355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кобо Абэ » Вошедшие в ковчег » Текст книги (страница 6)
Вошедшие в ковчег
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 01:42

Текст книги "Вошедшие в ковчег"


Автор книги: Кобо Абэ


Жанр:

   

Прочая проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

8. Холодная вода разочарования привычна для меня, как разношенные ботинки

Крутая лестница – двадцать три ступени, ширина два метра. Криптомериевые перила. Справа лестница держится на каменной опоре, возвышающейся над верхней площадкой на семьдесят сантиметров, а по краю идет парапет высотой пятьдесят сантиметров. Иными словами – в стене трюма вырублено нечто наподобие балкона. Когда я жил здесь один, а команда существовала еще лишь в моем воображении, это помещение, обладающее прекрасным обзором и как бы свободно парящее над залом (и к тому же снабженное совершенными устройствами, которые полностью исключали неожиданное вторжение извне), мне очень нравилось. Однако при коллективном существовании, которое сейчас начиналось, видимо, лучше завесить балкон шторой. Мостик (каюта капитана) представлял собой вытянутый в ширину ромб площадью примерно двадцать дзё [4]4
  Дзё– мера площади, равная 1,5 кв. м.


[Закрыть]
.

Я стал подниматься первым, следом – женщина, поддерживаемая продавцом насекомых, шествие замыкал зазывала.

– Какой ужас! – с деланным удивлением воскликнул продавец. – На свалке и то больше порядка.

Мог бы и не говорить – беспорядок в самом деле был ужасающий. Прежде всего, я не предполагал, что открою двери своего жилья для посторонних, и поэтому здесь царил такой же хаос, как в переплетении нервных волокон моего мозга, ну а потом, я мало чувствителен к чужим взглядам. И все же, если бы знать, что все так получится, то прибрал бы свое жилище заранее, подумал я и пожалел, что не сделал этого. И телевизор, и стереосистема были самого высокого качества, и, наведи я порядок, моя каюта, наверное, не произвела бы такого отталкивающего впечатления.

– Действительно, кавардак, но зато почти нет пыли. Видели ящик на верхней площадке лестницы? Это изобретенный мной пылесос, работает потрясающе.

– Изобретенный вами?

Зазывала насмешливо перевел взгляд с меня на пылесос. Плоский пластмассовый ящик глубиной двадцать сантиметров, сверху отверстие пятьдесят на пятьдесят. Он был покрыт таким толстым слоем пыли, будто его обмотали старым войлоком.

– Я отказался от фильтра и попытался использовать всасывающую способность статического электричества.

– Вот здорово. – Зазывала говорил теперь совсем другим тоном. Пожалуй, он проще, чем я думал. – Убирать пыль с помощью статического электричества – в первый раз слышу.

– Именно так.

– Причем, это вполне логично.

Зазывала присел на корточки у пылесоса. А я подбежал к дивану у стены и стал лихорадочно сбрасывать с него куда попало газеты и старые журналы, чтобы освободить место для женщины.

– Ничего себе помещеньице, – процедил сквозь зубы продавец насекомых и пнул под стол валявшиеся на полу три банана и кулек с арахисом. – Будто в лавке старьевщика побывали воры.

Женщина вытянула вперед ногу и, поддерживаемая продавцом, села на диван. Продолжая обнимать ее за талию, он плюхнулся рядом. Пружины подбросили его вверх, и он, ударившись, выругался.

– Ну что ты прилип к этой штуковине? – рявкнул продавец на зазывалу.

Тот, не обращая на него никакого внимания, продолжал сидеть на корточках перед пылесосом.

– И все это пыль? Надо же такое выдумать. Светлая голова – по виду не скажешь.

– Значит, мозги еще не заплыли жиром, – ответил я, польщенный.

– Слышите, шумит. В нем что-то вертится.

– Для того, чтобы воздух поступал в пылесос равномерно, его корпус делает пять оборотов в минуту, а находящиеся внутри волосяные и нейлоновые щетки вращаются в десять раз быстрее в противоположном направлении. От их трения возникает статическое электричество, а пылесос следует ставить там, где есть естественная циркуляция воздуха... Вроде бы работает ритмично, всё в порядке.

