Текст книги "Сладостный обман"

Автор книги: Колин Фолкнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Взяв с полки кусок душистого французского мыла, Эллен принялась разворачивать его. Внезапно послышался какой-то шум. Перестав шуршать бумагой, она напряженно прислушалась. Через некоторое время шум вновь повторился. Эллен прошла наверх.

– Роза! Ричард! – позвала она.

– Р-р-роза… Р-р-р-ричар-р-р-рд… – отозвался попугай.

– Да заткнись ты, чертова птица! – раздраженно воскликнула Эллен. – Докричишься у меня – отправлю на кухню, – она швырнула в попугая полотенцем. Тот обиженно нахохлился, сложил крылья и, повиснув вниз головой на трапеции, принялся покачиваться на ней.

Постояв немного, но ничего не услышав, Эллен покачала головой и пошла за расческой. Ей не нравилось, что она стала такой же пугливой и подозрительной, как Ричард. Тот в каждом извозчике видел соглядатая, а в каждом пьянчуге из таверны – притаившегося наемного убийцу. Эллен подумала, что еще немного, и ей тоже начнут постоянно мерещиться всякие страхи.

Она снова спустилась вниз. Бросив в воду кусок ароматного мыла, она начала расстегивать халат и вдруг явственно услышала скрип двери. Похолодев от ужаса, она дрожащими пальцами застегнула халат и осторожно выглянула из комнаты. В коридоре было темно и тихо. Простояв так с минуту, Эллен подумала, что скрип ей послышался, но в этот момент снова раздался скрип. Теперь уже сомнений не было – в доме, кроме нее, находился еще кто-то. Она раскрыла дверь и, в одно мгновение миновав коридор и лестницу, влетела в свою спальню. Подбежав к тумбочке, она достала заряженный пистолет. Эллен вспомнила, как она смеялась над Ричардом, когда тот клал его в один из ящиков, и глубоко пожалела о своих язвительных словах. Ричард оказался прав – пистолет ей пришелся как нельзя кстати.

«Если в дом забрались воры, – думала Эллен, – то они просто нахватают всего, что им подвернется под руку ценного, и уйдут. Но вот если это люди Ханта… Тогда я пристрелю первого, кто подойдет ко мне». Еще две недели назад, когда Эллен впервые за последние годы увидела Ханта, она решила, что лучше умрет, чем попадет в его руки. Так ненависть к Ханту породила у нее безразличие к нему. Боязнь к мстительному аристократу исчезла. Эллен разгуливала по улицам одна, намеренно вытесняя из своего сознания парализующий страх. Ей казалось, что она окончательно избавилась от него, и все-таки…

Эллен крепче сжала рукоять пистолета. Руки ее слегка подрагивали. Она немного постояла, затем, стараясь ступать как можно тише, двинулась в направлении к темному коридору. Она понимала – у нее есть большое преимущество: тот, кто забрался в дом, если и знал расположение комнат, то не имел ни малейшего представления о том, как расставлена мебель. Один раз он обо что-то споткнулся, и Эллен услышала легкий стук.

В конце коридора Эллен на мгновение замерла, прислушиваясь к шорохам. Она старательно всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть фигуру незваного гостя, но ничего не увидела, кроме густых теней. Вот шкаф, здесь – стол. Эллен слегка повернулась вправо – там был камин. Она никого не увидела, но почувствовала по неприятному запаху одежды, пропитанной морской солью, что в комнате есть кто-то чужой. Эллен была абсолютно уверена в этом. Иногда ей казалось, что она даже слышит его дыхание и чувствует на себе его пристальный взгляд.

Эллен большими пальцами взвела курок. В звенящей тишине комнаты вызванный ее движением щелчок едва не оглушил ее. Эллен снова пошла вперед. Напуганная внезапным вторжением незваного гостя, она даже не надела шлепанцев, поэтому ей не удавалось двигаться бесшумно – каждый ее шаг сопровождался предательским шлепком босых ног по полу. Эллен сделала еще один шаг, потом еще. После третьего шага она затылком почувствовала гипнотизирующий ее взгляд и резко обернулась. Она не видела чужака, но интуиция подсказывала, что он стоит где-то рядом. И тут она с большим трудом различила в темноте таинственную фигуру с накинутым на голову капюшоном и с большим мешком на плече. «Слава Богу, это всего лишь грабитель», – мелькнула в голове спасительная мысль. Она почувствовала себя немного уверенней. Облегченно вздохнув, она заговорила:

– Эй, ты! У меня в руках пистолет, и я ненавижу воров. Считаю до трех. Если не уйдешь – стреляю.

