Текст книги "И нет у него тайн"

Автор книги: Кирилл Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава двадцать восьмая

– Постойте, я же не успеваю!.. – крикнул Винс, выбиваясь из сил.

Они шли уже второй, а то и третий час, делая лишь краткие остановки на несколько минут. «Охотник» шел быстрым пружинистым шагом, легко перескакивая через бурелом и валежник, почти не обращая внимания на плетущегося позади мальчишку.

– Шевелись, – бурчал он, бросая обрывки слов через плечо. – Я не намерен тащить тебя на своей спине.

– Дайте хоть чуть-чуть хлеба, я со вчера не ел!

– Размечтался... Хлеб, он денег стоит. Впрочем, ладно, уговорил. На вот, да и хватит. Пусть тебя твой Стефан кормит.

Мужик бросил мальчику кусок черствой лепешки, но Винс с радостью принял и этот подарок.

– Ну, хватит отдыхать, вставай да пошли, уже недалеко...

Действительно, лес поредел, стало светлее и просторнее, а вскоре деревья и вовсе расступились и путники вышли на широкую опушку.

– Вон там моя деревня, рукой подать. Пойдем, пойдем, не то здесь и останешься, – подгонял мужик Винса, что уже совсем валился с ног. Мальчик ковылял так медленно, что улитка бы обогнала. Да еще от болотной грязи разболелась рана, ногу словно окунули в расплавленное олово. Скорей бы отдых!..

Чем ближе подходили к деревеньке, тем мрачнее становился мужик. Он искоса поглядывал на мальчишку, что увязался за ним, и темные думы обуревали его. На околице он остановился.

– Ты погоди здесь, а я схожу запрягу телегу. Свезу тебя в имение воеводы, чтоб быстрей было. К вечеру уж там будешь. Покажут тебя лекарю, накормят, вымоют, а мне недосуг за тобой присматривать. Да и деньги увидать хочется, о которых ты мне песни пел.

С этими словами мужик ушел, а Винс сел прямо на землю – стоять уже не было никакой возможности. Он огляделся вокруг, разглядывая простые деревенские хаты, похожие на те, что были в его селении. Прикрыл глаза. Все его внимание соединилось на пылающем бедре, мальчик пытался заговорить боль, хоть на капельку приуменьшить ее.

– Это тебя наш Пшеслав притащил из лесу? – послышался звонкий голосок, дрожащий от любопытства.

Винс открыл глаза, посмотрел в ту сторону. Из-за невысокой ограды на него смотрели с нескрываемым интересом два маленьких мальчика, лет восьми на вид, совершенно одинаковые, как две капли воды. Светлоголовые, зеленоглазые, с россыпью веснушек на розовых щечках.

– Меня, – ответил Винс. – А что?

– Так... Ничего... Тебя сейчас наши мужики убивать прибегут! – поделился один из мальчишек радостной вестью.

– За что?! – вскочил на ноги Винс. – Что я им сделал?!

Мальчишки рассмеялись, потом второй спросил:

– А ты правда волкулак?

– Кто?

– Волкулак! Ну, оборотень. Дядька Пшеслав рассказывает, что из лесу оборотня привел, все по домам побежали, за кольями да рогатинами. А мы огородами прямо сюда, поглядеть, как тебя забивать будут! Уж скоро!

На Винс было тяжело смотреть – он побледнел, зашатался, растерянно заоглядывался.

– Я не оборотень, правда! Я же только...

Близняшки переглянулись.

– А хочешь, мы тебя спрячем? Только ты по правде не волкулак? А то мы тогда убежим лучше!

– Да правда же! Придумал ваш дядька все, придумал!

– Лезь сюда, здесь доска оторвана!

Винс быстренько протиснулся в отверстие и встал рядом с мальчиками.

– Теперь за нами, только быстро! Вон, слышишь, мужики уже сюда бегут!

По грядкам, через кусты, по рассаде, мальчишки помчались куда-то за хаты, пригинаясь к земле. За спиной слышались громкие крики, ругань, лай собак, истошные женские вопли.

