Текст книги "Слишком поздно (ЛП)"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Бросаю рюкзак с выполненным домашним заданием в машину Аса и захожу через парадную дверь. Я просто иду, пока я не достигаю кухни. Как обычно, возьму что-нибудь съестное в комнату. Буду сидеть там в одиночестве, пытаясь спать под звуки музыки и смеха, а иногда и случайных приглушенных криков. Усну с надеждой, что Аса даст мне по крайней мере четыре часа на сон, прежде чем снова меня разбудит.

Устанавливаю таймер на микроволновой печи и заполняю чашку льдом. Закрываю морозильную камеру и иду к холодильнику, как вдруг мне бросается в глаза знакомый почерк на доске для записей. Мое дыхание прерывается, когда я читаю:

Из ее уст вытекают переживания, словно случайные слова стекающие сквозь пальцы. Я тянусь в попытке поймать их, сжать в кулаках своих, больше всего на свете желая поймать их все.

Я смотрю на его слова, написанные для всеобщего прочтения, но знаю, что они предназначены только для меня. Сразу понятно что он сыграл не по правилам. На этот раз, он хорошо обдумал слова, прежде чем написать их.

Жулик.

Я стираю эти слова, но сначала запоминаю их. Беру маркер и прижимаю стержень к пустой доске для записей.

Глава 18 АСА

Мои руки мокрые от пота. Кондиционер снова сломался, и слишком жарко, чтобы выйти на улицу. Я провожу потной ладонью по кожаному подлокотнику дивана, оставляя мокрую полосу. Интересно, откуда берется пот?

Интересно, откуда берется кожа?

Мама рассказывала, что ее делают из коров, но я знаю что она лгунья, поэтому не верю ей. Как кожа может быть сделана из коровы? Я трогал корову, и она не такая гладкая. Не похоже на кожу. Кожа выглядит так, словно сделана из динозавров, а не из коров.

Держу пари, кожа на самом деле сделана из динозавров. Не знаю, почему моя мать всегда врет мне. Она и папуле врет. Я знаю, что она врет ему, потому что это доставляет ей много проблем.

Папа всегда учил меня не доверять шлюхам. Я не знаю, что такое шлюха, но знаю это то, что мой папа ненавидит. Иногда, когда он злится на маму, он называет ее шлюхой. Может быть, шлюха –означает лгунья, поэтому он так сильно их ненавидит. Я бы хотел, чтобы моя мать не была шлюхой. Я бы хотел, чтобы она бы перестала врать и попадать из-за этого в неприятности. Мне не нравится наблюдать, как она попадает в беду. Хотя, папа говорит, что для меня это хорошо. Он говорит, что если я хочу вырасти и стать мужчиной, то должен видеть, как плачет женщина. Папа говорит, что слезы женщин делают мужчин слабыми, и чем больше я смотрю на их слезы в детстве, тем меньше я буду верить в их ложь когда стану старше. Иногда, когда он наказывает мою мать за то, что она шлюха, он заставляет меня смотреть, как она плачет, потому что я должен вырасти, зная, что все шлюхи плачут, и это не должно меня беспокоить. – Не верь никому, Аса, – всегда говорит мне отец. – Особенно шлюхам.

Я сильнее натягиваю кожаный ремень, повязанный вокруг моей руки, а потом похлопываю им по коже. Теперь я знаю, что кожа сделана не из динозавров.

По крайней мере, об этом моя мать мне не соврала.

Я мало что помню о драке в их спальне в ту ночь. Крики стали повседневным явлением, так что это не было для меня в новинку. Единственное что отличало ту ночь – тишина. В доме никогда не было так тихо. Помню, лежа в постели, я слышал свое дыхание, потому что это был единственный звук во всем доме. Я ненавидел тишину. Я ненавижу тишину.

В течение нескольких дней никто не знал, что он с ней сделал. Они нашли ее тело, завернутое в окровавленную простынь, под домом, наполовину покрытое грязью. Мне это известно, потому что я подглядывал через окно, как они вытаскивают ее из-под дома.

После того, как полицейские арестовали моего отца, я был отправлен в дом своей тети, где жил до четырнадцати лет, пока не сбежал.

Я знаю, что отец сидит в какой-то тюрьме, но никогда не разыскивал его. Я не видел его и не слышал о нем ничего с той самой ночи.

