Текст книги "Митран(СИ)"

Автор книги: Книга mirknig.com)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

  Но это мнения, а вот факты. Участвовал в обороне города, в составе отряда искателей ходил в степь грабить гробницы, устроил беспорядки на главной площади города, был зачинщиком двух трактирных драк, лечил жителей города за небольшую плату или вообще бесплатно, провел успешную операцию, уехал из города, предположительно с отрядом наёмников человека по имени Пинк.

  Впрочем, все это не важно. Сейчас важен его скорейший розыск. Школе лекарей при храме Сира нужны его знания.

  Жрец Сира отложил рисунки и приступил к написанию письма главному жрецу храма.

  * * *

  Чертер был намного крупнее Модира, город окружала высокая каменная стена с башнями. Попасть в город можно было через восточные и западные ворота. Дорога из Модира упиралась в восточные ворота, через которые мы благополучно и прошли.

  Распрощавшись с купцами и поселившись в трактире, часть наёмников ушла искать семью своего погибшего товарища. Мы же с Волтом и Риком отправились осматривать местные достопримечательности. Осмотр, разумеется, начали с главной площади города, где собственно и были сосредоточены главные из них, это ратуша, резиденция Князя Митрана, в которой он останавливался при посещении города, а также храмы богов. Все здания города были каменными. Храмы выглядели намного богаче храмов Модира, имели высокие узкие стрельчатые окна, украшенные цветной стеклянной мозаикой, их крыши заканчивались высоченными шпилями, на конце которых красовались символы богов. Кстати застеклённые окна имели только здания, расположенные на главной площади, их стекла не были полностью прозрачными, мозаикой же украшали только окна храмов.

  На башне местной ратуши были установлены большие механические часы, каждый час под бой курантов створки в оконном отверстии над часами раскрывались и взору восхищенных зрителей открывается движущаяся по кругу процессия из одиннадцати статуэток, изображающих местных божеств.

  – Почему одиннадцати, а не двенадцати, – спросил я у парней.

  – Поклонение богу Хаоса, в нашем княжестве запрещено, его храмы разрушили ещё после развала Великого Княжества, а его жрецов и адептов преследуют, – пояснил мне шепотом Волт.

  От главной площади города в разные стороны отходили узкие и кривые улицы. В первом воображаемом кольце от центра располагались дома богатых и знатных горожан, а также дорогие трактиры, в один из которых мы и зашли пообедать. Очень уж мне захотелось взглянуть на местную роскошь, и поскольку я обещал заплатить за пижонство, парни согласились составить мне компанию.

  Одеты мы были как наёмники в добротную удобную одежду, пошитую из крепких тканей, но, разумеется, на представителей местного бомонда мы совершенно не походили. Местные богачи предпочитали одежды ярких расцветок, с всякими блестящими украшательствами. Поэтому у меня были опасения, что мы не пройдем фейс контроль, которые, впрочем, не оправдались.

  Элитный трактир был заполнен наполовину, к нам сразу же подскочил служка – парень лет шестнадцати, не много замешкавшись, всё же поклонился и проводил за столик на четверых. Первое отличие трактира элитного от обычного – это наличие вместо лавок стульев. Стол был застелен скатертью, почему-то синего цвета. Вообще в декоре обеденного зала преобладали оттенки синего цвета. По мне так полная безвкусица, но местным видимо нравилось.

  – Что господа будут пить? – спросил служка, когда мы определились со съестным.

  – А что вы нам можете предложить? – спросил я.

  – Пиво, – ответил служка, но увидев, как я скорчил рожу, сразу же продолжил, – вино курбецкое, верготское и франское.

  – Неси всё, дегустировать будем, – определился я с выбором.

  Из вин мне больше понравилось франское, красное полусладкое с приятным мягким послевкусием. Я получал истинное удовольствие от распития божественного напитка закусывая довольно вкусно приготовленными трактирным поваром блюдами. Парни, не привыкшие к вину, поскольку здесь оно было дорогим напитком и простые люди довольствовались местным пивом, проводили его дегустацию также с большим удовольствием и скоростью. Под вино мы вели неспешные разговоры, обсудили дам, коней и оружие.

