Текст книги "Сказ о Дайири Наследнице (СИ)"

Автор книги: Кирилл Александрович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Шим – тот самый молодой рассказчик, угодивший в первый дозор, не без помощи своего языка: шутить над женскими слабостями и прелестями тоже надо уметь, особо уметь, коль знаешь, что глава твоего отряда – баба вспыльчивая; открыл глаза. "Ничего, только ночь и ночной туман. Липкий только вроде… и ведет себя странно". Туман полз вверх поравнявшись высотой на уровень глаз Шима. Молодой разбойник ощутил, что не может разомкнуть рта – все тело сковано. Из тумана засветились два ярких, голубых глаза и, поманив, увели Шима во тьму ночи, под полог бурелома.

Так, одного за одним, бесшумно, забрал туман дозор. Маленькие фигурки, мелькая в тумане, кольцом окружали спящих.

Вдруг Алида проснулась – тревога разбудила, согнав остатки сна.

– Встать! За оружие!– голос прозвучал резко и громко, но спящие, как будто не слышали.

Алида вскочила на ноги, натягивая брони и следом тетиву лука.

– Встать! Встать! К оружию, олухи!

Тщетно. Даже если разбойник поднимался на ноги, то только для того, чтобы маленькие фигурки проводили их в чащу безвозвратно. Отряд исчезал. Алида прижалась к стволу ели. Ей стало страшно. И из тумана показался силуэт. " А это за мной. Это моя смерть…"– мысли суетились в голове Наследницы, как мыши в норе. Силуэт приобретал человеческие черты. Из тумана вышла Мичана, встав в двух шагах от разбойницы.

– Ты убьешь меня? – дрожащим голосом спросила Алида

– Ты сама это сделала.

– Не подходи!

– Убирайся. И бойся всю жизнь. Бойся того, чего не видела и не знала до этого.

Алида вскрикнула и бросилась бежать, не разбирая дороги. Рвала на себе одежду об ветви, натыкаясь на корни, падая и вставая, продолжала бежать без оглядки.

3

Выйдя из жилища, Дор увидел пепел костра, оставленного три часа назад Старцем. Ни ведуна, ни ведьмы не было и следа.

– Пора бы тебе привыкнуть к этому, охотник…,– вслух себе сказал Дор

" К северо-восточной границе Империи где– то должна вести тропа". Дор оглядел частокол бурелома окружающий поляну с землянкой и берега озера. И побрел неспешно к озеру, умыть лицо. Разувшись и сняв верх одежд, зашел по колено в озеро, зачерпнул ладонями воду и окатил ей лицо. Вода на вкус была солоноватая" С чего бы это?… на вкус как… слезы?" Дор еще раз окатил лицо и торс водой из озера и расслышал тихий стон неподалеку. Темная, и может человеческая фигура сидела на берегу, в пятидесяти шагах от него, склонившись над водой.

– Пора уходить туда, где все больше понятно…

Спешно выйдя, оделся и без оглядки пошел к стенам бурелома поляны. " Надо попробовать как в тот раз" И Дор нырнул в чащу.

Пролетев через ветви и стволы он, неожиданно, выкатился на тропу.

– Удобно… не понятно, но удобно. Главное снова ворот не оторвать.

Тропа петляла в нужном ему направлении и скоро показалась окраина леса и за стволами дубов замелькали сухие травы степей. Тропа продолжалась и средь них. Дор Ийса передвигался охотничьим шагом, всегда – легкий бег и ровное дыхание, когда в голове нет ни единой мысли, когда в горле ничего кроме вязкой усталости, когда вдохи и выдохи на такт четырех шагов. Постепенно тростники и кустарники степи редели и под ногами, твердая почва сменялась песком, хрустящим при каждом шаге. Бежать по нему становилось тяжелей. " Ночь будет очень холодной… и близкой" Дор сменил бег на шаг.

Еще в детстве он слышал легенды о южном народе, бросившим свои селения и ушедшим на север. Если легенды не врут, то недалеко остатки жилищ их селения – можно попробовать укрыться в них ночь.

Третий спутник еще светил над горизонтом, когда Дор разглядел в песках остовы домов и сторожевых башен, сложенных из глиняных блоков. К ним он и направился, по дороге собирая редкие, сухие ветки.

