нет».
Притянув её ближе к себе, я аккуратно укрываю нас одеялом.
Ей захотелось пойти на пляж, несмотря на то, что сейчас ноябрь и почти ничего не видно. Мы взяли с собой еду на вынос, и Фэллон устроила импровизированный пикник с одеялами, которые прихватили из моего дома. Перекусив, мы в течение получаса болтали, больше узнавая друг друга. И с учетом того, что произошло дома, все вопросы были нейтральными. Но за последние две минуты, никто из нас не задал ни одного вопроса, похоже, с беседой мы закончили. А может тишина сама по себе является нашим общением?
Я держу руку Фэллон под одеялом, и мы молча наблюдаем, как волны разбиваются о скалы. Через некоторое время её голова опускается на мое плечо.
– Я не была на пляже с шестнадцати лет, – тихо произносит она.
– Ты боишься океана?
Она поднимает голову с моего плеча и притягивает колени к себе, обнимая их.
– Я проводила здесь много время. Всякий раз, когда у меня был выходной, я находилась здесь. Но потом произошёл пожар, и восстановление заняло много времени: сначала лежала в больнице, затем курс физиотерапии. Для заживающей кожи, солнце противопоказано, поэтому я просто… никогда не возвращалась сюда. Даже тогда, когда можно было опять находиться на солнце, я не была уверена, что появиться на пляже – хорошая идея.
Я в растерянности и не знаю, что ей сказать. Мне больно от того, что пожар забрал уверенность Фэллон, но наверно до сих пор я и понятия не имею о том, сколько всего огонь забрал из её жизни.
– Так хорошо вернуться обратно, – шепчет она.
Я сжимаю её руку, потому что уверен, что сейчас это всё чего хочет Фэллон.
Мы снова сидим в тишине, и мои мысли возвращаются к инциденту с Кайлом. Я не знаю, как много слышала Фэллон, но она всё ещё здесь, значит не много. Впрочем, сказать, что она увидела не ту сторону Кайла, которую я хотел ей показать, это ещё мягко сказано. Она, наверное, думает, что мой брат придурок и, основываясь на нескольких минутах, свидетелем которых она была, я бы не стал винить её.
– Когда я учился в четвёртом классе, был один парень – старше меня, который постоянно меня доставал, – начинаю я свой рассказ. – Каждый день, когда мы ехали в автобусе, он либо распускал свои руки, либо говорил мне гадости. Это продолжалось в течение нескольких месяцев, и несколько раз я выходил из автобуса с окровавленным носом.
– Боже, – шепчет Фэллон.
– Кайл старше меня на пару лет. Тогда он учился в средней школе, но мы ездили на одном автобусе, потому что школа, в которую мы ходили была очень маленькая. Однажды, когда этот парень ударил меня прямо перед Кайлом, я думал, что брат вступится за меня, надерёт обидчику задницу, потому что я его младший брат. По-моему, это именно то, что должны делать старшие: защищать своих младших братьев от хулиганов, – я вытягиваю ноги пред собой и вздыхаю.
– Но Кайл просто сидел и смотрел на меня. Он никогда не вмешивался. И когда мы вернулись домой, я был очень зол на него. Я сказал ему что он просто обязан преподать урок моему обидчику. Кайл рассмеялся и спросил: «И как это научит тебя чему-нибудь?»
– Я не знал, что сказать. Чему я, чёрт возьми, должен был научиться, если меня избивали каждый день? Но Кайл продолжил: «Если я остановлю одного хулигана, чему это тебя научит? Ничему! Если я вмешаюсь, что ты получишь от этого? Что всегда можно надеяться на кого-то, а не на себя?! Бен, хулиганы будут всегда! Ты сам должен научиться справляться с ними, не подпускать их к себе. И если я побью кого-то, это ничерта тебя не научит».
– Ты прислушался к нему? – повернувшись, спрашивает Фэллон.
– Нет, – я отрицательно качаю головой. – Я ушёл в свою комнату и расплакался, решив, что Кайл жесток. После этого разговора, тот парень продолжал меня избивать. Но однажды всё изменилось. Не знаю, что произошло, но я стал защищаться, и не позволил ему бить себя как раньше. Я больше не боялся его. И через какое-то время, когда он понял, что его нападки мне не страшны, он отстал.
Фэллон молчит, но я вижу, что она хочет узнать, почему я рассказал эту историю.
– Кайл хороший брат и хороший человек. Я сожалею, что ты увидела не лучшую его сторону, потому что это не он. Кайл имел полное право быть расстроенным из-за меня. И я не хочу это обсуждать. Мой брат действительно хороший человек, просто, знай об этом.
