Текст книги "Герои и мученики науки"

Автор книги: Клара Беркова

СУМЕРКИ КУЛЬТУРЫ

Владычество католической церкви в средние века накладывало сумеречный отпечаток на всю жизнь. Средневековый крестьянин или городской ремесленник считал чем-то низменным, греховным заботу о теле. Потребность в свежем воздухе, в чистоте, в физической культуре тела подавлялась и заглушалась. И деревня и город утопали в грязи. Нечистоты выбрасывались в реку или прямо на улицу. Мостовых не было. Император Фридрих III, проезжая в 1485 году по улицам одного германского города, едва не утонул в нечистотах вместе со своей лошадью. Вследствие антисанитарного состояния часто свирепствовали эпидемии. Иногда вымирали чуть не целые города.

На узких, кривых уличках средневекового города громоздились деревянные строения. Неимущий люд жил в низких, тесных каморках с крохотными решетчатыми окнами, не пропускавшими ни света, ни воздуха. Только каменное здание церкви или монастыря выделялось из кучки неприглядных домишек. Так и в сельской местности угрюмые башни рыцарского з а мка высились над жалкими крестьянскими лачугами. Два хищника – замок и монастырь – поделили между собой власть.

На всю культуру наложила церковь свою тяжелую руку. Что изображала средневековая живопись? Христа и богородицу, апостолов и святых, картины райского блаженства и особенно – адских мук: грешников жарят на сковородах, черти подвешивают их за ребро, бросают в кипящую смолу… В архитектуре господствовали знаменитые готические храмы со стрельчатыми арками. Остроконечная, легкая, полувоздушная арка как бы стремилась ввысь, к небесам…

И наука также шла на поводу у церкви. Мирская наука была объявлена «служанкой богословия». Университет, школа были проникнуты церковным духом. Ни малейшей свободы исследования не допускалось. Средневековые ученые-схоластики (от латинского «схола» – школа) не искали новых истин. Они всячески толковали и долбили только те «премудрости», которые были возвещены церковными авторитетами. Самым непогрешимым авторитетом для церкви было так называемое «священное писание», или библия, состоящая из Ветхого (древнего) и Нового заветов. Ветхий завет представляет сборник легенд о происхождении мира и человека, преданий о судьбах еврейского народа, различных религиозных предписаний, пророчеств, богослужебных гимнов и т. п. Новый завет, или евангелие, содержит пестрые и противоречивые рассказы о земной жизни Иисуса Христа, в действительности никогда не существовавшего. Многочисленные христианские писатели, так называемые «отцы церкви», своими толкованиями только вносили еще большую путаницу в эти предания, давно опровергнутые нашей современной наукой. Из древних философов и ученых в средние века признавался один Аристотель, живший больше двух тысяч лет назад. В библии и у Аристотеля искали ответов на все вопросы. Если в «священном писании» сказано, что пророк Иисус Навин остановил солнце, значит солнце ходит вокруг земли, а земля неподвижна. Если сказано, что бог сначала сотворил свет и тьму, а потом солнце, стало быть, так и есть, хотя всякий знает, что свет на земле – от солнца. Если Аристотель написал, что у мухи четыре лапки, то не смей сомневаться в этом, хоть ты и видишь собственными глазами, что у мухи не четыре, а шесть лапок!

Какие вопросы занимали ученых-схоластиков?

Может ли дьявол пройти через замочную скважину? Сколько дней пробыли в раю первые люди, Адам и Ева? Может ли бог знать больше, чем он знает? Как спят и питаются ангелы? Что произошло раньше – курица или яйцо?

Таков был круг вопросов, в котором билась мысль средневекового ученого. Эта своеобразная гимнастика ума, разумеется, была праздным, никому не нужным занятием.

Таким же пустопорожним занятиям предавались и в школе. До нас дошел весьма любопытный «учебный план» придворной школы императора Карла Великого (IX век). План составлен в виде вопросов ученика и ответов учителя. Приведем некоторые из них:

Что такое солнце? Сияние шара, счастие природы, честь дня, распределитель часов.