В свете костра ночью, брошенный город казался пристанищем мертвых – тени, отбрасываемые обломками стен, не плясали в свете костра, а, казалось бы, нависали над головой охотника. Дор ежился от холода – костер не прогревал стены укрытия и песок под ним. И не спалось. Чувство чьего– то присутствия не давало покоя. И мысли о цели его похода. Похода начатого ночью, когда отчаянье вдруг меняется малой искрой надежды где– то в сознании. В руинах гулял ветер. Завывая в провалах старых очагов, которые еще не были засыпаны песком. В лазах, которые когда– то были окнами. Дор Ийса отвлекся от своих мыслей, прислушиваясь. " Так, пожалуй, и начнешь верить в легенды Старца о Сынах Богов, о Титане Ветре-Свавильде или как там его… как будто сказать что– то пытается ветер, гуляя в стенах". Ветер нарастал. Время ушло далеко за середину ночи, а знакомых колец на небе не сияло – небо заволокло тучами. "Видимо стоит ждать бури".

Среди шума ветра Дор услышал надрывное дыхание и стон отчаянья за пределами своего убежища. Одной рукой держа горящую головню, а другой, сжимая меч, он крадучись шел за простенок узнать, кого принесло в это ненастье. Это была женщина, лежащая ничком, еле дыша, в изодранной одежде, на которой багровело запекшееся пятно крови и серые пятна пота от долгого бега.

Это была Алида. Дор выпрямился над ней. " Стоит бросить ее здесь. И эта погоня окончится раз и навсегда"… Он сунул меч в кожаные кольца и, повернувшись к ней спиной, решил уйти. Повернулся и зажмурился. Но обернулся, поднял ее и, поддерживая, увел к костру.

Ветер нарастал и уже закидывал песок за стены руин, пытаясь загасить костер. Дор возился с раной в боку Алиды. Она открыла глаза:

– Я думала… я бы бросила тебя… будь я на твоем месте…

– Вот поэтому я на своем месте. Молчи, береги силы.

Закончив, Дор Ийса встал, шаря взглядом, подыскивая новое убежище – буря обещала похоронить в песках руины совсем.

– Вставай, надо идти, – голос Ийсы был тверд, но такое предложение среди ночи неспроста.

Алида открыла глаза.

– Куда?

– Вставай, говорю, идем вглубь старого города.

Взяв Алиду на плечо, с трудом передвигая ноги, охотник, на ощупь, двинулся вдоль старых домов, еле различая силуэт старой башни. Ему пришлось обойти ее кругом, чтобы найти вход. Нащупав лаз, отодвинул доски перекрытий, свалившихся вниз, и шагнул внутрь. Положил Алиду на настил из досок и только успел распрямить спину, как почувствовал, что пол уходит из-под ног.

– Держись за что-нибудь!

Но было поздно – оба провалились вниз.

4

Алида, простонав, попробовала повернуться на бок, но рухлядь из старых досок придавила ей ноги выше колен.

– Путник… Путник, помоги мне!..

В трех шагах от нее груда обломков вздыбилась и в куче и клубах пыли, на четвереньки поднялся Дор Ийса. Его шатало, и он одной рукой держался за голову – старая балка при падении зацепила, над виском красовалась ссадина.

Дор медленно поднялся на ноги. В глазах расплывались темные круги, и глаза долго не могли привыкнуть к темноте. Алида, не слушающимися руками, отгребала себя из-под обломков: саднила рана на боку, и дотянуться не хватало сил. Она, с трудом повернувшись под привалившим ее хламом, поползла на локтях к стене и, привалившись к ней спиной, тяжело дышала и пыталась рассмотреть окружающее её помещение.

Это была зала со сводчатым потолком и колоннами из песчаника по кругу. Старые, осыпавшиеся от времени изваяния божков и идолов с мордами, не живущих ныне зверей, крыльями и могучими телами великанов. Титаны вечностей. Такими их представляли живущие в те времена.

– Как зовут тебя Путник?

– …не одна ли тебе разница? Ты шла за мной по следу, чтобы убить меня и вдруг решаешь познакомиться? Мы все равно не выберемся отсюда – буря разошлась и закопает нас здесь заживо…

– Это… это городище – прошлое величие моего рода. Отец сажал нас с братом к себе на колени и рассказывал легенды и предания прошлых лет. Однажды он рассказал и об этом месте…

– Отсюда есть выход?

