Текст книги "Лекарство для безнадежных"

Автор книги: Кирилл Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

И вдруг в нем проснулся другой Максим. Тот, которого похоронили в Битцевском парке. Он был хладнокровен, уравновешен и мудр. Другой Максим сам хотел стать убийцей.

– Нам не нужен никто, – сказал он холодно. – Ни Петровский, ни мама, ни уж тем более Алена. Хватит прятаться от проблем. Взгляни на себя. Реакция, сила, регенерация… Ты сам смертоносная машина, парень. Ты можешь любого стереть в порошок голыми руками. Стоит только отвлечься от дешевой морали. Не убий? Что за философия такая? Когда это придумали? Мы с тобой больше не станем подставлять для удара вторую щеку. Пора закончить историю с институтским приятелем, парень. Пора заглянуть Семену в трусливые глаза.

– А Тарас? – издал жалобный стон Максим.

– Вспомни!

– Что вспомнить? Я не могу!

– Вспомни! – крикнул на него другой, восставший из небытия. – Вспоминай! Тот день, ту ночь, когда тебя убивали…

5.

Косой дождь барабанил по лобовому стеклу, оставляя разводы, которые сбивали судорожно дергающиеся дворники. Небеса сегодня разверзлись или природа заранее оплакивала приговоренного к смерти?

Тарас покосился на Максима, вздохнул и вытащил что-то из кармана плаща.

– На, – сказал он, протягивая ему тонкую стальную фляжку, – расслабься.

Максим принял ее с благодарностью. Тополев, сидевший на заднем сиденье, несколько секунд с сочувствием наблюдал, как он трясущимися руками пытается отвинтить колпачок, потом без объяснений отобрал флягу, открыл сам и вернул обратно.

– Ты не спеши, – сказал заботливо Тополев. – Успеешь.

Максим сделал пару глотков и ощутил, как приятное тепло разлилось по жилам.

– Соберись, – произнес Тарас, не оборачиваясь. – Помни, ты сильнее их. Во много раз сильнее. Я знаю, ты сумеешь.

Максим посмотрел в окно. «По ком же ты, мать-природа, нынче слезы льешь? Не по мне, – вдруг подумал он зло. – Я выживу. Я обязательно выживу и вернусь. Плачь по этим… ловкачам».

Он решительно завинтил крышку фляжки и отдал ее Антону.

– Я справлюсь, – кивнул Максим. – Но если что…

– Никаких «если», – жестко перебил его Тарас. – Нас ждет работа. У тебя еще много любви, открытий и радости впереди. Это просто этап. Очень неприятный этап твоей жизни. И последнее. Тебе сейчас будет очень больно. Так больно тебе не было никогда в жизни. И страшно. У тебя будет только одиночество, боль и страх. Разбуди в себе ненависть. Помни о нас. Помни о справедливости. О своей матери, Максим. Тебя сейчас будут убивать. Хладнокровно и безжалостно. Ты многое поймешь в эту ночь. О себе и о людях… Но помни. Ты – прав! Ты – силен! И ты с нами…

Максим поиграл желваками.

– Вы это уже проходили, – понял он. Петровский промолчал.

– В жизни много этапов, – ответил он. – Все произойдет, как у меня дома, помнишь? Ты потеряешь сознание и через пару часов придешь в себя. Ни о чем не беспокойся. Утром тебя найдут наши люди. В офисе за кружкой кофе ты выберешь себе фамилию. Потом сменим квартиру, заберешь маму, женишься. Максим Дронов умрет сегодня ночью и возродится через несколько часов новым, чистым, как младенец, человеком. С планами на будущее… – Тарас умолк, всматриваясь в темноту за стеклом.

– А когда такой этап проходили вы?

– В который из разов? – горько усмехнулся Петровский.

– Мы заберем тебя, – поспешил заверить Тополев. – Просто останься на месте и подожди. Рано-рано утром.

– Помню, – вновь кивнул Максим.

– Давай, – кивнул Тарас. Разговор был окончен. Максим оглядел салон и решительно открыл дверь.

– Тарас… Я все сделаю, как надо. И я… Скоро буду, – бросил Максим напоследок.

Снаружи ждали ветер, дождь и мрак. Максим поежился, засунул руки в карманы куртки. Все-таки подходящий они выбрали вечерок для расставания с жизнью.