Что такое луна? Глаз ночи, подательница росы.

Что такое звезды? Пестрота неба, краса ночи.

Что такое туман? Ночь среди дня, тяжесть для глаз.

Что такое земля? Мать рождающихся, келья жизни.

Что такое человек? Раб старости, гость в своем доме.

Что такое воздух? Хранитель жизни.

Что такое язык? Бич воздуха.

Поразительно, что ни один из этих ответов ничего не объясняет, не касается сущности вопроса. Узнает ли ученик из ответов учителя, что такое воздух, из чего он состоит, как образуется туман, какова природа человека? Нет, ровно ничего не узнает! Хитроумная игра слов – и только. «Схоластика думала все объяснить, взяв скорлупу слов вместо зерна вещей», правильно говорит о средневековой лженауке итальянский философ XVI века Джордано Бруно.

Школьное обучение начиналось с того, что ученик с голоса учителя запоминал главные молитвы. Преподавание и в школах и в университетах велось на латинском языке, непонятном массам. На том же мертвом языке писались книги, велись диспуты. Школ и университетов было очень мало. Население городов, и тем более сел, было почти поголовно неграмотно. Грамотность была привилегией духовенства. Ученых и просто грамотных было мало даже среди баронов и рыцарей. Короли и императоры зачастую были так же безграмотны, как их подданные. Хорошо грамотный император составлял счастливое исключение. Так, о Генрихе IV (XI век) современник с восхищением пишет: «Император был так учен, что сам был в состоянии читать и понимать всякие письма, какие ему присылались».

Такой низкий уровень культуры и даже простой грамотности был, конечно, наруку церковникам. Больше всего боялась церковь, чтобы ученый от бессмысленных словопрений не перешел к исследованию природы. Ведь он мог притти к выводам, несогласным со «священным писанием». А каждая трещина в здании веры грозила развалом всему феодальному порядку!

Церковное мракобесие черной тенью окутывало средние века. Загнанная, затравленная наука едва-едва просачивалась в опытах алхимиков, в наблюдениях медиков.

НАУКА ИЛИ МАГИЯ?

Какими путями подлинная наука познает мир? У нее в распоряжении два надежных средства: наблюдение и опыт. Почему апельсины зреют в теплом климате и не родятся на севере? Почему в Японии часто бывают землетрясения, а в Голландии – никогда? Почему бутылка, опущенная в горячую воду, лопается? Почему у человеческого зародыша в известный момент есть хвост, как у животного? Наблюдая различные явления, ставя опыты, ученый ищет связи между явлениями и устанавливает законы природы. Точное познание этих законов дает человеку возможность овладевать силами природы и использовать их для своих потребностей.

Такие же закономерности ученый вскрывает и в человеческом обществе. Почему в Австралии еще сохранились дикари, не знающие ни земледелия, ни скотоводства, ни употребления металла, а в Европе такие дикие люди давно исчезли? Почему буржуазная революция в Англии произошла в XVII столетии, а в Германии – только в XIX? Исследователь тщательно изучает факты, наблюдает, сопоставляет, делает выводы. Благодаря знанию законов развития человеческого общества мы можем до известной степени предвидеть и направлять ход общественного развития.

Религия глубоко враждебна науке. Основа науки – познание причинной связи между явлениями; основа религии – вера в сверхъестественное. Наука призывает к исследованию, религия – к слепой вере. «Верю, ибо нелепо», говорил Тертуллиан, один из «отцов церкви» III века. Для веры нет ничего невозможного. На каждом шагу возможно вмешательство чуда. «Бог захочет – и палка выстрелит».

Средневековая схоластика, служанка религии, не была настоящей наукой. Она не искала опоры в опыте и наблюдении. Она не стремилась к познанию природы и человеческого общества. Единственной задачей ее было укрепить веру при помощи древних авторитетов и особенно «священного писания». Схоластики погружались в словесные упражнения, они без конца спорили, доказывали, опровергали. Все, что несогласно с библейскими сказками о создании мира в шесть дней, о сотворении человека из «праха земного» (из горсти земли), объявлялось тяжким грехом, ересью. А всякая ересь – от дьявола!

