Текст книги "Алые Клинки. Часть 1"

Автор книги: Кирилл Плисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

"И неважно, что это Карман, главное – хоть с кем-то", – подумал про себя Ёзеф.

– Честно, ногами бы вперед вынес, – тихо ответил детина, – Всех бы вынес, кто хоть капельку похож на старого пердуна в этом лагере… Но Доброхожего нет, не стал бы. Он все же мой…тятя.

– Он не твой тятя, Ёзеф, – сказал Гуваш, положив голову на кулак, – Ты приемный сын и не можешь считать его отцом. Учитывая тем более то, как Доброхожий привел тебя в лагерь.

– Он говорил, что спас меня из горящего дома еще во младенчестве. Что в этом стремного?

– Тебе что, Доброхожий не рассказывал? – удивился Гуваш.

После произнесенного Гуваш смерил непонимание на лице Ёзефа, как-то притих и сделал кислую мину. Ёзеф встрепенулся.

– Че такого, Карман? Выкладывай на чистоту!

– Послушай, Ёзеф, – снизил тембр голоса Гуваш, – Не принимай близко к сердцу. Доброхожий и вправду заботился о тебе как о собственном сыне. Ты был одним из его первенцев на попечении Клинков, но… Это было не случайно.

– Это как?

– Доброхожий хотел воспитывать ребенка, ему нужен был ребенок. Но идейная жажда пересилила здравый рассудок и он… Он специально поджег дом твоей семьи, чтобы в будущем оправдаться перед нами.

Новость подкосила Ёзефа, но парень не выразил эмоцию сиюминутно. Губы его сжались, мышцы под дублетом окатились. Он вздохнул и померк лицом, но нахлынувшее уныние и горечь приберег на потом. Гуваш выждал, когда Ёзеф примет эту новость сполна, и продолжил беседовать.

– Эх, да, такова суровая истина… Но не смотря на это, Доброхожий внес главный вклад в наше процветание. Не смотри так, Ёзеф. Я говорю сейчас о том, что рано или поздно, нам – старым, помирать. Возможно даже мучительно. Алые Клинки с самого их основания набирались из старших молодцов, сильных молодцов. Время беспощадно ко всем. Сейчас это мужички, дядьки, а кто-то – как я, совсем старик. Нас все меньше, мы либо умираем в драках, либо от старости. После войны с черными, в деревнях днем с огнем не сыщешь простоватого балбеса или потерявшего смысл жизни крестьянина. Да и нас она хорошенько помяла.

– Не тяни, прошу, – досадно обратился Ёзеф, – ближе к сути.

– А суть такова, мой несчастный друг, – Гуваш наклонился шрамированным лицом и посмотрел на Ёзефа заплывшим кровью глазом, – молодые правят балом. Старые умы больше не провернут подобной аферы, какую сделала ваша банда в шинке… Доброхожий стар и медлителен, а вы молоды и находчивы.

Гуваш, оставаясь вблизи к Ёзефу, вновь оголил острие своего кортика. Парня пробрала дрожь, но что-то подсказывало ему – бояться не стоит. Нож лежал на ладони лезвием вбок, в сторону садящегося солнца.

– Ты не досказал мне всей правды, Ёзеф, – спокойно произнес Гуваш, – Я вижу по твоим глазам. Доброхожий поведал тебе, Джиму… Что-то личное, не так ли?

Проницательность Кармана поразила мальчика. Его обуревали грустные, опасные, жестокие мысли, злоба выплескивалась на поверхность, а вместе с ней выходили и все недавние секреты.

– Да, он хочет сводить нас с Джимом куда-то. Одних. Я думаю, показать свою нычку.

– Хм! – выказал удивление Гуваш. – Я, кажется, догадываюсь, что за место ты имеешь в виду…

– А че там? – до сих пор желал знать Ёзеф, но после известий о поджоге все мысли притупились.

– Сходишь с ними и узнаешь! Зачем мне портить такой сюрприз… Возвращаясь к нашим баранам. Молодое поколение умнее, оно должно иметь надлежащего лидера. Ты – выдающийся претендент: придумал затею в шинке, добыл драгоценнейший документ, сам по себе атлет, здоров, половозрел. Почему бы и не… Взять судьбу в свои руки?

