Текст книги "Твоя"

Автор книги: Клаудиа Пиньейро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

25

В прошлую пятницу, в семнадцать часов, сотрудники полицейского участка № 31 получили анонимное сообщение: нарисованную от руки карту, на которой пруд Регатас де Палермо был обозначен как местонахождение трупа Алисии Сориа, пропавшей без вести 30 июня. Затем произошло следующее. В тот же день, в пятницу, еще до получения вышеуказанного письма, в полицейский участок поступило несколько звонков, сделанных из телефонов-автоматов в разных концах города, с сообщениями о том, что тело Алисии Сориа утоплено в вышеупомянутом озере. Полицейские проверяют полученные сведения, которые позволяют по-новому взглянуть на до сих пор не раскрытое дело.

Именно очарованием Копакабаны объясняют то, что каждый посетивший Рио-де-Жанейро влюбляется в этот город с первого взгляда. Благодаря морю, что никогда не бывает слишком бурным, и белоснежному песку этот пляж считается идеальным местом для купания и солнечных ванн.

В связи с тем, что версия о возможном нахождении тела Алисии Сориа в пруду Регатас де Палермо вызвала широкий резонанс, в полицейский участок № 31 обратился таксист, который уверял, что подвозил к этому месту женщину – именно в ночь таинственного исчезновения сеньориты Сориа. Впервые после того, как члены семьи Алисии Сориа подали заявление, появился свидетель, который мог сообщить какую-то информацию по этому делу. Таксист Хуан Мигрелли, возраст пятьдесят один год, сказал, что до вчерашнего дня до него не доходило, что это могла быть та самая женщина, но в свете последних событий и по совету своей жены он, Мигрелли, решил явиться в полицию и дать показания. «Я помню, как сказал ей: „Сеньора, вы уверены, что хотите остаться здесь одна в такое время?“, на что она ответила: „Не волнуйтесь, меня встретят“. Не стоит вмешиваться в жизнь своих пассажиров, поэтому я взял деньги и уехал», – сообщил таксист.

Лукас – на латыни «сияющий свет». Другие варианты имени: Лука, Лукка.

Гильермо – имя немецкого происхождения, означает «защитник».

В пятницу вечером, в конце рабочего дня, адвокатам семьи Сориа с немалым трудом удалось получить у судьи, ведущего дело, санкцию на обыск дна в пруду Регатас де Палермо. Работы начали проводить на следующий день с утра. Указанный пруд, площадью около десяти гектаров, – самый большой в Буэнос-Айресе. Тем не менее это искусственный водоем, замкнутый, с четко очерченными границами, с единственным каналом для притока воды и одним водостоком, что несколько облегчало задачу. Поиски начались, разумеется, с того места, что было обозначено в анонимном сообщении, полученном вчера в полицейском участке № 31. На это же место косвенно указал и таксист Хуан Мигрелли (см. отдельное сообщение). Кроме того, привлеченные к делу эксперты сообщили, что поиски сильно усложнит обилие водорослей. Обычно тело утопленника всплывает на поверхность в течение семидесяти двух часов. Если предположить, что тело исчезнувшей Алисии Сориа находится именно там, то оно должно быть полностью покрыто растительностью. То есть в данный момент проверяется версия о том, что тело находится в водорослях на дне озера.

На пляже Ипанема впервые появляется то, что вскоре распространится по всей стране и по всему миру. Именно здесь беременная женщина впервые отважилась надеть бикини, именно здесь женщины впервые вышли топлес, именно здесь появилась модель купальника, которую назвали «зубная нить».