– Сюда! – крикнул один из мальчишек, ныряя в небольшой сарайчик, что стоял особняком на краю деревни.

– Здесь тебя ни в жизнь не отыщут. Мы завсегда тут прячемся, когда нас пороть собираются.

Сарайчик был небольшой, набитый сеном, на котором с удовольствием растянулся запыхавшийся Винс.

– У них собаки... – беспокойно произнес он, когда восстановилось сбившееся дыхание.

– Да ну, брось, это ж такие ленивые кобели, им бы только погавкать да пожрать. А чтоб найти кого-то, так ни в жизнь. Их даже на охоту не хотят брать, только зверье распугивают, – махнул рукой один из мальчишек.

Чтобы хоть как-то их различать, Винс спросил:

– А вас как зовут?

– Я Стась, а он Славой. Да ты все равно запутаешься! – рассмеялся Стась. – Нас все путают!

– А меня зовут Винсент. Ну, или просто Винс...

– Ой, в сено зарывайтесь, идут! – пискнул Славой и первым спрятался в сене с головой.

За стеной сарайчика послышался шум погони – подходили люди.

– Здесь поглядите! – крикнул кто-то. – Больше ему некуда подеваться!

Дверь распахнулась и в полумрак ворвались солнечные лучи.

– Вилами в сено потыкайте, – посоветовал другой.

– Да нет здесь никого, не видно, что ли, – зевнул устало третий. – Он уже давно в нетопыря обратился да и улетел.

Лениво поворошив сено у самого входа, мужики вышли. Разговор продолжился за закрытой дверью:

– Пшеслав, а ты откуда взял, что он волкулак?

– Ха, ты видал бы, как он с волчицей обнимался! На ухо ей шептал чего-то, она кивала в ответ. Ну, разве же не оборотень? Да я рад, что ноги оттуда унес! Нет, надо его кольями побить, иначе не будет нам житья, детей всех поворует!

– А пойдем еще поглядим понад речкой, может в камышах схоронился?

– Пошли!

Голоса стали отдаляться и мальчишки высунулись из сена, отчаянно сдерживая пальцами носы. Только убедившись, что возле сарая никого не осталось, они дружно расчихались.

– Рассказывай быстрей, кто ты такой и откуда взялся! – потребовал Стась, который оказался чуть побойчее, чем брат.

– Я с радостью, да только... – Винс вздохнул, – я слишком голоден, второй день ничего не ел, кроме куска хлеба. Вы бы принесли чего-нибудь, а?

– Ой, что ж ты молчал? Я мигом! – Стась кувыркнулся на сене и пополз к выходу. Потом обернулся и потребовал: – Ты только без меня ничего не рассказывай! И гляди, в волка не оборачивайся, а то я тебе задам!

– Ладно...

Мальчик выбрался из сарайчика, оставив Винса наедине с братишкой.

Глава двадцать девятая

Малыш по имени Славой оказался менее разговорчивым, чем его брат. Он взял соломинку и, сунув ее в рот, принялся разглядывать уставшего гостя, словно какую-то заморскую диковину. Винса тяготило молчание, потому он спросил, чтобы разрядить тишину:

– Далеко от вашей деревни поместье воеводы?

– Ага! – с готовностью ответил Славой. – Наш папка как уедет туда, так целый день нету!

– А зачем он туда ездит?

Мальчик пожал плечами:

– Да, просто возит еду всякую, капусту там, кур, корову если кто зарежет, так мясо везет. А то и дрова погрузим на телегу и в имении продаем.

– Ты тоже ездил?

– Не-а, говорят – мы еще малые. Только это все вранье, я уже большой!

Винс поневоле усмехнулся, хоть от боли не находил себе места. Он закусил губу, чтобы не застонать и не напугать мальчика, а сам попробовал лечь поудобней.

– У вас в деревне что, все мужики такие злые, как этот ваш Пшеслав, или как там его. С чего он на меня взъелся...

Славой придвинулся поближе и почти зашептал:

– Он очень нехороший. Он за волками охотиться ходит, потом шкуры продает. Он вообще всех зверей бьет, хоть и не позволяют хозяева. Но его еще никто поймать не смог, вот он и ходит в лес.

