Текст книги "Каменный леопард (ЛП)"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Двадцать минут – это максимальное время, в течение которого грабитель может находиться в доме; после этого статистика показывает, что закон средних чисел действует против него. Лански тщательно рассчитал свой визит на двенадцать минут. Он снова открыл шторы и уже был готов уйти, когда услышал голоса в коридоре неподалеку. Прижавшись ухом к дверной панели, он внимательно слушал. Два голоса, мужской и женский, наверное, той девушки из соседней квартиры, о которой упоминал Ванек. Они говорили по-французски, но Лански не мог разобрать, о чем идет речь. Он подождал, пока голоса стихли, дверь закрылась и шаги удалились по коридору. Когда он вышел и снова запер дверь Жувеля, в здании воцарилась тишина. Менее чем через двадцать четыре часа, в семь вечера следующего дня, он вернется, чтобы нанести последний визит Леону Жувелю.

Он вышел из-под арки на улицу Эпин с такой же осторожностью. Но сегодня вечером полицейский детектив Арман Бонёр был в пятидесяти километрах отсюда, в Сарбуре, сидел в своей машине, холодный и подавленный, и наблюдал за домом, где Леон Жовель наносил дежурный визит своей пожилой сестре. Лански подождал еще немного, пока единственный человек в поле зрения, человек, идущий в сторону площади Клебер, не исчез. Этим человеком был Алан Леннокс.

В восемь часов вечера в пятницу, 17 декабря, примерно в то время, когда советский коммандос зашел в бар возле площади Клебер, Белка Андре сделала предложение Марку Греллю в канцелярии префекта в Париже. Стоит ли ему лететь в Страсбург, чтобы допросить Леона Жувеля, а затем отправиться к другому свидетелю в Кольмар? «Если Ласаль прав и эти люди знали «Леопарда», они могли бы мне что-то сказать».

Грелль обдумал предложение, а затем отказался от него. По крайней мере, на данный момент. Беда была в том, что ему нужен был его заместитель в Париже, чтобы помочь завершить забор безопасности, который он строил вокруг президента. – Пусть подождет, – посоветовал Грелль.

Путешествуя поездом из Швейцарии, Алан Леннокс прибыл на вокзал Страсбурга, когда советский коммандос все еще находился в Келе за рекой Рейн. Поскольку в городе всего две или три первоклассных гостиницы, неудивительно, что он выбрал гостиницу «Софитель», построенную как перевернутая коробка из-под обуви и больше похожая на американские гостиницы. Зарегистрировавшись на имя Жана Бувье, он поднялся в свою комнату на четвертом этаже, окна которой выходили на бетонный дворик.

Его первым действием было свериться с Боттеном, телефонным справочником, и, как и Ванек в том же отеле, всего два часа спустя, он заметил, что у Леона Жувеля было два адреса, один из которых соответствовал списку Ласалля, а другой – телемагазину. В отличие от Ванека, он звонил в магазин из гостиничного номера. Номер продолжал звонить, но никто не ответил. В магазине у Луизы Валлон было самое загруженное время дня, и будь она проклята, если собиралась также обслуживать телефон. В Sofitel Леннокс заменил трубку. Очевидным следующим шагом было попробовать Жувеля дома.

Проверив купленный на вокзале путеводитель, он обнаружил, что улица Эпин находится всего в нескольких минутах ходьбы от отеля. Снова надев пальто и шапку, он вышел в мир медленно падающих снежинок, что делало его еще более похожим на Рождество в Страсбурге. В отличие от Парижа, город был полон напоминаний о приближающемся праздничном сезоне; Площадь Клебер была украшена огромными елками, которые светились ночью. Менее чем через десять минут Леннокс стоял у арки дома 49 по улице Эпин.

Леон Жувель. Рядом с дверью на втором этаже табличка с именем. Леннокс постучал в третий раз, но ответа не последовало. И на этот раз дверь соседней квартиры не открыла рыжеволосая и восторженная Дениза Вирон; в обеденное время она еще лежала в постели и крепко спала. Выйдя из здания, он пошел искать, где поесть.

