Текст книги "Каменный леопард (ЛП)"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В Париже Марк Грелль полагал, что узнал, как список трех свидетелей Ласалля был передан обратно в Москву. По мере развития событий, когда поступала информация, свидетельствующая о том, что советский коммандос уничтожает тех самых людей, имена которых были в списке Ласалля, префект понял, что совпадение слишком велико. Кто-то в Париже, кроме него самого, видел этот список и затем приказал передать его в Россию. Затем советский коммандос был отправлен на запад.

Он начал свое тайное расследование в Министерстве внутренних дел, проследив путь, по которому следовала его записка, содержащая список. Грелль, разумеется, отправил свою записку Роджеру Данчину курьером поздно утром во вторник, 14 декабря. Франсуа Мерлен, помощник министра, которому нравился префект, оказался полезным. – В последнее время мы ничего не слышали от Хьюгона о нашем трубопроводе в Коль Ласаль, – объяснил Грелль, – поэтому я еще раз проверяю безопасность наших договоренностей…: весь Париж знал причудливую привычку Грелля лично вникать в детали.

Копии сообщений Гюгона были доступны очень узкому кругу: самому Греллю, Буассо, министру и его помощнику Мерлену. Вынужденный просмотреть файлы, Мерлин сказал Греллю, что конфиденциальная записка, содержащая имена и адреса трех свидетелей, прибыла на площадь Бово незадолго до полудня во вторник, 14 декабря. – Я был в офисе, когда он это читал, – заметил Мерлин. Через несколько минут прибыл посол Ворин, чтобы поговорить с министром наедине, прежде чем отправиться в Елисейский дворец. К тому времени мой шеф уже разобрался с меморандумом…

«Разобрался с этим?»

– Он немедленно отправил копию вашего меморандума в офис президента. Я сам снял его и передал курьеру, который как раз уезжал в Елисейский дворец. По пути вниз я встретил посла Ворина, который только что прибыл и ждал Данчина. Елисейский дворец, конечно, видит все, что касается полковника Лассаля, – объяснил Мерлин.

Староста хмыкнул и допил кофе из чашки, которую принес Мерлин. – Как вы думаете, я мог бы переговорить с отделом наблюдения? Он посоветовал.

Среди группы радиомачт, которые возвышаются над крышей Министерства внутренних дел на площади Бово, находится антенна, используемая для слежения за радиосигналами, передаваемыми иностранными посольствами. В 16.00 14 декабря дежурный техник в блоке наблюдения зафиксировал продолжительный сигнал, исходящий от советского посольства по адресу: rue de Grenelle, 79. Магнитофонная запись сигнала была передана русской секции, которая прошла рутинные действия по изучению зашифрованного сигнала-рутины, потому что никто не ожидал, что сможет распутать поток шифров.

Русские используют одноразовый код, который невозможно взломать. Коды взламываются путем обнаружения шаблона; только фрагмент может разблокировать ключ. Но когда каждый элемент кода связан с определенной книгой – часто с романом (в прошлом русские кодировщики отдавали предпочтение Диккенсу), – невозможно взломать код, не зная, какая из тысяч книг, изданных за последние сто лет было использовано. А так как одна и та же книга никогда не используется дважды, это буквально одноразовый код, который используется.

Передаваемый сигнал изучал криптограф Пьер Жадо, и он сразу вспомнил случай, когда Грелль спросил его о каких-либо советских сигналах, переданных в тот день. «Я сделал свой обычный рутинный отчет в служебной записке министру, – сказал он, – и я помню, что предположил, что одна часть сигнала могла быть списком имен и адресов…»

«Вы уверены в этом?» – небрежно спросил Грелль.

– Ни в коем случае – это не более чем обоснованное предположение. А взломать советские коды невозможно».

«Можете ли вы дать мне какое-нибудь представление о том, сколько времени может потребоваться советскому кодировщику на этом конце, чтобы подготовить этот сигнал к передаче? Даже предположение было бы полезно.

