Текст книги "Талисман из Ла Виллетт"
Автор книги: Клод Изнер
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
Пятница 16 февраля
Виктор припарковал велосипед у книжного магазина в тот самый момент, когда Жозеф отпирал дверь.
– Вижу, вы спешили как на пожар. Не стоило. Я должен тут еще подмести и вытереть пыль. Обычно этим занимается мама, но после вчерашней «сцены у фонтана» она осталась в своей квартире на Висконти. Некоторым везет – могут уединиться, когда пожелают.
– Вам тоже никто не мешает оставаться дома! – бросил Виктор. Он поставил велосипед в кладовку и теперь что-то искал на полках и столах.
– Спасибо за совет, сам бы я ни за что не догадался. Вы что-то потеряли?
– Одну бумажку. Должно быть, выронил, когда записывал адреса книжных магазинов.
– Это, случайно, не страница «Энтрансижан»? Она лежит под Четвертым томом «Истории Франции» Анкетиля.[34]34
Луи-Пьер Анкетиль (1723–1808) – французский историк.
[Закрыть]
– Как, черт возьми… Это вы…
– Да. И, к вашему сведению, я ее прочел. Итак, дорогой шурин, наслаждаемся описанием гнусных преступлений? Или… – Жозеф сделал многозначительную паузу, делая вид, что сосредоточился на изучении своей метелки, – или вы уже ведете расследование, а меня решили в игру не брать?!
– Откуда такие мысли?
– Я не вчера родился! Вы записали на полях имена…
– Имена друзей, которым я собираюсь нанести визит.
– Морис Ломье – ваш друг? Да неужели? Вы мне…
Жозеф не договорил – раздался звонок телефона.
– Это меня! – крикнул со второго этажа Кэндзи.
Он прямо в халате сбежал по ступеням вниз, схватил трубку и тут же заулыбался.
– Замечательно, дорогая, до вечера, – сказал он, повесил трубку и насвистывая пошел наверх, не замечая иронических ухмылок Жозефа и Виктора. На середине лестницы он остановился и сообщил нарочито безразличным тоном:
– Я снял в городе кабинет, чтобы при необходимости иметь возможность поработать в тишине и покое. Ничего особенного, маленькая комнатушка, спартанские условия – стол, стул и койка. Само собой разумеется, когда я буду там работать, одному из вас придется заменять меня здесь. – И Кэндзи легкой походкой проплыл в туалетную комнату, пробормотав себе под нос старинную японскую пословицу: «Самый плохой чай сладок, если заварен из свежих листочков».
Жозеф и Виктор были так ошеломлены, что отреагировали не сразу, а потом Виктор расхохотался.
– Чертов Кэндзи! «Замечательно, дорогая, до вечера»! Должно быть, снова объявилась его танцовщица.
– Кабинет, как же! Не кабинет, а гарсоньерка с двухспальной кроватью и всем прочим!
– Нашему другу, Жожо, пришла в голову та же идея, что и вам, но он вас опередил.
– Не называйте его больше уменьшительной кличкой, это непочтительно, – произнес недовольный голос.
Мужчины расступились, пропуская Эфросинью. Облаченная в кроличье манто и шляпу с перьями, достойная матрона напоминала могиканина, вышедшего на тропу войны. В обеих руках у нее было по тяжелой кошелке с капустой, тыквами разной формы и топинамбуром.
– Как раз наоборот, мадам Пиньо, – не согласился Виктор, – такое обращение говорит, что ваш сын – член нашей семьи. И вы тоже, – поспешно добавил он. – Вы сегодня на редкость элегантны.
– Гм… Не пытайтесь меня умаслить. Я притащила в этот дом столько овощей, что вы можете переименовать свою книжную лавку в зеленную! Посторонитесь!
Появился одетый с иголочки, благоухающий лавандовой водой Кэндзи.
– Даже монахи нуждаются в независимости, – пробормотал он, устраиваясь за столом.
– Не всяк монах, на ком клобук, – тихо парировал Жозеф и продолжил, повысив голос: – Мсье Мори, мсье Легри хочет послать меня оценить библиотеку в Вожирар, что очень некстати – у меня много работы, а это займет три или даже четыре часа. Будьте так добры, предупредите Айрис.