Дьявол, он же сатана, «князь тьмы», вообще играл большую роль в понятиях средневекового человека. Вера в бога неразрывно связана с верой в дьявола. Если все блага от бога, то все зло должно быть от дьявола. Как же не верить в дьявола, если в «священном писании» сказано, что сатана искушал самого Иисуса Христа!

По твердому убеждению верующего, дьявол на каждом шагу вмешивался в человеческую жизнь. Бесы вселялись в людей. Женщины, страдавшие припадками, считались ведьмами, «одержимыми» нечистой силой. Для изгнания беса прибегали к молитвам, заклинаниям, а то и пыткам. Очень часто несчастных «ведьм» сжигали на костре.

Веру в дьявола разделяли и средневековые ученые. Среди них были даже специалисты «демонологи», то есть знатоки сатанинских дел. Известный демонолог Жан Вейер насчитывал в легионах сатаны шестьдесят пять герцогов, маркизов и графов и семь миллионов четыреста пять тысяч девятьсот двадцать восемь простых чертенят. В книгах демонологов приводились не только имена бесов и их изображения, но и договоры их с ведьмами и колдунами. Иной раз на договоре виднелся след, оставленный якобы когтем или копытом демона. В Парижской национальной библиотеке до сих пор хранится «письмо дьявола», адресованное будто бы одной одержимой им монахине. Письмо это, написанное на французском языке, за подписью демона Асмодея, изобилует орфографическими ошибками.

При таком господстве слепой веры в бога и в дьявола неудивительно, что в большом почете была магия, то есть колдовство. Мало знакомый с законами природы, смотревший на мир как на игру божественных и бесовских прихотей, средневековый ученый обращался к «сверхъестественным» силам. От магии он ждал осуществления своих заветных мечтаний. Средневековая лженаука питалась магией. Вместо естествознания, вместо подлинной науки процветали астрология и алхимия.

Астрологи верили, что судьбу человека можно определить по движению небесных светил. При каждом короле, епископе, крупном полководце была должность астролога. В случае какого-нибудь крупного события, радостного или печального – брака, рождения ребенка, болезни, угрозы войны, – астрологу поручалось составить гороскоп. Астролог чертил круг и делил его на двенадцать частей, или «домов», связанных с различными сторонами жизни, как-то: дом богатства, дом друзей, дом врагов, дом болезней, дом потомства и т. д. Против каждого «дома» ставился знак, обозначавший положение главных созвездий на небе в момент рождения человека. События его жизни предсказывались по движению Луны, Венеры, Марса и других планет среди этих созвездий. Астролог дрожал от страха, если гороскоп предсказывал недоброе его владыке. Своими туманными и путаными вычислениями он старался доказать, что знатная особа, на которую составлялся гороскоп, родилась «под счастливой звездой». Это выражение сохранилось и до сих пор.

Многие из средневековых ученых усердно занимались алхимией. Отцом алхимии считался легендарный египетский мудрец Гермий Трижды Величайший, сын бога Озириса и богини Изиды. Он первый, по преданию, открыл, что все камни и металлы, все минералы, существующие на земле, происходят из одного вещества.

«Если все на свете происходит из одного вещества, то одни металлы могут превращаться в другие», думали алхимики. Простой камень можно превратить в благороднейший металл – золото. Алхимики страстно мечтали найти «философский камень», который обладает свойством превращать все металлы в золото. Чудесный камень будет давать людям богатство и бессмертие! Ночи напролет алхимики лихорадочно работали в своих узких, темных лабораториях – смешивали различные вещества, процеживали, перегоняли, растирали, сплавляли, кипятили, ожидая, что вот-вот на дне сосуда сверкнут золотые крупинки…

Иногда алхимику казалось, что цель достигнута, что золото получено. Ведь у него не было точных приборов, посредством которых наши ученые умеют отличать настоящее золото. Можно себе представить, как бывал потрясен средневековый ученый, когда, случайно сплавив в своем горне четыре части меди с одной частью олова, он вдруг получал из красной меди и белого олова желтоватый, отливающий золотом прекрасный металл! Добытую им бронзу он, конечно, мог принять за золото. В такой же восторг могла его привести медная монета, потертая ртутью и принявшая вид серебряной. Наш алхимик опьянен своими открытиями, он – счастливый обладатель тайны превращения всех металлов в золото и серебро!