Сначала в темноте раздался тихий смешок, затем послышался негромкий скрипучий голос:

– Вон оно как получается. Значит, он не шутил – ты у нас дама с характером. Ну ладно, поговорили – и хватит. А теперь положи-ка ты пистолет, пока не прострелила себе ножку. – С этими словами загадочная фигура вдруг исчезла.

Эллен прищурилась, напряженно всматриваясь в темноту. «Значит, это не грабитель? Тогда кто он? И кто прислал его? Хант?» – проносились в ее голове пугающие мысли.

– Послушай! – снова заговорила Эллен. – Если тебя подослал Хант, то убирайся, да поживее, и передай своему хозяину, чтобы он явился сюда сам. Я с удовольствием размозжу ему башку.

– Не надо так волноваться, – послышался все тот же неприятный голос. – Он хочет всего лишь поговорить с тобой.

И в ту же секунду фигура вновь появилась из темноты.

– Не двигайся! – крикнула Эллен. – Не приближайся ко мне, или я выстрелю!

– Знаешь, а ты мне порядком надоела! Если не бросишь эту игрушку на пол, я…

– Что – ты? – грозно спросила Эллен и сама удивилась своей смелости. Перед ней стоял один из шпионов Ханта, он пришел, чтобы похитить ее, но Эллен не чувствовала страха. Ненависть придавала ей сил и мужества. Да, за время, прошедшее с той памятной ночи, она сильно изменилась.

Незнакомец бросился к ней, и Эллен зажмурилась и выстрелила. Блеснул яркий свет, грохот заполнил комнату. Запах пороха ударил ей в ноздри. Она замахала руками, отгоняя дым, и в ту же секунду незнакомец, чертыхнувшись, всем телом навалился на нее. Отбиваясь от него, Эллен упала.

– Да перестань ты барахтаться, чертова кукла, – хрипел похититель. – Башку бы тебе разбить, заразе. Ты едва меня не убила.

– Отпусти меня! Отпусти! – визжала Эллен. Она вцепилась в лицо бандита и начала царапать его.

Извиваясь в его руках, Эллен кусалась и царапалась, но ему все-таки удалось кое-как связать ей руки.

Эллен закричала так, что у нападавшего зазвенело в ушах.

– Ох, черт подери, да заткнешься ты, наконец, или нет? Слушай, побереги зубы, еще раз заорешь – и мне придется тебя ударить.

Но Эллен не переставая вырывалась из цепких лап бандита.

– Зачем я ему нужна! – кричала она. – Скажи своему хозяину, что он ничего не узнает от меня!

– Ну, хватит! – воскликнул незнакомец и, вытащив из кармана платок, начал заталкивать его в рот пленнице. – Вот так-то будет лучше, – неожиданно добродушно произнес он. – И веди себя повежливей. Прежде всего запомни, что зовут меня Юлиус и никаких хозяев у меня нет. Сюда меня послал друг, и он очень просил, чтобы я не причинил тебе вреда. И если ты не будешь царапаться, как пантера, то я доставлю тебя к нему в целости и сохранности.

– Никуда я не пойду! – визжала Эллен. – Лучше отпусти меня, негодяй! Я…

Незнакомцу удалось наконец затолкать ей в рот платок. Эллен пыталась завизжать, но изо рта ее доносилось только мычание. Бессилие и ненависть душили ее. Тем временем бандит решил передохнуть. Он отпустил ее руки и, усевшись рядом, спросил:

– Ну как? Понимаешь теперь, что тебе лучше пойти со мной?

Эллен энергично замотала головой и ударила бандита связанными руками так, что тот едва не упал. Бандит чертыхнулся, достал из кармана своего длинного плаща широкую полоску крепкой ткани и принялся связывать свою пленницу.

– Ну что ж, голубушка. Хоть мне и не очень этого хочется, но придется тебя все-таки тащить на себе, – с этими словами он поставил ее на ноги и тут же получил сильный удар в пах.

– Ну и тихая же попалась мне овечка, – застонал мужчина, сгибаясь пополам. – Ну, мышка, будь моя воля – задал бы я тебе перцу.

