Текст книги "Блаженство и разрушение (ЛП)"

Автор книги: Кира Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 20

Йован

Хэдли снимает туфли на каблуках, когда мы стоим на краю причала. Я протягиваю руку, чтобы помочь ей забраться на яхту, прежде чем запрыгнуть следом за ней. Она улыбается, оглядываясь по сторонам, теплый ветерок развевает ее волосы.

– Если бы я знала, что у тебя есть яхта, я бы попросила разрешения приехать сюда раньше, – говорит она, поднимаясь по лестнице на верхнюю палубу.

– У меня нет привычки ходить повсюду и объявлять, что у меня есть яхта. Люди начинают хотеть повеселиться на яхте, и из-за этого трудно произвести впечатление на красивую женщину, проведя ночь в одиночестве.

Ее щеки становятся ярко-розовыми, когда мы достигаем верхней палубы. Капитан кивает мне и исчезает внутри лодки.

– Куда мы собираемся отправиться сегодня вечером? – спрашивает она, садясь в одно из шезлонгов и поджимая под себя пятки.

Я снимаю свои ботинки и кладу их под стул. – Думаю, капитан собирается устроить нам экскурсию по побережью. Шеф-повар тоже собирается что-нибудь приготовить.

Хэдли кивает и откидывается на спинку кресла, глядя на звезды, пока команда начинает отвязывать яхту от причала. – Это прекрасная ночь, чтобы провести немного времени на воде.

– Даже если бы это было не так, вид из спальни просто потрясающий. – Говорю я, придвигая свой стул поближе к ней, прежде чем сесть.

Хэдли смеется и качает головой, ее глаза сверкают в тусклом свете. – Ты действительно нечто особенное, не так ли?

– Мне нравится думать, что я мужчина, который знает, чего хочет.

– И чего ты хочешь? – спрашивает она дразнящим тоном, когда я протягиваю руку и беру ее за руку.

Я переплетаю наши пальцы и целую тыльную сторону ее ладони. – Думаю, я уже ясно дал понять, что хочу тебя. Между нами все непросто, но я бы не хотел, чтобы было по-другому. Мне нравится, что ты заставляешь меня работать ради твоей привязанности.

– Я ведь не заставляю тебя слишком много работать, правда?

Улыбаясь, я снова целую тыльную сторону ее ладони. – Мне было бы неинтересно, если бы ты не была строга со мной. Не у многих людей хватает смелости противостоять мне так, как это делаешь ты. Черт возьми, Рио – единственный, кто почти каждый день подходит близко, и даже у него есть предел. Но не у тебя. Ты говоришь мне пойти трахнуть себя тем же ртом, которым ты обхватываешь мой член.

Ее щеки приобретают ярко-красный оттенок, когда появляется один из членов группы со стаканами искрящегося яблочного сока. Стюард прочищает горло и ставит напитки, прежде чем развернуться и уйти.

– Что ж, по крайней мере, это, вероятно, не самое худшее, что он слышал, работая на тебя.

– Понятия не имею. Ты единственная женщина, которую я когда-либо приводил сюда в одиночную поездку.

Улыбка, которую она мне дарит, стоит всего того ада, через который мы прошли за последние несколько недель, и всего дерьма, через которое нам еще предстоит пройти. Я знаю, что это только вопрос времени, когда Феликс сделает шаг и попытается отобрать ее у меня.

Тогда возникает вопрос о ее связи с картелем Домингоса. Я до сих пор не знаю, что это такое, и есть очень большая часть меня, которая никогда не хочет этого узнавать.

– Это восхитительно, – говорит Хэдли, сделав глоток сока. – Еще чуть меньше семи месяцев, и мы могли бы сделать это снова, но с шампанским.

Тепло разливается по мне при упоминании о будущем между нами. Мне приятно осознавать, что я не единственный, кто думает о том, что будет после рождения ребенка.

Я хочу ее до тех пор, пока она готова позволить мне обладать ею.

– Хорошо, – говорю я, устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. – Расскажи мне обо всем, чего ты хочешь достичь в своей жизни.

Хэдли отрывисто смеется, прежде чем сделать еще глоток своего напитка. – Просто так, ты хочешь знать все?