– Вы его уже запатентовали?

– Вот еще.

– Надо же, вы совсем не корыстолюбивы. – Зазывала нервно провел по губам тыльной стороной ладони. – Берегите свою гениальность. Вот бы сегодня там, в универмаге, выставить этот пылесос! Вы согласны со мной, Комоя-сан?

– Конечно. Наш капитан великий человек.

Двусмысленный ответ. Стекла очков продавца насекомых запотели, и выражения глаз не разобрать, но, по-моему, пылесос его нисколько не заинтересовал. Может быть, это ложный ход, чтобы усыпить бдительность зазывалы? Говорят, нелюбопытный человек бессердечен. Не исключено, что впечатление о продавце как о человеке интроспективном сложилось у меня потому, что он специально надел овечью шкуру, желая пробраться на корабль. Значит, я ошибся в нем, считая, что он послужит мне опорой, – как бы еще не хлебнуть с ним горя. А вот мнение, которое сложилось у меня о зазывале, нуждалось в корректировке. Люди корыстные, для которых главное – деньги и вещи, обычно равнодушны к таким нематериальным ценностям, как изобретения, фантазии. Например, когда я проявил такой интерес к юпкетчеру, продавец насекомых отнесся ко мне как к ненормальному, вот и всё.

Кстати, все юпкетчеры, кроме моего, остались в джипе. Нужно не забыть принести их потом.

Женщине, наверное, было неудобно держать ногу на весу, и поэтому она все время покачивала ею. Продавец насекомых подался вперед. Решил, видимо, поддержать ее ногу. Неужели я дам увести добычу из-под самого моего носа? Я решительно преградил ему путь. Мы оказались лицом к лицу, кто-то один должен был отступить.

– Ну что вы дергаетесь, ничего плохого я не делаю.

Он беззлобно хлопнул меня по плечу и отодвинулся. Потом направился в глубь помещения, прошел мимо пяти выстроившихся рядом с диваном металлических шкафов, щелкнув по каждому пальцем, и обернулся у стеллажей, составленных под углом сто двадцать градусов. Избегая его взгляда, я коснулся колена женщины.

– Все еще болит?

– Конечно.

Она подложила руки под колени и приподняла ноги. Юбка из искусственной кожи, лишенной эластичности, задралась до самых ляжек. Они оказались полнее, чем я предполагал, и были покрыты поблескивающими волосками. Я вытащил из-под дивана аптечку. Хотя на первый взгляд и казалось, будто у меня все свалено как попало, определенный порядок соблюдался. Вещи были набросаны вокруг дивана, так сказать, концентрически, по степени необходимости – самые нужные ближе, остальные дальше.

– Вытяните ногу и напрягите...

Я подсунул ладонь под икру, но она тут же притворно завопила:

– Перестаньте, щекотно!

– Не бойтесь, я только осмотрю.

Зазывала повернулся в нашу сторону.

– Может, хватит осматривать? – Он неохотно оторвался от пылесоса и встал. Поиграв кадыком, проглотил слюну. Оперся о край стола, служившего мне одновременно верстаком и занимавшего половину мостика, и чуть подался вперед, приняв угрожающую позу. – Если вы собираетесь оказывать первую помощь, лучше всего холод. Нужно обмотать ногу мокрым полотенцем.

– Нет, это не годится. – Продавец насекомых, поглаживая рукой переплет снятого с полки толстенного фолианта, отрицательно покачал огромной головой. – Холод ни в коем случае, только теплый компресс.

– Не смешите меня. Всегда прикладывают холод, – не сдавался зазывала.

– Теплый компресс. Теплый компресс, и ничего другого, – стоял на своем продавец насекомых.

Пока они спорили, мне следовало не теряться – другого такого случая могло и не представиться. Теперь я подложил уже обе руки под ее икру. На этот раз женщина даже не вскрикнула. Наоборот, неуловимым движением руки, скорее, подбодрила меня.

– Положитесь на меня. – Я ощущал прилипшее к ладоням тело. – В пожарной команде меня учили, что при переломе лучше всего холод, а при вывихе – теплый компресс.

