Текст книги "Записки колдуна (СИ)"

Автор книги: Клим Кирус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Бенедикт… прости, не знаю, что на меня нашло, – скомкано извинился я.

– Ты никогда не был силен в извинениях, но вот гнев – это уже гораздо любопытнее, – протянул он.

– Почему?

– Вспыльчивость не была в твоем характере.

– Психологическая пытка королевских эльфов повлияла на меня.

– Зачем же ты позволил себя пытать?

– Боюсь, меня об этом не спрашивали.

– Они же примитивны до жути, покажи им силу, и ты будешь для них богом.

– Вот они и захотели познакомиться с божественным поближе.

– Ладно. Потом расскажешь об их методах, похоже, они весьма любопытны.

Маэль, стоявшая рядом и наблюдавшая за нашей перепалкой, кинулась мне на шею и поцеловала, на чем разговор и приостановился.

– Хотел бы я тебя также обнять, Маэль, – сказал я, показывая на связанные руки.

– Я ему говорила, что это лишнее, но уж очень он хотел над тобой поиздеваться.

Она перерезала веревки моим верным клинком и передала его законному хозяину.

– Что ж, Бенедикт, спасибо. Наше знакомство как-то не задалось. Я – Эрик. – Протянул я раскрытую ладонь моему новому знакомому.

– Это твое знакомство не задалось, а на твое счастье, я тебя знаю, – улыбнулся он, пожав мне руку.

– Я устал после этих эльфов, – указал я на поле боя.

– Мне так и показалось, – усмехнулся Бенедикт. – Если бы ты не летал на местных планерах, то этого бы ничего не было, – добродушно-покровительственно усмехнулся старик. – Но вот ответь мне, почему ты знал про заклинания, но не вылечил свою амнезию?

Я достал кусочек свитка и показал Бенедикту:

– Не представился случай выучить новых заклинаний.

– Но в свитке есть все необходимое… – Протестовал он. Я поднес этот обрывок еще ближе к его лицу– …В потасовке вырвали остальную часть? И ты рискнул отправиться с неполным экстренным мешочком? Ну ты и болван.

– У меня были на то серьезные основания, – важно заявил я.

– Это какие? – Бенедикт вопросительно поднял бровь в ожидании ответа.

– Не могу рассказать, – не сдавая позиций, возразил я.

– Безответственность и инфантильность – вот твои основания.

– Не надо так с ним, – вмешалась Маэль.

– Разве я не прав, девочка? Йормунганд мог поглотить этот мир, затем он поглотил бы и всю оставшуюся вселенную.

– Кто этот Йормунганд?

– Господь с тобой, Эрик, ты его не усыпил?

– Я не понимаю…

– Ферон! – вмешалась эльфийка. Ясность ослепила, словно факел в мрачной пещере.

– Я должен был усыпить гигантского змея? – Ошарашено спросил я.

Молчание затянулось, Бенедикт смотрел неопределенным выражением своих волевых глаз, в Маэль зажглась искра надежды.

Неожиданно за спиной у Бенедикта разошелся в приступе кашля Аготай, которого не добил его бывший соратник.

– Он враг? – спросил Бенедикт.

– Да, – ответили мы с Маэль одновременно.

– Мурьетур, мурьетур, мурьетур, – спокойно проговорил Бенедикт, и Аготай обмяк, схватившись за посох, с непониманием в лице. Бенедикт ничего не кидал и ничем не окутывал мертвого мага, поэтому посох не спас его, это-то меня и поразило:

– Все это время так можно было? – простонал я, вспоминая сражения с эльфами, сопровождавшиеся максимальной концентрацией и меткостью, а иногда бессилием перед посохами. Бенедикт расхохотался.

– Я об этом и говорю, заставить их думать, что ты господь проще простого, видел благоговейный ужас в его глазах, после осознания бесполезности посоха?

– Как? Как его уничтожить, – вскричала Маэль умоляющим тоном, возвращая нас к основному вопросу.

– К сожалению, никак, – ответил Бенедикт, и у меня внутри все оборвалось, – есть условие его вызова: заклинание должен прочитать местный житель этого мира, отозвать его может только тот, кто прочитал это заклинание.

