Текст книги "Зачем их звать обратно с небес?"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

35

Огден Рассел наткнулся на что-то, похожее на камень, и прекратил копать. Копал он руками и глубокую яму выкопать не мог. Доконает его в конце концов этот крест.

Он распрямился – края ямы доходили до бедер. Он взглянул на лежащий крест – да, яма явно маловата для него, нужно раза в два глубже, хотя бы. Опять надо отступать на несколько футов в сторону и приниматься за дело снова, потому что если он и выкопает валун, то как вытащит его наружу?

Рассел устало прислонился к стенке, ударил камень пяткой, и тут сообразил, что препятствие не слишком-то похоже на валун.

Он удивленно хмыкнул. А что же это, если не камень?

Рассел присел на корточки, скорчился в тесном пространстве и ощупал странный предмет. Какая-то явно плоская поверхность. Он надавил – пружинит.

Озадаченный, он торопливо выгреб несколько горстей песка и обнаружил, что ниже предмета копать он может совершенно свободно.

Порылся еще, нащупал края предмета, ухватился за них и, изо всех оставшихся сил, насколько позволяло неудобное положение, дернул. Предмет, который он было принял за камень, подался вверх, и Рассел увидел, что это – изъеденный ржавчиной кусок металла.

Под ним открылась полость, из которой выглядывали пожелтевшие свертки.

Рассел взял в руки один. Бумага была старой, истлевшей и рассыпалась от прикосновения. В его руках оказался необычайно изящный предмет, украшенный тончайшей резьбой.

Выпрямившись, он подставил его под луч солнца, и увидел, что держит в руках пластину гравированного нефрита. На синевато-зеленом фоне плыл белый карп, каждая чешуйка его была верхом совершенства. Рука Рассела задрожала.

Перед ним была красота, сокровище и – если остальные свертки содержали в себе такие же вещи – перед ним было богатство, о котором и мечтать-то могли немногие.

Рассел осторожно положил пластину на песок и наклонился, чтобы достать остальные свертки. Так на песке оказались около двух дюжин пластинок.

Он смотрел на них, сияющих в солнечном свете, туман застилал ему глаза, а слезы текли по щекам.

Неделями он молился, неделями страдал, питался моллюсками, которые вызывали в нем отвращение, мерз, стирал в кровь колени, а все это время под его ногами лежало сокровище – таинственный клад, который ждал и дождался своего часа. А если бы он не стал копать новую яму для креста?

Сокровище, думал Рассел. Не то, что он искал, но, несомненно, это было богатство, которое позволит ему войти во вторую жизнь, обладая завидным финансовым положением.

Он выбрался из ямы и присел возле нефрита, осторожно разглядывая, боясь прикоснуться – все еще не веря своим глазам.

Сокровище, повторял он. Он не искал его, но нашел.

Или это новое испытание, вздрогнул Рассел. Такое же, как испытание моллюсками, как крест, как все несчастия, которые он уже претерпел. Вдруг Всевышний с умыслом навел его на драгоценности, чтобы проверить достоин ли он сокровища совсем иного?

А он проявляет слабость, когда следует немедленно схватить найденное и зашвырнуть подальше в реку? И вернуться к трудам, прочно установить крест, который не свалит никакой ветер? А потом, в качестве последнего свидетельства, вырвать из груди передатчик, и зашвырнуть в реку, чтобы оборвать последнюю связь с миром?

Рассел упал на песок и в неистовстве катался по нему, обхватив себя руками.

Неужели этому не будет конца? – вопрошал он себя. Неужели нет предела унижениям, сквозь которые должен пройти человек?

Все книги сходились на том, что Бог – добр и милосерден. Он хочет победить зло в людских душах, хочет приблизить их к себе. Эта дорога всегда открыта, всегда ясна и стоит лишь следовать ею, чтобы облечься в вечное сияние.

