Текст книги "Жилец (СИ)"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Вера, но у нас ведь запрещено общение кроме как по работе.

– Бухгалтерам и кадровичкам это скажите, а то как ни зайдешь к ним, они в соцсетях сидят. Сами проверьте – они постоянно онлайн там светятся.

– Но вы на испытательном сроке.

– А вы думаете, на этой конторе свет клином сошелся? – Я резко встала. – Всего доброго. Я в кадровый отдел.

– Вера, погодите, зачем же так сгоряча…

– Я темпераментная, – ответила я и солгала: – И решительная.

– Ну вы подумайте еще денек.

– Нет, спасибо.

– Давайте, я вас вечером подвезу хотя бы, – неуклюже предложил он. – В метро самый час пик, когда вы едете.

– Подвезите, – кивнула я. Пускай, если шин не жалко.

Денис открыл мне дверь минут через пять. Ну да пока он дохромает до двери…

– Верка, ты чего, ключи забыла? – спросил он. – На мобильный от подъезда не судьба позвонить, или его ты тоже забыла? Да, а это кто?

– А это безопасник наш, Григорий, – ответила я, – подвез меня по доброте душевной.

– Здравствуйте, – широко улыбнулся тот, явно настроившись на знакомство.

– До свидания, – холодно ответил Денис, втянул меня в тамбур и захлопнул дверь. В замке провернулся ключ. – Вера, что случилось?

– Я написала заявление об увольнении, – честно сказала я. – Не могу. Работа интересная, люди вроде неплохие, но этот птичий базар достал. В той конторе, хоть там и было начальство с приветом, мы друг друга не трогали и всегда против этого начальства дружили, помогали друг другу. А тут… Лучше жить на фрилансе, чем поминутно отчитываться, зачем мне скайп или почта!

– Так намного лучше, – улыбнулся он. – Ты же знаешь, как я чудовищно готовлю? И потом, если тебе вставать в семь, мы не можем кино смотреть, я-то хорошо, если в пять засну…

– Ты ужасный, Ден, – сказала я без тени иронии. – Но с тобой хорошо.

«Пусть и немного страшно», – мелькнула мысль и пропала.

– Не переживай, – произнес он. – Завтра будет дуть завтрашний ветер, слыхала такой афоризм?

– Ага. Вроде бы китайский?

– Сам не помню. Иди умойся, а на ужин… давай, может, пиццу закажем? Сто лет не ел.

– А давай, – улыбнулась я. – Только мне еще роллы, я люблю «Калифорнию».

– Идет, – кивнул Денис. – Сейчас найду фирмочку поближе, чтоб курьер не толкался три часа в пробке, и закажу. Давай, переодевайся.

Наверно, мы оба ненормальные, думалось мне иногда. Мы не любим высовываться куда-то, хотя с удовольствием общаемся в интернете. Мы ненавидим сборища родственников, пусть у меня только тетки да дядя, но у Дениса и родители живы-здоровы. Нам просто хорошо, когда нас не трогают. Кажется, у японцев это называется «хикикомори», но мы не совсем такие, я встречаюсь с приятелями, подруга Ленка жила у меня неделю, расставшись со своим парнем, мы даже выпивали на кухне и болтали до рассвета. К Денису она не лезла, кивнула понимающе и обходилась «привет-пока», если с ним пересекалась.

– Вера, хватай его, – серьезно сказала она, отбывая с вещами.

– Ты о чем?

– О том. Такие на дороге не валяются. Бери, не смотри, что увечный, другого такого днем с огнем не сыщешь! – Ленка подумала и добавила грустно: – Я бы, честно тебе скажу, его у тебя увела. Только он по своей воле не уйдет, а чтоб по моей – мне так не извернуться. Бери скорее, не то другая подоспеет! Я же вижу…

Бабка у Ленки – цыганка, причем настоящая, не из побирушек, и мне стало как-то не по себе.

– Я бы взяла, – сказала я, сглотнув, – да он не хочет.

– А ты постарайся, – сказала Ленка серьезно. – Не телом бери, делом. Должно сработать. Ну, пока!

Она ушла, а утром в дверь позвонили.

Я, наученная горьким опытом, сперва посмотрела в глазок. Там маячила корпулентная дама в пальто и с папкой в руках.

– Кто там? – сонно спросила я.

– Юрлова Светлана Семеновна, – отрекомендовалась та. – Старшая по подъезду.

– Очень приятно. И дальше что?