– Тот, кто его вызвал, уже давно мертв. – Огорчилась Маэль

– Мы это знаем, – ответил Бенедикт.

– Кто эти мы? – Насторожилась эльфийка.

– Я, Эрик, и еще несколько посвященных людей.

– Но как же я должен был с ним разобраться?

– Очень просто – обновить письмена, которым… – он задумался, – уже сто десять тысяч лет, по местному времени.

– Письмена? – удивленно спросила Маэль.

– Все города изрисованы ими.

– Руны? Они призваны поддержать мир. – Задумчиво отстраненно проговорила она

– Защитный эффект включен в них: нельзя же было позволить уничтожить город в мелкой войне местных обитателей.

– Разрушение целого города – мелкая война?

– Девочка, мир не вертится вокруг вас, и даже вокруг вашего мира.

– Как это понимать?

– Эта реальность одна из многих, и темному магу удается заражать своим вирусом все больше и больше реальностей.

Маэль замолчала, переваривая сказанное.

– Сделай это, Бенедикт. Пока Феро… Йормунганд не уничтожил еще города. – Я чувствовал, что нужно торопиться.

– Я не могу, у меня нет таких сил, Эрик, ты должен это сделать. Наше колдовство ограничено внутренним ресурсом, мне не попросить у реальности того, что превышает мой ресурс. Это все равно, что ребенок попросит воина поддержать его пудовый меч – ребенка раздавит, но, воин, понимая это, просто откажет.

– То есть реальность дает нам то, о чем мы ее просим? – спросил я.

– Не зря учителя и наставники получали деньги за твое образование, – сказал он с легкой усмешкой, – природа нашей магии такова, мы просим у реальности того, что хотим, а она это дает. Все ограничивается лишь знанием нужных слов и внутренним ресурсом, мы называем его стержнем.

– Так скажи мне нужные слова, и я сделаю дело, – обрадовался я.

– Я не знаю таких слов, – сказал он, – мне ни к чему их знать, поэтому в мое обучение они не входили.

Маэль с частичкой гордости посмотрела на меня и улыбнулась:

– Не зря я на тебя положилась.

– Есть одна деталь… – я помолчал, Маэль выжидающе смотрела на меня, – я отдал свою память тебе.

– Что? Как это? – спросила она, я вопросительно поглядел на Бенедикта.

– У него был пузырек микстуры, которая может восстанавливать внутренние повреждения, но он не знал, как его активировать.

– Вот это ирония: мы сломя голову летели на другую половину мира, чтобы найти ответы, а ты все это время носил их с собой. Как жестоки бывают насмешки мироздания.

– Остаться без экстренных мешочков в другой реальности… Мы с тобой серьезно нарушили кодекс колдунов, Эрик.

– О чем ты говоришь? – настороженно спросил я.

– Такая легкомысленность не позволительна для колдунов нашего уровня, боюсь, нам придется вернуться скрытно в наш мир за микстурой.

– Для чего лежит пыль в экстренном мешочке? Если я такой сильный, то почему должен осыпаться пылью для усиления заклинаний?

– Потому что только наша реальность дает нам силы, не эта. Мы сейчас в чужой реальности, а пыль позволяет больше передать магии, расширяет проход, если можно так об этом выразиться.

– А я тоже прошу у реальности свои заклинания? – спросила Маэль.

– А вы сами не знаете, откуда получаете свои силы? – спросил Бенедикт, она отрицательно покачала головой, – скорее всего у реальности. Почти любая магия дается реальностью, когда способные просят. Очень мало вселенных, где магия добывается по-другому.

– Здорово, – проговорила Маэль, – а как мне узнать нужные слова?

– Этого уж я не знаю, – сказал он. – Начни с поиска языка, который понимает твоя реальность, а затем искать те слова, на которые она дает желаемое, и все ограничится лишь твоим стержнем, – заключил он.

– Но я всегда в уме призываю шары колдовства общей точности, – возразила Маэль.

– Это потрясающе! – воскликнул маг, – попросить что-то у реальности в уме невероятно трудно, но если не знаешь языка, то альтернатив нет. – На меня снизошло откровение.

