Текст книги "Парни не плачут"

Автор книги: Кимберли Пирс

 
Его рваный вздох проник в самое сердце.
 

– Сначала…– интонация была не то удивлённой, не то смертельно усталой. Как хорошо, что он её не гонит… – Ну… как ты, наверное.

– Девушкой? – а, чёрт, ведь говорила себе – не подсказывай, не лезь в душу, тебе никакого дела нет до его первой жизни!!!Вот и сейчас хрупкие плечи напряглись… словно тогда, когда она увидела его за решёткой, в кутузке… Как нервно побелели костяшки на сжатых вокруг железных прутьев кулаках… и как он ждал её. Если бы всё вернуть, если бы пойти за ним, в ту ночь… а не сейчас – двое суток спустя, нянчить.

– Да… пожалуй, нечто вроде того. Девушкой. Потом… стал, как парень-девушка, да вот таким уродом и остался. Врачи это как-то длинно и нудно называют. Жуть, верно? – он искал защиты, как её порою ищет бездомный щенок в ливневую летнюю ночь, поскуливая у порога. Она всегда подбирала щенков… эдакие тёплые комочки влажного меха, пахнущие молоком… кожаные брюшки…Лана улыбнулась в ответ на неловкую шутку, целуя его в волосы. А её приятели в детстве облизывали зеркало в прихожей, и вечно пьяная мамаша старалась непременно попасть в них измочаленной диванной подушкой… Чёрт. Да на его свитере дырок полно…

– Расскажи мне, что с тобой такое? – никогда не спрашивали его так интимно и осторожно. Кажется, она имела в виду не его здоровье.

– Ничего… вроде как…

– Ничего – это хуже, чем что-то. Вот именно… – Лана подвинулась ближе, прислоняясь спиной к стене и чувствуя, как тёплая тяжесть на коленях перемещается. Надо же… он всё-таки ей верит… так уютно умостился, чуть шмыгая носом. Верь мне, верь, я разрешаю и хочу этого… Я больше не буду тебя ни о чём спрашивать, ну прости меня, прости… Остался только этот несчастный, дрожащий в старом обветшавшем сарае, одинокий и поразительно, всепоглощающе нежный парень… Он был её подарком, в серой и скучной жизни. А кто откажется намотать на палец далёкие огоньки сияющих гирлянд, щиплющие раскрасневшиеся щёки своим чарующим светом наравне с зимним морозом… Ёлочные игрушки и серебряные нити, засыпающие голову, едва пробьют часы… скромный праздник и бедный стол… комок в горле и желание нового, необычного… подарок под тонким слоем хвои. Сколько же колючих иголочек она вымела из праздничного уголка на этот раз, чтобы найти его… Странно… Сейчас хотелось одного – сидеть и гладить любимого парня по голове – да большинство из её знакомых расхохотались бы, узнав, что они сейчас делают. Вместо того, чтобы. Ну, они бы всё равно ничего не поняли…

– Ой, ну до чего ты смешной… глупый… Кейт больше меня не прикрывает, родственники обозвали лесбиянкой… мне больше некуда податься. Получается так.

 
А сколько, наверное, шла от автобусной остановки, продираясь сквозь чащобу, которая здесь сплошь и рядом…
 

– И всё из-за меня?

 
В городе – тьма, и никто не желает понимать…
 

– Поэтому и глупый… – Лана наморщила лоб. – До чего ты хорошенький…

– Ты так говоришь, потому что я тебе нравлюсь…

– Почти… Ты думал, что я не приеду?

– Я рассчитывал. – неожиданно сердито буркнул он, отворачиваясь. Она едва сдерживала дрожь, шаря и наугад обнаруживая его руку. Тонкие, длинные пальцы, совсем уж не мальчишеские… и такие ласковые!!!

– Почему?

– Тебе опасно здесь быть.

– Не меньше, чем тебе. А ты ещё тут торчишь… живёшь. – она сглотнула, подавляя рванувшиеся вверх по горлу слова. – Мне давно уже сон снится… я… ну, будто я стою с тобой на большом шоссе. На хайвее. Вокруг колышущиеся огни, ты мне ещё сказал, что они похожи на парное молоко. И мы… представляешь, совершенно одни, вместе. И всё у нас получается. Мне так нравится этот сон. Даже после случившегося. Я… и ещё я на самом деле хочу поехать с тобой в Мемфис.