– Может быть, дверь отворите, девушка?

– Не-а, – отозвалась я. – С какой стати? Вы же не полиция с корочками и ордером на обыск. С какой стати я вам дверь открывать должна?

– Гм… – чуть смешалась дама. – Тут на вас поступил сигнал…

Я искренне восхитилась формулировкой.

– У вас имеется незарегистрированный жилец, – продолжила она.

– Нет у меня никакого жильца, – нагло ответила я. – Это мой любовник.

Дама поперхнулась.

– Но он у вас…

– Слушайте, времена, когда на каждый чих нужна была справка о том, что ты не верблюд, прошли, – я поняла, что начинаю беситься. – Мой парень приходит, уходит и живет у меня, сколько хочет. Квартира моя, я за нее плачу!

– Вы на ремонт не сдали, – склочно заметила она.

– А я не обязана, – не менее склочно ответила я, потому что Денис долго объяснял мне, что к чему, когда я расстроилась, увидев счет, и теперь считала себя немного подкованной в этом вопросе. – По счетам все оплачено, а если вы хотите барельефы и зимний сад с фонтаном в вестибюле – это не мои проблемы.

– А лифты?!

– А что лифты? Их десять лет назад меняли, они как новенькие. Лучше бы консьержку посадили малолеток гонять, достали уже эти граффити и битые бутылки со шприцами на лестнице! На такое я скинуться готова, а на остальное – увольте. А что до лифтов – я и пешком пройдусь, не развалюсь.

– Мы этого так не оставим… – процедила дама.

– Да идите вы… по своим делам, – искренне сказала я и пошла к Денису.

Он сладко спал, и под боком у него было тепло и уютно.

– Что опять случилось? – сонно спросил он, когда я обняла его со спины.

– Да ну… старшая по подъезду пришла деньги вымогать. Помнишь, тот счет? Я тебе показывала.

– Пошли ее лесом.

– Уже послала, – я уткнулась носом в завиток у него на затылке. – Давай поспим еще часиков… несколько.

– Вера, – вдруг странным тоном произнес он. – Учти, еще немного, и я не выдержу, а хорошего тогда не жди. Мне нужен твой вопрос. Помнишь, я говорил?

Я оторопела, а потом вспомнила его слова и намек Ленки. Но с чего начать?

– Ден, ты со мной по своей воле? – тихо спросила я.

– Я с тобой по своей воле, – с явным облегчением ответил он. – Не беспокойся. Отпустило… И не бойся, Вера. Если что, я лучше в окно выпрыгну, чем тебе что-то сделаю. Мне терять нечего.

– А меня? – спросила я.

Пауза была такой долгой, что мне стало жутко.

– Это был второй вопрос. У тебя остался только один, – спокойно сказал Денис. – Потом… всё. Лишь бы он оказался правильным…

«Но какой это вопрос?! – мысленно вскричала я. – Какой? Ну хоть подскажи, Ден, намекни…»

Нет, это было бесполезно. Можно было только зарыться в плед, прижаться к теплому плечу и молчать. Руки Денис, повторюсь, не распускал. Никогда. Хотя, скажу честно, я была не против.

А чуть позже снова позвонили в дверь, и я со стоном пошла открывать.

На этот раз десант тетушек превышал допустимую концентрацию, вдобавок к ним прилагалась Катя, наверно, чтобы не заблудились в большом городе.

– Как у тебя чистенько, – восхитилась тетя Дина, оглядевшись, – поди, трудно с жильцом-то? Прибирать за чужим?

– Нет, – мрачно ответила я, зевая. Мне хотелось к Дену. Мне нужно было задать ему правильный вопрос, и я очень боялась промахнуться. – Чай? Кофе? Кисель? Коньяк?

– Какой коньяк с утра! – рассердилась тетя Люся, основательная дама с белой крашеной халой на макушке. Она одна занимала половину кухни (я имею в виду тетушку, разумеется).

– Шутка. Анекдот доисторический, – пояснила я. – Вы по магазинам?

– Нет, мы к тебе, – сказала Вика и пригорюнилась. – Как-то ты одна тут?

– Отлично, – сказала я. – И я не одна.

– Конечно-конечно, есть у ней уве-ечный, – пропела Катька, глядя злыми глазами, а я чуть не смазала ей по физиономии. Спасибо, удержалась, против сводного отряда тетушек я бы после такого не выстояла.

