Текст книги "У ворона два крыла (СИ)"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Тогда по рукам, – вздохнул он и улыбнулся.

И мы ударили по рукам.

– Знаешь, что, – сказала я, подумав, – у меня деньги-то есть, папа дал на всякий случай. Их же можно обменять на галлеоны, я узнавала. Давай сперва, как приедем в Лондон, зайдем в банк, потом к Олливандеру, а после уж поедем ко мне? Я хочу, чтобы ты мне помог палочку выбрать.

– Не вопрос, – Том улыбнулся шире. – Предвижу цирк…

Он оказался прав. На мой жалостливый рассказ о случайно сломанной палочке Олливандер горестно поцокал языком, произнес прочувствованный монолог о небрежности молодых волшебников и зарылся в свои запасы.

– Попробуйте эту, юная леди, – бубнил он, но я качала головой, потому что Том тыкал меня пальцем в спину, и палочка отказывалась реагировать. – Нет? И эта? Не может такого быть!

– Ну посмотрите еще, может, завалилась куда, – просила я со слезами в голосе, – как же я после каникул в школу без палочки поеду!

– Вот! – провозгласил наконец Олливандер, пошарив в закромах. – Если и эти не подойдут, не знаю, что и делать, юная леди…

– Мне его палочка отлично подходит, – кивнула я на Тома, повинуясь тычку. – Только слишком сильная. Мне бы в таком же роде, но… в женском исполнении. Не найдется похожей, сэр?

– А вы… да, помню, тринадцать с половиной дюймов, тис, перо феникса… – Олливандер нахмурился, морщины у него на лбу забавно зашевелились и вдруг разгладились. – Вот же она, голубушка! И как я позабыл, куда ее положил?.. Ну-ка, испробуйте!

– Она, – одними губами шепнул Том, когда я легко взмахнула палочкой из остролиста с пером феникса внутри. Ощущения были совсем иными, нежели от моей старой или его собственной.

– Видите ли, мисс Редли, внутри вашей палочки – перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдаёт только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Второе – у этого юноши.

– Ничего себе! – поразилась я, отсчитывая монеты, а Том вдруг нахмурился. – Спасибо, сэр!

Мы распрощались и отправились домой.

– А что ты так мрачен? – спросила я, любуясь приобретением.

– Я пытаюсь вспомнить, где и что именно читал о палочках-сестрах, – серьезно ответил он. – Во всяком случае, краем глаза замечал, но тогда меня не это интересовало. Так или иначе, помню, что вроде бы друг против друга они не сражаются, но все же скрещивать их не стоит. Ясно?

– А я будто собиралась…

– Вспомнил! – вскинулся вдруг Том. – Если вдруг палочки-сестры будут сражаться, то та, что принадлежит более сильному духовно волшебнику, заставит вторую выдать последние заклинания в обратном порядке. Короче, ничего веселого из этого не выйдет. Так что…

– Да поняла я! – отмахнулась я. – Мы с тобой вроде сражаться не собираемся, но я учту на будущее. Кстати, мы приехали, вылезай!

Как и ожидалось, родители совершенно спокойно отнеслись к незваному гостю. Места в доме достаточно, половиц он не протопчет, как выражается бабушка Марта, ну а накормить не проблема. Кстати говоря, бабушкина ферма – большое подспорье в нынешние годы. В городе ничего толкового не укупишь, а она исправно снабжает нас то ветчиной, то колбасками собственного приготовления, то овощами и фруктами. Понятно, ради всего этого летом нужно ей помогать, у самой уже возраст изрядный, со всем не управишься. И так вон наемного работника держит.

Мама служит машинисткой в присутствии, а отец работает ночным сторожем на военном складе: больше сквибу в нашем мире и податься-то некуда. Но это ничего, зато днем, отоспавшись после дежурства, он всегда со мной занимался и рассказывал о волшебном мире. Сперва я думала, он сочиняет сказки, но когда у меня проявился дар, все стало на свои места.

– Интересный у тебя отец, – задумчиво сказал Том, когда мы прикончили роскошный пудинг и пошли пошататься по окрестностям.

– Обычный, – пожала я плечами.

– Это мама обычная. А он – не тот, за кого себя выдает.