Он выпрямился и, предусмотрительно отойдя подальше от Эллен, достал из кармана бечевку. Затем, пыхтя и чертыхаясь, схватил ее за ноги и перевязал в коленях. Эллен отбивалась, но что она могла сделать против сильного мужчины?

– А теперь, мисс, – весело сказал он и подмигнул Эллен, – позвольте вас немножко приодеть. Стойте здесь спокойненько, а я пока схожу за праздничным платьем.

Беспомощная, связанная, с заткнутым ртом, она с ненавистью смотрела на ухмыляющегося бандита. Он ушел, и Эллен попыталась разобраться в ситуации. У нее не было никаких сомнений в том, что этого человека подослал к ней Хант, дав указания не причинять ей вреда. Она понимала, что ей ничего не грозит только до того момента, пока она не встретится с Хантом. О том, что случится потом, она боялась и подумать. Эллен почувствовала, как из глаз у нее хлынули слезы. Она тряхнула головой. Нет, нет! Она не должна плакать. Надо попытаться бежать и не попасться в лапы Ханта. Эллен усилием воли подавила приступ жалости к себе. «Я все равно вырвусь, не знаю как, но вырвусь», – решила она.

В комнату вошел Юлиус. Одной рукой он потирал расцарапанное лицо, в другой держал объемистый мешок.

– Да, птичка, – засмеялся бандит. – Поклевала ты меня изрядно. – Остановившись напротив Эллен, он спросил ее: – Ну как, принцесса? Вы готовы к переодеванию?

Эллен окинула его гневным взглядом. Мужчина рассмеялся и, схватив ее, легко перекинул через плечо. Он понес ее к черному ходу. Длинные волосы Эллен касались пола, голова начала кружиться. Чтобы не потерять сознания, она крепко зажмурила глаза. «Не раскисай! – приказала она себе. – Если собираешься бежать, то необходимо видеть, куда он направляется».

Юлиус вышел из дома и направился в конец улицы. Через несколько минут Эллен увидела колеса кареты и услышала скрип открываемой двери. Она ощутила на своих бедрах руки бандита. Осторожно приподняв, он усадил ее в карету.

– Черт подери! Что ты с ней сделал? – услышала Эллен знакомый голос. – Ты же клялся, что ни один волос не упадет с ее головы.

– А он и не упал, – ответил бандит, садясь на противоположное сиденье. – Пришлось, правда, нашу овечку слегка помять. Но что прикажете делать, если в руках у нее был пистолет. Слава Богу, что она мне не отстрелила кое-что.

Карета тронулась. Эллен повернула голову и увидела Кэвина. Вне себя от ярости, она смотрела на него. Если бы не кляп, уж она бы ему сказала…

– Прости меня, Эллен, – проговорил он, вытаскивая из ее рта этот ужасный платок.

– Мерзавец! – выкрикнула она, пытаясь при этом топнуть связанными ногами. – Подлец! Получай! – Эллен с силой размахнулась и ударила Кэвина в лицо.

Ночную тишину улицы нарушил громкий смех Юлиуса.

14

– Эллен! Что ты делаешь! – воскликнул Кэвин и схватился за щеку.

– Негодяй! – возмущенно кричала Эллен. – Как ты посмел красть меня, да еще с помощью этого чудовища! Он же до смерти напугал меня! Ведь я подумала, что он от Хан… – Эллен внезапно осеклась.

Кэвин, подвинувшись к ней, дотронулся до ее руки, но Эллен гневно отдернула руку и отвернулась. Кэвин тяжело вздохнул и покаянно сказал:

– Эллен, прости меня. Не знаю, кого ты так боишься, но, поверь мне, со мной ты в полной безопасности.

Юлиус смущенно крякнул.

– Эх, ребятишки, остался бы я с вами подольше, но, увы, мне пора идти, – он сдвинул на лоб матросскую шапочку и привстал. – Я покидаю вас, мисс, но остаюсь вашим покорным слугой.

Эллен смерила его презрительным взглядом. Юлиус весело рассмеялся, на ходу открыл дверцу и выпрыгнул из кареты. Эллен услышала брань кучера, и карета остановилась. Она протянула руку, чтобы захлопнуть дверцу.

– Доброй ночи! – услышала она голос Юлиуса.