Но здесь, на этом острове, милосердием и не пахло. Путь не открывался, он сумел найти лишь нефрит в ржавых останках какого-то ящика – что это значит? Даже если находка и была устроена божественным вмешательством?

Но, спросил он себя, зачем Богу вмешиваться в его жизнь? Почему Бог должен беспокоиться о нем? К чему Господу один никчемный и бестолковый человечишко, когда у Него есть миллиарды других? Почему же он, Рассел, так ожидает внимания к себе? Не есть ли подобное ожидание просто проявление гордыни, что и само по себе – грех?

Рассел взял в руку одну из пластинок и размахнулся для броска. Рыдания сотрясали его, лицо было мокрым от слез.

И тут он понял, что проиграл. Потому что от него требуют заплатить цену, на которую его плотская природа не согласится никогда.

36

Ночью Мона Кэмпбел уехала, на влажной траве не осталось даже следов от колес. Она не вернется, понял Фрост, исчезло пальто, которое постоянно висело на гвозде за дверью, не осталось и намека на то, что она когда-либо была здесь.

Дом пуст. Не потому, что в нем никого не осталось, а потому что он уже не предназначен для людей, он принадлежит прошлому. Людям такие дома уже не нужны, теперь они живут в гигантских сооружениях из бетона и стали, боятся одиночества и не переносят вида незастроенной земли. Впрочем, такой скоро и не останется вовсе, вся планета превратится в один единый дом, вмещающий в себя десятки миллиардов живых существ, но и этого будет мало. Люди станут жить в городах-спутниках, кружащих в космосе, отправятся к другим планетам и приспособят их для себя. Приберут к рукам последний клочок пространства. А что им остается? Мечта о перемещениях во времени умерла.

Фрост стоял на крыльце и смотрел на эту заброшенную землю. За изгородью высоко в небо взметнули кроны деревья. Фрост их помнил – когда он был маленьким, они тоже были еще совсем молодыми. Изгородь покосилась, скоро развалится совсем, а чуть позже – трухой станут и дом, и сарай.

Мона Кэмпбел уехала, скоро и он уйдет отсюда. Не потому, что ему есть куда идти, а просто нет у него причин оставаться здесь. Он побредет куда глаза глядят, прочь отсюда. Kак-нибудь он поладит со своей судьбой. Скорее всего, направится на юг, здесь через несколько месяцев похолодает и выпадет снег.

Или на юго-запад, подумал он. В пустыню, в горы – он часто думал о тех краях.

Мона Кэмпбел уехала, почему? Опасалась, что он выдаст ее, рассчитывая на прощение властей? Или поняла, что не должна была говорить ему о своей работе, а рассказав, почувствовала себя уязвимой?

Нет, она ушла не затем, чтобы уберечься, но чтобы спасти мир. Она пошла своим путем, потому что не могла допустить, чтобы человечество узнало, что два последних столетия занималось ерундой. И потому, что надежда, которую она нашла в математике, оказалась слишком хрупкой и слишком сложной для большинства, привыкшего к простому устройству будущего мира, который человечество для себя сочинило.

Святые были правы, подумал Фрост, как было право человечество, в течение многих веков придерживаясь веры. Хотя, он был уверен, Святые отвергли бы доказательство Моны – нет в нем ни вечной славы, ни звука серебряной трубы архангела.

Оно не обещает ничего, кроме жизни, уходящей в вечность. Ни слова о том, какой эта жизнь будет, ни малейшего намека на то, кем там станет человек. Но это – доказательство, решил Фрост, и это лучше веры. Вера никогда ничего не могла противопоставить фактам.

Фрост сошел с крыльца и направился к покосившимся воротам. Собираться незачем, все что у него есть – одежда, одежда Хиклина, и планов строить не надо – какие планы, когда нет цели?

Он дошел до калитки, потянул на себя и тут из-за деревьев неожиданно вынырнула машина.

Фрост в изумлении замер, первое, что пришло в голову, – возвращается Мона Кэмпбел.

