Текст книги "Призрак: Нова (ЛП)"

Автор книги: Кит ДеКандидо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Огромный мужик с дорожками пирсинга в ушах, губах, ноздрях и бровях, смотрел в ее сторону. Его бугрящиеся мускулами руки покрывали голографические татуировки, демонстрирующие различные сцены насилия, совершаемые большими людьми над маленькими.

Нова не смогла выяснить, как его зовут, поскольку неформал сам не помнил своего имени. Здоровяка кликали Жбаном, потому что однажды он выдул целый жбан водки без всяких негативных последствий – вероятно, из-за того, что он по жизни всегда был торкнутым, вплоть до клинического сумасшествия.

И той девчушкой, которую мужик сейчас хотел убить, была никто иная как Нова.

Жбан вошел в тупичок, не думая ни о чем, кроме как о жестоком зверском убийстве. И с этой мыслью он неторопливо зашагал к Нове…

Девчушка здесь, в тупике, только и ждет, чтобы ее схватили, точно так, как и сказал лысый. Жбан любил, когда лысый давал такие дела. У него появлялась цель, которую в силу своего примитивного и бессмысленного существования, он не мог найти самостоятельно.

А может, это просто пьяная болтовня. Тяжеловато сказать наверняка.

Жбан прощупал руку и вкачал хаб в систему. Эффекта ноль. Эффекта не было уже шестьсот сорок девять раз, что он пытался. Именно это он так ненавидел в своей жизни, и именно поэтому он перепробовал все, что было. Но в душе он оставался оптимистом, или быть может, был в душе пессимистом (он никак не мог запомнить значение этих слов), и потому не прекращал принимать хаб – в надежде, что в этот раз у него обязательно получится обдолбаться!

Но не удалось. Больше никогда не получалось. Тогда он подумал – зачем ему дергаться и пробовать в шестьсот пятидесятый раз? Ведь он знает – знает! – что хаб больше никогда не сработает! И в этом просто нет смысла, черт их всех задери!

Он забыл, где находится.

Прощупал другую часть руки и впрыснул в систему тёрк. Тёрк позволил ему лучше осознать окружающий мир, и это хорошо, потому что, вероятно, хуже его осознавать, чем сейчас, он уже не мог. И он даже не знал, где находится. И, ого, краски в этом переулке такие яркие, хорошо, что он заметил это теперь, потому что раньше он этого не видел. И кладка особенно прелестна, если не считать места, где она треснула, уродская, паскудная, грязная и вымазана дерьмом разных птиц, крыс, кошек, собак и всех остальных животных, которые припрутся сюда, как эта кошка, что сидит рядом с блондинкой, которая…

Порой от тёрка окружающий мир становился уж слишком впечатляющим. Но теперь он вспомнил. Блондинка. Лысый хотел, чтобы он убил блондинку. Лысый обещал новую наркоту, самый свежак на рынке: еще не появилась на улицах, еще даже не стала незаконной, настолько новая. И лысый обещал, что когда он убьет девчонку, то получит бесплатно столько этой дряни, сколько захочет, как всегда.

Лысый – единственный, кто всегда с ним добр. Лысый ему нравится.

Всех остальных он ненавидел.

За исключением бабушки, разумеется. Она всегда была с ним добра. Если подумать, то не стоило ее убивать, и скорей всего он сглупил, когда сделал это.

Мысли о бабушке его расстроили. Поэтому он вновь дотронулся руки, вводя на этот раз в организм смесь крэба и сноука, которая помогала ему забыть обо всем. Как только он это проделал, то понял: плохая была идея. Потому что теперь он забыл…

Что-то.

Он собирался что-то сделать.

Что-то очень важное, к тому же.

Невероятно важное.

Да.

Он должен был это сделать.

Он должен был это сделать прямо сейчас.

Что же это такое?

Наверное, что-то связанное с расправой.

Это довольно обычное дело.

В расправах он хорош.

Нехорош во всем остальном.

Особенно в воспоминаниях.

Чем бы это ни было.

Он собирался.

Вспомнить.

Кошка мяукнула. «Уматно… теперь я вспомнил». Он вновь коснулся руки, на сей раз сдабривая всю наркоту кофеином. В качестве бонуса он получил мощный стимул на выполнение того, что собирался сделать… ведь он вспомнил, что собирался убить блондинку, ту самую, что стоит рядом с мяукнувшей кошкой.

