Текст книги "Твоя"

Автор книги: Клаудиа Пиньейро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Клаудиа Пиньейро
Твоя

1

Мы с Эрнесто уже месяц как не занимались любовью. Или даже два месяца, не знаю. Не то чтобы меня это слишком волновало. К вечеру я уже очень сильно уставала. Может показаться странным, но если хочешь, чтобы дома все было в идеальном порядке, хлопоты по хозяйству просто выматывают. Что до меня, то я засыпала, едва коснувшись головой подушки. Но ясно, если мужу так долго нет до тебя дела, это может означать что угодно. Наверное, мне стоит поговорить с Эрнесто, спросить его, в чем дело. Я почти решилась на это. Но затем мне пришло в голову: а не случится ли так же, как и с моей мамой, которая на этот вопрос получила совсем не такой ответ, на который рассчитывала. Она заметила, что папа стал каким-то странным, и однажды спросила его: «В чем дело, Роберто?» Он ответил: «Дело в том, что я терпеть тебя больше не могу!» А затем хлопнул дверью, и с тех пор мы его не видели. Бедная моя мама.

И потом, я более-менее представляла себе, что происходит с Эрнесто. Если целый день пашешь как лошадь, а в свободное время ходишь на какие-нибудь курсы, изучаешь что-то новое, как тут под вечер не падать без задних ног? Так что я решила: не буду задавать вопросов, пока у меня есть глаза и голова, чтобы наблюдать и делать выводы. А пока я вижу, что у нас замечательная семья, наша дочка заканчивает школу, у нас есть дом, которому многие завидуют. И Эрнесто, без всякого сомнения, меня любит. С ним я никогда ни в чем не нуждалась. Так что я успокоилась и сказала себе: «Секс в свое время вернется, у тебя уже есть многое, так не стоит зацикливаться на том единственном, чего тебе не хватает». Мы живем не в шестидесятые, есть вещи не менее, а то и более важные, чем секс. Семья, домашний очаг, гармоничные отношения. Сколько таких, кто в постели просто бог, а в повседневной жизни будет вытирать о тебя ноги? И наоборот! Зачем мне требовать всего и сразу, как это сделала моя мама?

Но вскоре я поняла, что Эрнесто мне изменяет. Я никак не могла найти карандаш, заглянула в его портфель и обнаружила там бумагу с нарисованным красным сердцем, с надписью наискосок «Люблю тебя» и, чуть ниже, «Твоя». Банальная улика, но мне в самом деле стало больно. Я чуть было не пошла сразу к нему, не ткнула ему в нос эту бумагу и не спросила:

– Что это такое, сукин кот?

К счастью, я сосчитала до десяти, глубоко вдохнула и оставила все как есть. Притворяться за ужином мне стоило большого труда. Лали пребывала в том настроении, когда с ней не мог разговаривать никто, кроме Эрнесто. Меня это не особо беспокоило, я давно привыкла к ее выходкам. Но Эрнесто пришлось нелегко. Он что-то спрашивал у дочери, та ему односложно отвечала. Я не могла поддерживать беседу, мне хватило только что сделанного открытия. Но я боялась, что они что-нибудь заметят. Обычно за столом я заполняю все паузы, возникающие в разговоре, пытаюсь загладить все шероховатости, обойти все неловкие места. Щебечу, словно пташка. Чтобы не вызвать подозрений, я сказала, что плохо себя чувствую, у меня болит голова. Думаю, они мне поверили. И пока Эрнесто вел свой монолог с Лали, я мучительно размышляла о том, как же мне с ним поговорить. Первую мысль – спросить: «Что это такое?» – я к тому времени уже отвергла.