– У нас с тобой будет ребенок. Мы потратили много времени на разговоры, но ты никогда не рассказываешь о том, чего ты хочешь от жизни или откуда ты родом. Я хочу знать о тебе все, что только можно знать, каким бы незначительным тебе это ни казалось.

Она взбалтывает сок в стакане. – Не то чтобы я считала это незначительным. Скорее, я думаю, что это отпугнет людей. Ты уже знаешь, что я жила в своей машине и заботилась о себе в доме, полном наркоманов. В моем прошлом не так уж много всего, кроме этого.

– Я думаю, что в твоей истории есть гораздо больше, чем это.

– Я знала, как вызвать скорую помощь при передозировке, еще до того, как пошла в детский сад, – говорит она с ноткой горечи в голосе. – Моя мама перестала готовить для меня, как только я стал достаточно большой, чтобы стоять на стуле и делать это самостоятельно, не поджигая дом.

– Сколько тебе тогда было лет?

– Семь.

У меня сжимается грудь, когда я думаю о юной Хэдли, способной постоять за себя. Все взрослые в ее жизни подвели ее. Они должны были быть рядом, заботиться о ней. Кто-то должен был увидеть, что происходит, и забрать ее из того дома.

– Я не думаю, что мои родители вообще по-настоящему любили меня. Я думаю, что я просто случайно родилась, и они поняли, что есть кто-то, кто убирает в доме и готовит им еду, когда они были слишком под кайфом, чтобы делать это самостоятельно.

– Тебя когда-нибудь забирали из приюта? – Спрашиваю я, вставая и жестом приглашая ее сесть на стул.

Хэдли слегка подается вперед, и я втискиваюсь ей за спину. Мои ноги обхватывают ее на широком шезлонге. Она со вздохом прислоняется спиной к моей груди, когда мои руки обвиваются вокруг нее.

– Нет. Учителя знали, что происходит – как они могли не знать, когда я пришла в школу со спутанными волосами и в грязной одежде? Когда я умоляла дать мне любую еду, которую могла достать? Они знали, но ничего не сделали, чтобы помочь мне.

– И именно поэтому ты хочешь стать учителем.

Она кивает и откидывает голову мне на плечо, чтобы посмотреть на меня снизу-вверх. – Я говорила тебе это раньше, но я думаю, что это нечто большее. Я хочу подарить детям любовь, которой они, возможно, не получат дома, но я также хочу спасти их всех. Я не знаю, что произойдет, когда настанет день, а я не смогу.

– Я буду рядом, чтобы помочь. Каким бы способом тебе это ни понадобилось. Ты хочешь поплакать, мы можем поплакать. Если ты хочешь, чтобы я проверил все связи, которые у меня есть, чтобы вмешаться во что-то опасное, я это сделаю.

Она изучает меня мгновение, ее глаза расширяются от удивления. – Ты действительно это имеешь в виду, не так ли?

– Да. – Я целую ее в висок. – Я сказал тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе осуществить твои мечты. Только скажи, и я смогу все устроить. На самом деле, все, что угодно.

– Легко забыть, какой властью ты обладаешь в этом городе. – Хэдли снова бросает взгляд на воду. – Я не хочу, чтобы наш ребенок прошел через то же дерьмо, что и я. Вот почему я не хочу, чтобы он был связан с картелем. Я хочу дать ему наилучший шанс на жизнь.

Я вздыхаю и крепче обнимаю ее. – Я знаю. Я тоже не хочу, чтобы он был так глубоко погружен в жизнь, как я. Я хочу, чтобы наш ребенок пользовался деньгами и властью, но это не та жизнь, которую я бы выбрал для кого-либо.

– Тогда почему ты в этом участвуешь?

– У меня больше ничего не было. Я уже был в картеле Домингоса, но там были беспорядки. В то время я был молод, и у меня были проблемы с плечом. Я думал, что мне есть что доказать, поэтому, когда представился шанс прийти к власти, я им воспользовался. Я совершил много вещей, которыми не горжусь, и из-за этого погибла моя семья.

Ее дыхание слегка сбивается, и на мгновение мне кажется, что я, возможно, сказал слишком много. Она знает, что моя семья была убита. Я не сомневаюсь, что она знает о том, что я сделал, чтобы прийти к власти.

Я не горжусь этим. То, что я сделал тогда, было ужасно. Мне нечего было терять, и я позаботился о том, чтобы все это знали.