Думаю, доверять мужчине, женившимся на шлюхе, тоже нельзя.

Я прижимаю кончик иглы к руке и слегка надавливаю. Как только она пронзает мою кожу, я максимально растягиваю процесс. Первая инъекция и прокол – самая моя любимая часть.

Я прижимаю место укола большим пальцем, чувствуя, как тепло движется от этой точки вниз к запястью и вверх к самому плечу.

Вынимаю иглу и бросаю ее на пол, затем развязываю кожаный ремень, так же позволяя ему упасть. Прижимаю руку к груди, придерживая ее другой , и откидываю голову назад к стене. Закрываю глаза и улыбаюсь про себя, испытывая облегчение, что в конечном итоге не связался с такой же шлюхой, как моя мать.

Мысль, о том что Слоан была сегодня с другим парнем – объяснила причину, почему мой отец ненавидел шлюх. Не думаю, что действительно понимал его, пока сам не почувствовал ненависть к Слоан, которую отец чувствовал по отношению к матери.

Я так обрадовался, что Слоан не шлюха.

Я позволяю руке безвольно упасть на матрац.

Блядь, так хорошо.

Я слышу шаги Слоан, поднимающейся по лестнице.

Она разозлится, увидев, что я сделал это в нашей спальне. Она думает, что я только толкаю это дерьмо, и что на самом деле сам не принимаю.

После всего, через что я из-за нее прошел сегодня, лучше бы ей промолчать, когда она зайдёт в комнату.

Блядь… как же хорошо.

Глава 19 КАРТЕР

Она вернулась домой примерно десять минут назад. Я видел, как зажегся свет на кухне.

Я сижу у бассейна с Джоном, Далтоном и каким-то парнем по имени Кевин. Они поглощены просмотром трансляции турнира по покеру на ноутбуке Кевина. Видимо, они каким-то образом смогли сделать ставки.

Я замечаю, как Далтон слушает их разговоры, двигая головой словно на матче по Пинг-Понгу и мысленно делает заметки. Я не мешаю ему. Мой мозг сегодня слишком изнурен, чтобы следить за всем, и я не могу перестать беспокоиться о том, куда исчез Аса, и что Слоан делает прямо сейчас.

Мой взгляд сосредоточен на доме. Я смотрю в окна, наблюдая за тем, как она движется по кухне, готовя себе поесть. Когда кажется, что она исчезает, поднявшись наверх, я пользуюсь возможностью и беру передышку. Мне нужно сосредоточиться – вернуть свое внимание к разговору рядом со мной. Просто нужно провести несколько минут наедине с самим собой, чтобы сделать это. Некоторые люди перезаряжаются от энергии окружающих их людей.

Но не я.

Я когда-то читал, что разница между экстравертом и интровертом не в том, как они ведут себя в обществе. Разница в том, используют ли они групповое общение как топливо или же оно их истощает. Интроверт внешне может казаться другим экстравертом, и наоборот. Но все сводится к тому, как все взаимодействует внутри человека.

Я определенно интроверт, потому что люди лишают меня сил. И сейчас мне нужна тишина для дозаправки.

– Пиво хочешь? – спрашиваю Далтона. Он качает головой, так что я встаю и бреду на кухню. Я не хочу пива. Я просто хочу тишины. Как Слоан живет с этим изо дня в день и до сих пор функционирует? Невероятно.

Захожу на кухню и первое, что замечаю – новое предложение, написанное на доске для записей. Подхожу ближе и читаю.

Он разжал кулаки и обронил ее переживания, не в силах поймать их ради нее. Но она подобрала их и растерла в пыль. Теперь она хочет держать их сама.

Я читаю строки снова и снова, пока дверной хлопок наверху не вырывает меня из транса. Я отхожу от холодильника в тот момент, когда Слоан заворачивает из-за угла на кухню. Она внезапно останавливается, увидев меня. Быстрым движением руки вытирает слезы с лица. Я вижу, как ее взгляд скользит от слов на холодильнике ко мне.

Мы оба молча стоим, всего в двух шагах друг от друга, просто глядя друг на друга. Ее глаза широко раскрыты, и я наблюдаю, как ее грудь вздымается с каждым вдохом.

Три секунды.