Кэндзи кивнул.
– Отправляйтесь. Слава богу, клиентов сейчас немного. Но не задерживайтесь, я должен буду уйти.
Жозеф надел клетчатый пиджак и кепи.
– Идемте, Виктор, это на другом конце города!
Виктор чертыхнулся, но подчинился.
– Вы совсем обезумели! – возмущенно воскликнул он, когда они вышли на улицу.
– Вовсе нет! Вы взяли след, и я тоже хочу участвовать в охоте. Пойдем, я сегодня добрый, угощу вас чашкой кофе в «Потерянном времени», и вы введете меня в курс дела. И помните, вы – будущий дядюшка моего ребенка.
Виктор бросил на него незаметный взгляд. Жозеф взрослеет, с ним придется считаться как с равным. Он предпринял последнюю попытку:
– Айрис Пиньо вряд ли понравится…
– Как и вашей супруге Таша Легри. Но мы вовсе не обязаны ставить их в известность. Поклянемся молчать, как доблестные рыцари, чтоб мне провалиться на этом месте.
Виктор сообщил Жозефу всю имевшуюся у него информацию, и они решили отправиться на улицу Абукир – до нее с улицы Сен-Пер было ближе, чем до улицы Шофурнье.
Фиакр высадил их на площади Побед с конной статуей Людовика XIV. Многочисленные вывески с крупными золотыми буквами портили величественный вид фасадов с аркадами, увенчанными ионическими пилястрами. На углу улицы Этьен-Марсель Виктор брезгливо отвернулся от двух новых зданий, выстроенных по соседству со старинным домом. Париж XIX века незаметно проникал в историческую часть города, и можно было не сомневаться, что со временем бесценный декор, столь дорогой сердцу иллюстратора Альбера Робида, исчезнет без следа, а его место займет шумный муравейник без души и сердца.
Они свернули к улице Абукир, где соседствовали магазины, торгующие дорогими тканями, шелками, кружевом и тюлем, и скромные пошивочные ателье. Между фабрикой искусственных цветов и лавкой модистки стоял шестиэтажный дом под номером 68. Виктор и Жозеф вошли в располагавшийся на первом этаже магазин.
Освещение было тусклым, в темную глубину зала уходила вереница столов с нагроможденными на них стопками одежды, стены были обтянуты серой тканью. Комиссионеры, поглаживая рулоны ткани, вели переговоры с приказчиками.
Виктор представился хозяину, забавному толстяку с родимыми пятнами на щеках.
– Мы с моим другом пишем книгу о моде и сочли нужным поинтересоваться ценами. Нас удивило, что изделия из прочного на вид драпа стоят так дешево: брюки – два с половиной франка, костюмы – девять. Как производителям удается держать такие цены?
Польщенный хозяин пригласил гостей на экскурсию по магазину.
– Все пять этажей забиты товаром, мы уже боимся, что тюки начнут падать нам на головы. В этом главное неудобство парижских помещений. Приходится двигаться вверх, а не вширь.
Они прошли по коридорам, поднялись по лестницам, то и дело уступая дорогу приказчикам, перетаскивающим с места на место тяжелые рулоны и отрезы, и попали в мастерские. Тут обстановка напоминала улей. Одни швеи строчили, другие занимались отделкой, третьи обметывали петли, четвертые трудились исключительно над фальцовкой.
– Эти женщины заняты монотоннейшим трудом, – высказал свое мнение Виктор. – И сколько же они получают?
– Три франка в день, и это совсем неплохо по нынешним временам. Нужно просто правильно распределять бюджет.
– И экономить на еде, нарядах и развлечениях, – прошептал стоявший поодаль Жозеф.
– Сколько часов длится их рабочий день? – спросил Виктор.
– Четырнадцать. И виноваты в этом не производители и не оптовики, а клиентура больших магазинов. Мы вынуждены все время понижать цены, что сказывается на жалованье служащих. К тому же лето – мертвый сезон.