В течение всего дня в зоне поиска работал отряд водолазов из Специальной группы спасения (СГС) федеральной полиции. Погружения начались в семь часов пятнадцать минут утра и продолжались без перерывов до наступления темноты. Для того чтобы облегчить поиски, с одного берега на другой протянули канат. Водолазы обследовали зону вокруг него, затем канат передвигали примерно на метр и приступали к погружениям в следующей полосе. «Только при таком способе мы можем быть уверены, что не пропустим ни одного участка», – заявил Фермин Лемос, возглавлявший эту операцию. Водолазы пользовались видеокамерами, изображение с которых передавалось на два монитора. Но до того момента, как работы прекратились, до 19.10, на экранах были видны лишь зеленые водоросли. Так что водолазы могли рассчитывать лишь на свое собственное чутье. Они должны были ступать по дну, раздвигая руками водоросли, в поисках хоть какого-нибудь следа. К костюму были дополнительно подвешены грузы, по полтора килограмма каждый, – в несколько раз больше, чем обычно, чтобы водолазы не всплывали на поверхность. Кроме того, был и так называемый «трос жизни», канат, соединяющий водолаза с лодкой, за который они могут дернуть, если потребуется срочно всплыть на поверхность. Это произошло вчера вечером, когда один из водолазов обнаружил остатки затонувшей лодки (см. отдельное сообщение). Спасатели работают вдвоем, спускаются под воду по очереди на сорок пять минут каждый. После погружения они отдыхают полтора часа на берегу. Когда водолазы выходят на берег, они напоминают клубок – из-за водорослей, налипших на их неопреновые костюмы. Для ребят из Специальной группы спасения эта операция стала настоящим адом. Они выглядят подавленными, говорят, что найти что-то на дне пруда сложнее, «чем в джунглях ночью».

Инес – от греческого «чистая и невинная».

Эрнесто – от немецкого «борец, решивший победить».

Лаура – от латинского «победительница».

В четырнадцать часов тридцать минут по приказу мэрии были открыты шлюзы для спуска воды из пруда, несмотря на протесты Ассоциации друзей и соседей озера, говоривших про вред для окружающей среды. «Исчезновение человека важнее любого домысла экологов», – сказал Риккардо Сориа, отец Алисии Сориа, в единственном заявлении для прессы. В свою очередь президент вышеуказанной ассоциации, дипломированный эколог Луис Хулио Лопес, объявил, что «осушать водоем просто бесчеловечно, наоборот, следует его наполнить, чтобы тело под давлением газов всплыло на поверхность, ведь сейчас пруд зарос тростником. Осушение же приведет к тому, что будет уничтожена большая часть флоры и фауны». Лопес имел в виду, что в этом пруду живут рыбы (можно выделить пять основных видов, в том числе чанчит и рыб-волков), нутрии, различные виды птиц и множество водорослей. Вчера около полудня в компанию «Воды Аргентины», которая уже четыре года занимается очисткой и прореживанием растительности в прудах Палермо, из министерства поступил приказ открыть шлюзы, соединяющие пруд Регатас с Рио-де-ла-Плата через протоку Медрано. У этого пруда есть два шлюза – для поступления воды и для ее стока: на севере и на юге. Один из них соединен непосредственно с очистными сооружениями «Вод Аргентины», второй, который был открыт, сливает воду через протоку Медрано по направлению к Рио-де-ла-Плата. На северном шлюзе установили проволочную сеть, с помощью которой можно будет удержать тело, если версия о его нахождении здесь подтвердится. Около шестисот метров вода протекает по подземным трубам, пересекающим проспект Фигероа Алькорта, и вливается в пруд Регатас через протоку, выложенную камнями, для того чтобы вода не углубляла русло. Компания «Воды Аргентины» поддерживает растительность озера в состоянии равновесия. «Если бы в пруду был переизбыток водорослей, то вода стала бы зеленого цвета. Существующее равновесие позволяет сохранять нужное содержание кислорода в воде», – объявил представитель компании. В случае, если в связи с понижением уровня воды тому или иному виду потребуется помощь, его в специально оборудованных контейнерах перевезут в пруд Роседаль. До вчерашнего дня ни одному животному транспортировка не потребовалась.

Наконец осушение пруда закончилось, когда уровень воды достиг полутора метров, и водоросли типа «кошачий хвост», которые сильнее всего затрудняют работу водолазов, опустились ко дну.

Статуя Христа-Искупителя на горе Корковадо считается, вероятно, самым узнаваемым образом Рио: Христос своими раскрытыми руками благословляет город. Никто не уезжает из Рио, не посетив эту достопримечательность.

