Текст книги "Восход над океаном"

Автор книги: Китти Лонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Но это же неприлично! Завтра же все будут знать, что меня видели голой! – с круглыми от возмущения глазами продолжала горячиться Рики.

– Ой-ой-ой! – передразнил Барт. – Брось свои провинциальные замашки. В человеческом теле нет ничего постыдного – тем более в таком привлекательном и соблазнительном теле.

Он взял Алрику за плечи, подвел к большому зеркалу и распахнул на ней пеньюар, который она накинула с утра, чтобы выпить чашечку кофе.

– Вот смотри, – начал он. – У тебя такая красивая длинная шея… Высокая грудь… Плоский живот… Упругие бедра… Стройные ноги. И великолепная, бархатистая кожа… Покрытая почти ровным золотистым загаром. Если бы не эти белые полоски, можно было бы подумать, что ты только что рождена из пены морской. Но Афродита не носила купальника!

– Афродита – миф. А на самом деле это только девушки в неприличных журналах загорают голыми, – отрезала Алрика, которая хотела, чтобы ее считали девушкой приличной.

– Хм… Милая, и где же ты видела неприличные журналы? – лукаво глядя на нее, с улыбкой поинтересовался Барт.

– Нигде не видела. Это просто фигура речи. Ну… мне один мальчик в школе показывал, – густо покраснела Рики. – Так это еще в первом классе было.

Барт ухмылялся, довольный, что поймал ее.

– И вообще, – принялась защищаться Алрика. – Никому же, кроме тебя, не видно!

– Сладкая моя, а кому же ты хочешь понравиться, кроме меня? – парировал Барт.

– А что, я тебе не нравлюсь? – решила обидеться Алрика.

– Нравишься, и я только что подробно тебе об этом рассказал. Но мне бы так хотелось видеть ровный загар на твоем замечательном теле…

С тех пор у нее появилась привычка на рассвете отплывать в лодке подальше от берега, раздеваться и лежать, блаженно подставляя ласковым утренним лучам обнаженное тело.

Она и сейчас не изменила своей привычке. Этим летом ее тело было покрыто тем же равномерным золотистым загаром, что и в счастливую пору их с Бартом любви. Интересно, узнай он об этом, что бы он почувствовал?

Алрика ощутила, как по ее телу пробежала дрожь – дрожь желания. Она вспомнила, как Барт касался ее сегодня, как гладил шею… Очевидно, он не просто помнит, какие ласки любит Алрика. Он еще и не прочь вспомнить все это вместе с ней в полумраке спальни.

Нет, ни за что! Она не позволит этому негодяю снова завладеть ее телом и душой! Как бы ей ни хотелось этого…

ГЛАВА 3

– Алрика, извини, но я решил заехать к тебе лично. – Гэри Ауэрман решительным шагом вошел в ее кабинет, едва только Мэри успела доложить о его визите.

– Что-то случилось? – насторожилась Рики.

– Все, что случилось, для тебя не новость. И если ты наделаешь глупостей, то попадешь в еще более неприятную ситуацию, чем та, которую мы уже имеем.

– Ты хочешь сказать, что я должна продаться Барту Элдриджу, как какая-нибудь падшая женщина, лишь бы поправить материальное положение – свое и своей семьи?

– Во-первых, не продаться, а пойти на переговоры, – нимало не смутившись, продолжал Гэри. – Во-вторых, не только материальное. Не забывай, что он готов отсудить детей, и я даже знаю, какие лазейки в законе он может для этого использовать. Кстати, ваши бумаги для развода, после того как ты их подписала, долго пылились в столе его адвоката, и процедура была завершена уже после рождения Сэма и Тома. Так что они законнорожденные.

Алрика ахнула. Вот это новость!

Получается, что ее дети с полным правом могут называться Элдриджами, но она об этом узнает последней.

– Погоди, Гэри, а ты откуда знаешь?

– От самого Барта.

– Что? Ты с ним разговаривал?

Гэри самодовольно кивнул.

– И когда он успел тебе позвонить? До разговора со мной или после?

Гэри немного смутился.