«Мерседес» Петровского мигнул огнями стоп-сигналов и с легким урчанием рванулся прочь. Максим остался совершенно один на пустой дороге.

«Клянусь, – сказал он себе, подняв голову к черному небу. – Обещаю, что вернусь к тебе, Семен. Что бы ни говорили Петровский и Антон, я все равно вернусь к тебе, гад. А что с тобой сделать, я решу позже. Вернее, сразу после того, как узнаю, что со мной задумал сделать ты».

Он посмотрел на свое отражение в луже…

6.

… и встретился взглядом со своим отражением в зеркале ванной.

– Понял? – спросил жестко тот, проснувшийся. – Вспомнил нашу клятву? Теперь мы вместе?

Максим почти вплотную приблизил к зеркалу лицо.

– Сукин ты сын, – произнес он. – А когда мы с тобой были не вместе?

Через несколько минут Максим осторожно прокрался в комнату и, сняв телефонную трубку, нажал кнопку.

Мама подошла почти сразу.

– Ма, это опять я, – сказал Максим, стараясь, чтобы голос его звучал максимально беззаботно. – Прости, что беспокою. Ты не подскажешь мой старый рабочий телефон?

Тарас Петровский

1.

Петровский сидел с коммерческим директором уже около часа, в который раз убеждаясь, что коммерция – это не его. Тараса сейчас вообще мало что интересовало, кроме истории с Максимом. Он почти не спал этой ночью.

Вернувшись из отделения милиции, они с Антоном занялись картотекой. Перевернули всех – и мертвых, и живых. Потом устроили ночные консультации с Вепрем. Тот не сказал ничего дельного.

Зачем ему нужен был Дронов? Тарас видел только одно применение. Максим через несколько дней, а может быть, и часов, должен был превратиться в идеальное орудие убийства. Неуязвимое и неотвратимое.

«Ну почему же так… – размышлял Тарас, косясь на разложенные коммерческим директором красочные графики. – Почему за все приходится платить? Почему ничего, даже бессмертие, нельзя получить просто так?»

Коммерческий водил пальцем по схеме, что-то доступно объясняя. Увлеченно так тыкал аккуратным ухоженным пальцем. Игорь Нелетов был настоящим профессионалом и в бытность свою на вольных хлебах построил с нуля не одну крупную компанию. Тарас постарался вспомнить его резюме. Вроде бы целых четыре. После таких успехов Игорь немного расслабился, решил, что ему теперь все по плечу, организовал ребят с подставными фирмами и вышел на большую дорогу. Банки, кредиты и деньги сыпались, как из рога изобилия. А потом его пришли убивать из подставленного банка, давшего его очередной крупной компании огромный кредит. Как с удивлением осознали позже банкиры, «невозвратный».

Так Игорь Нелетов познакомился с Петровским.

– Вот ты заладил: рынок, рынок, – включился в разговор Тарас, попыхивая трубкой. – А какой для нас рынок? У нас же объемы крошечные, а стоимость – ого-го!

– Рынок нас ждет, Тарас Васильевич, – помотал головой Нелетов. – Я уверен, попробовать можно по нескольким направлениям сразу. Наметки у меня есть, с Антоном это мы уже обсуждали.

– И что Антон? – поинтересовался Петровский.

Тополев, потрясенный вчерашним посещением отделения милиции, с утра, ни свет ни заря, помчался прямо из офиса к матери Дронова. Поехал сам, никому не доверил. Петровский кинул беспокойный взгляд на непривычно молчаливый сегодня мобильник. Что-то не звонит Антон…

– Он полностью согласен с моими доводами, Тарас Васильевич, – отвлек его от раздумий Нелетов. – Кроме того, есть предложения по снижению стоимости.

– И какие?

Игорь поднял на него глаза, и Петровскому опять показалось, что тот смотрит сквозь него. Увидев впервые этот взгляд, Тарас сразу понял, что Нелетов – его человек. Так и получилось, только много, много позже.

– Нам сейчас очень нужны свои химики.

– Я подумал об этом, – сказал Тарас. – Один крупный специалист уже с нами сотрудничает. Вернее, скоро начнет. Ты что-нибудь слышал про «Сигму», Игорь?

– Это какая-то очень сильная наркота? – неуверенно спросил Нелетов. – Где-то читал, не помню. Говорят, привыкание чуть ли не с первой дозы, нет?

«Молодец, – подумал Тарас. – Ай да коммерция!»