Пять секунд.

Десять секунд.

Я теряю счет времени, пока мы оба просто стоим и смотрим друг на друга, не зная, что делать с невидимой веревкой между нами, что стягивает нас с силой, гораздо превышающей нашу силу воли.

Слоан всхлипывает, а затем опускает руки на бедра, опуская взгляд.

– Я ненавижу его, Картер, – шепчет она.

По боли в ее голосе, я могу с уверенность сказать: что-то произошло, когда она поднялась к себе. Я смотрю на потолок под их спальней, гадая что же случилось. Когда я перевожу на нее взгляд, она смотрит на меня.

– Он в отключке, – говорит она. – Он снова употребляет.

Я не должен чувствовать облегчение от того, что он потерял сознание, но все же чувствую. – Снова?

Слоан делает пару шагов ко мне, а затем облокачивается спиной к столешнице, скрестив руки. Вытирает очередную слезу. – Он становится… – она делает вдох, и видно, что ей тяжело говорить об этом. Я подхожу и становлюсь рядом.

– Он становится параноиком, – продолжает она. – Аса думает, что скоро его поймают и это давит на него сверх меры. Он думает, что я не замечаю, но это не так. А потом он начинает употреблять и когда это происходит все… все становится ужасно для всех нас.

Я борюсь сам с собой. С одной стороны я хочу утешить ее, а с другой – эгоистично побудить ее к дальнейшему рассказу. – Всех нас?

Она кивает. – Меня. Джона. Ребят, которые работают на него, – кивает головой в мою сторону – Тебя.

Слоан произносит последнее слово с дозой горечи. Прикусив губу, она отворачивается. Я продолжаю смотреть на нее. Рукава ее рубашки натягиваются сильнее, с каждым разом когда она все крепче и крепче обнимает себя.

Она больше не плачет. Теперь она злится, и я не знаю на кого – на меня или на Аса.

Я смотрю на слова на доске.

Он разжал кулаки и обронил ее переживания, не в силах поймать их ради нее. Но она подобрала их и растерла в пыль. Теперь она хочет держать их сама.

Прочитав их снова и посмотрев на нее, мне все становится ясно. Все это время я волновался за нее. Беспокоился тем, что ей промывают мозги и она не имела ни малейшего представления о том, какой Аса человек.

– Я ошибался насчет тебя, – говорю ей.

Слоан снова смотрит на меня, на этот раз ее губы сжаты, а брови приподняты в любопытстве.

– Я думал, тебе нужна защита, – поясняю я. – Думал, ты была наивна и неопытна, когда это случилось с Аса. Но это не так. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Я думал, он использует тебя … но именно ты используешь его.

Ее челюсть напрягается от моих слов, и она стискивает зубы. – Это я его использую?

Я киваю.

Ее любопытство превращается в гнев, глаза сужаются. – Я тоже ошибалась насчет тебя, – выплевывает она. – Я думала, ты другой. Но ты такая же сволочь, как и все остальные.

Слоан поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за локоть и тяну обратно. Она ахает, когда я поворачиваю ее к себе и сжимаю предплечья. – Я не закончил, – говорю ей.

Ее глаза теперь полны шока. Я ослабляя хватку, потирая ее руки, в надежде ослабить ее гнев.

– Ты его любишь? – спрашиваю ее.

Слоан медленно вдыхает, но не отвечает.

– Нет, – отвечаю за нее. – Не любишь. Вероятно, осталась привычка, но единственное на чем может сохраниться любовь – это уважение. А его между вами нет.

Она молчит, ожидая пока я выскажусь.

– Ты не любишь его. Ты все еще здесь не потому, что ты слишком слаба, чтобы уйти, а потому, что слишком сильная. Ты миришься с этим дерьмом, потому что знаешь это не ради себя. Это не ради собственной безопасности. Ты делаешь это ради брата. Все, что ты делаешь – это ради других людей. Не у многих есть столько мужества и силы, Слоан. Это чертовски вдохновляет.

Ее губы раскрываются, и она с шумом вдыхает в себя воздух. По ее реакции становится понятно: она не привыкла к похвале. Это печально.

