Текст книги "Алые Клинки. Часть 1"

Автор книги: Кирилл Плисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Не говори ерунды, – поворачивался назад Джим, – это все потому что ты не любишь старых! И надо бы уже давно воспринимать Доброхожего по-другому!

Джим явно чувствовал себя смелее в центре прогалины на отдалении от Ёзефа. Патлатого это бесило.

– Джимарь, слушай, отвяжись от меня со своими этими "будь другим"! Мне с детства не нравятся старики, и точка. И обычно я оказываюсь прав. Они все, мерзкие пердуны, только и хотят нас облапошить, Джимарь.

– Вот сейчас и посмотрим, кто кого облапошит, ха-ха! – в последний момент рассмеялся Джим, наступив ногой на навершие заступа и исчезнув в небытие.

Ёзеф остался один. Он понял это, как только улеглись новые мысли по поводу юного поколения и старых костей. В чернеющем лесу громко ахнули. А сразу за этим прямо на ухо Ёзефу зашептал нечеловеческий голос. Паника овеяла тут же. Мальчик попрал все наставления Доброхожего, сломя голову пробежал до заступа.

Расстояние оказалось настолько большим, что на его преодоление пришлось потратить приличные усилия и пару минут бега. А шепот кружился где-то над головой. Мальчик впопыхах схватился за рукоять, посмотрел вниз, чтобы ровно поставить ногу на навершие, поднял голову и обомлел.

Перед ним стоял он сам.

"Только в виде дерева".

Вот что пришло на ум перед исчезновением. Если бы он задержался хоть на одну секунду, то скорее всего погиб.

Яркий свет ударил в зажмуренные глаза Ёзефа. Теплый воздух трепал его лохматые волосы. Какая-то нежность вдруг коснулась его запястий. Ему в последнюю очередь хотелось увидеть то, что творится на яву, но разыгравшееся любопытство само приоткрыло его глаза. Мальчик поразился. Вокруг – желто-зеленый дневной ольшаник, а перед ним – красивая девушка. Её прелестная рука, цвета свежих листьев, обвивалась вокруг руки Ёзефа и поглаживала её. Мальчик сглотнул, осмотрел девицу с ног до головы: прозрачная сорочка, венец из цветов, секущиеся травяные волосы и аккуратное, искрящееся вечной молодостью лицо. Девушка подняла не него кристалльно-голубые глаза и улыбнулась. У Ёзефа не хватало слов, чтобы выразить свои переживания.

– А, я…

За спиной раздался знакомый хохот. Ёзеф, не отрываясь от девушки повернул голову и заметил лежащего на пушистой кочке Джима. Он весело водил руками вокруг себя, приминая ароматную траву и желтые тюльпаны. Весь он был испещрен яркими пятнами – падающими откуда-то свысока светом. Русый мальчик смеялся не то на растерявшегося друга, не то на приятные ощущения от игры. Лесная девушка тоже рассмеялась – внезапно Ёзеф почувствовал её дыхание у своей щеки, а затем свежесть, коснувшуюся кожи. Захватывающий поцелуй в щеку сразил мальчика наповал: он не устоял, зашагал к пушистой кочке и плюхнулся в цветы рядом с Джимом, вдыхая сладкий воздух и лесные ароматы. Он видел, как плывет по небу среди ватных облаков, расталкивает их руками и весело ныряет в кольца из белого пара. Все это было взаправду.

Красивая девушка еще некоторое время деликатно смотрела на радостных детей, смеялась и кружилась в непрерывном танце. Мальчики лежали и глядели вверх, на кроны деревьев. Ни малейшего отблеска неба – одни листья и ветки, вечный солнечный свет, просачивающийся через них.

Это и были те самые “сородичи” широких деревьев из предыдущего леса – исполины, бесконечно высокие и бесконечно широкие. Здесь им ничего не угрожало. Здесь не было страха.

На полянку заглянули еще шестеро девичьих созданий – все по-своему неотразимы, со своими идеальными фигурами, лиственной кожей и короткими прозрачными платьями. Они осторожно перешагивали с ноги на ногу, красуясь оголенными крепкими икрами и бедрами. Красавицы подобрались к девушке с голубыми глазами, взялись за руки и стали водить веселый хоровод по полянке. Можно было бесконечно наблюдать за их женской грацией и по-детски искренней радостью. Прекрасные жительницы леса встали напротив лежащих Джима и Ёзефа, поклонились и дружно заголосили.

– Славьтесь сыновья Доброхожи! Славься о Белен, отец природы, радости жизни дарующий годы!