 
Брэндон вздрогнул уже по-настоящему, и сморщился, как от боли. Она подумала, что могла нечаянно дотронуться до ушибленного места – синяков Том и Джон ему наставили предостаточно. Светлоголовая девушка с лицом убитого провинциального ангела прекрасно знала о происходящем вокруг. И желание схватить его в охапку, крепко обнять, укачать, плача от собственного бессилия, натыкалось на практичность. Слезами горю не поможешь…
 

– Ты пойми меня… Я ведь никогда не был в Мемфисе. И нигде не был дальше Линкольна… до тех пор, пока до вас не добрался. Семьдесят две мили, я по вывескам считал… – слова лились, быстрые, нервные, дрожащие. Он не знал, что с ним, и что заставляет его говорить – мешая радость с горем, а смех – с крохами храбрости. Он так скучал без неё, не зная, что принесёт ему откровенность. Только вот последние фразы он договаривал под аккомпанемент лихорадочных поцелуев, которыми она покрывала начинающие теплеть щёки, и ласку двух раскрытых ладоней, принявших в себя его виски, скулы, острый подбородок. – Я… у меня и нет никого, если подумать. Папа умер давно, я не родился ещё. И сестры нет никакой, модели в Голливуде… есть, вернее – но она вместе с нами ютилась, в трейлере, пока замуж не вышла. Тэмми…

– Плевать… – поцелуй. Короткий всхлип. Она искала его губы, как будто от касания к ним зависела сейчас её жизнь… – Плевать, ты всё равно мой красавчик… всё равно.

– Но…

 
Девушка начала стаскивать его свитер. Колченогий диван заскрипел.
 

– Кошмар. Что делать? Как же теперь наш классный секс?

– Я думаю, мы во всём разберёмся…

 
Они занялись любовью…
 

– Слушай. – Брэндон приподнялся на локте, сражённый догадкой. Истоме места не было. – Поедем со мной в Линкольн! Ты… Господи, да у меня никого, кроме тебя, нету. Я только ради тебя здесь торчал, и думал, что всё хорошо будет, а – видишь… Поедем! У тебя прекрасный голос… всё устроится. Я тебя со своей мамой познакомлю, она тебя любить будет, и с двоюродным братом Лонни – мировой парень… он бывает заразой, но! – я люблю тебя!!!

 
Лана помолчала. Господи. Он где-то по частям читал что-то о расстреливаемых, а теперь потихоньку начинал понимать их вязкое, как кисель или канзасская сгущёнка, ожидание будущего. Она просила его поверить. А ему уже и просить… вроде неудобно. И вдруг – словно свет из люка в потолке сеновала, раздалось неожиданное.
 

– Когда едем?

 
Он читал о симфонической музыке, которая взмывает вверх. Чёрт тебя дери, везунчик ты эдакий, плевать на всё, плевать! Она тоже – хочет быть самой собой, и любит тебя, и…Абсолютно счастливый, на долю секунды растерянный, Брэндон задохнулся в быстрых, нежных объятиях…
 

– Сегодня вечером.

– Тогда мне надо собрать вещи… – коротко улыбнулась она.

– А мне уже и собирать нечего…

 
Хихиканье и жадные поцелуи не входили в программу, но Лана была обрадована тому, что это есть. Она вновь распоряжалась своей жизнью.
 

– Я скоро вернусь…

 
Так же фантастически и неправдоподобно, как он появился, худенький девичий силуэт растаял в ночи…
 
 
… Если бы он повнимательнее читал «Ромео и Джульетту», то понял бы, что повторяет сцену на балконе – влезая на подоконник и засовывая любопытную лохматую башку внутрь. Зябко звякнуло стекло. Лана паковала вещи – красный чемодан раскрыл зёв, поглощая платье с тонким пояском, брюки, блузки, кофточки, вязаный свитер, майку с глубоким вырезом… крохотный свисток, флакон духов, плюшевого медведя… журнал… Брэндон пару минут наблюдал за её сосредоточенными действиями, а потом тихо окликнул.
 