– Со второй или третьей, – поправил он. – Цены на нее просто бешеные. А создатель «Сигмы» теперь у нас.

Нелетов поморщился.

– Опять сыворотка? Может, не стоило ее тратить на такого…

– На какого?

– Он ведь прекрасно знал, что делает.

Петровский, прищурившись, посмотрел на Игоря. Люди очень быстро забывают собственные грехи, и Нелетов – не исключение.

– Сколько вы тогда банков кинули? – вскользь осведомился Тарас. – Восемь, семь?…

– Двенадцать, – буркнул Игорь. – Но от этого никто не умирал.

– Всего-то два самоубийства управляющих, – покачал головой Петровский. – А вообще, ты прав. Приятно поговорить с бывшим Робин Гудом. Только вот с бывшим ли?

– С бывшим, – кивнул Нелетов. – Теперь я безгрешен, как ангел. Но мы отошли от темы.

– Да…

Нелетов взял чашку с кофе, подул и осторожно отхлебнул. Тарас немедленно вспомнил про свою.

– Намечается проблема, – сказал Игорь. – Даже с помощью вашего гения мы все равно не сумеем перекрыть весь ассортимент. Есть очень сложные позиции. Например, Е-40.

Тарас потер подбородок. «Куда же пропал Антон, – подумал он. – Где его черти носят?»

– На эту позицию и спрос не велик, – вслух сказал Петровский, пожимая плечами. – Что мы можем из нее выжать?

– Ну как же, Тарас Васильевич… Половина, да что там, все любители острых ощущений готовы будут отдать любые деньги за возможность полетать без каких-либо приспособлений. А идеальное зрение в темноте? А плавание под водой без акваланга?

– Постой-ка, постой… Е-40? – Петровский на мгновение задумался. Вспомнив, о чем речь, невольно рассмеялся. – Эк, куда вы на пару с Антоном… Или это ты один придумал?

– На пару, – ответил Нелетов.

На его тонких губах тоже промелькнуло подобие улыбки.

– А побочные эффекты?

– Ну, если сделать антидот и продавать дозировано…

– Антидот, – фыркнул Петровский. – Это ведь намного хуже «Сигмы», Игорь, дорогой. С «Сигмы» хоть слезть можно. С трудом, но, говорят, можно. А с Е-40 как? Это уже, извините, на всю жизнь…

– Тарас Васильевич! Для экстремальщика Е-40 – лучший выбор. Они и так жить спокойно не могут. Хорошо, давайте протестируем. Пара моих приятелей хоть сейчас готовы на стенд. Что скажете?

– Ты рассказал им? – вопросительно поднял брови Петровский.

– Только общая информация. Минусы и плюсы. Напирая в основном на минусы. И знаете, что мне сказал один из них?

Тарас прищурился.

– Что жизнь без этой штуки для него не жизнь? – произнес он.

Нелетов кивнул.

– Именно в этих выражениях и сказал.

Тарас задумчиво постучал пальцами по столу. «Е-40, – подумал он. – Мне бы проблемы твоих экстремальщиков, Игорек. С радостью бы махнулся».

– Чревато, конечно, но попробовать стоит, – сказал он. – Что ж, делай. Проверяй, тестируй, запускай в производство… Или есть проблемы?

Нелетов замялся.

– Вопрос в том, что Вепрь отказывается, – признал он. – Его можно понять – половина всех позиций проходит через его руки. Он считает, что скоро у него не останется сил. Он уже чувствует это.

– Опять Вепрь… – нахмурился Тарас. – Ишь ты… Сил у него не останется. Да на нем пахать надо! А чувствует он, что ему опять пора на Канары. Ты же знаешь Вепря. Он уникален. Но незаменим ли, Игорь? Надоели его выкрутасы хуже горькой редьки. Мы с Антоном это на днях обсуждали.

– Пока незаменим, – вздохнул Нелетов. – Мы с Антоном ищем варианты. Но пока не можем обойтись без него.

– А он, конечно же, это понимает…

– Естественно. Это понимают все. Даже Лизочка.

Лиза, очаровательное существо, была секретаршей Петровского. За многие годы жизни Тарас не встречал более редкостной и самовлюбленной дуры. В офисе ее держали из-за великолепных форм, томного голоса и высокой скорости печати на компьютере, по крайней мере так уверял Антон. Впрочем, у Тараса были сильные сомнения в том, что Лизин рабочий день заканчивается на работе. Почему вот сейчас Тополев не звонит по делу? Чем он занят?