Жадо снял файл, извлек свою копию сигнала и несколько минут изучал его. – Полагаю – не больше, – я бы сказал, от одного до двух часов. Наверное, ближе к двум часам..

Поблагодарив Жадо, префект покинул министерство и на обратном пути в префектуру зашел в Елисейский дворец. Он снова попросил показать список посетителей и снова скрыл то, что искал, просмотрев несколько страниц. Затем он поехал обратно в свой офис и позвонил Буассо. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы объяснить. – Дело в том, что Леонид Ворин, советский посол, вышел из Елисейского дворца, чтобы вернуться в свое посольство в 13.45. С учетом пробок он должен был вернуться, скажем, через полчаса – в 14.15. Это дало советскому кодеру чуть менее двух часов на подготовку сигнала к передаче, которая началась в четыре часа, что соответствует времени, которое, по оценке Жадо, потребуется для этого. Сигнал, который вполне мог содержать список имен и адресов полковника Ласалля…

– Что возвращает нас к людям, которые знали о списке и видели посла Ворина, – серьезно ответил Буассо. «Данчин и»..

«Президент», – добавил Грелль. «У меня такое чувство, что дневной свет начинает пробиваться через это дело».

– Или самой черной ночью, – прокомментировал Буассо.

Было шесть часов вечера, когда Ален Блан подошел к кабинету Грелля в префектуре с мрачным и подавленным видом. Экспресс «Станислав» с Аннет Дево на борту мчался сквозь ночь по пути в Париж. В аэропорту имени Шарля де Голля механики деловито обслуживали «Конкорд», который через несколько часов должен был доставить президента Флориана в Москву. Блан вошел в кабинет со свирепым выражением лица, закрыл дверь и плюхнулся в кресло.

– Вы, конечно, слышали о советском конвое? – спросил министр национальной обороны. «Сейчас он находится внутри Сицилийских ущелий, и его пунктом назначения может быть либо Барселона, либо даже Лиссабон».

– Что вас беспокоит, сэр? – тихо спросил префект.

«Все!» Блан выразительно вскинул руки. «Русский конвой. Настойчивые слухи о скором государственном перевороте в Париже. Кем, ради бога? А полчаса назад я впервые слышу, что в понедельник президент тайно вылетел в Германию – в штаб французской армии, в Баден-Баден!

Грелль в изумлении уставился на министра. – Вы не знали, что он прилетел в Баден-Баден? Он не сообщил вам? Министр национальной обороны? Я думал, ты знаешь – я сам договорился с GLAM…

GLAM-Groupe Liaison Aerien Ministryiel – это небольшой воздушный флот, зарезервированный для использования министрами и президентами.

«Что, черт возьми, происходит?» – спросил префект.

– Это я хотел бы знать сам, – мрачно сказал Блан. «И я также только что слышал, что две наши танковые дивизии в Германии, 2-я и 5-я, движутся через Арденны на обратном пути во Францию, что не оставит французских войск на немецкой земле. Когда я звоню в Елисейский дворец, чтобы попросить о немедленной встрече, мне говорят, что президент занят советским послом…»

– А он завтра уезжает в Москву.

– Точно, – отрезал Блан. «В последнее время он ведет себя так, как будто меня не существует – полная смена настроения и метода, которые я даже не могу понять. Как будто он пытался спровоцировать мою отставку. Он может преуспеть – мне, возможно, придется уйти в отставку…

– Не делай этого, – быстро сказал Грелль. – Ты еще можешь нам понадобиться. Вы обсуждали это с другими министрами?

«Они лежат на спине!» Бланк взорвался. «Они думают, что он Бог, а они апостолы! Я единственный, кто начал задавать вопросы, требовать, что, черт возьми, происходит. Говорю вам, мне придется уйти в отставку, если так будет продолжаться…

«Не делай этого. Возможно, вы нам очень нужны, – повторил Грелль.