– Ну да, он так и говорил, когда волчат забирал, что продавать их будет.

Славой помедлил, решая, стоит ли доверять этому странному незнакомцу, в грязной рваной одежде, но потом все же сказал:

– А знаешь, что он в прошлом году сделал? Нам со Стаськой батя рассказывал, по большому секрету! Ты тоже никому не проболтайся.

Винс кивнул и малыш продолжил:

– Представляешь, он вот так же, как нынче, нашел логово, но волчат не стал забирать, а скрутил им лапы проволокой. Вот гад! А потом, когда они подросли, просто пошел и перебил всех. Они же не могли бегать, у них лапы покалечены были... Мы со Стаськой потом всю ночь ревели... Его никто не любит у нас, дядьку этого, злой он. Вот увидишь, он так просто не успокоится, будет тебя по всей округе искать.

Ну, успокоил, нечего сказать... Винс и без того был не в лучшем расположении духа, а теперь и вовсе расстроился. Попал он, не пан Лещинский добьет, так этот волчатник. Что ж так не везет-то все время?!

Вернулся Стась, запыхавшийся, довольный.

– Вот, я принес тебе хлеба и молока! Ешь!

Винс схватил крынку с молоком, выпил сразу чуть не половину, потом откусил от теплой ароматной горбушки кусок, прожевал и лишь затем сказал:

– Спасибо! Вы меня очень выручили, я не забуду... Стась, что там в деревне? Успокоилось?

– Ха, успокоилось! Бабы у колодца собрались, руками машут, языками мелют. А мужики по всем дворам тебя ищут, в каждую щель заглядывают, в каждый погреб. Их дядька Пшеслав так настрополил, что теперь до утра искать будут. Он уже такого напридумывал про тебя... Я подслушал, пока возле них крутился – чуть ли не сотня волков уже за вами гналась, хотела тебя отбить. Врет он, да? А мужики все уши развесили, верят каждому слову! И папка наш там.

Стась рассказывал новости возбужденно, размахивая руками, захлебываясь и перескакивая с одной мысли на другую. Винс хмурился все больше, уже и есть перехотелось.

– Что же мне делать... Они сюда доберутся рано или поздно... Мне надо уехать в усадьбу воеводы. Вы дорогу знаете туда?

– Нет, мы никогда там не были, – повторил Стась слова брата. – Вот если бы тебя наш батя свозить взялся.

– Ты что! Ему нельзя говорить! – прервал его Славой. – А если он всем расскажет?

– Не расскажет! Мы сперва с ним договоримся, он нам поверит.

– Да он и слушать не станет, сразу за хворостину!

Винс слушал их перепалку, но ничего путного в голову не приходило. Пешком он уйти далеко не сумеет, нужна лошадь.

– Побежали! Прямо сейчас и позовем его!

Стась снова подскочил, словно он на ежика присел, но брат его осадил:

– Хитрый какой! Теперь моя очередь, я и побегу, а ты здесь побудь, поохраняй!

Славой выскользнул из сарайчика, а Стась принялся развлекать Винса, что даже такому шустрому мальчишке удавалось с большим трудом, настолько Винс был измотан и опустошен. Стаська что-то весело лопотал, но Винсент был далеко – чернота разливалась перед его глазами, увлекая за собой и обволакивая липкой паутиной подступающей вновь лихорадки.

– Да ты меня и не слушаешь совсем! – обиделся наконец Стась. – Я спрашиваю, спрашиваю, а ты молчишь и молчишь!

– Что ты спрашиваешь? – слабо переспросил Винс.

– Ну это, откуда ты в лесу появился? Ты там живешь, да?

– Нет конечно, – шевельнул губами в еле заметной улыбке Винс. – Я далеко живу, очень далеко, на севере. Только все никак домой не доберусь, все время мешают...

– Мы не мешаем! – испугался Стась. – Мы наоборот даже!... Вот сейчас батя прийдет, и отвезем тебя к твоему Стефану. А вы с ним друзья, да? Вот здорово! А почему ты такой грязный?

– В болото провалился... Меня Пшеслав вытащил...