Но в машине было два человека, и оба – мужчины. Машина подъехала к калитке и остановилась.

Дверь открылась и один из них вышел.

– Привет, Дэн! – сказал Маркус Эплтон. – Как я рад увидеть тебя здесь! Вот уж не рассчитывал!

Он был приветлив и обходителен, словно увидел закадычного друга.

– Да, в самом деле, – согласился Фрост, – я не раз ожидал, что вы вот-вот выскочите из-за угла. Но, признаюсь, не сегодня.

– Ладно, чего там, – улыбнулся Эплтон. – Какая разница. Мне это как раз по душе. Не ожидал, что застукаю сразу вас обоих.

– Обоих? – изумился Фрост. – Кого еще, Маркус?

Водитель выбрался через другую дверь и подходил к ним. Это был немного косящий громила, за поясом у него торчал револьвер.

– Кларенс, – обратился к нему Эплтон. – Пойди-ка в дом и приведи сюда девицу Кэмпбел.

Фрост отступил в сторону, чтобы пропустить Кларенса. Он видел, как тот пересек двор, поднялся по ступенькам и скрылся в доме. Фрост обернулся к Эплтону.

– Маркус, кого вы хотите тут найти?

Эплтон ухмыльнулся.

– Не прикидывайся. Мону Кэмпбел, ты должен ее помнить.

– Да, конечно. Женщина из отдела исследований Времени. Та, что исчезла.

Эплтон кивнул.

– Парни со спасательной станции несколько недель назад засекли, что тут кто-то живет – летели по делам мимо. После, через неделю или около того, женщина, которую они здесь видели, привезла к ним человека, которого укусила змея. Она сказала, что нашла его на дороге. Было темно, как следует они ее не рассмотрели, но и этого достаточно.

– Увы, вы ошиблись. Никого, кроме меня, тут нет и не было.

– Дэн, – сказал Эплтон. – На тебе висит обвинение в убийстве. Если ты можешь нам что-то сообщить, то сообщай, и мы тебя не видели. Скатертью дорожка.

– И далеко я уйду! Так, чтобы стрелять было удобнее?

Эплтон покачал головой.

– Нет. Дело есть дело. Ты нам, конечно, нужен, но не так, как она.

– Мне нечего сказать, Маркус. А если бы было – я увел бы у вас это дельце из-под носа. Но ее тут не было.

– Кларенс вышел из дома и тяжело зашагал к калитке.

– Там пусто, Маркус, – сказал он разочарованно. – Никаких следов.

– Ну ладно, – кивнул Маркус. – Значит, где-то спряталась.

– Не в доме, – настаивал Kларенс.

– А как ты думаешь, – спросил Эплтон, – этот парень может что-то знать?

Кларенс взглянул на Фроста.

– Этот – может. Очень даже может.

– Беда в том, что он сегодня неразговорчив.

Кларенс резко взмахнул рукой, уклониться было невозможно. Фрост отлетел назад, ударился о забор и упал. Кларенс шагнул к нему, нагнулся, схватил за рубашку, рывком поднял и снова замахнулся.

Словно что-то взорвалось в голове у Фроста. Очнувшись, он обнаружил себя стоящим на четвереньках, во рту – солоноватый привкус крови.

К нему протянулись чьи-то руки, вновь рывком поставили на ноги. Фрост качался, стараясь держаться прямо.

– Погоди, – сказал Эплтон. – Не все сразу. Может, его настроение изменилось.

– Еще? – обратился он к Фросту.

– Черт вас дери, – ответил Фрост.

Его ударили снова, он опять свалился на землю и там, приходя в себя, почему-то пытался сообразить – зачем он сказал то, что сказал. Это было уж вовсе глупо, дерзить он не собирался, но вот, сказал, совершенно не подумав о последствиях.

Он сел и уставился на мучителей. Эплтон, казалось, перестал относиться к происходящему как к развлечению. Kларенс был готов продолжать.

Фрост поднял руку и вытер лицо. Рука окрасилась кровью.