Как он мне ответит? Письмо, сердце, признание в любви, подпись. Нет, это глупый вопрос. Важно понять, значит ли для него что-то эта бумага или нет. Потому что каждую женщину когда-нибудь да обманывают. Это как менопауза: может наступить чуть позже, но никого не минует. Просто некоторые могут об измене никогда не узнать. Таким легче, ведь в жизни у них ничего не меняется. Другое дело мы, открывшие правду: мы начинаем спрашивать себя, кто она, где мы совершили ошибку, что теперь делать, прощать или нет, как отомстить за такое, и, переходя от одного вопроса к другому, можем запутаться настолько, что не найдем уже дороги назад. В конце концов, мы рискуем навоображать себе историю гораздо более серьезную и замысловатую, чем она есть на самом деле. Я не хотела совершить такой обычной женской ошибки. Определенно, та, что нарисовала красное сердце с подписью «Твоя», не могла играть сколько-нибудь важную роль в жизни Эрнесто. Я хорошо знала своего мужа, он терпеть не мог подобных штучек. «Должно быть, его от такого в жар бросило», – подумала я. Сегодня женщины слишком навязчивы. Подходят к мужику и пристают к нему, пристают, пристают, так что если он ничего не сделает в ответ, то почувствует себя идиотом. «В самом деле, – сказала я себе, – зачем тыкать Эрнесто носом в письмо и устраивать ему допрос, если уже через неделю эта женщина будет забыта?» Или не будет?

Важно только быть начеку, убедиться, что их отношения не развиваются и не углубляются. Поэтому я начала проверять его карманы, открывать его письма, следить за его расписанием, подслушивать его разговоры, сняв другую трубку. В общем, все, что в таком случае делала бы любая женщина. Как я и думала, ничего важного мне обнаружить не удалось. Только всякие мелочи. Я стала обращать внимание на то, что Эрнесто приходит домой все позже, работает по выходным, его почти нельзя застать дома. Единственное, что он не пропускал, – это родительские собрания, посвященные традиционному путешествию по случаю окончания школы, в которое собирается класс Лали. А во всех остальных случаях исчезал без предупреждения. Это меня беспокоило, ведь если он все время встречался с одной и той же женщиной, дело могло зайти довольно далеко. Однажды я проследила за ним. Был понедельник, я точно помню, потому что мы возвращались с собрания насчет путешествия Лали. Эрнесто был зол, но меня это не удивляло, после этих встреч он просто с ума сходил. Мне казалось, он немного сгущает краски. Известно, что такие путешествия проходят довольно бестолково, так что остается положиться на благоразумие своего ребенка. Что тут еще поделаешь? Эрнесто же хотел проконтролировать все от начала до конца, и все казалось ему плохо организованным. Когда мы вернулись, Лали закрылась в своей комнате, она, по сути, так и жила там взаперти. А мы пошли на кухню чем-нибудь поужинать. Тут зазвонил телефон, и Эрнесто снял трубку. Было уже поздно, я сказала, что это неподходящее время, чтобы звонить семейному человеку домой. Эрнесто занервничал еще больше, начал отвечать и быстро ушел в кабинет, чтобы поговорить спокойно. Я взяла трубку на кухне и услышала, как женский голос произнес: «Если ты не приедешь сейчас же, я за себя не отвечаю». И она бросила трубку. Эрнесто вернулся на кухню, его выдавали только особый блеск в глазах и сжатые челюсти.

– На работе очень серьезная проблема, вся система рухнула.

– Иди, восстанавливай себе спокойно эту систему, Эрни, – ответила я.