Гуваш предложил нож Ёзефу. Длинное тонкое лезвие, на нем были заметны разнесенные капли крови, ручка, сделанная в форме дельфина, казалась безграмотному мальчику какой-то большой неправильной рыбой. Ёзеф не переводил взгляд на Гуваша, поскольку уловил его намек. Он смотрел на холодную сталь и рассуждал. Судя по нервным движениям его плеч – рассуждал активно, агрессивно. Прошли минуты, перед тем как его большая рука обхватила дельфина и спрятала кортик за поясом под дублет.

– Я всегда готов пообщаться с тобой, дорогой мой Ёзя. Только дай знать, – распрощался с ним Гуваш.

***

Занимался рассвет, в воздухе над палаточным городком витал страх. Сонных десятников инструктировали полководцы и сотники, получившие приказ готовить инструменты для пыток. Недалеко от прикорнувшего Витольда применялась трава: стремянные выводили самых податливых жеребцов в очищенную делянку. Напарник бывшего дозорного – Дэйв, худощавый мужчина с помятым лицом, полночи не сводил глаз со шпиона. Темнота немного рассеялась, можно было прочитать лицо злоумышленника . Им оказался двадцатилетний конопатый паренек с яркими рыжими волосами. После прошедшего задержания и сваливания на землю, весь его передник измазался в нечистотах. Проходящие порой часовые плевались в связанного пленника или пинали в него песком, вместе с этим браня и проклиная, на чем свет стоит. Из-за этого Витольду не удавалось в полной мере погрузиться в сон, чему он был, несомненно, рад. После случившегося у Витольда не оставалось сомнений, что в лагере все еще скрываются шпионы – стоило быть начеку. Ворн, отчасти, оказался прав в своих предположениях, но признавать победу за бредовой апофенией Витольд не намеревался. Сам он за время дежурства счел практичным не доверять никому, кроме Ворна, барона Гретера и самого себя.

Через пару минут лагерь оживился, строй вооруженных солдат прошагал по палаточной улице и окружил широкую свободную территорию. В неё завели четырех крупных коней с привязанными жердями по бокам и расставили крупом друг напротив друга. Из палаток снова высунули головы неприкаянные солдаты, некоторые похватали теплые дублеты и вместе со всеми решили пронаблюдать предстоящие пытки. Мимо Витольда прошла группа часовых в бригантинах, один из которых показался мечнику знакомым. Молодецкое лицо подсвечивалось поздним вечером у того костра в окружении подозрительных молодых десятников. След их растаял в набегающем на землю тумане.

Из главного шатра с гобеленами наконец выбрался барон Гретер – в фирменных походных доспехах с инкрустированными изумрудами и обвешанными бордовыми ремешками. Тяжелой поступью командир шагал к дежурным Витольду и Дэйву, находящимся в окружении поваленных деревьев. По пути к командиру присоединился оглобля в фиолетовом камзоле с точной такой же залысиной – баннерет Лемарк. Через минуту их окружила пара неуклюжих сотников. Скучковавшийся командный состав сблизился с дежурными, Дэйв ткнул кулаком Витольда и вместе они вскочили на ноги, выпрямившись по стойке смирно.

Связанный рыжий паренек выглядел неважно. Из-за поношений голова его гудела, от грязи болела кожа, от голода стонал живот. Он поднял свои изнуренные широкие глаза на барона, увидел кучу доспехов и порывисто выдохнул. Розовое скуластое лицо снизилось к пленнику и уверенно произнесло.

– Если расскажешь обо всем сейчас, тебя ждет колодка и удары плетьми за непослушание. Уж поверь, лучше любой моей пытки.

Бровь молодого человека поднялась. Вдалеке теснились невыспавшиеся молодые ребята в дублетах с кальсонами, которые весело трепались друг с другом. Кто-то из их стана бросал недоверчивый взгляд в сторону рыжеволосого, а кто-то прискорбно упоминал его в диалогах. Ему вдруг почудилось, что со стороны темного леса сверкнул яркий огонек, похожий на пираколор. Он принял это за сигнал и надежда вновь забурлила в нем.

