Текст книги "Король моих мыслей (СИ)"
Автор книги: Кира Бег
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21. Разговор с Эриком
После разговора с Королём я словно чувствовала крылья за спиной. Они помогали держать спину прямо, не опускать взгляд, говорить уверенно. Я верила, что у меня всё получится, и, как по волшебству, всё, что я задумывала, сбывалось. Я наконец-то сдала военное дело, с трудом, но набрала минимальную необходимую оценку. Теперь дважды в неделю у меня появился свободный час, чему я была очень рада. По вечерам, когда выдавалась минутка, занималась вышиванием в общей комнате в жилом корпусе. На мой взгляд, получалось неплохо. Плавные узоры ниток чистых, нежных тонов расползались по ткани, превращаясь в задуманный рисунок. Надеюсь, Ему понравится.
Только один человек омрачал мою картину счастья. Я понимала, что делаю ему больно, но оставаться с ним в прежних отношениях означало бы обманывать его. Я не знала, что делать. Зачем Король мне это сказал?
Всю неделю я избегала встреч с Эриком. После его занятий уходила одной из первых, в библиотеку заглядывала совсем ненадолго, только взять новые книги или сдать старые. Но в пятницу, с утра получив долгожданное освобождение от военного дела, я задержалась. Сдала учебники по этому предмету и бродила среди стеллажей в общей секции, выбирая, что бы взять для чтения. Любовный роман или альбом модных платьев? В альбоме можно подсмотреть идею для субботнего наряда, но я для себя, для удовольствия давно ничего не читала.
– Леди, – я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос. Почему он хриплый? Надеюсь, Эрик не заболел?
– Добрый день, профессор, – я обернулась и изобразила вежливый реверанс.
– Леди, не уделите мне пару минут? – всё таким же хриплым, напряжённым голосом поинтересовался профессор.
Я подняла на него взгляд. Под глазами залегли тени, заколка еле держится в растрёпанных волосах, камзол чистый, но мятый, печальный больной взгляд. Что с ним? Беспокойство заворочалось внутри. Может, отвести его к лекарям?
– Конечно, профессор, – я не смогла отказать. За стеллажом щебетали ученицы, и профессор предложил пройти в секцию для преподавателей. Я кивнула, и, идя следом за ним, напряжённо смотрела ему в спину. Хотелось подойти, обнять, утешить, помочь собрать волосы в причёску. Мне было безумно жаль Эрика. Но, боюсь, жалость ученицы не то, что необходимо взрослому мужчине. Меня с детства учили, что нельзя показывать свою жалость мужчинам, это их унижает и лишает сил. Потому я, вцепившись в юбки, старательно делала вид, что всё в порядке. И всё же, когда в секции для преподавателей Эрик устало оперся руками о стол, не удержалась от вопроса:
– С вами всё в порядке, профессор? Вы не больны?
– Болен? Да, пожалуй, вы правы. Но от этого недуга так просто не избавиться, – Эрик со вздохом опустился на стул.
– Я могу вам как-то помочь? – я подошла ближе, гадая, вызвать лекарей сюда или проводить к ним профессора.
Эрик снова вздохнул и тяжело на меня посмотрел.
– Я могу быть с вами откровенным, леди?
– Конечно, профессор, – я присела на краешек стула, поняв, что разговор будет долгим. Несмотря на дневное время, за окном было сумрачно из-за густых облаков, и библиотеку освещали лампы и свечи. Камин тихонько трещал, заполняя помещение уютным ароматом горящих поленьев. При свете настольной лампы Эрик казался ещё более утомлённым и несчастным.
– Простите мне мои слова, леди. Если они вас чем-то ранят, только скажите, и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Если позволите… – Эрик помолчал, подбирая слова. Я его не торопила, догадываясь, куда идёт разговор.
– В эту неделю вы очень переменились ко мне, леди. Я понимаю, вы, возможно, получили письмо из дома, в котором определялась ваша дальнейшая судьба, и потому решили действовать сообразно с этим, – я молчала, не подтверждая, но и не отрицая его слова. Эрик, не дождавшись ответа, продолжил.