– Да.

– Веди.

– Не могу встать, помоги. И скажи, как тебя зовут?

– Называй меня Дор Ийса.

– Я Алида, дочь царя Аливира…

– Я знаю, Ваше высочество. Поднимайся, идти все равно придется на ощупь…

Дор подошел к разбойнице и, подтянув, закинул ее руку к себе на плечо, помогая опереться на него. Алида зажмурилась и зашипела от боли в боку и ногах.

– Идти пробуй.

– Да… сейчас.

Алида в другой руке держала палку, с концом обмотанным мешковиной и смоченной в черной, лоснящейся, похожей на древесную смолу гуще.

– Дай огниво… мне кажется, это можно зажечь..

За два дня до этого, вечером, сидя у костра перед домом Мичаны Мидра, нахмурив брови и поправляя посохом головни в костре, с задумчивым и одновременно пустым взглядом, смотрел на огонь.

Мичана, бесшумно ступая босыми ногами, устроилась напротив. Ночь начала окутывать лес.

– Спит? – подал голос Мидра.

– И зачем ты это затеял?

– Перемен не избежать и ты это знаешь.

– В то утро Парада Спутников, зачем ты это сделал?

– Ты хотела ответов на вопросы. И ты хотела сама стать той, кто ты сейчас.

– Я не просила столько времени.

– Ну… это в довесок. Необходимость.

– Значит он наследник?

– Нет. Наследница Одары – женщина. И меч подчиняется только женщинам.

– Он женат?

– Не знаю.

– Как обычно: сначала затея, а потом вопрос " как быть дальше?". Ты изменишься когда-нибудь?

Мидра поднял взгляд на Мичану. В пламени костра, искорки плясали в ее глазах и даже под повязкой, было видно, что она улыбается.

– И что же ты задумал?

– Свершить обряд Храма.

– То есть изменить этот мир вновь… ты уверен, что этот мир выдержит?

После этих слов Мичана протянула руку в сторону и опустила пальцы в густую, черную шерсть существа, размером с половину людского роста, ярко синими глазами и не естественно длинными руками, заканчивающимися длинными кистями и пальцами с когтями. Существо прижалось к ноге Мичаны и отвернуло вытянутую морду от огня. В свете костра блеснули, торчащие из нижней челюсти, клыки.

– Алида потеряла свой отряд и не страшна Путнику, как я понял? Удобные зверьки.

Существо, ощетинившись, повернуло оскаленную пасть в сторону Мидры и, зарычав, сверкнуло глазами.

– Когда– то, это были рудокопы. Тьма, изгнанная из них, покалечила, уходя, их тела. Они люди. И они старей тебя, колдун.

– Вижу.

Мичана стянула повязку вниз и отвернулась от огня.

– Когда ты намерен уйти в Идолим?

Мидра молчал. Он повернул полено в костре посохом и взглядом проследил за взмывшими вверх искрами от костра.

– Уйду.

Мичана опустила руку и взяла существо за подбородок и, перебирая пальцами, продолжила теребить его густую шерсть. Существо закрыло глаза от удовольствия.

– Не хочешь уходить от меня? Но ты ведь это сделал единожды.

– Сделал. Но есть воспоминания и лучше.

Мичана встала и направилась к озеру. Мидра не мигая, продолжал смотреть на огонь. Он мог не смотреть на нее, ему это было не нужно. Он чувствовал легкость ее походки, каждый слекга пружинящий шаг, осанку и взгляд знакомых ему глаз.

– Каждому своя вечность, третий сын Атира, помни это.

Мичана подошла к озеру и пустилась на одно колено. Существо, до этого шедшее за ней, ощетинилось и, попятившись, убежало в лес, быстро опираясь руками в такт каждому шагу. Мичана, опустив ладони в воду, сложила их лодочкой. В свете колец над землей, вода искрилась, и блики отражались в глазах ведуньи. В ладони заплывали маленькие рыбки и головастики, и прочая водная живность, с длинными щупиками, клешнями и хоботками, касающимися ее пальцев. Ведунья выпустила живность из ладоней, встала и, сбросив всю одежду, нырнула в воду. Несколько мгновений спустя, бесшумно вынырнув над водой, посмотрела на поляну. Старца уже не было у костра.