– Дэн, не валяй дурака, – принялся увещевать Эплтон. – Все, что от тебя требуется, – сказать, где Кэмпбел. И катись на все четыре стороны. Мы тебя не видали.

Фрост покачал головой.

– Если не заговоришь, – внес ясность Эплтон, – то Кларенс уходит тебя до смерти. Он эту работенку любит. Управляется он быстро, а я вот что еще подумал – ребята со станции могут вовремя не поспеть. Знаешь, как иной раз бывает. Чуть-чуть опоздают. Ужасно, конечно, да что поделаешь.

Kларенс приблизился.

– Я серьезно, Дэн, – сказал Эплтон. – Шутки в сторону.

Фрост изо всех сил пытался встать на ноги. Кларенс приблизился еще на шаг. Фрост кинулся на эти две, похожие на столбы, ноги, почувствовал, как врезается в них, и растянулся лицом вниз. Отскочил в сторону, встал на ноги и выпрямился.

Кларенс лежал на земле. Из раны на голове хлестала кровь – кажется, он ударился о забор.

Эплтон бросился на Фроста, Фрост попытался отступить, но Маркус ударил его головой в живот, и он рухнул. Эплтон оказался сверху, обхватил горло Фроста руками и стал душить. Фрост видел снизу сузившиеся глаза и ощерившийся рот.

Издалека, кажется, донесся раскат грома. Но у Фроста гудело в голове, и он не был уверен в этом. Руки на его горле сжимались как тиски. Он сумел высвободить руку и выбросил ее вперед, но в ударе не было силы. Он ударил еще и еще, но пальцы не разжимались.

Взявшийся ниоткуда ветер закружил в воздухе пыль и мелкие камешки. Фрост увидел, что Эплтон старается отвернуть лицо от ветра, потом он отнял руки от горла Фроста и куда-то пропал.

Фрост, пошатываясь, встал на ноги.

Рядом с машиной садился вертолет. Из кабины выскочили два вооруженных человека. Маркус Эплтон стоял, уронив руки вдоль тела. Kларенс по-прежнему лежал на земле.

Винты замерли и воцарилась тишина. «Служба спасения» – было написано на корпусе вертолета.

Один из мужчин направил оружие на Эплтона.

– Мистер Эплтон, – сказал он, – если вы вооружены, то бросьте оружие.

– У меня нет оружия, – ответил Эплтон. – Я его никогда не ношу.

Это сон, подумал Фрост. Слишком фантастично, чтобы оказаться явью.

– По чьему приказу, – не теряя хладнокровия, осведомился Эплтон, – вы меня арестовываете?

В его голосе прозвучала насмешка, он явно не верил в происходящее. Kто может арестовать Маркуса Эплтона?

– Это по моему приказу, Маркус, – раздался другой голос.

Фрост обернулся и увидел, что на трапе появился Б.Д.

– Как это вы рискнули покинуть свой кабинет, Б.Д.? – ехидно спросил Эплтон.

Б.Д. не ответил, он повернулся к Фросту.

– Как вы, Дэн?

Фрост поднял руку и вытер лицо.

– Я в порядке. Рад видеть вас, Б.Д.

Второй человек с револьвером наизготовку подошел к Кларенсу, встряхнул его, поставил на ноги и обезоружил.

Кларенс нетвердо держался на ногах и прижимал руку к дырке в голове.

Б.Д. сошел вниз, в дверях вертолета возникла Энн Харрисон.

Фрост пошел к ней. Он был словно в тумане, ног не чувствовал и был немало удивлен, что вообще способен передвигаться. Но шел, да и чувствовал себя, в общем, неплохо.

– Энн, – спросил он, – что происходит?

Она подошла к нему.

– Что они с тобой сделали?

– Пока еще ничего. Но начали неплохо. Что все это означает?

– Бумага. Та самая бумага.

– Она была в том конверте?

Энн кивнула.