Он вновь коснулся руки – сейчас ему нужен боог.

Боога больше не найти на рынке. Даже на всем Тарсонисе его найти невозможно. Поэтому когда лысый разыскал для него этот наркотик, просто не вообразить, какой трепет он испытал. Запасов боога было мало, поэтому он принимал его только тогда, когда хотел кого-нибудь убить.

А сейчас он собирался убить блондинку.

Лысый назвал ее имя, но он его позабыл. Он не мог даже припомнить свое собственное. Знал, что его кличут Жбаном за тот раз, когда он выпил жбан водки. Он убил девушку, которая его так прозвала, но кличка прижилась… в основном, потому что он не мог вспомнить, как его зовут на самом деле. Бабуля знала его имя, но он убил ее, так что она уже не напомнит.

Сейчас, когда боог подействовал, это уже не имеет значения. Единственное, что ему нужно помнить, это как сильно он любил маленьких блондиночек… особенно когда вырвал им глотки.

И ее ушко. У нее хорошенькое ушко. Он с радостью его откусит. Может, пожует его.

– Убирайся прочь от меня.

Он моргнул. Понадобилось мгновение, чтобы он понял, что говорила блондинка. «Как она может говорить без глотки?»

Затем он вспомнил: на самом деле он ее еще не вырвал, а только думал об этом. Какая небрежность.

Он начал наступать на блондинку.

– Не подходи ближе… предупреждаю тебя, Жбан, если ты подойдешь к мусорке… ты пожалеешь.

«Откуда блондинка знает мое имя?»

Он решил ее спросить:

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Я знаю все, Жбан. Я знаю, что Феджин…

Вот как зовут лысого. «Почему я никогда не мог его вспомнить?»

– …дает тебе даром наркотики, а ты взамен выполняешь его приказы. Я знаю, как ты убил свою бабушку. Знаю, что ты хочешь вырвать мне глотку, а затем откусить ухо.

Должно быть, он разговаривал вслух перед этим. Правда, он этого не помнит.

– И я знаю, что если ты попробуешь причинить мне боль, вместо этого я сделаю больно тебе.

Это была самая смешная шутка за день. По правде говоря, ничего смешнее он вообще никогда не слышал. И поэтому расхохотался.

– А-ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Его живот чуть не взорвался, настолько силен был хохот. Он поверить не мог, что эта девчонка решила, будто она может причинить боль ему.

– Да, я могу причинить тебе боль.

Наконец он произнес:

– Знаешь, че я сделал с последней девчуркой?

– Ты имеешь в виду ту, из клуба «Светлячок»? Ту, что спросила, откуда у тебя такие уродские татуировки?

Ладно, вот теперь он действительно в замешательстве. Эта блондиночка никак – никак! – не могла знать о том, что произошло в клубе «Светлячок» с той чернявой девчушкой.

– Ты там была?

– Нет, я никогда не была в клубе «Светлячок».

Теперь блондинка говорила крайне быстро, и дышала тяжело, словно лишнего перебрала, и она была готова закричать. Он был впечатлен… обычно они не начинали кричать, пока он не подходил куда ближе, чем сейчас.

А она продолжала:

– Но я знаю, что ты положил ей руку на лицо и не отпускал, пока она не перестала дышать. Да что ты за чудовище такое?

На этот вопрос он знал ответ:

– Я тот, кто думает пришить тя, курва.

– Ты больше никогда никого не убьешь, Жбан. Слышишь меня? Никогда.

Он решил, что эта девчонка даже больше не в себе, чем он сам… а он не думал, что хоть кто-то чокнутее его… и всего-то надо просто взять и распотрошить ей глотку.

Прощупав руку, чтобы вкачать в себя еще хаба (хотя и знал, что это бесполезно), он двинулся на нее.

Он решил, что первым делом оторвет блондинке руки. Откуда пришла эта мысль, он не знал, но сразу же понял, что это очень правильное решение. Она будет стоять, и таращиться на обрубки и кровищу из плеч, а затем… ДА!.. Затем он забьет ее до смерти ее же руками! Уматно… это будет потрясающе!

Для пущего эффекта (и потому что после травмы ему так проще было ходить) он затопал по асфальту, неуклонно приближаясь и в надежде до смерти напугать девчушку, чтобы она взмокла к тому мигу, когда он действительно вырвет ей глотку.

