Текст книги "Роман (ЛП)"

Автор книги: Кимбер С. Дон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Глава 2

Хизер

2005

Я упираюсь руками в стеклянные двери конференц-зала и придерживаю плечом, чтобы вовремя открыть их, прежде чем появиться на встрече, которая уже началась. После того, как я раскладываю свои файлы на длинном прямоугольном столе, то опускаю руки вниз, чтобы расправить подол юбки и скрещиваю ноги.

После того, как мои файлы открыты, я бегло осматриваю мужчин в комнате и обнаруживаю сержанта уголовной полиции, который с прищуром смотрит на меня.

– Ну? Мак, как прошел твой первый день в группе? Как я слышал, ты облажалась. Ты сказала мне, что я могу тебе доверять. Твой отец был моим напарником почти двадцать лет, упокой Господь его душу и он ЕДИНСТВЕННАЯ причина, почему я дал тебе этот шанс. Теперь скажи мне, почему я должен оставить тебя в этом деле.

На самом деле?

– На самом деле? Я облажалась? Вот как? Это был мой первый контакт с преступником. Я не виновата, что парень вывалил свое дерьмо, потому что я задала ему вопрос. Если ты собираешься уступить мне его, то уступай, но если ты планируешь допрашивать меня и звонить по каждому пустяку, я лучше буду работать на улице, – я забираю свои файлы и начинаю подниматься, когда останавливаюсь от хлопка его ладоней по столу.

– Все вон! Сейчас же! Мак, ты остаешься, – он резко поднимается отчего его кресло врезается в стену позади него, и он начинает расхаживать по комнате, как зверь в клетке. После того, как все уходят и дверь закрывается, он подходит ко мне и останавливается, когда мы оказываемся лицом к лицу. – Ты этого добивалась?

Я расправляю плечи и поднимаю подбородок, вторгаясь в его личное пространство, прежде чем заговорить сквозь зубы:

– Нет, если ты собираешься отдать его мне, подвесив перед лицом, как приманку. Может быть я молода, но чертовски хороша. Результаты моих тестов и полевых сборов говорят сами за себя, и ты это знаешь. Я лишь прошу, чтобы ты смотрел на меня, как на любого другого детектива. Мне нужно, чтобы ты перестал обращаться со мной, как со своей дочерью, дядя Джей. Ты не можешь этого понять?

По пути к двери я хватаю свои файлы и прежде, чем успеваю уйти от сержанта, Джей Стилс делает последнее предупреждение:

– Maк, не подведи меня.

Я прищуриваюсь и искоса бросаю взгляд на него через плечо:

– Я никогда не поступлю так, Джей.

***

Как только я захожу в квартиру, которая принадлежит мне и моему старшему брату – Бобби, то скидываю туфли и бросаю сумочку на столик в прихожей.

– Бо? Ты дома, малыш?

– Я здесь! – я слышу его голос, доносящийся из кухни, и наблюдаю, как он достает из холодильника "Бад Лайт". – Хочешь пива? – выкрикивает он.

– Я дома, и да, звучит отлично. Как прошел твой день? – он протягивает мне пиво, прежде чем направляется на кухню к барной стойке и садится.

Он отвечает после того, как отхлебывает от своего пива:

– Ах-х… одинаково однообразно. Ну, ты знаешь, как оно бывает: то густо, то пусто. Все это пламя ада… так что я просто вырубился после игры в "Колл оф Дьюти", кажется, немного переиграв. Я до сих пор теряюсь в догадках, что мне нравится больше: быть стрелком в гуще событий или же наоборот, пребывать в искусственной коме. Так или иначе, как прошел твой день, сестренка?

Я пережевываю крошечные кристаллы льда, когда делаю глоток охлажденного, вкусного, чертовски заслуженного пива.

– Джей гребаный мудак. Он надрал мне задницу на глазах у ребят, в первый же день работы над делом. Я приняла присягу, зачем я вообще это сделала? С чего я решила, что он сможет обращаться со мной, как с одним из парней? – я ставлю пиво на столешницу и зеваю, прежде чем направляюсь в ванную. Стоя под горячими струями в душе, я возвращаюсь к тому, что произошло в библиотеке Вашингтонского университета между Романом и мной.

Если кто-то проверит информацию обо мне, Джей удостоверился, чтобы она гласила, что я студентка второго курса отделения педиатрии.

Я выглядела соответствующе, проклятье, я соответствовала. У меня был подходящий возраст, подходящая одежда и подходящий рюкзак. Разве я не флиртовала? Черт, я не смогла научиться флиртовать, выходя из своего бумажного чехла, в котором меня хранили трое моих старших братьев: Бобби, Коди и Рик вместе с папой и сделали все, чтобы парни держались от меня подальше после того, как менструация и ее гормоны превратили меня из девочки в молодую женщину.

Я могу сказать, что кроме их властной защиты и тенденции погасить любой намек на личную жизнь, стоило мне лишь задуматься об этом, пока я взрослела, я все равно знала, что меня любили.

Были ли мои длинные волосы подстрижены и причесаны? Нет. Знала ли я, как нанести макияж или накрасить ногти на правой руке? Черт возьми, нет. Были ли мои колени и локти постоянно опухшим? Да.

Понимаешь о чем я? Например, я могу поменять масло, заменить колесо и поставить новый генератор или аккумулятор на свою машину. Я могу насадить червяка на крючок, зарядить оружие, освежевать добычу и измерить улов. Затем… я могу посыпать все это секретной приправой, и в совершенстве приготовить его.

Есть два пути к сердцу мужчины, и благодаря моей маме, у меня есть один из них, а благодаря моему папе и братьям, другой.

Папа всегда говорил, что я похожа на свою маму. Я невысокая – около ста шестидесяти сантиметров, в мои лучшие дни, с миниатюрной фигуркой и с ее бледными светлыми волосами. Таким образом, первый путь к сердцу мужчины – его глаза.

Второй путь через его желудок. Я могу принести домой ужин и приготовить его до совершенства. Проблема заключается в том, что у меня никогда не будет шанса приготовить для мужчины из-за моих братьев. Мой отец скончался от сердечного приступа и если быть полностью откровенной, я действительно не испытываю желания выбраться куда-то и попытаться встретить кого-нибудь. Даже до того, как скончался папа, я уже выплескивала все силы на то, чтобы стать детективом.

Я правда думала, что смогу сделать это.

Сейчас… Я не так уверена в этом.

Единственные две вещи, которые связывают Романа Пейна с чередой пропавших девушек, это одиннадцать нечетких фотографий, анонимно размещенных в общественных местах и записка, найденная с Амандой Роббинс. Кроме этого, нет ничего. Его богатая семья с армией адвокатов, окружающих Пейна, угрожают выдвинуть обвинения против прессы за клевету и дискредитацию.

С фамилией и будущим, как у Пейна, где он станет одним из величайших умов в области женского здоровья, его статус против наших доказательств будет значительно более весомым.

Вопрос, который не покидает мою голову – почему? Почему человек тратит все свои силы на то, чтобы стать лучшим из лучших в гинекологии, а потом по ночам начинает заниматься, чем? Приказывает им совершить самоубийство? Или еще хуже, убивает их?

В этом и состоит проблема между сержантом полиции, моим крестным отцом – Джеем и мной.

Я не думаю, что он это сделал. Судя по его внешности, ему совершенно не нужно было убивать или насиловать женщину ради того, чтобы потрахаться. Я влюблялась и видела достаточно красивых мужчин за свою жизнь, чтобы точно знать, что Роман Уильям Пейн превосходит их всех в радиусе тысячи миль. Он высокий, мы говорим, по крайней мере, о ста восьмидесяти трех сантиметрах. Его шелковистые волосы цвета эбенового дерева, а глаза – оттенка весеннего неба. У него самое красивое лицо, которое я когда-либо видела: высокие острые скулы и прямой нос над совершенными полными губами. Когда сегодня он читал в библиотеке, его широкие, сильные плечи были склонены над столом, отчего длинные черные волосы завесой скрывали от меня глаза мужчины, но не сексуальную ямочку на левой щеке, пока он покусывал нижнюю губу своими идеально ровными, белыми зубами.

Когда я склонилась над ним, пытаясь заговорить, вид того, как перекатывались и перемещались его мышцы и сухожилия под идеальной оливковой кожей, заставил мой рот стать сухим, как хлопок. Мне пришлось сглотнуть дважды, прежде чем начать разговор. Даже сейчас я не могу вспомнить, что, черт возьми, вылетело из моего рта.

Используя свое полотенце, я вытираю с зеркала конденсат, перед тем, как обернуть его вокруг себя и пробормотать своему отражению:

– Держи голову прямо и может быть, мы сможем доказать, что дядя Джей не прав, Мак.

После того, как надеваю пижаму, я вытираю со стойки пятно от бутылки с пивом, чтобы затем свернуться калачиком на кушетке и посмотреть футбольный отбор, который транслировали в прошлое воскресенье, пока мои веки не становятся тяжелыми, и я не засыпаю.

Мой сон переплетается с дымом и зеркалами, а также с мужчиной, чья красота соперничает с отцом Господа, с мужчиной, чьи глаза цвета искреннего, утреннего неба или заката под покровительством смерти, обмана и лжи.

Глава 3

Роман

2007

– Раз, два, три, четыре, пять… – бормочу я, когда грудь Джулии приподнимается после каждого моего нажатия, и так до тех пор, пока не досчитываю до тридцати, а затем перехожу к ее лицу: зажимаю нос, отклоняю голову назад и дважды выдыхаю, наблюдая, как грудь девушки наполняется воздухом от каждого моего выдоха.

Мы опять зашли слишком далеко; это губит весь эксперимент каждый раз, когда она оказывается не достаточно выносливой.

– Один, два, три, четыре, пять… – я продолжаю нажимать и чувствую, как меня переполняет гнев. – Черт побери, Джулия, очнись! Дыши, черт тебя дери! Дыши! – я понимаю, что уже сбился со счета и склоняюсь над распластанным телом, лежащим на полу моей спальни, чтобы опять наклонить ее голову назад, зажать нос и дважды протолкнуть воздух в ее легкие.

Мы с Джулией как бы в отношениях больше года. Глупышка придумала себе, что это моногамные или основанные на верности отношения, полагая, что если она до сих пор устраивала меня, как на публике, так и за закрытыми дверями, то я женюсь на ней.

Женщины настолько наивны. Особенно богатые, красивые и те, кто обладает властью, этикетом и манерами.

Я предпочитаю таких.

Женщин, отличающихся от Хизер.

С того дня в библиотеке прошло два года. Я провел два года, уворачиваясь от нее на каждом шагу. Я клянусь, эта девушка, будто появилась из ниоткуда, и вдруг, она уже была везде. Она стала причиной, почему я сфокусировался на Джулии. Кстати о Джулии, мне необходимо подумать и переосмыслить нашу ситуацию.

Поглядывая на часы, я мысленно подсчитываю время, которое потратил на реанимационные действия – чуть больше пяти минут. Неистовый гнев возрастает, охватывая все у меня внутри, когда я сжимаю кулаки и поднимаю их выше головы, чтобы как можно резче опустить их вниз, ударяя ее в грудь. Легкие девушки мгновенно наполняются воздухом, прежде чем она начинает неистово задыхаться и кашлять.

– Охренеть! – я пробегаюсь руками по лицу и отхожу в угол своей комнаты.

– Ром… – из нее вырывается еще один приступ кашля, что кажется, будто уходит целая вечность, прежде чем она обретает достаточно контроля, чтобы попытаться снова заговорить, – Роман, мне жаль. Мне так жаль… – я подлетаю к ней и опускаюсь на пол.

Как только я оказываюсь достаточно близко, то обхватываю руками ее за шею и поднимаю над гладким полом так, что ноги девушки начинают болтаться в метре от ковра.

– НЕТ! Нет, Джулия, ты же знаешь, как меня бесит, когда ты вытворяешь подобное дерьмо! Это все портит! Все! Ты думаешь, что после того, как кончу, я хочу воскрешать тебя из мертвых по пять минут? Ты знаешь, в какое бешенство это меня приводит?! Ты хотя бы представляешь, как близко я был к тому, чтобы оставить твою слабую задницу и сбросить ее вниз вместе с остальным мусором в топку для того, чтобы сжечь?

Ногтями она впивается в мои запястья около своего горла, ее глаза расширяются, а губы становятся синими, прежде чем жалкой кучкой позволяю ей упасть на пол.

– Собирай свои манатки и убирайся из моего дома, я не хочу тебя больше видеть, ты меня слышишь? – я вылетаю из своей комнаты через холл и сбегаю вниз по лестнице. Хлопаю дверцей своей "Мазерати" прежде, чем гаражная дверь успевает открыться и мне удается выехать за ворота, резко поворачивая влево.

Я не знаю, на кого злюсь, не знаю, куда еду; впервые за все свои сознательные годы, я чувствую себя потерянным, и не имею ни малейшего понятия, почему.

Я знаю, что сделал правильный выбор, когда обратил внимание на Джулию. Я вижу какого-то мудака в дверях бара и медленно выхожу на грязную парковку из машины.

Я вхожу, направляясь прямо к угловой кабинке, а затем сажусь, в упор смотря на официантку, которую подзываю кивком головы.

– Что я могу для тебя сделать, дорогой?

Я смотрю на ее бейджик, а потом на преждевременно постаревшее лицо.

– Содовую с лимоном. Лимон должен быть свежим, мисс Дарла, – улыбаюсь я.

– Ты его получишь, – она отходит, но слишком сильно виляет бедрами, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы удержаться от того, чтобы не поиздеваться над ней.

Я опускаю взгляд на поверхность стола, когда она возвращается, чтобы избежать разговора. К счастью, это срабатывает. Я беру свой напиток и подношу его к губам, когда женщина в красных туфлях в кабине через стол от меня начинает двигаться. Я рывком поднимаю голову вверх, чтобы увидеть… маленькую мисс Хизер Маккензи.

Я киваю и ставлю свой напиток на стол, прежде чем заговорить:

– Чего ты хочешь?

Ее хрипловатый смех застает меня врасплох, и я удивленно поднимаю брови.

– Что же, мистер Пейн – это провокационный вопрос.

Я хмуро гляжу на нее поверх кромки своего стакана и повторяю вопрос:

– Ответь мне. Чего ты хочешь?

– Тебя. Для умного парня, ты можешь быть тупым сукиным сыном, ослиная задница, ты это знаешь? – она усмехается, прежде чем махнуть официантке. – Будьте добры, одну порцию "Бад Лайт", если есть, мэм.

– Сейчас принесу, милочка.

Я качаю головой, глядя на пластиковый стол, и боковым зрением замечаю, как Хизер поднимает мой бокал, затем делает глоток и выплевывает кубик льда обратно в стакан. Я смотрю на нее, как будто она потеряла весь когда-либо имеющийся у нее рассудок.

– Ты плюнула в мой бокал? – рычу я.

– Этот? – смеется она. Будто то, что я сказал – абсолютно нелепо, будто я не наблюдал только что за тем, как она это проделала. – Мне нравится думать об этом, как об обмене, возможности внести свой вклад, непосредственно в последующий отказ. Плевок слишком сильное и неприятное слово, чтобы описать это действие, – она ставит мой напиток, и я крепко хватаю ее за запястье, заставляя девушку бросить его, и содержимое стакана выплескивается через край.

Дарла ставит пиво перед Хизер и откашливается, даже не обращая внимания, что у нее проблемы.