– Лана?

 
Девушка резко обернулась.
 

– Чёрт возьми… Брэндон!..

 
Ну так и есть, хмыкает… Хоть сейчас в рамку и на стену, самоуверенный нахал!Она вздохнула с облегчением.
 

– Ты меня испугал.

 
Он прижал руку к груди. Без бандажа дышать было куда свободнее. Голубые глаза светились ему навстречу…
 

– Извини, котёнок. Я не утерпел.

– Вижу… чего ради ты пешком добирался из Гумбольдта? Автобусы ведь не ходят, я проверяла… сама на частнике приехала.

– С ума сошла, с какими-то бугаями водиться ради того, чтобы домой попасть… Мне так захотелось. Лана, я не готов расстаться с твоим милым личиком…

– Вот и забирай его себе… – она минуту подумала и аккуратно сложила джинсы. – Зачем ты пришёл? Если моя мать тебя увидит, тут такое начнётся!

– Я вот что подумал… – он ногтём попробовал отскрести пятнышко на свитере. – Давай поедем прямо сейчас? Знаю, в Фоллз-сити попутки не ходят, но мы можем добраться до шоссе… и… лихости нам не занимать, а, детка? Всё, как ты мечтала. Только ты и я – на хайвее…

 
Брэндон так трогательно на неё смотрел, что Лана усмехнулась.
 

– Что ж, давай…

 
Она не была сторонницей перемен, и – хотя её волновала близость этого хрупкого мальчика, она с трудом поверила бы, что решится вот так всё бросить, без подготовки, покинуть дом… глупое словосочетание «родительский кров» – но здесь она провела всю свою жизнь… Когда-то надо начинать. И решаться. Сильные подают мяч, затем выигрывают. Лана отвернулась, закуривая. Брэндон перехватил её кисть, нежно сжимая в своей руке, и начал вальсировать.
 

– Завтра утром, едва только рассветёт, мы найдём самую симпатичную кафешку в Линкольне и будем там завтракать… Мне сделают скидку, а чудесной девушке…

 
Иногда Лана готова была его убить за тотальную несерьёзность. Казалось бы, он имеет право дурачиться – после того, как её мир его не принял, она понимала, что он бежит от действительности, но… решалась судьба, и тут было не до шуток. Брэндон попробовал одарить её поцелуем, губы коснулись щеки… Лана закрыла глаза. Просто отгородилась.
 

– Детка… ну что ты?

 
Она упрямо молчала.
 

– Лана… – едва слышно выдохнул он. – Лана, послушай… – парень пригладил каштановый ёжик. – Ты пока собирайся, а я пойду… обратно к Кэндис. Мне тоже надо кое-что забрать. А потом я буду ждать тебя у остановки. Мы уедем вместе… Всё хорошо…

 
Он беспокоится обо мне… хотя мог бы и ненавидеть. Он – настоящий шедевр…
 

– Всё хорошо, милая. Не бойся. Всё будет просто отлично. Мы же классная пара… Я буду ждать. Ты только приходи, ладно?

 
Внезапный шум заставил девушку поколебаться в принятом было решении.
 

– Конечно. А теперь беги… скорей, и будь осторожен. Я люблю тебя.

– Я тоже… – он с видимым сожалением выпустил её руку… Лана надела кожанку, нашарила в кармане спички и вновь прикурила потухшую сигарету. Он заботился об её здоровье, отвлекая от вредной привычки ласками. И, однако, понимал, когда был нежеланным гостем – быстро смотался через окно.

 
Линда куталась в ночную рубашку, переступая босыми ногами на холодном полу.
 

– Где вы были?

– В Руло. Выпивали, знаешь, – ответил Джон, исподлобья глядя на неё. Он тяжело дышал, время от времени облизывая губы. Женщина хотела предложить ему таблетку от головной боли – и воды, потому что у парня был такой вид, будто он пробежал не один километр – но потом раздумала.

– Плохой мальчик. А здесь ты что забыл?