После двухдневных усиленных поисков вчера к вечеру на дне озера Регатас де Палермо было найдено тело Алисии Сориа. Оно находилось в четырнадцати метрах от берега, в этом районе глубина пруда достигает трех-четырех метров. Обнаружить тело удалось благодаря гидролокатору, предоставленному одним из друзей семьи Сориа, ведь ни спасатели, ни префектура об этом приборе не позаботились. Температура воды в пруду на данный момент превышает 18 градусов Цельсия. Для поиска тела использовался специальный зонд, который обычно применяется для поисков рыбы, стоимостью 350 долларов. Водолаз, вытащивший труп, сказал нам, когда выбрался на берег: «Я нашел его, он наполовину запутался в водорослях». На берегу пруда находился отец Алисии Сориа, доктор Рикардо Сориа. Его жена, Беатрис Панне де Сориа, которой внезапно стало плохо, вынуждена была уйти чуть раньше в сопровождении врача. Доктор Сориа находился в пяти метрах и видел, как тело, которое может быть телом его дочери, поместили в серый пластиковый пакет и на грузовике отправили в морг. Теперь доктору предстоит тяжелая процедура опознания тела. Однако стало известно, что на груди у женщины был найден медальон с инициалами A.S. и датой рождения Алисии Сориа.

За пять часов до этого от берега отплыли 3 катера и 3 надувных лодки, на одной из которых у руля был установлен гидролокатор, принадлежащий Луису Матеа, любителю спортивной рыбалки и близкому другу доктора Сориа. В операции участвовали спасатели, водолазы из префектуры и гражданские лица. После того как с помощью локатора удалось определить место, водолаз спустился туда и обнаружил голову несчастной женщины. Туда сразу же подошли все остальные лодки, и в воду погрузились еще три водолаза. Им удалось разрубить или раздвинуть водоросли и достать тело. До этого гидролокатор трижды подавал ложные сигналы. Эти ошибки можно объяснить тем, что локатор предназначен для поиска рыбы, поэтому изображение проецируется на жидкокристаллический монитор диагональю всего в 10 сантиметров. Заложенная в прибор программа позволяет выделить рыб среднего размера, больших и маленьких. Когда аппарат обнаружил тело Алисии Сориа, оно выглядело как фигура, состоящая из четырех больших рыбин и одной маленькой.

26

Эрнесто вернулся. Так что третью версию третьего варианта из моей общей схемы пришлось отбросить за ненадобностью. В понедельник в пять часов вечера он открыл дверь своими ключами и сказал:

– Привет, Инес.

Потом подошел к моему креслу и поцеловал меня в щеку. Бросил свою сумку.

– Там внутри уйма вещей в стирку.

«Надеюсь, мне не придется стирать ее лифчики», – подумала я.

Он извинился за то, что не зашел в дьюти-фри и ничего мне не купил.

– Я обещал купить духи для Лали, но так спешил, так хотел пораньше вернуться домой…

– Много дел, да?

– Ты даже не представляешь…

Я несколько раз собиралась прервать его и рассказать о том, что труп нашли, но едва я собиралась с духом, он переводил разговор. Спросил про Лали, он всегда про нее спрашивает.

– Не знаю, она все выходные провела за городом у подруги и ни разу не позвонила, но все должно быть хорошо, если бы что-нибудь случилось, она бы позвонила, да?

«No news, good news»[6]6
  «Отсутствие новостей – хорошая новость» (англ.).