Пальцы женщины коснулись моей руки. Сначала я подумал, что она хочет оттолкнуть меня, но ошибся. Ее пальцы легкими мотыльками заскользили по моей ладони. Теперь настала моя очередь ежиться от щекотки. Но ее стоило терпеть.

– Как вы думаете, почему в больнице всегда делают рентген? – спросила женщина.

– Почему?..

– Потому что без рентгена не могут поставить диагноз.

– Возможно.

– Какой же тогда смысл в вашем осмотре?

Своим вопросом она сразила меня наповал. Зазывала засмеялся. Сквозь отверстие между зубами, как из пульверизатора, брызнула слюна. Продавец насекомых с шумом захлопнул книгу.

– Почему вы пошли в пожарную команду? – поинтересовался он.

– Почему? Никакой особой причины не было. В детстве в праздник Танабата [5]5
  Танабата(«праздник ткачихи») – один из пяти традиционных праздников, отмечаемый в седьмой день седьмого месяца по лунному календарю.


[Закрыть]
, когда принято загадывать желания, я написал, что хочу стать пожарным. Вот так-то... – Все трое прыснули. Я перешел в наступление: – А вы почему записались в силы самообороны?

Продавец насекомых снял очки и протер их подолом рубахи.

– Запотели, высокая влажность, наверное.

Мое сердце таяло. Пальцы женщины словно ненароком продолжали тихонько бегать по моей руке.

– Влажность, конечно, высокая, но зато приятно. Как будто кондиционер включен.

Хорошо, что я загораживал женщину от зазывалы и продавца, и они, кажется, не видели движения ее пальцев. От возбуждения меня бросило в жар, и сразу же заложило уши и нос. Неужели даже давление поднялось? Я никак не мог понять значение сигнала, который передавала мне женщина своими пальцами. То ли она необыкновенно отзывчива, то ли это просто привычка кокетничать с клиентом, к чему приучил ее зазывала.

– Пожалуй, вы правы. Пота как не бывало. – Зазывала засунул руку под рубаху и похлопал себя по груди.

– Но при высокой влажности появляются воздушные клещи. Они очень опасны для дыхательных путей. – На лице всезнающего продавца насекомых появилась гримаса отвращения.

– Воздушные клещи? Вы в своем репертуаре.

– Я правду говорю, неужели не слыхали? О них даже в газетах писали. – Продавец насекомых, держа книгу горизонтально, показал ею, как плавает рыба. – Клещи напоминают крохотных медуз размером три десятых миллиметра, они даже в атласе насекомых есть. Плавают в воздухе и питаются пылью. Проникнув в легкие и начав там размножаться, вызывают злокачественное воспаление.

Зазывала оставил слова продавца насекомых без внимания. Обойдя стол, он остановился у парапета, напротив дивана, и принялся рассматривать трюм.

– Послушайте, что в тех бочках?.. Давно хотел спросить.

– Пять с питьевой водой. – Мой голос звучал глухо, точно через клей. Пересохло в горле – и все из-за пальцев, продолжавших щекотать мне руку. – В критический момент первое, что потребуется, – вода.

– Тут везде вода. Посмотрите: стоит как следует надавить на эту книгу, польется вода. – Продавец насекомых взял том с двух сторон за корешок и стал выкручивать. Обложка оторвалась, и листы посыпались на пол. – Простите, простите. Книга, должно быть, очень интересная: «Руководство по самообеспечению и экономической независимости». Сейчас подобные книги пишут чудаки, которые избегают общения с людьми. Между прочим, на ней штамп библиотеки, – значит, вы взяли ее и не вернули.

Я не обязан был отвечать. Мне вспомнилось нечто значительно более серьезное. Как можно использовать эту стопку печатных страниц, старые газеты, старые журналы... Да, вместо гипса... Когда нельзя сделать гипсовую повязку, поврежденный сустав фиксируют бумагой.

– Мне здесь нравится, – бодро сказал зазывала, присев боком на парапет. – Честно говоря, вначале просто любопытно было посмотреть, что это за корабль. А теперь мне здесь действительно понравилось. Очень интересная пещера. А то, что сыро, – не проблема. В любом подземелье высокая влажность, ничего страшного. Зимой тепло, летом прохладно, температура всегда одинаковая – это можно прекрасно использовать. Например, неплохо устроить здесь хранилище для овощей и зерна. Хотя, пожалуй, лучше для семенного риса. Он дороже, и в нем всегда есть потребность...