– Да-а? – Стась удивился, даже приоткрыл рот. – А почему же теперь он на тебя такое наговаривает? Сперва вытащил, теперь погубить хочет.

– Я и сам не пойму...

– Может его и вправду укусил кто?

– Да, бешеные ежики покусали...

Стась расхохотался, представив себе эту картину. Потом вдруг резко умолк, прислушался:

– Тшш... Идет кто-то... Наверное, это Славой воротился с папкой!

Винсент насторожился, но даже приподняться не было сил, все тело налилось свинцовой тяжестью. Так он и ждал, пока не отворилась дверь...

– Эй, кто здесь! А ну, вылазь!

Негромкий настороженный голос звучал требовательно, ослушаться было невозможно. Но Винс, даже если б и хотел, выйти не смог. Стась сидел рядом, перепуганный, до странности молчаливый, только и сумел, что шепнуть:

– Это батя... Злой какой... Что ему Славой наболтал?

– Я долго ждать буду? Сейчас сарай подожгу! Ты что с моим сыном сделал? Где Стась?

– П-а-п, я здесь...

Стаська стал выкарабкиваться из сена, пробираясь на голос.

– Живой? Он тебя не сожрал еще? Вот и славно, давай сюда! А ты что молчишь? Эй, как там тебя, волкулак! У меня рогатина, пришибу!

– Па-а-п, не трогай его, он не оборотень никакой. Он хороший! – слышался слабый голосок Стаськи.

– Ишь, нашелся защитник! Одному я всыпал уже, в погреб запер, тоже сюда рвался! Ты чем моих детей опоил?!

– Ничем он нас не пои-ил!... – плакал Стась, но отец продолжал кричать, ничуть не сбавляя тон.

На шум стал собираться народ...

Глава тридцатая

Винсент с тревогой вслушивался во все нарастающий гул за стеной сарайчика. Крики становились все громче, все возбужденней, все злее.

– Да здесь он, здесь! Вон, сыновья мои видели, разговаривали с ним! Стась, что он вам наплел?! Отвечай!

Стаська ревел, отвечал что-то неразборчиво, да его и не слушал уже никто.

– Слышишь, ты, оборотень! Я кому говорю – вылазь живо!! – кричал отец близняшек, заглядывая в дверь. Но войти он все еще не решался.

– Надо его выманить оттуда! Кто пойдет?

Этот глас остался без ответа, никто не хотел рисковать своей жизнью. Но тут появился Пшеслав-волчатник, замешкавшийся где-то по дороге. Он сразу понял, что к чему и деловито сказал:

– Забоялись поди? Расступись, сам пойду. Мне терять нечего, ни жены, ни детей, за вас пострадаю, сельчане!

Крики стихли, как отрезало. Народ отхлынул от сарая, освобождая дорогу. Пшеслав сжал покрепче палку с веревочной петлей на конце, которой он ловил волчат-переярков, и вошел в дверь. Он ссутулился, постоял, привыкая к полумраку.

– Ну, где ты, голос подай! Все одно отыщу.

– Здесь я... – хрипло произнес Винс. Им овладело безразличие к собственной судьбе, пусть делают что хотят... Голова по-прежнему была налита чугунной тяжестью, к горлу подступала тошнота. Все тело было похоже на печеную репу – такое же горячее, податливое, полуживое...

Пшеслав подошел, с хрустом вминая прелое сено.

– Поднимайся! – велел он, брезгливо скривив рот. – Думал, обманешь меня? Думал, купишь? Нет, просчитался ты, чертово отродье! Вставай, сказал!

– Я не могу... – слабо шевельнул рукой мальчик.

Пшеслав оглядел его, потом завел петлю на шею и дернул:

– Вставай, вставай, сможешь! Не то придушу!..

Винс перевернулся на живот и пополз к выходу. Колкие стебли царапали ладони, но мальчик этого не замечал.

Когда он показался снаружи, по толпе прокатилось громкое «Охх!» Грязный, потерявший человеческий облик, в крови и соломенной трухе, Винс и вправду походил на неведомое чудище.