[Закрыть] – моя мама терпеть не может эту поговорку. Конечно, применительно к моему папе это звучит как издевка. Потом Эрнесто спросил еще кое о чем из тех вещей, о которых спрашивает любой муж, вернувшийся из поездки: звонил ли кто-нибудь, какая тут была погода и так далее, и тому подобное. Не спросил разве что о собаке, потому что ее у нас нет. От этих разговоров на общие темы я немного растерялась. За выходные я успела подготовиться ко всему, что может произойти, когда Эрнесто вернется. К любому нашему разговору. К тому, что он захочет выяснить отношения и уйти навсегда, к тому, что он просто скажет мне: «Я полюбил другую». Но к такому нормальному ходу вещей я готова не была. Эрнесто вел себя как обычно, и я стала думать, что это были не единственные выходные, которые он провел вместе с любовницей. С Чаро или с кем-нибудь еще. После такого озарения мне все стало гораздо яснее. Если это был не первый случай, то все хорошо, значит, наша семья для него значит больше, чем такой способ разрядки. Как же иначе можно объяснить его поступки? Некоторые три раза в неделю ходят в спа-салон на массаж, другие – на кислородные маски, третьи – принимают ванны из лечебной грязи или из черепашьей плаценты. Кому что нравится. Очевидно, Эрнесто нужен другой способ, чтобы расслабиться. Кто сам без греха, пусть бросит в него камень и скажет, что это более предосудительный способ снять стресс, чем курение или еда без остановки. Не говоря уже о других методах. Есть разные пути. И нужно быть терпимыми. Несмотря на свои шалости, Эрнесто всегда возвращался. Как в тот понедельник. Последнюю точку он поставил, когда спросил:

– Инес, ты помнишь, что должна была забрать из чистки мой серый костюм?

Этими словами он меня окончательно обезоружил. Я не знала, что ответить.

– Я же говорил, что он мне будет нужен завтра, Инес!

Это был тот же Эрнесто, что и всегда. Мама говорила: «Снова тот же суп, девочка!» Но она всегда слишком мрачно все воспринимает, она так страдала. А я нет. Я вижу свет в конце тоннеля и понимаю, что это и есть самое важное. Хотя, кажется, я сама разожгла тут пожар, и от этого мне очень страшно.

Эрнесто налил себе что-то выпить и сел в кресло напротив меня. Положил ноги на журнальный столик рядом со своей голубой папкой, где я теперь хранила вырезки новостей, связанных с исчезновением Твоей, появившиеся с конца той недели. Или Бывшей-Твоей, или Той-Которую-Я-Считала-Твоей. Я уставилась на его ботинки, оказавшиеся сантиметрах в пяти от папки. Я больше не могла сдерживаться и сказала:

– Появилась Алисия.

Эрнесто не шевельнулся.

– Вчера нашли труп.

Я наклонилась над столиком и протянула ему голубую папку. Эрнесто открыл ее и стал читать вырезки в хронологическом порядке – так, как я их туда сложила. Папка в его руках задрожала. Мне стало его жаль, он казался совсем ребенком. Вошла Лали. Еле слышно поздоровалась. Она плохо выглядела. Конечно же, в выходные, которые она провела у своей подруги, они наверняка устраивали вечеринки, почти не спали и все такое прочее, что творят девочки ее возраста. Но теперь был неподходящий момент для того, чтобы заниматься ее воспитанием. С ее отцом и со мной сейчас происходили очень серьезные вещи. В конце концов, мы уже и так вложили в ее воспитание слишком много времени и сил. И денег. Эрнесто однажды подсчитал. К окончанию школы мы на нее потратили, не считая оплаты колледжа, почти восемьдесят тысяч долларов. В эту сумму входят форма, письменные принадлежности, книги, экскурсии, несчастное выпускное путешествие, всякие частные уроки и так далее и тому подобное – в общем, получается не меньше ста тысяч долларов. Впечатляет. И, как заметил Эрнесто, все для того, чтобы однажды она сказала, что хочет стать моделью. Или домохозяйкой – это сказала я, потому что ему мысль о том, что его дочь может стать домохозяйкой, в голову не приходила.

– Она создана для другого, – ответил он.

Эрнесто всегда думал о Лали, но в тот момент, сидя с голубой папкой в руках, он, уверена, думал только о себе. И правильно делал. Потому что думать о себе значило думать обо всех нас, о своей семье. От того, поспит Лали или не поспит одну ночь, ее жизнь не изменится. Она остановилась и взглянула на нас, бесчувственная, злая, как и всегда, а потом ушла наверх. Эрнесто не нашелся, что ей сказать. Хуже того, он попытался было выговорить:

– Я не привез тебе духи, – но осекся, и фраза прозвучала фальшиво, как в телесериале.