Всего через несколько минут после того, как Блан ушел, Греллю сказали, что его ждет еще один посетитель, и он попросил свою секретаршу повторить имя, уверенный, что она, должно быть, ошиблась. Но нет, это был комиссар Суше, его давний враг из службы контрразведки. Извинившись за звонок без предварительной записи, Суше втиснулся в кресло и сразу перешел к делу. – Эти слухи о государственном перевороте исходят из пригородов Красного пояса – из Биллианкура. Некоторые агитаторы сегодня очень активны, говоря, что скоро народу, возможно, придется защищать республику. Если исходить от этой сволочи, это отличная шутка, но я не смеюсь – я ужасно волнуюсь. Час назад некоторые из моих агентов обнаружили склад оружия в Рено. Я думал, ты должен знать. Кто-то должен действовать…»

Грелль сразу же предпринял решительные действия, сначала позвонив Роджеру Данчину, чтобы получить его одобрение, а затем отдав поток приказов. На всех общественных зданиях была выставлена охрана. К ключевым точкам, таким как телефонные станции и телевизионные передатчики, был отправлен специальный отряд. Крепкие бойцы CRS были призваны из казарм за городом в Париж для охраны мостов через Сену. С минимумом суеты Париж переходил на осадное положение. Потом в 19.30. Грелль совершил обычный визит в Елисейский дворец, чтобы перепроверить безопасность и подготовиться к поездке в аэропорт на следующий день.

Прибыв во дворец, Грелль не особенно удивился, обнаружив, что советского посла Ворина не только нет; с самого утра он не был рядом с Елисейским двором. Кому-то было приказано держать бывшего десантника Блана подальше от этого места до отъезда Флориана на следующий день. Допущенный во дворец привратником, открывшим ему стеклянные двери, префект направился к задней части здания, открывая и закрывая двери, казалось бы, случайным образом. Он искал Кассима, пса Флориана.

Он нашел его снаружи, в огороженном саду, где собака проводила так много времени, и где президент имел обыкновение прогуливаться с Леонидом Вориным, когда русский посещал Елисейский дворец. Когда появился Грелль, овчарка с лаем рванулась вперед сквозь тьму, подпрыгивая во весь рост и вцепившись передними лапами в плечи префекта, радостно дыша ему в лицо. Грелль протянул руку и на короткое время погладил животное вокруг ошейника с заклепками, окружавшего его мощную шею. Затем он дал Кассиму сильную пощечину, чтобы заставить его лечь, и вернулся во дворец.

Оттуда он быстро прошел на близлежащую улицу Соссе и поднялся на четвертый этаж штаб-квартиры Сюрте. Эксперт по электронике, которого он ранее послал туда из префектуры, ждал, и он дал ему определенные инструкции, прежде чем вернуться в Елисейский дворец, чтобы забрать свою машину и вернуться в свой офис.

Это оказалось легче, чем он ожидал, и это было единственное решение, о котором он не сообщил Буассо. Одной карьеры на кону было вполне достаточно.

Префект только что прикрепил крошечный передатчик к ошейнику Кассима с заклепками. Слова любого, кто говорил достаточно близко к собаке, передавались на приемник, подключенный к магнитофону в запертой комнате на улице Соссе, всего в нескольких десятках метров от Елисейского дворца.

ГЛАВА ПЯТАЯ

До сих пор Ванек избегал путешествий по воздуху. В аэропортах отдельных пассажиров можно легко проверить, обыскать, но добраться до Парижа раньше экспресса с Аннет Дево у него не было другого выхода. Когда он купил билет в Air Inter и направился к месту отправления, чех не имел при себе ничего компрометирующего. Он бросил пистолет Люгера в канал по дороге в аэропорт. BMW теперь стоял на автостоянке аэропорта. И вслед за «Люгером» он бросил в канал шапку баржи.

Когда он купил билет, он заплатил за обратный билет: он не собирался возвращаться в Страсбург, но для персонала аэропорта есть что-то нормальное и обнадеживающее в обратном билете. Он без труда прошел проверку безопасности, отчасти потому, что теперь он был уже не один. Ожидая в зале вылета рейса «Эйр Интер», он заметил привлекательную девушку лет двадцати двух, которая явно была одна; он также заметил, когда она сняла перчатку, чтобы зажечь сигарету, что на ней не было ни обручального, ни обручального кольца.