– Понятное дело. Выдает он себя за маггла, а сам…

Том только усмехнулся.

– Внешность у него характерная, – сказал он. – Кое на каких портретах я видел похожих людей.

– Том, прекрати! – рассердилась я. – Этот волшебный мир – чертовски тесное местечко, тут все друг другу родня. И учитывая то, что папины родственники учились в Хогвартсе, логично, что они могут мелькать на картинах! И то, что он похож на предков, тоже понятно.

– Молчу, – развел он руками, а я дулась всю обратную дорогу.

Ну да, сложением я похожа на маму – невысокая, крепкая. А папа рослый, худой, широкоплечий брюнет (вернее, уже почти седой) с резким профилем. Темные глаза и волосы, да и черты лица (не особенно красивые для девочки, но тут уж ничего не поделаешь) явно достались мне от него. Что в этом необычного? Кстати, подумалось мне, вот у папы профиль точно вороний, забавно!

Что самое интересное, вечером папа сказал мне почти то же самое:

– Очень знакомое лицо у этого твоего приятеля.

– Папа, ну хоть ты не начинай! – взмолилась я. – Ясное дело, знакомое, он по матери Гонт, ты наверняка какие-то портреты дома или в книгах видел!

– А, та история… – протянул он, и я вцепилась в него клещом:

– А что там случилось? И, кстати, откуда ты знаешь?

– Ну ты ведь наверняка догадалась, что связи с тем мирком я полностью не терял? – усмехнулся он и закурил.

– Конечно. Мало ли, что ты маме сказал, она к волшебным книгам и притронуться боится, а я-то вижу, что новые появляются. Присылает кто-то, да?

– Да. Мы с родней хоть редко, но переписываемся. Ну и я знал, что тебе это пригодится.

– Ты что, был уверен – я стану волшебницей? – нахмурилась я.

– Я надеялся, – лаконично ответил он, дымя трубкой, чуть повернул голову и стал похож в профиль на Шерлока Холмса. – Такие случаи бывали, пусть и редко, потому что желающих выйти замуж за сквиба или жениться на такой девушке днем с огнем поискать, если только среди совсем отчаявшихся. Но бывало, что у двух сквибов появлялись достаточно одаренные дети. Наследственность – штука занятная, – добавил он. – Но тебе пока рано вникать, я сам едва разобрался в этих генах, аллелях и хромосомах. Образования недостаточно.

– Так что случилось-то? – потеребила я.

– А ты уверена, что этично пересказывать такое?

– Том очень хочет узнать, что случилось перед его рождением, – сказала я. – И найти отца. В глаза, так сказать, посмотреть. Вообще-то он догадывается, что случилось, но если ты что-то добавишь…

– Так может быть, лучше позвать его сюда?

– Не надо, – подумав, решила я. – Если там что-то вовсе уж гнусное, я не стану ему говорить.

Папа кивнул, уселся поосновательнее и произнес:

– Учти, это сплетни и слухи, до меня, как ты понимаешь, донеслись только отголоски… Суть в том, что мисс Гонт вышла замуж за маггла Риддла, что само по себе поступок вопиющий по меркам чистокровных, и семья отреагировала предсказуемо. Хуже того, ходил слух, будто она опоила его любовным зельем и поила все годы брака. Ну а когда она оказалась в положении, то почему-то перестала это делать. Риддл прозрел, обнаружил, что женат невесть на ком, и мгновенно испарился. Не знаю уж, каких моральных качеств был этот человек, но, сама понимаешь, бросить глубоко беременную жену без средств к существованию… – папа развел руками. – Родня ее не приняла, из дома попросили вон, как только закончились деньги, вот и все. А умерла она, значит, в сиротском приюте… Ну как, достаточно гнусная история?

– В общем, – сказала я, – до всего этого мы и додумались. Кроме любовного зелья, но это уже детали. Спасибо, папа. Другое дело, что найти этого Риддла нереально.

– Да уж, ищи иголку в стоге сена. Подозреваю, он мог махнуть куда угодно, лишь бы подальше от жены. Особенно если узнал, что она волшебница. Многие люди этого боятся как огня. Вон как твоя мама.

– Хочешь сказать, она меня боится? – нахмурилась я. Еще не хватало!