“Надо подождать” – крутилось в голове шпиона.

Ответа на вопрос Гретера не последовало. Барон раздраженно поднялся.

– Ну что ж… Как же там было? “Вы сами выбираете свою судьбу”. Витольд, Дэйв, отвяжите его и приведите в центр.

– Так точно! – отозвались воины и принялись отвязывать пленника от пня.

Через пару минут к живой ограде из вооруженных людей подбежал переодевшийся Ворн. Его никто не узнавал, поскольку теперь он был одет как те спросонки – белый дублет, черные кальсоны. Единственная вещь отличала его – яркие красные канты на местах соединения рукавов. Но этого, к счастью, было мало для его моментального обнаружения. Он встал неподалеку от двух солдат и в проем между их голов стал наблюдать, как четверо мужчин привязывают руки и ноги к жердям четырех коней в разных концах делянки. Шпиона раздели до нижнего белья – кого-то это забавляло. По насмешкам Ворн сразу отличил новичков от опытных бойцов.

Когда процедура привязки закончилась, солдаты обступили облаченного в доспехи барона с двух сторон. Стремянные разогнали лошадей, чтобы рыжеволосый повис над землей. Пытаемый взвизгнул, кожа на руках и ногах растянулась, к щекам прилила кровь. Барон поднял латную рукавицу и скомандовал разводить лошадей. Стремянные обернулись уточнить сигнал, Гретер повторил тот же самый приказ, и коней уверенно потянули за удила. Они стали вышагивать, растягивая бренное тело молодого предателя.

Сначала шпион скрипел зубами и громко выл, его конечности растягивались, в локтях появились красные пятна. Когда же веревки натянулись точно струны под тягой жеребцов, ступающих все быстрее, рыжеволосый заорал на всю округу, вены на его руках и ногах вспыхнули, кожа приобрела малиновый оттенок. Тут у недавних шутников пропал дар речи и затряслись поджилки. Немного понаблюдав за мучениями, барон скомандовал “достаточно”, быстро подошел к предателю и негромко промолвил.

– Это еще не самый сильный напор. Чем дольше отмалчиваешься, тем усерднее работают лошади… Говори, кто приставил тебя, кто еще из лагеря работает на них и чего ждать от сбежавшего Кайна. Не вынуждай меня продолжать этот цирк.

Туман овеял холодную вырубленную ураганом лесную землю, в стене сплоченных солдат были небольшие промежутки, через которые мучимый шпион пытался разглядеть какие-нибудь яркие свечения, условные знаки или еще что-нибудь. Даже нелепый звук придал бы ему уверенности, что все закончится в его пользу… Но ничего не происходило.

“Надо дать им время… Да, они про меня не забыли!” – продолжал полагать шпион.

Гретер следил за мимикой его лица и стал подозревать, что у предателей есть какой-то план по освобождению этого щуплого парня. Тогда он надавил.

– Смирись, никто за тобой не придет, – хладнокровно прокомментировал Гретер, – Ты в окружении более двух дюжин солдат! Даже мышь не пробежит мимо них незамеченной. Это конец – выдавай своих подельников и я награждаю тебя колодкой за содействие.

Сказанное подточило надежды рыжеволосого. Слова подобрались к горлу, но губы были сжаты из последних сил.

Барон не стал отрываться от допрашиваемого, лишь махнул рукой, и веревки снова издали малозаметный скрип. Стремянные поддали ладонями по бокам лошадей, те стали гарцевать, потихоньку отдаляясь друг от друга. Крики сопровождали их движение, запястья молодого человека налились кровью, в районе подмышек вырисовывались гематомы. Зрители и сторожи наблюдали действо с гробовым молчанием. Шпион не выдержал пытки и жалобно издал из себя.

– Скажу!!!

Гретер сделал взмах рукой, команда дошла до всех четырех стремянных. Натяжение ослабло. Пленник отдышался и сипло изрек.

– Нам обещали…

– Говори громко, чтобы все слышали! – потребовал Гретер.