– Обманщик! – крикнула Эллен вслед Юлиусу.

– А тебе, Кэвин, я желаю удачи! Она тебе здорово понадобится сегодня.

Эллен с негодованием захлопнула дверцу, и карета тронулась в путь. Несколько минут они с Кэвином молча смотрели друг на друга. Первой заговорила Эллен:

– Может быть, ты меня все-таки развяжешь? Или и дальше повезешь меня связанной, как свинью на бойню?

– Все зависит от твоего поведения. Ты не собираешься опять нападать на меня? – Хотя Кэвин улыбался и старался говорить беззаботно, в голосе его чувствовалась настороженность.

– Ну, если боишься, так уж лучше оставь связанной, – ответила она с вызовом и метнула на Кэвина испепеляющий взгляд. «Какое он имел право вести себя со мной подобным образом? – думала она. – Выкрал меня совершенно раздетую, в одной ночной сорочке».

Кэвин внимательно изучал лицо своей возлюбленной, затем наклонился и стал развязывать ее руки.

– Прости меня, но что мне еще оставалось делать? – заговорил он. – Ты постоянно убегала от меня, вот я и решился на крайний шаг.

– Вот как? Ну а мне как прикажешь сейчас себя вести?

– Ты оставила меня так неожиданно, – продолжал оправдываться Кэвин. – Ничего не объяснила, не сказала. Просто дала понять, что я тебя больше не увижу – и все, – он поднял лицо и посмотрел ей в глаза. – Как ты могла поступить со мной так после нашей последней ночи? Или ты уже забыла ее?

Эллен потерла онемевшие запястья, стараясь сохранить гнев. Но негодование уходило, уступая место воспоминаниям о тех сказочных часах, проведенных в ее спальне. «Как он был со мной нежен. Он любит меня. Ну если не любит, то страстно жаждет меня. Да, страсть – вот что толкнуло его на такой дикий поступок».

– В ту ночь я…

– Очаровала меня, – перебил ее Кэвин. – Ты заставила меня забыть все на свете. – Он взял ее руки в свои и начал их тихонько поглаживать. – Прости меня за то, что я не сказал тебе, кто я на самом деле. Но разве мое имя так важно в наших отношениях? Впрочем, как ты помнишь, я уже приносил тебе свои извинения за невольный обман и я полагал, что ты приняла их.

Эллен кивнула. Ей хотелось убрать свои руки, чтобы не ощущать его прикосновений, но она была не в силах сделать это. Магическое притяжение исходило от его рук, от всего его тела. Все эти две недели Эллен чувствовала себя одинокой. Мучительно тянулось время без Кэвина, без его голоса, без его объятий и ласк. Порой Эллен охватывало сладостное томление, оно жгло ее, искало выхода и не находило его.

– Дело не в этом, Кэвин, – медленно проговорила она, тщательно подбирая нужные слова, чтобы объяснить ему свое поведение. Эллен понимала, что она должна убедить его, а в первую очередь саму себя, что их союз невозможен. Она пыталась найти нужные слова и не находила их.

Он стал нежно целовать ее руки. Острое желание будто током пронзило всю ее: от кончиков пальцев до корней волос.

– Но в чем тогда? – спросил он.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Во всем, – ответила Эллен. – В Ричарде, в твоей лжи, в моем прошлом… и в твоем тоже… – Она открыла глаза и увидела, что Кэвин внимательно смотрит на нее. – А кроме того, ты забыл, что я всего лишь актриса, почти что уличная девка. А ты – граф. У тебя есть положение в обществе. Зачем тебе я? Неужели ты не видишь, что нам никогда не быть вместе?

– Я ненавижу слово «никогда», – резко отозвался Кэвин. – И мне глубоко безразлично, кто ты. Да будь ты распоследней шлюхой, поверь, мне это было бы все равно. Но я полагаю, что ты снова о чем-то умалчиваешь. Эллен, скажи, кого ты так боишься? Ты говорила, что, увидев Юлиуса, ты сильно испугалась, приняв его за кого-то, кто охотится за тобой. Назови его имя.

– Никто за мной не охотится, – резко ответила Эллен. – Я просто перепугалась.

– Эллен, у тебя есть муж?

Она замотала головой.

– Мне и это безразлично, я все равно бы тебя выкрал. А если бы ты захотела, я бы убил его.