– Ну располагайтесь, крайняя комната свободна, холодильник и плита в вашем распоряжении, – сказала я с улыбкой. – Диван сами разложите или помочь? Раскладушку я принесу, а Катя может в спальнике ночевать, у меня есть.

– А… а у тебя? – опешила тетя Дина.

– У меня ночую я, – пояснила я. – А в левой комнате жилец, так что трусы и прочую амуницию не раскидывайте, где попало. Все, я ушла досыпать, найдете, что поесть…

Моя комната была закрыта, за нее я не волновалась, а к Денису я всегда могла прийти.

– У тебя руки холодные, – сонно сказал он и вдруг очнулся. – Вер, ты что, снова носом шмыгаешь?

– Угу, – кивнула я. – Я немножко.

– Родня?

– Целый десант. Три тетки и Катька.

– Я их выставлю за пять минут, спорим? – спросил он, повернувшись. Теперь я утыкалась лицом ему в грудь, и это было неимоверно приятно.

– Давай, – сказала вдруг я, – а спорим-то на что?

– На мороженое, – засмеялся он. – Вер, ты вроде говорила, у тебя мужские вещи остались от деда, отца? Найди мне семейники пострашнее, ага? И если есть, майку-алкоголичку.

– Не вопрос, – я вытерла нос и подскочила. – Чего искать, шкафы в этой комнате! Держи… и вот еще…

– Красота, – оценил Денис. – Отвернись, переоденусь.

Я отвернулась, но в отражении книжных полок прекрасно видела Дениса со спины. Он был высок, подтянут, и если бы не отсуствие ноги… стоп. В стекле он отображался с обеими ногами. Не сошла же я с ума? Но нет, вот Денис берет костыли… Да и что, я его руками не трогала, что ли?

– Пойдем устраивать шоу, – сказал он. – У тебя водка найдется?

– Не-а, только портвейна полбутылки, помнишь, мы с Ленкой сидели? Она его уважает.

– Ага, я помню, как вы полночи ревели на два голоса, а ты потом пришла ко мне досыпать и сказала, что Лена к тебе пристает спьяну, – беззлобно сказал Денис.

Я сконфузилась, потому что так и было: Ленке правда без разницы, парень или девушка, да и вообще, если она выпила, так ей море по колено! Но при этом она куда лучше всех родственниц и так называемых подруг.

– Пес с ним, давай портвейн. Только разбавь, чтоб бутылка вроде как почти полная была.

Я разбавила, будто сложно. Хорошо, бутылка стояла у меня в серванте, а не на кухне – там шло чрезвычайное заседание тетушек с примкнувшей Катькой.

Денис понюхал пойло, немного плеснул на майку, хлебнул и отправился на дело.

– Приветствую, дамы, – галантно сказал он, откланявшись и чуть не разбив костылем стекло духовки. – Не имею чести быть представленным… Веронька, где у тебя стаканы? Не могу же я пить один, когда тут такие женщины!

– Не скажу, а то последние разобьешь, – злорадно ответила я.

Денис хладнокровно глотнул из горлышка и похромал обратно.

– Я же говорила, что он алкаш, – зашипела Катька. – И ко мне приставал!

– Безобразие какое, – ответила тетя Дина, сухопарая и похожая на ярко-рыжую ворону. – В доме у молодой девушки…

– Приставал! – ахала Вика, чернявая и полненькая. – К моей донечке!

– А как выглядит? Ужасно, просто ужасно! – причитала тетя Люся.

Я махнула на них рукой и ушла к Денису, благо двери запирались отлично.

– Что там? – весело спросил он.

– Перемывают косточки, – ответила я. – Фу, как от тебя портвейном разит!

– А от тебя как разило, когда ты пришла? – резонно спросил он, стянул майку и бросил в угол. – Окно открой, пожалуйста. Так не воняет?

– Почти нет.

– Вер, помоги, а? – попросил он. – То ли продуло, то ли сидел неловко – ребра болят. Вон мазь, мне под левой лопаткой надо растереть, а я так не извернусь. Намажешь?

– Конечно, – усмехнулась я. – Тут?

– Пониже… Потыкай пальцем, я скажу… Ой! Да, вот тут… Ты вотри как следует, только руки потом обязательно вымой, а то если в глаз попадет, будет больно.

От прикосновений к гладкой горячей коже в голову лезли какие-то не такие мысли, и я сбежала мыть руки, чудом не пересекшись с гостями. Они там пытались устроиться в одной комнате, но меня их логистика не занимала, я вернулась к Денису.