  Попивая вино я отметил второе отличие элитного трактира от обычного – наличие в нем посетительниц. Дорогие трактиры посещали представительницы местной элиты, жены и дочери богатых и уважаемых жителей княжества. В настоящее время в зале находилось три дамы, разумеется, в сопровождении мужчин. Дамы были одеты в дорогие наряды и все как одна имели надменный вид. С одной из них я встретился взглядом, осмотрев меня, она демонстративно вскинув брови, скривила губы и отвернулась. Фифа, какая.

  – Гридичи, – услышал я хриплый голос Волта, он смотрел ненавидящим взглядом куда-то мне за спину.

  Я оглянулся и увидел зашедшую в трактир группу из шести вооруженных мужчин, на накидках которых с двух сторон были нашиты знаки трилистника.

  – Странно, что мы их раньше не встретили, – сказал Рик.

  – Глава города Чертена из Гридичей – младший брат главы семьи. Старший лэр Гридич в столице проживает, – пояснил Волт видя моё непонимание.

  – И что делать будем, уходить? – спросил я.

  – Да пошли от сюда, всё равно уже допили, – сказал Волт.

  На улице уже стемнело, народу по пути не попадалось, видимо все сидели по домам. Вообще в этом мире без электричества, все ложились довольно рано, почти сразу же после захода солнца, но и вставали на рассвете. Шли какое-то время молча, Волт видимо в себе злость копил и вот разразился:

  – Эти уроды, всё княжество под себя подмяли, они грабят и убивают, и никто против них ничего сделать не может, отца убили гады, ненавижу.

  – Ну раз мы не можем справиться с ними силой, то можем их высмеять, – немного подумав, сказал я.

  – Чего? – не поняли парни.

  – Долго рассказывать, легче показать, – ответил я.

  На пути попался трактир, простой не элитный.

  – Подождите на улице, я скоро, – попросил я парней и скрылся за дверью. В трактире сразу же подошел к стойке, за которой стояла женщина, про таких говорят "в теле".

  – Милая дама, продайте путнику уголь и два факела, – попросил я томным голосом.

  Наконец-то переварив услышанное, она также томным голосом, облокотившись на стойку, предоставляя мне лучший обзор груди и взмахнув ресницами, уточнила:

  – И много путнику нужно угля?

  – Два маленьких кусочка, – также облокотившись на стойку, прошептал ей в лицо.

  Через час на главной площади города Чертер, появилось первое в этом мире граффити.

  Собственно факелы мне не понадобились, взошла луна и осветила стены ратуши, которые я и украсил сценками из интимной жизни гридичей, а чтобы народ узнал своих героев, разные части тел нарисованных человечков пометил знаком трилистника.

  * * *

  Утром, проснувшись и увидев своё отражение в тазике с водой, пригорюнился. Уже больше месяца не бритый и не стригшийся, с опухшей рожей после вчерашних излияний я производил жуткое впечатление. Не брился я по причине маскировки, все местные мужчины носили бороду, а слишком выделяться я не хотел.

  "Надо хоть постричься, – подумал я, – только как это сделать самому, да ещё без нормального зеркала?".

  Моё "самолюбование" прервал, зашедший в нашу комнату Пинк. На семерых мы сняли две комнаты в трактире, и как не трудно догадаться, мы с Пинком жили в разных.

  – Мы ещё долго вас ждать должны? – спросил он и стал трясти храпящих Волта с Риком, – в городе черте че твориться, а они тут дрыхнут. Не фиг вчера шляться было до полуночи. Подъём сказал!

  Когда парни всё-таки проснулись и сползли с кроватей, Пинк тихо добавил:

  – Валить надо, у нас куча золота с собой, а гридичи со стражей везде рыщут, ищут кого-то, всех шмонают.

  От последних слов мы втроем с не надетыми до конца штанами на какой-то миг замерли, а затем с удвоенной скоростью принялись натягивать на себя одежду.

  В трактирном зале было людно, все посетители бурно переговаривались между собой, обсуждая главную новость дня.

  – Это адепты хаоса, я точно тебе говорю, – убеждал собеседника мужик, судя по внешнему виду, из квартала ремесленников.

  – Да какие адепты, это сам бог хаоса, ни один человек такое не сможет нарисовать, – утверждал другой.