Пшеслав встал с ним рядом, довольный и гордый собою. Он держал палку навесу, готовый в любой момент затянуть петлю.

– Ну, вот он! Решайте, что делать будем?

– Да вздернуть его!

На парня, что крикнул это, зашикали соседи и он примолк.

– Нет, вешать не годится. Оборотня этим не убить, – со знанием дела сказал Пшеслав. – Он оживет запросто. Только огонь и справится, они огня боятся. Эй, хлопцы, а ну, тащите сюда хворосту, да побольше! Разведем кострище!..

– А ты погоди, погоди, быстрый какой... – сказал вдруг отец близняшек. Винс сразу решил, что это именно он, потому как заплаканный Стась замер у его ноги и не решался отойти даже на шаг. – Что-то не больно он на волкулака похож... Слишком быстро ты его скрутил, так бы тебе оборотень и дался в руки!

– Потому и скрутил, что он уже подраненый кем-то! – разгорячился Пшеслав и ткнул Винса сапогом в больное бедро.

Мальчик вскрикнул от резкой боли, упал на землю, рискуя сломать шею петлей.

Стась бросился к нему, но тяжелая родительская длань отбросила его назад.

– Я не... обороте... – простонал Винс, глядя на собравшийся люд. Но мало кто выражал сочувствие, большинство были слишком запуганы. Им было достаточно лишь подать пример, чтобы участь мальчика была решена.

– А пусть перекрестится, если не оборотень, – угрюмо предложил мужик с рогатиной в руках.

Винс поднял руку и неловко осенил себя крестом. Но второпях перепутал плечи, потому как непривычно ему это, только у Стефана и научился, но не присматривался.

– А, что я говорил! – обрадовался Пшеслав. – Видите, не умеет он! Ведьмак, не иначе! А ведь до ночи уже всего ничего осталось, тогда его время придет. Наберет силу да и погрызет нас всех! Чего ждете-то, а? Тащите хворост!

Он говорил с такой уверенностью и напором, что ослушаться просто не смогли даже самые недоверчивые. Мальчишки постарше сорвались с места и помчались за сушняком. Воротились с полными охапками и замерли в ожидании.

– Вон туда кидайте! – командовал Пшеслав. – Чтобы подальше, чтоб искры на хаты не понесло!

Он потащил Винса на небольшой лысый пятачок, где даже трава не росла, все было вытоптано и где теперь собирались разжечь большое кострище.

Винс уже ничего не понимал, он смирился и только покорно делал, что ему велели.

Кто-то сбегал до ближней хаты, выгреб из печи уголья и приволок сюда...

– Ему надо кол осиновый забить... – зачарованно глядя на лежащего навзничь Винса, сказал какой-то щуплый мальчишка.

– Ну так принеси, – позволил ему Пшеслав. Он стоял рядом с Винсом, держа его на привязи, и взирал на разворачивающиеся работы с явным удовлетворением.

Тем временем хворост разложили в три вязанки, составив их одну к другой.

Люди стояли полукругом, на отдалении, негромко перешептываясь, в предвкушении жуткого, но захватывающего зрелища. По тем временам жечь колдунов и ведьм было делом обыденным и вместе с тем весьма таинственным и страшным.

Мальчик, умчавшийся за осиновым колом, вернулся на удивление быстро. Словно этот самый кол был у него заготовлен давным-давно и только ждал удобного случая.

– Вот, я принес! – довольно воскликнул он, протягивая гладко струганную деревяшку дядьке Пшеславу.

– Сам забьешь или как? – спросил тот.

– Сам! А можно?

– Давай, чего уж тут. Я придержу...

Пшеслав-волчатник распластал Винса, крепко разведя ему руки и не давая шевельнуться. А мальчишка пошарил вокруг, отыскал большой камень – вот растяпа, забыл молоток захватить – приставил кол острием к груди «оборотня» Поднял камень... Да и обмер...

Он встретился взглядом с полными страха и отчаяния глазами Винсента и не смог ударить. Выронив и камень и кол, мальчик попятился:

– Я н-н-не могу... Я...

– Да что с тобой? Никак испугался? – насмешливо спросил Пшеслав. – Э-э, герой... Дай-ка я сам! Ну, кто подержит?