А сама вышла следом, села в свою машину и поехала за ним. Я не очень хорошо вожу, тем более ночью, но это был форс-мажор. Не вызывать же мне такси и не говорить шоферу: «Следуйте за тем автомобилем», – как в телесериале. Знала бы я, что мне предстоит увидеть! Он приехал в парк Палермо и остановился у озера. Я погасила фары, чтобы меня не смогли заметить, остановилась метров за сто, вышла из машины и подошла поближе пешком. Я спряталась за деревом. Вскоре подошла она, Твоя. Я узнала Алисию, его секретаршу. Никогда бы не подумала, что эта женщина может рисовать красные сердечки и писать «Люблю тебя» женатому мужчине. Прежде она мне даже нравилась. Богатая девчонка, без пафоса, одевается почти как я. Итак, она подошла и бросилась ему на шею. Хотела поцеловать его, но он отстранился. Эрнесто казался раздраженным. Они заспорили. Она плакала и обнимала его, он же с каждым разом все сильнее и сильнее злился. Я стала успокаиваться, эти отношения определенно были на грани разрыва. Со мной Эрнесто за все шестнадцать лет брака никогда так не обращался. Он хотел уйти, а она старалась удержать его. Он попытался отодвинуться подальше. Та снова кинулась к нему, и он ее оттолкнул. К несчастью, она ударилась головой о ствол дерева, что росло прямо за ее спиной, и упала замертво. Эрнесто заметался как сумасшедший, стал трясти ее, пощупал ей пульс, даже начал делать искусственное дыхание рот в рот. Все бесполезно. Я не знала, как мне быть, не появиться же перед ним нежданно-негаданно со словами: «Эрнесто, тебе помочь?»

Так что я поехала домой, это было благоразумнее всего.

2

– Алло, Паула?

– Да, кто это?

– Лали…

– А, не узнала твой голос, я почти уснула.

– Ты плачешь.

– Нет, плакала, а сейчас уже нет.

– Ты поговорила со своим стариком?

– Нет, и не знаю, стоит ли с ним говорить. Ты сегодня видела, как он обо всем беспокоится?

– Да, точно.

– Ничего ему не нравится.

– Он всегда такой?

– Нет, не всегда. Но на этом путешествии он просто рехнулся.

– Он за тебя боится, бедняга.

– Да, если мы летим на самолете, ему не нравится самолет, если едем на автобусе – автобус.

– Девочка, твой старик просто боится, что ты там загуляешь. Бедняга!

– Что за чушь!

– Это шутка! У тебя что, нет чувства юмора?

– Я не вижу тут ничего смешного.

– Посмейся немного! Ты же целый день плакала!

– У меня на то есть причины.

– Да, я уж знаю.

– …

– А с матерью ты не поговоришь?

– Ни за что. Она для меня – пустое место.

– Но тебе же надо с кем-то поговорить…

– …

– Я хочу позвонить Ивану.

– Нет, даже и не думай! Ты же уже пыталась, знаешь, какая там задница.

– …

– Эй, не плачь…

– …

– Ладно, не говори никому. Скажешь после путешествия, о'кей?

– Мой старик от такого сразу умрет на месте.

– Ну, тогда пусть лучше умрет после путешествия.

– Перестань меня смешить…

– Пообещай, что ты не будешь звонить Ивану.

– …

– Пообещай мне.

– О'кей, пока.

– Пока.

3

Когда я ехала домой, начался дождь. И не просто дождь – лило как из ведра. Щетки дворников мелькали туда-сюда, но не могли разогнать такие потоки воды. Кроме того, левый дворник чистил очень плохо. Я с огромным трудом пыталась разглядеть хоть что-нибудь. И кляла дождь на чем свет стоит. Но вскоре я нашла в этом и положительную сторону. Мне нравится во всем находить положительные стороны. Если пошел дождь, значит, следы вокруг места, где произошел несчастный случай, смоет, и это сильно облегчит жизнь Эрнесто. Всем нам.