Более чем банально. Все равно что увидеть бриллианты в диадеме и сказать, что они похожи на стекляшки. Люди такого типа всегда доставляют массу хлопот. А вот тугодум продавец казался мне теперь вполне безобидным.

– Я не нуждаюсь ни в чьих указаниях. – От неудобной позы затекли ноги, и мой голос прозвучал раздраженно. Я поднял брови и снова крепко ухватился за икру женщины. – Первым делом нужно наложить гипс. И при переломе и при вывихе главное – обеспечить неподвижность поврежденного места.

– Первым делом – это хорошо, а что предпримем потом?

Икра женщины слегка подрагивала. Тут, как уже было не раз, вмешался продавец насекомых:

– Разве не ясно? Возьму ее на спину и вынесу отсюда. – Он вынул сигарету, но тут же положил обратно в пачку. – Вы, кажется, спустились с верхней дороги, но кратчайший путь сюда, которым следует пользоваться, идет вдоль моря. Там и джип стоит, поручите это дело мне. Но, может, сначала угостите нас кофейком?..

– Вы врубаетесь так же долго, как старая люминесцентная лампа. – Зазывала с издевкой растягивал слова. – Мы должны так строго хранить тайну этого места, что даже «скорую помощь» не можем вызвать. Будь я капитаном, никому не давал бы увольнительной, даже при самом примерном поведении.

– Вот и оставим тебя здесь в качестве заложника, – невозмутимо ответил продавец насекомых и подмигнул мне, ища поддержки.

От неожиданности я заколебался, не в силах решить с ходу, выгодное это предложение или нет. Если бы заложницей стала женщина – другое дело, а если мы останемся вдвоем с зазывалой – какой мне от этого прок? И вернется ли она сюда снова после того, как прильнет к спине продавца?

– Так дело не пойдет! – брызжа слюной, пронзительно закричал зазывала. – Посмотрите, какую кислую мину скорчил Капитан.

– Пошли, что ли? – позвал женщину продавец насекомых, наклонившись над нами. Может быть, потому, что я смотрел на него снизу вверх, не только голова, но и все его тело казалось огромным. – Капитан, проводите нас до джипа, очень прошу, одному мне с собаками не сладить.

– С собаками? Что еще за собаки? – Женщина снова легонько тронула меня за руку.

– Изголодавшиеся бездомные псы. Могут загрызть до смерти. Их штук шесть, и морды ужас какие кровожадные. Но вы не беспокойтесь. Капитан так прекрасно имитирует вой, что, как только они заслышат его, сразу же становятся смирными и ласковыми.

Ладони вспотели и стали противными, словно их смазали машинным маслом. Хотя продавец насекомых мог прекрасно видеть мои руки, он промолчал. Неужели ничего не заметил? А вдруг просьба проводить его с женщиной до джипа имеет более глубокий смысл? Тот, кто уйдет, и тот, кто останется, поменяются местами, и тогда сбудется моя мечта – разлучить зазывалу с женщиной. Ловкая операция. Если дверь запереть снаружи на висячий замок, зазывале ни за что отсюда не выбраться. Продолжительность его жизни будет зависеть от того, найдет ли он продуктовый склад. Если нет – умрет голодной смертью через несколько недель, найдет – все равно рано или поздно угодит в одну из ловушек и, получив смертельные раны, погибнет. Трупом придется заняться мне самому. Расчленю его и спущу в унитаз – через пару минут он исчезнет без следа.

Однако могу ли я верить продавцу насекомых? Испорченный светофор на перекрестке, в котором непредсказуемо мигает то зеленый, то красный свет. Не знаю, что делать, – нажать на тормоз или на акселератор?

– Сначала давайте наложим шину.

Я протянул руку к рассыпанным по полу страницам «Руководства по самообеспечению и экономической независимости». Пол ушел из-под ног, я упал. Слишком долго находился в неудобной позе, и ноги затекли. А женщина с поврежденным коленом ловко вскочила. Зазывала прыснул, пытаясь сдержать смех; он издал звук, словно вылетела пробка из бутылки. Наверное, выстрел водяной пушки, продававшейся на крыше универмага и не заинтересовавшей ни одного покупателя, прозвучал бы точно так же.