Нет! Оторвет ей руки. Так намного лучше…

Он поднял ногу (он был совершенно уверен, что это его левая нога), чтобы топнуть ею.

И в этот момент застыл как вкопанный.

Он с трудом понимал, почему – он просто не мог двинуться и все. По какой-то причине не мог опустить ногу. Или моргнуть. Или пошевелить руками. Или… вообще ничего.

Заболела голова.

Нет, она прямо раскалывалась и горела от боли. Словно кто-то вколотил в череп раскаленный металлический прут.

Боль была хуже, чем в тот раз, когда он пытался пробить головой кирпичную стену. Просто чтобы проверить, получится ли. Хуже, чем когда он подпалил голову, чтобы посмотреть, как долго она будет гореть. Даже хуже, чем когда он в первый и последний раз принял чистый тёрк.

– АААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!

* * *

Все оказалось проще, чем она себе представляла.

И это напугало Нову больше всего.

Пип подошла к телу Жбана и с любопытством обнюхала. «Большой кошак без шерсти упал».

Когда Нова рефлекторно ударила Эдварда и прочих в Небоскребе Терра, она сделала это, не задумываясь и не настраиваясь. Просто залпом выплеснула из себя всю ярость, все горе, всю печаль и всю злость.

Этот спонтанный выброс эмоций убил разом триста семь человек.

Сейчас она направила свою силу в один мозг, а не в триста. И разорвала его в клочья.

На все про все ушло несколько секунд. А затем Жбан умер. Он закричал, а затем рухнул ничком. Его мерзкое, проколотое во множестве мест лицо с кровавым чавканьем ударилось об асфальт тротуара. Из ушей потекла кровь.

Потянувшись разумом к трупу (она не могла даже помыслить, чтобы дотронуться до Жбана физически), Нова заставила тело перевернуться.

Из носа, глаз и рта Жбана тоже сочилась кровь. Нова подумала, что кровотечение мог вызвать удар лица о тротуар, однако понимала, что настоящая причина вовсе не в этом. После случившегося в родном доме она знала, что если убить кого-то таким способом, у жертвы из всех отверстий на голове выступала кровь.

Нова рухнула на колени.

«Не надо мне было выходить из тупика!» – сотрясаясь в рыданиях, проклинала себя она. – «Надо было остаться здесь и умереть!»

За сегодня она увидела более чем достаточно: сестру, что объявила ее мертвой, массы людей, проживающих никчемную жизнь, небрежную гнусность Теренса и безумную жестокость Жбана.

Она не знала, насколько еще ее хватит.

Пип подошла к Нове. «Большой кошке без шерсти больно?»

Шмыгнув носом, Нова попыталась вытереть слезы рукавом рубашки, но он был настолько грязным, что она решила не украшать лицо дополнительными разводами. Пришлось вытирать глаза тыльной стороной ладоней, хотя едва ли они были чище.

– Мр-р-р?

– Прости, Пип, я просто… – девушка посмотрела на труп Жбана. – Просто не знаю, что делать.

Феджин говорил, что оставит ее в покое. Вынудит выживать в одиночку. Пока она не вернется к нему с мольбами о прощении и с просьбами дать шанс. Дать возможность работать на него. По-видимому, в Трущобах так поступают все.

Он ей лгал. Вместо того чтобы сдержать слово, он послал монстра убить ее.

И что еще хуже, Жбан, вероятно, не последний, кого он пошлет. Его приказы выполняют сотни головорезов. Некоторых из них она уже встречала. Начиная от Маркуса с его грязными тайнами и заканчивая Тайрусом с сестрой-покойницей.

Теперь Нова осознала, насколько просто убить кого-то. Особенно кого-то столь омерзительного, как Жбан. Тем более, он был безумным психом, что являлось главной побуждающей на мерзкие выходки причиной… если не считать пугающей способности усваивать наркотики и алкоголь.

Но Феджин – значительно омерзительней. И для его сумасбродства смягчающих обстоятельств не существует.

Поднявшись на ноги, Нова приняла решение.

– Мр-р-р?

– Я возвращаюсь к Феджину, Пип. Именно так, как он и предрекал. Но я не буду его ни о чем просить. Я его просто убью.

Глава 11

Прошло целых два часа, а Жбан так и не вышел из переулка. Феджину пришлось признать, что план не сработал.