Она провела ладонью по его небритой щеке и улыбнулась. Ей нравилось чувствовать его грубоватую колючую кожу.

– Ты знаешь, иногда мне кажется, что ты говоришь совершенно серьезно.

– Но так оно и есть, – горячо подтвердил Кэвин.

Опустив руки на колени, Эллен откинулась на спинку сиденья. В тонкой ночной сорочке ей было зябко, успокоившись, она начала ощущать ночную прохладу. Эллен поежилась. Кэвин снял свой плащ и обернул им ее.

– Куда мы едем? – спросила Эллен. – Ричард с ума сойдет, если не увидит меня дома. Нужно хотя бы предупредить его.

Кэвин улыбнулся.

– Юлиус оставил ему мою записку, в которой говорится, что ты жива и невредима.

– А что теперь будет с театром? – она покачала головой. – Что скажет Джон, когда я не приду на репетицию… О, ты не знаешь Джона.

– Не волнуйся, я и об этом позаботился. Джон получил от тебя сообщение, что ты приболела и отправляешься на три дня подлечиться.

– Да, ты все предусмотрел, – сухо проговорила Эллен.

– Следует ли мне понимать это как твое согласие ехать со мной?

– А разве у меня есть выбор?

– Нет.

Эллен вытянула ноги, положив их на противоположное сиденье. Она чувствовала, как Кэвин гладит кончиками пальцев ее шею.

– Уж не собираешься ли ты снова связать меня? – поинтересовалась она, окидывая Кэвина насмешливым взглядом.

Он приник горячими губами к ее маленькому ушку и, поцеловав его, прошептал:

– Только если ты сама меня об этом попросишь.

Эллен толкнула Кэвина локтем в бок и рассмеялась. Ей вдруг стало все совершенно безразлично. «Будь что будет, – подумала она. – К черту все сомнения. Я хочу всегда оставаться рядом с Кэвином». Ее перестало беспокоить все, даже сознание того, что она своим поведением сильно ранит Ричарда. «Кэвин любит меня. Любит, любит! И даже если наше счастье будет недолгим, ну и что! Уж лучше так, чем совсем не видеться с ним. Как я могу бросить его?» Эллен прижалась к его груди.

В эту ночь они остановились в маленькой чистенькой гостинице на восточной окраине Сити. После скромного, но показавшегося Эллен таким вкусным ужина они ушли к себе в комнату. Комнатушка была совсем крошечной, в ней только и помещалось что кровать да небольшой шкафчик.

Они легли и, утомленные событиями этого вечера и дорогой, почти сразу же заснули.

Проснувшись утром, друзья наскоро позавтракали запеченной рыбой, хлебом с маслом и молоком и, поблагодарив гостеприимную хозяйку, покинули гостиницу.

– Куда все-таки мы направляемся? – спросила Эллен, усаживаясь в карету.

– О, это большой секрет, – улыбнулся Кэвин.

– Ох и любишь же ты из всего делать тайны.

– Но так интереснее жить, – ответил он.

Эллен подышала на озябшие пальцы, пытаясь согреть их. Приближалось Рождество, и погода стояла холодная, но ей нравилось это время года. После неожиданно жаркой осени и ее удушающего зноя приятно было вдыхать чистый прозрачный воздух. Легкий морозец бодрил ее. Она уже не чувствовала той грусти, что овладела ею в последнее время. Эллен была удивительно спокойна и радостна. Ничто не тревожило ее. Ведь с ней рядом был Кэвин!

– Так что же за сюрприз ты мне приготовил? – спросила она. В это прекрасное морозное утро Кэвин выглядел необычайно молодо. Простая одежда делала его намного привлекательней. «Как он красив!» – подумала Эллен, не сводя с него восхищенного взгляда.

Кэвин хитро посмотрел на нее и, подмигнув, ответил:

– Увидишь сама, когда приедем.

Вскоре карета остановилась. Эллен вышла и осмотрелась. Перед ней во всем своем величии простиралась Темза. Тем временем Кэвин достал из кареты объемистую корзину. Среди прочих вещей Эллен с удивлением заметила там и несколько ее юбок и блузок.

– А это еще откуда? – спросила она.

– Ну не мог же Юлиус выкрасть хозяйку, не прихватив кое-что из ее одежды?