– Как я устала от всех них, – сказала я, забравшись к нему на диван и осторожно прижавшись к пострадавшей спине. Денис выбирал очередной сериал, щелкая пультом. На его диске этого добра было хоть отбавляй. – Что им от меня нужно?

– Квартира им нужна, – преспокойно ответил он. – Ты же сама сказала. Одна в трешке, в столице, до центра рукой подать… Это большой куш, Вера. Ты очень завидная невеста.

Я глубоко вдохнула, проглотив вопрос, и крепче обняла его. Он не мог… Ден просто не мог бы…

– И красивая, – сказал он вдруг. – Совсем не в моем вкусе, но, знаешь, я умею различать оттенки красоты. Ты… шоколадная с легкой лимонной пенкой. Я знаю, это звучит бредово, но я не умею описывать! Ну или… – Денис задумался. – Помнишь, я оставил на твоем участке репейник со вьюнком? Вот очень похоже. Колючая, крепкая, а цветы такие нежные…

– Ну тебя с твоими сравнениями, – сказала я, хотя по сердцу меня будто погладили мягкой лапкой. Но… не в его вкусе, значит. Ему понравилась та зеленоглазая незнакомка, наверняка тоненькая блондинка вроде ландыша какого-то, а не как я – рослый крепкий репейник. Пусть и со вьюнками.

– Я тебя обидел, да? – произнес Денис, резко обернувшись, и поморщился от боли. – Вер, я не хотел. Я не то имел в виду.

– Не знаю, что ты имел в виду, а я к себе пойду, – буркнула я. – Спина как?

– Лучше.

– Ну и хорошо. И рассекай в семейниках!

– Сделаю, кэп! – улыбнулся он, но как-то тревожно.

Следующее утро выдалось шумным: тетушки потрошили холодильник и причитали, что и поесть-то нечего. Готовила я только на двоих, а нам с Деном много не нужно.

Я знала, это надолго, знала, что Ден не встанет раньше трех, да и сама высовываться не собиралась, но ко мне постучались.

– Веруся, – ласково позвала Вика. – Мы тут возьмем покушать? Катюшке надо поесть…

– Вторая полка и левый ящик мои, туда не суйтесь, – отозвался Денис из соседней комнаты. У него слух тоже был будь здоров. – А Катюшке вашей надо не жрать, а скинуть килограммов десять. И не мешайте спать, я ночью работаю! Понаехали…

За это «понаехали» я готова была его расцеловать. Но не стала бы, пусть и хотелось до слез.

Я пробралась к нему через два часа, ближе к полудню.

– Ты чего, Вер? – сонно спросил он.

– Ничего. Прости. Я тебя неправильно поняла.

– Это меня ты прости. Я неверно выразился. Верка, извини, я зверски не выспался…

– Ты спи… – я погладила короткие волосы. – Я так просто пришла. Чтобы не одной…

– Ага, – ответил Денис и провалился в сон, а там и я с ним вместе, и куда ходили и что делали тетки, меня не волновало.

Моя комната была заперта, а входная дверь – да пес с ней, если упрут микроволновку с кухни, я рыдать не буду.

– Чем так воняет? – проговорил Денис сонным голосом. Я посмотрела на часы – половина третьего, самое время вставать.

– Понятия не имею. Пойдем да узнаем. Я первая.

– Хай-хай, мэм, – улыбнулся он и раскинул руки. – Верка…

– Чего?

– Нет, ничего… Просто мне все время больно вот тут, – Денис указал на середину груди, – и я не знаю, что с этим делать. И нет, не предлагай сходить в поликлинику. Это добром не заканчивается.

– Да, это уж точно, – кивнула я и начала вставать.

– Ну что со мной?! – выпалил он, схватив меня за футболку. – Второй день говорю гадости… Вер, Вера, я не имел в виду ничего такого, правда! Будто бес попутал, говорю же, тянет, болит, и я несу какую-то ахинею! Прости меня, пожалуйста…

«Третий вопрос», – поняла я вдруг. Два я использовала. Остался последний, и без него Денис попросту мучился, вот только я не могла придумать, о чем его спросить.

– Ден, потерпи чуть-чуть, – сказала я. – Я не буду обижаться, если ты что-то ляпнешь, правда. Я вроде бы поняла, отчего такое, да ты и сам знаешь. И я очень хочу задать правильный вопрос, Ден, не абы какой. Вытерпишь немного?