– Я сожалею о том, что наговорил тебе в ресторане, – искренне говорю я. – Ты не слабая. Ты не подстилка Аса. Ты…

Из ее глаза падает слеза и скатывается по щеке. Я поднимаю руку и прижимаю к ее щеке, давая капле стечь по моему пальцу. Я не вытираю слезу. Наоборот, я бы хотел сохранить ее. Это, вероятно, первая слеза от комплимента, а не оскорбления.

– Я что? – переспрашивает она, голосом, полным надежды. Она смотрит на меня, ожидая, или даже, вынуждая меня закончить предложение.

Мои глаза опускаются на ее рот, а грудь сжимается лишь от одной мысли об ощущениях ее губ на моих. Я с трудом сглатываю и заканчиваю словами, которые, я знаю, ей необходимо услышать.

– Ты одна из самых сильных людей, которых я когда-либо встречал, – шепчу я. – Ты все, что Аса не заслуживает. И … – я делаю шаг ближе, а Слоан запрокидывает голову, когда я наклоняюсь к ней и шепотом продолжаю: – И ты все, что я хочу.

Слоан тихо вздыхает, и мы так близко, что я могу чувствовать ее дыхание на своих губах. Так близко, что я могу попробовать ее на вкус. Я запускаю свою руку ей в волосы, чтобы притянуть ближе, но за секунду до того как наши губы могли бы соприкоснуться, открывается дверь кухни. Мы оба отстраняемся, отворачиваясь в противоположные стороны. Я открываю холодильник и как раз в кухню заходит Джон. Я отворачиваюсь, но ловлю знакомый мне взгляд. Подозрение.

Дерьмо.

Слышу, как Слоан открывает шкаф позади меня. Я тянусь внутрь холодильника. – Пиво хочешь? – спрашиваю Джона, протягивая ему банку.

Он делает два намеренно медленных шага в мою сторону, глядя на меня тяжелым взглядом, и берет пиво. Оглядывается на Слоан, переворачивая кепку. – Чему я только что помешал?

Я жду, захочет ли Слоан ответить, но она молчит. Тишина затягивается. Хватаю другое пиво из холодильника, а затем закрываю дверь, глядя на Слоан. Она стоит спиной к нам обоим, наливая себе стакан воды у раковины.

Я мог бы преподнести все так, будто Джон заблуждается. Я мог бы симулировать невинность. Но Джон знал лучше. Я знаю на что это было похоже, когда он вошел сюда – мы оба ринулись в разные стороны, отпрянув друг от друга и выглядим теперь виноватыми.

Джон не знает меня. Как и все, он считает, я такой же как он. Заставив его думать, что я не парюсь о последствиях, вероятно прибавит его уважение. Заставив его поверить, что я считаю Слоан очередной «шлюхой» (как сказал бы Аса), быть может в его глазах я буду лучше, чем если бы я показал, что считаю иначе.

Я оглядываюсь на Джона и ухмыляюсь, делая шаг к нему. – Тебе это будет не интересно. – И когда прохожу мимо него, подмигиваю, позволяя ему думать все, что ему захочется.

Я уверенно выхожу на улицу и, как только за мной закрывается дверь, я упираюсь рукой в стену и делаю глубокий выдох.

Чувствую сильное напряжение – кровь несется к голове, а легкие наполняются воздухом, которого Слоан лишила меня на этой кухне. Или Люка. Потому что это был всецело я, кто притягивал ее к себе, желая впиться в ее губы. Я не за этим здесь.

И я получил именно то, что заслужил, когда позволил этому случиться. Джон знает, что застукал нас, и теперь я должен выяснить, как это исправить, прежде чем узнает Аса.

Теперь это уже не шутки.

Глава 20 СЛОАН

У меня трясутся руки, когда я делаю глоток воды. Я знаю, что Джон все еще на кухне, стоит где-то позади меня, но я не хочу поворачиваться. Он мне противен почти настолько же, как и Аса, и теперь когда он думает, что увидел нечто между мной и Картером, дает ему преимущество. Я знаю, как он действует. Я не тупая.

Ставлю стакан и оглядываюсь. Джон стоит у холодильника, читая слова, которые я написала. Поднимает руку и ведет указательным пальцем по словам на доске, а затем стирает их.