– Да. Я плохой. Я не люблю, когда рушатся семьи. Я не люблю, чёрт возьми, когда вторгаются на мою территорию! – он сунул руку за пазуху. – И ты это знаешь. Может быть, вы все будете меня ненавидеть, после того… что я сделаю.

– Что ты несёшь, Джонни? У тебя как будто жар?

– Ну да, разумеется…

 
Линда не успела понять, что произошло – в переносицу ей смотрело чёрное дуло пистолета. Джон нарочито медленным движением снял его с предохранителя и взвёл курок. Металлическое щёлканье было отвратительным.
 

– Откуда… ты это взял? – она перешла на шёпот, потому что голос у неё пропал.

– Где они сейчас?

– Кто? – женщина отказывалась поверить тому, что видит. Смертоносное отверстие предлагало ни о чём не думать, и провокационных вопросов не задавать. Лоттер опёрся плечом о дверной косяк.

– Любовнички.

– Брэндона здесь нет.

– А Лана?

– Они… я не знаю, – Линда шагнула назад. Она вдруг поняла, что если не скажет ему ничего, то поплатится жизнью. Возможно, не она одна. Джон снова вышел из-под контроля. – Послушай… утихомирься, ты натворишь ещё глупостей…

– Где они?! – раздался низкий рык.

– В Гумбольдте. Лана поехала туда сегодня вечером. У Кэндис. – она закрыла глаза. Вершить судьбу признанием было не легко. Джон расплылся в улыбке, поспешно кивая.

 
… Сначала бей, потом думай.В «Алисе в стране чудес» было нельзя дышать и спать одновременно… но это не одно и то же. Он – не супергерой, он – не житель мегаполиса, он не хотел становиться образцом для подражания. Одни «не», хоть засахаривай и складывай в коробочку, как леденцы. Брэндон мечтательно улыбнулся. Его девушка потеряла кольцо, и тонкие полоски металла скользили между пальцами – всё равно не налезая. А стал бы он рудокопом, были бы мускулы, словно у качков… Ничего ещё не кончено, зачем он хандрил? Есть Лана. Его надежда. Его вера. Его… вот только привязывать её не надо слишком сильно, потому что зорко одно лишь сердце. Она придёт к нему – со временем, если не прямо сейчас.
 
 
… Лану в детстве учили, что подглядывать нехорошо. Но она ничего не могла с собой поделать, потому что чувствовала опасность. Раньше их было только двое – она и Джон. Соседские ребята не в счёт, никто не ухаживал за ней серьёзно. Они все были слишком уязвимыми. А вот Джон – действительно мачо, черноголовый и весёлый вожак, душа компании… Лана сначала растерялась. Она выпрыгнула в окно, неудачно приземлилась и ушибла колено. Она хотела догнать бывшего приятеля. Ей было нужно знать, что он задумал, она не хотела быть такой пассивной, как мать… дожидаться своей участи. Она и Брэндона выбрала потому, что он помог ей вырваться из заколдованного круга. Джон что-то укладывал в багажнике, девушка слышала реплики о кастете, верёвке и смене белья… Затем он поднял голову, увидел её. Глаза расширились – он замер.
 

– Ребята, погодите!

– Ты здесь? – недоверчиво произнёс Том, натягивая белые перчатки.

– Я вчера вам немного нагрубила… это всё глупости, я виновата. Джон… – она попробовала сомкнуть руки вокруг его шеи. Мужчина отстранился, Лана замолчала.

– Мы торопимся.

– Джон, давай поговорим! Может быть, выпьете?

– Нет… – он снова повернулся к ней. Скривился, как будто ел что-то невкусное. Том прервал его, визгливо похохатывая.

