Текст книги "Сказ о Дайири Наследнице (СИ)"

Автор книги: Кирилл Александрович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Тьёла рванулась к отцу, но железная хватка Оша остановила ее:

– Подожди, кошка дикая, пусть охотник узнает правду, – еле слышно прошептал на ухо вырывающейся Тьёле Ош.

– Я помню твое селение, охотник рода Серых. Тебя не было там тогда, я ведь прав, Дор?

– Наша лодья разбилась о скалы на безлюдном берегу остатков какого-то острова в двух днях пути от дома. Мы шли на промысел рыбы, но у Норида был крутой нрав в тот день. И поверь, если я был там, то мое лицо было бы последним, что ты видел бы в своей жизни.

– Я был в твоем селении, охотник. Я видел то, что учинили войны изгоев бывшей Империи морей. В битве при Ладре Дага увел своих воинов за море, и они шли, разоряя все на своем пути. Мы настигли их у подножия Косматых Холмов. Там Дага и получил свое прозвище и еще шрам на лице в придачу. Помню ли я твою Гая Итру, охотник? Помню. Это я увел их из разоренного селения. И мне стоило дорогого, добиться того, чтобы они не стали рабами у алчных рёвенов Императора.

С этими словами, Улов отбил у Дор Ийсы руку с мечом от своего горла и высвободился из под обмякшей хватки охотника.

– А что скажешь ты, Алида? – обратился он к принцессе севера.

– Дага Кривой лишь оружие, вот что я скажу, – ответила она спокойно, – разбитый тобой отряд перебрался через холмы и ночью решил обворовать пограничный отряд земель Виевара. В том отряде, была я и мой отец. И рука Кьёк Усула держала меч, которым был убит царь Аливир, а не моя. Меня застали, когда я, вынув меч из бездыханного тела, нашла его. Я буду сражаться, и нравится вам это или нет, но Кьек Усул мой.

Ош отпустил Тьёлу и уселся на пол амбара, положив на колени палицу.

– Правда выяснена, клятвы сказаны, – с ухмылкой на лице произнес великан, – теперь о главном: сколько у нас воинов, ревен?

– С вами сорок, – ответил Улов. – Империи нет теперь. И теперь зови меня – моди Улов.

В закатном солнце глаза его Гаи искрились от проступивших слез. Они обе сидели у него на коленях: его жена и дочь.

Не сразу он их нашел. Но оно того стоило. Весь вечер они просидели обнявшись. И когда маленькая Дайири уснула на коленях отца, Дор перенес её на постель и укрыл одеялом из шкур.

Гая смотрела на своего охотника, прислонившись плечом к дверному проему. Дор подошел и погладил её по щеке.

– Я должен тебе кое-что сказать, Гая.

– Я знаю, Дор. И не хочу это слышать. Давай уйдем?

– Мы не сможем уйти вместе, ты знаешь это. Когда начнется битва, возьми дочь и направляйтесь на северо-восток. Там в землях Виевара, вам не страшен будет ни Император со своими рёвенами, ни оборванцы – изгои.

– Ты – охотник. Я верю, что наши воины победят. И мы вместе уйдем на север.

Дор знал, что его Гая подбадривает его, говоря неправду. Что они могут? Их сорок, а оборванцев в десять раз больше.

– Ты знаешь, как я владею луком, Дор. Я буду на стене. Улов уже предупредил меня, что мне возглавлять лучников.

Старый Улов хитер и умен, осталось надеяться, что его знания старого война помогут им одолеть войско Усула.

Дор стоял на стене, глядя как во мраке ночи, за лоскутом широкой степи загораются костры в лагере изгоев.

Ош подошел совершенно бесшумно.

– Неприятно это.

– Что неприятно, верзила? – слегка дрожащим от волнения голосом спросил Дор.

– Найти и осознавать, что ненадолго.

– Если не струсишь, так с тобой всех перебъем.

Великан засмеялся в голос. Было что– то отчаянное в этом смехе.

– Улов еще не знает. Тьёла будет по левую руку от меня. Я не смог её отговорить. Видел бы ты, как она владеет мечом, охотник.

Двери под постаментом стены, на котором стояли приятели, скрипнули и послышались шаги десятка ног.

– Вард? Ты? – гаркнул Ош

– Я, заморыш, – ответил старый знакомый великана, – мог бы спустится помочь.

– Зачем?