– Что, черт возьми, это вообще значит? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я поворачиваюсь к нему лицом, сложив руки на груди. Ненавижу, как он пожирает меня глазами. Ненавижу то, как он смотрит на меня – словно я единственная вещь, которой он не может владеть. Только теперь, когда Джон думает, что я чуть не отдалась Картеру, каким-то образом, я кажусь ему более доступной.

Такое ощущение, что мое сердце застряло в горле. Чувствую, как пульс бьется в шее, когда Джон делает несколько шагов ко мне. – Где Аса? – спрашивает он, его взгляд сосредоточен на моей груди, а не на лице.

– В нашей спальне, – отвечаю я, давая понять, что Аса находится прямо здесь, в доме. Я не говорю о том, что он потерял сознание, и, вероятно, не проснется в течение нескольких часов.

Забавно, как иногда все складывается. Я боюсь Аса больше всех, но он одновременно моя единственная защита от людей в этом доме.

Джон поднимает взгляд к потолку. – Он спит?

Я качаю головой.

– Нет, – говорю, – я спустилась за выпивкой.

Я вижу по его глазам: Джон знает – я лгу. Он знает, что я всего лишь пытаюсь защитить себя. Он делает еще один шаг вперед, пока не достигнет меня. Что-то меняется в выражении его лица. Его зловещий взгляд – это ненависть – и я открываю рот, чтобы закричать. Я хочу позвать Картера, чтобы он вернулся. Хочу позвать Аса спуститься вниз. Но не могу, потому что рука Джона сжимает мое горло, подавляя голос.

– Хочешь знать от чего я чертовски устал? – спрашивает он, глядя на меня и сжимая руку еще сильнее. Мои глаза широко раскрыты, но я не могу ни кивнуть, ни покачать головой. Я вцепилась в его руки вокруг своего горла, в попытке избавиться от хватки.

– Я устал от того, что Аса получает все, чего хочет, а мне не позволяет и малейшего дерьма.

Я зажмуриваю глаза. Кто-то скоро придёт. Картер, Далтон – кто-то остановит Джона.

Как только эта мысль возникает в голове, дверь на кухню открывается и на меня накатывает облегчение. Я открываю глаза и Джон оборачивается, по– прежнему сжимая мое горло.

Мои широко раскрытые глаза встречаются с глазами Кевина. Он останавливается в дверях, глядя на нас. Я едва знаю его, потому что он редко бывает в доме, но мне все равно. Он здесь и Джона застукали. Он будет вынужден освободить меня.

– Вали отсюда, – рычит Джон на Кевина.

Кевин стоит неподвижно. Джон прижимается ко мне, свободной рукой сжимая мое бедро. Я буквально источаю страх. Стараюсь покачать головой в молчаливой мольбе к Кевину не уходить, но он понимает ситуацию неправильно. Он начинает смеяться. Или… он понял все правильно. Может, ему просто наплевать. Может, он так же зол, как и Джон. Кевин поднимает руки в знак капитуляции и говорит: – Прости, чувак, – и выходит.

Какого хрена?

Джон разворачивает меня и выталкивает из кухни в сторону гостиной. Я пытаюсь закричать, но ничего не выходит. Его рука все еще сжимает мое горло.

В гостиной комнате темно и пусто, и я стараюсь вырваться, но все попытки слабеют с каждым неполученным глотком воздуха. Я чувствую настигающую панику, но подавляю ее. Не могу сейчас потерять над собой контроль.

Джон толкает меня на диван и, как только он отпускает меня, я хватаю ртом воздух, кашляя и брызгая слюной, пока не набираю достаточно воздуха в легкие, чтобы закричать. Но как только я открываю рот, к моему горлу прикладывается нечто холодное. Что-то острое.

О Боже.

Я сжимаю глаза, когда другая рука Джона начинает раздвигать мне колени. Я никогда не испытывала такого страха, какой испытываю сейчас. Я попадала в опасные ситуации и раньше, как правило, из-за Аса. Но никогда я не боялась за свою жизнь.

Джон другой. Джон навредит мне лишь для того, чтобы наказать Аса.

Его рука движется вверх по моему бедру и оседает у меня между ног. Я чувствую, как мои ноги дрожат от страха, охватившего все тело.

– Аса считает, что девушки других парней – это честно, но только он единственный, кто может откусить кусочек этого? – он опускает свои губы к моему уху. – Он задолжал мне несколько услуг, Слоан. И одну из них я собираюсь засчитать прямо сейчас.