– Конечно, – ответил он, помолчав. – Но только ради тебя. Твоя родня…

– Ради всего сущего, выстави их! – искренне попросила я, и в глазах Дениса проглянула знакомая зелень. – Уж на это я точно не обижусь, а тебе, похоже, нужно спустить пар.

– Тогда я пошел на кухню, не могу эту вонь терпеть, – сказал он серьезно. – Я не знаю, какого скунса они там готовят, но он явно умер даже не вчера!

– Давай, – улыбнулась я, а сама нашарила мобильник и позвонила Ленке. Она моложе меня на семь лет, но повидала на своем веку куда больше моего, жизнь сильно ее побила. И если я могла кого-то назвать подругой, то именно ее. Остальные-то жили кто в Крыму, кто на Волге – дозвониться можно, но они-то Дениса и не видели, только слышали о нем от меня.

– Я сплю, – первым делом сказала она.

– Не спи, – потребовала я. – Лена, разговор серьезный.

– Ы? – спросила она.

– Ты моего жильца хорошо разглядела? Ну когда мы у меня бухали?

– Ну да, – душерадирающе зевнула Ленка. – Симпатичный мужик, чувство юмора есть, из себя видный. Жаль, без ноги, хотя это теперь похер. Протез сделает.

– Лен, а тебе в нем ничего странным не показалось?

– Да вроде… – Она помолчала, снова отчаянно зевая. Ей тоже лучше работается ночами, когда просыпаются зарубежные коллеги. – Глаза. Линзы он носит, что ли? Вроде когда знакомились, глаза были серыми, а потом глянула – зеленые. А что?

– Ничего. Прости, что разбудила.

– А что у тебя там за шум? Опять родня нагрянула, что ли?

– Ага. Ден обещал их выпнуть, пойду послушаю, что там…

– Верка, распишись ты уже с ним, а? – снова зевнула Лена. – Ну блин, я же видела, как вы друг на друга смотрите! Хватит кота за хвост тянуть! И нет, Вер, я не в плане «пора, возраст, дитятю надо», нет, ты же меня знаешь, я этой фигни не понимаю. Просто он – твой. Тот, кто тебе нужен, и похрен, какие там у него недостатки, косой или хромой. Ты сама ведь то еще уебище! Такой шанс бывает раз в жизни. – Она помолчала и добавила: – Свой я упустила. Ты знаешь.

Я знала. В семнадцать Ленка не вышла замуж за человека на двадцать пять лет старше нее. Любила она его отчаянно, но, как обычно, вмешались родители, прочая родня: да как можно, что люди скажут, учиться надо… А он умер через два года. Разбился на трассе, на полной скорости влетел под грузовик – и насмерть. Она, как узнала, приехала ко мне и два дня просто молчала. На похороны не пошла, не смогла. К тому же там были его родственники, которые Ленку видеть вовсе не желали. Потом мы уж вместе съездили к нему на кладбище, и там уж я боялась, как бы не пришлось вызывать скорую – никогда не видела подругу в такой истерике. Мне тогда показалось, если бы она смогла, так закопалась бы под мерзлую землю к своему Юрке, да так и осталась. Но Ленка крепче, чем кажется, она прорыдалась, приложила к лицу снег, почистила пальто, выпила двести грамм и обратно ехала уже нормальным человеком. Но никогда больше о нем не говорила, хотя, я знала, на кладбище ездила регулярно.

Может, если бы Ленка была с ним, этого бы не случилось? Он бы не выехал в дурную погоду, или не гнал на такой скорости, или успел отвернуть… Крохотный лаг вероятности… как та зеленоглазая незнакомка у Дениса. Кстати, он даже не узнал, как ее зовут. Не успел.

– Лен, а его спросить не надо? – грустно спросила я.

– Нет, – ответила она таким же тоном. – Бери за шкирку и тащи. Есть, знаешь, такие упертые… И родню свою гони нахер. Я удивляюсь: ты сама-то нормальная, мы когда познакомились, я думала, мы ровесницы – и поржать, и побухать, и в клуб…

– Это я думала, что мы ровесницы, – засмеялась я. – Кто ж знал, что ты на первом курсе? Ты на полголовы меня выше и куда фигуристее!

– Ну вот… А родня, – Ленка тяжело вздохнула. – Она такая родня… Нафиг, Вера. Они тебе жизни не дадут. Про племянницу ты рассказывала уже. Лучше разок поругайся как следует, пусть обидятся, через годик сами приползут прощения просить.