– Более того, леди. Я понимаю, что, крадя ваше внимание и время, поступаю некрасиво. Мне нечего вам предложить. Поместье досталось моему старшему брату, а у меня кроме имени и знаний нет ничего. Я не смею даже претендовать на вашу руку. Но, боги, вы не представляете, как же больно ранит ваша холодность! – Эрик внезапно вскочил, с шумом отодвинув стул, и прошёлся перед стеллажами, избегая смотреть на меня. Заколка слетела, но профессор, кажется, не заметил этого.
– Я понимаю, что веду себя дерзко и прошу слишком многого, но быть с вами в одних стенах и не видеть, не иметь возможность перемолвиться словом, это слишком жестоко. Я умоляю, леди, не отталкивайте меня, хоть то короткое время, что вам осталось учиться. Прошу, – внезапно Эрик оказался на коленях передо мной. Я замерла, растерянная, не зная, что делать. Успокаивать? Пристыдить? Оттолкнуть? Что будет честнее по отношению к нему, ко мне и к Александру? Эрик смотрел мне в глаза, ожидая решения, а я, на свою беду, опустила щиты. Шквал эмоций захлестнул, закружил, заставляя задыхаться и терять опору. Я барахталась в чужих мыслях, как в водовороте, а взгляд Эрика молил о пощаде. И я не смогла бросить его в этом омуте.
– Только если вы согласитесь на несколько условий, профессор, – тихо произнесла, и от чужой надежды и радости закружилась голова.
– Всё, что угодно, – хрипло выдохнул Эрик и коснулся моей руки. Я, чувствуя себя ужасно не по себе, мягко высвободила ладонь. Эрик смущённо и растеряно уставился на свою руку, словно удивляясь, как так вышло.
– Первое. Сядьте на стул, профессор, так очень неловко с вами разговаривать, – я говорила ровным, спокойным голосом, и профессор послушался. Он перебрался на стул, лицо заливала краска смущения. Он сам не ожидал от себя таких слов и действий. Эрик сделал несколько глубоких вздохов, провёл рукой по волосам. Справившись с эмоциями, смог поднять на меня печальный взгляд.
– Что второе, леди? – его слова, голос, взгляд падали тяжёлыми камнями мне в душу.
– Во-вторых, профессор, я вам ничего не обещаю. Никаких авансов или намёков, и я не потерплю ухаживаний с вашей стороны. Вы были правы, говоря, что моя судьба предрешена, и мне бы очень не хотелось портить отношения с будущим супругом. Сами понимаете, от этого зависит моя дальнейшая жизнь, – Эрик растрепал волосы, жалея, что вообще затеял этот разговор.
– Я понимаю, леди. Это было не разумно с моей стороны...
– И третье, профессор. Я вам верю. Верю, что вы не станете меня компрометировать, и буду очень рада продолжить наши занятия по книгам и учебникам из секции для преподавателей, – я обвела рукой раскинувшиеся перед нами стеллажи. – Боюсь, одной мне не суметь пробраться сквозь дебри этой мудрости, – улыбнулась, надеясь приободрить профессора. Очень мне не понравилось что-то тёмное, мелькнувшее в его мыслях.
– Это больше, чем я смел надеяться, леди. Если бы я сейчас умер, то умер бы счастливым, – выдохнул Эрик с безумным блеском в глазах.
– О чём вы говорите, профессор! – испуганно воскликнула я.
– Ох, простите, леди, я вовсе не то имел в виду, – нахмурился Эрик. Кажется, он начал приходить в себя.
– Ваши слова меня напугали. Обещайте никогда больше об этом не думать! – строго попросила я.
– Обещаю, – тепло улыбнулся Эрик. Вновь провёл по волосам, обнаружил, что заколки нет, и принялся оглядываться в поисках пропажи. – А вам разве не пора собираться на танцы, леди? – рассеяно поинтересовался Эрик.
– Вы правы, мне пора идти. Учтите, профессор, вам в нынешнем виде появляться в бальной зале нельзя, распугаете всех учениц и гостей, – шутливо попеняла профессору. Ему, как всегда, нужно будет дежурить на балу, а с него станется прийти помятым и растрёпанным. Мне не хотелось, чтобы о нём плохо говорили.
– Вы так считаете? – удивился профессор. Он, наконец, нашёл заколку и кое-как заколол волосы.
– Поверьте мне на слово. Увидимся в зале, профессор, – я изобразила вежливый реверанс на прощание и покинула библиотеку.