Но вот через некоторое время он вдруг замечает, что мнимое серебро потускнело, что мнимое золото покрылось таким же зеленоватым налетом, каким покрывается от сырости обыкновенная медь. Какое горькое разочарование! Наш алхимик с трудом приходит в себя после такого удара… и снова принимается за свою мудреную кухню.

Рисунок из книги алхимика: сверху – знак планеты Марс (воин на коне); внизу – судьба родившегося под планетой Марс: воинственные, похождения, избиение мирных жителей.

«Я собрал немного жидкости, вытекающей из носа во время насморка, плевков и других ежедневных выделений человека. Каждого выделения по фунту. Я смешал все вместе и положил в реторту, чтобы извлечь из них квинтэссенцию (то есть главную суть). По ее полном извлечении я сделал из нее твердое вещество, которое применил к превращению металлов. Но напрасно! Я не достиг ничего».

Так повествует о своей неудаче один из искателей «философского камня». Однако в кухне средневекового алхимика главную роль играли не человеческие выделения, а два вещества: сера и ртуть.

Сера считалась отцом металлов, ртуть – их матерью. В зависимости от чистоты ртути и серы при соединении их с другими веществами получаются благородные металлы – золото и серебро, или неблагородные – железо, свинец и другие. По мнению алхимиков, семь известных им металлов (золото, серебро, ртуть, медь, железо, свинец и олово) были созданы по числу планет. В воображении средневекового ученого между металлами и планетами существовала какая-то таинственная связь. Золото соответствовало Солнцу, серебро – Луне, мать всех металлов, ртуть, – Меркурию, медь – Венере, железо – Марсу, олово – Юпитеру и свинец – Сатурну. Алхимик, передавая свои знания ученику, рисовал перед ним такую картину:

 
Семь металлов создал свет
По числу семи планет:
Дал нам Космос [2]2
  Космос– мир, вселенная.


[Закрыть]  на добро
Медь, железо, серебро,
Злато, олово, свинец…
Сын мой, сера – их отец!
И спеши, мой сын, узнать:
Всем им ртуть – родная мать!
 

Открытие «философского камня» не было единственной задачей алхимиков. Еще одна неосуществимая мечта волновала их воображение. Это была мечта… о создании живого существа! Крупный ученый XVI века Парацельс предлагал специальный рецепт для изготовления гомункулюса (по-латыни – маленький человечек). Рецепт этот гласил:

«Возьми известную человеческую жидкость (то есть мочу) и оставь ее гнить сначала в запечатанной тыкве, потом в лошадином желудке сорок дней, пока что-то начнет жить, двигаться и копошиться, что легко заметить. То, что получилось, еще нисколько не похоже на человека, оно прозрачно и без тела. Но если потом ежедневно, втайне, осторожно, с благоразумием питать его человеческой кровью и сохранять в течение сорока седьмиц [3]3
  Седьмица– неделя, 7 дней.


[Закрыть]в постоянной и равномерной теплоте лошадиного желудка, то и произойдет настоящий живой ребенок, имеющий все члены, как дети, родившиеся от женщины, но только весьма маленького роста…»

Так упрощенно представляли себе люди в те времена зарождение жизни.

Алхимик в своей лаборатории (с о старинной гравюры).

Фантазии алхимиков давно отвергнуты учеными, однако нельзя не признать, что наряду с ошибочными, ложными, иногда совершенно нелепыми представлениями в книгах алхимиков встречаются и правильные мысли. Алхимики старались проникнуть в глубь химически процессов, имеющих место в природе. Под таинственными формулами скрывалось изучение вещества. Алхимия отличалась от выросшей из нее науки химии так, как маленький, уродливый зародыш – от зрелого, гармонически сложенного организма.