– Да-да-да! Тащи выпивки побольше! Нам предстоит серьёзное дело, и…

– Умолкни, – Джон схватил девушку за шиворот и грубо втолкнул в автомобиль. Лана сжалась на заднем сиденье. Она не боялась, что они причинят ей вред. Она знала, что Джон слишком дорожит их дружбой и тёплыми отношениями… Хотя и умел находить больные места, ругался и слишком много пил, заливая горе. – Лучше заводи…

 
Том усмехнулся – над верхней губой, в усах заблестела испарина. Лана коснулась ручки дверцы – ей хотелось скрыться, и если бы не плохое предчувствие, она бежала бы пешком до автобусной остановки, лишь бы не видеть опостылевших лиц… Десять миль. Десять миль на спидометре, стрелка колебалась и ползла вверх…
 

– Мы поймали его в поле зрения. И не выпустим.

– Так ты его нашёл? – Том лениво зевнул. Нетрудно было угадать их общее напряжение, странную сплочённость. Они были – как рядовые в окопах, плечом к плечу. Отрешённые, как камикадзе. Ничего лишнего… и личного.

 
Как описать их поездку? Её спутники почти не разговаривали. Лана была подавлена их молчанием. В открытое окно тянуло сквозняком, но она не могла попросить Тома поднять стекло, потому что он беспрерывно курил, сминая пальцами сигаретные фильтры.
 

– Куда мы едем?

 
После нескольких таких вопросов Джон решился. В конце концов, от членов компаниион ничего не скрывал. Он ненавидел весь мир. Он устал. И он хотел доказать девчонке, что она была не права во всём: в том, что бросила его, в том, что связалась с дурным мальчишкой, в том, что её страстная любовь была подделкой… Парень положил пистолет на спинку сиденья и ласково провёл по нему пальцами.
 

– У меня теперь новый друг.

– Что это? – Лана отодвинулась.

– Джонни вдруг понял, что ему нужно серьёзное оружие. Мы тут заезжали к его старушке-матери, так что у меня в кармане лежит нож… А пушку мы украли у Энди Бэннета. Чувак подумал, что мы зашли выйти пива. Нетрудно заболтать фермера. Коровы там, птицеферма его… Джон взял и стащил пистолет. Теперь он готов разобраться с проблемами. – торжествующе подвёл итог Том. Девушка попробовала унять быстро бьющееся сердце.

– С какими проблемами?

– Мы едем охотиться на проклятых лесбиянок. Ты не одна из них?

– С Брэндоном! Ты думала, что мы так всё стерпим? Мы решили его напугать… нечего ему было бегать к копам и рассказывать об изнасиловании… – Джон присоединился к беседе. Том вывернул руль. Его бледное лицо казалось маской призрака, но глаза смотрели ясно и осмысленно.

– Этот придурок прав. Сначала у нас был другой план. Мы хотели вывезти Брэндона за город, измолотить его – а потом отрезать руки и голову, чтобы труп не опознали. Скажи, он был бы для тебя «кем-то особенным», если бы ты подержала его башку? Посмотрела в глаза смерти? – Джон убрал пистолет.

– О да. Он больше не убежит. Вы всё ещё хотите поехать в Мемфис? – блондин приложился к фляге. Телеграфные линии за окном сливались в одну сплошную, рассекавшую ночь на две половины. – Эй, Большой Брат Джо, ты правда считаешь, что стоило её брать?

– Она не помешает. – вожак кивнул со значением.

 
Мужчины были настроены решительно. Сильнее всего она поняла это, когда Джон стал выбираться из машины, даже не посмотрев на неё. Они остановились в квартале от дома Кэндис, и им нужно было месить грязь на просёлочной дороге. Лана едва успевала за сообщниками, пытаясь не потерять их из виду. Она не знала, что ей делать. Позвонить в полицию было неоткуда. Она очутилась в сумасшедшем мире, где всё было реально… В окнах дома не горел свет, казалось, что все его обитатели разъехались. Минуты две Лана молила Бога, чтобы это было действительно так. Но Джон заметил автомобиль Кэндис в гараже. Он сомневался, чтобы мать оставила малыша одного и пешком ушла куда-то. Ему надо было убрать всех свидетелей. И долго тянуть волынку он был не намерен. Том ударом ноги опрокинул складной стул. Пронизывающий ветер раздражал его, парень боялся простудиться.
 

– Ну чего ты ждёшь?

– Он ждёт меня! – закричала девушка, наконец догнав их. Она схватила Джона за плечи, он увернулся. – Стой! Стой!..