– Слезай, говорю. Дело есть.

Ош спустился вниз и подошел к Варду.

– Ну, что у тебя? – спросил великан, забирая у Варда из рук кирку.

– Пойдем, Мичана сказала надо разбить шатер для раненых в битве недалеко от входа в поселок.

– Хэй! Да ты теперь ведьмин прихвостень! – весело съязвил великан, похлопав Варда по плечу

– Не то чтобы да…,– смущенно ответил Вард, – она этого пришлого, Шима, на ноги за день поставила, – продолжил Вард шепотом, – я ей перечить не буду… вдруг чего.

Ош улыбнулся во весь рот, знал он своего старого знакомца, как себя. Знал его "вдруг, чего…"

6

Гая, стоя у ворот, смотрела, как Дор, склонившись на одно колено, смотрит в глаза дочери.

– Дайири, этот меч твой. Ты потомок древнего рода Серых, помни это. Здесь, – с этими словами Дор положил ладонь на грудь дочери, – сила дружбы с Драконом, заключенном в мече. Дракон – защитник людей. А теперь, дочь, разреши мне взять твой меч и защитить ваш новый дом.

– Не уходи, отец, ты же так недавно пришел? – на маленьком хрупком лице показались первые слезы.

– Не бойся. Я всегда буду с тобой.

Дор наклонился и поцеловал Дайири в макушку.

Обнял подошедшую Гая Итру и посмотрел ей в глаза, погладив ладонью рыжие локоны, ярко пылающие золотом на рассвете.

– Я не уйду от вас никогда теперь.

Скрипнув, ворота поселка рудокопов затворились. Послышался скрип подпирающих их бревен.

Дор шел к отряду защитников Копкой. Шел и смотрел на спины новых боевых побратимов – как неизвестны нити судьбы людей сведенных в одно целое? Знал ли Дор наперед, что за месяц всего найдет столько верных и отважных воинов?

Дор поравнялся с воинами, встав справа от Оша. Рядом стояла Алида. Улов стоял в трех шагах впереди войска и смотрел на приближающуюся полоску на горизонте – орду изгоев.

Четыре полета стрелы оставалось до отряда пройти изгоям. Дор обернулся на стену и поймал взгляд Гая Итры.

Его дочь следопыта стояла, держа лук наизготовку. Даже с такого расстояния был виден холодный блеск её зеленых глаз. Зоркий взор, твердая рука. Дор знал, что со спины она не даст ни одному подойти к нему. Он закрыл глаза и повернулся. Перед взором встала предыдущая ночь. Их упругие жаркие тела, слитые воедино, меркнущий свет огарка масляной лампы. Ее разметавшиеся по постели локоны рыжих волос. Он смотрел, как она, закрыв глаза и прикусив губу, изгибается от наслаждения. Он до сих пор чувствовал ее цепкие пальцы на своей спине…

Видение развеялось быстро при словах Шима. Воин пожелал стоять рядом со своей принцессой и умереть за неё, если она прикажет.

– Надо успеть перебить орду до прихода бури.

Дор поймал взгляд Шима и повернул голову в ту сторону, куда он смотрел. С северо-востока горизонт пылил темными песчаными облаками.

– Боишься песок в глаза попадет, воин? – не сводя глаз с горизонта пророкотал Ош.

– У меня всего один глаз, верзила, – задорно ответил Шим, – и как раз правый.

Дружный гогот воинов пронесся по строю.

Меньше двух полетов стрелы оставалось расстояние до приближающейся к Копкой угрозы.

Улов повернулся к своим войнам

– Есть еще время отказаться идти на верную смерть!

– Веди, моди, – положив палицу на левую ладонь, сказал Ош, – мы не отступим!

Улов гордо поднял голову – славные воины.

– Тогда пусть предки завидуют нашей доблести!

Яростный крик отчаянных защитников Копкой потряс воздух над полем битвы. И пусть слава о них будет записана в вечности кровью.

Уже были видны лица орды оборванцев, несущихся в бой с копьями наготове, как вдруг, земля под их ногами разверзлась, обнажая глубокий ров с воткнутыми в его дно копьями.

Первые предсмертные крики бегущих впереди изгоев раздались под ногами орды.

Не зря всю ночь трудились войны во главе с Вардом. Не зря хитер так Улов. Ров был широк – не перескочить. Глубоким – не вылезешь. Оставлял лишь узкий перешеек для нападавших.