Это его чертовски разозлило. Жбан был и самым ценным инфорсером[14]14
  Инфорсер – член преступной группировки, принуждающий жертву к выполнению воли главаря банды, или приведение в исполнение приговоров.


[Закрыть], и наиболее полезным тестовым полигоном для появляющихся на рынке новых наркотиков. Он обладал уникальным метаболизмом: его реакция на наркотики составляла примерно десять процентов от реакции нормальных людей. В былые времена у Феджина существовал канал поставки великолепной эксклюзивной наркоты с Корхала IV. Но иногда поставляемый товар оказывался чересчур уж ядерный – а кому нужна наркота, убивающая с первой же дозы? Ведь следующие продавать будет некому. Поэтому Феджин и держал при себе Жбана: если от новых наркотиков бугай чувствовал себя худо, значит любой другой сдохнет на месте. Таким образом, Феджин без лишних жертв всегда мог определиться – можно ли новый образец выбрасывать на рынок или же нужно заказать его доработку.

(День, когда конфедераты закидали Корхал IV ядерными боеголовками, стал для Феджина черным. Когда Арктур Менгск создал «Сынов Корхала», Феджин отправил ему в дар приличные средства, как вклад в развитие дела выжившего корхальца. А все потому, что из-за гибели планеты его бизнес тоже пострадал…)

Через три часа после исчезновения Жбана в переулке, оттуда вышла Нова. Выражение лица девушки кардинально отличалось от вчерашнего. Если вчера она выглядела изможденной и отчаявшейся, то сегодня в ней чувствовались злость и решимость.

Настрой девчонки вкупе с тем фактом, что она выжила при встрече со Жбаном (за многие годы это еще никому не удавалось), ясно сказали Феджину: у него назревают крупные неприятности.

Кто-то постучал в дверь:

– Феджин, тебе посылка.

Ругань, как следствие нарушения приказа «не беспокоить», так и не слетела с губ Феджина – ибо единственное исключение из распоряжения как раз касалось той самой посылки.

– Тащи сюда, – коснувшись пряжки ремня, сказал он.

Защищающее комнату силовое поле ослабло, дверь автоматически открылась.

Вошел Йо-Йо, неся в руках упакованный контейнер с голографическим ярлыком «МЕДИКАМЕНТЫ» и обратным адресом базы снабжения армии Конфедерации в Гран-Вилладж.

Феджин ухмыльнулся: «Морвуд таки проныра».

Йо-Йо поставил посылку на футон и вышел. Феджин вытащил из ящика стола почтовый сканер и провел устройством по упаковке. На дисплее сканера высветился буквенно-цифровой код. Мужчина ввел код на панели посылки. С пневматическим шипением посылка раскрылась, явив массу упаковочного наполнителя, внутри которого лежал заказанный Феджином предмет.

Читая записку Морвуда, Феджин вытащил смартфон и вызвал Маркуса.

– Засада, Феджин?

– Мне нужно, чтобы ты словил всех торчков, у которых бабла нету, а ломит невмоготу. И всех малявок, каких только найдешь, чуешь? Я говорю даже не о прыщавых, совсем сопляков давай… и никакого ворья, мне твои не нужны. – Феджин припомнил, кто есть у него списке… списке тех, кого лишь волосок отделяет от участи остаться без головы после выстрела «двестидвадцатого». – А еще тащи ко мне на квадрат Лопу, Джонси, Грош-Цену и Мэгза, да скажи им, пусть захватят все свои стволы. Чтоб через полчаса все были здесь.

– А зачем нам мелюзга? – спросил Маркус.

Феджин нахмурился. Обычно Маркус не задавал глупых вопросов… да вообще любых вопросов, если на то пошло.

– Какого черта это интересует тебя? Бегом выполнять, усек!?

– Окей-окей, хорошо, – ответил Маркус, впрочем, без особого рвения.

«Какого хрена с ним не так? – Феджин встряхнул головой. – Ладно, разберусь позже… подождет, пока не закончу с этим делом».

Прямо сейчас намечалась серьезная заварушка, однако теперь, чтобы справиться с ней у него есть совершенное оружие.

Прочтя записку Морвуда, Феджин застегнул уникальную игрушку на правом запястье и вставил в ухо контрольный элемент. Затем проверил видеоканалы сенсоров уличного движения. Нова топала прямиком в его логово. С ее скоростью движения девчонка появится через час.