Я взглянула в зеркало заднего вида. Дорога оставалась свободной. Интересно, что сейчас делает Эрнесто. Я и мысли не допускала, что он может пойти в полицию и рассказать о случившемся. К чему все тайное делать явным? Несчастный случай есть несчастный случай. Если бы Эрнесто явился в полицию, ему бы там задали множество неприятных вопросов. Зачем они с Алисией встречались в парке Палермо? О чем спорили? Что у них были за отношения? Вопросы неприятные и, кроме того, бесполезные. Ведь Твоя все равно уже мертва. В несчастных случаях нет виновных, есть только жертвы. На сей раз жертвами стали двое. Одна мертва, так что тут что ни делай, толку никакого. А вторая жертва – Эрнесто, который оказался невольно втянут в это прискорбное дело. Да, уверена, в полицию он не отправится. Что произошло, то произошло, и в живых осталось только два свидетеля событий этой ночи – Эрнесто и я. Мы оба знаем, что в случившемся несчастье никто не виноват. Вина – подкидыш, как кукушкино яйцо, говорил мой отец. На что мама ему отвечала: «Сам ты кукушонок».

Мы с Эрнесто должны будем попытаться забыть об этом эпизоде и двигаться дальше. Когда Эрнесто мне обо всем расскажет, я так ему и отвечу. Я хорошо подготовилась, даже отрепетировала свою речь. Ему, должно быть, просто не терпится мне все рассказать. Уж я-то знаю! Мы всегда все друг другу рассказываем. С девятнадцати лет, с тех пор, как мы вместе. Иногда мы можем умолчать о какой-нибудь мелочи, на которую не стоит обращать внимания. Или скрыть что-то, чтобы лишний раз не травмировать близкого человека. В браке всегда нужно беречь друг друга, иначе вы просто не сможете жить вместе. Например, раньше он ни словом не обмолвился мне о Твоей, и я это понимаю и благодарна ему за молчание. Дело именно в том, что, как я и говорила, он берег мои чувства. Из этого тоже следует, что ничего серьезного между ними не происходило. Если бы там действительно было что-то серьезное, Эрнесто выпалил бы мне в лицо все как есть и ушел бы. Эрнесто не умеет ничего скрывать. И я тоже.

Я вернулась домой, поставила машину в гараж и вытерла ее. Теперь не придется никому объяснять, с чего это я ездила под дождем. Мне не хотелось придумывать что-то вроде: «Заболел зуб, и надо было срочно съездить в аптеку». К тому же мне не нравится сочинять. Лицо меня всегда выдает.

Я поднялась на второй этаж. Лали спала. Это хорошо. Чем меньше людей знает о наших ночных передвижениях, тем лучше.

4

– Алло.

– …

– Алло!

– Это Иван?

– Кто его спрашивает?

– Подруга.

– У подруг моего сына есть имена.

– Лаура.

– Лаура… А, Лали!

– Да.

– Иван дома, но он не может подойти. Он спит.

– А, ладно…

– Подожди, не бросай трубку. Иван мне все рассказал. Понимаешь?

– Нет.

– Я знаю, что произошло, и мне тебя очень жаль.

– …

– Я женщина, и я тебя понимаю, видишь ли.

– …

– Конечно, это нелегко.

– …

– Честно говоря, я хочу сказать тебе, как женщина женщине, – не звони больше Ивану. Это твоя и только твоя проблема.

– …

– И заметь, я уже сказала Ивану, что не сомневаюсь ни в твоих намерениях, ни в том, что это была случайность.

– …

– Потому что другая могла бы и усомниться.

– …

– Но, знаешь ли, ты должна нести ответственность за свою ошибку.

– …

– Потому что это твоя ошибка, мы договорились, да?

– …

– Мой сын понятия не имел, что такое может случиться. Если ты его не предупредила, то откуда ему знать?

– Я…

– Женщина всегда должна об этом предупреждать.

– …

– Мы ведь с тобой знаем, что ты поступила нечестно, да?

– Но я…

– Я не знаю, что на этот счет скажут твои родители, я с ними не знакома. И не собираюсь знакомиться, пойми меня правильно. Но я, как мать Ивана, прекрасно понимаю, что случилось, и хочу, чтобы моего сына оставили в покое. Понимаешь, дорогая?