Фэллон понимающе смотрит на меня, и я обнимаю её, притягиваю к своей груди, и ложусь на одеяло. Смотрю на звёзды и удивляюсь, как же давно я не любовался ими.
– Я всегда хотела, чтобы у меня был брат или сестра, – нарушает тишину Фэллон. – Знаю, я повела себя так будто не обрадовалась, когда в прошлом году папа сказал, что у него будет ребенок. Но я всегда мечтала о братике или сестрёнке. К сожалению, девушка, с которой был обручён мой отец, вообще не была беременной. Она думала у него есть деньги – спасибо его статусу звезды. Но когда она узнала, что на самом деле отец разорён, бросила его.
Вот это да. Я уже не чувствую себя так плохо из-за своей семейной драмы, свидетелем которой сегодня стала Фэллон.
– Это ужасно, – говорю я ей. – Он был расстроен? – не то, чтобы я очень переживал, по этому поводу: её отец заслужил все это, лишь за то как обращался со своей дочерью в тот день.
– Не знаю, – пожимает Фэллон плечами. – Это мне мама рассказала. Я не разговаривала с папой с прошлого года.
Услышав это, мне становится грустно. Каким бы он не был придурком, он – её отец, и я знаю, как это больно.
– Кто выдумывает беременность, чтобы поймать в ловушку мужчину? Это глупо. Хотя, для книги это может стать отличной сюжетной линией.
– Этой дрянной идеей для сюжета слишком часто злоупотребляют, – Фэллон упирается подбородком на руки и улыбается мне. Лунный свет освещает её лицо, и создается такое впечатление, будто она на сцене. Что напоминает мне…
– Ты когда-нибудь собираешься рассказать мне о репетициях, про которые говорила? Что за репетиции?
– Общественный театр, – перестаёт улыбаться она. – Завтра открытие, и утром мы должны провести генеральную репетицию, поэтому мне нужно вернуться так рано. У меня не главная роль и мне ничего не заплатят, но я наслаждаюсь этим, потому что многие актёры обращаются ко мне за советом. Не знаю почему, возможно из-за моего прошлого опыта, и мне это нравится. Приятно, что я не сижу взаперти в своей квартире всё время.
Мне приятно это слышать.
– Что по поводу работы?
– У меня гибкий график. Я всё ещё записываю аудиокниги и моего заработка вполне хватает, чтобы платить по счетам, так, что это хорошо. Хотя мне пришлось переехать, потому что моя арендная плата была немного завышена, но… в общем дела идут хорошо. Я счастлива там.
– Хорошо, – отвечаю я, проводя рукой по её волосам. – Я счастлив, что ты счастлива.
И это действительно так. Но я не собираюсь врать что, увидев сегодня Фэллон, я эгоистично надеялся услышать, что с Нью-Йорком ничего не вышло. Что она снова живёт в Лос-Анджелесе, и считает своё пятилетнее правило глупостью. И, что она хочет увидеть меня завтра.
– Ну а у тебя есть работа? – прерывает мои размышления Фэллон. – Не могу поверить, что не знаю об этом. Я позволила тебе ласкать свою грудь и даже не знаю, чем ты занимаешься.
– Учусь в университете, – смеясь, отвечаю я. – Студент с двойной специальностью, которой занят целый день. Поэтому времени для работы почти не остается. Но счетов у меня не много. И к тому же у меня достаточно денег, доставшихся от мамы в наследство, поэтому, пока я учусь.
– Какие у тебя специальности?
– Писательское мастерство и коммуникация. Большинство писателей не очень удачливы в своей карьере, поэтому мне нужен был запасной план.
– Тебе не нужен запасной план, – улыбается Фэллон. – Потому что через несколько лет у тебя будет бестселлер, который поможет оплатить все твои счета.
Надеюсь, что на самом деле она так не думает.
– Как она называется? – спрашивает Фэллон.
– Что называется?
– Наша книга. Какое у неё будет название?
– Девятое Ноября.
Я наблюдаю за реакцией Фэллон, но по её выражению невозможно понять понравилось ли ей название. Через несколько минут она прижимается головой к моей груди, и я больше не могу видеть её лица.
– Я не рассказывала тебе об этом в прошлом году, – почти шепотом произносит она. – Но девятое ноября – это годовщина пожара. И теперь, когда, у меня есть возможность ждать встречи с тобой в этот день, я уже не так боюсь эту годовщину, как раньше. Так что спасибо тебе за это.
Я неслышно вздыхаю, но не успеваю ответить ей, потому что Фэллон прижимается ближе и целует меня.