Прозвучал звонок на обеденный перерыв. Девушки разошлись кто куда. Виктор и Жозеф откланялись и проследовали за стайкой юных мастериц до дома под номером 60, где располагалась дешевая столовая, открытая прихожанками протестантской церкви. За девяносто сантимов здесь подавали мясное блюдо, овощи и десерт плюс вино, пиво или молоко. Большинство девушек – швеи, закройщицы, портнихи, брючные мастерицы и жилетницы – довольствовались супом за пятнадцать сантимов и рагу за тридцать.
Жозеф приметил банкетку, на которой сидели рыжая веснушчатая болтушка и жеманная девица, которая то и дело смотрелась в висевшее на стене зеркало И поправляла свои светлые букольки. Он увлек за собой Виктора, и они устроились на свободных стульях напротив.
– Вы позволите, мадемуазель?
Рыжая хихикнула, а блондинка воскликнула:
– До чего галантные господа!
– Мы будем рады угостить вас, если вы, конечно, не против, – вступил в разговор Виктор.
Девушки молча переглянулись.
– Что тут такого, Петронилла? – визгливым голосом произнесла рыжая.
– Петронилла… Прелестное имя!
– Я – Жозеф, а он – Виктор.
– А я – Флорина. Гарсон, четыре комплексных обеда, хлеба и вина! Что на десерт?
– Воздушные пирожные с кремом! – гаркнул пробегавший мимо официант.
– Мы выпьем кофе. Согласны, господа?
– Конечно, – кивнул Жозеф. – Мы друзья Луизы Фонтан, вы ее знаете?
– Лулу? Она три недели как уволилась. Заявила, что с рабством покончено, что она сыта по горло и больше не будет обметывать подкладку и портить себе зрение. Я бы тоже хотела так поступить.
– Наверняка заарканила какого-нибудь богатея! – безапелляционным тоном объявила Флорина и принялась за салат из помидоров с петрушкой.
– Лулу повезло больше. Ее наняла подруга детства, та приехала из Америки и дала ей непыльную работенку – за хорошие деньги. Не бог весть что, конечно, зато прощай, проклейка! Чудесный салат, обожаю помидоры!
Виктор спросил:
– А как зовут эту подругу?
– Понятия не имею. Лулу послала куда подальше Лионеля – это наш мастер, мерзкий старикашка с шаловливыми ручонками. Да уж, она не упустила счастливый случай! Вот бы мне так повезло…
– А где она живет?
– Подруга из Америки? Ты не знаешь, Флорина?
Та покачала головой.
– Она мне не сказала.
– А Лулу где живет?
Виктор хотел пнуть Жозефа ногой под столом – Ломье уже дал ему адрес девушки, но наткнулся на туфельку Флорины, и она фыркнула.
– А говорили, что ее знакомые. Вы, часом, не сутенеры? Пытаетесь нас облапошить?
В этот момент гарсон принес вареную свинину с чечевицей, и девушка смягчилась. Жозеф поспешил ее успокоить.
– Я молочный брат Лулу, мы вместе росли в Шаранте.
– А она говорила, что в детстве жила в квартале Фландр, – бросила Петронилла, с вожделением косившаяся на тарелку Виктора.
– Позже, после того как ее мать переехала в Париж, – подтвердил Жозеф.
– Невкусно, мсье Виктор?
– Просто нет аппетита. Если хотите…
Петронилла не заставила себя уговаривать. Ее аппетит говорил о полной лишений и вечно голодной жизни.
Обольстительная улыбка Жозефа и щедрость Виктора прогнали последние сомнения рыжеволосой швеи.
– Лулу живет на улице Шофурнье, 8, в меблирашках. Я была там всего раз и больше не пойду ни за какие коврижки! Видели бы вы, какая там грязь! А соседи…
Виктор понял, что вытянул из девушек все что возможно, и встал из-за стола.
– Нам пора, Жозеф.
– Как, уже? – воскликнула Флорина. – А десерт? А кофе?
– Я заплачу по счету и попрошу, чтобы вам принесли наши порции.