Руки Винсента перехватил какой-то один мужик, а волчатник уверенным жестом снова приставил кол. Он широко размахнулся, занося камень, но ударить не успел, хоть и очень хотелось.

Ему помешал уверенный властный окрик, донесшийся откуда-то из-за спин молчаливой толпы:

– Что здесь за сборище? Сегодня что, праздник и я о нем позабыл? Чего собрались, спрашиваю?

Глава тридцать первая

Винс узнал бы этот голос из тысячи. Раньше он вызывал лишь ненависть, но только не сегодня! Барон Лещинский собственной персоной! Мальчик воспрянул духом, вот кто ему поможет! Поможет ли?..

Тем временем Пшеслав поклонился подъехавшим всадникам и ответил со всей почтительностью:

– Ваша светлость, вот, ведьмака изловили, оборотня. Теперь ему пятки поджарим, вот и костер развели.

Барон Лещинский издали оглядел лежавшего на земле мальчика, сказал в сторонку, своей верной троице – Кшиштофу, Збигневу и Войцеху:

– Ишь ты, такой мелкий, а уже оборотень...

И, вновь обращаясь к Пшеславу:

– Ну так что остановились, продолжайте!

В наступивших сумерках он не узнал Винса, но мальчик закричал, теряя остаток сил:

– Пан Лещинский! Умоляю, спасите меня!! Это я, Винсент!! Я не виновен!!

Лещинский, собравшийся было уезжать, обернулся и подъехал поближе. Он вгляделся в лицо мальчика, затем спешился и встал на колено возле него:

– Вот так встреча! – ухмыльнулся он. – Я уж было решил, что и косточки твои волки по норам растащили, а ты жив-здоров! Так что тут за история с оборотнями?

Винс повертел головой – веревка врезалась в горло. Через силу проговорил:

– Они думают, что я волкулак какой-то, а я и не знаю, кто это... Скажите им, что я не виноват ни в чем...

– Кхм, с какой радости я должен тебе помогать? Помнится, ты меня и сам прикончить собирался? А-а, вспомнил, то-то же... – барон откровенно насмехался над мальчишкой, – Теперь ты видишь, как все неоднозначно – смертельный враг может спасти тебе жизнь!.. Это тебе урок, Винсент, запомни его.

Он поднялся и строго взглянул на растерявшегося немного Пшеслава:

– С чего же ты взял, что это волкулак? Отвечай! Где вы его отыскали?

– Ваша светлость! – заторопился тот, – Я нашел его в лесу. Он там с волчицей разговаривал! Клянусь Езусом Христом, это правда!

– Разговаривал с волчицей?! – Лещинский опешил и перевел взгляд на Винса. – Что за бред?!

– Да... – потерянно подтвердил мальчик. – Она все-все понимала... Я сам не знаю, почему...

Барон умолк, пытаясь обдумать сказанное.

– Хорошо... Было это или не было, к делу не относится. Однако, что же с тобой делать?.. Мне уже не хочется видеть тебя в слугах, как постоянное напоминание о происшедшей неудаче.

– Отдайте меня Стефану! – невольно вырвалось у Винса.

Лещинский поморщился, услыхав столь ненавистное имя, потом произнес, более суровым тоном, оглядывая безмолвную толпу:

– Слушайте меня! Я запрещаю вам сжигать этого мальчика! Более того, повелеваю отвезти его в поместье пана Сендинежа-младшего, пусть он распоряжается судьбой этого щенка по своему умсотрению. И запомните – если он умрет, я буду весьма, повторяю, весьма розочарован!!

Пшеслав принял сказанное на свой счет и потерянно свесил руки – эх... такое развлечение пропало зря... Но он не посмел перечить.

А барон склонился к Винсу и сказал еле слышно:

– Передай своему дружку Стефану, что я никогда и ничего не забываю. Ты понял? Пусть только немного подрастет, я все ему припомню. И в особенности мое унижение...

– Благодарю вас, пан барон... – прошептал Винс, пытаясь проглотить комок, вставший в горле, то ли от веревки, то ли от слез. – Но как же вы оказались здесь? Ведь вы... Вы уезжали...