Фэллон
– Ты уверен?
Бен кивает, но остальное его поведение говорит об обратном.
Полчаса назад мы лежали и обнимались на пляже и спустя пять минут наших поцелуев, Бен резко выпрямился и объявил, что хочет татуировку.
– Сегодня, – твердо заявил он. – Прямо сейчас.
Поэтому мы здесь. Бен сидит в кресле, ожидая, когда вернется мастер, а я стою, прислонившись к стене и жду, когда он передумает.
Бен не хочет говорить мне, что означает эта татуировка. Он решил написать на левом запястье слово “поэтичный” внутри нотного стана. Не знаю, почему он не раскрывает значение рисунка, но, по крайней мере, это не мое имя. Не подумайте, мне нравится этот парень. Сильно. Но писать женское имя постоянными чернилами на ранних стадиях отношений, похоже на шаг альфа-самца. Особенно на запястье. И почему я вдруг назвала это отношениями?
О, Боже. А что, если именно поэтому Бен делает татуировку? Что, если он пытается вести себя, как крутой самец? Может, мне следует предупредить, что он делает это неправильно?
Я прочищаю горло, чтобы привлечь его внимание.
– Хм. Не хотелось бы об этом говорить, Бен, но татуировка на запястье со словом “поэтичный” не очень подходит для альфа-самца. На самом деле, даже наоборот. Ты точно не хочешь выбрать череп? Что-нибудь с колючей проволокой? Может быть, что-то кровавое?
Его губы изгибаются в кривой ухмылке.
– Не волнуйся, Фэллон. Я делаю это не для того, чтобы произвести впечатление на девушек.
Не знаю, почему мне так сильно нравится этот ответ. Мастер заходит обратно в комнату и показывает на запястье Бена, где несколько минут назад он нарисовал контур татуировки.
– Если тебе нравится расположение, мы начинаем.
Татуировка, нарисованная чернилами, проходит с одной стороны его запястья к другой. Бен кивает и говорит парню, что готов, а потом указывает на меня.
– Она может посидеть у меня на коленях и отвлекать меня?
Пожав плечами, парень берет руку Бена и кладёт перед собой, но ничего не отвечает. И как только в моей голове зарождается мысль, что этому парню, вероятно, интересно, почему Бен пришел с кем-то вроде меня, Бен прерывает мой приступ неуверенности.
– Иди сюда, – зовёт он, похлопывая себя по ноге. – Отвлекай меня.
Я делаю то, что он говорит, но есть только один способ, как я могу сесть ему на колени – это оседлать его. Хоть я и в джинсах, мне все равно неловко из-за того, что я сижу в такой позе посреди тату-салона. Рука Бена останавливается на моей талии, и он ее несильно сжимает. Я слышу жужжание иглы и небольшую разницу в звуке после того, как острие касается кожи. Бен даже не морщится от боли, только слабо улыбается. Я пытаюсь сделать все, чтобы отвлечь его, поэтому продолжаю разговор, который мы начали на пляже.
– Какой твой любимый цвет?
– Малахитово-зеленый.
Я морщусь.
– Это очень специфический зеленый цвет, но ладно.
– Такого цвета твои глаза. И так случилось, это мой любимый минерал.
– У тебя есть любимый минерал?
– Теперь да.
Я смотрю вниз, чтобы Бен не увидел мою смущенную улыбку. Чувствую, как его рука снова сжимает мою талию. Похоже, игла отвлекает его сильнее, чем я, поэтому задаю следующий вопрос.
– Какая твоя любимая еда?
– Тайская лапша Пад Тай, – отвечает Бен. – А твоя?
– Суши. Почти то же самое.
– Даже и близко нет, – не соглашается он.
– Они оба из азиатской кухни. Какой твой любимый фильм?
– Это скучные вопросы. Давай посложнее.
Я запрокидываю голову назад и смотрю в потолок, обдумывая следующий вопрос.
– Ладно, кто был твоей первой девушкой? – спрашиваю я, когда мой взгляд возвращается к Бену.
– Бринн Фэллоус. Мне было тринадцать.
– Мне казалось, ты говорил, ее звали Абита.
Он усмехается.
– У тебя хорошая память.
Я делаю серьезное лицо.
– Дело не в хорошей памяти, Бен. Я просто становлюсь безумно ревнивой и неуравновешенной, когда речь заходит о твоих прошлых отношениях.
Он смеется.
– Абита была первой девушкой, которую я поцеловал, но не первой моей девушкой. Мне было пятнадцать лет, я встречался с Бринн целый год.
– Почему вы расстались?