5

Алида, прихрамывая и держа в одной руке факел, освещала залы, которые когда-то были величием ее народа. Дор, аккуратно переступая обвалившийся под ноги хлам перекрытий и обломки изваяний, повернул взгляд на Алиду.

– Ты опустила глаза. Усталость или стыд?

– Мне надо передохнуть.

Дор опустил спутницу, прислонив её спиной к стене. Сам, отломав пару досок от торчащего из песка щита, бывшего когда– то дверью в темный узкий коридор справа, развел небольшой костер.

Дор Ийса смотрел на огонь и старался не думать о саднящих боках и плечах, голова гудела как улей, и шум бури снаружи лишь усиливал эти ощущения. Алида, прислонившись к стене, перебинтовывала запястье. Дор поднял взгляд, следя за ее манипуляциями. " Досталось разбойнице, но ничего держится… дышит только тяжело". Дор смотрел, как на каждый выдох парил воздух горячего, человеческого дыхания. Что становится ощутимо холодней, Дор понял лишь тогда, когда морозный ветерок обдал промокшую от пота спину.

– Холодает. И слишком быстро холодает, – обратился он к Алиде.

Алида оторвала взгляд от повязки: ее взгляд был испуганным, а тело било холодным ознобом.

– Это… это проклятье царствующего рода… это… это мертвецы чувствуют, что я здесь…

Она зажмурилась, и из глаз ее покатились слезы, она закусила губы и сжала кулаки, натягивая края броней, скрестив на груди руки.

Дор, не спеша встал. Он посмотрел на нее сверху вниз, затем окинул взглядом залу, в которой они находились. Слабый дым от костерка, поднимаясь куда– то под полог сводов, исчезал в неразличимой отдушине. " Огонь можно развести и по – жарче… видимо тоже ей по голове досталось – мерещится же всякое". Довольно проворно Дор соорудил костер, тепло которого, могло согреть их обоих. " Но этого мало – надо привести её в чувство. Спать будем спиной к спине, для тепла. И разведать, как найти отсюда выход".

– Алида, открой глаза.

Алида, казалось, не слышала. По щекам ее не переставали течь слезы.

– Подвинься ближе к огню и прижмись ко мне спиной. Так мы не замерзнем.

Она сидела не шевелясь. Дор присел рядом на корточки.

– Алида, ты слышишь меня?

Алида покивала, медленно.

– Слышу… и тебя… и их!

– Да очнись ты, наконец! – звук пощечины раздался в сводах, как треск ломающегося дерева.

Алида смотрела на Дор Ийсу несколько мгновений. И вдруг вцепилась ему в куртку, притягивая к себе, судорожно прошептала:

– Я боюсь… мы не пройдем сквозь тюремный зал. Там встретят нас тени. И уведут с собой.

– Что б тебя! Вцепилась как клещ! Успокойся, наконец! И куртку отпусти.

Еле высвободившись, Дор принялся ковыряться в походном мешке: где– то был корень черной исмы, первый дурман, и хорошо шел на обмен с другим товаром из стали и серебра. Он скрутил один лист в трубочку и набил его порошком из корня. Посмотрел на Алиду и оторвал половину. Подержав над огнем, положил дымящийся сверток в осколок от какой-то крынки и протянул Алиде.

– Вдыхай.

Алида послушно затянула дым носом несколько раз.

Дор сидел и смотрел, как опускаются ее веки, разжимаются кулаки, до крови разодранные судорогой страха.

– Как идти отсюда?

– Прямо через зал… Вниз в подземелье и в коридор слева… Через семьдесят шагов будет два изваяния. Если переложить топор одного и копье другого друг другу… справа откроется лаз. По нему можно дойти до выхода… к железным рудникам у Идолима…

Дор внимательно слушал и прикидывал, сколько займет путь через подземелье.

Алида, тяжело и прерывисто дыша, все глубже проваливалась в сон. Ее речь стала лишь редкими словами, не имеющими связи. Дор сидел напротив огня и не обращал уже внимания на то, что она говорила. В зале становилось холоднее и холоднее. Все тело ныло и ломало от усталости, накопленной за два дня пути. В ушах шумело, и Дор уже не разбирал, шум ли бури это или его собственное тело говорит ему о необходимости отдохнуть. " Долго все равно не получится спать…и снова в путь… снова"– мысли путались. Дор лег, прижавшись к Алиде спиной – так теплее. Она не беспокоила, лишь дыхание было прерывистым – тоже мерзла. " Ничего, сейчас отогреемся". Сон был тяжелым, больше похожим на дрему, сквозь которую, тело отказывается просыпаться, пытаясь согреться и отдохнуть, но все равно все слышишь и чувствуешь запахи и вкусы.