– Джон, – выдавливаю я. – Пожалуйста, прекрати. Прошу тебя.

Он приближает свой рот к моему. – Скажи еще раз, пожалуйста, – шепчет он.

– Пожалуйста, – повторяю я.

– Мне нравится, когда ты умоляешь, – его губы впиваются в мои, и я сразу же ощущаю вкус желчи, подступающей к горлу. В движении его языка, проталкивающемся через мои губы нет никакой нежности. Чем сильнее я пытаюсь вырваться, тем крепче прижимается лезвие.

Сквозь весь свой страх, я каким-то образом в состоянии расслышать тихий щелчок пистолета.

Джон замирает, и когда я открываю глаза, то вижу дуло пистолета, прижатое к его виску.

– Быстро, блядь, слез с нее, – приказывает Картер.

О Боже. Спасибо, Картер. Спасибо, спасибо, спасибо.

Рука Джона медленно отпускает мое горло, и он прижимает ее к спинке дивана. – Ты пожалеешь об этом, – угрожает он Картеру.

Я смотрю на Картера и вижу в его глазах нечто, что никогда не видела раньше, пока он смотрит на Джона.

– Ты ошибаешься, – отвечает Картер ровным голосом. – Единственное, о чем я жалею, так это то, что не застрелил тебя три секунды назад.

Джон сглатывает и начинает медленно пятиться от меня. Картер не отнимает пистолета от его головы, пока Джон не садится. Картер перемещает пистолет ко лбу Джона и смотрит на него сверху вниз.

– Извинись перед ней.

Джон не медлит. – Прости меня, – выпаливает он дрожащим голосом.

Я убираю от него ноги и вскакиваю с дивана. Прячусь за спиной Картера. Подношу руки к горлу и начинаю растирать его, пытаясь избавиться от боли, причинённой Джоном.

Картер делает шаг назад, но держит пистолет, нацеленный на Джона.

– Думаю, у нас обоих теперь есть тайны, которые мы хотели бы сохранить от Аса. Ты не видел меня на кухне со Слоан, а я не видел, как ты хотел ее изнасиловать. Согласен? – предлагает ему Картер.

Не знаю даже, как реагировать на то, что я – инструмент торга. Но знаю точно, что если Джон придет к Аса со своими подозрениями о том, что между мной и Картером что-то было на кухне, Аса навредит Картеру. А это – последнее, чего я хочу.

Джон кивает. – Я ничего не видел.

Картер говорит: – Прекрасно. Мы в одной лодке. – Он прижимает дуло пистолета обратно ко лбу Джона и толкает голову Джона к спинке дивана. – Но, если ты еще раз прикоснешься к Слоан, я даже не буду беспокоиться о том, чтобы рассказать Аса, потому что убью тебя собственноручно. – Картер со всей своей силы бьет Джона по голове пистолетом. Джон даже не успевает отреагировать. Он падает на диван. Все его тело обмякло. В отключке от одного удара по голове.

В шоке смотрю на Джона, когда чувствую руки Картера на своем лице. Я гляжу на него снизу-вверх, а он оглядывает меня на наличие травм. – Ты в порядке? – спрашивает он.

Я киваю. Как только я начинаю кивать, появляются слезы. Картер притягивает меня к себе, и все мое тело начинает дрожать от рыданий.

Картер поглаживает мою голову и прижимает губы к уху. – Слоан, мне очень не хочется просить тебя идти в комнату к Аса, потому что это – последнее место, где бы я хотел, чтобы ты находилась. Но там ты будешь в безопасности. Иди в свою комнату и не выходи всю ночь, хорошо?

Я киваю, потому что знаю – он прав. Иногда Аса – сущий дьявол, но по крайней мере, он никогда не позволял никому в доме причинить мне боль. К тому же, он без сознания. Как и Джон.

Картер ведет меня к лестнице. – Мобильный с собой?

– Да.

– Позвони мне, если понадоблюсь ночью. В противном случае, увидимся утром, – говорит он, успокаивающе проводя рукой по моей щеке.

Я совсем забыла о завтрашнем дне. Завтра занятия. Урок с Картером. Мысль о том, что я буду с ним на занятиях, далеко от всего этого дерьма – единственное, чего я должна ждать сейчас с нетерпением.