Там, где была твердая земля, там и встречали войны Копкой находников-изгоев.

Прорвавшиеся вперед оборванцы, закрывали своими спинами воинов Копкой от лучников изгоев. И луки войска Усула били наугад, сражая и своих и чужих.

Улов, славный моди, старый воин, первым встретил мечом одного из войнов орды. За ним стоило идти и на победу и на верную смерть. Старый воин точно и без спешки, разил каждого на своем пути – опыт умелого война страшен красотой того зрелища.

Ощеренная ухмылка Потомка великанов Оша – последнее, что запоминалось павшим от его ударов. Не считал он ран, ни своих, ни противника, страшным тараном шел сквозь орду. Шел, охраняя спину своей Тьёлы, не преувеличивая назвав её дикой кошкой. Кожаные бро́ни ее заляпаны были смесью из пыли и крови. И яростный крик ее был песней танца Тьелы – смертного танца для врага.

Стрела ударила в её бок и Тьела осела на землю. Один из изгоев занес меч над ней. Но видел Ош, позади неё шел и одним взмахом палицы уложил на три шага вокруг нее толпу оборванцев.

– Тьёла! Держись! – ревел Ош.

Даже длинные копья орды не могли дотянуться до павшей. На этот зов прорубались сквозь толпу к Ошу Алида и Шим.

Втроем окружив павшую, но живую Тьелу, отгоняли они смерть от неё.

Алида услышала свист стрелы задевшей ей щеку и за ее спиной качнулся Шим. Локтем она почувствовала, как воин падает позади нее.

Туча бури на горизонте нарастала, и земля под ногами бившихся отдавала топотом множества ног.

Дор, стоявший спиной к спине с Вардом, не мог повернуть голову и посмотреть. Лишь крикнул:

– Вард! Смерть или помощь?!

– Очень скоро узнаем охотник! Бейся! – крикнул Вард.

Но изгои теснили оборонявшихся к воротам Копкой, наполняла орда поле брани, увеличивая численность нападавших.

Колесницы Багира Йорн Мёдри врезались в битву. Тарану боевых овисов не было равных по мощи. Отрезали оборонявшихся войнов, сметая половину орды под копытами и шипастыми колесами. Добивая мечами.

Кьек Усул видел, что неравная стала схватка. Хриплый крик его заставил войнов идти вперед:

– Вперед, изгои! Смерть рядом!

Судьба свела Алиду с убийцей её отца в тот день на поле битвы.

– Удача улыбается мне, – хрипло пролаял Усул в глаза принцессе севера, – не надеялся я расправиться с выродками северных земель окончательно!

– Встреть свою смерть, Кьёк Усул! – яростно прошипела Алида, обрушив клинок сверху на главаря орды мятежников.

Уцелевшие войны Копкой спешили на помощь воительнице, но не зря она была наследницей царей.

– Он мой! – скомандовала она.

И бившихся окружили стеной – пусть месть свершится по воле предков.

Багир краем глаза видел сестру и, соскочив на ходу с колесницы, прорубал себе путь ней. Он видел, как Кьек отбил очередной выпад воительницы, и кинжал в его руке полоснул кожаные брони на животе, согнув гордую осанку воительницы. Удвоила сил ярость. На ходу подобрав копье, метнул в круг бившихся, пригвоздив изгоя к земле.

– Сестра! Алида… посмотри на меня…,– нежно глядя по щеке, Багир звал наследную принцессу севера.

– Я…не смогла отомстить, брат…за смерть отца… – еле слышно прохрипела Алида бескровными белыми губами.

Невесть откуда взявшийся Мидра, схватил Багира за плечо:

– Не медли! Неси её за ворота поселка!

Отбивавшийся Дор, теснился к воротам. Его и Варда, в сопровождении свиты из пяти еле держащихся от усталости и ран воинов Копкой, окружало три десятка отчаявшихся получить победу изгоев.

Гая била прицельно, сражая каждого, на кого нацелится ее стрела. И изгои пытались отступить к перешейку рва – под защиту своих лучников, в надежде уйти. Меньше четверти оставалось в живых из орды.

Дор и Вард преследовали нападавших до последнего, яростно свершая месть за павших в бою побратимов.

Лучники изгоев ударили градом.

И Дор упал на колени.

7

Ош стоял в шатре Мичаны, тиская свои пальцы:

– Забери мою жизнь! Но ее сохрани, слышишь! Сохрани жизнь моей Тьелы!