– Нам обещали заплатить! Многим из нас! Черные маги! Обещали мешки с золотом, с которыми мы начнем новую жизнь за границей после Монт те Сента!

Глаза Гретера округлились от сказанного, за строем солдат начались тихие переговоры. Давненько командиру не приходилось проводить допросы, порастерялась былая хватка. Шпион замолк, надеясь на слепую удачу – параллельно барон пытался собраться с мыслями и не дивиться услышанному. Очевидным показалось узнать следующее.

– Что еще за Монтесент?!

– Не знаю! Какой-то ритуал черных магов!

– Вот черт… Так, – пытался не растеряться Гретер, – Называй имена! Живо, имена соучастников!

Рыжеволосый снова посмотрел в сторону размытых в тумане фигур воинов, фигур сотников, окруживших солдат и публики, тревожно выглядывающей из-за спин стражи. Ничего доверительного, абсолютно. Ком сжал его горло, в глазах накатились слезы. Гретер разозлился этой идиотской наивности и ударил предателя по щеке. Рыжий паренек сплюнул и повернулся испачканным лицом к истязателю.

– Называй соучастников!!! – крикнул Гретер.

В ответ – плач и слезы, просьба не делать ему больно. Баннерет Лемарк, стоявший до поры беззвучно в кучке сотников и четверых солдат поблизости, показательно кашлянул и подозвал барона.

– Барон Гретер, – раздался мужественный голос, – можете подойти?

– Да что ж такое, иду!

Барон поднялся, поправил рукавицы и озлобленно направился к своему старому знакомому.

Это стало его роковой ошибкой.

Стоило ему отойти на пару шагов от рыжеволосого, как тут же воздух разрезал арбалетный болт. С отчетливым свистом снаряд влетел в круг и вонзился в голову шпиона. Кровь с серым веществом брызнула на траву.

– Убили!!! – раздался крик наблюдателей.

– На дереве, на дереве! – следовало потом.

Барон пригнулся и стал в спешке осматривать круг встрепенувшихся солдат. Поиски были недолгими, двое из них указывали пальцами на верхушку покореженной березы, одиноко стоявшей во мгле. Оттуда стремглав спрыгнул и пустился в бегство один из вечерних арбалетчиков в дублете с раздутыми предплечьями.

– Вы, четверо, живо за ним!!! – повернулся к солдатам Гретер.

Без разговоров помощники командира помчались в погоню за преступником. Витольд вырвался вперед, полный решимости и самоотверженности, за ним между бежевых стен палаток проскакивал Дэйв, чуть поодаль в крюк заходили еще двое солдат. Их отделяло чуть меньше сотни шагов по полю из бурелома. Убегающий арбалетчик ловко перемахнул через деревянный вал, устремившись к лесной полосе. Витольд чертыхался на густеющий с каждой минутой туман, который усиливался по мере приближения дневного света. По пути он увидел часового, прохлаждавшегося возле купы деревьев в паре десятков шагов от арбалетчика. Голос Витольда сотряс воздушные пространства.

– Вали его!!!

Часовой схватился за ручной арбалет и активно начал всматриваться в пробегающий силуэт. Выхватил из колчана болт, зарядил оружие и выстрелил в туманную пелену. Немного постоял, поглядел, заметил трепыхания вдалеке и опять стал заряжать арбалет. За это время намеченную цель целиком заглотил утренний туман. Часовой сообразил и ринулся на перехват в лес.

Витольд с Дэйвом бежали напрямик  к нарастающей зеленой стене. Они видели, что арбалетный снаряд не поразил цель, и решили, что противник продолжил двигаться с той же скоростью. В лесном массиве преследование становилось сложнее, однако оба солдата знали, что другая группа уже обходит по левому рукаву, отрезая путь отступления на северо-запад. Витольд надеялся, что часовой преградит восточную сторону.

Над головами возникли кроны густых елей и берез, камни, валежник и бугры заменили упавшие деревья и пни. В мороке зрение подводило, точно ночью – приходилось на лету уклоняться от огромных стволов или кустарников. Витольд подумывал о вентепосах Алых Клинков: “Эх, вот бы мне их сейчас сюда”. Он старался не смещаться с траектории, уповая на слаженность работы команды перехвата.