– Тебе когда-нибудь хотелось вернуться в прошлое и все изменить?

Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на звезды, сияющие над головой. – И да, и нет. Я бы хотел, чтобы не погибло так много невинных людей. Я хочу, чтобы моя семья была все еще жива. И то, и другое было бы правдой, если бы я не взял контроль в свои руки.

– Тогда почему бы тебе не вернуться в прошлое и не изменить это, если бы это было возможно?

– Все, что я когда-либо делал в своей жизни, привело меня к этому моменту с тобой и нашим ребенком. Если бы я вернулся назад и изменил хотя бы одну вещь, я бы никогда не встретил тебя. Я бы не смог ощутить свет, который ты приносишь в мою жизнь, или то, как ты не принимаешь мое дерьмо.

Она прижимается ко мне, пока мои пальцы проводят по ее бедру. – Знаешь, раньше я думала, что если бы я могла просто вернуться в прошлое и заставить одного учителя высказаться, моя жизнь сложилась бы намного лучше.

– А теперь, что ты думаешь?

– Я думаю, что встреча с тобой, возможно, была лучшей ошибкой в моей жизни.

Я улыбаюсь и целую ее, растворяясь в ощущении ее губ на своих, когда мы оставляем дела Майами позади. Здесь ничто не может коснуться нас. Мне не нужно беспокоиться о Феликсе или о том, что Хэдли собирается встать и уйти.

Прямо сейчас она в безопасности в моих объятиях, и я не мог придумать лучшего способа провести свою ночь.

Конечно, все это рушится час спустя, когда мой телефон вибрирует от сообщения, когда Хэдли находится в туалете. Я вздыхаю и вытаскиваю телефон из кармана, жалея, что не могу проигнорировать его. Отключив телефон, я направляюсь к перилам, чтобы посмотреть на волны.

Рио: Brazen горит. Феликс – подозреваемый № 1. Приезжай скорее.

– Черт! – Я посылаю Рио быстрый ответ, прежде чем сказать стюарду попросить капитана развернуться.

Прямо сейчас мне ничего так не хочется, как выбросить свой телефон в воду и притвориться, что я так и не получил сообщение.

Однако это было бы признаком слабости. Те в Майами, кто колеблется в своей верности мне, воспримут игнорирование пожара как ясный сигнал о том, что я теряю власть в своем собственном городе.

Как будто, черт возьми, я позволю этому случиться.

Стюард уже убегает, когда Хэдли снова появляется на палубе с лучезарной улыбкой. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку в ответ, но мой пульс бешено колотится, а гнев вырывается на поверхность.

Феликс Домингос — ходячий мертвец.

– Все в порядке? – Хэдли обвивает руками мою талию и склоняет голову мне на грудь.

Я целую ее в макушку и провожу рукой вверх-вниз по ее обнаженной спине. – Нет. Нам нужно возвращаться на пристань. Brazen подожгли, и Рио уверен, что за этим стоит Феликс.

Хэдли напрягается и смотрит на меня. Я вижу миллион разных эмоций, мелькающих на ее лице, прежде чем она разжимает руки и отворачивается от меня. И я ненавижу холод, который ощущаю на расстоянии от нее. У нас была хорошая ночь. Конечно, Феликс нашел бы способ все нам испортить.

– Ладно, что ж, думаю, нам придется заняться десертом в другой раз, – говорит она, поворачиваясь ко мне с улыбкой. – Ты в порядке?

– Ты спрашиваешь, в порядке ли я? – Я смеюсь и качаю головой, притягивая ее обратно к себе. – Хэдли, я в порядке. Я просто беспокоюсь, что испорчу тебе вечер. Я пытался сделать его для нас чем-то особенным, а потом должно было случиться такое дерьмо.

– Ты справишься с этим, – говорит она, привстав на цыпочки, чтобы нежно поцеловать меня.

Рио стоит через дорогу от Brazen, когда мы подъезжаем. Я выхожу из машины и присоединяюсь к нему, пока Хэдли сидит на пассажирском сиденье и листает свой телефон. Рио бросает на нее обеспокоенный взгляд, прежде чем посмотреть на меня.

Алессио выходит из другой машины и подходит к нам, смотрит на горящее здание, прежде чем повернуться ко мне. – Ты быстро добрался.