– Всё, представление окончено. – Зазывала щелкнул пальцами и спрыгнул с парапета. – Хватит, девочка, благодарю за труды.

– Выходит, она притворялась?

Продавец насекомых медленно расставил ноги. Он рассвирепел. А я, как ни странно, оставался совершенно невозмутимым. Только в мечтах все идет так, как хотелось бы. Меня всегда окатывают холодной водой разочарования, это ощущение стало привычным, как разношенные ботинки. Зазывала, отерев пальцами уголки рта, ответил:

– Не буду утверждать, что мне это было неизвестно.

Ноги стали обретать чувствительность. По коже забегали мурашки.

– Бывают умные шутки, а бывают глупые. – Продавец насекомых обиженно снял очки, расправил плечи и потер лоб. – У вас есть обязательства перед Капитаном, и устраивать подобные спектакли вы не имеете никакого права.

Зазывала, приняв вызов, прижал локти к бокам, наклонился и выставил подбородок вперед. Если бы не их прерывистое дыхание, можно было подумать, что одному совершенно нет дела до другого, каждый как бы забился в собственную раковину. Точно так же дикие звери перед схваткой имитируют безразличие, высматривая слабое место противника.

– Собираешься с силенками, чтобы выбросить меня отсюда?

– Понял, значит.

– Ну ты нахал.

Продавец насекомых сложил очки и спрятал их в карман рубахи. А зазывала полез в брючный карман. За ножом, что ли? Они стояли у противоположных углов стола, между ними было метра три с половиной. Женщина, наступив мне на ногу, прошептала:

– Дождь еще идет?

Ее шепот вонзился занозой в напряженную тишину. Возбуждение спало. Продавец насекомых, приложив ладонь ко рту, покашлял. Зазывала цокнул языком.

– Стены толстые, окон нет, так что и погоду, и время можно определить только по приборам, ничего не поделаешь. – Я включил монитор, стоявший на стеллаже между диваном и шкафами. На экране возникли электросигналы, поступавшие в компьютер с расположенных снаружи датчиков. – Похоже, дождь кончился, ветер юго-западный, четыре и пять десятых метра в секунду...

– Интересный человек наш капитан... – Зазывала беззастенчиво оглядел меня с головы до ног.

– Влажность восемьдесят два процента. Атмосферное давление падает.

– Вот почему голова тяжелая. – Женщина отбросила волосы со лба. – Не буду пить кофе.

– Нет, кофе совсем неплохо, чтобы взбодриться. – Продавец насекомых повел плечами.

– Комоя-сан вечно устраивает представления, после которых остается дурной привкус во рту. Девочка, приготовь кофейку в знак полного выздоровления. – В том, что он просил об этом женщину, легко читался тайный умысел: показать, что их поселение здесь – свершившийся факт. – Капитан, где кофе и кофеварка?

– Не беспокойтесь. Я сам приготовлю.

Женщина вопросительно взглянула на зазывалу. Резким движением, точно отгоняя мух, он потребовал, чтобы она бралась за дело.

– Разрешите мне. Я знаю, как надо варить. – Она говорила срывающимся голосом, стараясь загладить свою вину.

– Кофеварка электрическая, любой может сварить, разницы никакой. – Говоря это, я тоже имел свой тайный умысел. Мне хотелось остаться наедине с женщиной, случай был удобный. – Но вот чашки вымыть помогите. Все, для чего нужна вода, я делаю внизу, где туалет. И еду там готовлю, и белье стираю. Я, разумеется, не пользуюсь водой из унитаза – там есть мойка. Кофеварка на три чашки... надо сделать покрепче и развести кипятком, чтобы всем хватило.

Одернув юбку, женщина встала и пошла вперед, как бы приглашая меня следовать за ней.

– Терпеть не могу насилия. – Продавец насекомых уступил нам дорогу и вынул из своей сумки тушеную рыбу в бамбуковых листьях. – Поедим? За разговорами совсем забыли о еде. А кофе на голодный желудок – яд. Возбуждает, да еще и вызывает запор.