Днем он посетил магазин на набережной Бателье, и там было полно покупателей. Светловолосая девушка за прилавком с трудом справлялась с толпой, а мужчин в заведении не было видно. Пока она была занята, он заглянул в служебный кабинет и обнаружил, что он пуст. Он решил вернуться в квартиру Жувеля посреди вечера. Если вы хотите взять интервью у человека, место, чтобы загнать его в угол, – это дома, после того, как он закончил свою дневную работу и поел – когда он расслаблен. Леннокс вернулся в дом № 49 по улице Эпин в 20:30.

Дениз Вирон как раз собиралась прогуляться вечером, одетая в блестящее зеленое пальто, которое, по ее мнению, подходило к ее возбуждающей личности, когда Леннокс остановился перед дверью Леона Жувеля. Глядя на него, задаваясь вопросом, действительно ли она все-таки уходит, она стояла перед дверью со все еще включенным светом, так что ее пышногрудая фигура казалась совершенно рельефной.

– Он уехал на ночь, – сказала она. – Я мог бы вам чем-нибудь помочь?

Леннокс, поднявший руку, чтобы постучать в дверь, которую Лански открыл отмычками всего несколько минут назад, вместо этого снял шляпу. Он сделал несколько шагов к девушке, которая сделала неуверенный шаг назад в свою квартиру. Потянув за свои длинные рыжие волосы, она смотрела на него, слегка приоткрыв губы. Боже, шлюха, подумал Леннокс. – Вы имеете в виду мистера Леона Жувеля? – спросил он по-французски. – Это довольно срочно – вы уверены, что он не вернется сегодня вечером?

Девушка сморщила перекрашенный рот. «Популярны сегодня, не так ли? Жувель, я имею в виду. Сегодня днем один из тех парней, занимающихся исследованиями рынка, спрашивал о нем. О вкусах не спорят.

«Исследование рынка?»

«Правильно. Вы знаете тип-любопытный. Лично я считаю дерзостью то, как они задают тебе все эти интимные вопросы…

– Мистер Жувель, – с улыбкой вмешался Леннокс. – Когда же он вернется?

«Завтра-суббота. Этот глава исследования рынка..

«Есть ли кто-нибудь, с кем я мог бы оставить сообщение? Может быть, его жена?

«Он вдовец. Меня больше не интересуют женщины. Она смотрела мимо плеча Леннокса. «Лично я думаю, что когда ты добираешься до этой сцены, жизнь не стоит…»

«Никого больше в квартире?»

«Нет. Он живет один. Девушка нахмурилась, как будто прилагала огромное интеллектуальное усилие, чтобы решить проблему. «Забавно, у меня с тобой почти такой же разговор, как и с тем другим парнем. Что вдруг сделало Жувеля таким популярным? Проходят недели, а он сидит там один, приклеенный к коробке, и вот…

– Он весь день дома в субботу? – спросил Леннокс.

«Ну вот, опять тот же вопрос». Дениз Вирон начинала уставать от разговора. – Всю субботу он в магазине, – отрезала она. – И сейчас не лучшее время для встречи с ним – суббота – его большой день. И вы не найдете его здесь раньше 6.30 вечера. Вы еще один специалист по маркетинговым исследованиям? – саркастически спросила она.

– Я знал его давным-давно, – неопределенно ответил Леннокс и извинился. Когда он спускался по лестнице, он услышал, как хлопнула дверь, а позади него Дениз Вирон снова застегнула пальто, которое она расстегнула, пока они разговаривали. Ей придется выйти, и в такую погоду, ради бога.

В 17:30. В субботу вечером детектив Арман Бонёр зевнул в полицейском участке и посмотрел на часы. Скоро он снова окажется на кровавом ночном дежурстве, заменив своего коллегу, который в этот момент незаметно наблюдал за витриной магазина Леона Жувеля на набережной Бателье. Затем Бонёр ждал на набережной, пока Жувель заперся, чтобы он мог следовать за ним и следить за тем, кто входит и выходит из дома № 49 по улице ле'Эпин. Бонёр уже начал ненавидеть эту обязанность. Какого черта у Пэрис был такой человек, как Жувель?