– Очень плохо, – произнес Петровский вслух. – Очень плохо, что Вепрь взял нас за горло. Он не самый плохой человек и прекрасный специалист. Может, ты хотя бы порекомендуешь ему немного убавить аппетиты? Откровенно говоря, мне совсем не хочется что-либо менять.

– Хорошо, Тарас Васильевич. Я с ним поговорю, – кивнул Нелетов и что-то быстро черканул в блокноте. – Что-нибудь еще?

– Да…

Закончить Петровский не успел. В кармане запел мобильник. У Тараса словно камень с души свалился. Объявился-таки Антоша, умница! И какая разница, заканчивается Лизин день в семь или нет? Несколько мгновений Петровский смотрел то на поющий телефон, то на Нелетова.

– Ты уж извини меня, Игорь, – наконец виновато произнес он. – Совсем времени нет. Давай, может, мы с тобой в другой раз пообщаемся?

2.

Он дождался, когда Нелетов закроет за собой дверь, и отложил трубку в сторону. Телефон продолжал трезвонить. Номер не определен. Это не Антон. Но почему-то Тарас был уверен, что звонит кто-то не менее важный и нужный сегодня.

– Да? – спросил Петровский.

Незнакомый холодный голос произнес:

– Здравствуйте, Тарас Васильевич.

Тарасу инстинктивно захотелось отстраниться от трубки, настолько откровенная неприязнь сквозила в тоне собеседника.

– С кем имею честь? – осведомился он.

На другом конце раздался сдавленный смешок:

– Не узнаете? Странно. Я же ваш воспитанник.

Петровский поморщился, вспоминая. Что-то много старых друзей и знакомых появилось у него за последние дни…

– Это Максим Дронов говорит, – подсказали ему на другом конце.

У Тараса подпрыгнуло сердце.

– Макс! – радостно воскликнул он. – Ты? Я совсем тебя не узнал. Богатым будешь. Где ты? Как ты? Мы уже все с ног сбились.

– Жив-здоров, как вы и предсказывали, – ответил Максим. – В полный рост осваиваю нового себя.

– Постой-ка, – встревоженно спросил Петровский. – Ты охрип, что ли?

– Ну, это вряд ли. Теперь же благодаря вам ко мне ни одна зараза не пристает.

– Почему ты так разговариваешь? Считаешь меня в чем-то виноватым?

– Виноватым? – после паузы переспросил Максим. – Если бы считал, то говорил бы с вами в другом месте и совсем иначе. Уж поверьте. Научился. У меня к вам один вопрос, Тарас Васильевич.

– Какой?

– Почему вы мне не оставили выбора? Почему позволили им меня убить? Я не в восторге от того, что играл роль скотины на бойне, Тарас Васильевич! Объясните мне, тупому, почему не позволили отправить их на тот свет? Почему не дали порвать их на части?

Петровский вытер пот со лба.

– Мы же с тобой все это обсуждали, – ответил Тарас как можно спокойнее. – У них целая организация, Максим. Тебя бы не оставили в покое. И тебя и маму.

– Вы что, их пожалели?! – крикнул в трубку Максим. – Этих палачей?

Внезапно Петровский все понял. И странно изменившийся голос, и манера говорить, и претензии, сыпавшиеся, как из рога изобилия. Началось. От осознания непоправимого, невозможного, необратимого у него перехватило дыхание.

– Постой, Максим! – закричал Петровский в трубку. – Остановись! Послушай меня секунду!

В трубке молчали.

– Слушаю.

– Ничего бесплатного не бывает. Я говорил тебе об этом. Тогда, перед… Но я не мог тебе рассказать всего. Ты стал другим. Тебя непросто убить, верно. Но есть и обратная сторона медали. Помнишь, я говорил, что ты станешь нечеловеком?

– Конечно, помню.

– Послушай себя. Голос твой изменился. Ты готов убить любого, вставшего у тебя на пути. Ты исступленно жаждешь крови. Ты невменяем и неуправляем, Максим, и можешь натворить такого, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. И только я могу тебе помочь.

– Чем же?