Сквозь эту дрему Дор ощущал как Алида, повернувшись во сне, прижалась к нему, обняв и ластясь. Её руки умело лаская, скользили по его торсу под курткой, кончиками пальцев, слегка касаясь, медленно, от груди к чреслам. Сквозь сон, он чувствовал это, и ему не хотелось, чтоб это заканчивалось. Он убил бы любого, кто мог бы потревожить этот сладкий, манящий, ласковый сон.

"… Очнись…"– где-то за пеленой дремы сказал голос. Дор уже слышал этот голос. Знакомый, до боли голос, в горле его набухал ком, и хотелось крикнуть "Нет, мне хорошо в моем сне!". " Очнись, охотник!". Дор вскочил на ноги одним рывком. Алида отпрянула, оставаясь на настиле, отползла к стене, прижавшись к ней спиной.

– Я знаю, ты уйдешь охотник.

Алида обхватила руками колени и, свернувшись в клубок по кошачьи, снова уснула тяжелым сном, повернувшись спиной к огню.

Дор подкинул дров в костер. И только потом заметил расстегнутую на себе одежду.

– Бабы… все из-за вас. От сна до драки. Похоже, дурмана исмы досталось и мне – туго я еще соображаю.

Дор Ийса оправился и взяв горящую головню направился ко входу в подземелье, тому, о котором рассказала Алида.

Спустившись в подземелье, Дор понял, почему Алиде было так страшно при воспоминании о своем наследии. Подземелье было тюрьмой тех мрачных времен, когда тьму из сердец и страх было трудно убрать. Повсюду к стенам в клетях были пригвождены узники, вернее то, что от них осталось. Кого вешали вниз головой, кому крутили конечности так, что было не разобрать где руки, а где ноги. Предназначение некоторых приспособлений Дору было вообще трудно представить.

– Мудры были предки, и развлекаться умели… зверство.

Дор достиг изваяний и, совершив ритуал, огляделся.

" Ну и где же тот лаз, о котором говорила она? Обманула?" Головня догорала, и Дор взял со стены факел. Света прибавилось, но пыточная осталась неизменна. Дор принялся ощупывать стены: " может, нажать где-нибудь надо? Похоже, она не все рассказала. Вернутся и спросить еще раз?". Дор почувствовал, как по спине пробежал холод. Легкий ветерок, наполненный могильным холодом. Его лоб покрылся испариной: за спиной раздались отчетливые шаги. В такт шагам бы звук звякающих цепей. Дор обернулся и направил факел на звук.

– Что ты ищешь здесь, чужеземец? – тихий шепот одновременно спрашивал и из темноты и над самым левым ухом.

– Я… я не хотел тебя тревожить, Хозяин Подземелий. Я шел в Идолим и случайно провалился в руинах твоих владений. Я просто пытаюсь выбраться.

– Ложь… откуда у тебя реликвия?

– О какой реликвии ты спрашиваешь? – рука путника опустилась на рукоять меча. Пальцы послушно сжали кожаный переплет рукояти.

– Не играй со мной! – из тьмы появился силуэт человека огромного роста, на две головы выше Дор Ийсы и шире его в два раза. На голову его был накинут клобук белого савана, а из оборванных рукавов торчали руки, на запястьях которых, были обрывки цепей.

– Меч. Ты либо вор, либо смельчак. Откуда он у тебя? Отвечай!

Великан приблизился на расстояние двух шагов к Дору и склонил над ним голову накрытую саваном. От хозяина подземелий тянуло могильным холодом и Дор Ийсу, невольно, начала бить мелкая, холодная дрожь.

– Я Дор Ийса рода Серых. Этот меч принадлежит потомкам моего рода. Эту, как ты ее назвал, реликвию приняла на хранение одна из моих предков – Илани Серая, младшая дочь Ида Серого, горца Косматых Холмов, потомка поселенцев Берега Зеленой Вершины.