– Опасается. И правильно делает: ты еще в ум не вошла, можешь случайно что-нибудь отчудить. Но я вовремя провел с ней воспитательную беседу, и она почти успокоилась.

– Ну тогда ладно, – вздохнула я, и мы немного посидели молча.

Том, скорее всего, торчал в своей комнате над книгой, которых, как я теперь могла оценить, у папы было не так уж мало для сквиба. Только задать вопрос напрямую я так и не отважилась. Все равно вряд ли бы он ответил правду.

– Тебе этот мальчик нравится? – спросил вдруг папа.

– А? – очнулась я. – Ну… с ним, во всяком случае, не скучно. Вечно он изобретает что-то несусветное, за ним глаз да глаз! То чары у него беспалочковые, то людей он заставляет что-то делать, то зелья сам наладился составлять, то летать он без метлы собрался, то жить вечно…

– Гхм… – папа поперхнулся дымом и закашлялся. – Недурные амбиции для мальчишки его лет.

– Ну, первые три вещи у него уже неплохо получаются, – буркнула я и папа закашлялся вторично. – Я же говорю, только и знаю, что его одергивать. Да он и сам понимает, что не надо раньше времени демаскироваться, к нему и так кое-кто проявляет нездоровый интерес.

– Кто?

– Профессор Дамблдор, – ответила я и отшатнулась, таким пугающим сделалось лицо отца.

– Передай, пожалуйста, своему другу, – медленно выговорил он, – что никогда никому еще не приносил ничего хорошего интерес Дамблдора.

– Он и сам понимает, – пожала я плечами. – Он же приютский, у него чутье на неприятности. А ты что-то знаешь, папа, верно?

– Слышал несколько историй, и даже из первых уст. Но тебе о них знать не нужно. Проговориться ты, может, и не проговоришься, но легилименции никто не отменял.

– Чего?

– Чтения мыслей.

– А, вот чем Том балуется, – сообразила я. – Надо ему сказать, как это называется.

– Погоди, чем он балуется? – нахмурился отец.

– Ну, мысли читает. У преподавателей пока не может, а у однокурсников – запросто, если поднапряжется. У обычных людей тем более. Сколько раз я ему говорила: не лезь ко мне в голову, мало ли, о чем девчачьем я думаю! Хулиган.

– Раз так… – протянул папа, – наверно, ему и окклюменция будет по силам. Это защита разума от других таких чтецов. И тебе это не повредит.

– Займемся, – понятливо кивнула я.

– Займись, Томми, и подумай над тем, что это хорошая партия, – усмехнулся вдруг он. – Прямой потомок Слизерина, надо же…

– Так и ты из хорошей семьи.

– А я тебе о чем толкую? Правда, об этом вам еще думать рано, но вот дружить с ним, думаю, небесполезно. Не вздумай рассориться, потом пожалеешь, да будет поздно. И еще… – он начал выбирать трубку, – когда вы подрастете, почти наверняка хоть мимолетно, да влюбитесь в других. Вот это оговорите заранее. Дружба дружбой, но из-за такого случались трагедии. Слово за слово, смертельная обида, дуэли… Словом, ничего хорошего. А нужно было просто вовремя поговорить.

– Я поняла, – протянула я. Даже у камина почему-то было зябко. – Папа, а его ведь летом наверняка снова попытаются запихнуть в приют…

– Да пусть едет с нами на ферму, – усмехнулся отец, прекрасно поняв, на что я намекаю. – Поможет, там еще одни руки лишними не будут. Заодно воздухом подышит, а бабушка Марта его откормит, а то его напросвет видать даже после полугода хогвартской кухни.

– А ты откуда знаешь, какая там кухня?

– От братьев и прочих родственников, – спокойно ответил он, и я окончательно уверилась в мысли о том, что правды он мне не скажет. – Иди к своему приятелю или к маме, мне подумать нужно.

Том, как я и предполагала, сидел, вернее, лежал над книгой.

– Я узнала три вещи, – сказала я, сев рядом. Он поднял голову. – Первая – всё, что ты рассудил насчет истории твоей матери, совершенно верно, только там еще одна деталь есть: она твоего отца поила любовным зельем. А когда он очнулся, то сбежал. Где и как его искать, неизвестно, может, у него вообще уже другая фамилия. Взял, женился, поменял, как мой отец, и ищи ветра в поле.