Лали, стоя на лестнице, посмотрела на него и снова стала подниматься. Как удачно! Иногда это молчание, которым пытаются воздействовать на нас дети-подростки, оказывается как нельзя кстати. Снова заговорит, когда ей что-нибудь понадобится.

– Если бы она знала, что происходит с ее бедными родителями! – сказала я.

И Эрнесто ответил:

– Оставь ее, она еще совсем ребенок.

Обычное дело, он всегда за нее заступается.

Эрнесто подождал, пока Лали поднимется наверх, и снова открыл папку. Пока он читал, выражение его лица изменилось. Бразильский загар сильно побледнел.

– Лали не надо ни во что вмешивать, – сказал он.

В глазах у него стояли слезы. Он казался сломленным.

– Какой позор!

Он заплакал. Не знаю, кого ему стало жалко: то ли Лали, то ли самого себя, то ли бедную Алисию. Но он в самом деле плакал.

Я поднялась и села рядом с ним. Эрнесто кинул папку на столик и продолжал смотреть в одну точку потухшим взглядом. Вздохнул. Вытер слезы. Посмотрел на меня. Схватил мою руку и сжал ее. Заправил локон, выбившийся из моей прически, стиснул мою коленку и сказал:

– Успокойся, все будет хорошо.

В этом я была уверена, но, как выяснилось позже, ошиблась.

27

– Пау…

– Лали?

– Да.

– А, откуда ты звонишь?

– Из дома. Как у тебя дела?

– Ничего, а ты как?

– Нормально.

– Ты не была в колледже?

– Нет, и ты тоже.

– Я провела выходные со своими предками. Это выматывает. Они считают, что раз им столько лет, то они не могут ошибаться.

– …

– …

– Слушай, Пау, уже почти час, как у меня пузо твердеет. Такое уже было как-то на выходных пару раз, но ничего, потом все прошло, и нормально, но теперь – все сильней и сильней, никак не прекратится. Не знаю. Как ты думаешь, что это может быть?

– Понятия не имею.

– …

– …

– …

– Тебе больно?

– Нет. Но оно твердое, как камень.

– Эй, а это не могут быть схватки?

– Не знаю.

– Мне кажется, при схватках происходит что-то вроде этого.

– Вроде чего?

– Того, что у тебя пузо твердеет.

– …

– Но я не уверена, ага?

– А если это они, то что делать?

– Ой, я в этом ничегошеньки не смыслю!

– …

– Надо бы спросить у того, кто знает. Хочешь, я поговорю с моей матерью?

– Нет, не надо все запутывать.

– Нет, если ты не хочешь, то я и слова не скажу.

– Сейчас меня вроде бы немного отпустило.

– Ой, как здорово!

– Да.

– …

– …

– Оно прошло?

– Да, почти.

– Увидимся вечером?

– Ладно.

– Ну, если с тобой все хорошо.

– Уверена, со мной все будет хорошо.

– В пять часов в торговом центре.

– Идет.

– Пока.

– Пока.

28

Мне стало гораздо спокойнее. Захотелось приготовить на ужин что-нибудь шикарное. То, что понравится Эрнесто. Я не стала готовить ягненка с перцем и картофель в сливках, которые готовила вечером, когда Эрнесто с Чаро улетали в Бразилию. Сделала цыпленка в апельсинах – блюдо довольно изысканное, и с ним у меня не связано никаких особых воспоминаний.

То, что обнаружили труп, не так уж сильно все и меняет. Понятно, что если вскрытие проведут достаточно тщательно, то сразу станет понятно, что она умерла от удара по голове. Но в этой стране ничего нельзя знать наверняка. И к тому же, даже если это выяснится, на ушибе не будет подписи: «Эрнесто Перейра».