– Твой рассказ складен, но все же рассказ – ложь. Я Атир, последний из рода Великанов, сын Острова Моря Титанов. Этот меч выковал я. Он сделан из обломков Луны, обители Дракона – Великого Змея, защитника людей от Тьмы. Я передал этот меч остаткам народа Берега Зеленой Вершины, и это – символ власти вождя этого народа, наследницы Иллосимы рода Лосихи Быстроногой. Как мог попасть он в род Серых?

– Я не очень хорошо помню придание, Великан….но все же помню – род Серых единственный, кто уцелели в последней битве с речными поселенцами. И ушел на восток, унеся реликвию на ее родину – Берег Зеленой Вершины…

Атир развернулся и, звеня цепями, тяжело побрел по залу. Через десять шагов он уселся на остов какого– то механизма, напоминавшего трон. Время шло, великан молчал. Дор прислонился спиной к стене и сполз вниз, усевшись и вытянув ноги, воткнул факел в песок покрывавший пол каземата. Дрожь отпустила, и тепло разлилось по телу. Он выпустил рукоять меча и только сейчас почувствовал, с какой силой сдавливал – по затекшей кисти забегали огненные мураши.

После долгого, тянущего молчания великан хрипло и размеренно начал говорить:

– У меня было три приемных сына. Три, кому передал свои знания и жизненную силу. Я Атир Вождь, Великий Змей одарил меня своей силой после битвы с Тьмой. Но мое бессмертие не дало мне ничего, я лишь пережил свой народ и видел, как он растворился во времени, превращаясь в миф. Я принял троих воспитанников, сделав их своими сыновьями. Старший ушел на запад, на берег, где нет ничего, кроме огня и камня. Младший ушел на юг, так как любил всю морскую и речную живность. А средний… средний создал этот город и заковал меня в своем подземелье, для того лишь, чтоб я открыл ему тайну недр земли… так что же ты будешь искать там, в Идолиме?

– Правды, великан.

– Что собой представляет Идолим, чтоб ты принял решение искать там правду?

– Город рудокопов, торговцев и метрополия Южной Империи.

– Люди… вы никогда не перестанете быть наивными.

– Наверное… так ты скажешь, как идти мне отсюда в Идолим.?

– Иди.

Вдруг стена за спиной Ийсы отворилась и он, не успев ухватиться за что– либо, провалился в лаз.

– Да чтоб вас! Что у вас за шутки такие?!

– У кого это – вас?

– Был со мной один сопровождающий… Мидрой зовут, тоже отличается внезапностью…

Дор стоял на ногах, отряхиваясь, спиной к великану и не видел, как он поднял на него взгляд.

– Мидра… младший…,– тихо произнес Атир, – путь через лаз займет два дня, возьми факел. Ты выйдешь к рудникам, и никого не смутит твой вид, путник.

– Сколько?! – Дор Ийса повернулся, с широко открытыми от изумления глазами, но великан уже растворился в темноте.

– Ну что ж, спасибо, что пропустил, Хозяин Подземелий.

Дор шагнул в темноту, с поднятым над головой, горящим факелом. И остановился, слегка повернув голову назад, оглядываясь.

– Алида, – сказал он тихо, – надеюсь, ты не встретишь смерть в последней обители своего рода, от рук Атира Великана.

– Не встретит, – раздался тихий, хрипловатый голос из тьмы подземелья.

Алида сидела, прижавшись спиной к стене, дрожала всем телом, обхватив руками колени. Испугано оглядывая тьму зала, ожидая чего– то скверного в пустоте, окружающей её.

Звуки бури в развалинах города над ее головой стихли, и тишина наполнила пространство. И в этой тишине все становилось особенно тяжело воспринимаемым и страшным. Шуршащие по углам мыши, скрипы старых досок, треск провалившихся стропил и перекрытий. И глаза. Взгляд ярко серых глаз из дальнего от Алиды угла залы.

– Ты за мной… Скажи свое имя?

Пустота молчала. Во тьме лишь горели глаза. Яркий огонь серых глаз.

– Ты ведешь себя по-хозяйски здесь, хотя и боишься. Кто ты и почему считаешь, что я смерть тебе? – голос был хриплым и низким. Раздалось легкое шуршание, и звякнули цепи. В углу глаза поднялись выше в два раза от земли. " Видимо он встал… этот великан…"– подумала Алида и еще крепче сжала колени от страха перед судьбой.

– Я Алида… дочь царя Аливира и наследницы острова Каза Мины… а ты тот, о ком я слушала легенды от отца в своем детстве? Ты Атар?

– Атир. Атар – это мой младший брат, павший в битве с Тьмой. Я Атир Великан. Учитель предков твоего рода. Узник этого города… и ты не ответила – ты боишся меня?

– Да.

В углу раздалось шуршание вновь, и в свете костра показалась фигура великана. В то же мгновенье раздался треск стропил потолка над головой, и в зал рухнул человек. Алида повернулась на шум. Но испугавшись вновь, повернула взгляд на великана, но его уже не было, только пустота наполненная тьмой. Алида на коленях, опираясь на руки, медленно продвинулась в сторону, невесть откуда взявшегося, незнакомца. Отодвинув со спины его несколько досок придавивших непрошенного гостя, она заметила знакомую амуницию – бро́ни воинов изгоев Империи морей. Она повернула мужчину на спину и не узнала его – лицо было обезображено и искажено. Лишь по висевшему на шее оберегу– трезуб морской твари– она узнала Шима, война, самого молодого из отряда.

Губы Шима дрогнули, он сделал глубокий вдох и зашелся кашлем. Веко уцелевшего глаза приоткрылось.

– Я искал тебя, Предводитель… я шел по кровавому следу в степях… и почти заплутал в песках во время бури… нам надо вернутся к…

Тяжелое дыханье воина говорило о том, что сил он потратил много и находился на краю собственной смерти.

– Молчи, воин.

Алида склонилась над телом и по глазам ее потекли слезы. Дрожащими руками она расстегивала на нем брони. Оторвав от подола походной своей рубахи кусок материи, смочила его остатками воды из кожаной фляги, которую оставил Дор перед уходом.

Атир смотрел из глубины зала, как у огня принцесса севера ухаживает за искалеченным воином и размышлял о том, что даже тень надежды на то, что еще не конец, может победить страх. Он знал когда– то это чувство. Когда-то. Очень давно. Вечность назад это помогло победить Тьму.

6

Факел над головой обдавал лицо жаром и копотью. Было трудно дышать и странное чувство отсутствие времени, говорили Дор Ийсе о том, что не поздно повернуть назад и найти другой выход из подземелья. Казалось, что стены давили и слабый, тусклый огонек света впереди никак не приближался, сколько не иди к нему. Он был и где– то вдали и совсем рядом – протяни руку и схватишь его как светлячка ночью в ладонь. Холодным чувством наливалось тело, сапоги становились тяжелыми, как будто набухли от воды. Дор Ийсе казалось, что он идет уже сто лет по тоннелю, и что вот сейчас он упадет замертво, задохнувшись. Дыхание отрывистым эхом отдавалось от стен. Не владея собой, он начал опираться одной рукой о стены лаза. Шаг, еще один, оперся, еще шаг. Опершись, еще раз он почувствовал что-то живое под рукой. Сердце подскочило к горлу, в ушах зашумело и, отдернув руку, он шарахнулся, прижавшись к противоположной стороне лаза. Осторожно выдвинув вперед руку сжимавшую факел, Путник посветил на стену. Это был паук. Крупный паук с мохнатой, белой спиной и черными лапами. Не обращая на потревожившего его Путника, он мерно заталкивал в челюсти какого-то нерасторопного сверчка, угодившего в его лапы. Дор слышал, как трещит панцирь съедаемого насекомого.

Выдохнув и отерев пот с левой стороны шеи, он двинулся дальше."…главное не трогать ничего и под ноги смотреть… к пещерным вепрям в логово легче лезть, чем это все вот… успокойся, охотник. Сколько дней я уже иду, интересно?"

Так минул первый час его пути. За ним еще один. Но Дор шел невзирая на страх, не чувствуя боли и усталости. Шел. Отгонял от себя мысли о времени и шел.

Мичана сидела на берегу озера, водя кончиком сухого прутика по глади. За этим кончиком гонялась маленькая черная рыбка.

Из чащи вышло существо и оглядело поляну. Прижимаясь к земле, подкралась к Мичане сзади и, просунув морду под руку положив ее ей на колено, заурчало на разный лад.

Часть вторая

1

Полосами света впереди мелькала цель. В голове была всего одна мысль, что Дор так и не дойдет до нее – рухнет здесь замертво на следующем шагу. Горло саднило от пыли. Губы трескались. Он даже не разбирал, что ему желалось больше: воды или смерти. Он даже сомневался в том, что еще жив. Даже если и так, то он все равно просто сейчас умрет на этот шаг. Нет, наверное, на следующий. Факел угасал. Медленно язык пламени становился все меньше и меньше. Изредка, отбрасывал отблеск на серое от усталости лицо. Дор тянул руку вперед. Он должен дойти до этих полосок света впереди.

Он даже не почувствовал как рука уперлась в твердую древесину. В ушах звенело от тишины. И блеклый, еле скользящий по лицу свет уже резал глаза до слепоты и жуткой боли. Дор зажмурился и, собрав все, что осталось сил у него внутри в единое целое, попытался толкнуть нечто похожее на дверь. Сквозь закрытые веки в глаза ударил яркий свет. Дор рухнул лицом вниз и попытался проползти хоть немного вперед. Задеревенелые руки с трудом двигали иссохшее тело. Еще рывок. Дыхание еле вырывалось у него из груди, на вдохе вгоняя в сухие легкие клубы поднятой выдохом пыли. Земля под ним гудела.

– Еле дышит. Но еще живой, – спокойный женский голос раздавался в сознании Дора где– то очень далеко, – иссох весь. Ои, принеси воды. Может, выживет.

Маленькие детские стопы Дор разглядел совсем недалеко от своего лица, но смутно, глаза не открывались, не было даже слез, от той боли, с которой они горели.

– Оли, а он дух горы? Почему он такой черный?

– Нет, сестренка, не похож он на духа горы.

– А что ты хочешь сделать с ним, Оли?

– Дам воды и оставлю здесь. Сходим к отцу и расскажем ему об этом человеке.

– Оли, а если он сбежит?

Старшая из сестер, как ощущалось по голосу, промолчала.

– Оли, тебе итак всегда достается от отца… давай не будем о нем никому рассказывать?

– Я бы и рада, да только ты все равно проболтаешься.

– Нет, я не проболтаюсь…

Дор почувствовал тепло мягкой ладони на затылке и как четыре маленьких руки переворачивают его на спину, запрокидывая голову кверху, и слабая струйка живительной влаги медленно течет в горло.

Дор закашлялся. Подавился, видимо забыл, как пьют за два последних дня, которые казались ему длиннее пяти жизней, не иначе.

Когда он отдышался, то почувствовал, что нашедшие его девчонки пытаются вновь его напоить. Это раз он постарался им помочь. Хотя бы попробовать глотать, превозмогая боль, рождаемую в горле, только шевельнись. Дор сделал меньше десятка глотков, и сознание путника провалилось во тьму. Усталость взяла верх, а смерть еще подождет, лодка и парус из хвороста не загорятся под его телом в эту ночь. Не так, не сразу все.

Ночь стояла над Идолимом. С холмов на границе пустыни, прямо у подножия гор, испещренных рудниками, мелькал огонь костра. Мидра сидел и смотрел сквозь огонь, вспоминая ночь три дня назад, смеющееся глаза Мичаны и ее реакцию на просьбу, так неожиданно для него самого, возникшую в голове. "Думаешь, что Арид сможет разведать то, что тебе интересно? А если твои ученики сгинули? Если я правильно тебя поняла, Воймаз ценит лишь власть, а три десятка пилигримов и жриц не укрепят во власти того, кто своими же усилиями уничтожил веру в душах и мысли в разумах?" Мичана была права – надежды мало. Оставалось ждать посланника.

В темноте, у подножия холма что-то шевельнулось, послышался легкий шорох земли под когтями идущего, пластающегося к земле существа. Мидра не двинулся с места.

Существо кралось, избегая попадать под свет от пламени костра. Мидра наблюдал за плавными движениями прозрачно-синих глаз. Наконец, оно встало по левую руку старца, показав в свет ощетинившуюся, оскаленную морду и иссиня-черную, жесткую шерсть груди. Глухое ворчание и сдавленный рык были похожи на то, что существо хотело что– то сказать.