Лицо великана ни разу не было таким. Даже залитое брызгами крови, было заметно его отчаянье.

– Выйди, великан! Ты еще нужен за воротами, – спокойно и властно ответила Мичана.

Ворота Копкой скрипнули и Ош выйдя увидел, как упал на колени Дор, сраженный стрелой. Ярость захватила его сознание. Отдать еще и друга он не позволит!

Палица верзилы разила нещадно, вгоняя головы врага в плечи, круша кости. В три скачка он оказался рядом с Дор Ийсой.

– Охотник, глаза открой! – великан поднял к небу глаза. – Предки! Герои придут к вам! Но не сегодня.

Он поднял тело охотника и бережно и скоро понес в шатер к Мичане. Он все отдаст, лишь бы ведьма спасла тех, кто ему дорог.

Близился вечер. Павшие в битве за Копкой, лежали на колесницах Багира.

Старый Улов, стараясь найти удобное положение для своего тела, забинтованного чуть ли не полностью, сидел у входа в шатер ведуньи и смотрел на подоспевшую подмогу с севера.

– Моя долина не так богата дровами, чтобы с почестью проводить героев, как завещали предки.

– Я сам понесу их тела к жерлу вулкана, моди, если это требуется, – злобно отрезал Ош, – все, что осталось на этой земле – это память предков.

Хмурый Багир вышел из под полога шатра Мичаны и слушал совет. Он оглядел присутствующих и объявил свою волю:

– Я не властитель этой земли, но честью воинов мы разговариваем здесь и сейчас. Я отдам свои колесницы вместе с овисами, чтобы те сопроводили героев к домам предков. Прошу одного – дождаться утра.

Багир тяжелой поступью зашагал прочь.

Улов смотрел ему вслед и думал.

Ош развеял сомнения мыслей Улова, сказав:

– Алиде, может, придется возглавить войско героев.

Настало утро. Мичана не отпускала никого, кто попал к ней под полог шатра. Маленькая Дайири сидела рядом со скамьёй отца, держа его за руку и слушая глубокое прерывистое дыхание. Какой из выдохов будет последний?

Мичана не отрываясь от раненых, обратилась к ней:

– Рассказывал ли тебе отец предание рода Серых?

Дайири подняла взгляд на ведунью.

– Гая, завяжи раны Алиде, а я других посмотрю.

Гая хотела сидеть рядом с мужем и помогать ему. Но суровые наказы ведуньи, говорили о том, что она знает что делает.

– Дайири, в тебе сила Дракона, защитника людей от Тьмы. И лишь тебе с мечом в руке победить ее в зале Пустоты. Та, в честь кого ты носишь свое имя, была немногим старше тебя, когда позвала Дракона на защиту людей. Ты избрана, Дайири.

– Я не хочу быть избранной! – вскричала кроха и, закрыв лицо ладонями, выскочила из-под полога.

У входа стояли защитники Копкой и смотрели на ребенка, на свою последнюю надежду. Все, кто провожал героев к домам предков у жерла вулкана, все были здесь.

Стоявшие медленно склонились на колено перед Дайири. Мидра стоявший впереди всех, сказал:

– Дайири. Наследница. Мы просим тебя – встань рядом с нами и сразись с Тьмой. Спаси нашу землю.

Девчонка стояла, утирая слезы тыльной стороной ладони еле сдерживая всхлипыванья.

– Я видела, что мор Тьмы делает с людьми… и я не хочу, чтоб кровь моего отца была пролита зря! Идемте!

8

Улову тяжело досталась битва. Ран было много, и он созвал совет в своем доме. Надо было решить многое.

Придти на совет отказались лишь Вард и Ош. Ош не отходил от Тьелы и постоянно мешался под ногами Мичаны, за что периодически получал мокрым полотенцем. А Вард?… А у Варда было его "вдруг чего"– так и манил его взгляд Мичаны. Он, как мог, помогал раненым и выполнял поручения ведуньи.

Мидра, войдя в дом моди последним, начал с порога:

– Улов, с нами пойдет лишь Дайири. Раненых мы оставим в поселке им не к чему дальняя дорога.

– Совсем скоро раненых будет нечем кормить, – моди Улов ответил, – и от моего поселка остались лишь одни раненые и сраженные мором. Ты говоришь, что твоя ведьма Мичана, поставит их на ноги. И если так, то нам тоже здесь нечего будет делать: даже если мы восстановим дома, то рудник все равно закрыт.