– Нам исполнилось шестнадцать. – Бен говорит так, будто это уважительная причина.
Он видит немой вопрос на моем лице, поэтому поясняет:
– Это то, что делают все, когда встречаются в шестнадцать. Расстаются. Что насчет тебя? Кто был твоим первым парнем?
– Реальным или фальшивым?
– Любым, – отвечает он.
– Ты. – я внимательно смотрю в его глаза, чтобы увидеть в них жалость, но это больше похоже на гордость.
– Со сколькими девушками ты спал?
Бен недовольно поджимает губы.
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
– Больше десяти?
– Неа.
– Менее одной?
– Неа.
– Больше пяти?
– Я не рассказываю о своих любовных связях.
Мне смешно.
– Рассказываешь. Через пять лет ты расскажешь всему миру о нас в своей книге.
– Через четыре года, – уточняет Бен.
– Когда у тебя день рождения? – спрашиваю у него.
– А у тебя?
– Я первая спросила.
– А что, если ты старше меня? Разве это нормально для девушек? Встречаться с парнями, младше их?
– Разве это нормально для парней, встречаться с девушками, у которых большая часть лица в шрамах?
Рука Бена снова сжимает мою талию, и он сердито смотрит мне в глаза.
– Фэллон. – Бен произносит мое имя так, будто одним этим словом прочел мне длинную нотацию.
– Я пыталась быть смешной, – оправдываюсь я.
Он не улыбается.
– Не думаю, что самоуничижение – это смешно.
– Это только потому, что ты не тот, кто занимается этим самым самоуничижением.
Уголок его губ дергается, когда он пытается сдержать улыбку.
– Четвертого июля, – отвечает на мой вопрос Бен. – Вся страна празднует мой день рождения каждый год. Это довольно эпично.
– 25 июля, что означает, ты официально старше меня. Теперь я могу смело тебя преследовать и не считаться охотницей за молоденькими мальчиками.
Бен поднимает ладонь вверх на пару сантиметров по моей талии, а затем начинает медленного гладить кожу большим пальцем.
– Ты не можешь преследовать того, кто сам этого хочет, Фэллон.
Ох, черт. За этот ответ Бен заслуживает поцелуй, но рядом с нами сидит парень с тату-пистолетом, а я не тот тип девушек, которые целуются в общественном месте. Видимо, я сдвинула черту, сев на Бена верхом.
– Мне нужно кое-что узнать о тебе, – серьезно говорит Бен с проникновенным взглядом. – И когда я задам тебе вопрос, я хочу, чтобы ты хорошенько подумала над ответом, потому что твой ответ либо укрепит, либо разорвет ту связь, что у нас есть.
Я с трудом сглатываю.
– Ладно. Что тебе нужно узнать?
Бен морщится, совсем чуточку, но я не знаю, это из-за татуировки или потому, что он нервничает, задавая вопрос.
– Хорошо, – произносит он. – Если бы тебе пришлось слушать только одну группу всю оставшуюся часть жизни, какую бы ты выбрала и почему?
Я мгновенно расслабляюсь. Это легко. Я думала, он собирается копнуть гораздо глубже, чем узнать о моей любимой группе.
– X Ambassadors.
– Никогда не слышал о них, – отвечает Бен.
– Я видел их дважды, – вставляет парень с тату-пистолетом. Бен и я смотрим на него, но тот полностью сосредоточен на своей работе.
Я перевожу взгляд обратно на Бена и выгибаю бровь.
– Почему моя любимая группа должна сблизить нас или разрушить наши отношения?
– О человеке многое может рассказать его музыкальный вкус. Уверен, я читал об этом в одной из книг, что ты мне предложила. Если бы ты выбрала группу, которую я ненавижу, это было бы серьезным поводом для расставания.
– Ну, ты, возможно, возненавидишь их, как только послушаешь, так что мы не определились.
– В таком случае, я никогда не буду их слушать, – уверенно отвечает Бен.
– Нет, я заставлю тебя послушать этих ребят.
– Какая твоя любимая строчка из их песен? – спрашивает Бен.
– Она меняется в зависимости от моего настроения.
– Ну, тогда, какая твоя любимая строчка прямо сейчас?
Я ненадолго закрываю глаза и мысленно напеваю одну из песен, пока не дохожу до строчки, которая подходит к данному моменту. Открываю глаза и улыбаюсь.
– Ты такая великолепная, потому что заставляешь меня чувствовать себя великолепно.
На лице Бена появляется слабая улыбка.