– Ты еще не понял? – удивленно спросил Лещинский. – Это же моя деревня! Дела были кой-какие, решил заглянуть по пути. И, как видишь, весьма вовремя! Ну все, хватит болтовни! Поднимайте его, кладите на телегу и везите!

Отдав приказ, он вскочил на коня, тронул повод и уехал прочь, даже не оглянувшись.

По толпе прокатился гул – кто сожалел об отмененной казни, кто наоборот, радовался за спасенную жизнь.

К Винсу подбежал счастливый донельзя Стась, обнял его и поцеловал в обе щеки:

– Я так рад! Прости меня, прости! И брата моего прости! Мы хотели помочь, правда! Он не знал, что так получится!

Винс приподнял ладонь, хотел погладить лохматую макушку Стаськи, но не сумел – силы таяли с каждым новым мгновением.

– Я не сержусь... – только и прошептал он.

Отец близнецов подогнал телегу. Он чувствовал себя виноватым за то, что поддался уговорам Пшеслава. Осторожно переложил в нее Винса, а сам взялся за вожжи.

– Пап! Можно мне с вами? – спросил Стась, что крутился рядом.

– Нет, ступай домой! Скажи мамке, чтобы выпустила Славоя, а то замерзнет в погребе.

– Винс! Прощай! Ты приезжай к нам, ладно?! – закричал Стась вдогонку тронувшейся телеге, но Винс уже не мог ничего ответить. Он наконец-то потерял сознание...

Спохватился Пшеслав, видя, что может остаться и без денег также. Он подбежал к телеге и запрыгнул в нее, бросив на ходу:

– Пожалуй, проедусь с вами. Хочу убедиться, что с мальчишкой все будет в порядке.

Такая двуличность могла покоробить кого угодно, только не односельчан, прекрасно знавших его натуру.

К «оборотню» уже был потерян интерес, когда оказалось, что обвинения ошибочны. Только малыш Стаська бежал рядом с колесом, провожая телегу за околицу, надеясь, что отец передумает и все же возьмет его с собой. Но отец шуганул мальчишку, ведь уже вечер, еще заблудится.

Лошадка выбралась на проселочную дорогу и побрела, сонно понурив голову...

Выезжать из деревни на ночь глядя было очень опрометчиво. По дорогам шныряли лихие люди, сбившиеся в разбойничьи шайки, от которых не было спасения запоздавшему путнику. Но судьба должно быть решила, что на долю Винса выпало уже достаточно злоключений и до усадьбы Стефана мальчика довезли благополучно.

У ворот вышла небольшая заминка – после недавних событий стража была усилена и телегу пропускать не хотели. Помогло то, что отец близняшек часто привозил сюда продукты и его признал кто-то из стражников.

– Проезжай! – махнул рукой старший и телега проскрипела в раскрытые ворота.

Кто-то сбегал к маленькому хозяину, сообщил о гостях. И Стефан вышел во двор. Он не спеша подошел к телеге, не теряя достоинства; заглянул... Его глаза раскрылись, донельзя удивленные. Потом он громко воскликнул, не скрывая радости:

– Винсент! Ты здесь! Живой!

Он подбежал, схватил Винса за руку, затряс ее. И лишь теперь заметил, что его друг безмолвен и неподвижен.

– Что с ним? – спросил Стефан у Пшеслава, стоявшего рядом. – Что вы с ним сделали?

Пшеслав кашлянул, собираясь с мыслями, и ответил:

– У него рана на ноге, должно быть уже и загноилась. Лекарь нужен...

– Да, да, лекарь, ну конечно! Живо, лекаря сюда! Разыщите, где бы ни был!

Слуги помчались на поиски, а Винса было велено перенести в уже знакомую ему комнатку, под присмотр доброй девушки Марты. Вот уж она обрадовалась!

Стефан не отходил и на минуту от постели друга. А Винс ничего этого не слышал, он витал где-то далеко-далеко, в черной непроглядной глубине, отчаянно сопротивляясь смертельной лихорадке.