– Маэль, ты не всегда в уме проводишь заклинания, – обратился к ней я, – когда ты открываешь люк в палатку, то что-то произносишь, но так тихо, что мне не слышно.

– Откройся, – сказала она, – это на древнеэльфийском. Когда я залезаю в магическое хранилище, то тоже говорю на нем.

– Вот и язык, который понимает ваша реальность, – сказал Бенедикт.

– Ладно, сейчас меня беспокоит одна мысль, – формулировал я свое предположение, – ты сказал, что если не знаешь языка, то можно вызвать магию силой мысли, смогу ли я сделать это для обновления рун?

– Вполне возможно, проблема в том, что никто из нас не умеет просить у реальности в уме, поэтому, даже теоретически, я понятия не имею, как это делается.

– Но сможет ли Маэль меня научить?

– Если принцип одинаковый для любой реальности, то может быть и получится, – ответил он.

Я повернулся к ней и поглядел прямо в глаза. Она напряженно смотрела на меня.

– Я понимаю, что это может быть трудно описать, но теперь судьба твоего мира лежит на твоих плечах. Ты можешь уберечь свой мир от конца света, он в твоих руках.

– Эрик, прекращай разводить драму и пугать бедную эльфийку, идем за микстурой. Нам еще предстоит найти колдуна и уговорить его помочь нам ее приготовить поскорее.

– Маги и колдуны – это разные люди?

– Колдуны – это сильные маги, грубо говоря. У тех, у кого стержень позволяет выдержать магию высокой сложности, ты, например, колдун, я – маг. Давай оставим все эти лекции, ты и так это все знаешь, просто тебе надо вспомнить, и все, – нетерпеливо закончил он.

– А Маэль? Я могу ее с собой взять? – спросил я.

– Ты – можешь, вот только не думаю, что ты помнишь заклинание нужное, – ответил он, – а я знаю лишь заклинание для прохода одного человека.

– Ничего, – сказала Маэль, – я буду ждать тебя здесь.

– Есть и недостаток в этой затее: в нашей реальности время идет медленнее, чем здесь, – добавил горечи Бенедикт, – поэтому мы можем отсутствовать пару дней для нас, но здесь пройдет месяц или год… не знаю, тем более, что эта разница часто изменяется по каким-то причинам. Возможно, это особенность последствий от произнесения заклинания рагнарёка, как и замедление вращения планеты.

– Маэль, ты была права в том, что вращение замедлилось из-за Вархаи и его вызова Ферона.

– Да уж, не слишком приятный повод для радости, – ответила она.

– Странно, что вы ничего не знаете о своей истории, – сказал он и добавил, – жаль, что мы не изучили полностью влияние заклинания на твою реальность, нам пришлось буквально разрываться между реальностями: какой-то маг повадился путешествовать по мирам и дарить темную книгу местным глупцам, которые, в конечном счете, расшифровывают одно заклинание и умирают.

– Но зачем? Какое нам дело до других реальностей и миров? – полюбопытствовал я.

– В общем-то, никакого, и, хотя реальностей огромное, а может быть и бесконечное число, колдуны решили, что нельзя допустить гибели ни одной из них из сострадания к иным формам жизни и цивилизациям. Ёрмунганд не остановится, уничтожив планету: он перейдет на следующую и так далее, не оставив ничего физического на своем пути, а потом самоликвидируется и реальность исчезнет. Ведь реальность не может существовать без физических наполнителей. Есть мнение, что реальности непрестанно появляются, но представь, сколько должно пройти времени, прежде чем первородные материалы создадут звезды, потом планеты, потом на планетах появится жизнь… это очень долго, мы не можем допустить, чтобы они гибли одна за другой. Ты даже не представляешь, какой будет скучной жизнь без путешествий в другие миры, а рано или поздно темный маг уничтожит все реальности с жизнью и разумными цивилизациями.

– Знаешь, Эрик, – проговорила Маэль, – как-то эгоистично иметь возможность спасти миллионы жизней от уничтожения, но не сделать этого. Ведь если после моей смерти мой сердечный импульс все-таки перейдет в почву, то Ферон уничтожит и этот импульс.