– Лена, они на квартиру облизываются. Я завещание уж написала, чтоб им ничего не досталось. Кстати, там тебе причитается…

– Пошла ты в жопу! – оскорбилась она. – Дура! Помирать собралась?

– Ну а вдруг? Заберешь тогда моих рыбок и цветы… хотя они у тебя все равно сдохнут. Ну хоть технику и книжки.

– Верка, прекрати дурить, – повторила она. – Бери своего Дениса и тащи в ЗАГС. Или вы что, не переспали даже?!

– Не-а, – ответила я. – Лен, не поверишь, скоро год, как вместе живем, сколько раз вместе спали – но именно спали, кино смотрели и вырубались, но и только.

– Тогда возьми, изнасилуй его и скажи, что как честная женщина ты обязана выйти за него замуж, – заржала уже проснувшаяся Ленка, даже похрюкивая от избытка чувств. – Как маленькая, блин!

– Да иди ты! – засмеялась и я. – Лена… А если бы тебе предложили задать любимому человеку три самых важных вопроса, о чем бы ты спросила? Только не смейся, это серьезно.

Она помолчала.

– Я бы спросила, зачем я ему нужна. Любит ли он меня. Смог бы он убить ради меня… А больше я не могу придумать, честно, Вер.

– Спасибо, – ответила я. – Спасибо, Ленка… Иди досыпай.

– Угу… Звони, я всегда твоя.

В таких вещах никто не подскажет, вот что я понимала. Но я должна была найти этот проклятый вопрос, чтобы Денис не ушел, а он вынужден будет уйти, потому что иначе… Что может случиться, я не представляла.

«Я найду», – твердо решила я и пошла разбираться с бардаком на кухне.

Визг там стоял оглушительный, а вонь – невероятная. Я знала склонность тетушек варить суп черт знает из чего, но недооценивала дурного нрава Дениса. Кажется, он задел локтем кастрюлю, варево вылилось на плиту, прикипело и воняло теперь втрое сильнее, чем раньше.

Первым делом я открыла окно пошире.

– Спасибо, солнце, – сказал Денис и закурил. Я ни разу не видела его с сигаретой! Однако жесты выдавали опытного курильщика, отец был таким, я уж навидалась. – Сам бы встал, да тут не развернуться.

– Что вы варите? – поморщилась я, вспомнив совет Ленки. – В холодильнике и говядина есть, и курица, а это что за дохлятина?

– Голова семги, только с рыбофермы, – поджала губы тетя Люся.

– Позавчерашняя, – фыркнул Денис.

– Ден, пойдем погуляем? – предложила я. – А вы плиту вымойте как следует и проветрите, как закончите с готовкой, хорошо?

Нас проводили обиженным молчанием.

– Погодка не для гуляний, – вздохнул Ден, спрятавшись от дождя под развесистым золотым кленом.

– А будто с тетушками лучше! Хорошо, что ты замки поставил… Они уедут, Ден, очень скоро. А мы пойдем вон… в кабак. Нажремся, придем пьяные, будем песни орать…

Денис помолчал.

– Не переживай так, – сказал он наконец. – Я понимаю, что родня – это важно. Но не всегда нужно. Я не могу иначе это выразить.

– Я поняла, Ден. Тут постоим или правда пойдем в кабачок? Тут есть хороший бар неподалеку.

– Лучше тут побудем. Выпить мы и дома можем.

– Разбавленного портвейна?

– Купим по пути чего-нибудь. Что мы, в собственном доме хорошего вина выпить не можем? – он осекся. – Извини.

– Не извиняйся. Я бы хотела, чтобы этот дом был и твоим тоже.

– Это невозможно, – резко ответил Денис. – Снять комнату у тебя я могу, но не более того. Вера, я предупреждаю, никогда не предлагай мне войти в твой дом. Я войду, но чем это закончится, не берусь предположить. Можешь считать меня чокнутым, но это так. Не рискуй, очень тебя прошу…

Вопрос, вспомнила я. Один-единственный, правильный… Ну как же понять, о чем спросить, чтобы Денис ответил – и остался? Это точно вопрос не про любовь, я чувствовала. Что-то другое…

– Пойдем и выгоним всех, – сказала я, встряхнувшись. – Что я бегаю из собственной квартиры?

Он только фыркнул.