Он зажег ее сигарету и сел рядом с ней, выглядя встревоженным. – Я очень надеюсь, что этот рейс в Париж не опоздает. У моей сестры день рождения, и она ждет своего подарка… – Он болтал, инстинктивно выбирая правильный подход. Большинство женщин были бы рады поболтать с Ванеком, если бы это не было слишком очевидно; ссылка на сестру была обнадеживающей, явно указывающей на мужчину, который относился к женщинам с уважением. Они вместе прошли проверку безопасности. Ванек держал ее сумочку, шутил с ней, и все думали, что они пара.

В самолете он сел рядом с ней и узнал, что ее зовут Мишель Робер, что она личный помощник директора шинной фирмы, штаб-квартира которой находилась в Ла-Дефанс. Прежде чем они были на полпути к Парижу, он достал ее номер телефона. А где-то над Шампани их самолет «Фоккер-27» обогнал экспресс «Станислав», везущий мадам Дево в столицу.

Экспресс TEE должен был прибыть на Восточный вокзал в 9 часов вечера. Ванек, который позвонил на вокзал из аэропорта, чтобы узнать время прибытия, сел на рейс в 6:30 из Страсбурга, который приземлился в аэропорту Орли в 7:30. К счастью, Мишель Роберт встречал друг, поэтому он без труда избавился от нее. Не доверяя парижскому движению, Ванек воспользовался системой Orly-rail, чтобы добраться до города, а затем пересел на метро.

Он рассчитал, что если повезет, то доберется до Восточного вокзала как раз перед прибытием экспресса.

Экспресс из Страсбурга прибыл на Восточный вокзал в 21:6. Обычно шлагбаум открыт – в поезде билеты проверены – и люди просто уходят, но в ночь на 22 декабря шлагбаум был закрыт, и к перрону никого не пускали.

«Это возмутительно», – возмутился один из пассажиров экспресса. «Моя жена ждет меня…»

«Есть террористическая тревога. Вы должны подождать, – сообщил ему инспектор. И в такой спешке, цинично подумал он, вас может ждать только ваша любовница.

Суперинтендант Грелль, которого лично отправили на станцию, усеял зал за платформой вооруженными детективами в штатском. Один человек, вооруженный снайперской винтовкой, ждал у окна, выходящего на платформу. А у некоторых детективов, которые слонялись по участку, даже были чемоданы, набитые файлами, которые они прихватили из своих офисов, чтобы придать вес. Дверь запечатанной кареты открылась, и у подножия ступеней собралась группа людей в штатском. Жандармов в форме не было видно. «Ничего особенного», – предупредил Грелль. «Держите его как можно более нормальным».

С Буассо впереди мадам Дево спустилась по ступенькам, и толпа мужчин в штатском сомкнулась вокруг нее. Буассо отделился от группы, вышел в вестибюль и, лениво постояв, закурил сигарету, его пальто было распахнуто, чтобы он мог в любой момент достать револьвер. Это был момент, которого он боялся больше всего – пересадить ее из поезда в машину. Группа двинулась через вестибюль, медленно двигаясь в темпе мадам Дево. Он прошел в выходной холл, затем наружу, туда, где уже была открыта дверца машины. Несколько пассажиров останавливались, начиная обращать внимание. Закрыть полностью было невозможно.

Буассо услышал, как захлопнулась дверца машины, и вздохнул с облегчением. Быстро выйдя из выхода, он забрался в другую полицейскую машину и закрыл дверь. «Мне нужны сирены всю дорогу», – сказал он человеку рядом с водителем, у которого была радиосвязь с другими машинами. – Прыгаем, где можем… Радист передал сообщение, и кортеж тронулся. Машин было четыре. Один впереди. Потом мадам Дево. Третье транспортное средство – таранить любую машину, которую пытались перехватить. И Буассо замыкал шествие. Было 9 часов 09 минут.