Том сел и нахмурился.

– Ясно… Ну, быть может, когда-нибудь я на него все-таки наткнусь, – проговорил он. – Мало ли, какие чудеса случаются.

– Вторая – то, что ты именуешь чтением мыслей, назвается страшным словом «легилименция», а есть еще защита мыслей – «окклюменция», и папа настоятельно рекомендовал тебе ею заняться.

Том выразительно приподнял брови.

– Что касается третьего, то оно неразрывно связано со вторым: папа предупредил, что интерес Дамблдора никогда никого не доводил до добра. Подробности выдавать отказался, но и так, по-моему, понятно. И нет, Том, не смотри так… – Я помолчала и все-таки созналась: – Я давно подозреваю, что папа вовсе не сквиб. Но напрямик спросить боюсь. Не знаю, какие скелеты могут выпасть из шкафа. И если даже он скажет правду, и она окажется… неприятной, как мне потом быть?

– Понятно, – протянул Том, посерьезнев. – Интересные дела. Ну что ж, посмотрим, как к моему побегу отнесутся в школе. Сделаем выводы. А уж исходя из них решим, как себя вести. Согласна?

– Конечно. И вот еще: папа рекомендовал поумерить прыть. Твои эксперименты очень уж бросаются в глаза.

Том подумал и кивнул.

– Согласен. Я пока займусь теорией, а заодно тебя подтяну если не до своего уровня, то хоть повыше твоего среднего.

– Сам ты средний! – я треснула его подушкой и гордо удалилась. Потом вернулась и спросила: – На ферму с нами поедешь?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Летом мы на ферму перебираемся, бабушке помогать, – пояснила я. – Отец договаривается со сменщиком, чтобы отпустили надолго, мама приезжает в отпуск и на выходные, ну а я все время там.

– А что… можно? – недоверчиво спросил Том.

– Отработаешь, – ядовито улыбнулась я. – Когда никто не видит, можно сено чарами перекидывать. Ты же без палочки умеешь, не отследят.

– Ага, главное, ты такого не пробуй, а то сожжешь весь стог, – фыркнул он. – Впрочем, ты можешь поливать огород. Это у тебя хорошо получается.

– Там речка есть, если тепло, можно купаться, – продолжала я соблазнять. – И лес. Ну и вообще – природа. Ты же сам сказал тогда в поезде, что из Лондона не выбирался. Опять же, папа может порассказать много интересного…

– Если меня не запрут в школе или в приюте на замок, я с удовольствием приму твое предложение, – церемонно ответил Том. Подумал и добавил: – А запрут, так я дверь вынесу и смоюсь. Как ты сказала? Ищи ветра в поле.

– Значит, договорились!

* * *

В школе на нас как-то странно косились, а следом с нами пожелал побеседовать почему-то не директор, которому мы, правду говоря, были глубоко безразличны, не наш декан, а вездесущий Дамблдор.

– Дети-дети, – укоризненно проговорил он, поглаживая рыжеватую бороду. – Разве можно так поступать? Том, где твое чувство ответственности?

– Вот оно, сэр, – совершенно серьезно сказал тот, указав на меня. Я улыбнулась.

– Я слышал, ты нарушил правила, и вместо того, чтобы вернуться в приют, куда-то сбежал. А теперь поговаривают, что ты гостил у однокурсницы, это так?

– Да, а что?

– Но Том, так поступать нельзя!

– Почему, сэр? – удивилась я. – Том сирота, я пригласила его погостить у себя дома, только и всего. Мне показалось, ему приятнее будет отметить день рождения в семье.

Том посмотрел на меня с плохо скрываемой злобой, но промолчал, понимая, к чему я клоню.

– Мы не могли тебя отыскать, мой мальчик, – продолжал Дамблдор.

– А зачем меня искать, сэр? – поразился тот. – Я и на улице не пропаду, не то что дома у Редли. А в приюте наверняка только порадовались тому, что я не вернулся. И не вернусь, – добавил он, подумав. – Миссис Редли была настолько добра, что пригласила меня к себе на летние каникулы. Думаю, она не откажется подписать необходимые документы в приюте, что уж там потребуется.