– Если честно, то это я позвонил ему, Рики. Сразу же, как только он прибыл в Сентсайд.

Алрика вскочила с места. Кулачки ее были сжаты так, что ногти вонзились в ладони; щеки пылали.

– Что? Как? Да как ты мог… – только и смогла выговорить она.

– Пойми, это для твоего же блага, – вкрадчивым голосом начал Гэри. – Я же знаю, что все вы – в глубоком кризисе. Я день и ночь думал, как вам всем помочь…

Алрика снова села в свое кресло и подперла голову кулаком.

– Знаешь, Гэри, – мрачно сообщила она. – Если бы ты не был другом нашей семьи, я бы решила, что ты – вражеский лазутчик и работаешь на Элдриджа.

– Если бы я не был другом вашей семьи…

– Знаю-знаю, – перебила она. – Ты бы ради нас и пальцем о палец не ударил. Да, мы не в состоянии были бы оплатить услуги юриста, если бы ты по-дружески не делал нам скидку. Но то, как ты поступил теперь… Это ты проболтался Барту, что у меня от него дети?

– Проболтался? – чуть не подпрыгнул Гэри. – Да если бы ты знала, каких чудес дипломатии мне стоило его убедить, что это его отпрыски, и объяснить, какие это милые ангелочки!

– Спасибо, Гэри, – ядовито ответила Алрика. – Буду тебе очень признательна, если теперь ты отвадишь от меня и детей Барта Элдриджа – хоть дипломатией, хоть мокрым веником!

– Глупая, упрямая девчонка! – Гэри начал терять терпение. – Неужели ты не видишь, что счастье само валится тебе в руки?

– Счастье свалило от меня четыре года назад, и я не желаю даже слышать о твоих грязных происках! Гэри, стыдись! Ты ведешь себя как сводник! – Алрика снова вскочила из-за стола и подошла к окну.

От ее резкого движения пачка бумаг, лежащих на столе, разлетелась по всей комнате, подхваченная сквозняком, но ее это мало волновало. И так все рушится и сыплется – что там какие-то бумаги!

– Ведь ты же громче всех кричал, какой Барт негодяй и мерзавец, когда он бросил меня, – с горечью сказала она, глядя в даль. – А теперь, когда он для тебя – денежный мешок, ты первым побежал ему навстречу.

– Я громче всех говорил, чтобы ты не делала глупостей и приняла от Барта все, что он тебе предлагал в качестве отступного, Алрика. Тогда ты меня не послушала – и что имеешь теперь? – резонно заметил мистер Ауэрман. – Теперь тебе придется исправлять собственные ошибки.

Он помолчал и, видя, что Алрика задумалась, решил прибегнуть к тяжелой артиллерии.

– И вспомни о том, что от твоего решения зависит не только твое благополучие и благополучие твоих детей. Ты сильно выручишь Лару и Джеймса…

– Объясни мне, пожалуйста, такую вещь, Гэри, – произнесла Алрика, снова разворачиваясь к нему лицом и садясь на широкий подоконник. – Ты старше, ты опытнее, и потом, ты – мужчина. Может быть, ты понимаешь то, что я не в состоянии понять…

Она замолчала.

– Да, Рики, я весь внимание, – подбодрил ее Ауэрман.

– Скажи, зачем все это Барту? Он жил себе преспокойно все эти четыре года, развелся со мной, крутил интрижки, затем – женился на другой… И знать не знал ничего ни обо мне, ни о детях. Да и знать не хотел. Не написал, не позвонил ни разу. А теперь в нем вдруг взыграли отцовские чувства и былая страсть. Что это? Сентиментальность? Или расчет? Может быть, ему срочно понадобились наследники из каких-то корыстных соображений?

Гэри вздохнул.

– Все люди совершают ошибки, девочка. Они могут увлечься не той женщиной или посчитать, что впереди их ждет что-то сногсшибательное, необычное, гораздо лучше, чем то, что они имеют сегодня. А потом они оглядываются вокруг, смотрят назад – и видят, что упустили что-то очень важное, обидели ту единственную, что была им нужна, расстались со своей настоящей любовью в поисках фантома…

Алрика едва не прослезилась, слушая эту тираду.