– Это только один рудник, моди, – подал голос Ладим.

Он, Ладим, пришел с Мидрой на подмогу. С ними пришел и Лех.

– Мидра, я думаю что после дня Льёри, – продолжил Ладим, – мы вернемся сюда с Воханом. И возобновим работы на рудниках Копкой.

– А я думаю, – сказал Багир, – что раз Империи больше нет, то твой поселок может стать пограничным городом земель Виевара.

Моди раздумывал. Предложение было хорошим. Оставлять свои земли ему не хотелось, но из-за закрытого рудника и погибших воинов, поселку было долго не просуществовать. Багир хоть и хитер, но справедлив: защитил. А мастера и рудокопы знаменитого храма возобновят былую славу Копкой – не зачахнет городок в Долине Вулканов. Но есть ли надежда пережить страшный день? Улов помолчав, заговорил:

– Дикари Черной Земли иногда нападали на наши стены и изгои рассеялись по долине. Нужны войны защитить поселок.

– Я оставлю отряд, моди, – с улыбкой ответил Багир, – правда твой великан стоит половины армии. И есть новость для тебя, моди. Твой сын Итар жив.

Лицо Улова дрогнуло. Итар, старший сын, пропал во время битвы при Ладре. На его поиски он, Улов, направил свои отряды, гоняя их по лесам Дубовой Рощи, подножьям Косматых холмов и Голому острову – пристанищу изгоев.

Дайири сидела подле отцовской скамьи, положив свою голову ему на плечо.

Гая окончив с перевязкой Алиды, села рядом с ее ложем и смотрела на дочь и тяжелое дыхание Дор Ийсы.

Алида открыла глаза и проследила, куда направлен взгляд дочери следопыта.

– Он сильный, – слабым голосом сказала северянка, – славный воин… тебе повезло…

Гая положила ладонь на руку Алиды:

– Молчи и отдыхай. Могу начать ревновать тебя к нему и перестану лечить твои раны, – с улыбкой сказала Гая.

Алида слабо засмеялась, но рана в боку заставила зайтись хриплым кашлем. Отдышавшись, она с улыбкой ответила:

– Не стоит бросать лечить мои раны.

Гая встала и подойдя к дочери, погладив по волосам проговорила:

– Пойдем. Твоему отцу надо отдохнуть.

Лех сидел у палатки раненых и неумело, левой рукой пытался перевязать раненую правую, помогая зубами. Он бился по чести в битве. И ему, юнцу, тоже досталось пролить первой крови и своей и врага. И юная гордость его говорила его устами, что не дело обращать внимание на царапины. Хотя сейчас, вечером рука ныла без меры.

Из палатки вышла Мичана.

– Что сразу не пришел, воитель? – спросила она Леха, заметив его неуклюжие действия. – Ну-ка, подойди ближе. Не бойся, я в повязке, не укушу.

Лех смущенно подошел к ведунье, протянув раненую руку. Ловкие пальцы Мичаны живо размотали повязку. Она бережно покрутила ее, оглядывая рану.

– Сходи в шатер к руднику, там моя помощница Руна, она обработает твою царапину. И давай без гордости на этот раз – худое лечение потом не переделаешь.

Она легким шлепком по заду послала Леха по направлению к шатру рудника. Лех, покраснев от смущения, побрел туда, куда ему указали.

Отодвинув полог, он вошел в шатер и увидел двух женщин и молодую девчуху, стоящую спиной к входу, что помогали больным.

По указаниям ведуньи, уже некоторые из больных могли есть и недолго сидеть, свесив ноги со скамьи.

– Мне сказали обратиться к Руне, – сказал Лех с порога, – у меня тут вот…

Девчуха повернулась и пошла на зов, не поднимая головы. На лице ее была повязка, в руках она несла плошку с отваром и было хотела поставить её на стол, по ходу, как вдруг, замерев, уронила её на пол.

Лех посмотрел на нее, сдвинув брови. Что-то знакомое было в глазах её. Он сделал несколько шагов, подойдя к девчухе на расстояние вытянутой руки. Из глаз её полились слезы.

Лех протянул руку и, сдвинув повязку вниз, замер.

– Исгин… Исгин, ты ли?..