Ванек выбежал из метро на главную станцию Восточного вокзала. Он перешел на пешеходный темп, увидев вдалеке «Станислав», а подойдя поближе, успел увидеть последних пассажиров, проходящих через открытый шлагбаум. Было 21.15. Он сильно задержался в метро, но ничего не мог с этим поделать; выйти и найти такси заняло бы больше времени. Он подождал несколько минут у книжного киоска – на случай, если женщину Дево собираются высадить, когда все остальные пассажиры уже высадились, – а затем подошел к телефонной будке, чтобы позвонить по парижскому номеру.

«Салицетти здесь…»

«У меня для тебя ничего нет…»

– У меня есть кое-что для тебя, – рявкнул Ванек, – так что оставайся на линии. Предыдущий заказ, который вы указали, теперь должен быть выполнен в Париже – я говорю с Восточного вокзала. Мне нужен адрес фирмы.

Впервые с тех пор, как начались телефонные звонки, холодный анонимный голос на парижском номере был не уверен в себе. Наступила короткая пауза. – Вам лучше перезванивать каждые полчаса – в десять часов, в десять тридцать и так далее, – наконец ответил голос. «В данный момент у меня нет информации…»

– Мне понадобятся еще образцы, – кратко сказал Ванек.

Голос восстановил равновесие; он был готов к этому непредвиденному обстоятельству. Саличетти должен пойти в бар «Лепик» на площади Мадлен и сообщить название фирмы «Лобино» владельцу, который передаст ему ключ от камеры хранения. Образцы находились в общественном шкафчике на вокзале Gare du Nord. И будет ли он обязательно перезванивать каждые полчаса? В 22:00, 22:30… Ванек бросил трубку. Черт возьми, какая примитивная аранжировка. Когда он был в Париже, дела шли с большим изяществом. Он взял такси до бара «Лепик», взял конверт, оставил пять франков на чай, чтобы сделка выглядела нормально для тех, кто мог бы наблюдать, и взял другое такси до Гар-дю-Нор.

Ключом с номером, который он нашел в конверте, он открыл камеру хранения на Северном вокзале и вынул дорожную сумку, обтянутую клетчатой тканью, что опять-таки было глупо: слишком бросалось в глаза. Это была очень длинная сумка, вроде тех, в которых носят теннисные ракетки. Но содержимое внутри показало, что кто-то использовал его голову: французский пистолет-пулемет MAT с проволочным прикладом, магазин сложен параллельно стволу, чтобы сделать его неработоспособным, и запасной магазин; усилитель Смита; Вессон. 38 револьвер с запасными патронами; и короткий нож с широким лезвием в ножнах с клипсой. Ванек пересек пустынный холл к противоположному ряду шкафчиков, выбрал пустой, сунул внутрь сумку, закрыл дверь, вставил монету и повернул ключ. Он не собирался носить с собой оружие до тех пор, пока в этом не возникнет надобности, тем более что во время своих двух поездок на такси он заметил интенсивную деятельность полиции на улицах. Были также грузовики с хулиганами CRS, припаркованными в стратегических точках. Но Ванек также заметил, что извозчики по-прежнему нормально двигались по городу; никто никогда не замечает парижского извозчика, который является такой же частью пейзажа, как и Лувр.

Ванек, который ничего не ел со времени перекуса в «рено» по дороге из Страсбурга в Саверн, с удовольствием перехватил бы бутерброд и чашку кофе. Он посмотрел на часы и выругался. Было почти десять часов; время сделать следующий телефонный звонок. Используя один из стационарных телефонов, он набрал номер.

Не успел он объявить, что это Салицетти, как вмешался голос, такой же резкий, как всегда.

«Улица Соссе. В настоящее время! Вы знаете, что я имею в виду? «Да…»

На этот раз Ванек первым прервал связь. Итак, мадам Дево доставили в штаб-квартиру amp;trete Nationale, крепость капиталистической полицейской системы. Собрав клетчатую сумку, Ванек вышел на улицу за Северным вокзалом, не обращая внимания на официальную стоянку такси. Он хотел сделать тщательный выбор, подобрав определенного типа извозчиков для следующего этапа операции.