Кэвин подхватил одной рукой корзину, другой взял Эллен под руку, и они начали спускаться к реке, где в одной из тихих, неприметных бухт находился причал. Эллен увидела стоящую на воде длинную лодку с мачтами и разными надстройками на палубе, по виду очень напоминавшую баржу.

– Вот это и есть твой сюрприз? – спросила Эллен. – Ты решил покатать меня на барже?

– На очень особенной барже, – заметил Кэвин, целуя ее в щеку. – Она построена специально для тебя. Внутри ее ты найдешь все, что только пожелаешь.

Эллен с сомнением оглядела нехитрое судно. На первый взгляд оно никак не казалось комфортным.

Они подошли к длинному трапу. Кэвин пошел впереди, ведя за собой Эллен. Уже подходя к борту судна, Эллен вдруг услышала знакомый скрипучий голос:

– Доброе утро! С прибытием вас!

Эллен остановилась как вкопанная.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что этот мерзавец поплывет с нами? – обернулась она к Кэвину.

– Но кто-то должен ведь стоять за штурвалом? – подмигнул он своей строптивой подруге. – Лично я править судном не собираюсь, у меня совершенно другие намерения на эти три дня.

– Значит, ты решил доверить корабль тому самому человеку, который выкрал меня? – в голосе Эллен сквозило возмущение.

– Если уж говорить точно, то выкрал тебя я, а не он. Юлиус – всего лишь исполнитель моего коварного плана, – сказав это, Кэвин улыбнулся.

Пленнице оставалось только беспомощно всплеснуть руками.

– Мы говорим о разных вещах. Нет, Кэвин, я не могу видеть этого бандита.

– Эллен, пойдем. Юлиус – прекрасный человек и опытный капитан.

Она продолжала нерешительно стоять на трапе. Эллен никогда не могла даже представить себе, что кто-то может похитить ее ночью, полураздетой, в одной ночной сорочке. И вот теперь этот человек стоит перед ней, да еще и ухмыляется. Она с негодованием посмотрела на Юлиуса.

Кэвин легонько подтолкнул ее.

– Пойдем, пойдем, дорогая. Не стесняйся, мы еще не раз посмеемся над нашим маленьким ночным приключением.

Эллен внимательно осмотрела лодку. Неказистая на вид, она никак не производила впечатления надежного речного корабля.

– А куда мы собираемся плыть? – спросила Эллен. – Ты помнишь, что через три дня я должна вернуться в Лондон?

– Мы просто покатаемся по реке, – ответил ей друг.

– Покатаемся? – удивилась Эллен. – Я думала, что по Темзе катаются только летом.

Кэвину надоело препираться со своей непокорной подругой, и, подхватив ее под мышки, он понес ее по трапу. Не прошло и минуты, как Эллен уже стояла на палубе.

– Не переживай, мы вернемся в Лондон вовремя, – сказал Кэвин. – Но прежде обещаю тебе, что ты проведешь три незабываемых дня на Темзе.

К полудню Эллен поняла, что Кэвин не любит отступать от своих планов. Корабль поплыл вниз по Темзе. Юлиус, с трубкой во рту, стоял у руля. Он больше не произнес ни единого слова, и Эллен постепенно перестала замечать его присутствие. Они с Кэвином удобно расположились в креслах на носу корабля. Плотные перегородки защищали их от ветра и от насмешливых взглядов Юлиуса. Подставив лицо под скупые лучи декабрьского солнца, Эллен откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ее немного удивляло то, что даже зимой можно так приятно проводить время на реке.

Кэвин сидел рядом, рассказывая ей о своей жизни в колониях. Он много шутил, стараясь развлечь свою задумчивую подругу и хоть ненадолго отвлечь ее от грустных мыслей, так тяготивших ее душу. Порой она открывала глаза и смотрела на него полным любви взглядом. Тихий плеск реки, проплывающие мимо берега и голос Кэвина навевали спокойствие. Иногда Эллен казалось, что все это ей снится.

Однако постепенно мысли ее вернулись к реальности. «Я должна рассказать ему все о себе. Он обязан знать, каким негодяем был его брат, – думала она. – Смерть Уолдрона была случайностью. Когда я скажу ему, как он погиб, Кэвин поверит мне. Это он пытался убить меня. Не сомневаюсь, что Кэвин поймет, каким чудовищем был его брат Уолдрон».