Когда на пути возникали канавы, обрывы или кустарники, мечник не задумываясь летел прямо через них. Дэйв, видимо, повторял движения напарника и какое-то время дышал ему в спину. Но после пятого такого препятствия худенький мужчинка, по лицу бывший алкоголик, подвернул ногу в широком рве и смачно ударился о каменистую почву. Останавливаться было противопоказано, Витольд пшикнул по поводу неудачи Дэйва, еле успел перепрыгнуть через сросшиеся два дерева, скатился в овраг с перегруппировкой, вывалил из него и опять устремился вперед. В стороне треснули сухие ветки, кто-то приближался с запада.

Запыхавшиеся потные солдаты из группы перехвата столкнулись лоб в лоб с Витольдом. Они быстро поведали, что слышали какие-то перестуки в паре десятков шагов отсюда. Витольд дал им время перевести дыхание, а сам спортивным шагом побрел на восток. Через шестьдесят с лишним футов он запнулся за лежащий на мхе арбалет. Мечник поднял его и поднес к глазам, благо, рассвет почти наступил, серость впитала дневные лучи как губку и равномерно размыла по бугристому лесу. Глаз у Витольда слепотой не отличался, сразу наметил помятую дугу и сломанный рычаг. В кустах торчала козья ножка.

“Преступник бросил его здесь… или это не его?” – с этой мыслью он огляделся, прошелся чуть-чуть вперед, затем назад, старательно навострив уши, но кроме щебета птиц, шелеста листьев и собственных шагов ничего не слышал.

К сожалению туман овеял округу так, что к раннему утру не было видно ни зги, Витольд опасался заблудиться. Смекалка никогда не подводила его, не подвела и сейчас. Из кармана появился тонкий ножик, им Витольд собирался срезать небольшое железное шило с козьей ноги. Он поднаторел, с третьего захода отделил маленькую пластинку, от которой далее отрезал вытянутый кусочек, потер об шерстяной носок, а затем подложил под полученное шило лист. Снял бригантину, отжал мокрую рубаху и положил на получившееся озерцо лист с железной нитью. Железная стрелка прокрутилась и указала на север, Витольд забрал арбалет с козьей ногой и отправился в лагерь. К счастью издалека его заслышали соратники из перехвата и подранок Дэйв. Все вместе, за исключением исчезнувшего часового, они вернулись в палаточный городок.

К страху прибавилась немая паника. Солдатам не отдавалось никаких новых распоряжений, все действовали согласно старому распорядку. Единственное, что сделал перед уходом барон – приказал связывать у дерева всех нарушителей походного устава.

По возвращении команды преследователей, Ворн выцепил Витольда из состава и, без объяснений, скрытно провел его за палатками в шатер барона. Вошли они через заднюю стенку, которую намеренно открепили от пола, превратив в черный ход. К удивлению Витольда, внутри было темно – лишь тусклый свет пробивался через мешковинную материю. Пространство чем-то напоминало молельню: такое же отстраненное и слабо освещенное. На пне ближе ко входу сидел кавалер четвертого ордена – баннерет Лемарк, у стойки нервно подергивался скуластый барон. Он все не мог решить – снимать ему доспехи или оставить пока на себе? По внешнему виду крепко сложенного командира было сложно понять, доставляет ли ему неудобство таскать на себе два десятка лишних килограммов. А если и доставляет, то нужно ли жертвовать своей защитой ради удобства?

– Витольд, вы поймали стрелка? – с тревогой спросил барон, не отворачиваясь от деревянной стойки.

– Нет, но я нашел сломанный арбалет, – Витольд снял оружие с плеча, – его кто-то обронил…

– Что значит “кто-то”? Убийца был один, мы все это видели! – возник своим баритоном Лемарк.

– У лесной полосы к нам присоединился часовой, – вспоминал Витольд, – я крикнул ему открыть залп по убегающему человеку – он подчинился, произвел выстрел. Промахнулся. Последнее, что запомнилось, как его тень скрылась за деревьями. Я был уверен – он бежит наперерез убийце. Но…

– Хотите сказать, он соучастник? – с еще большей тревогой произнес барон и обернулся к Витольду.