  – Зря его храмы разрушили, богов нужно чтить, – глубокомысленно изрек сидящий за соседним столиком горожанин.

  – А что гридичи правда того, ну, друг друга? – спросил четвертый.

  Дверь трактира в очередной раз открылась и в зал ввалилась большая толпа молодых парней шумно переговаривающихся между собой.

  – Всю площадь отцепили, никого туда не пускают, – сообщил один из них.

  – Че тоже посмотреть хотели? – кто-то засмеялся, – раньше надо было туда идти.

  Мы сели за стол, наш завтрак уже был готов.

  – Кто-то ночью ратушу разрисовал, – пояснил нам Кит.

  – Ага, срамными картинками, – заржал Стас и прошептал, – гридичи там друг друга шпилят.

  – Вы видели? – спросил я.

  – Ну да, утром ходили, если бы не дрыхли, тоже бы увидели. А сейчас всё, отмыли, наверное, уже, – добавил огорченно Стас.

  Рик с Волтом сидели уткнувшись к себе в тарелки и усиленно пережевывали пищу.

  "Меня может опознать хозяйка трактира, – подумалось мне, – если, конечно, догадается, зачем я уголь покупал. Вряд ли конечно, мышление у них тут инертное. А вот про золото-то я не подумал, мыслитель хренов, под шумок можно хоть что и хоть у кого забрать, подставил гад всех".

  – Вы родственников своего товарища нашли? – спросил я у Пинка.

  – Да, деньги отдали, – ответил он.

  – Может, остальное золото в банк положим, а в столице по векселю получим обратно? – внес я предложение.

  – Да, это мысль, – согласился Пинк.

  В банке было людно, видимо не одного меня посетила такая мысль, а ещё инертно-мыслящими их считал, сразу всё просекли. Получив вексель, мы отправились к западным воротам города. Подъезжая увидели большое скопление людей и повозок, образовавших длинную очередь. Всех выходящих из города опрашивали и обыскивали, кроме лэров, разумеется. Интересно, чего они найти хотят? Этот вопрос я и задал Волту.

  – Атрибуты адептов хаоса, наверное, – предположил Волт, – слышал же, что народ говорит.

  О Волте я не волновался, а вот Рик, он молодой, свои мысли скрывать совсем не умеет, может выдать не нарочно, дернуться, броситься бежать, например.

  – Успокойся, – сказал я ему, подъехав ближе, – никто ничего не знает, будешь дергаться, выдашь себя и нас заодно.

  Волт пристроился к Рику с другого бока. Пинк же украдкой наблюдал за нашей троицей, думаю, его заинтересовало сегодняшнее необычно тихое поведение Рика. Рик был самым молодым из нас. Двадцатилетний веселый и шумный парень, вел себя сегодня не обычно, по идее, он должен быть вынести парням мозг, выспрашивая подробности настенного творчества неизвестного художника, а вместо этого молча позавтракал и сейчас так же молча едет к воротам, да ещё при этом явно нервничает.

  "Таможенниками" были городские стражники, пара человек из гридичей, а также два жреца в темных длинных одеяниях, напоминающих сутану с капюшоном.

  Народ в очереди в основном занимался обсуждением неожиданных постельных пристрастий гридичей. Разумеется, полушепотом, стараясь не попадаться на глаза и слух героям дня. Кто-то не смог сдержаться и громко заржал и вся очередь на него сразу же шикнула.

  Подошли мы к "таможенникам" где-то через два часа. Нам, как не странно повезло, кто-то из стражников узнал Пинка. Наёмничеством он занимался уже более десяти лет, охраняя обозы, так что за это время уже успел примелькаться, благодаря чему наш опрос и обыск наших вещей был проведен формально, заинтересовал проверяющих только мой арбалет.

  – Что это? – спросил один из них.

  – Сам не знаю, из добычи, вот, надеюсь, в столице продать, – ответил я не моргнув глазом.

  – Вряд ли кто-то такое купит, – сообщил стражник, скептически осмотрев сей агрегат.

  * * *

  Местность по которой мы сейчас ехали была более людной. Если между Модиром и Чертером нам по пути встретилась только одна деревня, то здесь за остаток дня, после того как мы выехали из Чертера мы проехали уже деревни три.