– Не видел ни одной реальности, ни одного мира, где не было бы какого-нибудь забавного мифа о продолжении существования после смерти.

– Вы хотите сказать, что это все ерунда и не правда? – поинтересовалась эльфийка.

– О нет, что ты, я этого не знаю, но везде есть такие верования: все они разные. Почему бы не оказаться всем им верными? Иногда встречаются миры, где есть несколько таких предположений, – улыбнулся он, – и последователи одной утверждают, что остальные неправильные – это мне кажется забавным, но кто я такой, чтобы объявить это вымыслом. Реальность – непостижимая вещь, а много реальностей и подавно.

– Ясно, мне кажется, что вроде бы и нет причин доверять этим рассказам, но многие из Разумных верят, – пояснила Маэль.

– Это нормально, также как и сомневаться тоже, – ответил он.

– Бенедикт, – прервал я их диалог, – почему тогда старика этого не остановить? – спросил я, но понял, что сглупил. Бенедикт посмотрел на меня с таким выражением, что я удостоверился в этом.

– Мы бы и хотели этого, но не имеем понятия, как это сделать, – все-таки сказал он, – мы стараемся придумывать способ, как его отследить и поймать, но безуспешно.

– Так, так, так. Все эти объяснения изрядно затянулись– встряла Маэль, – давайте все-таки возобновим сначала действие рун и спасем мою реальность, а потом будете разговаривать о посторонних вещах… тем более, может быть позже надобность и отпадет.

– Ну-ну, барышня, – покачал головой маг, – если есть какие-то существенные вопросы, то решать их лучше здесь, чтобы не тратить драгоценные минуты в нашем мире.

– Ладно, хорошо, – взмахнула руками Маэль, – но каждая минута промедления даже тут может стоить целого города.

– У тебя еще есть, что спросить? – обратился ко мне Бенедикт.

– Да много всего, я так долго искал ответы, но Маэль права – надобность в этих вопросах отпадет, как только я выпью зелье.

– Наконец зерно разума проклюнулось.

– Вокруг одни шутники, – иронично сказал и махнул руками я.

– Ладно, сними свое заклинание на язык и слушай слово на перемещение между мирами.

Я сделал, как он сказал и услышал, что он сделал то же самое.

– Это слово «остиум», – сказал он, – и запомни важную вещь: после того, как ты произнесешь это заклинание, тебя затянет в междумирье – там тьма и ничего больше, нет ориентиров. Это место между реальностями и тебе представится возможность войти в любой из существующих миров. Учить тебя заново науки путешествий по мирам времени нет, а один ты заблудишь с вероятностью миллион к одному, то есть точно. Нам надо войти в междумирье одновременно и дальше ты должен связаться со мной телепатией. То место имеет иную природу само по себе, телепатией мы сможем объединиться, и я вытащу тебя в нужный мир, ты меня понял?

– Как там будет? – недоуменно спросил я.

– Словно в стене между комнатами, не бери в голову, это разделитель реальностей.

– Но как мы будем там передвигаться, дышать и так далее?

– Я же сказал, не бери в голову, ты это все узнаешь потом. Ты понял мою инструкцию?

– Заходим одновременно, и я ищу тебя телепатически, ты меня хватаешь и вытягиваешь в нужную реальность, верно?

– Да, – сказал он, – готов?

– Подожди, – остановил его я, – лингуарум, лингуарум, лингуарум, – проскандировал я и обратился к Маэль, – меня может не быть с тобой месяцы, а может быть, я и вовсе не вернусь…

– Не драматизируй, просто вернись, пожалуйста.

– Я хочу сказать, что независимо ни от чего, ты лучшее, что было в моей жизни: в этой и в прошлой. Я люблю тебя. – Маэль улыбнулась и опустила голову, слеза радости стекла по щеке.

– Я тебя тоже, – шепнула она и поцеловала меня так крепко, как еще не делала этого прежде.

– Ты так уверенно говоришь, что она лучшее, что было… – начал Бенедикт, но я его перебил:

– Я в этом уверен, потому что теперь это так, – процедил я, желая, чтобы он не продолжал. Я испугался, что он расскажет чего-нибудь до того, как я смогу это объяснить.