Лех еле соображал. Его Исгин стояла перед ним. Та, которую он не считал, что жива. Видел свою Исгин. Ту, что отчаялся отыскать.

Оцепенение прошло и он, бросившись, крепко обнял ее.

– Исгин, ты знаешь, мы с Мидрой спасли Эгли. Мидра здесь, представляешь, а завтра мы уйдем на север, а там все ученики храма. И Ладим здесь. А мне сказали, что тебя убили, Исгин. А ты здесь! Здесь, живая! Я не отпущу тебя, Исгин. Я теперь воин, я от всех тебя смогу защитить.

Девчуха рыдала и молчала, сжимая кулачками рубаху на спине Леха.

– Что же ты молчишь Исгин? Ты не рада?

– Немая она, – отозвалась одна из женщин, свидетельница той сцены.

9

Гая собирала дочь в дальнюю дорогу. Тяжело было отпускать кроху с незнакомыми ей людьми. Но этому старцу – Мидре – можно было доверять. И в отряде пойдет Вард. Он, Вард, с самого начала был с ними, с того самого утра, когда ее, Гая Итру нашли в одном из домов, раненую, но с материнской яростью защищавшую свою Дайири. Только Вард тогда не побоялся подойти к ней, несмотря на стрелу нацеленную в его сердце. Несмотря на такое количество убитых врагов в доме Гая Итры. Отважился, подошел и успокоил. И одним из первых встал на защиту её от находившихся в тот день рёвенов, желавших забрать дикарку в рабыни. За это она и умолчала, что один из рёвенов в тот день пропал в лесах Рощи не без помощи Варда.

– Ты, Варда слушайся, дочка и старца этого – Мидру. Я отца твоего на ноги поставлю, и мы вернемся домой, на Берег, вместе.

Голос Гая Итры дрожал от волнения, чем ближе расставание, тем больше не хотела она отпускать дочь. С ней хотела идти, но, очнувшийся ненадолго Дор, запретил ей идти.

– Гая?… ты отпусти дочь… она сильная… в тебя вся… справится, – еле найдя силы, произнес Дор, когда Гая обрабатывала его рану на груди. Сказал и закрыл глаза, забывшись глубоким сном.

И ведунья просила остаться Гая Итру, придя утром в ее дом, только разговаривала Мичана с Дайири:

– Взгляд у тебя отцов. Прямой, бесстрашный, – говорила Мичана, опустившись на одно колено перед девочкой, поправляя лямки перевязи с мечом на хрупких плечах и глядя Дайири в глаза, – Меч не теряй. Он защитник твой. В нем Дракон живет. Меч сам все сделает, не бойся.

Так и было решено тем утром. Двинулся в путь отряд Багира с послушниками храма Одары к горам Джеиль Дьедем, сопровождать и, поклявшейся защищать Наследницу до последнего вздоха.

10

Лойда, наместник рёвена, по указаниям нового главы рудника Фрятты, остался возглавлять работы на руднике северной границы Империи. Но после отбытия основного войска в Идолим из столицы не было вестей. И новый рёвен не явился еще на свой пост, вновь ему назначеный. Лойду это беспокоило. Сил подавить мятеж рабов у его отряда примакарахов хватит, но справится с войском Багира, стоящим меньше чем в дне пути от рудника у них не было шансов.

Еще его беспокоило, что одиннадцать ночей назад в лагере северян большая часть войска ушла вдоль границ Империи на запад, а подмога его Империи, пусть не большой отряд, так и не приходил к руднику.

Что ждать от будущих дней? На двенадцатое утро один из примакарахов доложил Лойде:

– Наместник, рабы перестали возвращаться из рудника.

– Что значит – «перестали»?

– Они либо не выходят, либо их оттуда выносят, почти бездыханными. Из тех, кто вернулся живых почти не осталось. Нам нужны новые. Какие вести из Идолима, наместник?

– Вестей пока нет. Ты вот что, Трим. Закрой оставшихся в живых рабов в клетях и к середине дня собери всех примакарахов, не занятых охраной у меня под навесом.

Совет галдел и переругивался. Одних примакарахов беспокоили их дальнейшие действия, других то, что их, верных воинов, их Империя бросила на произвол судьбы.

Лойда поднял руку и приказал:

– Тихо! Замолчите! И хватит грызть друг другу глотки. Есть лишь одна новость, которую я вам еще не сказал, воины. В Идолиме был мятеж.