Ёзеф снова вспомнил историю об отцовстве, Доброхожем. Плавающий в облаках мальчик камнем рухнул на суровую землю реальности. Взор снова прояснился.

Девушки радостно подбежали к ребятам, подняли их с кучки цветов, и легонько потащили за собой по лесной дорожке. Мимо них мелькали огромные бутоны, размером с кустарник, ступали необычные звери: волки на длинных ногах с рогами, летающие на крыльях лисы, ежи-великаны. Много чудесных запахов, какие и в век не встретишь в природе, необычных ощущений, каких не испытаешь в обычной жизни. И девушки – много ярко-зеленых молодых девушек в тонких ажурных юбках на голое тело, каждая из которых была уникальна и по-своему прекрасна. Все они были привязаны к исполинским деревьям с кронами до небес. Джим и Ёзеф поняли это интуитивно, будто сама действительность прошептала им эти законы. Все здесь было подвластно лону природы, даже ход мыслей. Поэтому-то и ничто не пугало, а наоборот – завораживало, привлекало, вызывало положительные эмоции.

Семеро красавиц привели развеселенных мальчишек к Доброхожему. Одет он был иначе: вместо черного клепаного бахтереца – серая туника, вместо кольчужной юбки – суконные шаровары. Девушки лелеяли его фигуру, его высокий стан, его переливающиеся белые кудри на темечке. Мальчики подошли вплотную к нему и спросили.

– Где мы?

Доброхожий улыбнулся, пристроился сзади и ладонями прикоснулся к их спинам. Компания отправилась дальше, а девушки аккуратно следовали за ними, стараясь не мешать беседующему Доброхожему.

– Этот лес сокрыт от взора неприятеля. Он стоит на севере нашей страны и его охраняет сам Белен. Старые Клинки называли это место Гамадриад. В честь этих прекрасных девиц, – Доброхожий обернулся к следующим по пятам лесным девушкам, – в честь дриад Белена.

Словосочетание “старые Клинки” напомнило Ёзефу про окровавленного Роберта Прямого. Мальчик выпорхнул из приглаживающей спину ладони Доброхожего и просто пошел рядом. Джим в это время занимал старца вопросами.

– А кто такие дриады?

– Дриады – это сами деревья, это связь. Они неразлучны, едины. Дриады, хранительницы лесов, прячутся от людей, борются с захватчиками и лесорубами, оберегают друг друга. Иногда, если человек благосклонен к природе, девушки незримо помогают ему, облегчают страдания, выводят из леса или спасают от хищных зверей. Алым Клинкам они тоже помогают – шьют вентепосы и прочные охотничьи комбинезоны.

– Они назвали нас сыновьями твоими, – возник Ёзеф, – но ведь это не так.

Джим ошарашенно взглянул на Ёзефа. Доброхожий остановился на озаренной светом траве, склонился над длинноволосыми мальчиками и стал медленно изъясняться.

– Ёзеф, вспомни мои детские рассказы. И ты, Джим, тоже. Я рассказывал вам истории про двух мальчиков-сирот, которых подобрал незнакомец. Помните? Он воспитывал их, заботился о них и в конце концов сделал чудо, закрепившее между ними семейные узы.

– Он дал им свою фамилию, – тихо произнес Джим.

Ёзеф незаметно огляделся по сторонам – дриады отвлеклись на причудливые маки в древесных альковах. Его ручонка намеренно спряталась за спиной.

– Да, а какую, ты помнишь?

– Пэттерс, – продолжал Джим.

– Хватит, – грубо прервал их Ёзеф, – Доброхожий, ответь лучше, че это ты умалчивал об этом месте? Ты от нас че то ныкаешь, да?

Джим взволновался не на шутку.

– Ёзеф! – подавленным голосом обратился Джим.

– Куда ты нас ведешь, а? Че за маза у тебя такая? – рука Ёзефа нащупала хвост дельфина у себя в ремешке.

– Ёзеф, послушай… Ты прав, у меня есть своя тайна, – Доброхожий повернулся к нему, – И ты справедливо гневаешься на меня, поскольку я не хотел выдавать её раньше срока. Мне кажется, настал подходящий момент. Эти сказки, Джим, вовсе не сказки, а былины. Это я одарил вас своей фамилией, закрепив семейные узы. Вы – Джим и Ёзеф Пэттерсы, мои сыновья, а я – ваш отец. Мы с вами – одна семья.