– …

– И если твои родители захотят о чем-нибудь поговорить, пусть позвонят прямо мне или моему мужу. Потому что, если ты или кто-то из твоей семьи будете и дальше беспокоить моего сына, то я вынуждена буду подать заявление в полицию.

– …

– Ты меня слышишь?

– Да, но я уже вешаю трубку.

– Хорошо, что ты позвонила, и мы смогли все выяснить, да?

– Я вешаю трубку.

– И лучше всего не звони сюда больше.

– …

– Пока, дорогая.

5

Я вошла в спальню. Мне до смерти хотелось знать, что сейчас делает Эрнесто. Я уже отбросила мысль о том, что он поехал в полицию, так что скорее всего ему потребовалось время для того, чтобы оттащить труп к озеру. И утопить там. В этом случае тем, кто будет разыскивать Твою, придется нелегко. Какая прекрасная мысль! Если бы могла, позвонила бы Эрнесто и поделилась с ним своей идеей. Но такой возможности у меня не было. Он не знал, что я тоже участвую в этой истории. На какую-то минуту я подумала: а не поступить ли мне так же, как я обычно поступаю перед своим днем рождения – применяя тактику прозрачных намеков:

– Эрнесто, сегодня ночью ты мне снился. Мне приснилось, что ты на день рождения подарил мне кожаную куртку темно-бордового цвета, который я люблю до безумия, продается в секторе три на нижнем этаже торгового центра «Галерея Пасифико». Не знаешь, может, сон был вещим? Секция сорок два.

Но в этом случае я должна была бы позвонить ему и сказать что-нибудь вроде: «Ой, дорогой, прости, что я тебя беспокою, но мне тут приснился кошмарный сон, будто ты потащил труп к озеру Палермо».

Нужно было успокоиться, а это мне никак не удавалось, ведь только тут я поняла, насколько разнервничалась. Потому как не знала, что делать. Обычно я всегда знаю, что делать, все мне понятно. Но сейчас я была растеряна. Хорошо, что никто не убивает женщин каждый день, но хуже, когда убийцей женщины оказывается твой собственный муж. Нет, слова «убийца», «убивать» здесь вообще не подходят – слишком резкие и к тому же подразумевают преднамеренные действия. «Произошел несчастный случай» – гораздо больше подходит. Или еще лучше: «Он ее толкнул, и она случайно ударилась затылком». Хотя слово «толкнул» – тоже не самое удачное. «Непредумышленно». Это слово я вычитала в юридическом словаре, кажется, на прошлой неделе. Если она умерла в результате того, что ее «непредумышленно» толкнули, это другое дело. Не Эрнесто же переставил это дерево туда, как раз чтобы Твоя ударилась затылком. Видно, этой женщине было суждено так умереть. Судьба или божья воля. Я в такие вещи верю. Отношусь к ним серьезно. Вижу в них знаки. С чего, например, Алисия встречалась с моим мужем в парке Палермо, а не прогуливалась с ним по Реколете? Иногда почему-то все случается так, как случается.

Тут передо мной встала новая проблема: если с несчастным случаем и вопросом вины все было достаточно ясно, то я никак не могла решить, стоит ли мне ждать Эрнесто в постели, притворяясь спящей, или лучше посидеть в гостиной. Ведь если Эрнесто вернется, как я и думаю, горя от нетерпения рассказать мне, что произошло, и найдет меня спящей, то, может быть, он постесняется меня будить. А если я буду на ногах, то как ему объяснить мою бессонницу? Было уже больше часа ночи, а я обычно к десяти вечера просто падаю, как подрубленное дерево. Привязалось ко мне это дерево!