Я сперва не поняла, почему он не сказал «мистер Редли», а потом сообразила: моего отца Дамблдору видеть точно не нужно.

– Конечно, не откажется, – кивнула я. – Том ей очень понравился.

Это уж точно, при желании Том мог быть само обаяние. А мог и напугать.

– Том, но ты ведь понимаешь, что очень силен, а владеть магией как следует не выучился, – не отставал Дамблдор. – Ты можешь навредить простым людям!

– Я обязуюсь не прибегать к магии на каникулах, – запросто солгал тот. – Простите, сэр, но я никогда не покидал Лондона, не считая поездки в Хогвартс, а сидеть за решеткой все лето – скверная альтернатива помощи на ферме.

Том всегда говорил, что обещания, данные под давлением обстоятельств, ничего не стоят. А давать клятву он не собирался. Вдобавок он не уточнил, о какой именно магии идет речь, а дьявол кроется в деталях, как говорит бабушка Марта.

Дамблдор недовольно пожевал губами, потом вздохнул и сказал:

– Выйди пока, Том.

Он подождал, пока за тем закроется дверь, и обратился ко мне:

– Девочка моя, боюсь, ты не вполне понимаешь, с кем имеешь дело…

– С Томом Риддлом, разве нет, сэр? – удивилась я.

– Вот именно! – воздел он палец. – Он очень сильный волшебник, настоящий самородок, неограненный бриллиант… Увы, он еще в очень раннем возрасте научился применять магию не во имя всеобщего блага, а ради своей выгоды и удовольствия. И еще, Томасина, этот мальчик очень жесток. Ради забавы он мучил и убивал животных, издевался над однокашниками, отбирал у них вещи и деньги, и я не думаю, чтобы он единомоментно позабыл свои привычки.

– Не замечала за ним ничего подобного, сэр, – пожала я плечами. – Да и кто из нас в детстве не отрывал мухам лапки и не таскал кошек за хвост? Ну а после его рассказов о приюте я как-то не удивлена тому, что он далек от доброты и всепрощения. Если я верно поняла, не нападай он первым, то попросту не выжил бы. Право сильного никто не отменял, сэр.

Дамблдор недовольно покашлял.

– А как вы можете объяснить тот факт, что вас не сумели отыскать? – спросил он.

– Понятия не имею, сэр, – пожала я плечами, – я в таком не разбираюсь. Может быть, Том что-то отчудил, но он ни о чем подобном не говорил, а мне и в голову не пришло, что его станут искать, он ведь ничейный.

– В последний раз вас видели выходящими из лавки Олливандера, – сказал он. – Что вы там делали?

– Мне не удаются чары, и я подумала, может, с палочкой что-то не так, – бесхитростно ответила я. – Вот и зашла к мастеру спросить. Но нет, все оказалось в порядке, просто мне нужно усерднее заниматься.

– Ну хорошо, иди, – сдался Дамблдор, а я подумала, что на его занятиях мне придется пользоваться старой палочкой. Что ж, это даже интересно!

Том поджидал меня на лестнице.

– Хитро ты, – сказал он и отломил мне половинку яблока.

– Ты слышал?

– Конечно. Плевое дело, он чары от прослушивания не наложил. Потом научу, как подслушивать, полезная штука…

Я поделилась с ним мыслью по поводу палочки, и Том кивнул.

– Две палочки – вообще отличная идея. Надо мне тоже второй обзавестись. Одну отберут, так о другой никто и не подумает, не принято ведь. Недаром легавые и бандиты частенько по два, а то и три ствола носят. Кстати… Томми, ты обратила внимание: он дважды спросил, почему нас не смогли найти?

– Обратила. Сказала, что ты, наверно, сотворил что-нибудь.

– Я ничего не делал. До меня только сейчас дошло, что ищут не человека, а палочку. Ну, если на человеке нет специальных следящих чар. Так вот, палочки там или нет, но нас все равно не нашли. Доходит?

– На нашем доме стоит какая-то защита? – сообразила я.

– Конечно. Либо родня твоего отца постаралась, либо он сам. И чары мощные, раз сквозь них не пробились.