Первым борцом за подлинную науку был англичанин Рожер Бэкон.

РОЖЕР БЭКОН ПОДНИМАЕТ ЗНАМЯ ВОССТАНИЯ

Рожер Бэкон родился в 1214 году, в рыцарской семье. Образование он получил в лучших тогдашних университетах: Оксфордском и Парижском.

Уже в молодости, в своих лекциях и сочинениях, Бэкон изобличал феодальное насилие и распущенность нравов правящих классов. «Везде, с самых верхов, – писал Бэкон, – царит полнейшая испорченность. Святой престол (то есть папский) стал добычей обмана и лжи… Все духовенство предано гордости, роскоши, обжорству… Князья, бароны, рыцари притесняют, грабят друг друга, разоряют своих подданных… Народ ненавидит их и, где только может, выходит из повиновения».

В Бэконе кипел великий гнев. Его возмущало и насилие над темным, забитым бедняком и умственный застой его эпохи. Рожер Бэкон был целой головой выше окружающей среды. Его мощный ум рвался из узкого круга, в котором копошились средневековые ученые. Его выводило из себя их беспомощное топтание на одном месте, их рабское преклонение перед авторитетами.

Разве это не дико: схоластики способны были вести нескончаемые споры о том, «есть ли у крота глаза». Казалось бы, чего проще – поймай крота и удостоверься, есть ли у него глаза. Но средневековые ученые считали такой способ познания истины слишком грубым. Для решения вопроса им нужно было привести сотни цитат, выписок из Аристотеля и «отцов церкви». Если Аристотель умалчивал насчет глаз у крота, то надо было, на основании его сочинений, сделать вывод, какого мнения должен быть Аристотель по этому поводу. Для схоластика важно было не выяснить данное явление природы, а как можно искуснее построить цепь рассуждений и умозаключений.

«Обезьяны Аристотеля!» презрительно шептал Бэкон, расхаживая большими шагами по своей комнате с круглыми, скупо пропускающими свет окнами. Надо познавать собственным умом, а не питаться заплесневелыми крохами от стола древних мудрецов. И не только думать, но и зорко смотреть собственными глазами, чутко слушать собственными ушами. Наши органы чувств – это окна, открытые в мир. Через их посредство мы познаем все окружающее. И другого пути к познанию не существует.

Рожер Бэкон.

«Без эксперимента (опыта) невозможно достаточное познание», решил Бэкон. Это была чрезвычайно плодотворная мысль. Бэкон открывал новые пути науке. Опыт, соединенный с наблюдением, он положил в основу своих собственных занятий. Целыми днями он производил физические и химические опыты, конструировал различные инструменты и приборы. По ночам он долгими часами наблюдал звездное небо.

Среди духовенства, которое так смело изобличал Бэкон в невежестве и пороках, у него было много врагов. Они злорадно выслеживали ученого и наконец пустили о нем зловещий слушок: Бэкон знается с нечистой силой, по ночам он колдует, вызывает каких-то духов, он маг и чародей. Ловко пущенные слухи выросли в грозное обвинение. Враги добились своего. По обвинению в «чернокнижии», то есть колдовстве, Бэкон был подвергнут строгому заключению на десять лет.

Но ученый и в заточении продолжал свое дело. У него за плечами уже большой опыт, накоплена масса наблюдений. Бэкон размышляет, приводит в систему свои знания, подводит итоги. Написанный им в тюремной келье, тайком от надзиравших за ним монахов, «Большой труд» содержит ряд ценных открытий и наблюдений. Он исследует такие «загадочные» явления, как радугу и мираж, которым давали совершенно фантастическое объяснение: радуга – разноцветный мост, переброшенный с неба на землю после потопа; мираж – бесовская игра и обман зрения. Бэкон впервые заявляет, что в этих явлениях нет ничего сверхъестественного. Он дает описание устройства глаза. В его сочинении имеется такое замечательное место: «Достаточно смешать в известной пропорции самые обыкновенные вещества, и можно произвести такой ослепительный взрыв, перед которым потускнеет шум грома и блеск молнии… Если бы люди умели пользоваться как следует этой смесью, они делали бы чудеса…» Бэкон, очевидно, делал опыты по составлению взрывчатых веществ. Ему принадлежит первый известный в Европе рецепт изготовления пороха.