 
Он стряхнул её руки и пошёл вперёд, нагнув голову.
 

– Подожди! Джон!!! Посмотри на меня!!

 
Глупышка. Она ещё на что-то надеется. А я… я – конченый человек.Том семенил рядом с ним.
 

– Джон!.. – она поскользнулась и упала. – Взгляни на меня!! Джон, послушай!! Подожди!.. – Лана вцепилась в его ногу, и метра три он волоком тащил её по мокрой земле. – Ну нельзя же так! Это глупости!.. Джон… подожди!! Стой!!! Нет!!! Нет! Нет!..

 
Может быть, из-за её отчаянных криков жильцы проснутся и успеют убежать… В следующий момент шума оказалось предостаточно. Понаблюдав за качающимся фонарём, Джон кивнул Тому и вышиб дверь. Треск дерева и падающие жалюзи… нападавшие ворвались в дом под грохот, фанфары и литавры. Мужчина свирепо оглянулся.
 

– Ну, где эта сукина дочь?!

 
Он не заметил кресла в темноте и, опрокинув его, упал. Больно ударился. Матерной тираде позавидовал бы портовый грузчик. Джон набил себе пару ссадин. Его товарищ досадливо качнул головой и метнулся в другую комнату, откуда донёсся душераздирающий женский вопль. В спальне Том обнаружил Кэндис, лежащую на постели, и её сына, ворочающегося в колыбельке. Через минуту он выволок девушку в разрушенную гостиную, где Джон швырялся всем, что попадалось под руку.
 

– Ну, где она?!

 
Кэндис заливалась слезами.
 

– Отвечай!! – Том дал ей смачную пощёчину. – Где ты его прячешь?

 
Насмерть перепуганная девушка всхлипывала. Тогда он начал её избивать.
 

– Послушайте… я ничего не знаю… не трогайте меня, и оставьте Коди в покое!! Не трогайте моего ребёнка… – просила она, заикаясь от ужаса. Джон пошёл в кухню и обнаружил там недоеденную миску салата.

– С кем ты сегодня обедала, дурочка? Отвечай, или я тебя изрешечу!.. – он выхватил пистолет. Потом… всё превратилось в какой-то кошмар, три человека начали кричать друг на друга… в соседней комнате надрывно завопил младенец… Джон тоже отвесил удар по миловидному личику.

– Чёрт возьми, это невозможно… я тебя убью, слышишь? Ты что, ничего не поняла?

– Кончай с этим…

– Пожалуйста, не трогайте нас…

 
Он услышал какой-то шорох позади себя и мгновенно обернулся. Хрустя сломанными жалюзями, в дверном проёме возник Брэндон, ошарашенный происходящим. Он стоял там в полном одиночестве, смешной в школьной куртке не по росту. Побитый, нахмурившийся… и безрассудно храбрый. Конечно, он не мог убежать так, чтобы нападавшие его не заметили. Они всё равно догнали бы его. Джон потёр руки.
 

– Иди сюда!

 
Его узкое лицо перекосилось.
 

– Выпусти девушку, она тут не при чём… Она меня просто спрятала.

 
Кэндис задохнулась от плача. Том отшвырнул её в сторону. Мальчишка, которого они так долго искали, прикусил губу. Умом он понимал – ему грозит смертельная опасность. И отказывался поверить, что появление двух бывших друзей, запросто перемоловших его жизнь – это конец. Джон угрюмо посмотрел на него.
 

– Тебя-то мне и надо…

– Давай разберёмся, как мужчина с мужчиной… – Брэндон не повышал голоса, потихоньку отступая. Джон в два шага оказался рядом с ним и пинком отослал к стене.

– Ага, давай… – он крепко взял его за шею. Брэндон переглотнул.

– Не стоит оно того. – почти небрежно сказал он. – Не стоит…

 
Джон поднёс пистолет к его лицу.
 

– Хочешь, я заставлю тебя сожрать эту штуку? Ты ждёшь этого, да?

– Нет…

– Да?!

– Нет! – и его карие глаза были почти спокойны. Он знал, как нужно обращаться с психами. Только вот… ни разу ещё не пробовал. Его никогда не пытались убить.