Я надела пижаму и легла в постель. Никак не могла устроиться поудобнее. Все ворочалась с боку на бок. Попробовала расслабиться. Глубокое дыхание и тому подобное. Без толку. Я встала и спустилась в гостиную. Села в кресло. Дождь лил все сильней. Я представила себе, как сейчас мокро и грязно в парке Палермо. Представила, как Эрнесто ездит на машине кругами, чтобы привести в порядок свои мысли. Представила, как он едет домой сквозь этот дождь. Я подумала о дворниках на лобовом стекле моей машины. Тех, что ничего не чистят, потому что их уже месяц как надо поменять. Особенно левый. Я решила, что, пока жду, лучше заняться чем-нибудь полезным. И пошла в гараж поменять дворники. У Эрнесто всегда есть запчасти для автомобиля. Свечи, предохранители, все такое. Я не очень разбираюсь в механике, но Эрнесто считает, что я в ней не разбираюсь совсем, потому что возиться с автомобилем – это мужское дело. Как говорит моя мама, в день, когда ты поменяешь колесо, все решат, что ты дипломированный механик, и, даже если прорвет трубу и затопит весь дом, никто и не пошевелится. Я открыла ящик, в котором Эрнесто хранит запчасти, и стала в нем копаться. Дворники были в самом низу. Вернее, как оказалось, не совсем внизу: под дворниками я нашла конверт, который, конечно же, открыла. У меня сильно развита интуиция, я просто знала, что должна его открыть. И что же было внутри? Еще письма от Твоей. Со следами ее помады. «Сколько же можно писать такую чушь?» – подумалось мне. Я их прочла. Сплошная гадость. «Да он, оказывается, просто идиот, – возмутилась я. – Сколько же у нас в доме тайников, где он хранит всякие сувениры на память о своем романе?» Я вставила дворники на место и тщательно перерыла весь дом сверху донизу. В свое время я уже обыскала карманы Эрнесто, папки, ящики письменного стола, прикроватный столик, ящик для перчаток. Я перетряхивала книги, разбирала пачки бумаг, распарывала дно у сумок и чемоданов. Удалось найти лишь фотографию Эрнесто, со следами губной помады, оставленными Твоей. Внутри его визитницы, с надписью на обороте: «За наши общие радости!» В тот миг мне стало ясно, зачем Бог поставил ствол дерева там, где поставил. Я приложила фото и содержимое конверта к другим доказательствам, которые обнаружила несколько недель назад. И подумала: а не сжечь ли мне все это, пока не вернулся Эрнесто? Тут не следует рисковать: вдруг кто-нибудь их найдет? Не знаю зачем, но я все сохранила. Женщина никогда не знает, зачем она что-то делает. У меня было нечто вроде тайника в гараже, пока я не завела отдельного счета в банке. Для этого мне пришлось поработать: нужно было расшатать кирпич, аккуратно вытащить его из стены, отпилить половину, а вторую вставить на прежнее место. Конечно, пространства немного – всего лишь в половину кирпича. С банкнотами за ней, ясное дело. Но сейчас денежки находятся в более надежном месте. «Знал бы кто, куда может завести эта мерзость!» – думала я, складывая пополам записки и фотографии, чтобы они поместились в тайник.

И тут вернулся Эрнесто. Я спряталась за своим автомобилем, так что он меня не увидел. Мне показалось, что это будет слишком, если он выйдет из машины и встретит меня там, в гараже. Может подумать, что за ним следят. Пусть лучше пройдет немного времени, прежде чем он мне все расскажет. Налить ему виски, немного приласкать, если потребуется. Не знаю… Для того чтобы настроить его на нужный лад. А потом мы поговорим, и нам обоим станет легче. Эрнесто вышел из гаража, и я выждала некоторое время, чтобы он успел подняться по лестнице. Я прекрасно знала, что мне нужно сделать: пойти на кухню и подогреть немного молока. А затем подняться наверх и сказать ему: «Дорогой, мне не спалось. У тебя все хорошо?»

Выходя из гаража, я взглянула на машину Эрнесто. Она была в грязи по самые стекла. Стало ясно, что какое-то время мне придется думать за двоих.