  Ночевать пришлось в лесу на природе, поскольку в трактире, в котором мы планировали остановится не было свободных мест. Разместившись у костра мы приступили к вечерней трапезе.

  – Рассказывайте, – не терпящим возражений голосом сказал Пинк, посмотрев по очереди на нас троих, когда мы насытились.

  Рик при этих словах вздрогнул и испугано заметался взглядом по лицам присутствующих. Волт заинтересованно уставился на костер, видимо привлеченный волшебной игрой пламени. Пришлось признаваться:

  – Это я, это я разрисовал ратушу.

  – Ты? Что ты сделал? Как ты? Зачем? – одновременно спросили наёмники, ошарашенно уставившись на меня.

  – Ну, в тот момент мне казалось это правильным, – ответил я.

  – Это из-за меня всё, – вдруг сказал Волт, – я вчера как гридичей увидел, не смог сдержатся, вы ведь знаете они убили моего отца. Виктор всего лишь помог мне хоть немного отомстить.

  – И что вы теперь в каждом городе будете ратуши разрисовывать, мстя гридичам? – спросил Пинк.

  – Ничего я разрисовывать больше не буду, – пробурчал я, нахмурившись.

  – А классные картинки получились, – не удержался от смеха Стас.

  – Да, народу понравились, – поддержал его Кит смеясь, – утром на площади толкучка была, все старались подойти поближе.

  – Ага, всем понравились, всем кроме гридичей, – откровенно заржал Грум.

  Тут и Пинк не удержался, ну и мы присоединились. Лес сотряс мощных хохот.

  Интерлюдия

  Лэр Гридич, глава города Чертер мерил шагами свой кабинет. Проходя мимо стоящего навытяжку полусотника дружины рода Гридичей он резко остановившись прокричал ему в лицо:

  – Прошло уже три дня, три дня! Где результаты? Я что по твоему должен своему брату сообщать? Где эти долбанные адепты Хаоса, которыми ты мне все уши прожужжал? Они в воздухе что ли растворились? Даю тебе неделю, если не найдешь того, кто это сделал, виновным назначу тебя! Надеюсь тебе понятно!

  – Да, мой лэр, – сглотнув, ответил Дрот.

  Глава 6. Тень инквизиции

  В столицу княжества, Софию, мы прибыли через две недели пути. Город располагался на холмах на берегу реки. Его белоснежные крепостные стены, уходящие вверх производили потрясающее впечатление на гостей города.

  "Интересно, эти стены кто-нибудь штурмовал?" – задался я вопросом.

  Что-бы попасть в город нужно было отстоять огромную очередь, в которой мы и провели пару часов своей жизни. Устроившись в одном из трактиров города направились прогуляться. Оставалось пару часов до заката, так что на местный рынок мы уже не успевали, поэтому решили начать осмотр города традиционно с главной площади, за одно и посетить храмы богов. Наёмников охватил религиозный пыл, а мне было просто интересно.

  На главной площади, увидели скопление народа, ожидающего чего-то. Движимые любопытством мы стали продвигаться через толпу. Люди конечно возмущались, но с вооруженными мужиками связываться никто не стал. Ну вот кажется, дошли. Прямо на середине площади были установлены три деревянных высоких столба в 1,5 человеческого роста. Вокруг каждого столба закрывая его примерно на четверть лежали вязанки хвороста. Я кажется начал догадываться, для чего все здесь сегодня собрались. Осмотревшись, обратил внимание что немного в стороне на возвышении располагается трибуна в три ряда, длиной примерно около 30 метров. Все места на ней были уже заняты. Судя по нарядам там сидели уважаемые люди города.

  Люди вокруг зашумели, и из одного из храмов вышла процессия. Впереди шел жрец в черном длинном одеянии, какой у него был знак я со своего места не видел. За ним адепты храма по двое конвоирующие трех людей двух женщин и мужчину, одетых в длинные грязные туники, затем опять шли жрецы, их было около десятка. Последние три жреца шли с зажженными факелами.

  – Огонь бога, – пояснил мне Волт, – огонь прямо из храма Бога Смерти. Только этот огонь очищает.

  Приговоренных привязали каждого к своему столбу, они даже не сопротивлялись.

  "Опоили их что ли?" – подумал я.