– Я не знал, что ты вернулся в город, – говорю я, глядя на него. – Я думал, я достаточно тебе понравился, чтобы сказать, когда ты приедешь навестить меня.

Алессио пожимает плечами и улыбается. – Я слышал, что Феликс планировал что-то крупное по слухам. Подумал, что тебе может понадобиться еще немного помощи, когда дело дойдет до дела. Мой советник присматривает за моими людьми, пока я не вернусь. Со мной несколько человек, которым я все еще доверяю.

Я киваю. – Спасибо, что пришли. Мне бы сейчас не помешала дополнительная поддержка. Я не знаю, что будет с Феликсом, но чем больше людей в городе будут следить за ним, тем лучше.

– Как она это воспринимает? Я знаю, что прямо сейчас это больше, чем она рассчитывала. – Алессио смотрит на меня, прежде чем переключить свое внимание на Хэдли.

Я не упускаю из виду блеск в глазах Рио, когда они сужаются. Такой же взгляд появляется у него, когда кто-то расстраивает Кеннеди. Он из тех людей, которые готовы противостоять кому угодно и чему угодно ради людей, которым он предан.

Еще один человек в списке, который превосходит меня по рангу в его глазах.

Хотя я не расстроен из-за этого. Знание того, что Рио собирается поставить Хэдли выше почти всего остального, заставляет меня чувствовать себя лучше.

– Она справляется. Прямо сейчас я собираюсь отвезти ее домой и запереть. Рио, я хочу, чтобы ты последовал за нами и остался там с ней. Приведи и Кеннеди. Хэдли сейчас не помешал бы друг.

– Ты не хочешь, чтобы я выслеживал Феликса? – Спрашивает Рио, глядя на Алессио. – Он мог бы остаться с ними, пока я пойду поохочусь.

Я качаю головой и смотрю на пламя, поднимающееся все выше по стене моего клуба, пока пожарные пытаются его потушить. – Нет. Я хочу, чтобы ты был с ней. Ты человек, которому я доверяю присматривать за ней. Там будут и другие, но я сомневаюсь в их преданности работе.

– Это достаточно простые способы проверить, – говорит Рио хриплым голосом, оглядываясь на Хэдли. – Я заберу Кеннеди и встретимся у тебя дома.

– Спасибо тебе.

Алессио смотрит на меня, когда Рио исчезает на улице. – Итак, Хэдли, она твоя, да?

– Странно это признавать, но да. – Я сглатываю комок который встает у меня в горле. – Я не знаю, что буду делать, если с ней что-нибудь случится.

– Ты должен взять себя в руки и продолжать идти, даже если это будет чертовски больно. – Алессио протягивает руку, чтобы похлопать меня по плечу. – Послушай, я не хочу видеть, как тебе будет больно, как моей матери, когда умер мой отец. Она до сих пор не смогла взять себя в руки. Я не хочу этого для тебя.

Я изучаю его мгновение, замечая отстраненный взгляд в его глазах. – Так вот почему ты все еще один спустя столько времени?

Алессио хмурится, засовывая руки в карманы. – Мы сейчас говорим не обо мне и моей личной жизни.

– Так, значит, есть о ком поговорить? – Я стараюсь говорить легким и поддразнивающим тоном, но у меня сводит живот. Мне нужно, чтобы Хэдли прошла через все эти неприятности с Феликсом, не пострадав.

Знание того, что она будет его целью, и невозможность выследить его до того, как он доберется до нее, убивает меня изнутри.

Он где-то там, ждет подходящего момента, чтобы нанести удар, как той ночью, когда напал на меня из засады. Он умрет, ожидая, если это будет зависеть от меня.

– Любовь – для людей, которым нравится боль. Я не из таких людей. Я был свидетелем того, что это делает с людьми, когда все заканчивается или когда ты теряешь любимого человека, и я не уверен, что смог бы выдержать такой удар сейчас. Не тогда, когда я уже делаю то, чего никогда не должен был делать.

– Извини за это. Никто не ожидал, что ты потеряешь своего отца и брата так быстро, – говорю я, удерживая его взгляд своим. – Все, что тебе понадобится, как только мы закончим с делом Феликса, ты получишь.