– Хорошо, – отвечаю дрожащим голосом, из-за событий последнего получаса.

Он наклоняется и целует меня в лоб, затем отпускает. Джон начинает ворочаться на диване, поэтому Картер кивает на лестницу, желая, чтобы я поднялась в спальню прежде, чем Джон проснется. Я разворачиваюсь, чтобы подняться, пребывая в шоке от того, насколько жизнь в этом доме отличается от той, что течет за его пределами.

Обычно, когда кто-то подвергается нападению, он сообщает в полицию. Но внутри этого дома все иначе. Здесь привыкли торговаться. И вместо того, чтобы идти в полицию, я иду наверх к парню, который в десять раз опаснее, чем тот парень, который чуть не изнасиловал меня.

Этот дом живет по другим законам, по сравнению с внешним миром. Этот дом – тюрьма с собственным набором правил.

И Аса начальник этой тюрьмы. Всегда им был.

И сомневаюсь, что Аса понимает: теперь, когда здесь появился Картер, начальник с легкостью может быть свергнут.

Надеюсь, он этого никогда не осознает. Потому, что это будет не очень хорошо. Для каждого из нас.

Глава 21 АСА

Мой рот гребанная пустыня. Ощущение, будто я всю ночь сосал чертово полотенце.

Переворачиваюсь, чтобы взять одну из бутылок с водой, которые Слоан всегда оставляет у нашей кровати. Не могу открыть глаза из-за того, что моя голова вот-вот взорвется, поэтому шарю рукой по тумбочке, пока не нахожу бутылку. У меня дрожат руки. Я уже хочу еще дозу. На этот раз буду умнее. Больше не стоит накачиваться виски до потери сознания и нахуяриваться наркотой, как сделал вчера вечером.

Подношу бутылку с водой к губам и выпиваю все содержимое в два огромных глотка. Швыряю пустую бутылку на пол и падаю обратно на подушку.

У меня все ранво сушняк.

Вытягиваю руку и случайно попадаю Слоан в плечо. Окидываю ее взглядом, но мой мозг слишком слаб, чтобы сосредоточиться. Она немного шевелится, но не просыпается. Смотрю на будильник и прищуриваюсь. Сейчас 4:30 утра. Еще есть два часа до того, как ей нужно будет вставать и собираться в университет.

Даю себе минуту, чтобы привыкнуть к темноте, пока не вижу ее довольно четко.

Затем переворачиваюсь на бок и смотрю, как она спит.

Теперь Слоан спит на спине. Никогда ни на боку, ни на животе. Когда я был маленьким, мой отец всегда спал на спине, даже когда вырубался на диване независимо от того, что употреблял в тот день. Как-то раз я спросил его, почему он так спит и отец ответил: “Когда ты лежишь на спине, ты готов ко всему. Проще проснуться и защитить себя. Если ты будешь спать слишком удобно, тебя застанут врасплох”.

И поэтому у меня возникает вопрос: Слоан спит на спине – потому что это способ защиты? А потом еще один – она спит на спине, чтобы защититься от меня?

Нет. Она не боится меня так сильно. Блять, да она же боготворит меня.

Хотя, раньше она любила спать на животе. Может, нужно просто купить новый матрас? Может, ей просто не нравится эта кровать?

Также, раньше она любила спать голой, но еще ни разу в этом году она так не спала. Она утверждает, что это потому, что в доме слишком много людей и она некомфортно себя чувствует. Мне это мешало, когда я залезал на нее ночью, но обнаруживал, что она одета в чертову пижаму, и я не мог войти в нее до тех пор, пока не раздену.

После нескольких жалоб, Слоан, наконец, поддалась, и теперь спит в одной футболке. Проще раздеть, но я все же предпочитаю, чтобы она была обнаженной.

Я осторожно тяну одеяло вниз, чтобы не разбудить ее. Иногда мне просто нравится смотреть на нее, когда она спит. Мне нравится думать, что ей снюсь я. Иногда я ее трогаю, очень мягко, чтобы не разбудить, но достаточно, чтобы заставить ее стонать во сне.