Даже Борисов, его тренер, не смог бы легко узнать Лански, когда он выходил из отеля «Терминус» с группой людей, которые только что вышли из лифта. В немецком костюме и тирольской шляпе, которую он купил во время краткого пребывания коммандос в Келе, Лански также носил очки с толстыми линзами в роговой оправе, которые обычно носят только старики. Изменилась даже его походка, когда он брел по продуваемой ветрами площади Гар, засунув руки глубоко в карманы пальто, тоже купленного в Келе. Чтобы завершить трансформацию, он нес зонтик, который предварительно взъерошил и испачкал. Закутавшись в шарф; Шаркая ногами по булыжникам, Антонин Лански теперь больше походил на мужчину лет шестидесяти.

Дойдя до вокзала, он зашел в застекленный ресторан, выходящий на площадь, сел за столик и заказал кофе по-немецки. Время от времени, сидя среди людей, ожидающих поезда, он смотрел на часы. Он должен был навестить Леона Жувеля где-то между 18:30 и 19:00, что застало его врасплох вскоре после того, как он вернулся домой.

В 18:00 Алан Леннокс сидел за столиком у окна в кафе по соседству с телевизионным магазином Жувеля и пил кофе. Было уже далеко затемнело, и в свете уличных фонарей булыжники набережной блестели от недавних снежных бурь. Он решил последовать совету Денизы Вирон и позволить Леону Жувелю, которого он видел по другую сторону витрины своего магазина, закончить свой важный день, прежде чем сразиться с французом. А поскольку была суббота, он подумал, что весьма вероятно, что Жувель по дороге домой заедет в бар, а что может быть лучше, чем бар, чтобы заставить мужчину заговорить?

Подготовленный наблюдатель – обученный многолетним опытом – Леннокс автоматически заметил человека в плаще на дальнем конце набережной, который стоял под лампой и читал газету. Вероятно, ждет свою девушку, предположил Леннокс: ожидающий время от времени проверял часы и оглядывал набережную, как будто кого-то ждал. Леннокс допил третью чашку кофе. Чтобы растянуть время, когда он заказал горшок, а франки для счета уже были на столе, чтобы он мог уйти в любой момент.

В 18.5 вышла невысокая пухлая фигурка с густыми усами и заперла лавку.

Когда Жувель попрощался со своей помощницей Луизой Валлон и пересек набережную, Леннокс вышел из кафе и остановился у тротуара, чтобы зажечь сигарету. В этой части Страсбурга не нужно слишком близко следовать, и владелец магазина был одет в характерный желтый плащ. Убрав свою французскую зажигалку Feudor, Леннокс уже был готов выйти на дорогу, но остановился, не успев сдвинуться с места. Человек под лампой сунул газету под мышку и пошел за Жувелем. Совпадение: ему надоело ждать свою девушку.

Когда движение остановилось на светофоре, Леннокс поспешил перейти дорогу, а затем снова притормозил. На мосту через реку Иль в старый квартал он увидел человека с бумагой и впереди него Жувеля. Владелец магазина, перешедший мост, остановился, чтобы заглянуть в освещенные окна ресторана, как будто раздумывая, не войти ли внутрь. Человек с газетой тоже остановился, нагнувшись и делая вид, что завязывает шнурок. Теперь для Леннокса было совершенно очевидно, что за Леоном Жувелем следит кто-то еще.

Когда Жувель вышел из ресторана и перешел дорогу, чтобы свернуть на улицу Эпин, что означало, что он направляется прямо домой, Леннокс изменил направление и направился к дому № 49 по отдельному маршруту. Человек с бумагой покинул мостик и последовал за Жувелем. На этой одинокой и пустынной улице вторая тень была бы слишком заметной. Теперь Леннокс, хорошо знакомый с окрестностями, быстро пошел вверх по улице Гранд Аркад, а затем в переулок, ведущий к улице Эпин, и прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Жувель сворачивает под арку. Ниже по улице мужчина с газетой исчез в нише, а Дениз Вирон в своем ярко-зеленом пальто вышла из-под арки. Она остановилась, увидев Леннокса.