Взяв четыре порции рыбы, я, волоча все еще затекшие ноги, направился вслед за женщиной. Спустившись на три ступеньки, я оказался за опорой, и мостик пропал из моего поля зрения. Послышался голос зазывалы:

– Аккуратненький станочек. Даже крысиный зуб на нем можно выточить.

– Миниатюрный станок для мелких изделий, – ответил продавец насекомых с набитым ртом. – Мне давно хотелось поработать на таком.

9. Снова об унитазе

Чем больше я смотрю на этот унитаз, тем чуднее он мне кажется...

Волнующий шепот женщины. Действительно, унитаз чудной. Прежде всего, он совершенно одинаковый спереди и сзади. Когда сидишь на нем, чувствуешь себя незащищенным и хочется, чтобы за спиной находилось хотя бы какое-нибудь укрытие. В таком огромном помещении, как эта заброшенная каменоломня, необходима за спиной стена, тогда чувствуешь себя увереннее. Первое время я страдал от этого ужасными запорами. Никакое слабительное не помогало, через неделю начался шум в ушах, на десятый день в глазах появился туман. Ставил клизмы – результат оказался еще плачевнее. Я просиживал на унитазе по два дня. Думал, мне конец. Врачи ничем не могли помочь.

Как ни странно, спасла меня обычная книжка для семейного пользования под названием «Домашнее врачевание». В ней содержались гораздо более полезные советы, чем те, которые мне давали врачи. Оказалось, что мои запоры вызваны особыми причинами. Я человек очень беспокойный, что вообще-то несвойственно полным людям, и два-три раза в год (когда приходится встречаться с неприятными людьми, например, с Тупым Кабаном, или когда вызывают в полицию за нарушение правил уличного движения) меня обязательно прохватывает понос. А после него – страшнейший запор. В руководстве такие запоры предлагалось лечить бускопаном. Результат оказался потрясающим.

Мне кажется, я привык к огромным размерам каменоломни благодаря долгой и тяжелой борьбе со своим недугом. В любую минуту я мог устроиться на унитазе с какой угодно стороны – спереди или сзади, слева или справа. Кроме того, когда исчезло предубеждение, я стал использовать его для самых разных надобностей. Прежде всего – как мусоропровод. К тому же, рядом находилась мойка, и здесь удобно было устроить кухню. Дожидаясь, пока нагреется сковорода, я мог использовать унитаз как стул и спокойно покурить. Я не считал нужным слезать с него даже когда ел и пил кофе. Сидя на унитазе и отхлебывая из чашки, я совершал увлекательные путешествия с помощью аэрофотоснимков, изучал результаты промеров каменоломни, которые производил ежедневно. Так, постепенно, моя жизнь стала все больше концентрироваться вокруг унитаза. Неожиданно для себя я, можно сказать, превращался в юпкетчера.

Мойка находилась в метре от пола и изнутри была покрыта голубой эмалью. Тщательно отделанная, она напоминала по форме спортивный кубок. Однажды я заметил, что потолок над мойкой заделан замазкой. Отковыряв ее ножом, я обнаружил водопроводную трубу. Стоило ослабить гайку, как мощной струей ударила вода. Я заменил гайку краном, провел электричество, поставил небольшой холодильник и приладил лампу дневного света. Потом установил большую электрическую плиту и повесил полку для продуктов. Все это закрывалось деревянной складной ширмой. На такой высоте, чтобы можно было дотянуться, встав на унитаз, я повесил еще одну полку. Благодаря окантованным резиной раздвижным стеклянным дверцам она герметично закрывалась. Там я хранил фотопринадлежности, предметы, которые использовал в своих путешествиях (карты, сделанные с помощью аэрофотосъемки), измерительную аппаратуру... Не забыл и о мерах защиты. Если бы кто-либо попытался открыть дверцы, не повернув предварительно потайной выключатель, его сначала ударило бы током, а потом вырвалась бы струя слезоточивого газа. Я решил, что лучше всего будет поместить юпкетчера рядом с фотопринадлежностями.

Я раздвинул штору. Автоматически зажегся свет над мойкой.

– Красиво, будто выложено мрамором, – прошептала женщина.