– Ты говоришь так красиво и прочувствованно, словно сам пережил нечто подобное, – тихо сказала она.

– Да… Пережил. – Гэри достал из кармана носовой платок и промокнул уголочки глаз. – Я ушел от девушки, которая казалась мне простоватой, обычной. Мне все мерещились феи из глянцевых журналов, роковые красотки… Уехал из города, закрутил кучу романов, нагулялся вовсю… И понял, что мне нужна только она – та, что всегда понимала меня, была нежна и ласкова со мной.

– А дальше? – Алрика смотрела на него во все глаза.

– А дальше я вернулся, пришел к ней… И, оказалось, что она уже замужем. Один ребенок сидел у нее на коленях, второй – должен был вот-вот родиться. И на ее лице было написано неподдельное счастье. Она вышла замуж не для того, чтобы насолить мне, а потому, что встретила человека, который смог понять и оценить ее по достоинству, разглядеть в ней свою любовь. Чего не смог сделать я. Увы… С тех пор я так и не женился, – подытожил Гэри.

– Какая грустная история… – Алрика задумалась. А вдруг с Бартом творится то же самое? Но ведь она не встретила другого мужчину, и у них еще все может наладиться…

Наладиться? А как же его жена? Все могло наладиться, если бы он был свободным мужчиной. А теперь… Все, поезд ушел.

– У нас совсем другая история, – напомнила она вслух. – Он уже встретил свою любовь, Гэри. И для меня не нашлось места в его жизни.

– Ошибаешься, – лучезарно улыбнулся Гэри. – Нет у него никакой любви.

– Но его вторая жена…

– Нет у него никакой жены. Барт недавно развелся с ней, он сам мне об этом сказал. Иначе, думаешь, он приехал бы сюда один? Он и дом в Сентсайде продает, потому что ему пришлось распроститься с их совместным жильем в пригороде Бостона и он планировал прикупить себе что-то в другом районе, не изымая денег из дела.

Не успела Алрйка осмыслить эту новость, как в дверь деликатно постучали. Вошел один из спасателей, Боб, а вслед за ним – Мэри. С тревожным видом они остановились на пороге.

– Что-то случилось? – спросила Алрйка, предчувствуя какую-то неприятность.

– Понимаете, Алрйка, те туристы, которые взяли скутеры, должны были вернуться уже полчаса назад, – сообщил Боб.

Рики взглянула на часы.

– Да, действительно, – нахмурилась она. – Надеюсь, они просто увлеклись и забыли о времени.

Не хватало еще, чтобы с ними произошел несчастный случай. Она в жизни себе этого не простит. Хотя моторы на скутерах проверяли совсем недавно, они были в полном порядке и должны были прослужить еще долго. Это моторка была в ремонте, но Алрика ни за что и не позволила бы никому выйти на воду на неисправном судне.

– Бензина там было как раз на три часа с небольшим хвостиком, – возразила Мэри. – Я их предупредила об этом и сказала, чтобы не задерживались, иначе им придется возвращаться вплавь.

– А вы выдаете технику под залог? – поинтересовался Гэри Ауэрман. – Или спрашиваете у клиента документы?

– Когда как, – ответила Мэри. – Эти люди оставили пачку наличных, которая покрывает стоимость всех трех скутеров. Пояснили, что не взяли с собой водительские права, чтобы случайно не уронить их в воду…

Тревожное предчувствие шевельнулось в душе Алрики. Она вышла из кабинета, открыла сейф и достала пачку долларов, оставленную тремя туристами.

Ее тонкие пальчики ловко пробежали, перебирая купюры… Она наугад вытащила одну из банкнот, потерла пальцем, посмотрела на свет… Вернулась в кабинет, подошла поближе к окну и рассмотрела бумажку еще раз, повнимательнее.

– Так и есть, – презрительно сказала она, швыряя всю пачку в мусорную корзину. – Фальшивки.

Мэри с ходу начала реветь, словно только этого сигнала и ждала. Боб присвистнул, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть фальшивые деньги.