– Ну же, останьтесь, нам с вами весело, вы такие приличные господа! – Флорина мяла в руках салфетку, взволнованная знаком, который Виктор, как она решила, подал ей под столом.
Жозеф догнал Виктора у кассы.
– Приходите завтра! – крикнула им вслед Петронилла.
Мужчины вышли из столовой и остановились на тротуаре. Секретарши, модисточки, телефонистки возвращались на свои рабочие места. Виктор принял решение, как действовать дальше.
– Езжайте в магазин, Жозеф, а я отправлюсь к Лулу и присоединюсь к вам позже.
– А почему не наоборот?
– Таша проведет весь день в «Ревю бланш». А вас ждет Айрис, – объяснил Виктор и огляделся в поисках фиакра.
Улица Шофурнье примыкала к улице Боливар и поднималась к заросшим кустарником контрфорсам холмов Шомон, где и заканчивалась подковообразным тупиком. В сточной канаве плескалась грязная жирная вода, в воздухе стояли резкие запахи – кислые и сладковатые винные пары отравляли атмосферу. Здесь навеки поселились скорбь и отчаяние. Мальчишки залезали в поломанные коляски, разгонялись, на полном ходу неслись мимо облезлых фасадов и тормозили у кабачка мистера Смита, а потом поднимались обратно пешком, таща свой транспорт на вытянутых руках.
Появление фиакра привлекло внимание завсегдатаев бара. Любопытные потянулись к ветхому зданию, где располагалась лавка ростовщика, – местные проститутки закладывали здесь за два су всякий хлам. Булочник, прачка, торговец железным ломом, их детишки и соседи окружили Виктора.
У дома номер 8, меблированного пансиона, сулившего постояльцам все современные удобства, крепкая тетка со щетинистым подбородком сообщила Виктору нужные сведения.
– Лулу? Она внесла плату три недели назад. Эта девушка не из тех, что сбегают тайком. Я не пускаю одиноких, но о ней ничего дурного не скажу. Ей покровительствовал отец Бонифас, так что волноваться было не о чем!
– Где она теперь поселилась?
– Она не сказала, а я с расспросами не лезла.
– А отец Бонифас может знать адрес?
– Наверное, ведь он ей помогал. Раньше Лулу жила в общежитии для швей у сестер-благотворительниц, на улице Мобёж. Ей надоело спать в дортуаре, она мечтала снять дешевую комнатку, франков за десять в месяц, вот и обратилась к отцу Бонифасу. Он защищает бедняков, помогает им, чем может.
– Где мне его найти?
– Плевое дело. Пойдете по улице Аслен,[35]35
Ныне улица Анри-Тюро.
[Закрыть] только поторопитесь, это опасное местечко, попадете на улицу Бюрнуф, а там идите в диспансер рядом с бульваром Ла Виллетт.
Виктор углубился в грязный, узкий, не больше метра в ширину, проход. Справа был палисадник со сгнившим заборчиком, слева – мрачные лачуги без окон и дверей с грудами мусора вокруг.
На пересечении улиц Аслен и Монжоль «Отель дю Бель Эр» предлагал комнаты любителям женской ласки, пожелавшим воспользоваться услугами местных Венер.
Над лестницей Аслен стояли два здания примерно одинакового вида – «Отель де Бухарест» и «56 ступеней», нависавших над земляной площадкой. Какой-то безумец нагромоздил тут кучу лачуг, грязных и трухлявых домов, вряд ли спасавших своих обитателей от ветров и непогоды. Тупики и немощеные улочки захлебывались в грязи и нечистотах. В этой клоаке в ужасной тесноте жили бледные дети, голодные псы, публичные девки, сутенеры, безработные, старики, старухи и клошары.
Виктор прошел мимо выводка проституток: все они – тучные, с дряблыми телами, и худые, как сама смерть, – были в пеньюарах, не скрывавших их сомнительные прелести.
– Привет, красавчик-брюнет, пойдешь со мной? Я в минуту тебя ублажу, увидишь небо в алмазах! Оставайся, за двадцать су и полштофа получишь все, что захочешь!