– Существует сыворотка, – торопливо начал объяснять Петровский. – Специальная сыворотка, своего рода антидот, который сдерживает ненависть, пожирающую тебя изнутри. Я много раз проходил через твое состояние, Максим, и прекрасно знаю, что ты сейчас испытываешь. Одумайся! Всего один маленький укол, и ты в полном порядке. Приезжай ко мне, все сделаем. Или нет. Скажи, где ты, я приеду. Я приеду когда и куда угодно, ты только скажи. Все должно было пойти иначе. Мы были уверены, что все получится, как обычно, и что до твоего теперешнего состояния не дойдет. Ты же уже двое суток должен был быть у нас, понимаешь?

– Маленький укольчик. Я уже сделал на днях один. Помните? Жаль, что вы меня не забрали, – произнес Максим без всякого сожаления. – Но сейчас я никуда не поеду, Тарас. У меня на сегодня запланирована встреча.

– Максим, – почти умоляюще сказал Петровский. – Ты прольешь много невинной крови. Остановись, пока не…

– Невинной?! – перебил его Максим. – Вы о чем? О крови людей, которые меня убивали?

– Нет, не о них, конечно. Но… Послушай…

– Нам не о чем больше говорить, – после секундной паузы сказал Дронов и отключился.

– Максим! – закричал Петровский в бешенстве.

Посмотрел на дисплей. «Номер не определен», – горела надпись.

– Черт! – Тарас швырнул телефон на стол. – Дурак! Сопляк! Что ты делаешь! Остановись немедленно!

Он вскочил и нервно заходил по кабинету. «Что же делать? Как его остановить? Где находится эта его работа? Черт, ну где же ты, Антон? Почему не звонишь, когда ты так нужен?!»

Словно угадав его мысли, кротко запел селектор. Тарас бросился к столу.

– Да?

– Тарас Васильевич, Топо… – начала Лиза.

– Соединяй! – перебил он ее и схватил трубку внутреннего телефона.

– Алло! – закричал Петровский нетерпеливо.

– Тарас Васи… – начал было Тополев.

– Ты узнал, где его старая работа? – перебил Петровский.

– Узнал. Мать телефон дала, Тарас Ва…

– Давай диктуй.

– Сейчас.

Петровский сунул руку к письменному прибору на столе и вспомнил, что по своей дурацкой привычке вытащил ручку и, как обычно, забыл в машине. Он выдвинул ящик стола, один, второй… Третий, нижний, от резкого рывка вывалился на пол. Ручки нигде не было.

«Сегодня, наверное, не мой день», – подумал он и выругался про себя.

– Готовы? – осведомился Антон.

– Готов, – махнул рукой Петровский. Он сосредоточился. Поиски ручки странным образом его успокоили. Антон продиктовал семь цифр.

– А что случилось-то? – спросил озадаченно он в конце. – Что за спешка такая?

– Максим звонил, – буркнул Петровский, старательно повторяя про себя телефонный номер.

– Он матери тоже звонил, – сказал Антон. – Вчера, два раза. Мы с вами в это время в милиции были.

– А два раза-то зачем? – удивился Тарас.

– Телефон своей старой работы спрашивал. Наверное, не до конца все вспомнил.

Петровский сел прямо на стол. Все его предчувствия оправдались. Максим Дронов вышел на финишную прямую. И надо было его опередить во что бы то ни стало.

– Дуй в офис, – после паузы сказал Петровский. – Быстро. Максим хочет нанести визит друзьям. А у него с часу на час должно начаться Превращение.

– А антидот?

– Какой, к черту, антидот?! – взорвался Петровский. – Дронов у нас в офисе появлялся, что ли? Или ты не понял, Антон? Повторяю еще раз. У него начинается Превращение…

– О чем вы? Какое превращение, Тарас Васильевич? Что, вот так, прямо среди бела дня?

– До вечера, конечно, у нас время есть. Но у него уже голос изменился, – произнес Петровский. – Это первый признак. Так что давай, Антон, в темпе. Я жду.

Вадим Немченко

1.

Утро Вадим встречал в гостиной. Он сидел со стаканом коньяка, изредка косясь в угол, где вчера появился ночной гость. Поэтому когда зазвенел телефон, Немченко обрадовался. Хорошо, что Голос для разнообразия решил воспользоваться простым средством общения. Впрочем, заряженный и смазанный пистолет уже лежал у Вадима под рукой.

– Не спишь? – осведомился Голос.

– Я встаю рано, – ответил Вадим. – А ты-то спишь вообще?