Но заговорить на эту тему мешал Эллен все тот же парализующий душу и тело страх. А что, если Кэвин не поверит ей? Да и к чему делать такие признания, если они все равно расстанутся. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра… В самом лучшем случае их связь продлится до весны. А потом все закончится, и Кэвин отплывет к себе в Мэриленд. И если он не поверит рассказу Эллен, их отношения будут безнадежно испорчены. Может даже случиться так, что Кэвин возненавидит ее после таких откровений.

Кэвин порой не замечал задумчивости Эллен и продолжал говорить о своих соседях-индейцах. Эллен посмотрела на красивое улыбающееся лицо своего спутника, увидела его теплый нежный взгляд и решила промолчать.

Внезапно Кэвин умолк, лицо его стало серьезным. Он некоторое время пристально смотрел на Эллен, а затем тихо произнес:

– Эллен, я хочу рассказать тебе, почему я сразу не назвался своим полным именем.

Солнце приятно согревало тело. Эллен скинула плед и, подобрав под себя ноги, уселась поудобнее.

– Честно говоря, мне не очень хочется слушать рассказ про женщину, которую ты разыскиваешь, – проговорила она, подперев щеку ладонью. – Не нужно посвящать меня в свои тайны, я не подхожу на роль духовника.

Сложив руки на груди, Кэвин продолжал внимательно смотреть на свою спутницу. Сквозь расстегнутый воротник Эллен видела его сильную шею и мускулистую грудь, от постоянного пребывания на солнце покрытые загаром.

– Никого я не ищу, – сказал Кэвин. – А мой рассказ можешь принимать как объяснение моих поступков.

– Кэвин, мне не нужны твои объяснения. Неужели ты не видишь, что мне нет дела до твоих тайн?

– А вот в этом я очень сомневаюсь, – задумчиво ответил Кэвин. – Если бы тебе действительно было безразлично все, что касается меня, ты бы не стала так неожиданно рвать наши отношения. К тому же я все-таки обманул тебя, следовательно, я и обязан объяснить тебе, какими обстоятельствами было вызвано мое поведение.

– Кэвин, я предпочла бы сейчас заняться любовью, – протянула она, потягиваясь в кресле, словно маленькая кошечка.

– Потом, Эллен, – улыбнулся он. – Позволь мне вначале сделать признание.

Эллен отвернулась, разглядывая расстилающуюся по берегам реки прелестную равнину. Лодка двигалась так медленно, что казалось, будто это берег с его чудесными холмами проплывает мимо них. Она улыбнулась, увидев на берегу рыбака. Рядом с ним с удочкой в руках стоял маленький мальчик. Эллен перевела взгляд на Кэвина. «Интересно, какого рода признание он собирается сделать? Скажет ли он всю правду или только часть ее? Признается ли он в своем родстве с Уолдроном? И скажет ли он, что вместе с герцогом Хантом он разыскивает свою невестку, которая убила его брата? Или же он сообщит мне лишь полуправду?» Эллен и сама не знала, что же ей больше хотелось услышать – честный рассказ или сладкую ложь.

Она удивленно вскинула длинные пушистые ресницы.

– Я слушаю тебя. Признавайся, если хочешь, но только помни, что ты не обязан это делать. Кем бы ты ни был, я все равно люблю тебя. По крайней мере сегодня.

Усмехнувшись, он покачал головой.

– Непонятно, откуда в тебе, такой юной, столько обреченности. Иногда меня поражает твое отношение к жизни.

Она быстро отвела взгляд. Перед ее глазами снова всплыли образы ее отца, мужа, герцога Ханта.

– Если бы ты пережил столько, сколько я, твое отношение к жизни было бы, вероятно, таким же, – задумчиво проговорила она.

– Так расскажи мне обо всем, – Кэвин протянул руку к Эллен. – Доверься мне, ведь я искренне хочу помочь тебе.

Она лукаво улыбнулась.

– Кэвин, это ты собираешься делать признание, а не я.

Он понял, что настаивать не имеет смысла, и, откинувшись на спинку кресла, начал свой рассказ.

– Я действительно виконт Кэвин Меррик. Виконт – меньший из моих титулов, поэтому я предпочитаю называться им.

– Но у тебя есть и другой титул?

– Да. Еще я граф Вакстон. Этот титул достался мне от моего брата, который погиб при необычных обстоятельствах в то время, когда меня не было в Англии.