Виктор повернул обратно. Вслед ему раздавались сальные шуточки, но он не реагировал и уже решил было, что опасность миновала, когда дорогу ему заступил апаш в красном шейном платке и картузе.
– Мне нужен карточный партнер. Решай сам, милорд. Либо играешь со мной, либо уважишь одну из этих дам. Рекомендую выбрать Марго – ее прозвище Депозитная Касса. Хотя резвушка Жижи ничуть не хуже. Товар хорош, так что раскошеливайся!
– Вы очень любезны, но я ни в чем не нуждаюсь, – спокойно отвечал Виктор.
Негодяй замер, перенеся вес тела назад, в ладони блеснуло лезвие ножа, но тут в грудь ему уперся чей-то кулак.
– Спрячь-ка нож, Малыш Луи, и думай, что говоришь. Высланному реклама не нужна. Будь тише воды, ниже травы и пойди сосни часок! А этот нож я заберу.
Эту тираду произнес здоровяк с тонзурой и веселым загорелым лицом. Под белой, знававшей лучшие времена сутаной на нем было латаное-перелатаное пальто, оттопыривавшееся на солидном животе. Он взял Виктора за плечо и отвел в сторонку.
– Послушайтесь доброго совета, мсье, избегайте наших мест: вы слишком хорошо одеты, это вызывает зависть. Здесь живет не только шпана, но временами люди приходят в возбуждение, и тогда случаются прискорбные инциденты.
– Отец Бонифас?
– Верно, друг мой, я – отец Бонифас.
– Спасибо, что вмешались, я… А что такое «высланный»?
– Тот, кому запрещено жить в столице. Малыш Луи далеко не ангел, но сердце у него доброе. В прошлом году он спас лошадь, тонувшую в канале Сен-Мартен. Прыгнул в воду и с помощью веревки вытянул ее на берег. Но потом он пырнул ножом соперника и стал парией.
– Вы дали ему убежище?
– Так велит моя вера. Меня здесь побаиваются, потому что я умею урезонивать упрямцев.
Он показал Виктору огромные кулаки.
– Не беспокойтесь, я редко пускаю их в ход. Предпочитаю лечить себе подобных – в юности я изучал медицину. Что до морали, то ее я оставляю имущим, они любят о ней поговорить, а здесь людям не до нее – они редко когда едят досыта. Мы пришли, вот мои владения, мой диспансер.
Они вошли в чистенькую комнату с побеленными известью стенами. Своей очереди ждали три пациентки. У одной был подбит глаз, другая кормила грудью тщедушного младенца, третья, голубоглазая девочка, укачивала одноногую куклу.
Отец Бонифас вздохнул.
– Года через два этот выросший на навозной куче цветок станет одной из ста тысяч проституток, удовлетворяющих животную страсть мужчин всех сословий.
Священник сделал женщинам знак подождать и провел Виктора в тесную смотровую.
– Здесь я практикую и по мере скромных сил пытаюсь утишать несчастья и боль моих пациентов. Из лекарств у меня мало что есть.
Виктор подошел к застекленному шкафчику. Огуречник, сухая горчица, настойка йода, перекись водорода, банки, вата, бинты, борный спирт и арника составляли арсенал, с помощью которого отец Бонифас боролся с туберкулезом, недоеданием, язвой и прочими недугами бедняков.
– Ну и как прикажете лечить сифилис и принимать преждевременные роды? Я выслушиваю несчастных женщин и делаю, что могу.
– Они могли бы выбрать более почтенную профессию.
– Друг мой, с какой планеты вы свалились? Законы писаны для богачей. Гражданский кодекс запрещает девушке выходить замуж до пятнадцати лет, зато уголовный дозволяет выйти на панель в тринадцать! Женщина из народа впадает в нужду, если ее бросает муж, но развестись с ним не может. А дети – легкая добыча, любой негодяй легко подчинит их своей воле. Когда рождается первенец, муж начинает поколачивать жену, а после рождения второго ребенка уходит из семьи.
– И тогда его место занимает сутенер. Но почему женщина идет на это?
– Ей же надо на что-то жить! Вот вам пример. Одна из моих пациенток добилась предписания суда на содержание для дочери, но у той нет отца, и мать ничего не получит.