– Редко. Раз или два в неделю.

– Надо многое успеть?

– Ты даже не представляешь себе, сколько.

– Например, моих людей напугать до потери сознания.

– Хм… Проверял на складе, значит?

– А я всегда проверяю.

– А доверяешь?

– Редко.

– Всегда считал, что мы похожи.

Немченко помолчал.

– Слушай, – произнес он, – а ты вообще человек?

Голос издал звук, отдаленно напоминающий смешок.

– У нас что, начался период доверительных отношений?

Немченко хмыкнул.

– Просто сейчас три ночи, а поговорить не о чем.

– Поговорить всегда есть о чем, – сказал Голос. – У меня нет времени на размазывание соплей. Я хочу, чтобы ты бросил свой коньяк, лег и отдохнул как следует.

– Ты так заботлив… Прямо как мама. Но она давно умерла, – сказал Немченко, закидывая ноги на стол.

– Она, кстати, передает тебе огромный привет.

Ноги Вадима стали ватными.

– Как она там?

– Нормально, – устало ответил Голос. – Как и положено женщине, отравившей собственного отца и сдавшей дядю чекистам.

– Ты что? – опешил Вадим.

– Любовь к людям – это у вас семейное, – усмехнулся Голос. – Недооценивал ты свою родню.

Потрясенный Немченко отхлебнул из стакана, не почувствовав вкуса.

– А еще кто? – после паузы поинтересовался он.

– Хочешь, я тебе завтра файл с твоей родословной скину? – устало спросил Голос. – Почему вы все такие одинаковые?

Вадим пожал плечами:

– Потому, что, наверное, люди.

– Потому, что у каждого куча скелетов в шкафу. А совесть скромно делает вид, что ничего не знает. Ну, ладно. Какие планы на завтра?

– Собираюсь съездить в цех, к Борзову. Хотя все утверждают, что Дронов твой мертв. Зачем он тебе сдался?

Я просмотрел файл – обычный парень, каких полгорода. Хочешь, я тебе другого найду?

– Вадим, – строго произнес Голос. – Хватит. А насчет Дронова все поймешь завтра. Думаю, ты его увидишь. По крайней мере, должен.

– Как же я увижу мертвого? – спросил Немченко и тут же сам ответил на вопрос. Видел уже, на днях.

– Не мертв он, – сказал Голос, и впервые за все время Вадиму послышалось в нем замешательство, – или… не знаю. Завтра ты будешь моими глазами.

– Так карты говорят? – попытался сострить Немченко.

– Так говорю я.

– Мне его брать? Ну, если встречу…

Голос помолчал.

– Завтра решим, – после паузы сказал он. – Посмотрим вначале, оглядимся. Ложись спать. День у тебя завтра будет что надо.

– А если я не хочу?

– Нет, Вадим. Ты очень хочешь спать.

Внезапно Немченко почувствовал, как веки отяжелели, а глаза сами собой закрываются.

– Эй, погоди… – начал было он.

– Поспи, Вадим, – оборвал его Голос. – И возьми с собой завтра к Борзову хорошую команду. Обязательно.

Голова Вадима безвольно опустилась на стол, а тело обмякло в кресле.

Во сне, взявшись за руки с давно умершей женой, он шел по залитым солнцем Воробьевым горам. Шел и беззаботно, счастливо улыбался.

Своим друзьям Голос умел дарить хорошие сны.

2.

Из офиса они выехали на трех машинах.

Помня ночные наставления Голоса, Вадим взял с собой девять человек. Сашка он посадил к себе в автомобиль и, в качестве компенсации за вчерашнее нервное потрясение, назначил старшим. Приободренный таким образом, тот немедленно развил бурную деятельность. Для начала проинструктировал всех, раздал оружие и заставил привести машины в порядок. Потом, почему-то решив, что начинается серьезная заварушка, Сашок попытался на каждого бойца напялить армейскую каску в комплекте с бронежилетом. Пойман он был Вадимом, когда старательно засовывал в багажник одного из джипов ручной гранатомет, после чего немедленно остановлен, осмеян и разжалован.

После вчерашней поездки на склад у Сашка в голове что-то сдвинулось. Прибыв с утра в офис, он заперся в дежурке и принялся за рапорт. Очевидно, сочинения ему давались нелегко, потому что текст на полтора листа сочинялся почти два часа и содержал жуткое количество грамматических ошибок. Когда же Вадим принялся знакомиться с его творением, Сашок стоял рядом, вытянувшись по стойке «смирно» и преданно заглядывая Немченко в глаза.