– Увидимся, – эхом счастливо отозвался профессор.
Я в спешке собиралась на субботние танцы. Саня помогла с причёской, мы зашнуровали друг дружке платья... Так, кажется, готовы. Осмотрев напоследок свои наряды, мы вышли из комнаты. Внизу нас уже ждали другие ученицы, с которыми мы хорошо общались. Было неудобно, что приходится переобуваться и надевать верхнюю одежду, но погода не располагала к прогулкам налегке, всё же зима. Весело переговариваясь, мы поспешили в основной корпус. Я увидела Артемия, он проводил нас между зданиями, а остальные девушки его, кажется, не заметили. Холл встретил нас тёплым светом и гулом возбуждённых голосов. Общее настроение легко завладело умами, и вот мы дружной толпой стоим перед дверьми, с нетерпением ожидая, когда нас объявят. Грянула музыка, мы ступили в зал. Кадеты встретили нас слаженными поклонами и хором гаркнули неясное приветствие. На мой вопрос Саня ответила, что тоже не знает, что же такое при нашем появлении кричат кавалеры.
Заприметив Григория, мы с Саней начали игру, о которой договорились ещё на прошлой неделе. Стоило кадету попытаться пройти ко мне, как я тут же исчезала. Заручившись поддержкой подружек, мы все здорово развлекались. Я отвечала на первые приглашения и выходила танцевать раньше, чем Григорий успевал ангажировать меня. После круга я просила кавалеров отвести меня в сторону, противоположную Григорию, и те вежливо меня провожали. Там я сразу же шла с кем-нибудь танцевать, или же, хихикая, пряталась за колоннами, а подружки заслоняли меня и на вопросы Григория отвечали, что буквально только что видели меня в другом конце залы. Девушки просили знакомых кадетов подыграть нам, и те с радостью соглашались. Оказалось, что Григория считают странным и недолюбливают среди кадетов. Что ж, я их понимаю.
Бал был чудесным. Омрачал день только полный ярости и злобы взгляд Григория, который я чувствовала на себе во время танцев. Но, в конце концов, я ему ничем не обязана и не давала повода вести себя столь навязчиво. За весь вечер Григорий так и не смог ко мне подойти. Мы с Саней натанцевались вдоволь, завели несколько новых друзей и отлично развлеклись. Подружки тоже с весельем вспоминали наши прятки, и в столовой появилась новая тема разговора – как избежать кавалера. Ведь так можно подразнить и того, кто нравится, так ведь?
Во вторник я, чуть волнуясь, спешила в библиотеку. За окном выл ветер, сыпал снег, укрывая мир лёгкой вуалью. Как-то так вышло, что все ученицы знали, когда День рождения Эрика. Наш профессор родился холодной зимой, под пение пурги и метели. И, хотя поздравлять посторонних мужчин с праздниками не очень правильно, я себя утешала тем, что дальше смотреть на мучения профессора просто нельзя. Да и это ведь не нейтральный праздник вроде дня Середины зимы, поздравления с которым и вправду выглядели бы странно.
В секции для преподавателей было сумрачно. Я положила приготовленную коробочку на стол, зажгла лампы. В ожидании Эрика села за задания по каллиграфии и изящной словесности.
Глава 22. После признания
Я ждала. Уютно потрескивал огонь в камине, бумага приятно шуршала под механическим пером. Я прислушалась к себе. В последнее время стала замечать, что неосознанно чувствую присутствие людей вокруг. Развивается Дар или слабеют щиты? Например, сейчас за стеной, в библиотеке, пять человек. Один из них – смотритель книг, а прочие? Ученицы? Вот кто-то подошёл к двери в преподавательскую секцию. Неслышно отворилась и закрылась дверь, посетитель замер, но я уже знала, что не одна. Тихие шаги и раздавшийся в тишине библиотеки голос не стали для меня неожиданностью.
– Леди Лира, не ожидал вас здесь увидеть. Разве у вас нет сейчас занятий?
– Хорошего дня, профессор Эрик. Я наконец-то сдала военное дело, и эти часы у меня теперь свободны. Не знаю, надолго ли, мне уже предложили дополнительные часы по некоторым дисциплинам, я пока раздумываю, что выбрать, – ответила я, повернувшись к профессору.