«Вы вернулись, чтобы увидеть меня?» – с надеждой спросила она.

«Может быть, еще одну ночь? Впереди еще много ночей, – сказал ей Леннокс.

Их голоса доносились по узкому каньону пустынной улицы туда, где в нише ждал детектив Арман Бонёр. Его инструкции были сложными, слишком сложными на его вкус. Он должен держать Жувеля под наблюдением. Он не должен сообщать владельцу магазина, что за ним следят. Он должен был следить за англичанином по имени Леннокс, а его описание было расплывчатым. Услышав ответ на приглашение девушки на прекрасном французском языке, Бонёр ни минуты не подумал об англичанине, о котором ему рассказывали. Он устроился на долгое ожидание.

Что касается Бонёра, то форма наблюдения была очень неудовлетворительной – невозможно было разместиться внутри здания, чтобы внимательно наблюдать за Жувелем. Единственным положительным фактором в его пользу было то, что в здании не было заднего выхода. Все, кто входил в № 49, должны были пройти под аркой. Было около семи – снова пошел дождь, – когда Бонёр увидел шаркающего ногами старика с зонтиком, приближавшегося к дому № 49.

Леннокс постучал в дверь Жувеля примерно через минуту после того, как француз вернулся домой. Леннокс вел себя по-деловому, объясняя, что он репортер парижской газеты «Ле Монд», которая собиралась опубликовать серию статей о Сопротивлении военного времени. Он понял, что Жувель был активным членом группы Лозера и хотел бы поговорить с ним о своем опыте. Ничто, заверил он Жувеля, не будет опубликовано без его разрешения. И будет, как небрежно добавил Леннокс, плата…

«Какая плата?». – спросил Жувель.

Он стоял в дверях, все еще в своем желтом плаще, и мысли его были в смятении. Он задал этот вопрос, чтобы дать себе немного больше времени подумать. Больше года он размышлял, обращаться ли к властям со своим подозрением, и вот ему на тарелке представилась прекрасная возможность. Стоит ли ему поговорить с этим человеком, думал он.

– Две тысячи франков, – твердо сказал Леннокс. – То есть, если информация того стоит и хорошо копируется. В любом случае я заплачу десять процентов от этой суммы за пятнадцать минут вашего времени.

– Вам лучше войти, – сказал Жувель.

Сидя на старомодном диване в гостиной, Леннокс первые несколько минут говорил в основном, пытаясь расположить Жувеля к себе. Реакция француза озадачила его. Жувель сидел против него в кресле и смотрел на него ошеломленным взглядом, как будто пытаясь что-то решить.

Когда он упомянул леопарда, Жувель закрыл глаза и снова открыл их.

«Что насчет Леопарда?» – хрипло спросил француз. Я тесно сотрудничал с ним как радист, но он ведь мертв?

«Он?»

Краткий вопрос, сформулированный Ленноксом инстинктивно, когда он уловил вопрос в конце вопроса самого Жувеля, произвел на француза странное впечатление. Он сглотнул, уставился на Леннокса, потом отвел взгляд и, вынув из кармана носовой платок, вытер влажные ладошки своих пухлых ручек.

«Конечно, – продолжал Леннокс, – если вы предпочитаете, мы можем напечатать вашу историю как рассказ «анонимного, но надежного свидетеля». Тогда бы тебя никто не связывал с этим, а деньги ты бы все равно получил…

Что-то щелкнуло в голове Жувеля. Давление, под которым он жил несколько месяцев, стало невыносимым, теперь у него был кто-то, с кем он мог поговорить. Он рассказал Ленноксу всю историю. Англичанин, который для приличия вынул свой репортерский блокнот, старался не смотреть на Жувеля, который продолжал возбужденно говорить.

«Это должно показаться вам смешным… каждый раз, когда я слышу его по телевизору… я знаю, что «Леопард» был застрелен в 1944 году – и все же».