Эрнесто принял душ и спустился поужинать. К счастью, Лали уже ушла. Отправилась в торговый центр с одной своей подругой. Мир может катиться в тартарары, а подростки все будут шляться туда-сюда по магазинам, разумеется, ничего не покупая. Господи, ну что за поколение! Но по мне, если она хочет прогуляться по магазинам, то пускай себе идет. А если захочет остаться переночевать у своей подруги, то еще лучше. По крайней мере мы с Эрнесто сможем разговаривать и вести себя как угодно, не опасаясь, что нас подслушают. Был неподходящий момент для того, чтобы сообщать Лали о том, что успело произойти.

Я подала цыпленка. Эрнесто выглядел плохо, он был очень озабочен. О чем можно было только пожалеть: если не научишься справляться со своими нервами, то при столкновении с реальностью можешь и погибнуть. Дело было сложным, кто же спорит. Но ситуация еще не стала необратимой – вот что важно. В жизни есть не так уж много необратимого: смерть, потеря руки, рождение ребенка. Это нельзя отыграть назад. К добру или к худу. Эрнесто еще не умер, не потерял руки, не родил сына. То есть у него есть дочь – от меня, и это играет в мою пользу. Так что мы должны продолжать бороться, сражаться ради того, чтобы полностью очистить Эрнесто от всяких подозрений. Основная наша проблема в том, что в этом деле не так уж много подозреваемых. Будь оно иначе, внимание следователей отвлекалось бы на нескольких людей, и нам справиться с ситуацией было бы легче. Но Эрнесто был практически единственным подозреваемым. Даже странно, что им до сих пор не занялись вплотную.

– Не хочу тебя волновать, но без трупа не было бы и убийства, – сказал он, почти дословно повторив ту мысль, что приходила мне в голову несколько месяцев назад.

Я словно вонзила ему нож в спину: ведь если тело нашли, то исключительно по моей вине. Теперь у них есть и труп и подозреваемый. Кажется, те две сплетницы, что работали вместе с ним и Алисией, успели наговорить лишнего, вот Эрнесто и дрожит как осиновый лист. Сказали, будто уверены в том, что Эрнесто с Алисией связывали какие-то отношения. Эти дамы, наверное, очень сообразительные и очень любопытные. И не имеют ни малейшего понятия о том, что происходило на самом деле. Ну ладно, бабы, всю жизнь проработавшие в офисе, все такие. Завистливые, настырные, склочные. И чем ближе к центру находится их офис, тем хуже. Должно быть, там возникает особый микроклимат. А так как у них нет свободного времени, чтобы заняться своей личной жизнью, то они паразитируют на личной жизни остальных. Работа – это и есть их личная жизнь. Они живут с понедельника по пятницу и терпеть не могут выходных. Всеми силами хотят, чтобы после пятницы снова настал понедельник, ведь в будни с ними хоть что-то происходит. Бедняжки. Как Алисия, которая устроила себе личную жизнь с Эрнесто. Жизнь тайную, временную, без будущего. Жизнь с понедельника по пятницу, с восьми тридцати и до девятнадцати часов. И что хуже всего, эту жизнь разрушила ее близкая родственница. Как еще могла закончиться история, которая началась так плохо? Это все очень печально. И предсказуемо. Моя мама живо бы обо всем догадалась. И даже я могла бы догадаться.

Итак, точно известно: две эти женщины в своих показаниях утверждали, будто Алисия была любовницей Эрнесто.

– О'кей, они могут говорить все, что угодно, а ты заявишь, что в ту ночь мы вместе смотрели «Психо», и я отвечу то же самое, когда меня спросят, – сказала я. И добавила, стараясь казаться спокойнее, чем была на самом деле, чтобы подбодрить его: – У нас есть алиби, любимый!

– Ты скажешь, что смотрела «Психо» по телевизору в гостиной, тогда как я спал наверху, – поправил он.

Об этом мы не договаривались.

– Я не хочу оказаться в дураках. Если меня спросят что-нибудь о фильме, я могу запутаться. А вот ложь насчет сна проверить трудно, – объяснил он.