– Ты не так понял, я и хотел сказать, что она лучшее, потому что ты все время твердил, что не встретил ту, которую можешь полюбить. Мы с твоим отцом даже беспокоиться начали, что ты так и останешься холостым старцем. Видимо, она действительно нечто особенное, – закончил Бенедикт, но остался понятым лишь мной, и меня это устраивало, хочу сам ей о себе рассказать. Его слова добавили мне радости и чувства легкости.

– Я готов, – улыбнувшись, сказал я.

– На счет три читаем заклинание, – сказал он, затем вдохнул и начал отсчет.

– Остиум, остиум, остиум, – сказали мы буква в букву, и я почувствовал, что меня куда-то затягивает, мир вокруг расплылся, и через две секунды вокруг не было ничего. Всюду тьма, непроглядная темень, я не чувствовал собственного тела и было какое-то тревожное чувство, будто меня кто-то схватит из темноты. Я взял себя в руки и успокоился: «Бенедикт, слышишь меня?». Ответа не последовало, и я не на шутку перепугался. Минута прошла в томительном выжидании: «Бенедикт»– повторил я и снова тишина. Страх уже начал заполнять каждую жилку моего организма, и я был готов лопнуть от напряжения. Вдруг что-то схватило меня во тьме и потащило куда-то, и тогда я поддался паники, и не слышал своих криков только потому, что здесь едва ли у звука была природа. Я пытался сопротивляться, но даже не знал как, ведь я по-прежнему не ощущал собственного тела. Спустя несколько минут бессмысленной борьбы, я вдруг ударился о стену, затем обрел способность видеть и осознал, что лежу на земле. Бенедикт стоял рядом со мной:

– Почему ты не ответил на мой зов, – спросил я.

– Я и не говорил, что отвечу тебе. Найти кого-то в междумирье – занятие не из простых, так что мне не следовало отвлекаться на посыл мыслей тебе.

– Ладно, у нас получилось? – спросил я.

– О да, – ответил он, – и, не смотря на твои попытки сопротивляться, я попал куда намеревался – прямо в замок магов дель-Монте.

– А есть замки не магов? – как-то машинально спросил я.

– Есть, – ответил он, – но ты узнаешь об этом не от меня, а от себя самого.

Я осмотрелся: мы находились во дворе какой-то каменной крепости, вокруг нас возвышались непреступные стены, а во дворе стояли домишки. Солнце светило низко, лишь чуть-чуть выглядывая из-за стен: «закат»– всплыло в голове описание этого явления. Или восход? Почему-то казалось, что для описания этого явления могло подойти оба понятия. Из большого дома перед нами вышел человек в синем балахоне, скрывавшем все его тело, включая руки. У него было гладкое волевое лицо молодого человека лет двадцати пяти. Он стремительным шагом приближался к нам, поочередно смотря то на меня, то на Бенедикта.

– Кром, – позвал его Бенедикт и помахал ему рукой.

– Бенедикт, Эрик. Рад, что вы в порядке, – улыбался маг, – слышал о переделки, в которую вы попали; начали подозревать, что мы лишились еще одного колдуна.

– Нет, – отмахнулся Бенедикт, – тогда все закончилось более или менее благополучно.

– Более или менее? – переспросил Кром, подозрительно поглядывая на меня.

– У него травма головы с потерей памяти, – сказал Бенедикт.

– Почему же ты не использовал экстренный мешочек? – обратился маг ко мне.

– Заклинание на его мешочке подействовало уж очень эффективно, он так и не заметил, что носил его все это время с собой, – ответил за меня Бенедикт.

– Вот как, – пространно произнес Кром, – порой мне кажется, что требования на это заклинание нужно исключить из правил межмирных путешествий. В таком случае пускай выпьет зелье прямо сейчас.

– Если бы не скверная неприятность, мы бы сделали это еще в том мире.

Я стоял и вслушивался в каждое слово, чтобы не упустить ничего важного, но выглядел, вероятно, как глупец, неспособный самостоятельно отвечать на вопросы, адресованные лично мне. В глазах мага, вышедшего к нам навстречу, читалась насмешка, но слова его были осторожны и обдуманы.