Когда мы вошли, Денис зажал нос, а меня чуть не стошнило. Я вообще чувствительна к запахам, к человеческим тоже. Меня только от Ленки не воротит, да еще от Дена, даже когда он насквозь мокрый после тренировки.

– Вы доварили, я надеюсь?

– Да, садись, Веронька, похлебай супчику, – улыбнулась тетя Люся, и я подавила спазм в горле.

– Нет-нет, спасибо, мы перекусили, – сказала я. – Ден, который час?

– Почти пять.

– Ага… – я снова открыла окно. Что за манера закупориваться наглухо? Я вот не могу без открытого окна даже зимой, Денис, кстати, тоже. – Вы ешьте, ешьте, а то к шести придет жиличка комнату смотреть. Надо бы ее… гм… облагородить.

– Но Вера, мы же…

– Вы вроде бы не бездомные? – сощурилась я. – У вас, тетя Люся, две квартиры, пусть и в Подмосковье, у тебя, Вика, дом на двадцати сотках и опять же квартира… Вы, тетя Дина, живете у внуков, не пропадете. Ну а уж Катя – тем более, но не за мой счет! Помойте за собой посуду, и чтобы к шести тут никого не было, – сменила я тон.

За спиной царило на этот раз возмущенное молчание.

– Это было красиво, – искренне сказал Денис в комнате.

– Ты меня научил.

– Я подсказал.

– Подскажи еще раз. Пожалуйста, – попросила я. – Я не знаю вопроса, Ден. И я страшно боюсь задать не тот. И ты тогда…

– Я не могу, Верка, – честно сказал он. – Я хотел бы дать намек, но не могу. Но я буду терпеть, пока ты не найдешь правильный вопрос. Я, знаешь ли, замечательно оторвался на твоих тетушках! Так полегчало!

– У меня на уме самый банальный, – сказала я. – Но это не он, я чувствую. Там что-то посложнее, но, Ден, у меня башка не так устроена. Я ненавижу загадки с самого детства и не умею их разгадывать. И уж тем более придумывать… А если я не спрошу, что будет?

– Ты видела, – ответил Денис. – Я делаюсь психованным. Могу нахамить, могу и ударить. Я этого боюсь больше всего. Думай, Вера, я очень тебя прошу! Я вытерплю еще сколько-то, выплесну это на случайных людей, если край придет, но надолго меня не хватит, учти.

– Ясно, – сказала я и прислушалась. – Они ушли?

– Вроде да.

– Я проверю…

Слава всему сущему, они вправду ушли. Как хорошо было в пустой квартире, где остались только я и Денис! На ужин мы снова заказали пиццу, потому что кухню надо было еще проветривать и отмывать после кулинарных экзерсисов добрых родственниц.

Я мучительно перебирала вопросы, и ни один не был правильным. А напряжение нарастало, я чувствовала. Тогда я подумала, вышла в подъезд и позвонила дяде Рашиду.

– Случилось что, дочка? – спокойно спросил он, поздоровавшись.

– Нет, – ответила я, – можно мне с тетей Фаридой поговорить? Ну там, по-женски надо спросить, а если я у своих… так они разнесут по всей округе.

– А, – сказал он и куда-то пропал, а в трубке я услышала певучий голос тети Фари:

– Что у тебя, детка?

– Тетя, – спросила я, – мужчин спрашивать бесполезно. Но если бы вам сказали – задай три вопроса, самых важных, о чем бы вы спросили?

Повисла мертвая тишина.

– Ты с кем связалась, девочка? – спросила она совсем другим тоном.

– Я не знаю, – честно ответила я. – Но два вопроса я уже задала, а он ответил. Остался последний. Мне очень нужно его задать. И если вы знаете…

– Боже… – Фарида проговорила что-то по-татарски, вроде короткой молитвы, судя по тону. – Но зачем, Вера?!

– Я его люблю.

– А ну рассказывай, – сурово сказала она. – Что у вас было?

– Ничего. Просто живем бок о бок. Два раза его пытались увести: подружка моя и племянница, а раз – меня знакомый по работе сманивал, ну да это громко сказано, так, флиртовал. И все. Мать его говорила, что он странный, да и я замечала кое-что…

– Что? Давай говори!

– Глаза. Обычно серые, а когда он злится – зелеными делаются, очень яркими, я это не один раз видела. И ноги у него нет, это после аварии. Красный цвет не любит, красных ягод не ест, аллергия, говорит. Рябину обходит десятой дорогой…

Трубка каркнула.