– Успокойся, – устало попросила Алрйка, наклоняясь и вытаскивая пачку обратно, – она спохватилась, что должна будет предъявить ее полиции.

– Вы меня теперь уволите? – выла Мэри.

– Нет, не уволю. Только вряд ли нам с тобой будет от этого легче.

Вой прекратился так же резко, как и начался.

– Мы разорены? – спросила горе-секретарша.

– Не знаю. Посмотрим, – вздохнула Рики. – Надо сказать, скутеры брали гораздо чаще, чем моторки. Если бы знала, что так случится, не тратила бы столько денег на их техобслуживание. А ведь я еще даже не расплатилась за него…

– Ну и чего ты после этого ждешь? – спросил Гэри. – Иди, звони Барту.

– Конечно, дорогая, – промурлыкал Барт, принимая свою победу как должное. – Ну так часов в семь, как я и собирался.

Алрика в раздражении швырнула трубку на аппарат. От ее сентиментального настроя не осталось и следа.

Ах, старый проныра Гэри! Как она развесила уши, слушая его романтические бредни…

Барт просто посмялся над ней. Он просто хотел показать ей свою силу и власть. Он даже не скрывал, что торжествует. Еще бы – все вышло по его плану… Даже час встречи он назначил сам.

Близнецы поужинали и строили башню из кубиков, сидя на паласе в детской. Молли уже ушла. Алрика отпускала ее, как только закрывала станцию и возвращалась домой. В принципе, она могла бы брать детей с собой на работу, но ей не хотелось, чтобы кто-то из них свалился в воду. К тому же малышам нужен режим. И Алрика знала, что ей придется не отходить от них ни на шаг, если рядом не будет Молли, – какая уж тут работа!

Правда, если дальше так пойдет, от услуг няни все равно придется отказаться. Не дай Бог…

Впрочем, сейчас было не до повседневных забот. Она отодвинула край портьеры и посмотрела в окно – не сверкнут ли фары машины Барта на подъездной дорожке. Пора ему уже появиться.

А ведь ты ждешь его, сказала она себе. Ждешь, как когда-то ждала с работы, нетерпеливо, поправляя перед зеркалом одежду и прическу, чтобы встретить его во всеоружии…

И это была правда. Она оделась чуть более тщательно, чем следовало бы одеваться для ужина с человеком, которого не хочешь видеть. Длинное струящееся платье из нежно-сиреневого шелка – Барт купил его Алрике во время одной из совместных поездок, и она до сих пор надевала это платье лишь в особых случаях, потому что дорожила им как памятью о том чудесном уик-енде… К платью удивительно шли серебристые туфли на небольшой шпильке.

Вьющиеся волосы она оставила распущенными сзади, а боковые пряди скрутила валиками и скрепила на затылке – это была любимая Бартом прическа, он говорил, что в этом есть что-то античное.

В какой-то момент ей захотелось стащить с себя платье и надеть джинсы и майку – пусть видит, что и ни капельки она его не ждала. Но желание продемонстрировать бывшему мужу, что она ничуть не подурнела за это время, пересилило. Уверенная в себе, красивая женщина – такой образ будет более выигрышным. Если Барт увидит ее в старой застиранной одежде, то, чего доброго, решит, что его бывшая женушка совсем распустилась, обнищала и никому не нужна, а значит – некому ее защитить.

Но так говорил голос разума. Подсознательно же ей просто хотелось вызывать у Барта то же желание и восхищение, что и раньше.

Детей она одела в одинаковые джинсовые комбинезончики и футболки разного цвета, причем у Томми на груди была вышита буква «Т», а у Сэмми, соответственно, – «С».

– Мама, мы куда-то идем? – удивился Томми. – В гости? – предположил Сэмми.

– Нет, дети, гости будут у нас.

– Тот самый дяденька, о котором ты говорила с Молли? – с детской проницательностью спросил Том.

Алрика вздрогнула. Она никак не могла привыкнуть, что ее трехлетние сынишки порой проявляли понимание, достойное взрослого человека.