– Что, все так и было? – завершив чтение, поинтересовался слегка обалдевший Немченко.

Сашок кивнул. Вадим молча поднялся, достал из бара бутылку и налил ему стакан самого дорогого коньяка.

Он и сейчас, трясясь в джипе по ухабам, поглядывал на Сашка с сочувствием. «Досталось парню, – думал Немченко. – Да и сегодня тоже. Каски эти несчастные, гранатомет… Может, стоило взять? Может, крутовато я с ним обошелся?»

Место, где располагался офис Борзова, оказалось безлюдным и глухим. Рядовая периферийная промзона, с грязными разбитыми дорогами, обшарпанными бетонными заборами и ржавыми рельсами давно заброшенных железнодорожных веток. К счастью, выяснилось, что Коля, водитель машины Немченко, жил раньше где-то неподалеку и прекрасно знал эти места.

– Этой дорогой все местные забулдыги на МКАД выбираются, чтоб менты не шерстили, – популярно объяснил он. – Но некоторых все одно на выезде ловят.

«Разновидность чисто русского спорта, – подумал Вадим. – Одни получают адреналин, выступая в роли жертвы, другие – играя в охотников. Все всё знают, но никто ничего не делает. Да, умом Россию не понять…»

Даже несмотря на крепкую подвеску, их мотало и трясло в машине, как лягушек в банке. Джип иногда врезался в глубокие лужи, и грязная вода брызгала на лобовое стекло. Тогда все начинало походить на прогулочную экскурсию на катере. Но Коля справлялся.

В очередной раз, свернув по петлявшей между нескончаемых складов, гаражных стоянок и просто заборов неясного назначения разбитой дороге, он уверенно припарковался.

– Приехали, – весело сообщил Коля.

Через размазываемую дворниками грязь Вадим увидел большую стоянку, очередной забор и домик КПП рядом. КПП сильно смахивал на увеличенную собачью будку, на которой хозяин-гигант неровными взмахами кисти быстро набросал белой краской адрес.

Левее будки начинался ряд больших ржавых гаражей, а правее – ломаная линия сваленных в кучу строительных бытовок, с выбитыми стеклами и зияющими дырами сорванных с петель дверей.

– Зря гранатомет не взяли, – прошепелявил Сашок у Вадима над ухом. В самом начале пути, на первой же серьезной кочке он прикусил язык и страдал всю дорогу. – Большая ошибка.

Немченко был готов с ним согласиться.

Около увеличенной собачьей будки стояло две грязных «Газели» и «ЗИЛ» с раскуроченным двигателем. Джипы Вадима казались рядом с ними чуть ли не космическими ракетами.

Немченко обернулся к Сашку.

– Сходи узнай, где там, – велел он. – А то, может, по территории еще километра два пешком по пояс в грязи топать.

Не успел Сашок открыть дверь, как к машине с разных сторон бросились местные собаки – не меньше десятка, взъерошенные, с оскаленными пастями, настоящие городские волки.

Сашок запрыгнул обратно и умоляюще посмотрел на Немченко. Собак, как помнил Вадим, тот до смерти боялся с детства.

– Ладно, – вздохнул Вадим и высунулся из машины, собираясь выяснить диспозицию самостоятельно.

Однако произошло чудо. Из будки вышел хмурый дед, одетый в телогрейку и валенки. Сторож посмотрел на джипы, недобро щурясь, и что-то сказал собакам. Тех как ветром сдуло.

– Иди, – кивнул Сашку Вадим. – Договаривайся с хозяином.

Через несколько минут ржавые, немилосердно скрипевшие ворота гостеприимно распахнулись. Сашок, стоя по щиколотку в грязи, помахал рукой, и джип въехал на территорию.

Раньше, до перестройки, тут, видимо, располагалась большая механизированная колонна, а потом предприимчивые работяги занялись бизнесом. Следы их коммерческой деятельности мелькали повсюду. Наполовину разобранный экскаватор, перевернутый трактор, брошенный на произвол судьбы погрузчик без колес и ковша… Автомобиль обогнул несколько полуразрушенных зданий и выехал… в другой мир. Вадим даже глазам своим не поверил.