Он кивает нескольким своим людям, стоящим в тени. – Я начну искать Феликса. Рано или поздно мы сможем вытащить его из-под того камня, под который он заполз.

– Я действительно ценю, что ты приехал сюда. Я знаю, что у тебя достаточно забот дома.

– Это решается, и тебе нужна помощь. Я не собираюсь поворачиваться к тебе спиной.

– Ты уверен? Мне, конечно, нужна помощь, но я сам разберусь с этим, если тебе нужно вернуться в Атланту.

Алессио качает головой. – Именно здесь мне и нужно быть. Ситуация дома не из лучших, но пока она достаточно стабильна. Сохранить жизнь моему другу в любом случае важнее, чем мафия.

– Твоему отцу было бы неприятно услышать это от тебя, – говорю я, уголок моего рта слегка приподнимается. – Я рад, что ты не такой, как он.

– Я тоже. – Он вздыхает и кивает в сторону Хэдли. – Тебе следует позаботиться о своей женщине, красавчик. Я собираюсь присоединиться к поискам.

– Хорошо. Спасибо.

Алессио уходит, а я возвращаюсь в машину к Хэдли. Она смотрит на меня, между ее бровями появляется тонкая морщинка, когда она заправляет прядь волос за ухо.

– Все в порядке? – спрашивает она, протягивая руку, чтобы выключить музыку. – Вы двое выглядели довольно серьезными.

– Я собираюсь отвезти тебя в дом, где, я знаю, ты будешь в безопасности. Я попросил Рио сходить за Кеннеди, чтобы ты не была совсем одна.

Ее улыбки достаточно, чтобы мое сердце забилось сильнее в груди. – Спасибо тебе за это. Я не собиралась ничего говорить, но на самом деле я не хочу быть окруженной кучей незнакомцев, в то время как какой-то человек, который хочет убить меня, на свободе.

Я завожу двигатель и направляюсь в сторону дома. – Я хочу, чтобы ты взяла пистолет из сейфа, когда вернешься домой. И для Кеннеди тоже. Рио останется внутри с вами обоими, в то время как другие мои люди будут снаружи. Система безопасности будет включена, но в случае, если что-то все-таки случится, мне нужно знать, что ты в состоянии позаботиться о себе.

Хэдли берет меня за руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону. – Все будет хорошо, Йован.

Когда я высаживаю ее у дома, я не так уверен в этом.

– Будь в безопасности, – говорит Хэдли дрожащим голосом, когда я заканчиваю устанавливать систему безопасности.

– Обязательно. – Я быстро целую ее, прежде чем протянуть руку, чтобы смахнуть слезу. – Все будет хорошо. Я сомневаюсь, что мы вообще найдем Феликса сегодня вечером. Это было просто жалкое шоу, чтобы всем стало ясно, что он не заинтересован в отказе от боя.

– Ты обещаешь мне, что вернешься домой, Йован. С шоу или без.

Я крепко обнимаю ее и зарываюсь лицом в ее волосы. – Я обещаю, что вернусь домой, к тебе, Хэдли. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я знаю, как за себя постоять. Я обещаю.

Когда я отхожу от нее и направляюсь на улицу, я знаю, что это обещание, которое мне никогда не следовало давать, и которое я отчаянно хочу сдержать.

Глава 21

Хэдли

– Она спит? – Спрашивает Йован откуда-то из глубины дома. Его голос доносится по коридору до нашей комнаты.

Я зеваю, садясь в постели. Рио бормочет что-то в ответ, но говорит недостаточно громко, чтобы я услышала.

Через мгновение Йован, спотыкаясь, входит в нашу спальню. Он прислоняется к стене и скрещивает руки на груди, пока я протягиваю руку и включаю свет.

Воздух вырывается из моих легких, когда я хорошенько разглядываю его. Порезы покрывают его руки и лицо. Кровь окрашивает его кожу. Он выглядит так, словно участвовал в битве всей своей жизни, хотя, зная его, могу сказать, что это так.

– Ты в порядке? – Спрашиваю я, вскакивая с кровати и мчась к нему через комнату. – Где у тебя все еще идет кровь? Нам нужно ехать в больницу? Черт возьми, Йован. Ты не можешь просто прийти домой с таким видом, будто только что побывал на месте убийства.