Когда слова вырвались наружу, это было похоже на исповедь кающегося перед священником, облегчающую его. Сначала Леннокс был настроен скептически, думая, что беседует с сумасшедшим, но по мере того, как Жувель продолжал говорить, изливая слова, он начал задаваться вопросом. – То, как обращались с гробом на месте захоронения… никакого уважения… жестоко… как будто внутри ничего не было…

Через пятнадцать минут Леннокс встал, чтобы уйти. Француз повторялся. Вместо двухсот франков Леннокс передал пятьсот из средств, предоставленных Ланцем. – Ты вернешься завтра, – настаивал Жувель. – Возможно, мне есть что тебе рассказать… Это было неправдой, но взволнованный маленький владелец магазина, неуверенный теперь в том, что он сделал, хотел дать себе возможность отозвать заявление, если, когда наступит утро, он почувствует, что совершил ужасную ошибку.

– Я приду завтра, – пообещал Леннокс.

Он быстро вышел из квартиры, прежде чем француз успел спросить номер телефона или адрес, по которым с ним можно было связаться. Спускаясь по тускло освещенной лестнице, глубоко задумавшись, он резко приподнялся, прежде чем пересечь двор: он ехал с фальшивыми документами, так что ему лучше быть начеку каждую минуту пребывания во Франции. Леннокс шел с естественной тишиной и уже выходил из-под арки, когда сильно выстрелил в старика, сгорбившегося под зонтом. Поскользнувшись на мокром булыжнике, мужчина потерял свои каменные очки, а его тирольская шляпа наполовину слетела с головы.

В свете уличного фонаря Леннокс мельком увидел лицо. Мужчина выругался по-немецки.

«Тысяча извинений…

Леннокс ответил по-французски, когда он наклонился и поднял каменные очки, с облегчением обнаружив, что они целы. Рука в перчатке высунулась из-под поправленного зонта и молча приняла очки. Леннокс пожал плечами, когда мужчина прошмыгнул внутрь здания, затем вышел и пошел по улице Эпин в направлении площади Клебер, все еще думая о том, что сказал ему Леон Жувель.

Полузамерзший в своей нише сыщик Арман Бонёр продолжал выполнять свой долг, записывая все происходящее в свой блокнот с помощью зажигалки Feudor, добавляя к более ранним записям.

6.30. Жувель возвращается домой. 6.31. Дениз Вирон уходит. 6.31. Приходит друг Вирона. 7.02. Друг Вирона уходит. (Из подслушанного разговора он предположил, что Дениз Вирон хорошо знала Леннокса.) 7.02. Приходит человек с зонтиком. 7.32. Человек с зонтиком уходит.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующее утро полиция обнаружила, что Леон Жувель висит на внутренней стороне двери его ванной.

«Это будет вечер субботы – тело не обнаружат даже до утра понедельника…» Это был проницательный и разумный расчет со стороны Карела Ванека, но самые проницательные планы могут быть расстроены крошечными человеческими факторами. Воскресенье, 19 декабря, приближалось к Рождеству, поэтому, прежде чем покинуть свой магазин субботним вечером, Леон Жувель уговорил Луизу Валлон зайти на несколько часов в воскресенье утром, чтобы помочь подготовиться к ожидаемому в понедельник деловому ажиотажу. «Я заплачу тебе вдвое, – пообещал он ей, – и наличными, так что забудь о налоговом инспекторе. И я буду здесь в 8.30, так что поторопитесь…

К девяти часам воскресного утра Луиза Валлон, у которой был собственный ключ от магазина, была настолько удивлена отсутствием Жувеля, что позвонила ему. Ответа не последовало. Она снова звонила ему в 9.15, а затем, беспокоясь, звонила через регулярные десятиминутные интервалы.

В 10 утра она позвонила в полицию.

Инспектор, ответственный за наблюдение за Жувелем, человек по имени Роша, сам пошел в квартиру; беспокоится о том, какой может быть реакция Парижа. Поговорив с судмедэкспертом и осмотрев место смерти, Роша, поначалу подозрительный, вскоре убедился, что Леон Жувель покончил жизнь самоубийством. Следуя этой линии расследования, он быстро нашел доказательства, подтверждающие его мнение. Несколько друзей Жувеля рассказали ему, что француз в течение нескольких месяцев казался обеспокоенным, что он жаловался на недостаток сна, что он перестал проводить вечера в барах, как когда-то было его привычкой. Никто не мог сказать, почему Жувель волновался, но Роша думал, что знает, когда обсуждал это дело со своим детективом Бонёром.