Проникновенная тишина. Ёзеф тяжело вдыхал сладкую прохладу, пока у Джима наворачивались слезы. Они оба еще несколько минут обдумывали его слова, сказки, детство, свое прошлое. Рука Ёзефа задрожала – перед глазами унего встало лицо Доброхожего, моложе нынешнего на шесть лет. Под рукой его гляделось младенческое лицо чумазого мальчика, который впоследствии стал его другом. Потом, также внезапно, появилась дощатая комнатка зимой, ветхий камин, вечер за окном, и та самая сказка, которая теперь кажется не убаюкивающей бессмыслицей, а красивой былиной. Ветренные воспоминания согрели душу Джима, от них размяк Ёзеф.

Доброхожий обнял обоих мальчишек за плечи, меньший сын сразу ответил взаимностью. Рука Ёзефа, тянувшая кортик за рукоятку, вернула холодное оружие назад, завернула дублет и тоже обхватила крупную спину старика. Их теплые объятия отгородили Ёзефа от трепещущих мыслей, он забылся в уютном уголке воспоминаний и пока не собирался оттуда уходить. Перед ним вновь и вновь проносились беззаботные деньки детского счастья…

– Ладно, хватит соплей, – чуть позже произнес Ёзеф, – чего мы тут-то, меч облегчать или на шеях висеть?

– Верно, – поднялся Доброхожий, – уже совсем близко, идем.

Втроем, под пристальным наблюдением дриад, они добрались до древнего рыжего дерева со сплетенными в кольцо корнями. Оно было настолько велико, что гостям лона пришлось карабкаться вверх по крутым древесным горкам, чтобы очутиться высоко над землей. Оказавшись на ровной поверхности, Джим и Ёзеф запрокинули головы сначала наверх, оглядеть раскидистые ветви с причудливыми сиреневыми листьями, обширными, как листья клёна, потом вниз – увидеть как велик столп сплетенных корней, по которым они с трудом взобрались сюда. Следующим перевели взгляд под ноги – на широкое водное зеркало. Большой колодец лоснящейся воды хранился в чреве гигантского дерева. В воде одновременно отражался весь нынешний мир и, в то же время, просматривалось глубокое дно. Доброхожий зачерпнул жидкости в свои ладони, поднес ко рту и испробовал на вкус.

– Это Лиакаин, – после испития произнес Доброхожий, – “осеннее дерево” в переводе с Яклирона, Акрибии и Албаса. Вода, хранящаяся в этом бассейне придает тебе легкости осеннего ветра.

– Можно попробовать? – попросил Джим.

Доброхожй одобрительно кивнул, мальчик нагнулся к колодцу и зачерпнул к губам пару капель. Привкус отдавал древесной смолой, а послевкусие оставляло необычный холодок на языке. В целом походило на мятный чай, который долго настаивался в вершинах северных гор. Ёзеф предпочел наблюдать поднимающихся по корням красавиц дриад употреблению воды. Ёзефа манили их стройные фигуры, гибкость и оголенная женская красота. Он глазел на все их достоинства, а они только улыбались и хихикали. Доброхожий дождался, когда семеро знакомых ребятам дриад выстроятся по краям колодца, попросил у Джима меч и торжественно провозгласил что-то на непонятном языке.

Девушки почтенно поклонились, Доброхожий поднял клинок над головой и стал запевать длинными пространными словами.

Дриады взялись за руки, раскачивались и вторили Доброхожему, когда тот затихал. Меч в его руках опустился в воду, Джим с Ёзефом завороженно наблюдали за обрядом. Вода нахлынула на острие клинка, руки Доброхожего под громкую песню опустились в колодец, и на зеркальной глади появилась мелкая рябь. Хор дриад усилился, Доброхожий произносил слова все громче, вода заиграла мелкими волнами, меч подсветился серебряным светом. Девушки взмыли руки в воздух и одновременно произнесли заклинание, в котором Джиму удалось разобрать слова, отдаленно напоминавшие “Белен” и “Меч”. Доброхожий зажмурил глаза, его руки напряглись, он продолжал подпевать поддерживая меч под тонким слоем воды. Ёзеф почувствовал, как дерево зашаталось, встрепенулось, уронив на его голову сиреневый лист. Джиму показалось, что далекие ветви Лиакаина машут в такт магическому хору.

Из колодца вырвалась струя воды и окатила стоявших в стороне приятелей. Девушки принялись смеяться, а Доброхожий в это время достал из замолчавшего колодца обновленный меч.