– Это так называемый водный сланец, он ярко блестит от влаги. Поэтому его еще именуют водяным камнем. Но стоит ему высохнуть – покрывается налетом, точно пылью, в этом его главный недостаток, и здания, облицованные таким камнем, лет через пять становятся похожими на рисовую лепешку. Из-за этого, наверное, и прекратили добычу.

– Да-а, здесь у вас не чувствуется женской руки, – многозначительно засмеялась женщина, увидев в мойке грязную посуду, накопившуюся за пять дней.

– Откуда ей здесь взяться?

– Помыть?

– Не беспокойтесь. У меня заведен порядок мыть посуду раз в неделю. – Я разделил тушеную рыбу, которую мне дал продавец насекомых, часть положил в рот, другую протянул женщине. – Надо бы ее в холодильнике держать, но она только что куплена и, думаю, испортиться не успела.

– Спасибо. – Женщина стала жевать, ее губы сжимались и разжимались, как резиновые. – В рыбе много белка и нет жира, полезно для здоровья.

– Мне уже поздно думать о здоровье... – Откровенно говоря о своем расплывшемся теле, я хотел продемонстрировать ей, какой у меня открытый характер. – Но эта рыба, по-моему, для вкуса обвалена в крахмале с адзиномото [6]6
  Адзиномото– широко распространенная в Японии приправа, содержащая глютаминат натрия.


[Закрыть]
. А глютаминат натрия очень вреден при повышенном давлении.

– Слышите? Кажется, собака лает.

– Тут может послышаться все что угодно. Здесь множество туннелей и пещер. Мы находимся как бы в огромной трубе.

– В иностранных телевизионных фильмах действие часто происходит в огромных старинных зданиях с железными воротами и сторожевыми псами во дворе. Если мы попали в такой фильм, то пора пускать музыку, картина уже началась.

– Чудачка.

– Почему?

– Чудачка в хорошем смысле. Фантазерка.

– Не издевайтесь. Когда он меня ругает, говорит обычно, что у меня мозги набекрень.

– Мне противен этот гнусный тип.

– Может, он такой потому, что сам себе противен?

– Что значит «такой»?..

– Кофе сколько ложечек? – сменила тему женщина.

– Если варить крепкий – пять. – Может быть оттого, что мы находились в столь необычном месте – между мойкой и унитазом, – я испытывал странное волнение; все, что было вокруг, исчезло, как в детстве, когда, играя в прятки, залезешь в шкаф. – Мне не нравится, как он к тебе относится. Слишком уж он деспотичен.

– Он болен, ничего не поделаешь.

– Болен? Чем же?

– Раком...

Точно перелистывая назад страницы недочитанной книги, я попытался восстановить в памяти свое впечатление от зазывалы.

– Раком, говоришь? Каким?

– Спинного мозга. Лучше бы я вам не говорила. Один из видов лейкемии. Только пусть это останется между нами. Он сам еще не знает об этом.

– И тяжелая форма?

– Разве можно говорить о тяжелой или легкой форме, когда речь идет о раке? Ему жить осталось всего полгода.

– Послушай, только скажи правду... в каких вы с ним отношениях?

– Мне бы не хотелось этого касаться.

– Почему он зовет тебя «девочка»?

– Наверное, хочет, чтобы посторонние терялись в догадках, какие между нами отношения.

– Ловля форели на живца?

– Пожалуй.

– Но ведь обычно, когда речь идет о раке, диагноз сообщают только близким родственникам.

Мы испытывали взаимное раздражение, будто, играя в прятки, в шкаф залезли разом два малосимпатичных друг другу человека. Вместо ответа женщина показала рукой вверх. Опершись локтями о парапет мостика, зазывала и продавец насекомых, жуя рыбу, смотрели на нас.

– Кофе будем пить здесь.

– Спускаемся. – Продавец, уперев руки в бока, потянулся. – Это и времени меньше займет, и посуду убрать легче.

– Все-таки давайте попьем наверху, – замахал руками зазывала и, обойдя опору, сбежал по лестнице. – Мне нужно кое-куда, терпежу нет.

– Не пойдет. Я первая! – закричала женщина и протянула ему поднос с четырьмя вымытыми чашками (все разные). – Как только чайник закипит, сразу же принесу.