Рожер Бэкон задумывался и над вопросом о том, как усилить слабое от природы человеческое зрение, как сделать видимыми отдаленные или ничтожно малые предметы. «Прозрачные тела, – пишет он, – могут быть так обделаны, что отдаленные предметы покажутся близкими, и наоборот… Можно их так оформить, что большое покажется малым (и обратно), высокое – низким, скрытое – станет видимым…» В этом глубоком уме уже бродила идея очков, микроскопа, телескопа…

Слава великого ученого пробивалась через тюремные затворы. «Удивительный доктор» – со страхом и благоговением называли его в народе. В те времена «доктор» означало «ученый». Иногда под окнами монастыря, где он содержался, собиралась кучка любопытных. Высоко запрокидывая головы, они пристально вглядывались туда, откуда мерцал слабый свет.

– Удивительный доктор все знает, от него ничего не скрыто, – почтительно шепчет тщедушный Яков, подмастерье малярного цеха.

– Ему известно все, что было когда-то, с самого сотворения мира, – прибавляет булочница Мери-Анна.

– Он знает не только прошлое, но и будущее, – восхищенно подхватывает вдова кузнеца Барбара.

Бэкон, конечно, не был чудодеем, как думали в простоте своей эти люди. Но он действительно предвидел будущее. В его главном произведении «Большой труд» встречаются совершенно изумительные пророчества: «Можно построить приспособление для плавания без гребцов, так чтобы самые большие корабли, речные и морские, приводились в движение одним человеком… Можно также соорудить повозки, которые двигались бы без животных с невыразимой быстротой, и летательные машины, сидя в которых человек может летать, как птица. Можно провести мосты, не нуждающиеся в столбах или иных подпорках. Можно, наконец, соорудить инструменты для прогулок в глубине рек и морей без опасности для тела».

Мы видим, как опередила свой век гениальная мысль Бэкона. Он предвидел и пароход, и паровоз, и самолет, и подводную лодку задолго до их изобретения.

«Людям, открывающим науке новые пути, всегда приходится бороться с препятствиями», писал Бэкон. Главная его заслуга состояла в том, что он с презрением отвергал слепую веру в авторитет и выдвигал на ее место опыт, требуя самостоятельного исследования. А между тем «отцы церкви», как, например, «блаженный» Августин, утверждали: «Авторитет священного писания выше всех способностей человеческого разума». Защищая права человеческого разума, Бэкон боролся за науку – против религии, душившей ее. Этот замечательный человек открывал собой длинный ряд мучеников науки.

Почти четверть века продержали церковники в тюрьме Рожера Бэкона. Это была еще «мягкая» кара! Чем больше разгоралась борьба между наукой и религией, тем более суровые и жестокие меры принимала «святая апостольская церковь» против своих непокорных сынов. С XIII века в ее руках появилось новое могущественное орудие борьбы с «ересью». То был высший церковный суд – инквизиция.

В 1267 году Бэкона выпустили на свободу. «Десятилетнее заключение, конечно, смирило этого упрямца», думали торжествующие враги.

Пытка водой.

Но Бэкон был не из тех, кого могли сломить жестокие кары, физические страдания. Он с удвоенной энергией продолжал борьбу за науку. В своем новом сочинении «О ничтожестве магии» он страстно боролся с суеверием и доказывал, что вера в волшебство и магию порождена невежеством. Не забудем, что он писал это в такое время, когда люди сжигались живьем по обвинению в колдовстве. И Рожер Бэкон поплатился за свое исключительное мужество – его снова бросили в тюрьму, на этот раз на целых четырнадцать лет! Его дух не сломили, но сил для борьбы уже не было. Вскоре по выходе на свободу он умер.