– Смотри же, сын мой, – Доброхожий схватился за рукоять меча тремя пальцами и взмахнул им по воздуху так сильно, будто на мгновение превратился в исступленного кавалериста, атакующего на полном скаку, – Теперь этот меч легче тополиного пуха. Возьми, попробуй его в руке.

Джим принял от Доброхожего острый меч из фаранда, подержал в руках и сказал.

– Как веточка дерева! – воскликнул от удивления Джим.

– Ну-ка, малой, дай позырить, – попросил Ёзеф.

Братец передал ему в руки клинок. Мальчик не ожидал, что слова Джима окажутся явью, меч был что крохотная веточка из лесу. Ёзеф легко взмахнул этим клинком – получилось почти также сильно, как у Доброхожего, снова взмахнул, а потом еще раз и продолжал баловаться, пока не надоело. Друг возвратил оружие в руки Джиму – мальчик дивился легкости своего нового меча.

Налюбовавшись, Доброхожий спросил.

– Всякому волшебному мечу полагается имя, – подытожил Доброхожий, – Какое ты выберешь для этого клинка?

Странное навеяло ему далекую песню из шинка, где хмельные дядьки пели про героя Друже. Джим сказал, что хочет назвать свой меч “Друже”.

– Друже? Имя крестьянского героя? Одобряю. С сегодняшнего дня этот меч будет называться так! – декларировал во вне Доброхожий.

Первая дриада, встречавшая Ёзефа с Джимом, поднесла мальчику сшитые ножны. Они были похожи на полынь – такого же цвета и такие же мягкие. Клинок целиком вошел в сотканный футляр, легко прикрепившийся к поясу русого мальчика. Джим находился на седьмом небе от счастья.

Через час они выбрались из Гамадриада при помощи сообразного заступа, воткнутого неподалеку от Лиакаина. Новый инструмент не требовал обходительности, какой требовал предыдущий экземпляр – все без проблем воспользовались его силой. Семья Пэттерсов очутилась в отдалении от леса высоких деревьев, неподалеку от дорожки, ведущей к холму с молодым дубом. К их возвращению на ясном небе высыпали первые лучезарные созвездия.

Когда до лагеря Алых Клинков оставалось пересечь вал, Ёзеф вдруг вспомнил про Гуваша и его сторонников. Он выбежал из мерного строя, повернулся к Джиму с Доброхожим и прокричал.

– Батько! Карман коней угнал!

– Ах-х-х, говнюк! – прорычал Доброхожий и бросился вслед за Ёзефом.

В лагере не было ни души. Все фургоны, телеги, шалаши исчезли. Единственная лошадка блуждала по пустырю перед громадным тополем, рядом с которым к низкому буку были привязаны побитые Хабир, Багман и троица в зеленых мантиях.

Доброхожий подбежал к ним, разорвал тугие веревки и поднял двух смуглых здоровяков, пока Джим и Ёзеф поднимали оставшихся. Багман зашатался, упал на колени и схватился за живот.

– Пятак, ты как? – подхватил его Доброхожий, – Что они сделали?

У мужчины побледнело лицо. Хабир подхватил друга за второе плечо и вместе с Батько дотащил его до каменного стола, на котором лежала недопитая кружка с брагой.

– Хлебни, брат, – тяжело сказал Хабир, – Проясни ум.

Багман медленно пригубил напиток, а затем махом опорожнил кружку до дна.

– Воды, воды мне! – вяло произнес Багман.

Доброхожий махнул рукой Ёзефу, чтобы тот наполнил кружку водой. Мальчик схватил глиняный сосуд и побежал к ключу, а Доброхожий продолжил.

– Гуваш! Что он сделал? Куда все уехали? – тревожился старик.

– В Грандрегат, – сипло издал Багман.

– Не шевелись, брат, – осматривал его рану Хабир, – Братки Кармана огрели нас ровно в полночь. Как с цепи сорвались. Багман мутузил их, а они скопом… Навалятся и давай мутузить в ответную. Связали, полуживыми оставили здесь, а сами все схватили и умчались за барышами.

Доброхожий поглядел на сторожа в мантии, который пытался поймать непослушную лошадь за удила.

– Надо нагнать его. Доберемся до выселка, у них там конеферма, возьмем лучших жеребцов и поскачем в город.

– Батько, так ведь на два часа опережают, – произнес другой сторож за его спиной.

– Ничего, пойдем короткой дорогой, сократим это расстояние в два счета.

Доброхожий держал руку на измученном Багмане, сидящем на земле. Хабир посмотрел на темный горизонт и спросил.

– А потом что?