Видок у него был потрепанный: топорщащиеся в разные стороны волосы, вспотевший съеженный лоб, грязь под подбородком.

– Часовой исчез на обратном пути – все, что мне известно, – неумолимо докончил Витольд.

Барон приставил руки к бокам и пол минуты ходил из стороны в сторону, сопровождая это бубнением. Остановился он в середине шатра под конусным потолком, через дырку которого пробивался пасмурный свет. Холодный луч осадил очи барона, он запрокинул голову вверх, посмотрел на безрадостное небо и произнес.

– Сегодня, через час после рассвета, мы должны были раскинуть палатки в Перинских холмах и обеспечить безопасность прибытия полка Ульма… Сэр Лемарк, Ворн, Витольд – выношу на обсуждение вопрос о принятии дальнейшего плана действий.

Витольд встрепенулся – ему никогда не доводилось принимать участие в разработке стратегий и боевых тактик.

“Может, это мой шанс вернуть утраченное доверие?” – радовался он, хотя внутренняя дисциплина подсказывала ему прислушиваться к более опытным барону и баннерету.

Барон открыл это совещание следующим предложением.

– Я, как командующий, вижу выход в выполнении поставленной задачи, а именно – продолжении похода до Перинских холмов, разведке местности и обустройстве лагеря. Предлагаю действовать без изменений.

– Да, я согласен с бароном Гретером, – поддержал Витольд.

Ворн, до этого прислонившийся к обрубку дерева, подпирающему потолок, высказал иную точку зрения.

– Барон Гретер, ваше решение выглядит разумным, не включая во внимание все известные нам факты. Не забывайте про сбежавшего часового Кайна, который направился на встречу с черными магами… К Перинским холмам. Мне кажется, нам успели подготовить западню.

– Верно. Но, допустим так, – Гретер снова стал расхаживать по шатру, – если там подготовлена западня, какой ущерб она может нанести конному отряду из лучших офицеров? Будет ли там воронье? Пускай так, но численность их должна быть ничтожна, по сравнению с нашей… Черные в давности обнесли до нитки нашу астрономическую обсерваторию, но я сомневаюсь, что они заполучили там что-то угрожающее. Если бы это было так, я бы узнал это одним из первых еще во время войны…

– Во время войны вам часто доводилось слышать словосочетание “монт те сент”, барон Гретер? – через некоторое время спросил Ворн.

– Не припомню… Рыжеволосый говорил, что это какой-то ритуал. Кто-нибудь об этом хоть что-то знает?

– Если бы на месте слова “монт” стояло “морт” из демонических наречий, то я бы расшифровал это как “смертным дать святость” или “повеление смертью” – после раздумий расшифровал Ворн.

– Звучит жутковато, – прокомментировал Витольд.

– Воистину, это стыкуется с их былыми задумками о повелении жизнью и смертью… Властью Стола, неужели через столько лет после поражения им хватает наглости еще раз претворить в жизнь свои поганые планы?

Повисла тишина, все находились в глубоких раздумьях. Мысли возникали настолько часто и в таких в больших количествах, что на висках у троих набухли вены. Витольд старался не тратить попусту мозговую активность, ему хватало придерживаться идеи о продолжении выполнения задания Высокого Стола. Ворн прервал бал молчаливых дум словом.

– Нет, мы не знаем чего ждать от Кайна и его друзей. Даже если удастся отбиться, вас, барон Гретер, могут убить. Если умрете ВЫ, то полк Ульма по прибытии просто напросто разочаруется, узнав о потере диспенсации. Они откажутся переходить под младшее командование и разойдутся по домам. Как итог: переговоры сорваны, самый ценный в стране документ блуждает из рук в руки и имеет все шансы попасть к черным магам.

– Знаете что, любезный Ворн, – взъелся Гретер, – если бы не ваша халатность и блуждание по сельским шинкам, ничего бы этого не случи…

– Товарищи, хватит! – встал между бароном и герольдом Витольд, – Барон Гретер, извините меня за бесчинство, но если бы не Ворн, предатели и шпионы давно бы уже вертели нами, как вздумается.