– Я не понимаю.
– Фактический отец не есть отец юридический: гражданский кодекс запрещает устанавливать отцовство.
Отец Бонифас пожал плечами, взял флакон арники и вышел в предбанник.
– Итак, Фернанда, ты снова ударилась об дверцу буфета? Хорошенький же у тебя синяк! – Он говорил мягко, его слова звучали успокаивающе.
Фернанда только моргнула в ответ.
– Держи, сестрица, будешь делать примочки три раза в день. Только помни, настойка щиплется, так что покрепче закрывай глаз. Посиди тут, я сейчас вернусь.
Он улыбнулся и едва заметно нахмурился, но, когда вернулся к столу, снова был сама невозмутимость. Виктор знал этот обычай: военный вождь никогда не показывает истинных чувств своим людям и все переживает в одиночку, укрывшись в стенах палатки.
– Вы принадлежите к миссионерскому ордену?
– Когда-то давно я жил в Африке. Работал в больнице. Теперь служу сирым и бедным, пытаюсь облегчить страдания тех, кого отвергло общество, и… Впрочем, историю своей жизни я вам пересказывать не стану! Чем могу быть полезен, мсье…
– Виктор Легри.
– Вы хотите пожертвовать денег на мою деятельность?
– Как раз собирался предложить, – откликнулся Виктор, доставая бумажник.
– Очень великодушно. Думаю, вас привел сюда не только альтруистический порыв?
– Вы правы. Мне назвали ваше имя, когда я наводил справки о кузине одной моей хорошей знакомой, Луизе Фонтан.
– Лулу? Она прелесть. Серьезная, работящая. Я забочусь о ней с тех пор, как ей стукнуло двенадцать лет.
– Три недели назад она…
Скрипнула дверь, и на пороге возникла женщина с ребенком на руках.
– Минутку, Марион.
Отец Бонифас повесил на шею стетоскоп.
– Продолжайте, мсье.
– Лулу переехала.
– Знаю, она меня предупредила. Надеюсь вскоре ее увидеть, она собирает для меня лекарственные травы.
– Больше на нее не рассчитывайте… Лулу задушили у таможни Ла Виллетт.
Несколько секунд отец Бонифас стоял, склонившись над хромированным подносом с пузырьками, а когда повернулся к Виктору, лицо у него было до крайности расстроенное.
– Вы уверены?
– Да. Ее кузина официально опознала тело в морге. Хотя Луиза Фонтан выкрасила волосы в черный цвет.
– Многие мои пациенты умирают, хотя я мог бы их спасти. Большинство из них уходят тихо, просто не хотят больше жить. Но Луиза… Лулу…
Его голос дрожал, в глазах стояли слезы. Виктор удивился такой чувствительности в жестком, больше похожем на грузчика с рынка, чем на священника, человеке.
– Да покоится она с миром, и свет Господень пребудет над ней вечно, – прошептал отец Бонифас и перекрестился. А потом пристально посмотрел на Виктора. – Мсье Легри, мне кажется, вы не были со мной полностью откровенны. Что вам от меня нужно?
– У вас есть адрес последнего места жительства Лулу? – спросил Виктор.
– Нет… Какое несчастье! Она была хорошей девочкой!
В комнате повисла гнетущая тишина. Секунд тридцать отец Бонифас стоял неподвижно и молча смотрел на Виктора.
– Нет, мсье, – твердо повторил он. – Лулу ничего не рассказала мне о своих планах, а я не расспрашивал, хотя, наверное, должен был. Она казалась очень счастливой.
– Сожалею, что принес дурную весть, – тихо произнес Виктор. – Не буду вам больше мешать.
У выхода он столкнулся с Марион. Она схватила его за руку.
– Я слышала ваш разговор. Кое-кто может быть в курсе насчет Лулу. Элиана Борель, она живет на улице Монжоль, все называют ее Моминетта. Вы найдете Элиану у кафе «Под вывеской л’Элизе», сошлетесь на меня.
Виктору очень не хотелось возвращаться на улицу Монжоль.[36]36
Этот квартал был снесен в 1927–1928 гг.