«Вдовец, живущий один – сначала теряет интерес к своим друзьям, а потом и к самой жизни. Образует узор…»

Самодовольный взгляд Роша на дело длился ровно три часа. Он был разрушен, когда ему позвонили из парижской префектуры и сообщили, что Андре Буассо уже направляется в Страсбург. Забыв о недавнем указе Елисейского дворца, Роша возразил, что парижская префектура не имеет юрисдикции за пределами столицы. – Это мое дело, – сухо сказал он. Затем он испытал еще больший шок, когда звонивший сообщил, что говорит сам префект полиции Парижа.

«И это, – вежливо сообщил ему Грелль, – относится к моей юрисдикции, поскольку вполне может касаться безопасности президента Французской Республики…»

Несмотря на свое раздражение по поводу того, что он считал вмешательством Парижа в местные дела, Роша, по крайней мере, хватило ума позвонить Буассо и сообщить ему о очевидном самоубийстве, прежде чем он отправился навестить квартиру Жувеля. Человек в Париже задал ему несколько вопросов, положил трубку и пошел прямо в кабинет префекта, который работал в воскресенье, как жонглер, пытающийся удержать в воздухе полдюжины мячей одновременно.

«Леон Жувель, – объявил Буассо, – только что умер в Страсбурге. Предполагается, что он покончил жизнь самоубийством. Я не думаю, что Роша – главный там внизу – слишком умен. Я проверил его – ему пятьдесят шесть, а он еще только инспектор.

«Должна ли смерть быть подозрительной?» – спросил Грелль.

«Не обязательно, но за эти годы погибло слишком много людей, связанных с «Леопардом». Теперь мы слышим, что Жувель..

– И, – мрачно улыбнулся Грелль, – поскольку мы ни к чему не пришли в этом конце, вам не терпится проверить что-нибудь еще.

Правда, их расследования в Париже не дали никаких результатов. Ненавязчивое наблюдение за Данчином и Бланком не дало ничего многообещающего. Данчин, как всегда преданный своей работе, почти не покидал министерства внутренних дел, где у него была квартира на первом этаже с видом на площадь Бово, так часто, в отличие от других министров кабинета, он даже не обедал вне дома.

Ален Блан тоже проводил долгие часы в своем министерстве, но дважды он посетил адрес в районе Пасси, где встретил свою любовницу Жизель Мантон. За ней также следили, и у Грелля был подробный список того, где она была и с кем встречалась. Ни у одного из двух министров не было никаких следов связи с Советским Союзом. Грелль, не сказав об этом Буассо, начал беспокоиться. Мог ли он совершить ужасную ошибку во всем этом деле?

«Вам лучше взглянуть на Страсбург, – сказал он. «Летать туда и обратно, конечно. Вы нужны мне здесь, в Париже…» Для префекта характерно то, что после отъезда Буассо он лично позвонил в Страсбург, чтобы сообщить им, что Буассо уже в пути.

Положив трубку, он был склонен согласиться с оценкой своего заместителя: инспектор Роша никогда не подожжет весь мир.

Владелец, г-н Жувель, внезапно скончался. Таким образом, этот магазин будет закрыт до дальнейшего уведомления.

Леннокс уставился на напечатанное объявление, приклеенное к стеклянной двери, и продолжал смотреть за дверью на девушку внутри. Когда он дернул за ручку, она махнула ему рукой, чтобы он ушел, а затем, поскольку он настаивал, подошла к ней и отперла дверь. Сняв шляпу, он заговорил до того, как она начала его оскорблять. – Я друг Леона – это для меня большое потрясение, вы поймете. Можешь сказать мне что случилось?»