Феджин вновь схватил смартфон и вызвал Вольфганга. Всякий раз при появлении тела, о котором требовалось позаботиться, до того, как на него наткнутся ПСТ, он всегда звонил Вольфгангу.

На большинство правонарушений ПСТ смотрела сквозь пальцы, но когда появлялись трупы… тут копы были вынуждены вникать хоть в какие-то детали дела. Поэтому чтобы избежать ненужного внимания со стороны полиции Феджин вызывал Вольфганга, и девочки Вольфганга заметали все следы.

Отдав Вольфгангу указания – и убедившись, что он захватит с собой всех своих девочек, ибо громадный Жбан весил-таки немало – Феджин позвал Йо-Йо. Вдвоем они прошли заднюю комнату, что служила спальней для гарема. Весь гарем – двенадцать человек, страдали бездельем: кто-то читал, кто-то пробавлялся фруктами из вазы, остальные спали. Феджин поднял всю толпу на ноги и приказал Йо-Йо увести всех в другое место. Большинство сразу согласились, но Тройка как всегда не обошлась без вопросов:

– А что стряслось-то?

– Здесь будет небезопасно. – Феджин повернулся к Йо-Йо. – Если хоть что-то хоть с кем-то случится, с тобой произойдет то же самое, но в десять раз хуже, чуешь?

Йо-Йо быстро кивнул:

– Усек, босс, не беспокойтесь.

Когда Йо-Йо вывел всех из комнаты (некоторые двигались с ленцой, не особо довольные уходом), вошел Грот.

– Лопа и Грош-Цена за дверьми, Феджин… выглядят как-то испугано.

Феджин ухмыльнулся. Несмотря на опасения, Маркус, как обычно, с точностью выполнил приказ. Полчаса еще не прошло, а Лопа и Грош-Цена уже тут.

Через пять минут вошел Джонси, следом за ним появился и Мэгз. Джонси был единственным из четверки, кто пришел лишь с одним стволом. Пожав плечами, амбал показал свой Зи-50, рассчитанный на патроны 70-го калибра[15]15
  70-й калибр – примерно 20 мм.


[Закрыть]:

– Кроме «Карлы» мне никакой другой шляпы не надо, – с усмешкой произнес он.

Его пристрастие давать оружию имена стало одной из причин, почему он попал в список Феджина.

Все остальные обвешались стволами минимум по четыре штуки на каждого. В отличие от Джонси, Грош-Цена наоборот переусердствовал и взял с собой аж с десяток пистолетов.

– Никак не мог определиться, какой буду использовать. Поэтому решил взять все, чтобы не спешить с выбором, – взирая на недоуменные лица подельников, пояснил он. – Дошло?

Феджин приказал всем ждать в прихожей. Спустя десять минут появился Маркус с Джиной, Тайрусом и кучей детей… все – совсем еще малыши, в точности как Феджин и хотел.

– Отведи детей в заднюю комнату. Пусть Тай за ними присмотрит.

Маркус бросил быстрый взгляд:

– Что?

Показав рукой на дверь, Феджин (а он вполне понимал недоумение Маркуса) повторил:

– Разумеется, туда, в заднюю. Дети, как говорится, последняя линия обороны.

Немного обескураженный, Маркус приказал Джине и Тайрусу отвести детей в заднюю комнату:

– Джина, ты за них отвечаешь… если им что понадобится, отправляй Тая.

Вернувшись к четверке парней в прихожей, Феджин предупредил их:

– Сюда идет девчонка. Надеется меня прищучить. Ваша задача, не дать ей меня прищучить, чуете? Меня не мает, как вы это сделаете, но не дайте ей пройти ко мне в комнату, усекли?

Лица троих просияли. Должность телохранителя считалась отличным назначением, особенно с тех пор, как большинство оморозков стали не настолько глупы, чтобы задирать Феджина. Глядя на них, Феджин подумал, что-либо болваны вскоре поймут, что задачка не такая и простая, либо же удивят его – если все-таки смогут остановить тека-тепа. В таком случае им повезет, и они будут вычеркнуты из списка.

Лопа, впрочем, радостью не светился. Единственный, у кого лицо омрачилось тенью разумных сомнений.

– Мы должны вчетвером остановить одну девчонку?