Она не успела ответить – у дверей прозвенел звонок. О Боже, это мог быть только Барт. Так они всегда звонили в дверь, когда жили вместе, – три коротких звонка, один длинный. Интересно, он сделал это по привычке или специально, чтобы разбудить у нее воспоминания о прошлом?

Алрика спустилась вниз и распахнула дверь.

Барт стоял на пороге, как всегда обворожительный и элегантный. На нем был вечерний костюм и светлая сорочка, волосы он зачесал назад. Он был гладко выбрит и источал запах дорогого парфюма. Алрика запоздало поняла, как нелепо она выглядела бы на его фоне в своем вечернем наряде, надень он джинсы и майку, и вздохнула с облегчением.

– Заходи. – Алрика посторонилась, пропуская Барта в дом.

– Ты потрясающе выглядишь! – Барт оглядел ее с ног до головы и одобрительно покачал головой. – Это тебе. – Он достал из-за спины букет красных роз – ее любимых, он не мог не помнить об этом.

– О, ну что ты, не стоило так беспокоиться. Спасибо, – холодно пожала плечами Алрика, принимая цветы, хотя ей было чертовски приятно снова получить цветы от Барта – она думала, что этого не случится больше никогда.

Дети выбежали из детской на площадку второго этажа и из-за перил лестницы с любопытством рассматривали гостя.

Он поднял глаза, заметил маленьких сорванцов и улыбнулся им. Мальчишки заулыбались в ответ.

Алрика заволновалась.

– Только, ради Бога, не надо травмировать мальчиков лишними для них разговорами, – тихо попросила она. – Не забывай, что дети все принимают очень близко к сердцу.

– Не считай меня монстром, дорогая, – усмехнулся Барт уголком рта и громко сказал: – Привет! Кто это там у нас прячется?

– Дети, вы можете спуститься сюда и познакомиться с дядей Бартом, – разрешила Алрика.

– «Дядей Бартом», – вполголоса хмыкнул Барт. – Ты бы еще представила меня как мистера Элдриджа.

Томми и Сэмми спустились в холл, и Барт вручил им принесенные сладости. При этом он глаз не сводил с сыновей – а в том, что это его сыновья, у него теперь не было ни малейших сомнений.

Алрика отправила малышей в детскую и пригласила бывшего мужа в гостиную. Здесь все было так же, как во времена ее детства, – после развода с Бартом она смогла позволить себе купить только мебель для детской комнаты и новую кровать. Ведь на старой софе она спала лет с пяти, и у взрослой Алрики с этого ложа, обитого потертым гобеленом, свешивались ноги.

В центре комнаты стоял большой круглый стол – гостиная служила семейству Робинсов еще и столовой. Рядом с диваном притулился журнальный столик, напротив расположилась тумба с телевизором. И везде были цветы – множество цветов. Алрика обожала пряный аромат южных растений и повсюду расставляла вазы с букетами.

Букет, принесенный Бартом, конечно, был самым пышным. Она отыскала свободную вазу и пошла ставить цветы в воду, а он тем временем продолжал оглядывать комнату.

Вдоль стен высились полки с довольно большой библиотекой – хоть отец Алрики был обыкновенным лодочником, он слыл довольно начитанным и любознательным человеком и никогда не засыпал без книги, привив любовь к чтению и дочери. Часть книг родители захватили с собой при переезде, но и Алрике осталось изрядное количество томов.

Тонкие золотистые занавеси еще не были закрыты, и сквозь стекла струился мягкий свет солнца, отражающегося в соленой воде. Вечерний бриз, проникая в дом через открытую форточку, приносил свежий и такой привычный запах океана.

Барт провел ладонью по столешнице, оглядел комнату и задумчиво прищурился. Должно быть, этот запах и вид этой мебели из светлого дерева – потертой, но добротной и прочной, как сам город, – навевал на него воспоминания.

За этим самым столом они ужинали несколько лет назад в обществе Лары и Джеймса Робин-сов, ее родителей, когда Барт пришел к ним, чтобы объявить о том, что Алрика приняла его предложение руки и сердца. Здесь же, в присутствии Гэри, состоялись переговоры о выкупе дома и станции, когда Робинсы-старшие собрались переезжать к тете Телме…

– Здесь все так же уютно, – заметил Барт, когда Алрика вернулась в комнату с розами в руках.