– Зелье придется готовить, к вечеру успеем, – ответил Кром. Восход, понял я про положение солнца.

– Проклятие, мы не можем так долго ждать, в мире Маэль пройдут недели или того больше, – наконец заговорил я. Кром пристально посмотрел на меня.

– О чем он говорит? – Обратился он к Бенедикту. Бенедикт покачал головой, глядя на меня.

– Ему там пришлось выживать не один день, вляпался в несколько историй и проникся обитателями.

Кром понимающе покивал головой, посмотрев с долей жалости.

– Что же, приступлю к работе немедленно, – он повернулся ко мне, – не волнуйся, мы вытащим тебя из этого плена иллюзии понимания жизни. – И похлопал по плечу.

Кром побежал исполнять задуманное, из домиков вокруг нас начали выходить люди и бежать в главный дом за Кромом.

– Нет у меня никакого понимания, – твердо сказал я, – но вот змей уничтожит всю планету, пока мы тут готовкой занимаемся.

– Знаю, – сказал он, – других колдунов в нашем мире нет, все они вне досягаемости.

– Ты ведь боялся, что нас вычислят, поэтому это хорошо, разве нет?

– Твое счастье, что ты не помнишь, какое наказание нас ждет за нарушение свода правил межмирных путешествий. Тогда ты бы тоже боялся.

– Так почему ты расстроен?

– Ты прав в одном: змей уничтожит их мир к утру завтрашнего дня, но еще к вечеру большая часть городов будет лежать в руинах. Наше благо не может стоять выше блага всех жителей мира.

– Есть способ вызвать хотя бы кого-то? Каждая минута здесь – это бог знает сколько времени там.

– Мне о них неизвестно.

Я пошел следом за Бенедиктом в дом, где растворился Кром и пытался придумать, как можно избежать ожиданий Маэль, а может и гибели ее мира с реальностью. Я был возбужден и в нетерпении подгонял Бенедикта. Хотелось принять участие в приготовлении, чтобы не потерять ни одной лишней минуты.

Мы вошли в комнату, похожую на лабораторию: в ней стояло много столов, на которых были помещены установки из соединенных колб и других емкостей, по которым текла жидкость, наполняя одну колбу, потом из нее переходя в другую и так далее. На стенах висели полки с различными порошками, травами и другими растениями в виде цветков или взвесей.

– У нас есть почти все необходимое, не хватает двух трав, которые не могут долго храниться в сорванном виде, – проговорил Кром, – сейчас мои маги вернутся, телепортировавшись из места их произрастания, и я смогу начать варить твое зелье.

– А есть у кого-нибудь уже готовое зелье? – спросил я, – здесь же все маги.

– Давать кому-то свой экстренный запас зелья категорически воспрещается, если это не вопрос жизни и смерти, – начал Кром.

– Это вопрос жизни и смерти целой реальности, – вскричал я, почувствовав отвращение к этим правилам.

– Я понимаю, – проговорил маг, – и тебе бы дал кто угодно для такого случая свой запас, но так сложилось, что все эти маги вернулись сюда лишь вчера вечером из других реальностей, как раз для того, чтобы пополнить запас этого зелья. Ты, конечно, не помнишь, но лишь я варю в этом мире эти зелья. Я собирался сварить как раз сегодня, поэтому расселил всех по гостевым домикам, – закончил маг.

– Да что же это такое, – прорычал я, – какая-то череда неудач преследует меня.

– Ну не совсем, – вмешался Бенедикт, – если бы я вовремя не нашел тебя, твоя подруга была бы мертва. Чем тебе не везение?

Я ничего не ответил, лишь отвернулся от магов, разглядывая установки на столах. Несколько магов проявились в воздухе:

– Вот все, что нужно, – сказал один из них, – на нас напали, и мы потеряли Аарона, – с грустью выговорил маг.

Бенедикт и Кром опустили головы в знак сожаления о мертвом маге:

– Они выигрывают по всем фронтам, нет надежд на перемирие и тем более на мир – мы почти проиграли войну, осталось совсем мало мест в мире, которые безопасны для магов, – пожаловался Кром Бенедикту, – этого мало кто понимает из магов, но скоро нас всех изловят и сожгут, – с опаской шепнул он.