Войны переглядывались и вполголоса переговаривались.

– Похоже, что власти Императора больше нет, – продолжал Лойда, – и ваше жалованье вам никто не заплатит.

Толпа воинов загомонила вновь, рассыпаясь в проклятиях Императору и всей его ближней родне.

– Тихо! – гаркнул Лойда, подняв вверх руку, – нет власти, значит, сами её возьмем. Ты, Трим, скажи, сколько у нас рабов?

– Три десятка осталось на ногах, полтора лежат в хвори. Остальных придется закапывать – не выживут.

– Ты, Муга, докладывай, сколько руды добыто из недр горы?

– Два амбара полных, от одного треть, – ответил беззубым ртом молодой Муга.

– А сколько серебра и золота можно из этого добыть? – спросил Лойда

– Нисколько, Лойда. Только отвратительного качества мечи из этого получатся.

Примакарахи загарланили вновь.

– Воймаз, крысеныш, обман сплошной его слова!

– И ты, Лойда заставлял нас плясать под его песни!

– Ты, Лойда, будь проклят, подстилка имперская!

– Тихо! Закрыли рты, свора! – гаркнул Лойда, – мне не меньше вашего нравится обман Его Имперского Выродка. Но пока рудник и рабы – это все что у нас есть. Трим, есть среди рабов опытные рудокопы и отличные ремесленники?

– Найдем десяток, Лойда. Зачем только?

– Чтобы вас, олухи, больше не обманывал никто! Чтобы вы сами стали себе хозяевами. Теперь рудник будет только нашим, и лично я не желаю слушать ничьи приказы впредь.

Примакарахи вытащив мечи из ножен, вскинули их вверх:

– Гоо! Свободное поселение! – кричали войны, – Лойда – правитель!

Отряд Багира приближался к границам Объедененных империй. На утро, по расчету, объеденившись со своим войском и по указу Мидры, забрав с собой послушников Храма, они были должны подойти ко входу в рудник гор.

Даже зная о мятеже в Имперском дворце и гибели флота Воймаза, Багир предпочел собрать достаточное число войнов, чтобы нарушив границы пробиться ко входу в рудник.

Льёри был через день.

Ночь была бессонной. У костра на границе своих земель Багир сидел в компании жрецов храма и Варда.

– Старец, что ждет дитя, когда она войдет в недра горы?

– Придется вам сказать то, что вы не ожидаете. Я не знаю, что её ждет. Но она войдет не одна.

Сидящие у костра, переглянулись. Повисло тяжелое молчание.

– С ней пойдут наследники стихий, – продолжал Мидра, – Тьма перворождена с тремя Титанами Вечности. Она такая же дитя Богов. И чтобы не нарушить равновесие мира сила Титанов должна сопровождать Наследницу.

Мидра замолчал. Лех подал голос:

– Для этого, Старец ты всех спасал? – его взгляд стал яростным, – Только ради обряда, а не потому, что тебе дороги наши жизни?

Тяжелая ладонь Ладима отвесила юнцу увесистый подзатыльник.

– Молчи, заморыш! Только из-за того, что нам дороги ваши жизни и жизни всех на этой земле мы прошли через все это!

Лех покраснел от стыда и тер раскрасневшееся, оттопыренное ухо.

– Ты молод, наследник силы Агина, и, заметно, что горяч не в меру. Тьма не затронет Наследников. Ей нужны только слабые духом. Не переживай за тех, кто войдет в недра.

Мидра опять замолчал и принялся поправлять головни в костре посохом. Он умолчал об одном условии свершения обряда: день Льёри всегда требует одну жизнь в жертву.

– Есть еще одно, что позволит сохранить вошедшим их жизни, – после молчания продолжил Мидра, – Тьма не трогает женщин.

На утро примакарахи рудника увидели войско северян, пересекших границу и двигающихся к руднику и новоиспеченному вольному поселку.

Лойда, сопровождаемый четырьмя примакарахами, двинулся на встречу к войску земель Виевара.

Во главе войска шли три колесницы запряженные овисами. На центральной стоял Багир и Мидра.

Поравнявшись, Лойда задал вопрос:

– Наследник трона Бейтан Тьера, ты нарушил границы Империи Объединенных земель и привел войско с собой. С какой целью, отвечай?

Багир облокотился на перекладину колесницы и оглядел примакараха с ног до головы.