Смягчившись, потому что он был так вежлив – и потому что теперь она могла видеть его должным образом, ей понравилось то, что она увидела, – Луиза Валлон, только что вернувшаяся с допроса инспектора Роша, впустила его в магазин и рассказала ему все ужасные подробности.

У Леннокса сложилось впечатление, что, хотя ей удалось вызвать слезы на глазах, она скорее наслаждалась драмой всего происходящего. По прошествии десяти минут он услышал большую часть рассказа; он знал, что Леон Жувель был найден повешенным за дверью его ванной, что время смерти было примерно между шестью тридцатью и восемью тридцатью предыдущим вечером.

«Они хотели знать, посещал ли его кто-нибудь в это время нормально», – со слезами на глазах объяснила девушка. «Последние слова, которые он сказал мне, были…»

Леннокс извинился, объяснив, что некоторое время отсутствовал в Страсбурге и только что позвонил, чтобы поговорить. «Это не была близкая дружба, – продолжал он, понимая, что об этом разговоре могут сообщить в полицию, – но время от времени у нас были деловые отношения». Сообщив ей, что его зовут Цугер и что ему нужно сесть на поезд до Штутгарта, он вышел из магазина, прошел немного по направлению к станции, а затем вернулся по одному из мостов обратно в старый квартал.

Полицейская патрульная машина, которую он видел раньше, все еще стояла возле дома № 49, поэтому он покинул район улицы де л» Рпин. В час дня в воскресенье в Страсбурге было еще очень тихо, когда он бродил по старинным улицам, думая. Ему было трудно проглотить самоубийство Леона Жувеля. Неизвестный мужчина с газетой преследовал француза до его дома всего за час или около того до его смерти. Он договорился о встрече с Ленноксом на следующее утро в надежде получить больше денег в обмен на дополнительную информацию. Человек, собирающийся покончить с собой, вряд ли проявит интерес к возможности заработать больше денег. Пахнет, сказал себе Леннокс; на самом деле, это больше, чем пахнет, это воняет.

За обедом он подумал, не идти ли прямо к следующему свидетелю в списке, Роберту Филипу из Кольмара, а потом решил подождать до понедельника. Местная газета по понедельникам должна опубликовать отчет о смерти Жувеля, который может быть поучительным.

Роберт Филип, авеню Рэймонда Пуанкаре, 8, Кольмар, было вторым именем в списке, который полковник Ласаль передал Алану Ленноксу. Это было также второе имя в списке, который Карел Ванек держал в голове. В субботу вечером трое советских коммандос расплатились по счетам в своих отелях и покинули Страсбург, проехав сорок миль до Кольмара сквозь снежную бурю. Они прибыли в город, похожий на Ганса Андерсена, со зданиями с крутыми крышами и кривыми улочками в 21:30, и Ванек снова принял меры предосторожности, высадив Лански с чемоданом возле вокзала, так что в отель прибыли только двое мужчин.

Лански вошел в кассу вокзала, осведомился о времени прибытия поезда в Лион на следующий день, а затем выкурил сигарету Gauloise, ожидая прибытия поезда – любого поезда. Выйдя с тремя пассажирами, сошедшими с местного поезда из Страсбурга, он пересек площадь Вокзала и направился к отелю «Бристоль», в который Ванек и Бруннер вошли ранее, и забронировал номер на имя Фруассара. Администратор, отметив, что у него нет машины, предположил, что он только что сошел со страсбургского поезда.

Наверху, в своей спальне, Ванек следовал своему обычному распорядку, проверив адрес Филипа в телефонном справочнике и найдя его в путеводителе по улицам Кольмара Блэя, который он получил от портье. Он поднял голову, когда Бруннер проскользнул в его комнату. «Это очень удобно – оставаться здесь», – сообщил он чеху. «Филип живет прямо за углом…»

– Если он дома, – ответил пессимистичный Бруннер.