– Они такие тугодумы, – ответил Бенедикт, – маги и колдуны все равно продолжат и дальше рождаться среди них, и, в конце концов, победят, захватив всю власть их же методами.

– Да, но обучить их будет некому, язык забудется, тогда этот мир и вся реальность обречены, – с грустью сказал Кром.

– Язык мы сохраним, не переживай. Его отец и он продумали развитие событий, – указал он на меня.

– Как? На нем уже сейчас говорят лишь богословы, которые нас же и уничтожают.

– А ты не видишь иронии? Эти богословы сами же сохранят столь ценное знание для будущих колдунов.

– Все равно я считаю, что нам надо уйти, – ответил Бенедикт.

– Уйдем.

– Что еще за война? – Спросил я.

– Против когулов, – ответил Кром

– Когулы? – спросил я.

– Те, кто не может пользоваться магией. Бенедикт, нам в любом случае опасно тут оставаться. Надо обосноваться в другой реальности.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы погибла эта. Ты ведь понимаешь, чем это закончится? – Бенедикт задал риторический вопрос, который не подразумевал ответа.

– Так чем кончится-то? – Не смог сдержаться я.

– Мы лишимся источника магии, – твердо сказал Бенедикт.

– Почему маги проигрывают войну? Мы ведь сильнее их.

– В открытой войне без сомнения, но когулы объявили на нас тайную охоту, объединили всех религией и сказали, что мы против их бога. Не дальновидно с их стороны. То, что начинается с вражды и обмана, не сможет жить без вражды и обмана и обратится против себя. – Сказал Бенедикт.

– Да-да, им предстоит постоянно подогревать чашу с ненавистью, помяните мои слова, – проговорил Кром, не отрываясь от работы по приготовлению зелья

Он раздал всем присутствующим немного сухой травы, емкости и деревянные колышки.

– Измельчайте, – сказал Кром, – и хорошенько.

Я со всем усердием принялся за эту работу, подгоняемый мыслями о Маэль. Все было готово еще до того, как вскипела вода, поставленная на горелку; Кром кинул измельченную траву в емкость с водой и подошел к полке, взяв с нее какой-то порошок. Когда вода закипела, он перегнал ее по трубкам в другую емкость и там добавил порошок, затем стал ждать. Когда вода остыла до комнатной температуры, он взболтал настойку, потом перелил в следующую колбу и зажег огонь. Следующий ингредиент для зелья он добавил в нагревающуюся воду, что-то шептал себе под нос над колбой. Вода закипела, он кинул еще какой-то травы и ждал дальше, пока вода не выкипела полностью. Оставшуюся массу он снял с огня и поставил остывать на стол. Когда она остыла, он наколдовал еще воды и добавил в нее очередной порошок голубого цвета, затем взболтал и вылил получившейся раствор в травяную массу.

– Сейчас самое длительное действие, – сказал Кром в мою сторону, ибо остальные не нуждались в комментариях, – надо читать заклинание до тех пор, пока она не растворится полностью, обычно это занимает полдня, но если вы все мне поможете, то это ускорит процесс. Слово «мишентес», – обратился он ко мне.

Он залил недоделанное зелье в верхнюю колбу на другом столе и закрыл ее пробкой. Мы начли читать заклинание и вся эта перемешанная масса начала течь по трубкам в другую колбу, потом в следующую и так далее. По мере того, как оно перемещалось к новым колбам, было видно, как зелье становится более однородным, и, уже подходя к концу, была только вода голубоватого цвета, а от травяной массы не осталось ни следов, ни осадков на стенках трубок или колб.

У нас получилось сделать целую банку зелья. Я достал свой пузырек, и на глаз определил, что в банке было на сотню таких пузырьков. Кром зачерпнул зелья мне в пузырек и отдал в руку. Я прочитал заклинание «куратио» и выпил зелье. Перед глазами замелькали картинки прошлого очень быстро, но я улавливал каждый кадр, мог по желанию возвратиться к любому из них.