– А потом… А потом помешаем Гувашу продать диспенсацию.

Глава 4. Предатели подобрались слишком близко.

Из тумана высыпала кавалькада всадников в нарядных бирюзовых одеяниях, в шляпах с высокими тульями и вложенными в них перьями. Их яркие буланые лошади светились всей своей неотразимостью в серый, мокрый после дождя день. Позади себя они оставили непостижимые, затянутые мглой равнины, а впереди их ждал широкий ров замка Эвермит. От одного края крутого обрыва до другого раскинулся каменный мост. Даже не мост, а кривая дорога, виляющая над глубокой пропастью с еле заметными бликами далекой воды на дне. На той стороне для их гарцующей компании тяжелые деревянные двери распахнули темнокожие лысые люди в черных балахонах. На другой стороне арки всадникам предстал рыже каменный многоэтажный замок с крышей, усеянной множеством жилых башен. Все они были покрашены в бордовые с золотистым цвета, гонт на главном здании, служебных и на конюшне – в темно-синий. Один из грумов, проезжавших рядом с франтоватым всадником, неодобрительно хмыкнул, когда они оказались на территории замка. Головной заметил поведение слуги и тут же среагировал резким:

– Пилиб!

Молодой грум виновато глянул и тот же виноватый взгляд опустил вниз.

У просторной конюшни их золотистых коней приняли парочка похожих как две капли воды темнокожих мужчин в балахонах. Еще один, точно такой же, спустился по каменной лестнице и незаметно поклонился. Затем он снял черный капюшон и засиял белоснежной улыбкой.

– Пэр Джувенел, рад, что вы без проблем добрались сюда, – раздался сухой голос встречающего, – Папа Фрэвардин ждет вас в знамённом зале. Позвольте, я провожу вас до туда.

– Благодарю вас, сэр… – вежливо начал франт Джувенел, но осекся.

Темнокожий проводник снова заулыбался, остановившись у входа в замок.

– Фрэвардин Третий, ваше благородие.

– Ладно… – двусмысленно обозначился Джувенел и первым из миссии вошел в каменные недра главного здания.

Их проводили по деревянному балкону в сенях, ввели в коридор со сводчатыми потолками. Долго шли они по каменным плитам, сворачивая постоянно направо и пропуская обитые железом двери, пока не дошли до широкого зала с блестящим полом, с альковами, внутри которых смирно стояли рыцарские доспехи, с высоко подвешенной чугунной люстрой и с широкой лестницей на следующий этаж. По краям выстроились черные молчаливые фигуры, которым мимоходом кивнул провожатый.

На втором этаже они прошли анфиладу залов, украшенных фресками и барельефами, статуями и картинами, свернули в сторону галереи и опять поднялись по роскошной лестнице с ковролином. На всех членах миссии крепко держались невозмутимые лица, лишь пэр Джувенел тонкой мимикой рисовал восхищение внутренним убранством. На третьем этаже они снова прошли длинный светлый коридор почти до самого конца, очутившись рядом с темнокожими фигурами, стерегущими лакированные дверные створки.

Джувенел поразился необъяснимой внешней схожести черных магов: все, от кончиков пальцев до бугорка на лбу было идентичным. Отличала их только татуировка на голове: у кого-то это был водоворот, как у Фрэвардина Третьего, у кого-то зигзаг, кольцо с точкой, треугольники и прочие странные изображения. Сторожевые расступились и провожатый толкнул двери во внутрь.

Их команда очутилась в небольшой комнате под деревянными стропилами. У стен на равных промежутках стояли полные наборы латных доспехов, над ними висели хоругви и полотна с картинами сражений. На длинном столе играли искорки растопленного камина, напротив которого сидел Папа Фрэвардин. Кряжистый, темного цвета кожи мужчина не походил ни на одного обитателя замка. Одет он был в длиннополую сутану из драконьей чешуи без капюшона, лицо его напоминало четко выверенный кирпич с единственным изъяном: когда он поднял голову, один его глаз устремился на делегацию, а другой потупил вниз.

– Значит это вы, – вдохновенно произнес Джувенел. – Невероятно!

Он обступил проводника в балахоне и вышел на середину комнаты – его примеру последовали партнеры. Он снял шляпу с пером, и другие сняли с себя шляпы с перьями. Джувенел с необычайным любопытством глазел на мрачного Папу Фрэвардина, стараясь как можно сильнее отпечатать его лик у себя в памяти. Темнокожий мужчина недовольно повел губой и продолжал молчаливо глядеть на гостей в бирюзовых накидках.