  Затем минут пять главный жрец чего-то вещал обличительным голосом. Я даже вслушиваться не стал, близстоящие люди нам всё охотно уже пояснили. Несчастных приговорили за отрицание общепризнанных богов, веру в единого бога и распространение своих еретических взглядов.

  Я как это услышал, сразу начал судорожно вспоминать, не упоминал ли я христианского бога в этом мире, не крестился ли машинально где-нибудь. В детстве я был крещен, но как большинство молодых людей своего мира не был особо верующим человеком, а здесь жизнь жесткая, то осада, то погоня, так что вполне мог сморозить что-нибудь этакое, неприемлемое в этом мире.

  Ну вот, убеждение присутствующих в легитимности казни закончено, жрецы с факелами подошли каждый к своей жертве, одновременно положили факелы в хворост и отошли. Затем все жрецы встали в линию, взялись за руки и затянули молитву. К ним присоединились многие из стоящих на площади людей. Огонь медленно разгорался. Я как завороженный наблюдал за ползущими в верх языками пламени. Но вот приговоренные задергались и площадь огласилась криками боли и страдания. О боже, какие это были крики. Меня кажется зашатало, поскольку Волт стал поддерживать меня под локоть. Люди молились громче, словно пытаясь заглушить крики несчастных. Видимо, чтобы доконать меня, в нос шибануло отвратительным запахом горелого мяса.

  – Сколько это будет продолжаться? – услышал я свой голос.

  – Не меньше часа, – ответил Волт, но посмотрев на меня внимательнее, сказал, – пошли отсюда.

  Волту все-таки удалось вывести меня из этой толпы фанатиков. Пошатываясь я шел к трактиру и от мыслей которые сейчас гуляли в моей голове, меня кидало то в жар, то в холод. Я только сейчас понял куда я попал. Это жестокий мир религиозных фанатиков. А я чего тут вытворяю? Удивительно, что я ещё жив. Господи, помоги дожить мне до ночи Гарпиния! Если вернусь, обет какой-нибудь дам.

  – Виктор, ты в порядке? – прервал мои стенания Волт.

  – Да Волт всё в порядке, – ответил я.

  – В первый раз что ли очистительное сожжение видишь?

  – Да, раньше как-то не доводилось, – не весело усмехнулся я.

  * * *

  С утра мир уже не казался таким мрачным, лучи солнца развеяли тьму, и я бодро шагал по направлению к местному рынку. Я то наивный думал, что он находится где-то в центре города, но следуя за наёмниками оказался на берегу реки.

  Рынок, по-здешнему торг, располагался за городской стеной. Вдоль берега тянулись причалы со складами, параллельно им, ближе к крепостной стене располагались длинные ряды прилавков. У причала стояло множество ладей разных размеров. По берегу непрерывно ползали телеги отвозя с причала грузы либо доставляя на ладьи купленный товар. Стоял страшный гомон, со всех сторон кричали зазывалы, нахваливая свой товар, торговались продавцы с покупателями, вдоль торговых рядов сновали коробейники с подвешенными к шеям коробками с мелким товаром.

  Торговали здесь всем: медом, воском, зерном, мукой, солью, мехами, глиняной посудой, сукном, готовой одеждой, женскими украшениями с полудрагоценными и драгоценными камнями, инструментами, сбруей, оружием, доспехами, привозными пряности, шелковыми и бархатными тканями, экзотическими вещами неизвестного назначения. Чуть дальше продавали лошадей, крупный рогатый скот, овец, птицу, рыбу.

  Обратил внимание на специальные площадки в торговых рядах на которых были установлены весы в форме коромысла с подвесными чашами различной грузоподъёмности. Возле каждых весов стоял специальный человек взвешивающий товар и берущий за это весовую пошлину.

  Наёмники оживленно торговались, что-то покупали для себя по мелочи. Мне же если честно ничего из присутствующего не было нужно. Что прикажите мне делать с бархатом или посудой, а тем более овцой?