Только бы он не сказал: «И все так же небогато», подумала Алрика.

– Что-нибудь выпьешь? – торопливо предложила она, ставя вазу на журнальный столик, чтобы предвосхитить нежелательный поворот разговора.

Барт кивнул.

– Немного виски с содовой и со льдом…

– Да-да, я помню, – проговорилась она. – Один к трем.

– Точно, – согласился Барт. – Мне это сейчас не помешает. Все-таки не каждый день видишь впервые собственных сыновей.

Алрика не знала, что и сказать. Наверное, теперь глупо отрицать, что Томми и Сэмми – сыновья Барта, слишком очевидным был этот факт и слишком длинным оказался язык у Гэри Ауэрмана. И она отлично успела изучить характер Барта – он ни за что не пойдет на попятный.

Если ему взбрело в голову докопаться до истины, он это сделает – этот человек, уверенный в себе и привыкший добиваться того, что пожелает. Он вполне может настоять на анализе крови – впрочем, что это даст? Анализ подтвердит, что этот человек теоретически может являться отцом детей – а может и не являться. Но если он наймет частного детектива, который найдет свидетелей и докажет, что в тот период жизни Алрика не встречалась ни с кем, кроме Барта, – будет ли это доказательством в суде?

Но до суда может и не дойти, если Барт станет действовать шантажом. Против его угрозы разорить ее Алрика бессильна. На что она тогда будет кормить детей?

Если она не станет отрицать очевидного и будет с ним повежливей, может, им удастся решить дело миром. Для начала неплохо бы выяснить, что он хочет.

Поэтому она оставила провокационную фразу Барта без внимания и прошла в кухню, чтобы смешать для него коктейль.

Вернувшись, Алрика обнаружила Барта сидящим на диване и листающим фотоальбом.

– Господи, сколько же я всего пропустил, – заметил он вслух, разглядывая фотографии близнецов.

Вот они почти сразу после рождения – два смешных пупса в двойной коляске. А это их первый день рождения – они сидят за столом в нарядных костюмчиках, а позади них улыбается фотографу их красивая мама… Первые шаги, первые игрушки, первые радости и ссоры по пустякам…

Снимки были снабжены забавными подписями, любовно сделанными рукой Алрики.

Барт долистал альбом до конца и открыл его снова на первой странице – там, где Алрика сидела на скамейке в парке в свободном платье из синей шотландки, сложив руки на огромном животе.

– Какая ты здесь красивая, – прошептал Барт, и глаза их встретились. – Беременность тебе идет.

– Красивая? – горестно вздохнула Алрика. – Я здесь несчастная. Мне было так тяжело и страшно… – Но она тут же спохватилась и замолчала. Она не собиралась ни в чем его упрекать. Незачем ему знать, какую боль причинил ей его уход.

– Глупая, но почему же ты мне ничего не сказала? – спросил Барт, закрывая альбом.

– Мне не нужна была твоя жалость. Как не нужна и теперь, – поджала губы она. – Кстати, вот твое виски.

– Но им нужен был отец, дорогая, – возразил Барт, принимая ледяной стакан из ее рук и на секунду задержав свою ладонь на ее тонких пальцах. – Как нужен и теперь.

– Мы прекрасно справляемся, – пожала плечами Алрика, отдергивая руку.

Он знал – не мог не знать и не почувствовать, что искры электричества перебежали с его руки в ее во время этого краткого контакта. Прикосновение мужчины, которого она так любила и ненавидела, вызвало в ней смешанное ощущение отвращения и желания.

Ей хотелось закричать: «Не смотри на меня так!» – настолько волнующим был проникновенный взгляд до боли знакомых и родных карих глаз.

– И знаешь, почему еще я уверен в том, что это мои дети? – продолжил Барт. – Не только потому, что ни капли не сомневаюсь в твоей верности. Но еще и потому, что рождение близнецов – явление наследственное. Скажи, милая, у тебя в роду были близнецы?