Префект полиции Страсбурга, который, в отличие от префекта Лиона, не был особенно благосклонен к Марку Греллю, был обеспокоен тщательно продуманными мерами по доставке мадам Дево в Париж. Когда он попытался выведать у Грелля дополнительные подробности по телефону, ему резко ответили: «Это касается безопасности президента, и я не вправе вдаваться в этот вопрос дальше…». Раздраженный и решивший прикрыться, он позвонил в министерство внутренних дел в Париже, где поговорил с помощником министра Франсуа Мерленом. «Грель был очень уклончивым в разговоре по телефону», – пожаловался префект Страсбурга. «Я понял, что эта женщина Дево была важным свидетелем по какому-то делу, над которым он работает… Он уже отключился, когда снова заговорил. – Я настаиваю, чтобы об этом узнал министр.

Расторопный Мерлин тут же продиктовал записку, которую положили на стол министра, где она пролежала нетронутой и непрочитанной больше часа. Было 20:45, прежде чем Роджер Данчин, который присутствовал на длительном совещании, чтобы проверить безопасность президентского кортежа, направляющегося в аэропорт на следующее утро, вернулся в свой офис. – Над важным делом работает Грелль? – спросил он у Мерлина, прочитав записку. «Девауд – довольно распространенное имя, но оно может быть как-то связано с делом о покушении. Я должен сообщить президенту… – Он поднял телефонную трубку, чтобы напрямую связаться с Елисейским дворцом.

В 21.55 вызванный срочным телефонным звонком посол Ворин прибыл в Елисейский дворец, и его визит был должным образом зафиксирован дежурным в журнале учета посетителей. Флориан уже был в пальто и, по своему обыкновению, вывел советского посла в огороженный сад, где они могли спокойно поговорить. Эльзасец Кассим, готовый глотнуть свежего воздуха, как и его хозяин, пошел с ними, обнюхивая кусты, пока они тихо совещались. Последний визит Ворина был очень коротким, всего несколько минут, после чего его на скорости отвезли обратно в советское посольство на улице Гренель.

Способ связи между Вориным и Карелом Ванеком был тщательно продуман, чтобы никакая связь между двумя мужчинами не могла быть установлена. Вернувшись в посольство, Ворин тут же вызвал Второго секретаря и передал ему сообщение. Секретарь, который обычно звонил из телефонной будки на ближайшей станции метро, вернулся в свой кабинет, запер дверь и набрал номер квартиры на Левом берегу рядом с музеем Клюни. – Документы на собственность Дево можно найти на улице Соссе. У вас есть это? Человек на другом конце линии успел только сказать «да», прежде чем связь прервалась.

Квартиру возле Клюни занимал человек, который никогда не привлекал внимания полиции. Имея датские документы на имя Юргенсена, он на самом деле был поляком по имени Яворски, который даже не знал, что звонки, которые он получал, возвращались из советского посольства. Было 21:50, когда он ответил на этот звонок. В час дня он передал информацию, когда Ванек снова позвонил ему с Северного вокзала.

Они отвели Аннет Дево в комнату на четвертом этаже штаб-квартиры Сюрте на улице Соссе, где ее ждал Грель. Он мог бы взять у нее интервью в префектуре на Иль-де-ла-Сите, но все же счел благоразумным поддерживать выдумку о том, что речь идет о деле Ласалля, а эта операция официально проводилась из Сюрте. Чтобы не расстраивать Данчина, он даже позвонил своему помощнику Мерлену в восемь часов и сказал, что из Эльзаса едет свидетель, которого он допросит на улице Соссе. Мерлин упомянул об этом Данчину до того, как министр позвонил в Елисейский дворец. Наедине с первым живым свидетелем, до которого ему удалось дотянуться, Грелль несколько минут говорил, чтобы успокоить Аннет Дево. Затем он объяснил, почему ее привезли в Париж.