Барон сморщил немилостивое лицо, но остепенился. Лемарк поджал подбородок, провел высохшей от болезни рукой по залысине и предложил следующее.

– Барон Гретер, после случившегося в кругу солдат мы должны быть уверены, что шпионов в наших рядах достаточно и скрываются они на каждой ступени командования. Но что, если бы мы смогли построить в ряд каждого военнослужащего и выяснить, является он предателем или нет?

– Сэр Лемарк, – дружественно обратился к нему Гретер, – да вы настоящий сказочник! Мне стыдно слышать от вас такую ахинею. Что значит “построить в ряд и выяснить”?

– Я понимаю ваше волнение, барон Гретер, но не стоит опускаться до поношений, – спокойно отреагировал Лемарк, – Мое мнение совпадает с мнением герольда Ворна, и я предлагаю предпринять конкретные шаги… В детстве я увлекался гербализмом и хорошо помню карту вероятного произрастания лечебных трав, среди которых упоминается и легендарный “санкторин”…

– Трава откровения! – возбудился Ворн, – Невероятно, я думал это выдумка.

– Приятно видеть начитанного человека, – обратился к нему Лемарк, – Ее свойства неизвестны, но предания гласят “съевший этой травы обретет желание исповедаться”. В том числе – рассказать о своих злых умыслах.

– Где она растет, можете поведать? – укорительно спросил Гретер.

– У меня хорошая память, барон Гретер, – оставался на вежливых тонах Лемарк, – в книге говорилось о болотах в районе Прядильных лесов.

– Мы сейчас в районе Прядильных лесов! – воскликнул Ворн, – Барон Гретер, у нас есть мизерный шанс повернуть ситуацию вспять. Прошу, давайте переждем пару часов здесь, пока я… мы, с баннеретом Лемарком проверим ближайшие болота на наличие санкторина.

– Я не вызывался идти, сэр Ворн, – придал острастки Лемарк, а затем добавил, – Но, кроме нас, довериться барону Гретеру некому – товарищу адъютанту будет поручено сторожить шатер… Что ж, обстоятельства подначивают.

Барон задумчиво повернул голову в сторону, покрутил шеей, нервно постучал латным сапогом и согласился на данную вылазку. Витольд хотел возразить, чтобы поддержать барона Гретера, но Ворн и Лемарк звучали крайне заманчиво и убедительно. Действительно, магия могла исправить положение увязшего в предателях лагеря.

Через четверть часа снаряженные герольд и баннерет отправились на восток, а барон Гретер, не отважившийся снять доспехи, приказал Витольду сторожить его в своем собственном шатре.

***

Вечером того же дня Доброхожий тайком выхватил Джима с его мечом, нашел Ёзефа под сенью дерева и вместе с ними улизнул из лагеря в миниатюрный поход. Они снова прошли через перелесок, ведущий к холму с молодым дубом, повернули в сторону равнин и направились к недалекой зеленой выпуклости, огибаемой лесным полотном. Где-то за пригорком находилось “то самое место”, которым заворожил мальчишек старый Доброхожий.

Поход занял около часа. Все это время, плетясь в хвосте, Ёзеф уединялся за валом земли или за деревом, чтобы еще раз поразмыслить над настоянием Гуваша. Мысли сбивались в кучу, не успевали пройти обработку памятью из-за окриков Доброхожего, искавшего забывчивого Ёзефа. Парень каждый раз притворялся, будто ходил справлять нужду.

– У тебя ничего не болит, Ёзеф? – спросил на четвертый раз Доброхожий.

– Нет, нет, ничего, Батько, – отвечал он, – к ключу бегал весь день, жара замучила.

Намеченную просеку преграждали заросли шиповника. В здешних местах у этого кустарника росли особо опасные шипы и крайне сладкие ягоды. Ягод препятствующий куст не имел, но колючих порождений было в изобилии. Доброхожий нагнулся и раздвинул широкими ладонями царапающее растение, Джим перешагнул через него, Ёзеф с застенчивостью посмотрел на Доброхожего, собрался и тоже переметнулся на другую сторону. Вместе они оказались в лесной глуши: вокруг высокая трава и широкие диковинные деревья. Джим осматривался и не прекращал удивляться.