Зазывала не стал спорить. С подносом в руках он пошел наверх. Я последовал за ним. Освободив угол стола, расставил чашки. Продавец насекомых окликнул женщину из-за парапета:

– Больше ничего поесть нету?

В ответ раздался подхваченный эхом ее голос:

– Хватит подглядывать!

Мне показалось, что в голосе слышится не возмущение, а простое кокетство, и от этого настроение не улучшилось. Продавец насекомых растянул рот в улыбке и с видимым сожалением отошел от парапета.

– Давайте скорее поедим, Капитан, на голодный желудок трудно разговаривать.

Я тоже был голоден. Но сначала следовало решить, какой ритуал еды избрать. Он должен определить характер наших будущих отношений. В общем, можно представить себе три возможных варианта. Первый: мы ограничиваемся жареной лапшой. Второй: устраиваем банкет в связи с прибытием на корабль и едим более изысканную пищу. Возможно, понадобится и выпивка. Наконец, последний вариант: идем в кладовую, где хранятся продукты, каждый выбирает еду по собственному вкусу, сам себе готовит ее и ест. Самым желательным представлялся мне последний вариант, но в условиях, когда каюты еще не распределены, это могло бы создать прецедент, который, возможно, окажется неприемлем в будущем. Пожалуй, самое целесообразное – устроить торжественный ужин, он может послужить, так сказать, смазкой для наших будущих отношений. Если я хочу, чтобы была создана такая атмосфера, которая позволила бы мне разговаривать с женщиной, не опасаясь зазывалы, следует, по крайней мере, не пожалеть выпивки.

Прежде чем принять решение, нужно выпить чашечку кофе – будет время всё как следует взвесить.

– Вы здесь спите, Капитан? – спросил зазывала, стукнув по подлокотнику дивана.

– Да, а что?

– А где будем спать мы?

– Где угодно. Специально приготовлены спальные мешки.

– В таком случае, я вынужден покинуть вас. Жаль, но ничего не поделаешь.

За всеми этими разговорами было не до выработки плана. Видимо, не стоило пока ломать голову над меню нашего ужина.

– О чем, собственно, жалеть, поступайте, как вам угодно.

– Без своей подушки мне ни за что не уснуть, дурная привычка. Даже когда я отправляюсь путешествовать, всегда беру подушку с собой.

– Чушь какая-то.

– Нет, я его понимаю. – Продавец насекомых прилепился к самому краешку дивана. – Большинству людей все равно на чем спать, но есть и такие, для которых подушка – целая проблема. Может, это связано с запахом? С запахом грязной головы, лежавшей на подушке.

– Вы правы, подушки действительно всегда пахнут. Когда останавливаешься в дешевой деревенской гостинице, вонь от них невыносимая.

– Из пяти чувств, которыми обладает человек, самое примитивное – обоняние.

– Даже если не можешь вынести запаха чужого тела, запах собственного доставляет удовольствие.

– Да, есть люди, которые, почесав голову, потом долго наслаждаются запахом грязи, забившейся под ногти.

– Прошу вас, перестаньте. – Меня стало мутить от этих разговоров. Даже представить себе не мог, что совместная жизнь с экипажем так утомительна. – Я привык жить в одиночестве, не слыша ничьих голосов, поэтому ваша болтовня действует мне на нервы.

Неужели сюда уже никогда не вернется прежняя тишина? Кажется, я прогадал. Разве они не поняли, сколь велика награда, предложенная им мною?

От унитаза донеслось журчание льющейся струи. Никогда не думал, что здесь такая слышимость. Совсем близко, будто сверчок стрекочет под диваном. Зря я потребовал тишины. Мы, трое, принялись кто ковырять в ухе, кто цыкать зубом, делая вид, что ничего не слышим. Журчание не прекращалось, и молчать становилось невыносимо.

– Когда люди живут вместе, возникают определенные правила, – начал я скороговоркой, пронзительным голосом, чтобы заглушить этот звук. – Правила необходимо соблюдать. Для этого нужно, чтобы у нас с вами была общая шкала ценностей. Главное – осознать истинную ценность этой каменоломни. Поэтому не стоит слишком привередничать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю