Текст книги "Блаженство и разрушение (ЛП)"

Автор книги: Кира Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Я вздыхаю и теснее прижимаюсь к нему. – Как ты можешь защищать нас от всего?

– Я не могу.

Это простое признание заставляет меня думать, что мы сможем сделать это вместе. Он не так бесстрастен и спокоен во всем, как я думаю. Нет, он так же напуган, как и я.

В осознании этого есть утешение.

– Ты будешь отличной матерью, Хэдли. Я знаю, что беременность не была чем-то таким, что кто-то из нас планировал, но я не могу передать тебе, как я взволнован тем, что скоро у нас будет свой ребенок.

– Я тоже взволнована.

Он улыбается и прижимает меня ближе, его рука скользит вверх-вниз по моему боку.

Это нормальность момента, когда мы говорим о нашем будущем, заставляет меня думать, что между нами все будет хорошо.

Так или иначе, мы заставим все работать.

Глава 22

Йован

Хэдли поет под тихую музыку, играющую на заднем плане, когда она склоняется над тем, что будет детской кроваткой. На бежевом коврике перед ней разбросана дюжина разных деталей. Ее брови сведены вместе, когда она смотрит на инструкцию.

– Как там дела? – Спрашиваю я, вставляя последний болт в кресло-качалку и затягивая его. – Ты выглядишь так, словно готова все выбросить.

– Мне следовало просто оставить мебель, которую ты купил, – говорит она, глядя на меня снизу вверх. Уголок ее рта приподнимается, и она подмигивает, прежде чем вернуться к инструкциям.

– Мне больше нравятся вещи, которые ты выбрала. Они больше сочетаются. Я выбрал слишком много вещей, которые противоречили друг другу. У меня нет вкуса.

При этих словах Хэдли смеется, ее глаза сверкают, когда она качает головой. – Ты такая врушка. Я тоже всё это выбрала. Ты только заказал.

Я ухмыляюсь. – Ну, я всё подготовил. Тебе нужна помощь или ты хочешь, чтобы я сам собрал пеленальный столик?

– Я справлюсь с этим. – Хэдли переворачивает инструкцию вверх ногами. – Возможно.

Когда я смотрю на нее, я вижу будущее вместе с ней. Я вижу, что у нас будет больше детей. Наши дети выросли, а их дети играют у наших ног. Однажды я представляю, как мы выйдем на пенсию и будем жить на ранчо у черта на куличках, оставив все, что касалось прошлого, позади.

С ней я вижу, как вечность начинает разворачиваться передо мной.

– Пойдем, – говорю я, вставая и потягиваясь, вместо того чтобы открыть ящик с пеленальным столиком. – Давай сделаем перерыв, а потом сможем закончить с остальной частью этой чертовой мебели.

Я протягиваю ей руку, и она берет ее. Ее рука мягко касается моей, когда я поднимаю ее на ноги. Она улыбается, когда ее пальцы переплетаются с моими, и я веду ее на задний двор.

Что ты думаешь о строительстве домика на дереве? – Спрашиваю я, кивая на одно из больших деревьев в дальнем углу двора.

– Я думаю, что сначала нам нужно построить забор вокруг бассейна. Я не хочу рисковать, чтобы ребенок упал в него. И как только они достаточно подрастут, я хочу, чтобы малыш брал уроки плавания.

Я улыбаюсь и отпускаю ее руку, чтобы присесть на один из шезлонгов. Я похлопываю себя по бедру, она подчиняется, садясь и прислоняясь спиной к моей груди. Я целую ее в плечо, а сверху светит солнце.

Сегодня прекрасный день, и я сижу на заднем дворе своего дома с женщиной, которая придала всему моему миру значение чего-то большего.

– Я люблю тебя, – говорю я, целуя ее в плечо. – Я люблю тебя, и это пугает и возбуждает меня одновременно. Ты вошла в мою жизнь, и это все изменило для меня. И это пугает меня. Я не хочу потерять тебя так, как потеряла остальных членов своей семьи.

Хэдли поворачивается в моих руках и садится на мне верхом на коленях. Она обхватывает мое лицо руками, ее пальцы скользят по моим щекам. Я улыбаюсь ей, хотя мое сердце бешено колотится в груди.

– Я тоже тебя люблю, – говорит она, ее голос едва громче шепота. – И я чертовски боюсь того, что это значит для наших жизней.

Я заправляю прядь волос ей за ухо, и улыбка растягивается на моем лице. – Ну, по крайней мере, это означает, что мы в этом вместе. Но нам нужно поговорить о том, что это значит для нашей дальнейшей жизни, потому что мне больше никто не нужен. Однажды я собираюсь жениться на тебе, когда все это дерьмо закончится, и у меня будет время устроить тебе свадьбу и медовый месяц твоей мечты.

– Ты даже не спросил, хочу ли я выйти за тебя замуж. – Хэдли смеется и целует меня, наши губы двигаются мягко и медленно, пока мы пытаемся продлить момент как можно дольше. – Я так чертовски сильно люблю тебя. Я и не знала, что можно так сильно влюбиться в кого-то.

– Хэдли, когда я все же спрошу тебя, я собираюсь спросить должным образом. Прямо сейчас я просто даю тебе понять, что не планирую провести ни одного дня без тебя в своей жизни. Особенно такого, когда ты не знаешь, что значишь для меня.

Солнце начинает садиться, когда она одаривает меня улыбкой, от которой кажется, что время останавливается. Ее глаза сияют в тусклом свете. Все, чего я хочу от жизни, находится прямо здесь, в моих объятиях.

– Иногда мне кажется, что все это вот-вот ускользнет от меня, – говорю я, притягивая ее немного ближе к себе. Ее руки скользят по моим плечам, от ее прикосновения у меня такое чувство, будто мои нервы охвачены огнем.

– Я никуда не уйду. Ты сказал, что любишь меня. Это значит, что теперь ты застрял со мной. Ты ничего не сможешь с этим сделать. – Она разглаживает пальцем морщинку у меня на лбу. – Что тебя беспокоит?

– Я не смог защитить своих родителей и сестру. Я позволил себе расслабиться слишком надолго, а потом у меня их отняли. Иногда я думаю о том, чтобы вернуться в прошлое и изменить все, что я делал тогда.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, и все же я все еще думаю, что мы были правы, когда говорили об этом в последний раз. Если бы ты вернулся и все изменил, ты бы упустил многое из того, что произошло. – Она убирает прядь волос с моего лица. – Я думаю, что все в жизни происходит по какой-то причине, даже если мы не узнаем, в чем эта причина, еще много лет спустя.

– Я не знаю, есть ли причина для такой потери. – Я вздыхаю и кладу голову ей на плечо. – Я не знаю, как я собираюсь обезопасить тебя и ребенка, когда я не мог обезопасить даже свою семью более десяти лет назад. У Феликса было одиннадцать лет, чтобы подумать о том, что он собирается сделать, чтобы убить мою семью.

– Ты не один, Йован. Мы команда. Ты научишь меня лучше драться и стрелять. Я смогу защитить себя. Мне не нужно, чтобы ты спасал меня. Мне нужно, чтобы ты позволил мне быть твоим партнером.

– А что, если я не смогу этого сделать? – Я смотрю на нее, и мир вокруг нас, кажется, отступает на задний план. Мой пульс бешено стучит в венах, а желудок сводит. – Иногда я думаю, что запереть тебя было бы лучшим вариантом для твоей безопасности.

– Я бы нашла выход. – Она снова нежно целует меня. – Я люблю тебя. Позволь мне помочь тебе. Позволь мне преодолеть все стены, которые ты возводишь, чтобы обезопасить себя. Я хочу помочь тебе защитить нашу семью. Никто из нас больше не должен быть сам по себе.

От мысли, что что-то может случиться с ней или с нашим ребенком, меня тошнит. Я хочу отказать ей, но я знаю, что Хэдли из тех, кто продолжит давить и бороться. Это то, что привлекло меня к ней в первую очередь, и это то, что заставило меня влюбиться в нее по уши.

Внутри нее горит огонь, который горит достаточно ярко, чтобы затмить солнце и согреть самое холодное сердце.

В конце концов, она согрела мое.

– Тогда вместе, – говорю я, проводя руками вверх и вниз по ее талии. – Но если в какой-то момент ты решишь, что хочешь уйти от всего этого, я не собираюсь тебя останавливать.

– Почему ты так говоришь? – Спрашивает Хэдли.

– Потому что я слишком сильно люблю тебя, чтобы когда-либо заставлять тебя остаться. Я знаю, у тебя есть сомнения по поводу воспитания нашего ребенка в картеле, а у меня свои. Если тебе придется уйти, я не буду тебя удерживать. Все, чего я хочу для тебя, – это чтобы ты была счастливой и в безопасности.

Глаза Хэдли наполняются слезами, и она кивает. – Если я дойду до того, что пойму, что должна уйти, я уйду. Но сейчас мы в безопасности. По крайней мере, настолько, насколько это возможно.

– Я ничто, если не готов к будущему, – говорю я, запуская пальцы в ее волосы.

Я притягиваю ее к себе для поцелуя, пытаясь вложить в это все, что я чувствую к ней. Я хочу, чтобы она знала, как сильно я ее люблю и что готов ради нее пойти на край света.

Я хочу, чтобы Хэдли была счастлива, и хотя я надеюсь, что она счастлива со мной, я не настолько наивен, чтобы думать, что все между нами сложится идеально.

Я люблю ее, как черт, и я собираюсь бороться за нее и за нас на каждом шагу этого пути.

Нет никого другого, кого я бы предпочел иметь рядом на всю оставшуюся жизнь.

– Я люблю тебя, – говорю я, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее шее, когда мои руки скользят под ее рубашку.

Когда я стягиваю шелковистую материю через ее голову и отбрасываю в сторону, она двигает бедрами. Я стону, чувствуя, как ее сердцевина трется о мой твердеющий член. Нас разделяет всего несколько тонких слоев, когда я встаю и несу ее в дом.

Хэдли стонет, когда я прижимаю ее к стене. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, пальцы зарываются в мои волосы. Я стону и толкаю бедра вперед. Хэдли упирается лодыжками мне в спину.

– Я люблю тебя, – говорит Хэдли, когда я расстегиваю застежку ее лифчика и позволяю ему упасть на землю. – Черт возьми, я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Так чертовски сильно. – Мой голос звучит хрипло, когда я опускаю голову.

Ее спина выгибается, когда мои пальцы впиваются в плоть ее задницы. Мой язык скользит по ее соску, прежде чем я беру чувствительный бутон в рот. Я стону, когда ее руки оставляют мои волосы, зарываясь в мои плечи, пока я дразню ее сосок, превращая его в твердую вершинку, прежде чем переключиться на другой.

– Ты нужен мне, – говорит она, задыхаясь, когда я отрываю нас от стены.

Мой член пульсирует при каждом прикосновении к ее сердцевине, пока я иду по коридору с ней на руках. Я захожу в свой кабинет и сбрасываю бумаги на пол, прежде чем положить ее на свой стол.

Хэдли соскальзывает со стола и опускается передо мной на колени. Ее язычок высовывается, чтобы облизать губы, когда она стягивает с меня шорты и боксеры. Все, о чем я могу думать, – это об этих полных губах, обхватывающих мой член.

– Ты великолепно выглядишь, стоя передо мной на коленях.

Она ухмыляется и обхватывает рукой мой член. Ее большой палец скользит по головке, кружась вокруг капельки на кончике. Хэдли гладит меня мягко и медленно, дразня, когда ее язык скользит по кончику.

– Перестань дразнить меня и возьми мой член в свой прелестный маленький ротик. Я хочу почувствовать, как ты принимаешь меня глубоко.

Мои пальцы погружаются в ее волосы, и я убираю их с ее лица. Она стонет, когда я касаюсь кончиком члена ее губ. На втором заходе она открывает рот, втягивает щеки и глубоко засасывает меня.

Я стону, хватая ее за волосы, чтобы задать темп. Ее пальцы впиваются в мои бедра, когда она проводит зубами по всей длине.

– Черт. – Я смотрю, как мой член скользит между ее губ. – Я хочу, чтобы ты села на край моего стола и раздвинула ноги.

Похоть вспыхивает в ее глазах, когда она двигается быстрее, ее голова покачивается, когда она сосет меня сильнее. Мой член пульсирует у нее во рту, пока я сдерживаюсь. Я пока не хочу расставаться с ней. Я хочу наслаждаться чувством близости с женщиной, которую люблю, как можно дольше.

– Вставай и положи свою задницу на мой стол, или я сделаю это за тебя.

Хэдли встает на ноги и улыбается, снимая с себя последнюю одежду, прежде чем присесть на край стола. Я стону, когда она откидывается назад и обхватывает себя одной рукой, прежде чем раздвинуть ноги.

Ее пальцы скользят вниз по шее и между грудей. Я сжимаю свой член, пока она дразнит себя, покручивая сначала один сосок, потом другой. Когда я смотрю вниз на ее киску, она насквозь мокрая, когда она обводит пальцами свой клитор.

Когда она погружает пальцы в свою киску, мой контроль ослабевает.

Я сокращаю расстояние между нами и беру ее за руку, направляя ее быстрее, пока она не начинает стонать, а ее голова не откидывается на плечи.

Как раз перед тем, как она кончает, я отрываю ее руку от киски, чтобы дочиста облизать ее пальцы. Она наблюдает за мной из-под прикрытых век, пока мой язык скользит между ее пальцами.

Как только я заканчиваю пробовать ее на вкус, я опускаюсь на колени между ее ног. Хэдли выгибает спину, когда я провожу руками вверх и вниз по внутренней стороне ее бедер. Она балансирует на грани оргазма, и все, что я хочу делать, это дразнить ее, пока она не упадет с этой грани.

Я закидываю одну из ее ног себе на плечо, прежде чем лизнуть ее влажную щель, постанывая от ее вкуса на своем языке. Хэдли извивается у моего лица, когда я проникаю пальцами в ее лоно, одновременно дразня ее клитор языком.

Хэдли стонет, запуская пальцы в мои волосы. Она прижимает мое лицо к себе, пока ее внутренние стенки пульсируют вокруг моих пальцев. Я двигаю пальцами быстрее, мой язык скользит по ее клитору, когда она кончает.

– Хорошая девочка, – говорю я, осыпая поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер.

– Ты нужен мне, – говорит она с придыханием, глядя на меня с огнем в глазах. – Ты нужен мне сейчас. Пожалуйста.

– Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? – Спрашиваю я, вставая и прижимая большой палец к ее клитору, лениво двигая им по кругу. – Ты хочешь кончить снова?

– Да. Пожалуйста. – Хэдли обхватывает ногой мое бедро и притягивает меня к себе. – Я хочу почувствовать, как твой член погружается в меня.

Я хватаю ее за бедра и быстрым толчком вхожу в нее. Пальцы Хэдли впиваются в мои плечи, когда она двигает бедрами. Я вырываюсь и снова врезаюсь в нее, погружаясь по самую рукоятку.

Ее киска пульсирует вокруг меня, когда она выгибает спину. Я целую ее мягко и медленно, мои толчки ленивы и продолжительны. Я не тороплюсь, чтобы провести руками по каждому дюйму ее тела, пытаясь запечатлеть ее в памяти.

– Я люблю тебя, – говорит она, затаив дыхание, когда я просовываю руку между нами и играю с ее клитором.

– Я так сильно люблю тебя. – Я прикусываю ее нижнюю губу, прежде чем начинаю быстрее раскачивать бедрами.

Хэдли стонет, когда я подхватываю рукой ее бедро и поднимаю ее ногу выше, позволяя мне войти в нее глубже. Ее пальцы впиваются в мои плечи, ногти царапают кожу, пока мой член пульсирует.

Ее киска сжимается вокруг меня, когда оргазм захватывает ее. Она прижимается ко мне, когда я толкаюсь сильнее и быстрее, нуждаясь в большем количестве ее. Я продолжаю толкаться, пока мой член не напрягается. Достаточно ощущения, как ее киска сжимает меня, чтобы довести меня до предела. Мой оргазм наступает сильно и быстро, пока я замираю и удерживаю себя глубоко внутри нее.

– Хорошо, что я не могу снова забеременеть, – говорит она дразнящим тоном, когда я выхожу из нее.

Ее щеки порозовели, а улыбка растянулась от одной половины лица до другой. Ее волосы растрепались, а макияж слегка размазался после нашего долгого дня, но я не думаю, что она когда-либо была красивее.

– Наперегонки с тобой в спальню, – говорит Хэдли, слезая со стола. – Последний должен приготовить второй завтрак в постель.

Я ухмыляюсь и смотрю, как она срывается с места, давая ей фору, прежде чем последовать за ней.

Когда я ловлю ее и прижимаю к стене, я не могу поверить, что она та женщина, с которой мне посчастливилось провести свою жизнь.

Глава 23

Хэдли

Последние несколько дней я витала в облаках, хотя и была измотана. В промежутке между беременностью и приготовлениями к появлению ребенка у меня заканчиваются силы ближе к вечеру.

Соедините это с обучением безопасному бою во время беременности и работой над стрельбой, и вскоре после ужина я падаю в постель совершенно измученная.

Когда я просыпаюсь утром, мы делаем это снова.

Хотя я бы ни за что на свете не променяла это. Каждый момент, который я провожу с Йованом, – это еще один момент, когда я вижу, как передо мной развивается жизнь, которую я хочу. Он – все, чего я когда-либо хотела, даже если то, как начинались наши отношения, было не самой идеальной ситуацией.

Вот почему, когда я просыпаюсь посреди ночи, я перекатываюсь поближе к нему. Йован зевает и придвигается ближе ко мне, обнимая меня за талию. Бледный лунный свет струится через окно передо мной, освещая дорожку в центре комнаты.

– Ну разве это не мило? – произносит низкий голос.

Я переворачиваюсь на спину и вижу мужчину, стоящего с другой стороны кровати. В руке у него пистолет, а на лицо надвинута черная маска.

– Йован, – говорю я, тряся его за плечо. – Проснись.

Он стонет, но его глаза открываются. Когда они открываются, он переворачивается и видит мужчину. Как только он видит этого человека, тот уже на ногах.

Я перебираюсь на свою половину кровати и открываю ящик прикроватной тумбочки, когда позади меня раздается тяжелый стук кулаков. Мои руки дрожат, когда я открываю маленький сейф в ящике стола и достаю пистолет. Я проверяю, заряжен ли он, поворачиваюсь и смотрю на мужчин, которые все еще дерутся.

Четкого выстрела нет.

– Кто ты и что ты здесь делаешь? – Спрашивает Йован, когда мужчина прижимает его к стене.

– Пошел ты, – говорит мужчина. – Неважно, кто я. Все, что тебе нужно знать, это то, что ты умрешь сегодня ночью.

Мой разум лихорадочно работает, когда я направляю пистолет на мужчину. Йован бросается вперед и, обхватив мужчину за талию, швыряет его на землю. Он карабкается, чтобы забраться на человека в маске, нанося удар за ударом.

Мужчина сбрасывает Йована с себя и в одно мгновение оказывается сверху. Мое сердце замирает, но это мой шанс. Я пытаюсь унять дрожь в руках. Я не могу рисковать промахнуться и попасть в Йована.

Тебе нужно сделать выстрел.

Я не хочу его убивать.

Именно тогда мужчина вытаскивает длинный нож. Он надвигается на Йована, когда тот хватает лампу с тумбочки и бьет его ею по голове. Как только мужчина теряет ориентацию, Йован опускает плечо и прижимает мужчину к полу. Его лицо искажается от боли, когда он пытается удержаться на мужчине.

Мужчина переворачивает их, при этом его маска падает. Карлос ухмыляется Йовану, высоко поднимая нож над головой.

Я должна это сделать. Сейчас.

Когда мой палец нажимает на спусковой крючок, я не думаю о том, что собираюсь убить человека. Вместо этого я думаю о жизни человека, которого спасаю. Мужчина, которого я люблю. Отец моего ребенка.

Карлос кричит, нож со звоном падает на пол, когда пуля попадает ему в плечо.

Я знаю, что за человек Карлос. Пуля в плечо надолго его не остановит. Он обхватывает рукой шею Йована и сжимает ее, пока я снова прицеливаюсь.

Пуля попадает Карлосу в висок сбоку. Йован отталкивает Карлоса, кровь каскадом стекает по его лицу. Я смотрю на распростертое на полу тело и алую кровь, пятнающую деревянное покрытие.

Моя грудь начинает сжиматься, когда я перевожу взгляд с пистолета на Карлоса. Хотя я, возможно, и не фанатка этого человека, я не хотела быть тем, кто убьет его. В идеальном мире это была бы проблема кого-то другого. Я бы не застрелила человека насмерть.

Вот что я получаю за то, что ввязалась в картель.

Феликс Домингос хочет смерти Йована. У него нет причин беспокоиться обо мне. Меня не должно быть здесь. Мне нужно защитить своего ребенка.

Хотя я знаю, что это неправда. У Феликса есть ко мне какой-то интерес, хотя я не уверена, какой именно. Он хочет моей смерти, потому что я связана с Йованом. Но, может быть, это тоже как-то связано с моими родителями.

Перестань думать об этом. Ты не окажешь себе никакой услуги, если ещё больше увязнешь в делах картеля.

Я делаю глубокий вдох, когда Йован встает передо мной. Он осторожно берет пистолет из моих рук и разбирает его. После того, как он кладет пистолет на кровать, он смотрит на меня, его взгляд блуждает по моему лицу, как будто он что-то ищет.

– Хэдли, с тобой все в порядке? Ты вообще не пострадала?

– В нашей спальне мертвый мужчина. – Я смотрю на тело Карлоса и качаю головой. Мое зрение начинает затуманиваться, пока я продолжаю смотреть на него. – В нашей комнате мертвое тело, и я та, кто убил его. Я убила человека. Как я могла это сделать, Йован?

– Послушай, ты сделала то, что должна была. – Йован пытается взять мои руки в свои, но я отдергиваю их. – Карлос собирался убить меня. После этого он мог убить тебя и ребенка. Ты сделала то, что должна была. Ты сохранила нас в безопасности.

– Нет. – Я делаю шаг назад и смотрю на то, что натворила. – Нет. Я убила человека. Наш ребенок подвергся еще большей опасности. Карлос смог проникнуть в наш дом. Он смог встать над нашей кроватью и разбудить нас. Где, черт возьми, все остальные?

– Это я и собираюсь выяснить, – говорит Йован, беря пистолет со спинки кровати и засовывая его за пояс. – Я хочу, чтобы ты осталась здесь, пока я не вернусь.

– Нет. – Я направляюсь к шкафу и беру чемодан с верхней полки. – Мне нужно уехать, Йован. Сегодня ночью наш ребенок чуть не умер. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда это случится снова. Не тогда, когда я могу что-то сделать, чтобы остановить это.

– Хэдли, – говорит он тихим голосом. – Мне нужно убраться в остальной части дома. Я вернусь через минуту, и тогда мы поговорим.

Я ничего не говорю. Как бы сильно я ни хотела быть с ним, мое решение по этому поводу принято. Я не собираюсь продолжать подвергать нашего ребенка опасности, когда я могу что-то сделать, чтобы защитить его.

Я должна быть уверена, что ребенок в безопасности, и это единственное, что имеет значение. Если это означает, что я должна отказаться от мужчины, которого люблю, то именно это я и собираюсь сделать.

Это будет терзать меня каждый божий день, но я забочусь о нашем ребенке и его защите больше, чем о своей личной жизни.

Возможно, в конце концов мы найдем способ вернуться друг к другу, но прямо сейчас это то, что должно произойти.

– Хорошо, в доме чисто. У меня есть люди без сознания снаружи, но никто из них не мертв. Алессио уже в пути с другими людьми, а потом мы наведем порядок в этом беспорядке, – говорит Йован, возвращаясь в комнату.

Я выдвигаю ящики и достаю одежду, бросая ее в открытый чемодан на полу. Собираясь, я изо всех сил стараюсь сдержать слезы. Я не собираюсь плакать из-за этого. Я собираюсь убедиться, что мы оба уйдем, чувствуя себя настолько хорошо, насколько это возможно в данной ситуации.