– Такая глупость. Там было всего-то: «Поместите 2468934 в список». Странно, я до сих пор помню все цифры. Вспомнили? Вы говорили, что прочли ее, но забыли.

– Да, что-то вносилось в список. Но о чем это?

– Очень просто, – пояснил подошедший к ним Б.Д., – число – это идентификационный номер тела в холодильнике. А список – в него вносились люди, которые не будут оживлены. Все записи и сведения о них исчезали.

– Зачем?

– У них были слишком крупные вклады, – сказал Б.Д. – И эти деньги можно было перевести на другой счет. Перечислить и стереть запись. Вклад невозможно обнаружить в случае, если не оживить владельца.

– Лэйн! – сообразил Фрост.

– Ну конечно. Казначей. Он мог проделывать такие операции. А Маркус выискивал жертвы – тех, у кого нет близких родственников и друзей. Таких никто не хватится. Полная гарантия.

– Вы, конечно, понимаете, Б.Д., – хладнокровно сказал Эплтон, – что я возбужу против вас дело. Я пущу вас по миру. Заберу все, что у вас есть. Вы позволили себе клевету при свидетелях.

– Весьма сомневаюсь в успехе вашего начинания, – парировал Б. Д… – Дело в том, что мы имеем признание Лэйна. – Он кивнул конвойным. – Забирайте их. – Те стали подталкивать Кларенса и Эплтона вверх по трапу. – Вы возвращаетесь с нами, Дэн?

Фрост замешкался.

– Татуировки сводятся, Дэн, – стал объяснять Б.Д. – Дается официальное заявление о случившемся. Вас ждет ваша работа. У нас есть доказательства того, что суд был незаконен. И я полагаю, что Нетленный Центр сможет возместить вам ущерб, а также достаточно вещественно выразит свою благодарность за то, что вы сделали для нас, перехватив эту бумагу…

– Но я не делал этого…

– Ну-ну, – укоряюще взглянул на него Б.Д., – не скромничайте. Мисс Харрисон нам все рассказала. Это она передала нам документ, да еще и выяснила, что там имелось в виду. Я бы сказал так, что Нетленный Центр просто в неоплатном долгу перед вами…

Он повернулся и пошел к вертолету.

– На самом деле, это вовсе не я, – смутилась Энн. – Но я не могла рассказать им, кто это сделал. Джордж Саттон – вот кто разобрался.

– Погодите, – сказал Фрост. – Джордж Саттон? Кто это?

– Тот человек, с которым вы однажды ночью беседовали о Библии. Помните? Святой. Высокий, седой старик.

– Дэн! – Б.Д. обернулся в их сторону, стоя на пороге кабины.

– Да, Б.Д.?

– Маркус приезжал сюда, чтобы найти Мону Кэмпбел. Сказал, что у него есть сведения, будто она тут. Он говорил, что та скрывается в заброшенном фермерском доме. Не в этом ли?

– То же самое он говорил и мне, – спокойно ответил Фрост. – Похоже, он решил, что я о ней что-то знаю.

– Но?

– Ничего, – Фрост покачал головой.

– Ну ладно, – тяжело вздохнул Б.Д. – Когда-нибудь мы ее отыщем.

Он скрылся в кабине.

– Подумать только, – улыбнулась Энн. – Вы возвращаетесь. Я опять смогу приготовить вам ужин.

– А я выйду и куплю красные розы и свечи, – добавил Фрост.

Он вспомнил тепло и ощущение жизни, которые эта женщина сумела придать неуютной комнате. Вспомнил и о том, как пустота и горечь исчезли в ее присутствии, как возникло дружеское общение, которого он никогда прежде не знал.

Любовь? А как поймешь? В первой жизни едва ли есть место для любви. У него не хватило времени даже на то, чтобы понять – что же это такое. А наступит ли это время во второй жизни? Времени там будет вдоволь, но не заполнит ли и его человек холодом своих расчетов? Не возьмет ли он за основу то, как жил в первой?