– Нет, – растерянно отозвалась Алрика, которая слабо разбиралась в генетике. – У папы было два брата, у мамы – брат и сестра, но все они разного возраста. Про бабушек и дедушек я тоже ничего подобного не слыхала…

– А у меня – были! – торжествующим тоном сообщил Барт. – Ты же знаешь. Помнишь, когда мы ездили в Бостон к моим родителям, мама и тетя рассказывали тебе, как они разыгрывали в юности своих поклонников, приходя по очереди на свидание?

Алрика прекрасно помнила и ту поездку, и необыкновенно красивых женщин с густыми черными волосами и величественной осанкой – свою свекровь и ее сестру-близнеца, которые вышли замуж за других близнецов – отца и дядю Барта. Правда, Гордон и Мэтью Элдриджи похожестью похвастаться не могли. Один из них был высоким жгучим брюнетом, другой – блондином со светлыми серыми глазами и смешными веснушками на носу.

Но последнее обстоятельство ничуть не рушило теорию Барта. Что ни говори, а посылы к рождению близнецов в его роду имелись.

Поразило Рики не это неожиданное доказательство отцовства Барта. Она-то, разумеется, в его фактическом отцовстве не сомневалась. Но вот то, как он смотрел на мальчиков и с какой нежностью разглядывал снимки…

Выходит, она за несколько лет брака так и не успела узнать собственного мужа.

Ей казалось, что он гораздо сдержаннее отнесется к детям, и если и вернется к ней из-за ребенка, то лишь из чувства долга.

– Расскажи мне о них, – неожиданно попросил он.

Алрика взглянула на Барта. Он казался растроганным, проникнутым благоговением. Она никогда не видела его таким – даже в самые светлые минуты их жизни, даже в их первую сладкую ночь. Наверное, с таким лицом он стоял бы перед иконостасом, если был бы религиозным человеком.

– Что бы ты хотел узнать? – уточнила Алрика охрипшим от волнения голосом.

– Все. Как они росли, как проводят свои дни, какими были их первые слова, что они любят, а что нет… Словом, все, что я знал бы, проведи я все это время с ними.

Алрика, чье сердце уже было готово растаять, насторожилась. Если бы Бартон сказал: «Проведи я все это время с вами»… Это была его ошибка.

Он списал меня со счетов, с горечью подумала она. Я для него – ничто, бесплатное приложение к его наследникам. С тем же успехом он мог спросить няньку: «Как сегодня вел себя мой ребеночек? Не капризничал? Не кашлял?».

И все его обаяние, все его страстные взгляды, призванные пробудить в ней чувственность и воспоминания о былой страсти – только оружие, способ склонить ее на свою сторону и добиться желаемого.

Ну нет! Она не попадет в руки этого умелого манипулятора, она не из таких! Он может сколько угодно пытаться играть ее чувствами… К тому же он, наверное, уже знает – ему донесли, что с момента их расставания ни один мужчина не касался ее жадного до ласки тела. Алрика не настолько примитивна, чтобы позволить какому-то пижону ифать на ее основном инстинкте! Даже если этот пижон – отец ее детей.

– Ты действительно многое пропустил, Бартон, – холодно сказала она. – Но, боюсь, это невосполнимо. Останься ты со мной – и мы вместе делили бы радости и хлопоты. Но теперь поздно говорить об этом. В двух словах не расскажешь, как мы жили без тебя… Да и незачем.

– Но теперь я вернулся, и я готов поддержать вас, – попытался пойти на мировую Барт.

– Мне действительно нужна была тогда твоя поддержка, Бартон Элдридж. Не скрою. Но теперь – извини… У нас своя жизнь. Она сложилась так, как сложилась, и в ней нет места посторонним.

Она повернулась к окну и стала смотреть на золотую от закатных лучей бухту и белый теплоход вдали, пытаясь успокоиться. Но даже вид плещущихся волн, который всегда успокаивал Алрику, теперь не помогал – ее била дрожь гнева и обиды.

– Посторонним… – Барт скрипнул зубами. Чувствовалось, что стрелы Алрики попали в цель и его больно резануло это слово, но он решил взять себя в руки и проглотить услышанное.