«Давайте узнаем…»

Ванек не звонил по телефону в номере Филипу; это означало бы пройти через распределительный щит отеля. Вместо этого он вышел с Бруннером к машине, и они проехали около километра по торговому району и вошли в бар, где Ванек набрал номер, найденный им в справочнике. Голос, ответивший на звонок, был высокомерным и резким. «Роберт Филип…»

«Извините, неверный номер», – пробормотал Ванек и прервал связь. – Он дома, – сказал он Бруннеру. «Пойдем осмотрим место…

В снежную декабрьскую ночь в 22.30 авеню Раймона Пуанкаре представляла собой пустынную улицу с деревьями и парками, с маленькими мрачными двухэтажными особняками, спрятанными за тюремными перилами. Дом № 8 представлял собой квадратную каменную виллу со ступенями, ведущими на крыльцо, и мрачным садом за оградой. В большом эркере на первом этаже горел свет, а на верхнем этаже было темно.

«Я думаю, вы можете обойти заднюю часть», – сказал Бруннер, пока «ситроен» медленно проезжал мимо виллы, и он попытался рассмотреть как можно больше подробностей.

«Следующее, что нужно проверить, – живет ли он один», – заметил Ванек. «Завтра воскресенье. Если мы сможем проверить это место днем, я думаю, мы могли бы нанести визит мистеру Роберту Филипу завтра вечером…

«Однажды ты будешь слишком быстр…

– Завтра 19 декабря, – спокойно ответил Ванек. – У нас осталось всего четыре дня, чтобы навестить двух человек – одного из них за Рейном в Германии. В скорости может заключаться безопасность. И это не будет работой для Веревки. У нас было одно самоубийство, так что Роберту Филипу придется умереть случайно…

Ранее в тот же день, прибыв в Страсбург на вертолете, Буассо подверг инспектора Роша обжариванию почти так, что Роша не понял, что происходит. Он прекрасно понимал, что действовать следует осторожно: в отличие от Лиона, у Грелля не было особой дружбы с префектом Страсбурга, и местные жители были огорчены его прибытием. Через полчаса он предложил позже Роша присоединиться к нему, чтобы выпить, но не могли бы они сначала посетить квартиру мертвеца?

Именно Буассо выудил у детектива Бонёра информацию о том, что двое мужчин вошли в дом № 49 между 18:30 и 19:15, что второй мужчина шаркал ногами и нес зонт, что позже первый мужчина ушел в 19:20, а за ним и зонт. Человек через полчаса. – Это было как раз в то время, когда, возможно, умер Жувель, – указал он Роша.

Именно Буассо опросил других жильцов здания и обнаружил, что никто не может опознать шаркающего человека, а это значит, что он там не жил. – Что ничего не доказывает, – сообщил он Роша, – но зачем он пришел сюда, когда мы не можем найти никого, кого он посещал? А полчаса – это много для человека, чтобы войти в здание без всякой цели.

Именно Буассо взял интервью у Денизы Вирон, рыжеволосой девушки, и получил от нее подробное описание двух совершенно разных мужчин, которые накануне наводили справки о Леоне Жувеле. Он тщательно записал описания, заметив, что ни одно из них не могло быть шаркающим человеком.

«Мог ли кто-нибудь из этих двух мужчин быть англичанином?» – спросил он в какой-то момент. Дениз энергично замотала головой, вызывающе скрестив ноги, что заставило инспектора Роша нахмуриться. Буассо, с другой стороны, который брал интервью у девушки в ее квартире, с благодарностью заметил ноги, когда предлагал ей еще одну сигарету.

«Часто люди спрашивали о Жувеле?» – спросил он. «У него было много посетителей?»

«Вряд ли. Два звонивших были исключительными…»

Буассо не винил Роша в том, что он не раскопал эту информацию. Было совершенно ясно, что его начальство возмутилось вторжением префекта парижской полиции на их территорию и приказало инспектору быстро разобраться в этом деле. Итак, как только стало ясно, что это самоубийство, Роша больше ничего не спрашивал.

«Вы удовлетворены?» – предложил Роша, когда вез мужчину из Парижа обратно в аэропорт.

«Вы?» – возразил Буассо.

«Технически все было так, как должно было быть, учитывая невысокий рост Жувеля, длину веревки, положение стула в ванной, который он выбил из-под себя. Подделать его мог только эксперт.