– Ау? – подула я в нее.

– Я не знаю, что тебе посоветовать, – серьезно сказала Фарида. – Одно могу сказать точно: никогда не спрашивай, любит ли он тебя. Это не человек, детка. Лучше развязалась бы ты с ним… ай, два вопроса-то ты уже задала! Раньше бы тебе спросить…

– Но… откуда мне было знать-то? – жалобно спросила я. – Что делать?

– Не знаю, – повторила она. – Слушай сердце. В церковь вашу не ходи, не поможет. Это, знаешь… давнишнее, совсем не людское. Откуда он только взялся… Если хочешь его – ищи скорее вопрос. Иначе будет плохо вам обоим. Больше ничего сказать не могу.

Я попрощалась и отключилась.

Не человек? Но разве так бывает? Это только в книжках и в кино… Но Денис правда странный, настолько, что иногда оторопь берет. И глаза его, и откровенное нежелание сделать протез, и нелюбовь к красному…

Но без него мне жить не хотелось. И я, кажется, поняла, куда подевалась зеленоглазая незнакомка. Она погибла. Погибла в аварии, но каким-то образом часть себя ухитрилась передать Денису, который бы без этого точно умер. Отсюда все и идет… Это она не была человеком. У таких, как они, должен быть заметный физический недостаток, вспомнила я, а Ден упоминал, что она носила повязку на глазу. От девушки не осталось и следа в машине Дениса – только в его теле. И…

– Ден, – постучала я к нему, – можно?

– Угу, – отозвался он. В глазах его читался немой вопрос. Он уже не первый день маялся, я видела, но ничего не говорил, ждал, пока я хоть что-нибудь скажу.

– Я тебя люблю, – произнесла я, помолчав. – Ты возьмешь меня?

Это был мой последний вопрос, вот сейчас я это чувствовала.

– Я не передумаю, – добавила я, хоть и было мне страшно. – Ден, я хочу быть с тобой. С любым, каким бы ты ни был, нам так хорошо вдвоем… Бери меня, если хочешь, а если я тебе не гожусь, так и скажи, не обижусь, правда!

– Слово сказано, – все тем же знакомым жутким ледяным тоном произнес он. Я зажмурилась, чтобы не видеть ослепительной зелени в его глазах. – Я беру тебя.

Я толком не помню, что было тогда. Очнулась от звука дождя – он барабанил в окно. Денис спокойно спал. Я знала, что надо бы приготовить завтрак, но вместо этого сунулась ему под руку, положила голову на плечо, прижалась потеснее… Он обнял меня другой рукой, чуть повернулся, чтобы было удобнее, и снова засопел. Я скосила глаза – на груди у него, точно напротив сердца, у него заметен был красный отпечаток моих губ, как диковинная татуировка. Именно на том месте, где, он говорил, у него болело. А губы я не красила, кстати, и пятно это не стиралось. И уже никогда не стерлось.

– Распишемся? – буднично спросил он чуть позже.

– Конечно. Тогда меня уже никакие тетушки не возьмут, – улыбнулась я.

– Только без церкви, – попросил Денис.

– Я понимаю. И без отмечаний. Вдвоем отметим. Я только Ленку позову свидетельницей, и все, если не возражаешь.

– Против нее – нет, – сказал он. – Она умеет видеть, только главного не разглядела. Наверно, была еще слишком молодой.

– Ей было семнадцать, – ответила я. – И все она увидела, только родня взбунтовалась. Была б ее бабушка жива, может, сказала свое веское слово, но увы…

Денис помолчал.

– Ты своим-то скажешь?

– По факту, – фыркнула я. – Не то тут будет уже не три тетушки, а тридцать три, с воем и причитаниями, зачем, мол, я свою жизнь молодую загубить хочу.

– Не загубишь, – серьезно сказал Денис. – Я твой. И никого уже к тебе не подпущу, это ты понимаешь? Но я еще раз напоминаю – не предлагай мне войти в твой дом.

– Почему?

– Потому что так мы – люди как люди. И если ты устанешь от меня, то сможешь выставить, это же твой дом. Ты, думаю, догадываешься, как, – криво усмехнулся он. – Ты же поняла, верно?

– Ветви рябины над дверью? – спросила я. Я уже всякого начиталась.

– И это тоже, – ничуть не удивившись, ответил Денис. – Способов много, было бы желание.