Взвесив в руке «Карлу», Джонси ухмыльнулся:

– Четверых не понадобится, не боись.

– Мы можем сделать с ней что угодно, прежде чем убьем? – словно озвучивая сокровенную мечту, уточнил Грош-Цена.

Мэгз фыркнул:

– Тебе обломится, если только ты убьешь ее до этого.

– Ну да, а твоя сестренка по-другому говорит.

– Мачо, да тебе за моей сестрой не угнаться.

Подтрунивания не утихали еще с полминуты. Улучив момент, Маркус подошел к Феджину и, повернувшись спиной к остальным, тихо спросил:

– Мы говорим о той самой девчонке?

Феджин кивнул.

– Ее имя, Нова. Я послал Жбана убрать ее.

Маркус моргнул.

– Неужели не вышло заморить ее голодом? Ты говорил…

– Ее имя, Нова Терра.

Теперь глаза Маркуса полезли на лоб:

– Дерьмо.

– Да, дерьмо. Как только я это вычислил, решил удостовериться. Но она убрала Жбана. Значит, нам нужно подойти к вопросу творчески.

– Поэтому тебе и нужны эти четверо отморозков?

Феджин снова кивнул.

– Посмотрим, как она тут разберется, а затем захлопнем ловушку.

Как и следовало ожидать, Маркус выглядел растерянно. Но на сей раз вопросов он не задавал. В конце концов, он знал, кем была Нова.

– А что с нарками? Я притащил Апостола, Пророка и Диву.

– Девчонка теп. А теперь представь, что в мозгах у этих торчков. Пока она пролезет через их дебри, у четырех придурков появится шанс подстрелить ее, чуешь?

Маркус кивнул.

– Да, смысл есть.

Он посмотрел на штуковину Морвуда.

– Что за новая игрушка?

Феджин растянул губы в ухмылке:

– Страховка.

* * *

– Слушай, это были террористы, ясно? А ведь вы, правительственные типчики, обязаны держать от нас подальше этих «Сибсов[16]16
  Сибсы – (англ. siblings, sibs – брат или сестра) – генетический термин, обозначающий потомков одних родителей. Родные братья и сёстры, но не близнецы.


[Закрыть] Корхала», или кто они там такие, так ведь?

Мартина Дарма уже порядком раздражала Мэла Келерчиана, и это было печально, поскольку за прошедшую неделю она оказалась единственной стоящей зацепкой.

Ларри не слышал ни о каких случаях, к которым могла быть причастна Нова. Было несколько отчетов об избитых девушками людях, но поскольку Ларри знал каждую из них, значит, Новой тут и не пахло.

Затем, наконец, некая торговка прессой заявила в полицию, что террористы взорвали ее РИИ. Только проблема была в том, что на РИИ не было и намека не внешнее возгорание. Когда Ларри прознал об этом, то тут же смекнул, что данный факт может указывать на тека и, не теряя времени, позвонил Мэлу.

Первое, что сделал Мэл, это направился к заведению Дармы. Павильон оказался что ни на есть обычным. В таких, как правило, продавались чипы с различными журналами, а также подписка на каналы СНВ. Все на крошечном пятачке, в довесок заставленном автоматами по продаже сладостей и напитков. Обугленные останки РИИ валялись кучей за маленьким прилавком. Когда Мэл прибыл, Дарма – невысокая, бедно одетая женщина средних лет с крашеными рыжими волосами, пытавшаяся убрать морщины у дешевых хирургов и получившая соответственный результат – указала на кучу обломков, а затем недовольным видом отошла в сторону. Приступив к осмотру останков РИИ, Мэл попутно начал задавать женщине вопросы.

Как только он появился павильоне, голову захлестнуло болью. Не так мощно, как в Небоскребе Терра (на сей раз, Мэл сумел обойтись лишь одной дозой анальгетика), но все же довольно сильно. Недавно тут побывала Нова, или же другой по-настоящему одаренный теп (впрочем, эта идея даже не стоила рассмотрения).

Но Дарма помешалась на террористах.

– Мэм, пожалуйста, вы можете мне просто описать, кто…

– Да не знаю я кто! Грю ж тебе, это были террористы! Они повсюду… по СНВ показывали, что они укокошили нескольких ребят из семьи Терра. Если вы их защитить не можете, как ты, черт возьми, собираешься защитить меня?