– Никогда таких больших деревьев не видел!

– Они как люди, – говорил Доброхожий, – уверены, что в безопасности, и растут себе ввысь да вширь. Но эти все же вдалеке от сородичей. Все еще подвержены страху.

– От каких сородичей? – спросил Ёзеф, – Тут полно деревьев, от кого они вдалеке?

Доброхожий повернулся к нему спокойным лицом и проговорил.

– Скоро увидишь, друг мой, пойдем, немного осталось.

Доброхожий поманил рукой и широкими шагами направился по еле заметной тропинке, вдоль которой тянулись маленькие камешки. Сбоку деревья поднимались наверх по склону, заполненному темными растениями – это подножие того высокого пригорка, просматриваемого с вершины близ лагеря Алых Клинков. Лес как будто следил за путешественниками и одобрительно кивал низенькими деревьями-стражами, появляющимися на пути. На Ёзефа эти деревца производили гнетущее ощущение, как и приглушенные вечерней синью лиственные глубины. Мальчик часто останавливался, чтобы вглядеться в развевающийся на ветру куст. Он был уверен, что видит внутри него чьи-то маленькие и страшно наблюдательные глазки.

В отличие от своего приятеля, Джим весело вышагивал под руку с гигантом Доброхожим, не стесняясь и не боясь ничего. Он с благоговением осматривал окрестности, изредка расспрашивая Доброхожего про странный цветок, который тот видит первый раз в жизни на своем пути. Батько каждый раз отвечал, иногда указывая на то, что Джим переспрашивает его об одном и том же растении. Ёзефу было не так занимательно останавливаться и слушать про какие-то ярко-розовые "хидеи" или черные "пинтрациты", а спросить про следящих из лесу существ так и не решался: боялся чем-либо смутить Доброхожего.

За окончившимся поворотом раскрылась чистая моховая поляна, обнесенная великим лесом со всех сторон так, что образовывался круг. В середине этой прогалины торчал необычный заступ – его рукоять обвилась зеленым корнем, а железный наконечник покрылся рыжей патиной, похожей на медь. Мальчики переглянулись, а затем вопросительно посмотрели на улыбку Доброхожего. На свету в этом месте его шевелюра странно переливалась.

– Пришли, ребята, – сказал белесый старик, – это заступ.

– Видим, не тупые, – отозвался Ёзеф, – только зачем он нам нужен?

– Следите внимательно, мои дорогие, – проникновенно начал говорить Доброхожий, – повторяйте все мои движения.

Старик в кольчужных доспехах ступил ногой на почву этого места – послышался четкий каменный стук. Переставил вторую ногу – опять стук.

"Но ведь это не камень, как такое может быть?" – возникло в головах у ребят.

Их попечитель прошел до середины, осторожно переступая с ноги на ногу, повернулся к ним лицом и сделал лыбу, будто подтверждая, что ничего плохого с ним не случилось. Дальше он опять повернулся спиной, обошел заступ со стороны, удобной для упора, схватился за рукоятку, положил могучую ногу и чуть-чуть надавил на инструмент.

К большому удивлению мальчиков – Доброхожий исчез. Место бывшего здорового старика пустовало, через него, как положено, просматривались широкие высокие деревья. У Ёзефа отвисла челюсть, Джим тоже пребывал в шоке, но он первый поборол это состояние.

– Давай, Ёзеф, сделаем все также, – не оборачиваясь сказал Джим и стал медленно переступать по странной каменной земле.

– Подожди, Русый, – пытался притормозить его Ёзеф, но Джим был уже на полпути к заступу, – вот не захотел меня слушать сегодня днем, вот не узнал, что я думаю об этом месте!

– Что оно очень необычно? – наивно полагал увлеченный Джим.

– Да нет, паря, что это все… Странно! – подобрал слово Ёзеф.

– Что это значит? – Джим сделал такой же поворот лицом к Ёзефу и нарочито улыбнулся как Доброхожий.

– Да то и значит! Ежели дед нас, ну… обдурить хочет, а? – вдруг предположил Ёзеф.