– Да, леди Амалия не оставляет своим подопечным времени на посторонние мысли и встречи, – непринуждённо улыбнулся Эрик. Я невольно залюбовалась россыпью смешинок, блеснувших в его глазах. Профессор отодвинул соседний стул и присел сбоку от стола, за которым я занималась. После того разговора Эрик не позволял себе садиться рядом.
– Что вы учите, леди? – полюбопытствовал он.
– Пытаюсь совместить задание по изящной словесности и каллиграфии, – улыбнулась я, отодвигая тетрадь.
– Не буду вас отвлекать, леди, – профессор собрался уходить.
– Постойте, профессор. У меня к вам есть одно дело, – я остановила его, придвигая к себе коробочку.
– Какое же? – заинтересованно наклонил голову профессор. Я снова улыбнулась. Мужчины такие любопытные, хуже леди! В этот момент заколка профессора с тихим щелчком расстегнулась и упала на пол. Эрик со вздохом поднял её и привычным жестом провёл рукой по волосам.
– Погодите, профессор, не закалывайте пока волосы. У меня для вас кое-что есть, – улыбнулась я и подошла к профессору. Эрик, удивлённо подняв брови, следил за мной. По крайней мере, мне удалось его удивить. Я положила перед профессором коробочку.
– С Днём рождения, Эрик. Желаю вам удачи и счастья, – он, казалось, перестал дышать, и не сводил взгляда с подарка. – Ну же, откройте! – посоветовала я, видя замешательство профессора.
– Откуда вы узнали, леди? – глухо произнёс Эрик, решительно потянув за золотистую тесьму, которой был перевязан подарок.
– Мне кажется, все ученицы знают о вашем Дне рождения, – мягко ответила я.
– То-то с утра все так странно на меня смотрят, – вздохнул Эрик. – Под дверью комнаты нашёл утром стопку писем, вы представляете! А на столе в кабинете – коробку конфет.
– И что же вы сделали? – полюбопытствовала я. Интересно, как поступают преподаватели в таких случаях?
– Как что? Письма, не открывая, отдал леди Амалии, а конфеты разделили между ученицами в классе.
– Дайте угадаю, вы сами не взяли ни одной? – лукаво улыбнулась я.
– Именно так. Ох, леди, красота какая. Право, не стоило! – профессор раскрыл коробку и, развернув ворох бумаги, достал тёмно-синюю ленту для волос. Ту самую, что я купила на ярмарке во время прогулки с Григорием. Я сразу приметила безделицу на прилавке, и первым делом подумала, что она отлично подошла бы Эрику.
– Я рада, что вам понравилось, профессор, – ответила я, с замиранием сердца глядя, как Эрик бережно достаёт подарок. – И, надеюсь, с лентой у вас будет меньше проблем, чем с заколками.
– А что не так с заколками? – не понял профессор.
– Ах, профессор, не заставляйте меня это говорить, – рассмеялась я.
– Вы уже начали, леди, так что договаривайте, – выжидательно посмотрел на меня Эрик. Я покачала головой.
– Только не обижайтесь, профессор. Ученицы перед каждым занятием спорят, сколько раз за урок слетит ваша заколка, – чуть смущённо ответила я. Надеюсь, он не спросит, принимала ли я участие в этой забаве, иначе окончательно вгонит меня в краску.
– Вот как, – озадаченно потянул Эрик и перевёл взгляд на ленту. Покрутил её в руках, задумчиво пропустил между пальцев. – Но я не умею пользоваться лентой, – как будто про себя произнёс он.
– Именно для этого я здесь, профессор, – улыбнулась я и, взяв ленту из рук Эрика, достала расчёску из кошеля на поясе и зашла ему за спину. Эрик сидел напряжённый, как натянутая струна. Я только головой покачала.