– Что ты городишь?!

– Нет, Джон. Мы должны всё выяснить – только ты и я…

– Заткнись, сучонок!

– Ты ничего нам не сделаешь.

 
Истерическая тишина. Плач ребёнка. Шум ветра на чердаке…
 

– Нет.

 
Джон не знал, как Лана очутилась в одной с ними комнате. Только она снова ему не верила. Только она его боялась. Смотрела на дуло пистолета, но шла к ним – двум парням, сцепившимся друг с другом…
 

– Прекратите сейчас же! – она кричала во всю силу лёгких. Том чертыхнулся.

– Идиоты! Брат, не слушай её!..

– Джон… – её лицо в свете фонаря было совсем ангельским. Он не знал человека добрее… Чувствовал, как колотится сердце врага, сжатое в его руке. И он мог его раздавить. Не слышать тока крови. Не слышать хрипловатого голоса. Ах, как смеялся и пел песни этот чудный парень… Убрать! Убить! Уничтожить… три слова на букву «у»… Джон стиснул его горло так, что Брэндон почти не мог дышать. А в следующую секунду он перестал. Потому что вожак согнул локоть, прижал пистолет к его подбородку. Грянул выстрел…

 
Кровь брызнула на стену. Хрупкое тело конвульсивно дёрнулось в его руках. Джон первый раз в жизни вышиб кому-то мозги… он отбросил от себя оружие, выпустил обмякшего мальчишку. Его кривая ухмылка завяла. Лана поражённо затихла… Парень бросился на колени, провёл ладонью по волосам своей жертвы, нашёл рану и начал зажимать, будто надеясь в секунду вылечить, собрать кусочки кости воедино… Он думал, что Брэндон встанет, улыбнётся ему или нахамит… да всё, что угодно, лишь бы он был жив… Но звёзды недостижимы. А сны кончаются. Быстро и катастрофически… Онумер.
Кэндис зарыдала в голос. Том подобрал пистолет с ковра и тоже выстрелил. Девушка упала, как подкошенная. Из-за её плеча, неловко переступая, вышел Коди. Он плакал, повторяя интонации только что убитой матери.
Том развернулся, почти не соображая, что делает. Он помнил только одно – что нужно убрать свидетелей. Ему показалось, что Брэндон ещё дышит. В его руке блеснул выкидной нож, лезвие угрожающе пропороло воздух… Раненых нужно добивать, своих ли, чужих. Том зарезал его и выпрямился с чувством выполненного долга. Освобождаясь от ступора, в который её вогнала увиденная кровавая баня – Лана с криком бросилась на светлоголового парня и оттолкнула его. Она царапала Тома, замахивалась и кричала… что именно, она потом не помнила. Она стремилась защитить того, кому уже нельзя было помочь. Том упал лицом в ковёр, вскочил на ноги и выругался. Девушка обняла застывшее тело, не замечая, что пачкается в крови. Вряд ли она осознавала, что грозит ей. Прогремел ещё один выстрел… Разбилось стекло, всхлипнуло и упало вниз сотней маленьких осколков. Джон дрался с Томом, напарником, который вышел из повиновения.
 

– Отстань от неё!.. Уходим отсюда! – он заломил ему руки. Мощным ударом отбросил в сторону. Потом повернулся к Лане, которая тоже могла погибнуть. Крови было слишком много, она собиралась в лужицы и текла к его ногам…

– Бежим!..