«И вы действительно думаете, что после стольких лет сможете опознать «Леопарда»?» – мягко спросил он.

– Если он жив – как вы говорите – да! Я потерял зрение за тридцать лет до того, как этот доктор провел свою чудодейственную операцию. Как вы думаете, что я видел перед своим мысленным взором все эти годы, когда мир был только звуками и запахами? Я видел всех, кого когда-либо встречал. И, как я уже говорил, я вылечил Леопарда во время болезни. Ее голос упал. – А позже он был виновен в смерти моей единственной дочери Люси…

Как и предвидел Грелль, он чувствовал себя ужасно неловко. Хотя г-жа Дево этого не осознавала – а Буассо упомянул об этом, когда звонил из Саверна, – префект был тем человеком, который был вынужден застрелить Люси Дево. – Это было много лет назад, – напомнил он ей, – с тех пор, как ты знала Леопарда. Даже если он еще жив, возможно, он изменился до неузнаваемости…

«Не леопард». Ее острый подбородок вздернулся вверх. «У него был хороший костяк, как у меня. Кости не меняются. Кости не спрячешь…

Грелль был так полон решимости проверить ее, что придумал странный метод идентификации. Помня, что Буассо упомянул по телефону, что она любительница портретов, он принес в комнату оборудование для фотороботов. Он объяснил ей, как работает система, спросил, что бы она хотела выпить, и был так удивлен, когда она попросила коньяк, что присоединился к ней. Он начал с того, что помог ей с фотороботом, а затем позволил ей справиться с этим самой. Ей явно нравилась новая игра.

Начав с контура головы, она начала выстраивать лицо мужчины. Прическа была первой. Грелль открыла несколько коробок с распечатанными шиньонами и помогла ей выбрать несколько. Вскоре они поссорились.

– Ты ошибся, – отрезала она. – Я же говорил вам, что он зачесал волосы высоко на лоб… – Лицо начало обретать форму.

Брови она нашла быстро, а вот глаза доставили ей неприятности. «Они были очень необычными – привлекательными», – объяснила она. Она нашла глаза в конце файла, а затем побеспокоилась о носе. «С носами сложно…» Она выбрала нос и добавила его на портрет. – Это нос. Я думаю, это его самая характерная черта…» Ей потребовалось пять минут, чтобы найти рот, копаясь в новом файле, пробуя то одно, то другое, прежде чем она была удовлетворена. Скривив рот, она зажмурила глаза, заполняя фоторобот, а Грелль смотрел с бесстрастным лицом. – Это «Леопард», – сказала она через несколько минут. – Вот каким он был.

Префект встал, не выказывая никакой реакции. – Мадам Дево, я знаю, что вы не любите телевидение, но я хотел бы, чтобы вы посмотрели некоторые отрывки из программ, которые я сделал сегодня вечером. Они записаны на то, что мы называем кассетами. Вы ненадолго увидите троих мужчин – все они старше, чем лицо, которое вы создали в фотороботе. Я хочу, чтобы вы сказали мне, кто из этих троих – Леопард, если вообще кто-нибудь есть».

– Значит, он сильно изменился?

Грелль не ответил, подошел к телевизору и включил его. Первый отрывок показал, как Роджер Данчин вел передачу во время беспорядков годом ранее, когда он призвал к спокойствию, предупредив, что за любыми дальнейшими демонстрациями последуют массовые аресты. Набор погас, а затем появился Ален Блан, уверенный и решительный, рассказывающий нации, почему нужно больше тратить на оборонный бюджет.

Мадам Дево ничего не ответила, потянувшись за бокалом коньяка, когда изображение исчезло, и его заменил Ги Флориан, произносящий одну из своих антиамериканских речей. Как всегда, он говорил с щегольством и сардоническим остроумием, время от времени энергично жестикулируя, выражение его лица было серьезным, но улыбаясь знаменитой улыбкой, когда он заканчивал.

Экран погас. Грелль встал и подошел, чтобы выключить телевизор.