За оставшееся до занятий время я успела показать профессору несколько причёсок и узлов, сложных и не очень. Эрик вздрагивал каждый раз, когда я его касалась, или когда наши пальцы случайно встречались. Он отвечал скупо, охрипшим голосом, и не сводил с меня задумчивого, глубокого взгляда. Пришлось срочно вспоминать уроки изящных манер, быть весёлой и старательно притворяться, что не замечаю взглядов Эрика. В душе бушевал ураган. Он меня любит. Как боги допустили, чтобы на его долю выпало такое испытание? Или это проверка и для меня? Сердце замирало, когда я чувствовала на себе преданный взгляд Эрика. Он смотрел на меня, словно на сошедшую с небес богиню, а я не знала, как уменьшить его мучения. Мне и самой было тяжело. Эрик очень милый, он светлый и преданный человек, очень добрый, красивый, изящный и гибкий. А на уроках танцев и утренних тренировках от него невозможно отвести взгляд. Не просто так об Эрике вздыхали многие ученицы. Он замечательный, и любая была бы рада оказаться на моём месте. Только вот я совсем не радовалась. Сердце разрывалось на части, я искренне привязалась к профессору. Что же будет с нами?
– К сожалению, мне пора идти, профессор, – тихо произнесла я.
– Спасибо вам за всё, леди, – серьёзно ответил Эрик, глядя мне в глаза. Я кивнула и поспешила уйти, чтобы он не заметил навернувшиеся на глаза слёзы. Как тяжело смотреть, с какой нежностью и трепетом он касается ленты. Такая безделица, а Эрик ведёт себя, словно это самый дорогой подарок в мире.
Этим же вечером он появился на занятиях и за ужином с лентой, чем произвёл фурор. По чуть растрёпанным волосам было видно, что он продолжал тренироваться завязывать ленту и после того, как я ушла. Что же, у него почти получилось, только узел немного кривоват.
Тёмно-синяя лента смотрелась в волосах профессора очень элегантно, и тут же на Эрика со всех сторон посыпались комплименты и вопросы о том, где же его заколки. Профессор отшучивался, мило краснел и не знал, куда деваться от внимания. Ближайшие несколько дней новая причёска профессора стала главной темой для разговоров. Не так часто что-то происходит в закрытом, огороженном мирке Института, чтобы такую, казалось бы, мелочь обошли вниманием.
Утром я проснулась с улыбкой на лице. За окном было темно, в комнате Саня уже зажигала лампу. Было слышно, как комендант стучит в двери, чтобы разбудить спящих леди. Предвкушение ворочалось в груди нетерпеливым пушистым котёнком. Ох, неужели я сегодня снова увижу Александра! Может, он снова поцелует мне руку? При встрече возьмёт мои пальчики и запечатлеет поцелуй на тыльной стороне ладони. Как тогда, после театра. Наверное, мы снова будем сидеть рядом, он станет играть с моими волосами, а я осмелюсь провести по его щеке... А может, меня ждёт настоящий поцелуй?..
– Эй, Лира, не спи, профессор Олрид ждать не будет! Заставит бегать вокруг залы лишние пять кругов! – Саня в своей непосредственной манере запустила в меня подушкой, но я со смехом увернулась. Она права, пора собираться.
– О чём мечтала? – полюбопытствовала подруга.
– О поцелуях, – честно созналась я. После того, как Саня не стала выпытывать имя моего ухажёра и обещала посильную помощь, я стала с ней откровенной.
– О поцелу-у-ях, – потянула Саня. – Здорово! Расскажешь потом? – подмигнула она мне, завязывая волосы лентой и убирая их в тугой узел.
– О чём? – не поняла я, надевая тренировочную форму.
– О том, понравилось тебе целоваться или нет, конечно! – возмутилась моей непонятливостью Саня. – Помоги завязать... Ага, спасибо. Ой, мы опять опаздываем!
– Саня, я не расчесалась, – я в панике стала расплетать ночную косу. Меньше мечтать надо было, верно говорят, что приличной леди нечего думать о поцелуях!
– Ох, горе ты моё. Садись на стул, сейчас быстро сделаю!
На занятие мы забегали почти последними, но всё же успели к началу. Как хорошо, что зимой мы тренируемся в бальной зале основного корпуса, до поляны в лесу мы бы точно не добрались в срок!
После тренировки я долго наводила красоту. Ополоснуться в душе, переодеться, переплести волосы. Я покусала губы, чтобы они выглядели ярче, и тут же смутилась своих действий. Саня фыркнула и увела меня завтракать со словами, что бурчащий желудок не украшал ещё ни одно свидание.
Завтракала я так, словно опаздывала на собственную свадьбу. Саня хмыкала и просила хотя бы немного жевать. Я шикнула на подругу, но последовала её совету. Я как раз доедала пирожок с вареньем, когда к нашему столику подошёл племянник леди Амалии. Я не стала дожидаться его слов, спросила первой:
– Меня зовут в кабинет ректора? – мальчик кивнул. – Спасибо, Юнг, я сама дойду. Ты ведь ещё не завтракал? – он покачал головой.
– Ты что, завтрак – главный приём пищи за весь день! – нахмурилась Саня. – Я видела, там ещё пирожки остались, вкусные, на десерт тем, кто съел кашу, – подмигнула она мальчику. Юнг недовольно фыркнул, ему не нравилось, когда с ним разговаривали, как с маленьким, но всё же направился к столику раздачи. Я попрощалась с подругой и поспешила к кабинету ректора.
Ковёр послушно ложился под ноги, когда я шла, придерживая юбки, по коридорам. Сердце радостно трепыхалось в груди, я не замечала ничего вокруг, ведомая мыслью о скорой встрече. Я увижу Его…
Дверь кабинета открылась, выпуская леди Амалию. Я коротко вежливо поприветствовала её и прошла в кабинет. Дверь за спиной закрылась, и я ахнула, когда сильные руки подхватили меня и мир закружился ярким калейдоскопом. Я рассмеялась и обхватила Александра за шею.
«Как здорово, когда ты смеёшься, радуешься. И ещё приятнее, когда рада мне. Ты ведь ждала нашей встречи?».
«Очень», – честно ответила я. Зачем скрывать, если он и так всё видит? Александр улыбнулся, поставил меня на пол, странно, горячо на меня посмотрел. Я потерялась в его взгляде. А потом, словно боясь, что передумает, он решительно наклонился ко мне и поцеловал. Его губы мягко коснулись моих, и я замерла, теряясь в незнакомых ощущениях. Тепло, нежно, ласково и очень осторожно Александр прижимал меня к себе. Я всегда считала, что поцелуй – просто прикосновение губ, и потому очень удивилась, когда Александр коснулся моей нижней губы языком, а потом легонько обхватил губами. Я испуганно отпрянула, и Он тут же отпустил, глядя нежно и чуть с сожалением. Ох. Мои щёки залил румянец, и я опустила взгляд. Сердце стучало, словно пыталось выпрыгнуть из груди.
«Птичка моя», – улыбнулся Александр. – «Я сегодня ненадолго, еле вырвался из дворца. Посидишь рядом? Иди сюда».
Александр подвёл меня к дивану, и я присела на краешек, а Александр откинулся на спинку. Сбоку от дивана стояла коробка с эмблемой модного магазина, а на столике перед нами был кувшин с ягодным напитком, сушёные фрукты и блюдо с пирожками.
«Знала бы ты, как мне тебя не хватает, изо дня в день, каждую минуту. У правителей нет выходных, нет отдыха. Я должен следить за собой, за словами, за жестами каждый миг. Ты моя единственная радость. Как прошла твоя неделя?».
Я рассказывала, мысленно и вслух, и не заметила, как расслабилась и Александр, приобняв меня, притянул к себе ближе. Как же здорово вот так быть рядом, чувствовать его тепло, ощущать его аромат. Терпкий запах туалетной воды, морозная свежесть после улицы. И глубокий нежный взгляд тёмных глаз, в котором я теряю себя…
Я хвасталась, что сдала экзамен по военному делу, рассказывала о новых приёмах, выученных на тренировках по самообороне, без утайки рассказала про разговор с Эриком. Александр чуть напрягся при этом, рука на моей талии дрогнула, и я вопросительно посмотрела на него. Александр нежно улыбнулся и покачал головой.
«Я просто завидую тем, кто может проводить с тобой больше времени, чем я сам. Хочешь, ещё съездим в театр?».
Я согласно кивнула. Было бы замечательно. Александр поцеловал меня в макушку и потянулся к коробке.
«Я хотел бы подарить тебе весь мир, окружить всеми благами, которые только могу дать, осыпать драгоценностями, но понимаю, что ещё не время. Я не могу подвергать тебя опасности, мы будем скрывать твоё существование и мою привязанность так долго, насколько это будет возможно, душа моя. Для твоей безопасности, милая, слишком многие хотели бы видеть своих протеже на твоём месте. Но я не в силах совсем ничего тебе не дарить, это так приятно, радовать тебя. Поэтому вот, держи, это тебе», – и Александр протянул мне коробку. Я с любопытством заглянула под крышку и ахнула. Невесомый воздушный шёлковый шарф, с кружевом и вышивкой жемчугом.
– Это потрясающе, – выдохнула я, доставая подарок. Нежная ткань струилась в ладонях, вызывая улыбку. Поддавшись внезапному порыву, я встала и, отойдя на несколько шагов, накинула шарф на плечи. Александр с интересом наблюдал за мной. Я улыбнулась, присела в реверансе и закружилась перед ним.
– Мне к лицу этот шарф, Ваше Величество? – поинтересовалась я. Александр гибким движением поднялся и протянул мне руку.
– Вы прекрасны, леди, – ответил он, серьёзно глядя мне в глаза. Я зарделась. – Позвольте пригласить вас на танец?
Я вложила пальцы в его ладонь, и он легонько сжал их, давая уверенность и опору. Он положил вторую руку мне на талию, я придерживала юбки, согласно этикета. Шаг, второй… Мы танцевали под слышную только нам музыку. Александр стал напевать, мысленно и вслух, и это меня очень позабавило. Чтобы Король, и мурлыкал себе под нос! Он вёл спокойно и уверенно, отсчитывая такт, и я шла за ним, доверяя себя в этом танце. В дверь постучали. Я от неожиданности вздрогнула, и Александр привлёк меня к себе.
«Это за мной, птичка моя. Мне пора».
«Так скоро?» – я подняла на него растерянный взгляд, и Александр, улыбнувшись, коснулся моих губ пальцем, мягко обвёл их контур. От этого жеста сердце сбилось с ритма, а дыхание застряло в горле.
«Увы. Я буду очень ждать следующей встречи, душа моя».
Александр наклонился и легко коснулся губами моих губ. А потом стремительно вышел, прихватив пальто с вешалки у двери. Я осталась стоять посреди кабинета, потерянная, озадаченная. Кольнуло чувство одиночества, потери, но я прогнала это ощущение прочь. Тряхнула головой, перевела дыхание и решительно направилась к лестнице.
Я еле дождалась вечера, чтобы рассказать всё Сане. За ужином мы с ней загадочно переглядывались, жалея, что в течение дня не было возможности переговорить наедине. Наконец, занятия кончились, ужин прошёл, для учениц настало свободное время. Отказавшись от приглашений посидеть в комнате соседок или в общей комнате, мы с Саней, сославшись на усталость, поспешили к себе. Едва закрыли за собой дверь, как я повалилась на кровать поверх покрывала, как была, в платье. Кажется, я начинаю понимать, почему Саня иногда так делает!
– Ну что? – с нетерпением поинтересовалась подруга.
– Ага! – счастливо отозвалась я.
– Что, по-настоящему? Прямо так взял и поцеловал? – Саня присела на краешек своей кровати.
– Сначала подхватил меня и кружил по кабинету, потом поставил на ноги, посмотрел прямо в глаза и... Ах! – я прижала ладони к горящим щекам.
– Ух, ты! И как оно? – Саня подалась вперёд, и ждала ответа, затаив дыхание.
– Очень волнительно, – честно созналась я.
– А Олика говорит, что мокро, – озадаченно отозвалась Саня. Я рассмеялась. О чём ещё говорить запертым в стены корпусов и клетку приличных манер леди, как не об объятиях и поцелуях? И эти разговоры были тем откровеннее, чем запретнее были темы.
– Так может, её кадет просто сам ещё не умеет целоваться? – я села и хитро посмотрела на Саню.
– Да уж, удивляюсь, как их ещё не поймали. Прямо в бальной зале, в нише за шторой!
– А мне она говорила, что за пышным цветком в кадке, – нахмурилась я.
– Ой, да она всем разное говорит, – махнула рукой Саня. Залившись краской, посмотрела на меня и прикусила губу.
– Спрашивай уж, – улыбнулась я, начиная разбирать причёску.
– А он... Ну, языком... – Саня смущённо почесала нос.
– Как тебе сказать, – задумалась я, чувствуя, как сильнее краснеют щёки. – То, что Олика говорила, такого не было. Он просто коснулся губами моих губ, – Саня выглядела разочарованной. – А потом стал целовать по отдельности мою верхнюю и нижнюю губу, касаясь языком и прихватывая губами. Это очень волнующе… – выдохнула я. После таких откровений я была пунцовой до кончиков волос.
– Вот это да! Никогда о таком не слышала! – восхитилась подруга. – Тебе с ним очень повезло, он настоящий мастер, – Саня подмигнула, и я поняла, что сильнее покраснеть невозможно.
– А я всё думаю позволить поцеловать себя Лениниду, или нет? Но вдруг он с языком полезет, как рассказывала Олика? Я же просто не выдержу, это, должно быть, противно! До сих пор не понимала, зачем люди целуются, – Саня многозначительно на меня посмотрела. Я же поняла, что от смущения руки не слушаются, и вместо того, чтобы разобрать причёску, я окончательно запутала волосы.
– И ещё вопрос, что он обо мне подумает, если я соглашусь? Я ведь не какая-нибудь Олика, которая со всеми кокетничает! И не портовая девка, чтобы сама ему на шею кидаться! Так что я не знаю, что и делать, – горестно вздохнула Саня.
– А ты ничего не делай, – посоветовала я. – Не соглашайся и не говори об этом сама, а как он в следующий раз попытается, не противься. Ай! – я неудачно потянула шпильку, зацепившуюся за волосы.
– Точно! А после можно будет и поругать, чтобы не подумал чего, – хихикнула Саня. – Давай я тебя расчешу, сил нет смотреть, как ты над волосами издеваешься! Они у тебя такие красивые! – покачала головой подруга, отобрала у меня расчёску и села рядом на кровать.
Я долго не могла уснуть. Лежала, обнимая одеяло, и смотрела на полосы света, падающие от окна. Я целовалась. Не могу поверить! И это было здорово. А ещё руки, ласково, но твёрдо лежащие на моей талии, взгляд, полный нежности и непонятной мне тоски. И как он обвёл губы перед прощанием… Определённо, любовные отношения не приносят спокойствия юным леди.
Дни тянулись чередой. Александр стал передавать мне записки и подарки через стражей. Пирожные из модной кондитерской, конфеты, шампунь и чудесное дорогое мыло с нежным цветочным ароматом, крем для рук от королевского аптекаря. Я смущалась и радовалась каждой коробочке, с предвкушением и замиранием сердца открывая крышку – что там на этот раз? Мыло и шампунь я брала в душ и умываться по утрам, и другие ученицы восхищались ароматом и количеством пены и спрашивали, откуда у меня такие вещи. Я пожимала плечами и отвечала, что отец привёз из столицы. Позже у одной из девушек появился шампунь в баночке с такой же эмблемой, но с другим ароматом. Она пояснила, что родители подарили ей на день рождения, а когда она назвала цену баночки, все дружно ахнули. Я же подумала, что Король простых подарков не делает, и улыбнулась.
Эрик носил ленту, не снимая. Он был предельно вежлив со мной, держался учтиво, а я малодушно боялась заглядывать в его мысли. Порой он словно невзначай касался ленты, и его лицо озаряла улыбка. Я часто сидела в библиотеке с Эриком и профессором Джозефом. Втроём мы обсуждали книги из секции для преподавателей, иногда играли в шашки или шахматы, раскладывали пасьянсы, а порой Эрик или профессор Джозеф придумывали что-нибудь из ряда вон выходящее. Например, мы по очереди называли города южной части страны, а если возникал спор, где на самом деле находится город и существует ли такой вообще, долго нависали над разложенной на столе картой. Оказалось, что город Лазурный находится вовсе не у моря, как я считала, а на границе степей и гор. Зато город Сухостой, который назвал профессор Джозеф, стоял на самом берегу. Иногда Эрик приносил что-нибудь интересное, привезённое им из путешествий или полученное в подарок от друзей, побывавших в далёких странах. Однажды это был искусный расписной шёлковый веер, какой носили мужчины в восточных странах. Каркас был выполнен из тонкого металла, и потому веер часто использовался как оружие. Эрик показывал фигурку божка с западных островов, и смешной музыкальный инструмент, на котором играют с помощью губ и языка, издающий дребезжащие звуки, из северных снежных селений.