– Мне нравится, – произносит он, поглаживая большим пальцем кожу на моей талии. Какое-то время мы просто смотрим друг на друга. Я замечаю, что дыхание Бена участилось, и понимаю, что он завелся несмотря на боль от иглы, пронзающей его кожу, отчего чувствую себя победителем.
Подумываю наклониться вперед и подарить ему маленький поцелуй в губы, но прежде чем успеваю это сделать, мастер говорит:
– Готово!
Я соскальзываю с колен Бена, и мы разглядываем результат, прежде чем руку забинтовывают. Получилось здорово, но я до сих пор не знаю, чем было вызвано его желание набить татуировку и почему именно сегодня, но я рада, что мне довелось быть рядом с ним, пока он её делал.
Бен встает и вынимает из кармана бумажник, чтобы расплатиться с мастером. Когда Бен берет меня за руку, чтобы проводить к машине, каждый мой шаг становится все тяжелее и тяжелее, потому что я знаю, что с каждым шагом мы приближаемся к еще одному прощанию.
Всю дорогу до аэропорта, мои нервы на переделе. Я никак не могу понять, мое нежелание садиться в самолет и возвращаться в Нью-Йорк возникло из-за чувств к Бену или отторжения к Нью-Йорку?
Знаю, на пляже я говорила Бену, что счастлива в Нью-Йорке, но я несчастна там почти так же, как была здесь. Просто я не хочу, чтобы Бен узнал об этом. Надеюсь, участие в театральной труппе поможет мне найти еще нескольких друзей. Ведь прошел всего один год. Но это был тяжелый год. И как бы я ни старалась придерживаться домашнего задания, что мне дал Бен, хождение на прослушивание за прослушиванием утомляет, когда все, что я получаю – это отказы. И я не могу не задаваться вопросом, а может мой отец был прав? Возможно, я о многом мечтаю. И несмотря на то, что благодаря Бену моя самоуверенность вернулась, индустрия, построенная на внешности, не стала менее труднодоступной.
И Бродвей пока вне моей досягаемости. От количества людей, которые приходят на кастинги, я чувствую себя маленьким муравьем в огромной колонии. Наверное, единственный шанс попасть на сцену – если роль потребует от актера наличие настоящих шрамов на лице. И до настоящего момента мне так не везло.
– Тебе нужна еще одна драматическая сцена в аэропорту? – спрашивает Бен, когда мы подъезжаем к терминалу.
Я смеюсь и отрицательно качаю головой, поэтому в этот раз он паркуется уже на стоянке. Прежде чем мы заходим в аэропорт, Бен притягивает меня к себе. Я вижу грусть в его глазах и знаю без сомнений, что он видит в выражении моего лица, как сильно я не хочу прощаться. Бен проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке, и по всему моему телу бегут мурашки.
– В следующем году я приеду в Нью-Йорк. Где ты хочешь встретиться?
– В Бруклине, – отвечаю ему. – Я там живу. Хочу показать тебе мой район, и ты обязательно должен побывать в местном тапас-ресторане.
Я вбиваю адрес одного из моих любимых ресторанов в его телефон, плюс дату и время встречи, хотя вряд ли он его забудет. Затем возвращаю телефон.
Бен убирает его в задний карман и снова притягивает меня в объятия. Мы обнимаем друг друга около двух минут, и никто из нас не желает отходить первым. Его ладонь сжимает мой затылок, и я стараюсь запомнить, какого это, чувствовать его руку. Стараюсь запомнить, как он пахнет – так же, как пляж, где мы сегодня провели около трех часов. Стараюсь запомнить, что мой рот находится на уровне его шеи, словно его плечи были созданы для того, чтобы я положила на них голову.
Я прижимаюсь к нему и целую в шею. Мягкое касание и ничего больше. Бен приподнимает мою голову со своего плеча, и склонившись ближе, скользит взглядом по моему лицу.
– Я всегда считал себя мастером слова, – говорит Бен. – Но я только что понял, что прощаться с тобой – самое сложное, что мне когда-либо приходилось делать.
Я хочу сказать, "тогда попроси меня остаться", но его губы прижимается к моим в жестком поцелуе. Бен говорит мне «прощай» прикосновением своих губ, нежным поглаживанием щеки и мягким поцелуем в лоб, прежде чем отпускает меня. Он практически отталкивается от меня, как будто появившееся расстояние между нами может облегчить расставание. Он пятится назад, пока не выходит на тротуар, и все мои слова застревают в горле, когда я плотно сжимаю губы, стараясь не выпустить их на свободу. Мы смотрим друг на друга в течение нескольких секунд, боль этого «прощай» висит густой дымкой в воздухе между нами. А потом Бен разворачивается и бежит обратно в сторону парковки.