Энн повернулась к нему, и он увидел, что она плачет.

– Все станет по-прежнему, – прошептала она.

– Да, – кивнул он. – Все будет точно так же.

Хотя знал, что прежнего уже не вернуть. Земля уже никогда не станет такой же. Мона Кэмпбел открыла истину, о которой не сообщит никогда, но через несколько лет то же самое обнаружат и другие. Мир узнает все.

Рухнет привычная уверенность в жизни, Нетленный Центр обретет соперника, и мир опять примется балансировать между двух мнений и вер.

– Дэн, – сказала Энн. – Поцелуй меня, пожалуйста, и пойдем в вертолет. А то Б.Д., чего доброго, начнет волноваться.

37

Возле дороги сидел человек и глядел вдаль, но глаза его были пусты.

На нем были только брюки, обрезанные значительно выше колен. Длинные волосы свисали до плеч, спутанная борода была полна песка. Его кожа выгорела, он выглядел изможденным.

Мона Kэмпбел притормозила и вышла из машины. С минуту она рассматривала человека. Вряд ли он замечал ее: он выглядел совершенно потерянным и, казалось, жил только по привычке.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она.

Он вздрогнул и посмотрел в ее сторону.

– Что с вами? – спросила она. – Вам плохо?

– Плохо, – повторил он неожиданно резким голосом, – что значит – плохо? Вы умеете отличить, что плохо?

– Иногда, – сказала она. – Но не всегда, конечно.

– Если бы я остался, – вдруг запричитал он, – если бы молился усерднее, если бы выкопал такую яму, чтобы крест не падал…

Он затих и снова уставился в никуда.

Только теперь она заметила мешок, который валялся подле него на земле. Мешок, похоже, был сделан из материи, которую он оторвал от своих брюк. Внутри мешка в беспорядке были свалены кусочки нефрита.

– Вы голодны? – спросила она. – Вы здоровы? Вы уверены, что вам не требуется помощь?

Господи, подумала она, зачем надо было останавливаться…

Человек чуть заметно пошевелился, губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но передумал.

– Если вам не нужна помощь, то я поеду, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.

– Подождите, – сказал он.

Кэмпбел остановилась.

На нее смотрели воспаленные глаза.

– Скажите мне, – проговорил человек, – есть ли истина?

Она почувствовала, что вопрос не праздный.

– Думаю, да, – ответила она серьезно. – В математике, например.

– Я искал истину, – сказал он, – а нашел вот это. – Он толкнул мешок и пластины разлетелись по песку. – И что, так всегда? Вы ищете истину, а обнаруживаете идиотский приз. Но и эту подачку вы заберете, все лучше, чем ничего.

Она отвернулась. Он был безумен.

– Нефрит, – сказала она, – странно, один тут уже гонялся за нефритом…

– Вы не понимаете, – пробормотал он.

Она покачала головой, желая поскорее уехать.

– Вы сказали, что истина есть в математике. Что же, по-вашему, Бог – математик?

– Не знаю, – сказала она. – Я остановилась лишь затем, чтобы спросить, не нужна ли вам помощь.

– Куда вам кому-то помочь, – ухмыльнулся он, – вы и себе-то помочь не сможете. Нам всем помогали когда-то. А теперь – нет. С этим уже ничего не поделать. Я знаю, я пробовал.

– Почему же, – мягко произнесла она, – есть такое уравнение с одной забытой планеты…

Он приподнялся и пронзительно закричал:

– Нет пути, говорю вам! Нет! Существовал лишь один путь, а теперь и он не годится!

Она бросилась к машине. Там остановилась и посмотрела назад. Человек уже опустился на землю, но все еще глядел в ее сторону и в глазах его читался неописуемый ужас.

Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле.

И через разделявшее их расстояние, он прошептал, словно это была тайна, которую он решился ей раскрыть:

– Мы покинуты, – прозвучал жуткий шепот. – Бог оставил нас.