– Хэдли, я в порядке. У меня в руке пуля, которую мне нужно, чтобы ты вытащила, но в остальном я в порядке.

– Какого хрена, Йован! Ты не можешь просто прийти домой и сказать мне, что у тебя в руке застряла пуля, как ни в чем не бывало. Срань господня. Беги в ванную, пока твоя кровь не залила весь пол и не испачкала его.

Он смеется и качает головой. – Рад видеть, что ты беспокоишься о напольном покрытии, а не о мужчине, который позволяет тебе каждую ночь воровать его одеяло.

– Ты тот придурок, который решил пойти и получить пулю, – говорю я, следуя за ним в ванную. Мое лицо немного смягчается, когда он садится на край ванны. – С тобой все в порядке, верно?

– Со мной все будет в порядке, котенок, я обещаю. Итак, ты знаешь, как вытащить пулю, или это что-то такое, с чем мне нужно тебя познакомить?

Я хмурюсь и начинаю рыться в ящиках. – Я знаю, как вытащить пулю. Не могу сказать, что я счастлива, что мне приходится делать это сейчас. Что с тобой случилось? Ты в порядке? И не отвечай мне какую-нибудь ерунду, чтобы я не волновалась.

Он хихикает и хватает меня за подол шорт, притягивая к себе, хотя я все еще роюсь в поисках длинного пинцета, который видела раньше. Я вздыхаю и сдаюсь, позволяя его нежным прикосновениям подвести меня к нему.

Йован берет мою руку и целует тыльную сторону. – Я в порядке, Хэдли. Обещаю, что в порядке. Нет ничего такого, чего бы не случалось раньше. Что касается того, что произошло, ну, Карлос ждал нас. Сказал, что я должен прекратить копать. Один из моих парней пошел, чтобы прикончить его, но мы попали в засаду, устроенную людьми Феликса.

– Все на твоей стороне остались живы? – Я целую его в щеку, прежде чем вернуться к ящикам. Наконец, я нахожу пинцет и все остальное, что мне нужно, чтобы извлечь пулю. – Я думаю, надо будет наложить швы.

– У меня есть медицинская аптечка со всем необходимым, чтобы наложить мне швы. Если тебе неудобно это делать, у меня есть врач в штате. – Йован стонет, двигая рукой немного слишком быстро. – Нет. Не все на нашей стороне выбрались оттуда живыми.

Я качаю головой, когда он снимает рубашку и показывает пулевое ранение. Когда я вытираю кровь влажной тряпкой, чтобы видеть, что делаю, Йован шипит от боли. Я вздыхаю и пытаюсь быть мягче, но мне нужно смыть большую часть крови, прежде чем я вытащу пулю из его руки.

– Могу ли я что-нибудь сделать для их семей? – Спрашиваю я, вытирая остатки крови с его руки. Рана все еще кровоточит, но уже недостаточно сильно, чтобы я могла попытаться вытащить пулю.

– Хэдли, ты не обязана ничего делать. Их семьям будет выплачена компенсация за все.

Я качаю головой и протягиваю ему свернутую салфетку, чтобы он прикусил. – Я не имею в виду давать им деньги. Я имею в виду помогать им. Готовить для них еду. Позаботиться о детях, если им понадобится вечер отдыха.

– С ними все будет в порядке. – Он кладет салфетку в рот и прикусывает.

– Ты этого не знаешь, – говорю я, завязывая волосы в хвост. – Ты не знаешь ничего из того, что должно произойти. Этим людям теперь придется выживать без человека, который заботился о семье. Самое меньшее, что я могу сделать, это предложить небольшую поддержку в течение следующих нескольких недель.

Дыхание Йована сбивается, когда я направляю фонарик со своего телефона на рану, удерживая его руку неподвижно. Я немного ослабляю хватку, но продолжаю искать пулю. Как только я вижу ее, я хватаюсь за пинцет.

Мое сердце колотится, когда я вставляю пинцет. Я задерживаю дыхание, пока ковыряюсь в нем на секунду, прежде чем пинцет сомкнется вокруг пули. Из раны сочится еще больше крови, когда я вытаскиваю пулю и бросаю ее в раковину.

Он выплевывает тряпку и закрывает глаза. На мгновение он скрипит зубами, когда я вытираю руки полотенцем. Пока я вытираю кровь с его руки, мой желудок начинает ворочаться. Я делаю глубокий вдох, стараясь не чувствовать тошноту при мысли о том, что я только что сделала.