[Закрыть] Это место напоминало ему населенные хищниками джунгли. По небу плыли разноцветные облака, за треснувшими во многих местах стеклами зажигались керосиновые лампы. В воздухе звучала мелодия:
Виктор заметил кабачок на углу и вошел. Головы посетителей повернулись к нему, и он не на шутку испугался, но все тут же вернулись к своим разговорам.
– Да пошла ты, он отказался платить за ночь!
– …Укокошила сенатора в этот самый момент… Аневризма… ее прозвали Жницей.
Здоровяк в вязаной фуфайке угощался у стойки дешевым красным вином.
– Не скажете, где живет Моминетта? – спросил у него Виктор.
Любитель пикета дважды сплюнул и ответил со смешком:
– Мсье знаток! Напротив, на шестом, справа.
Я снова увижу Нормандию!
Этот край дал мне жизнь.
Коридор дома напоминал то ли пещеру, то ли вход в подземелье. Виктору пришла в голову мысль о Дворе чудес из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Отхожие места были устроены прямо на лестничных клетках и издавали ужасающее зловоние. Виктор задыхался и шагал через две ступени, торопясь добраться до шестого этажа. Наверху вонь оказалась еще сильнее – тут пахло еще и из выставленных к лестнице помойных ведер. На шестом этаже Виктора едва не сбил с ног полуголый, весь покрытый татуировками верзила. Виктор постучал в дверь.
– Входите, свободно.
В первый момент ему показалось, что он ударится головой о низкий потолок. Унылый полумрак зимнего вечера просачивался через окно в грязное помещение, воздух был тяжелым, атмосфера удушающей. Виктор разглядел грубую железную кровать со сбившимся в комок тюфяком, от простыней пахло ландышем, с балок свисали какие-то тряпки, на полу стоял таз. Обнаженная женщина поливала себя из кувшина с выщербленным носиком.
– Располагайся, сейчас закончу мыться и буду вся твоя.
Виктор замер. Близость этой девушки пробуждала давно забытые юношеские эмоции, у него зачастил пульс.
– Я пришел не за пустяками, мне нужно с вами поговорить.
Она была очень молода и, пожалуй, привлекательна, хоть и сильно накрашена.
– Вы только посмотрите на него! Ты ошибся адресом, здесь не исповедальня!
– Я вам заплачу.
– Деньги вперед, – мрачно потребовала она.
Виктор положил на кровать пять франков.
– Меня прислала Марион. Знаете, где обосновалась Луиза Фонтан?
– Лулу? Она верная товарка! Когда меня вышвырнули из мастерской, дала в долг, а на такое мало кто способен. Младенец Иисус вернул ей все сторицей, она теперь живет, как буржуазна, на улице Винегрие, у мадам Герен, сама мне сказала перед тем как уйти. – Она прикусила губу. – Черт, я же обещала хранить секрет… Вы ведь не сделаете ей ничего плохого?
Девушка подошла очень близко к Виктору, он вздрогнул от неожиданности, по телу прошел спазм. Она выглядела такой беззащитной. Он вдохнул ее запах, она прижалась к нему упругой грудью, и ее нежные плечи разбудили в нем желание.
– Я друг.
Девушка вгляделась в лицо Виктора.
– Да, я тебе верю, чувствую, какой ты романтичный. Уверен, что не хочешь меня? Это бесплатно…
Она подталкивала его к кровати. Хрупкая, соблазнительная… Внутренний голос увещевал: «Неужели ты не устоишь? Разве у тебя нет иных желаний, кроме плотских?»
– Я тебе не нравлюсь? – шепнула она.
– Нравитесь. – Он сделал над собой усилие и мягко высвободился. – Но я женат и влюблен в свою жену.
– Ты странный тип, но твоей жене повезло! Ладно, исчезни.
– Тысячу раз спасибо, мадемуазель, желаю вам удачи.
Виктор вышел за дверь, услышал плеск воды и вдруг понял, что вся его одежда пропиталась ароматом ландыша.
«Придется принять ванну».
Он подумал о Таша и почувствовал стыд.