Мэл попытался не скрежетать зубами, что удалось ему лишь частично.

– Мэм, полагаю, вы перепутали меня с кем-то другим. Моя работа – не защищать вас, моя работа – кое-кого найти. Это девушка пятнадцати лет, длинные светлые волосы, зеленые глаза и…

– Я каждый божий день вижу уйму людей. – Дарма демонстративно сложила руки на груди. – Слушай, ты сказал, что работаешь на правительство? Ну вот, а я пытаюсь заставить конфедов признать мой иск, так как в моей страховке прописано, что террористические акты попадают под компенсацию, и те, кто взорвал РИИ, как раз и были террористами.

Решив слегка подыграть, Мэл спросил:

– Почему вы так уверены, что это террористы, мэм?

Дарма сглотнула слюну и в нетерпеливом жесте опустила руки.

– Ну, так это же ясно, как божий день! Разве нет? Когда бабахнуло, как раз говорили про тех жмуриков из Терра, вот что я имею в виду! Бьюсь об заклад, здесь поработали те же парни, что грохнули Терров. Показали, что заткнут рот свободе прессы. – Она стала жестикулировать, воодушевленная собственными «логичными» рассуждениями. – И… что можно придумать лучше, как не разнести в хлам сам символ свободы прессы? Верно?

С демонстративной неспешностью Мэл зааплодировал. Не переставая хлопать, он вполголоса продиктовал указания компьютеру. Когда компьютер выдал сигнал подтверждения, следопыт обратился к Дарме:

– Браво, мэм! Отличное представление… Есть только одна проблема. По чистой случайности я совершенно точно знаю, что РИИ взорвали не террористы. – Мэл прекратил аплодировать и облокотился на прилавок. – А теперь, мэм, у нас с вами два варианта. Первый: вы рассказываете, что случилось со светловолосой, зеленоглазой пятнадцатилетней девушкой, приходившей сюда и взорвавшей ваш РИИ. Второй: я сообщаю вашей страховой компании, что вы пытаетесь их надуть. Выбирайте.

Дарма вновь сглотнула, на сей раз более громко.

– Надуть?

– Именно так. – Затем Мэл сообщил результаты запроса к компьютеру. – Наказание за подобное преступление… Штраф в любом размере, как посчитает суд. С возможностью тюремного заключения до шести месяцев.

– Тюремного заключения? – упавшим голосом переспросила Дарма.

– Да. И после этого ни одна страховая компания не выдаст вам полис… так что вам, вероятно, придется закрыть свою торговую точку.

Теперь глаза женщины округлились. Похоже, эта мысль взволновала ее куда сильней, чем перспектива оказаться за решеткой.

– Закрыть павильон!? Я не могу этого сделать! Это ж мой хлеб! Вдобавок Фробит меня убьет!

Мэл не знал, и знать не желал, кто такой Фробит.

– Так как же мы поступим, мэм?

Дарма раз или два дернула ртом.

– Да, верно, была тут девушка вроде той. Сначала она что-то бормотала, а потом, когда по СНВ показали последнюю выжившую Терра, завопила как припадочная. Вот тогда я выхватила свою пушку.

Приподняв бровь, Мэл спросил:

– Пушку?

Дарма потянулась вниз и вытащила из-под прилавка П-180. Пистолет явно видывал лучшие времена. С поврежденным стволом, и судя по всему, оружие не чистили и не полировали уже очень давно. Мэл решил, что попробуй Дарма выстрелить из такого «образчика», то он мог взорваться женщине в лицо и без всякого телекинетика.

– Знаю, че ты думаешь. – Дарма, вне сомнений, правильно поняла выражение лица Мэла, из-за чего мужчина почувствовал еще большее раздражение, поскольку не любил, показывать свои эмоции столь очевидно… но ведь состояние пистолета и впрямь дрянное. – Но у меня нет к нему патронов. Не хочу ни в кого стрелять… просто, знаешь, попугать.

Мэл не понимал, как кого-то можно напугать таким оружием, но говорить ничего не стал, а вновь попытался перевести разговор на Нову.

– Что случилось после того, как вы начали угрожать оружием?

Дарма пожала плечами:

– Она убежала.

– Куда?

Очередное пожатие плечами:

– Откуда мне знать? Вниз по улице. Ты ж не донесешь на меня, правда?