– Остальные медицинские принадлежности в моем шкафу. Верхний ящик в комоде.

Я киваю и направляюсь к его шкафу, роясь в несравненных носках, пока не нахожу маленькую медицинскую аптечку. Когда я возвращаюсь в ванную, Йован вытирает кровь со своего лица. У него распухла губа и темные круги под глазами.

Он выглядит так, словно спал столько же, сколько и я, на протяжении всего этого процесса.

– Хэдли, – говорит он, когда я кладу аптечку на стол и открываю ее. – У тебя руки дрожат. Ты в порядке?

Я делаю еще один глубокий вдох, мое сердце бешено колотится в груди. Иголка дергается в моей руке, даже когда я пытаюсь продеть нитку в ушко.

– Хэдли. – Его тон суров, когда он берет иглу из моей руки. – Тебе не нужно зашивать меня прямо сейчас. Найди минутку, чтобы сказать мне, что не так. Я не хочу никаких других уродливых шрамов.

Несмотря на панику, которая продолжает накатывать на меня волнами, я смеюсь и опускаю тему. – Я не знаю, с чего начать.

– С самого начала, было бы не плохо.

Я провожу рукой по волосам. – Я не знаю. Я продолжаю думать, что буду такой же, как мои родители.

– Ты не наркоманка.

– Нет, но как ты думаешь, где я научилась вытаскивать пули из людей? – У меня немного сжимается грудь. – В моего отца стреляли раз или два. Может быть, даже больше. Я, честно говоря, не помню. Они заставляли меня вытаскивать пулю потому что у меня были маленькие пальцы. Я смогла проникнуть туда лучше, чем пинцет. Теперь посмотри на меня. Я все еще занимаюсь тем же дерьмом, только с мужчиной, гораздо более опасным, чем они когда-либо были вместе взятые.

– Ты действительно думаешь, что я сделал бы что-нибудь, чтобы причинить тебе боль, Хэдли? Потому что, если ты так думаешь, тогда, нам нужно долго и упорно говорить о том, куда пойдут эти отношения.

– Нет. Я не думаю, что ты причинил бы мне вред, но я действительно думаю, что я по уши в дерьме. Я кручусь вокруг картеля и знаю, что они тоже это сделали. Я продолжаю думать, что нахождение рядом с картелем разрушит мою жизнь так же, как это разрушило их.

Йован хватает меня за руку и притягивает к себе. Он тянет меня вниз, пока я не оказываюсь у него на коленях. Когда я осторожно устраиваюсь, он обнимает меня за талию.

– Я знал твоих родителей. По крайней мере, я знал о них. Однажды они пришли ко мне и попросили простить их долг.

Я с трудом сглатываю. – Им простили долг?

Йован грустно смотрит на меня. – Никому не прощают долгов. Особенно сейчас. На тот момент я возглавлял картель всего пару лет. Я не мог показаться слабым, как бы они ни умоляли. Я должен был убедиться, что люди знают, что я не тот человек, которого можно облапошить или использовать в своих интересах.

Я не знаю, что об этом думать и как это обработать. Рука Йована скользит вверх-вниз по моему боку, когда он целует меня в плечо.

– Это был второй раз, когда они пришли ко мне. Это был последний раз, когда я видел их перед смертью. Честно говоря, я давно забыл о них. Они были просто двумя наркоманами в длинной очереди других, которые хотели получить больше наркотиков за меньшие деньги.

У меня перехватывает дыхание, и я встаю с его колен. Мои руки все еще дрожат, когда я беру тряпку и вытираю остатки крови, которая начинает собираться на его руке.

– Хэдли, когда они увидели меня в первый раз, они попросили ссуду. Я дала им ее. Они сказали мне, что у них есть дочь, которую им нужно содержать. Показывали мне твою фотографию.

Я сдерживаю слезы, которые угрожают пролиться, когда откладываю ткань и беру иглу. – Я не знаю, что на это сказать. Честно говоря, я не понимаю, к чему ты клонишь. Единственный раз, когда им было не наплевать на меня, это когда я была им для чего-то нужна. В ту секунду, когда я перестала быть им полезной, я перестала иметь значение.