  Проходя мимо рядов мой взгляд задержался на подвешенной к перекладине прилавка небольшой клетке с чем-то ярко-зеленым внутри. Заинтересовавшись, я подошел рассмотреть поближе. Из-за прутьев на меня смотрел любопытным взглядом красавец-попугай с ярким оперением, красным клювом и длинным хвостом. В оперении преобладали зеленые оттенки цвета, также встречались оттенки желтого и голубого. Вокруг шеи попугая проходила черная тонкая полоска, как будто кто-то одел на него ошейник.

  Я не смог удержаться, и не сказать ему:

  – Го-ша! Го-ша!

  – Прекрасная птица, родом из далекой южной страны. Такая есть только у меня! Больше вы не у кого такую не найдете! – засуетился, вдохновленный моим интересом, продавец.

  – И сколько ты за неё хочешь? – спросил я.

  – Пять золотых, и это ещё дёшево! – ответил продавец и заинтересовано уставился на меня.

  – Пять золотых? За что? Он у тебя даже говорить не умеет! – возмутился я.

  – Господин, птицы не умеют говорить! – постарался убедить меня продавец.

  – Конкретно эта говорить должна уметь, – безапелляционно заявил я, – если скажет "Гоша", так и быть, куплю за один золотой.

  – Как можно, господин? Один золотой за заморскую птицу?

  – Ты её сначала говорить научи, потом уже торгуйся, – заявил я и продолжил уже с попугаем, – Го-ша, Го-ша.

  Продавец что-то поразмыслив, присоединился и теперь мы уже вдвоем стояли у клетки и выговаривали попугаю:

  – Го-ша! Го-ша!

  Тот, гад, не отвечал, косился на нас шальным взглядом и отодвигался по жердочке.

  – Ты чего делаешь? – услышал я за спиной голос Волта.

  – Да вот попугая встретил, говорить учу, – ответил я повернувшись и наткнулся взглядом на ожидающих моего ответа наёмников.

  – Птицы не умеют говорить, – сказал Волт, с грустью взглянув на меня.

  – А что такое "Го-ша"? – спросил Рик.

  – Это не просто птица, это попугай, если их научить они говорят. А Гоша – это имя попугая, – ответил я.

  После моего ответа Рик со Стасом присоединились к обучению, и вот мы уже вчетвером докапываемся до несчастной птицы, вжавшейся в заднюю часть клетки. Попугаю повезло, с нами был Пинк.

  – Всё хватит! Пошли от сюда, у нас ещё дела, – гаркнул он на нас.

  – Господин, а как же птица? – крикнул нам вдогонку продавец.

  – Научишь говорить, куплю, – отделался я от него.

  – Ты что правда купишь эту птицу? – не поверил Волт.

  – А зачем она тебе? – спросил Рик.

  – Да перья у неё длинные, красивые, шляпу хочу ими украсить, – ответил я.

  – Ты её хочешь убить?! – возмутились Рик со Стасом.

  – Зачем, просто отрежу ему хвост, – успокоил я парней.

  – Смотри себе чего-нибудь не отрешь, – внезапно проникся судьбой попугая Пинк.

  – Тебе чего, птичку жалко? – не понял я, и усмехнувшись добавил, – убивец пожалел птичку, ха-ха-ха, я сейчас заплачу от умиления.

  Пинк резко остановился, схватил меня за грудки и подтянув к себе, хотел что-то сказать, но передумав резко отпустил, развернулся и направился к видневшейся уже главной площади.

  Наёмники посмотрели на меня осуждающе и последовали за ним.

  "Ну и валите к своим кровожадным богам. Пошутить уже нельзя, че я дурак голубые и желтые перья на шляпе таскать?" – подумал я и решил осмотреть город в одиночестве, вчера со всей этой жутью, я так ничего и не увидел.

  Добравшись наконец, до сосредоточия главных достопримечательностей, никого из наёмников не увидел, видимо уже по храмам разбрелись. При свете дня площадь жуткой уже не казалась, с неё убрали столбы и трибуны и на мостовой не осталось и следа от вчерашней казни. Столичная площадь напоминала главную площадь Чертера, только всё было больше, выше и богаче. Резиденция князя находилась немного дальше, к ней вела широкая дорога от площади. Резиденция представляла собой не одно здание, а целый комплекс, окруженный высокой белой стеной с башнями. Она напомнила мне наш детинец, ну или крепость, кому как больше нравится. Город в городе, в общем.