– Ты смелый воин. Но это смелость цепного пса, охраняющего пепелище хозяйского дома. Ответь ты: сколько рабов сгинуло в недрах горы, что вы с таким усердием заставляете их рыть вглубь моей земли?

Примакарах понял, что упрямство не даст ничего кроме смерти.

– Большая часть схоронена. И треть, из оставшихся, не доживет до вечера.

– Тогда твой выбор невелик, – продолжил Багир, – отойти с моей дороги, либо, проявив упрямую отвагу умереть или от моих мечей, или от мора, который вы скоро выпустите по воле своего Императора.

– У этой земли теперь нет Императора. Это поселок вольных примакарахов теперь. Называй эту землю Боргдит.

Багир, подняв брови, удивленно посмотрел на вольного примакараха. И, усмехнувшись, произнес:

– Дважды позабавил ты меня за сегодня. Освободи дорогу, вольник и по своей воле веди нас к руднику.

Лойда подчинился. Сейчас нужны были союзники, если уж ему суждено было взяться за такое дело, как вольность.

11

В ожидании вечера развели костры и трое послушниц храма Одары, сидели и слушали наказы старшего, о том, как должен был пройти обряд.

Мидра рассказывал:

– В недра войдут лишь четверо. Оли, ты наследница Свавильда. Услышь, что споет тебе ветер. Коия, ты такая же неукротимая как море. А тебе, Исгин, твою силу дал сам Агин. И помните: Тьма властна над страхом вашим. Там где ваш страх не будет Света и на замену ему Тьма и приходит. Помогите Дайири.

Костер Багира принимал весь совет его воинов, к которому присоединились примакарахи Боргдита.

– Тир, тебе охранять вход рудника. Когда жрецы выйдут из его входов, ты вместе с войнами Лойды завалишь проход. А я с тремя десятками войнов направлюсь на остров Оса Кьёсари. Надо вызволять Итара. Через пять дней я жду вас на Берегу Дубовой Рощи.

Лишь маленькая Дайири сидела за небольшим костром, который ей разжег Вард, в одиночестве и смотрела на меч в своих ладонях. Она видела этот меч на вышивке старого плаща, что отец ее Дор, хранил так бережно в сундуке под спальной скамьей Дайири. Она вспоминала те рассказы его о своих предках, о великой битве, в которой сражался Дракон с Тьмой. Она не заметила, как произнесла вслух:

– Мне страшно, Дракон…

Меч блеснул огнем по лезвию и чуть слышный ровный голос произнес рядом с ней.

– Не бойся, дитя… лишь не выпускай меня из своих рук. Я не хочу уходить от тебя больше.

Дайири не верила тому, что слышала. Но все же, она преисполнилась отваги. Дракон защитит её. Теперь все по силам.

Настала ночь Льёри. Небо заволокло темными грозовыми тучами, и даже свет горящего факела не справлялся с тьмой этой ночи. Наследницы шли к входу в недра горы. Позади них шел Мидра и Вард, неся горящие факелы. У входа все остановились.

– Там где страх, там не будет вашего света и на его место придет Тьма. Помните это. Идите.

Наследницы Титанов вошли в темноту прохода пещер горы, сопровождая Дайири.

Вард посмотрел на Мидру и заметил его потухший взгляд.

– Старец, ты им что-то не сказал, ведь так? – пристально глядя на Мидру, произнес воин.

– Ночь потребует чью– то жизнь…

– Тогда пусть возьмет мою! – яростно произнес Вард и рванул в рудник.

Железная ладонь старца опрокинула его назад.

– Горяч, да не смышлен. Не тебе перехитрить Тьму. Уступи дорогу. И Мичане скажешь, когда встретишь… я ничего не забыл.

И Мидра шагнул вслед за девочками.

Девчонки шли по коридору рудника, и их не покидало ощущение чьего-то присутствия. Огонь факелов не освещал края коридора, ведущего вглубь горы. Там, в самом его конце, они должны были запечатать двери Зала пустоты, успев до конца ночи Льёри. Этому жриц стихий учили еще сызмала, тогда, пять лет назад в стенах Храма Одары. Койя первая подала голос:

– Я чувствую, что мы не одни.

Свет факела придавал лицу Исгин жестокую суровость. Она ли недавно прислуживала в бардаке Идолима? Молчалива, властный взгляд, сдвинутые брови, гордо поднятый подбородок – воительница самого Агина.