– Погоди, но мы же сколько раз гулять ходили!

– Так без палочек же, балда! Они в доме оставались!

Я признала, что я действительно балда.

– Словом, – сказал Том, – надо будет попробовать использовать палочку в вашем доме и посмотреть, придет извещение от Министерства или нет. Сдается мне, что нет. И не только из-за щитовых чар…

– Пойдем-ка лучше на зелья, – сказала я. – А то Слагхорн опять клокотать будет, мол, первое занятие в семестре, а мы опаздываем.

– Ничего, мы это на Дамблдора с его душеспасительными беседами свалим, пусть между собой разбираются.

Так мы и поступили.

* * *

Лето наступило очень быстро, а промелькнуло еще быстрее. На этот раз мы без спросу уехали сразу на ферму, не заезжая домой, а родители прибыли позже, нагруженные вещами (машины у нас нет, а брать такси, понятно, слишком дорого). К тому моменту бабушка Марта успела ужаснуться, до какой степени детей заморили в школе, впихнула в нас по три порции обеда и отправила отлеживаться и переваривать на сеновал.

– Какое небо… – мечтательно произнес Том, глядя сквозь дыры в крыше. – В Лондоне такого не увидишь, смог все застит.

– Сейчас обед уложится, я покажу тебе, где тут что, – сонно ответила я. – Хозяйство большое… ну, относительно. Зато еды всегда хватает.

– Томми, – произнес вдруг он, – Дамблдор сказал правду. В кои-то веки…

– О чем ты?

– Я убивал животных. И истязал однокашников.

– Зачем? – повернулась я к нему.

– Второе, думаю, тебе понятно, да ты и сама верно сказала – по праву сильного. Те, кто бил меня в раннем детстве, потом прятались, стоило мне появиться в пределах видимости. – Том перевернулся на живот и положил голову на руки. – А животные… Сперва, когда я еще был маленьким… Знаешь, я думаю, мне просто нужно было, чтобы кто-то оказался слабее и беззащитнее меня.

– Показать власть?

– Да. Это глупо, но иначе я это объяснить не могу. И чувство при этом… – он передернул лопатками. – Не проси описать.

– А все же попробуй.

– Какое-то… гадливое удовольствие, – попробовал сформулировать Том. – Умом я понимаю, что передо мной живая тварь, что ей больно, что она ничего дурного мне не сделала, но остановиться не могу, это… захватывает. С людьми-то понятно, над ними я издевался за что-то конкретное. А тут…

– Ты только с бабушкиной живностью ничего такого не вытворяй, ладно? – серьезно попросила я, хотя мне стало не по себе. – Она может и не пережить.

– Я давно уже этого не делал. Как отрезало. Людей было вполне достаточно. – Он повернулся ко мне. – Что, испугалась?

– Немного. Но учитывая, в каких условиях ты рос, наверно, можно простить тебе парочку замученных кошек, хоть и жаль их, и… кого еще?

– Кролика, – буркнул Том. – И не говори, что я был мал и не соображал, что делаю. Все я прекрасно понимал.

– Тогда перестань это пережевывать. Прошлое должно оставаться в прошлом, как говорит бабушка Марта, – изрекла я.

– У твоей бабушки на каждый чих найдется народная мудрость, – невольно улыбнулся он.

– Это не у нее, это вроде бы из Библии, только она все переиначивает по-своему. Ну и пастор у них тут простой, деревенский, читает проповеди так, чтобы фермерам было понятнее. Они же в основном пожилые, малограмотные. И вообще, хватит валяться, пошли на речку!..

К концу лета мы оба загорели дочерна, выросли чуть не на полголовы (у бабушки Марты от обеда не отобьешься!), наработались и в поле, и в хлеву, и на огороде (почти даже без магии, руками интереснее, да и скрываться не надо), до одури накупались в речке и набрали фунтов десять лесной малины бабушке на варенье. Помню еще, я подглядела, как Том вроде бы пошел выгребать навоз, а сам минут десять гладил месячного теленка и, кажется, даже плакал. О чем уж думал, не знаю, хотя и догадываюсь… Да и кошки от него не шарахались, хотя он явно этого ожидал: эти твари видят зло в любом обличье.

Папа вечерами устраивался на крыльце, как заправский фермер, раскуривал трубку и рассказывал о чем-нибудь из того, что якобы знал с чужих слов. Том задавал вопросы, а сам поглядывал на меня, мол, похоже, догадка верна, отец твой – не тот, за кого себя выдает. Да и я была уже почти уверена в этом.

1939 – 1940

– Как я не хочу в этот чертов Хогвартс, – пробормотал Том, втащив наши чемоданы в купе. – Одно там хорошо – библиотека есть.

Ночевали мы у нас дома, и он опробовал палочку. Никаких извещений не пришло, что подтвердило наши догадки. Судя по всему, в папиных шкафах гремел костями не один скелет, и во что это может вылиться, оставалось только гадать.

Учеба тянулась, как патока, на уроках было скучно, с Томом – интересно, потому что он умел мыслить как-то с подвывертом, а вдобавок не оставлял идеи дотянуть меня до приличного уровня. Кое-что у меня уже начало получаться, но он не отставал и не позволял останавливаться на достигнутом, ему всегда было мало. Порой я пугалась, когда он отлавливал меня в темном коридоре: глаза горят в свете факелов, на лице – энтузиазм, с губ рвется очередная дикая идея.

И да, мне пришлось стать его здравым смыслом, иначе бы он угробился еще в начале второго курса, когда решил, что действительно понял, как летать без метлы. Если бы не я, он сиганул бы сразу с Астрономической башни, но я настояла на невысоком косогоре, так что Том отделался ушибами и вывихом запястья, после чего признал – в его теории имеются недоработки. Впрочем, его бешеной тяги к знаниям эта неудача нисколько не умалила. Повторюсь, это был настоящий локомотив, несущийся с чудовищной скоростью, а я выполняла роль то ли стоп-крана, то ли угольного тендера, которые худо-бедно замедляли неуправляемое движение.

А после Рождества, которое мы опять отмечали у меня дома, невзирая на сопротивление преподавательского состава (особенно Дамблдора: я уж начала думать, может, он и впрямь неравнодушен к Тому – тот ведь очень красив!), Риддл поймал меня в библиотеке и сказал:

– Пойдем, что расскажу.

Я только вздохнула: это сулило очередную авантюру. Однако поднялась и поплелась вслед за ним – на этот раз снова в лес. Том каким-то образом разведал парочку потайных ходов, так что шастать туда-обратно было очень легко. И славно, а то сидеть в замке очень надоедало, к тому же там не поэкспериментируешь в свое удовольствие. А чудовищных тварей из Запретного леса мы, признаюсь, ни разу не видели. Мне показалось однажды, что вдалеке мелькнули единороги, но это была, скорее всего, просто игра воображения.

Устроившись у костерка и для надежности подстраховавшись согревающими чарами, мы поджарили на огне по кусочку хлеба и по яблоку – была у нас такая традиция, – слопали их, и только после этого Том сказал:

– Я раскопал историю твоего отца.

Я чуть не свалилась с бревна, на котором сидела.

– Постой, я не говорила тебе фамилию! Опять копался у меня в голове?!

– Нет. Я же обещал, что не стану. – Том поставил локти на колени и уставился на меня. – Помнишь, я говорил, что видел на портретах похожие лица? А ты упоминала, что кто-то из родственников был хорошим зельеваром. Вот я прошелся, посмотрел… Потом поискал фамилии, сличил даты. Учти, это все есть в открытом доступе, ты и сама могла бы найти, если бы захотела и имела привычку к систематической работе.

– Не умничай, – огрызнулась я, но не выдержала: – И что же ты накопал?

– Целый детектив, – хмыкнул он. – Например, набросал твое семейное древо и распутал целый клубок преступлений. Лучше бы я потратил это время на учебу, конечно, но это было так интересно, что я не устоял. Рассказывать?

Обледеневшие сучья застучали на ветру, как те самые скелеты в шкафу, я поежилась и протянула руки к огню.

– Давай.

– Садись поближе ко мне… – Том вытащил из сумки помятый пергамент и расстелил его на коленях. – Вот он, твой отец.

– Гектор Септимус… Так он вовсе не Джек!