  В храмы заходить совсем не хотелось, а тот, из которого вчера появилась процессия я вообще обошел по дуге. Мне такая религия не нужна. Я конечно вслух об этом никому не скажу, но от их храмов с жрецами буду держаться как можно дальше. Мне бы до лета продержаться. Как я понял ночь Гарпиния – это аналог нашей ночи на Ивана Купала. Так что мне нужно где-нибудь осесть, желательно не очень далеко от Гарпинских топей, и тихонечко там пересидеть до июля. Жаль Чертер отпадает. Можно конечно в соседнее княжество перейти и весной вернуться. Ладно, всё решится по ходу пьесы. Сейчас на очереди стоит развоз денег семьям наёмников. Странность какая, дикари ведь вроде, должны по идее были разделить между собой всё золото, да и "Адью", так нет, ездят по княжеству, теряют своё время, развозят деньги по семьям погибших.

  "А ведь действительно, для меня они всего лишь дикари, даже Волт" – пришедшая мысль меня поразила, – и Пинка сегодня обидел, убивцем назвал, то бишь дикарём кровожадным".

  "Вот что ты за Витя человек такой? Ты много цивилизованных из своего мира знаешь, которые большие деньги отдадут, если есть возможность оставить их себе"?

  "Всё-равно, дикари они, да ещё фанатики религиозные".

  * * *

  На следующее утро Пинк с Грумом сходили в банк и взяли деньги. В общем-то в городе нас больше ничего не держало. Оставив вещи в комнатах мы спустились в зал подкрепиться перед дорогой. Пока готовился обед, сходили оседлали лошадей.

  – Ну как тебе столица княжества, – спросил меня Кит, отрезая себе кусок от окорока.

  – Красивая, – ответил я.

  – Я рад, что ты это признал и не стал украшать столичную ратушу, – не мог не подколоть меня Пинк.

  Я уже хотел съязвить в ответ, но машинально бросил взгляд на открывшуюся в этот момент дверь трактира и застыл.

  В трактир зашли трое, жрец в длинном темном одеянии со знаком Бога Луны на груди с права, сразу за ним шли двое адептов или послушников в обычной одежде, но также со знаком бога на груди. Жрец на ходу осмотрел зал и остановившись взглядом на нашей компании, стал приближаться.

  У меня всё внутри похолодело, сердце скакнуло, вспомнился костер, ощутился жар от пламени, ещё не много, и ужас полностью захватит меня.

  – Да будут милостивы к вам боги, – подойдя к столу сказал он, цепко осматривая нас.

  Парни встали и поклонились, я еле успел сориентироваться.

  – Мы молимся об их благоволении, – ответили они.

  – Вы пришли из Модира? – спросил жрец.

  – Да, луноликий, – ответил Пинк и поклонился.

  – А вы молодой человек, случайно не командир отряда наёмников по имени Пинк? – продолжил допрос жрец.

  – Я, луноликий, – ответил Пинк с заинтересованностью в голосе.

  – А нет ли среди вас лекаря?

  Сердце совершило ещё один кульбит, опередив Пинка я ответил:

  – Нет луноликий, к сожалению, он погиб в дороге.

  Я состроил скорбную рожу и поклонился. Стоял и ощущал обращенные на меня взгляды наёмников.

  "Только молчите" – умолял я их мысленно, а сердце уже выпрыгивало из груди.

  – Как погиб?! – требовательно спросил жрец, испепелив меня взглядом так, что я ощутил языки пламени на своей коже.

  – Сердце не выдержало, умер от переживаний, – ответил, что первое пришло в голову, я же не готовился к встрече, и добавил, – мы его похоронили.

  Жрец замолчал на какое-то время, задумался и затем спросил:

  – Где его вещи?

  – В комнате, я принесу, – ответил я и не дождавшись ответа, поклонившись, быстрым шагом ушел на верх по пути отметив ошарашенные лица наёмников.

  "Окно! – думал я поднимаясь по лестнице, – Лошадь запряжена. А если во дворе кто-нибудь дежурит? Тогда пешком, через забор".

  Забежав в комнату, первым делом раскрыл ставни, затем судорожно начал собирать вещи. Блин арбалет! Надо его к спине привязать. Пока доставал веревку дверь в комнату открылась. Я вздрогнул. Но это были всего лишь Пинк с Волтом.