Ее футболка собралась на талии. Приподнимаю ее, медленно, дюйм за дюймом, пока не открывается ее грудь. Откидываюсь на изголовье кровати и засовываю руку в свои трусы под одеялом. Обхватываю член и начинаю гладить, наблюдая за Слоан – как с каждым вдохом ее грудь медленно движется вверх и вниз.

Она чертовски красива. Эти длинные темные волосы. Ресницы. Этот рот.

Честно говоря, в реальной жизни я никогда не видел девушек, таких же красивых, как она. Я знал, что она будет моей, когда в первый раз ее встретил. Я не мог позволить, чтобы такая идеальная девушка оказалась с кем-то другим.

И я не мог позволить себе начать добиваться ее сразу, потому что мне нравилось, как она смотрела на меня. Я видел невинность в ее глазах, когда она подолгу смотрела на меня в классе. Я ее заинтересовал. И хоть я и делал вид, что не замечаю ее, она тоже пробудила интерес во мне. Я понял, что Слоан отличается от всех девушек, с кем я когда-либо был.

Я ничего не боюсь – ничего, с тех пор как был ребенком. Но то как я был одержим мыслями о ней, можно описать, как чертовски близкими к страху. Мысли о возможности извратить подобное милое создание, заставляли меня думать о ней больше, чем обо всем остальном в моей жизни.

До Слоан, я не был парнем, который любил девочек. Во всяком случае, не в традиционном смысле этого слова. Я использовал их для того, в чем большинство из них хороши. Быстрый перепих по ночам, иногда утренний трах до завтрака, но никогда ничего после восьми утра или до восьми вечера. У парней, которые проводят с девочкам дни с восьми утра до восьми вечера дерьмо вместо мозгов.

Это прямая цитата моего отца.

Я частенько напоминал себе об этом, каждый раз, когда смотрел на Слоан, прежде чем она стала моей. Каждый раз, когда ловил ее взгляд на себе. Каждый раз, когда мой член шевелился в штанах, когда я думал о ней.

Дерьмо вместо мозгов.

Чем больше я наблюдал за Слоан, тем больше сомневался в отце. Знал ли он вообще то, чему, черт возьми, он учил меня в детстве. Он, вероятно, никогда не встречал такую девушку, как Слоан. Девушку, которая еще не была испорчена другим мужчиной. Девушку, которая была слишком скромной, чтобы знать, как флиртовать с парнем. Девушку, которой не довелось пока стать шлюхой.

Я сказал себе, что мог бы проверить ее. Посмотреть, может ли она стать исключением из правил. Однажды, я догнал ее после урока и спросил, не хочет ли она пойти пообедать. Между прочим, это был первый раз, когда я пригласил девушку на свидание. Я ожидал, что она улыбнется и скромно согласится, но вместо этого она осмотрела меня, отвернулась и пошла дальше.

Вот когда я понял, что ошибался на счет нее. Слоан не была застенчивой. Ей известно каким жестоким может быть человек. Она точно знала, как жесток мир и поэтому со всеми держала дистанцию.

Слоан было не вдомек, что ее поддельная незаинтересованность лишь разогрела мое желание. Мне захотелось добиваться ее, до тех пор пока она не захотет каждую часть меня… даже жестокость. Я хотел сделать так, чтобы она умоляла об этом.

Все оказалось не так сложно, как я думал. Удивительно, как работает хорошая внешность и чувство юмора.

И… хорошие манеры. Кто знал?

Если ты открываешь чертову дверь перед девушкой, она автоматически считает, что ты джентльмен. Она думает, что ты тот тип парней, которые относятся к своей матери как к королеве. Девушки видят парней с хорошими манерами и думают, что они никак не могут быть опасны.

Я открыл каждую гребаную дверь перед Слоан, что смог найти.

Однажды, я даже одолжил ей зонтик.

Однако, это было давным-давно. Когда она еще любила спать на животе. Голая.

Иногда мне кажется, что она не так счастлива, как раньше. Однажды, она ушла от меня, и я ее возненавидел. Каждую секунду, что ее не было рядом, я чувствовал, как превращаюсь в человека, в которого мой отец так боялся я превращусь, когда вырасту. Влюбленный идиот. Дерьмо вместо мозгов.

Но я люблю ее. Похрен на него и его говнофилософию о любви. Слоан лучшее, что случалось со мной и я это понял когда она оставила меня.