– Хэдли, что ты делаешь? – Спрашивает Йован прерывающимся голосом, появляясь в дверях шкафа. – Я же сказал тебе, что позабочусь обо всем. Тебе не обязательно уезжать.

Я качаю головой и прикусываю губу. – Йован, ты сказал, что не будешь удерживать меня, если мне нужно будет уйти. Я хочу, чтобы ты знал, что это не потому, что я тебя не люблю. Я люблю, очень сильно, и ты делаешь фантастическую работу, защищая нас. Мне просто нужно немного пространства.

Он вздыхает, и его глаза сияют, когда он смотрит на меня. – Это была одна плохая ночь, Хэдли. Не каждая ночь будет такой. Если ты останешься, мы сможем во всем разобраться. Я обещаю, что сможем. Я убью Феликса завтра, если это потребуется.

– Не имеет значения, убьешь ли ты его завтра, когда ты не знаешь, насколько глубоко укоренилась не лояльность. – Я грустно улыбаюсь ему, запихивая в чемодан очередную охапку одежды. – Мы оба знаем, что тебе еще многое предстоит раскопать. Тебе будет легче, если я не буду мешать.

– Это действительно то, что ты думаешь? – Он заходит в шкаф, его руки висят по бокам, как будто он не знает, что с ними делать. – Ты действительно думаешь, что я смогу сосредоточиться, пока ты где-то бегаешь?

– Это будет не где-нибудь. Я отправила Кеннеди сообщение. Я собираюсь остаться с ней и Рио. Ты можешь послать кого хочешь еще присмотреть и за мной. Я не хочу усложнять все больше, чем нужно, Йован.

Он кивает, хотя выглядит так, будто это убивает его. – Значит, так. Ты бросаешь свою семью ради собственных нужд. Совсем как твои родители. Ты держишь людей на расстоянии, чтобы они не могли причинить тебе боль. Все то время, что мы были вместе, ты искала повод сбежать.

– Это неправда!

– Это правда. Я должен был догадаться, когда узнал, что это ты подожгла дом своего детства. – Йован усмехается и выходит из гардеробной, скрестив руки на груди. – Ты действительно такая же, как твои родители. Они бы тоже сделали все, чтобы стереть свое прошлое. Черт возьми, им было насрать, есть ли у них будущее. Тебе, похоже, тоже.

Такое чувство, что из моих легких вышибло весь воздух.

Кажется, что дышать невозможно, когда я опускаюсь на колени, чтобы застегнуть чемодан.

Хотя я знаю, что он говорит это потому, что ему больно, это все равно глубоко ранит.

– Как ты узнал о доме моей семьи? – спрашиваю я, мой голос слегка дрожит. – Никто не должен был знать об этом.

– Ты сожгла все мосты, которые когда-либо строила, Хэдли. Ты действительно думала, что Карлос сохранит твой маленький секрет после всего, что ты наговорила ему за эти годы?

Мое зрение затуманивается, когда я смотрю на Йована. – Я не знаю, кто ты, но я хочу, чтобы ты знал, что я все еще люблю тебя. Ребенок по-прежнему будет частью твоей жизни, и я надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу им стать.

Его глаза сужаются. – Уходи, Хэдли. Я сказал тебе, что не стал бы тебя останавливать, если бы ты считала, что так будет лучше.

– Я поговорю с тобой через несколько дней.

Я беру свой чемодан и направляюсь к входной двери. С каждым шагом я чувствую, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но сейчас я не могу повернуть назад. Я сказала то, что должна была сказать, и приняла решение уйти.

Единственное, что делает меня достаточно сильной, чтобы переставлять ноги, – это знание того, что, как только я снова буду в безопасности, я вернусь к нему.

Хотя, я не знаю, как я могу быть с ним, если он собирается бросаться моими отношениями с родителями в лицо, когда мы расходимся во мнениях. Хотя я люблю его, есть некоторые вещи, которые я не могу упустить из виду.

Но есть ли на самом деле способ быть с ним, когда мы оба так изранены? Когда у нас обоих есть призраки, которые преследуют нас изо дня в день?