  – Ты чего творишь?! – с порога начал Пинк.

  – Мне нужно уходить, – ответил я привязывая веревку к арбалету.

  – Зачем? – спросил Волт.

  – Я не пойду на костер!

  – Какой на хрен костер? Сейчас ты спустишься и принесёшь извинения жрецу за лож! – прорычал Пинк.

  – Ты совсем псих? Врать жрецам?! Я тебя сейчас сам к жрецу притащу, – продолжая угрожать Пинк начал приближаться.

  Я бросил арбалет и выхватил нож.

  – Подойдешь, сдохнешь! – то ли прошипел, то ли прохрипел я.

  Пинк остановился, недоуменно смотря на нож в моей руке.

  – Виктор, успокойся, это же мы! – вмешался Волт и тоже начал приближаться.

  Я мысленно заметался как пойманная в сетку птица, кинул взгляд на вещи, плюнул и выпрыгнул в окно. Кувырок и я на ногах, бегу к конюшне, запрыгиваю на лошадь и прочь со двора. Лишь бы успеть. Так, надо притормозить, удирающий всадник привлечет внимание. Наконец-то подъезжаю к ближайшим воротам. Так, Витя, спокойно. Ну вот я и за воротами, ещё немного отъеду и можно в галоп. В галоп!

  * * *

  "Этот ненормальный выпрыгнул в окно" – думал Пинк, стоя собственно у этого окна и наблюдая как Виктор верхом на лошади выезжает с трактирного двора, – Что сказать жрецам? Вот ведь говнюк, так их подставить"!

  – Что, нам тоже в окно? – спросил видимо думающий о том же Волт.

  Пинк посмотрел на него бешеным взглядом, это ведь именно он познакомил их с этим индивидом, но быстро с собой справившись ответил:

  – Если в окно, то из княжества придется бежать. К тому же в зале парни. Но ты если хочешь, можешь за этим отправляться, – всё-таки не смог полностью скрыть своё раздражение Пинк.

  – Думаю, на него сожжение еретиков так повлияло, слышал же он про костёр, что-то крикнул, – сказал Волт, осматривая оставленные Виктором вещи, – может просто отдать им вещи, а про Виктора ничего не говорить? Погиб и погиб.

  – А если потребуют место захоронения показать? Нет Волт, если им жрецы заинтересовались, то нас наверняка будут подробно допрашивать. Мы с тобой, ну может ещё Грум, возможно и сможем отговориться, но остальные точно нет. Да и зачем нам из-за чужака жрецам врать?

  – Он мне жизнь спас, и вообще многим в Модире помог, – проговорил Волт и напомнил, – и ради тебя он тоже, между прочим, жизнью рисковал.

  – Этот говнюк нас уже второй раз подставляет! – взъелся Пинк.

  – Тот раз был из-за меня, – сразу же заявил Волт.

  – Ты ведь его не просил ратушу разрисовывать, – не согласился Пинк, – к тому же чего ты так взбеленился, это же жрецы бога луны, а не смерти. Он их наверняка как лекарь интересует и на кострах они никого не сжигают.

  – Виктору это объясни, – не удержался Волт.

  Пинк ничего не ответил и вышел из комнаты. Всё с этим чужеземцем было не так. Виктор ему сразу не понравился. От него так и несло чужеродностью. Он не так как все говорил, ходил, ел, дрался.

  "Одевается как-то странно. Это его шляпа, с которой он носится, как со статуэткой любимого бога, даже красивую заморскую птицу хотел извести на украшения для неё. Постоянно совершает необъяснимые поступки, то его в Гарпинские топи тянет, то срамные рисунки на главной площади города рисует, то птиц говорить учит, а этот его последний выход в окно. Зачем? Для чего? И вещи у него странные. Арбалет какой-то придумал, таскается сейчас везде с этой бандурой. Меч тоже у него не как у нормальных людей, изогнутый и без гарды. И эта его привычка, выхватывать первым делом нож, а не меч. Как шпана уличная. И что если он когда-то помог их из тюрьмы вытащить, то они теперь должны из-за него на конфликт с жрецами идти? К тому же он тогда спасал золото, а не их".