Это мне показалось довольно разумным. Ладно, приходится признать, что Эрнесто не дурак. Ясное дело, он мужчина и может спутать Тайрона Пауэра с Мэлом Гибсоном. В общем, его предложение сути дела не меняло. Потому что если бы Эрнесто выходил из дома, то я должна была бы это увидеть. Хотя на самом деле Эрнесто действительно выходил из дома и я действительно это видела. «Think in English» от миссис Кертис. Но с условиями нашего алиби все было хорошо. Все, кроме выражения лица Эрнесто, которое могло напрочь похоронить любое алиби. Цыпленок в апельсинах остывал на тарелке.

– Боюсь, они подумают, что ты просто меня покрываешь.

– Ой, Эрнесто, не будь таким мрачным! Эти вообще думать не умеют.

Основной проблемой по-прежнему было то, что не существует других подозреваемых. А полиция у нас действует все хуже и хуже. Хватают первого, на кого им укажут, и больше ничего не расследуют. Так что единственный подозреваемый, ясное дело, находится не в самом приятном положении.

– Нужно придумать еще нескольких подозреваемых, создать их, – предложила я.

Эрнесто был против, он сказал, что мне всегда приходят в голову безумные идеи, что если мы начнем такое придумывать, то потом это может обернуться против нас, что ни в коем случае не надо ничего такого делать. Так он говорил. Но на его лице было написано совсем другое. Так что я настаивала:

– У этой девушки были какие-нибудь враги?

– Нет, ее все любили.

«Кроме ее племянницы», – подумала я.

– Кто унаследует ее имущество?

– Не знаю, наверное, родители, у нее же не было детей.

«Зато была племянница», – снова подумала я, но ничего не сказала.

– То есть, в принципе, если исключить денежные мотивы и личные счеты, то остается только преступление на почве страсти. – Мои слова прозвучали как фраза из криминального телесериала.

– Тут-то я и попадусь, – поторопился добавить Эрнесто.

– Потому что ты один. Нужно приписать этот мотив еще кому-то.

Третья сторона равнобедренного треугольника. Третья лишняя. Или четвертая? Чаро была идеальным вариантом. Она ее не любила (покойницу), могла претендовать на часть ее денег и вступила в связь с любовником своей тетушки, любовницы моего мужа. Превосходно, Эрнесто должен сложить два и два и признать это. Но оказалось, что он не так уж силен в математике.

– Все вокруг знают, что у Алисии не было другого мужчины, – произнес он таким тоном, будто это могло что-то значить.

Так что теперь меня беспокоило не только то, что до Эрнесто все доходило куда медленнее, чем того требовали обстоятельства, но и то, что эти две женщины со своими свидетельскими показаниями вдруг стали «всеми вокруг».

– В общем, если мы захотим придумать еще одного мужчину, то никто в это не поверит, – добавил он.

Я поправила его и, кажется, выдала себя с головой:

– Придумаем еще одну женщину.

Эрнесто взглянул на меня почти удивленно.

– Женщину, которая бы сходила по тебе с ума настолько, что захотела бы уничтожить Алисию.

Эрнесто пробормотал:

– Это безумие.

Думаю, он сказал именно так. Словом больше, словом меньше…

– Такую, что могла бы слать тебе письма, подписанные «Твоя»… – продолжала я.

– Ты рылась в моих вещах, – отважился сказать он.

– Ту, что фотографировала тебя голым.

– Инес, я не могу в это поверить, – пробормотал Эрнесто.

– Ту, что могла бы отправиться с тобой в Рио на выходные.

– Нет, нет, ничего подобного, – все еще пытался сопротивляться он.

– Остается только собрать все вместе и передать куда надо.

– Нет, – повторил он, теперь уже не так уверенно.

И я закончила наш разговор решающей фразой:

– Ты способен сесть в тюрьму ради нее?

Эрнесто не ответил.

– О чем ты думаешь? – спросила я, прекрасно сознавая, что ответа не получу.

Эрнесто все смотрел на меня, не говоря ни слова.

Я и не настаивала.

Нет, Эрнесто был на такое не способен.