– Я записал весь наш разговор, мэм. Что я сделаю с этой записью… посмотрим.

С этими словами он развернулся и, игнорируя причитания Дармы, двинулся в указанном женщиной направлении.

«Наверное, Нова увидела, как Клара называет ее мертвой, и слетела с катушек. Но куда же она пошла от павильона?»

Согласно заявлению Дармы в страховую компанию (а Мэл прочел его перед разговором с женщиной), РИИ взорвался вчера в 18:55, что подтверждено департаментом дистанционной трансляции СНВ. Поэтому Мэл поручил компьютеру собрать записи со всех регистраторов движения на Пайк-лейн за прошедший вечер с 18:50 до 20:00.

Компьютеру понадобится несколько минут, чтобы запросить файлы из базы данных, подтвердить допуск, просканировать файлы и вычленить из них фрагменты, удовлетворяющие заданным параметрам, а затем только передаст найденную информацию хозяину-следопыту. Чтобы скоротать время, Мэл решил опросить персонал приемной в хирургии, что находилась через два дома от павильона Дармы. Дежурная смена в отделении была уже другая, поэтому вчерашний регистратор уже ушел домой, но должностной значок позволил Мэлу получить контактную информацию работника, после чего следопыт сделал пометку позвонить ему.

Когда Мэл вышел из хирургии, компьютер сообщил ему в ухо, что запрошенные записи недоступны.

– Что?

Компьютер начал повторять информацию, но Мэл прервал его и вполголоса озвучил команду связать его со Службой Инспекции Движения Юго-Западного района.

– Юго-западная дорожная инспекция, сержант Волмер, – услышал следопыт скучающий голос.

– Сержант, я агент Мэлкольм Келерчиан из подразделения «следопытов».

Последовала пауза. Проверив источник вызова, Волмер заговорил куда энергичней:

– Да, агент Келерчиан, что я могу сделать для…

– Я только что запрашивал дорожные записи с Парк-лейн, вчерашний вечер с…

– Эм… Можете дальше не продолжать, агент Келерчиан… мы уже стерли те записи.

Услышав такое, Мэл потерял дар речи.

– Повторите это, сержант… – не веря ушам своим, уточнил он. – Медленно.

– Эм… это стандартная процедура, сэр. В конце каждой смены мы просматриваем записи и, если не находим никаких нарушений, стираем их. Прошлым вечером на Пайк-лейн никаких нарушений не было. Так что…

– Сержант Волмер, если я открою регламент для хранения следственных материалов, то могу поручиться, что не найду там ни одной чертовой строчки по поводу вашей «стандартной процедуры». Так что…

Волмер нервно рассмеялся:

– Агент Келерчиан, никаких следственных материалов там не было.

– Откуда вы можете об этом знать? Вы сверили данные со сводкой совершенных за тот день преступлений? Вы произвели сверку лицевых сканов каждого человека на этих записях на совпадение с ориентировками тех, кто в розыске?

– Эм… сэр, мы служба регулирования движения… то, о чем вы говорите, не наша работа. Единственные интересные для нас следственные материалы на Пайк-лейн – это нарушения ховербайкеров, да выезд на магистраль запрещенных транспортных средств. В противном случае нам просто негде хранить эти тонны материала.

Мэл прекрасно понимал, что сейчас ему вешают лапшу на уши.

– Сержант, не говорите мне, что у вас не хватает банка памяти…

– Сэр, – теперь голос Волмера звучал так, словно сержант высказывал до того избитый довод, что просто устал его повторять, – у нас всего пятьдесят киломемов.

– Пятьдесят? – Мэл остолбенел. Это была всего четверть того, что имел Северный округ (в этом же районе располагался детективный отдел), а им не помешало бы еще столько же.

– Да, агент Келерчиан, всего пятьдесят. Мы запрашиваем дополнительную память последние три года, но комитет по бюджету продолжает нам говорить, что это «расточительство». Суды здесь занимаются делами аж трехгодичной давности, потому что все пытаются оспорить их решения, поскольку знают, что расплатиться не смогут и за годы. Мы вынуждены хранить такие записи чуть ли не вечно, следовательно, не можем хранить данные, которые нам не нужны. Здесь тьма дорожных нарушений. Мне жаль, что вы не можете взглянуть на записи вчерашнего вечера, сэр, искренне жаль.