«Неужели он собирается рассказать мне всю правду? – подумала Эллен. – Или все-таки не станет полностью открываться передо мной, умолчав о самом главном?»

– Я только одного не понимаю: зачем тебе скрывать свой второй титул, если он достался тебе честно?

Последовало долгое тягостное молчание. Эллен чувствовала, что Кэвин сомневается, говорить ей всю правду или нет. Эллен терпеливо ждала признания, одновременно и пугаясь, и желая услышать его.

– Дело в том, что мой брат был убит, – тяжело вздохнул он.

Она внимательно посмотрела ему в глаза, надеясь прочесть в них ответ на свой немой вопрос: «Но что ты сам знаешь о своем брате?»

– Ну и что дальше? – спросила Эллен, старательно скрывая волнение.

– Его убила собственная жена, несмотря на то, что он ее безумно любил. И мне необходимо найти ее. – Эллен видела, как трудно Кэвину говорить. В его голосе звучали неподдельная горечь и боль, которые поразили ее. Значит, он ничего не знал о своем брате и поисками его руководило только одно чувство – месть. Он жаждал расплаты.

– Ты знал ее? – едва слышно спросила она.

Эллен испуганно посмотрела на берег. Ей показалось, что лодка скользит по направлению к Эссексу, туда, где находится Хаверинг-хауз.

– Нет, я не знал ее, – ответил Кэвин, поправляя выбившуюся на лоб прядь волос. – Видишь ли, мой брат Уолдрон был на двадцать пять лет старше меня. Когда он женился, меня не было в Англии. Он писал мне письма, но нечасто. Да и переписывались мы не очень долго. Связь между нами оборвалась неожиданно. – Он ненадолго задумался. – Так уж случилось, что я воевал за Стюартов, а он был за Кромвеля, – Кэвин поднял голову и посмотрел на Эллен. – Однако наши политические разногласия не влияли на наши личные отношения. Несмотря ни на что, мы оставались братьями. Он не уговаривал меня перейти на его сторону, а, напротив, советовал всегда следовать зову сердца. Таким же благородным был и наш отец. – Кэвин отвернулся, разглядывая берег. Взгляд его был отрешенным, словно он всматривался в свое прошлое. – Приблизительно в пятьдесят седьмом году, или чуть раньше, Уолдрон получил сообщение о моей смерти. Корабль, на котором я должен был плыть, наткнулся на испанский флот и был потоплен. Я же в это время находился в Париже, лечился после полученного в бою ранения. Я понимал, что Уолдрон будет беспокоиться, и послал ему несколько писем, но они не дошли до него.

Эллен смутно помнила, что Уолдрон неоднократно и с горечью говорил ей о смерти своего младшего брата. Насколько она могла понять, Уолдрон горячо любил его и долгое время после полученного им страшного известия ходил какой-то потерянный. Он словно никого не замечал вокруг себя. Однако прошло некоторое время, и Уолдрон произнес фразу, которая поразила ее до глубины души: «Мне очень жаль Морли, но он заслужил свою смерть. Она была ему наказанием за то, что он примкнул к Стюартам».

– И после этого вы так и не виделись?

– Виделись. Уже в шестидесятом, после возвращения короля на трон. Правда, наша встреча была недолгой. Не знаю, где была в то время ты, но здесь, в Лондоне, стояла ужасная суматоха. Весь город будто сошел с ума. Собственно говоря, у меня не было времени долго общаться с братом, я как раз получал свой первый грант на земли в колониях. Уолдрон был тоже занят, часто ездил во Францию. У меня даже не было времени навестить его в имении и познакомиться с его женой.

Эллен тоже не забыла те дни, они надолго запечатлелись в ее памяти. Уолдрон лихорадочно метался между Лондоном и Хаверинг-хаузом. Он сильно нервничал, боялся, как бы случайно не всплыли его грязные делишки во время правления Кромвеля. Порой он пропадал на целую неделю, увозя с собой какие-то книги и документы. Она же в это время сидела в своей комнате взаперти, словно пленница. И ни в какую Францию, как думал Кэвин, он в тот год не ездил, он вообще не хотел никуда уезжать, его первым желанием было пасть в ноги королю и просить прощения за свою измену. И в это время он ни разу не упомянул о своем брате Морли.