– Суть в том, что ты совсем не похожа на своих родителей. Ни капельки. Ты не приходишь в картель с просьбой. Ты могла бы в любой момент попросить у меня денег на свое обучение, и я бы с радостью отдал их. Вместо этого ты работала ради всего, что у тебя есть.

Я вдеваю нитку в иглу и делаю еще один глубокий вдох, прежде чем начать зашивать рану. – Я не знаю об этом. Иногда, когда я смотрюсь в зеркало, я вижу их отблески. Они – самая сложная часть меня.

– Нет, – говорит он, морщась, когда я слишком туго провожу иглу. – Самые твердые части тебя – это ты сама. Это то, что произошло, когда ты пережила то дерьмо, через которое тебе пришлось пройти. Они сделали тебя такой, какая ты есть, и они сделали тебя женщиной, которая позаботится о том, чтобы у нашего ребенка была самая лучшая жизнь из возможных.

Первая слеза скатывается по моей щеке, когда я заканчиваю накладывать ему швы. – Спасибо тебе за это.

– Я серьезно, Хэдли. Когда я думаю о том, чтобы завести от тебя ребенка, я думаю о том, каким счастливым будет этот ребенок. Ты будешь любить его, и это лучшее, что когда-либо могло случиться.

Я вытираю остатки крови и улыбаюсь, хотя мое зрение затуманивается от слез. – Спасибо, что сказал это.

– Пошли, – говорит Йован, вставая. – Мне бы не помешал душ, чтобы смыть остатки крови. Ты могла бы помочь мне и сосчитать мои синяки.

– Я сделала это, когда тебя избили в последний раз. – Я даже не могу в это поверить, когда увидела его тем утром. Как он вообще добрался домой один, выше моего понимания. Я качаю головой. Он лег ко мне в постель после нашей ссоры и не произнес ни единого слова о своей боли, пока обнимал меня всю ночь напролет. Этот мужчина может удивить меня так, как я даже представить не могу. – Я не уверена, что хочу сделать это снова, – говорю я, целую его в щеку и собираю окровавленные принадлежности. – Что ты хочешь с этим сделать?

Он одаривает меня застенчивой улыбкой. – Нам придется сжечь это.

Кивнув, я выбрасываю все в мусорное ведро. – Утром это можно сжечь. Почему бы тебе не привести себя в порядок, а потом мы сможем вернуться в постель.

Йован быстро целует меня. – Я ненадолго.

Пока он принимает душ, я смываю кровь с рук, прежде чем вернуться к входной двери и смыть кровь, которую он оставил после себя. К тому времени, как я заканчиваю уборку, Йован откидывается на подушки, от его обнаженной груди у меня текут слюнки.

– Ты смотришь на меня, как на кусок мяса, – говорит он с весельем в голосе, приподнимая одеяло и жестом приглашая меня залезть.

Я ухмыляюсь, забираясь в постель рядом с ним и наклоняясь в его объятия. Йован пахнет своим мускусным мылом, когда я кладу голову ему на плечо.

– Ты когда-нибудь думал, что нам не стоит растить ребенка? – спрашиваю я, мой голос слегка дрожит. – Я не думаю, что я вообще готова.

– Я не думаю, что кто-то когда-либо готов завести ребенка. Даже когда они ждут второго или третьего ребенка. Я не думаю, что есть какой-то способ подготовиться к встрече с человеком, который собирается провести свой день, гадя и блюя на тебя.

Когда я смеюсь, часть напряжения покидает мое тело. Кажется, Йован всегда знает, что сказать, чтобы мне стало лучше. Как будто ничто не может проникнуть ему под кожу.

– Мне страшно.

Он целует меня в висок. – Мне тоже. Было бы глупо не бояться.

– Ты беспокоишься о том, что ребенок находится рядом с картелем? Я в ужасе от этого. Ты, кажется, относишься к этому намного спокойнее, чем я.

– Я совсем не спокоен по этому поводу. – Его рука сжимается вокруг меня, когда мое сердце начинает бешено колотиться. – Я знаю обо всех рисках, которые могут возникнуть, если у нас будет ребенок. Я не настолько глуп, чтобы думать, что все будет хорошо. Но я точно знаю, что со мной тебе и ребенку безопаснее, чем без меня.