– Бежим…

 
Джон выстрелил ещё раз. Ему уже нечего было терять. По свитеру Брэндона расползалось ещё одно тёмное пятно…
Убийцы покинули дом и выехали на шоссе. Остановившись у реки, они выбросили оружие и перчатки в воду, а затем спокойно вернулись в Фоллз-сити.
Мальчишка… Высокого роста, худой. Он был миловидным, с хорошими манерами. Он ходил по барам в компании местных парней, играл в карты и бильярд, пил виски, мягко улыбался на сальные шуточки о женщинах, дрался, болтал о машинах, пользовался мужским туалетом, даже брился… Брэндон Рэй Тина. Он умер. Он умер, и она ощупывала руками его бездыханное тело, как слепая… не в силах поверить.
Иней покрыл траву, машину, детские качели… Облака медленно, но верно окрашивались розовым с оттенками жёлтого. Пришло новое утро.
Она помнила звуки кантри. Она больше не была подавленной или испуганной. Она просто лишилась всего… при одном грохочущем звуке, отнявшем у её любовника жизнь… У неё задрожали губы – и она плотно сжала их. Слёзы кончились. Наступила безысходность. Она так и не смогла ему помочь…
Покойся в мире, Брэндон.
Я люблю тебя, друг…
Я люблю тебя…
Я…
Мать увела её. Какой бы она ни была, она осталась её матерью. Она заботилась о Лане. Она даже смогла проснуться в пять часов утра, приехать в Гумбольдт и увезти дочь с места преступления… Всё, что девушка уносила с собой – это клочок бумаги и серебряное колечко, которое соскользнуло с её руки во время занятия любовью… Она нашла их в его карманах. Она обнимала его так, будто надеялась воскресить. Но он не шевелился. Он больше никогда не засмеётся, не посмотрит на неё, не наградит ласковым словом. Сказка кончилась.
 
 
… «Дорогая Лана! Если ты читаешь это письмо, значит, я нахожусь достаточно далеко. Во всяком случае, уже на дороге к Линкольну. Честно говоря, я немного боюсь того, что должно произойти – как, наверное, и ты… Ты была полностью права – Мемфис кажется близким, если ехать по большому шоссе, среди огней, похожих на парное молоко. Мы туда доберёмся, рано или поздно. А пока я поймаю кого-нибудь, и поеду домой… Я не убежал, ты не думай. Я буду ждать тебя. Всегда. Брэндон.»
 
 
Яркие лучи наискосок перерезали лицо, как остриё шпаги из литого серебра. Размытые контуры фермерских домиков и придорожных заправок покорно уходили назад, провожая её неопределённым чувством тоски – словно приятельские собаки, свернувшиеся клубком у порога. Она чуть сильнее сжала холодный ободок руля – кольцо врезалось в палец… Ей его принёс коротко стриженый мальчик в нелепой ветровке, скрывавшей небольшого размера крылья – то, что сверкающую штучку он попросту спёр у продавца в супермаркете, не считалось. С ним можно было быть собой, потому что он умел стряхивать с плеч заботы и конкретность осязаемой городской пустоты, был лёгким и ненавязчивым – как и положено быть истории с печальным концом. Разве с каждым можно было сесть на траву, прикуривая от колеблющегося огонька зажигалки? Он был красивым, как тонкий ивовый прутик ранней весной, как поцелуй свободы – единственный и запоминающийся. Господи… Скрипучий голос, читающий выдержки из протокола, безумно раздражал – но сколько раз она его слышала… он даже во снах приходил.
«Джон Лоттер был признан виновным в двойном убийстве с отягчающими обстоятельствами, и приговорён к смертной казни. Сейчас он дожидается исполнения приговора в тюрьме для особо опасных преступников. Подаёт апелляции…
Марвин Томас Ниссен, соучастник Лоттера, находится в исправительной колонии штата, имея согласно вынесенному вердикту три пожизненных срока. Вердикт в отношении подсудимого был смягчён в связи с его помощью следствию…
Брэндон Тина (Тина Брэндон): 1972 – 1993…»
Мотор машины равномерно гудел, спидометр безразлично качал красной стрелкой на пометках с милями… Дорога убегала вдаль. Её разграничивала белая полоса, отделяя прошлое от будущего, сегодня от завтра, безнадёжность от нежности, яркость – от пустоты… Память была недолговечна – забыть, убрать прошлое на дальнюю полку в архиве, чтобы не царапало по сердцу… Жители Фоллз-Сити, штата Небраска, оставались в своих домах, даже не думая о том, куда в конечном итоге приведёт их разметка, по которой только и стоит идти, если хочешь жить… Они не помнили, они не желали. Что по этому поводу думала Лана Тисдейл… никто не знал. Она ничего не сказала…