У трехэтажного аккуратного здания, обсаженного зеленью, стояло множество иномарок. У подъезда располагалась круглая курилка. Трое молодых людей в строгих деловых костюмах что-то горячо обсуждали. Остальные, очевидно, строили светлое капиталистическое завтра, удобно устроившись в уютных кабинетах.

Сашок с досадой посмотрел на испачканные брюки.

– Здесь посидишь, – невозмутимо сказал Немченко, перехватив его взгляд. – Все равно кому-то надо присмотреть за машинами.

– А водилы на что? – обиделся Сашок.

– Ты там всех перепугаешь. Ладно, не дрейфь. Справимся.

3.

Семен Борзов оказался высоким широкоплечим парнем с бритым затылком и тяжелым взглядом. Одет он был не в костюм, вернее, в костюм неделовой. Словно проспавший летаргическим сном все десять лет перестройки и беспредела, он щеголял в спортивном комплекте от «Адидас». На шее красовалась массивная золотая цепь.

– С приездом, Вадим, – радушно произнес Семен. – Пошли сразу ко мне.

Немченко смерил его взглядом и внезапно почувствовал, как внутри зашевелилось раздражение. Талантливый парень, спортсмен и умница, каким он представлял себе Дронова, был стерт с лица земли таким вот недалеким гопником, человеком каменного века. «Как часто и несправедливо побеждает грязь и серость», – с горечью подумал Вадим.

Вслед за хозяином он прошел в кабинет. Двое крепких молодцев, игравших роли телохранителей, остались в приемной.

– Мы уже перешли на ты? – нахмурился Вадим, усаживаясь в кресло.

Семен осекся.

– Ну, между коллегами… – развел он руками.

– Какие мы с тобой коллеги, дружок? – холодно спросил Немченко. – Ты и я – это как небо и земля, понимаешь? И я не в десны с тобой целоваться приехал. Мне нужен Максим Дронов.

Ему показалось, что бритая лысина Семена позеленела от злости. «Давай, давай, – весело подумал Вадим. – Только дернись, дружок. Даже Шептун мне не указ при таком раскладе».

Очевидно, Семен это тоже понимал.

– Его у нас больше нет, – ответил он, проявляя чудеса выдержки. – Уволился.

– И вы его так просто отпустили? Печать-то поставили в трудовой книжке?

– Он отличный специалист… – начал было Семен, но Немченко, навалившись на стол и почти вплотную приблизившись к его лицу, оборвал его.

– Не парь меня, парень, – просто сказал Вадим. – Где и когда вы его слили?

– А кто он тебе? – отшатнулся Семен. – Ты кто такой вообще?

– Не хами, пацан, – не меняя позы, ответил Немченко. – Отвечай. Четко и внятно.

– Да я… – рука Борзова дернулась к телефону.

– У меня девять человек, Семен, – предупредил Вадим. – Только здесь. И в данный момент они не в нарды играют.

На лице Борзова изобразилась напряженная работа мысли.

– Ладно, – с натугой произнес он. – Правда ваша.

– Где и когда?

– Позавчера в Битце, – ответил Семен.

– Пять баллов, – откинулся в кресле удовлетворенный Немченко. – Ведь умеешь же разговаривать по-людски. Как дело было?

– Как обычно, – глухо произнес Семен. – Порезали немного. А потом, как всегда, контрольный в голову.

– Ты сам?

– Сам.

Вадим достал мобильный телефон из кармана. Набрал номер.

Голос отозвался сразу, словно ждал.

– Тут с тобой поговорить хотят, – сказал Вадим вместо приветствия и протянул трубку Семену. – Расскажи ему все, как мне, – произнес он. – И желательно во всех деталях.

Пока Семен подвергался обстоятельному допросу, Немченко осматривал кабинет. Очевидно, деньги у хозяина водились. Отделано все было на совесть, очень дорого, местами безвкусно, зато весьма эпатажно. «Бич всех лохов, дорвавшихся до денег, – философски заключил Немченко. – Но почему вместе с деньгами люди не приобретают хоть каплю вкуса?»

Семен протянул телефон обратно.

– С вами поговорить хотят. Немченко взял трубку. – Да?

– Странно, – сказал Голос. – Очень, очень странно. Никак у меня не сходятся концы с концами. Ты вот что, Вадим. Посиди там у него немного. Кофейку попей. Вот-вот что-то должно случиться. Сегодня это место самое активное. Грядет.