– Последний человек, – сказала Аннет Дево, – человек, напавший на американцев. Он не сильно изменился, не так ли?

Карел Ванек осторожно выбрал такси, стоя на тротуаре с клетчатой сумкой у ног. Он избегал любой машины с подростком за рулем, но и пожилого водителя тоже не хотел; пожилые люди могут паниковать, действуя импульсивно. Он искал водителя средних лет с семьей, о котором можно было бы подумать, с опытом, который заставит его быть осторожным. Он крикнул на приближающееся такси, махнув рукой.

«Это место недалеко от бульвара Капуцинок», – сказал он шоферу. «Я не уверен в адресе, но я узнаю улицу, когда увижу ее. Боковой поворот налево…»

Он уселся обратно в кабину с сумкой на коленях. То, что он сказал водителю, было правдой: он не знал названия улицы, но он ходил по ней несколько раз три года назад, улица была узкой, темной и неосвещенной ночью. В этот час было очень мало машин, и улица Капуцинов, улица с дорогими магазинами, была почти пуста холодным декабрьским вечером, несмотря на приближение Рождества. Водитель ехал медленно, чтобы дать пассажиру возможность определить улицу.

«Поверните здесь!»

Ванек шире открыл окно за водителем, чтобы поговорить с ним, и остался наклоняться вперед, когда такси повернуло и въехало на узкую извилистую улицу. Стены высоких зданий с обеих сторон смыкались с ними, и улица была такой же безлюдной, какой ее помнил Ванек. Капуцины теперь были только воспоминанием, когда такси мчалось глубже в темный каньон, пока водитель ждал дальнейших указаний. Ванек напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-то за ветровым стеклом, держа одну руку в сумке. Вскоре они подойдут к дальнему концу и переместятся в более посещаемое место.

«Вот мы. Останавливаться!»

Водитель остановился, затормозил и оставил двигатель работать.

Ванек надавил на дуло пистолета Смита; Вессон в затылок водителя.

«Не двигайся. Это пистолет.

Водитель напрягся, сидел очень неподвижно. Ванек выстрелил в него один раз.

Было 22:45. когда патрульная машина остановилась у входа в штаб-квартиру Сюрте на улице Соссе. Сам Буассо первым вышел из дома и оглядел тихую улицу. В поле зрения не было ничего, кроме одинокого такси, ехавшего со стороны площади Бово. Буассо поднял руку, чтобы помешать им вывести мадам Дево, и стал ждать. Вместе с ним на тротуаре стояли два жандарма. Водитель сидел за рулем ожидавшей патрульной машины, его двигатель гудел.

В последний момент Грелль решил использовать только одну машину, чтобы отвезти мадам Дево в гостиницу, которую Сюре использовал для охраны важных свидетелей; одна машина менее заметна, чем кортеж. Кроме того, в этот час, когда парижские улицы пустынны, он сможет двигаться очень быстро, сам Грелль; стоя под аркой с мадам Дево и тремя сыщиками, ждал ее ухода. Кэб медленно подъехал к входу, и Буассо заметил, что его не нанимают. Насколько он мог видеть, спина была пуста; водитель явно уходил с дежурства.

Такси промчалось мимо, и водитель убрал руку с руля, чтобы подавить зевоту.

Глядя на его задний фонарь, Буассо сделал знак, и небольшая процессия вышла из-под арки. Трое сыщиков столпились вокруг мадам Дево, двигаясь в ее неторопливом темпе. Они вышли на тротуар. В арке Грелль закурил сигарету, спрятав под мышкой рацию. Он будет постоянно на связи с радиоуправляемой машиной, пока она не достигнет пункта назначения в седьмом округе.

Мадам Дево пересекла тротуар и собиралась сесть в машину.

– Не волнуйтесь, это всего в нескольких минутах езды, – заверил ее Буассо.

«Скажи ему, чтобы он не ехал слишком быстро. Мне совсем не понравилось путешествие от Восточного вокзала.

«Я скажу ему. Это займет всего несколько минут, – повторил Буассо.