– А ты думала… Смотри, вот четверо старших братьев и две сестры. Для магов это много, я уже узнавал. Родители тоже еще живы. В побочные линии я не вникал, но там тоже кто-то имеется, пусть полу– и четвертькровные. Это не считая родства с другими семействами.

– Давай, выкладывай свой детектив, – потребовала я, разглядывая небрежно нарисованное генеалогическое древо.

– Это не очень приятная история, – предостерег Том.

– Я догадываюсь. Но все равно выкладывай.

– Ну хорошо. Твоего отца отчислили с шестого курса, – произнес он. – Вот с такой формулировкой…

Том сунул мне под нос безжалостно выдранный из газетной подшивки лист с кричащим заголовком: «Студент-шестикурсник исключен из Хогвартса за тройное предумышленное убийство, совершенное с особой жестокостью и цинизмом!»

Я перечитала дважды, потом подняла на Тома глаза и сказала:

– Да быть не может!

– Еще как может, – сказал он серьезно. – Убийство было тщательно спланировано, это тоже есть в газетах, ну да я все не потащил, прочитаешь сама, если захочешь.

– Но…

– Погоди ужасаться, я начал с конца, специально, – поднял руку Том. – Дело было так… В то время Дамблдор уже направо и налево выкладывал свои идеи насчет равенства и братства. А я думаю, всем молодым парням интересно было, что там, в большом мире. Вот и твой отец решил прогуляться по маггловскому Лондону. Встретил девушку, она ему понравилась. Раз сходил на свидание, другой, да и влюбился. Семья ваша, насколько я понял, достаточно терпима к магглорожденным и вообще магглам. Тем более, он седьмой ребенок в семье, что уж тут…

Я промолчала.

– Если верить газетам, тем вечером он ждал ее на очередное свидание, но не дождался. Додумался зайти к ней домой и спросить у родителей, куда она подевалась.

– И куда же? – спросила я после паузы.

– Девушка оказалась в больнице. Ее поймали в темной подворотне трое ублюдков, избили и жестоко изнасиловали, – без обиняков ответил Том. – Что творилось в обычном мире, я точно не знаю, но предположить могу: судя по тому, что парни остались на свободе, либо у кого-то был влиятельный папа, либо много денег, либо и то, и другое в любых комбинациях.

– А что дальше?

– А дальше… – Том помолчал. – Через несколько дней почти в центре Лондона полиция обнаружила три изувеченных трупа. Тебе с подробностями или как?

– С подробностями, – выговорила я.

– Как скажешь. Если будешь блевать, то не на меня, а в сторонку, ладно? – попросил он и продолжил: – Перед смертью этих троих жестоко пытали. Причем убийца явно подготовился: ни единого свидетеля, никаких следов, отпечатков и так далее. Как уж он выманил их в то место, маггловской полиции было неведомо, но факт налицо. Начали поговаривать о новом Потрошителе.

– Да не тяни ты!

– Я не тяну, я рассказываю по порядку. В «Пророке» картина более полная. Имена этих троих были в газетах. Твой отец никуда не торопился. Он нашел их, потом приложил Конфундусом или даже Империо и отвел в заранее присмотренное место. Затем кого-то из них допросил и выяснил, кто был зачинщиком. А потом началось веселье, да какое! С огоньком, в прямом смысле слова… – в глазах Тома снова плясало пламя. – Если вкратце, сперва были Круциатусы, а потом все трое лишились… м-м-м… мужских органов. Одному их сожгли, причем сделали это медленно. Силенцио – и ни звука никто не услышал, хотя вопить он должен был жутко. Другому срезали начисто – и этот умер от болевого шока и кровопотери. Третьему размозжили, и тоже – болевой шок и смерть. Никаких следов, повторюсь, никаких надписей кровью и прочей чуши.

Я сглотнула.

– Сперва думали на маньяка, только кто-то в маггловской полиции оказался более-менее наблюдательным и сообразил, что это именно те трое, что недавно изнасиловали девушку. Стало быть, это месть. А мстить мог либо ее отец – но тот сам слег с сердечным приступом, а других родственников-мужчин у нее не было, – либо парень. Стали искать, но тут авроры подключились, там же непростительные были, ну и вышли в итоге на убийцу.