– Слушай, Рики, давай не будем ссориться. Потакать своим обидам неуместно, когда речь идет о детях.

Слова, слова… Красивые и громкие слова. «Ради детей», «во имя наших сыновей»… Так говорят демагоги, которые хотят добиться своего и не находят лучших аргументов.

Она подхватила со столика опустевший стакан Барта и снова вышла в кухню, на этот раз решив приготовить две порции спиртного. Алрика чувствовала, что ее нервы на пределе и она вот-вот сорвется.

Она не испытывала угрызений совести по поводу того, что не сообщила ему о своей беременности. Он сам во всем виноват. И никто не мог предположить, что три с лишним года спустя его вдруг взволнует судьба двойного плода их давно забытой любви. Забытой им. Она-то помнила о нем и днем, и ночью.

Барт спросил, как росли дети. Что она могла ответить ему? Что ей пришлось искать кормилицу, потому что в ее груди пропало молоко в тот самый день, когда она узнала о его свадьбе?

Эту новость принесла соседка, жившая через пару десятков метров от ее домика на берегу, добрая душа. Она перегнулась через забор и заглянула во двор, где сидела с книжкой Алрика, покачивая коляску с близнецами.

– Слыхала? – почти торжествующе спросила дородная миссис Пустер, утвердив на ограде свой впечатляющих размеров бюст. – Твой-то…

– Вы о ком? – безразлично поморгала Алрика, с неохотой отрываясь от книжки.

– Мистер Элдридж женится на какой-то миллионерше. Вон, в газете пишут! – Миссис Пустер протянула Алрике смятый газетный листок, в который, судя по всему, перед этим заворачивали покупки.

Алрика машинально подошла и взяла газету. Да, действительно, там сообщалось о свадьбе Бартона Элдриджа и некой Элис Офейлер, и даже прилагалась фотография: сияющий Барт под руку с тощей кикиморой, сгибающейся под тяжестью драгоценностей.

– Ну и что, – деланно пожала плечами Алрика, возвращая газету миссис Пустер, готовой перепрыгнуть через забор от любопытства. Как же! Ей предстоит еще рассказать всем в округе, как Алрика Робинс реагировала на известие о женитьбе бывшего мужа. – Мне больше нет до него никакого дела, для меня этот человек давно не существует.

Она взяла коляску и укатила ее в дом, подальше от любопытных взглядов. Уложила детей спать и только после этого заперлась у себя в спальне, упала на кровать и разрыдалась.

А ведь она ждала его до последнего! Каждую минуту ей мерещилось, что вот-вот откроется дверь и Барт вернется. Она даже кровать выбрала помягче и пошире – на случай, если он захочет снова приласкать свою когда-то любимую жену. А потом жалела об этом. Алрике было так одиноко на этой двуспальной кровати!

Если бы Барт знал, как она ждет его, как он нужен ей, как ей плохо и тошно без Него! Но нет. Ей не хотелось тешить его тупое мужское самолюбие.

Стоило ли ему знать, как она одинока и напугана… Еще бы – она до самых родов не могла поверить, что ей придется растить ребенка одной. А когда врач с доброй улыбкой на лице сообщил Алрике, что она станет матерью сразу двоих малышей, неизвестно, что она испытала в большей мере – радость или страх. Скорее, последнее.

Родители, узнав о том, что случилось, неодобрительно покачали головами. Они не сказали этого, но она ясно читала на их лицах: «Ох, дочка, ведь мы тебя предупреждали»… Они, конечно, предложили ей свою помощь.

– Продавай дом и бизнес, перебирайся к нам в Сен-Круз, – предложила мама. – Хоть будет кому присмотреть за дитем.

Но Алрика решила этого не делать. Во-первых, в Сентсайде она сможет себя худо-бедно обеспечить, наняв помощника на станции на время родов и няню – после. А чем она займется у тети Телмы – оставалось под вопросом.

К тому же она прекрасно понимала, что такое незаконнорожденные дети в маленьких городках. Она – женщина современная, ей плевать на пересуды. Но родители у нее – старой закалки, для них растить детей без мужа – это позор семьи. Она не хотела принимать такую жертву.