– Дарла, не думай, что я не держу эту ситуацию под контролем, он может быть на сорок пять сантиметров выше, и превосходить меня по весу, но я – сексуальная женщина. Забегаем вперед, м-м-м, да? – Хизер, не отрывась, смотрит мне в глаза, когда говорит, даже если я все еще крепко, как тисками, сжимаю ее запястье. Я чувствую, как ее кости начинают трещать в моей руке, но она продолжает спокойно улыбаться.

Когда официантка уходит, я вижу, как правая бровь Хизер поднимается все выше при каждой фразе, которую я произношу:

– Я тебя не знаю. Ты мне не нравишься. Я не знаю, что именно ты хочешь от меня, но скажу тебе, чего хочу я! Я хочу знать, почему ты вдруг появилась в моей жизни, и почему вдруг всегда оказываешься рядом. СКАЖИ ЖЕ МНЕ: ПОЧЕМУ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ!

Я притягиваю ее за руку ближе к себе, пока мы оба не оказываемся над столом нос к носу:

– Ты хочешь трахнуть большого плохого волка? Да? Это то, чего ты хочешь?

Она слегка качает головой, когда сглатывает. Прежде чем она успевает открыть рот, чтобы заговорить, я прижимаюсь своими губами к ее. – Ты и представить не можешь, сколько невинных, маленьких, красных шапочек пали к моим ногам, моля о любви, грубой силе, моей безжалостной доброжелательности, отдавая свои жизни мне в руки в надежде, что смогут отыскать ангела за маской дьявола.

Она вырывает руку из захвата, и я мгновенно теряюсь в ее греховных черных глазах, когда своей тонкой ручкой Хизер сжимает в кулак рубашку на моих плечах, и использует материал в качестве рычага, чтобы мы столкнулись носами, и крепче прижались лбами друг к другу.

– Я должна была бы быть слепой, глухой или немой, чтобы не знать, Роман, проблема в том, что я не та, кто надеется найти ангела под маской. Ангелы стоят по десять центов за чертову дюжину. То, чего хочу я – это демоны, которые живут внутри, потому что… они отражение моих собственных, – она ослабляет на мне свою хватку и откидываясь на стенку кабинки, хватает свою кружку пива и выпивает половину ее содержимого.

Мне трудно собрать воедино собственные мысли, потому что я чувствую, как влюбляюсь в белокурую соблазнительницу, сидящую передо мной.

Я полностью задерживаю дыхание, и почти теряю дар речи, но как-то умудряюсь выдавить слова:

– Я спрошу тебя еще раз, и только один раз: Хизер, чего ты хочешь?

Глава 4

Хизер

Черт! Чего я хочу?

Что же, как я и думала, это был провокационный вопрос!

Я хочу Романа Уильяма Пейна, вот чего я хочу.

Я хочу, чтобы он сказал мне: "НЕТ! Я не причинял им боль". Или: "Я не убивал тех девушек, и не был причиной чьего-либо самоубийства!"

Была ли ты когда-нибудь в ситуации, или обнаруживала, что в ответственный момент твой разум или тихий голосок сознания, категорично протестовал и кричал о том, что томится от любви, с порхающими бабочками и верящим-в-счастливую-историю-Золушки-сердцем? И моментально появляются розовые очки, когда твои глаза сосредотачиваются на одном, ТВОЕМ единственном, так что сжимается все внутри, черт возьми, и даже костный мозг объединяет усилия с глупым трепыхающимся сердцем в твоей груди? Черт, мне двадцать пять лет. Я не испытывала силы и страсти такого масштаба с момента моей первой любви… С момента моего первого и последнего разбитого сердца, что произошло еще в средней школе.

Я не должна допустить подобного снова, и чертовски уверена, что не должна чувствовать подобное по отношению к Роману Пейну.

Мой голос дрожит, когда мне наконец-то удается заговорить:

– Я хочу тебя, Роман. Я хочу, чтобы ты перестал со мной бороться; впустил меня, позволил мне показать, каким счастливым я могла бы тебя сделать, но все, что ты делал до этого… бежал.

Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, какой эффект произвели мои слова, и встречаюсь с его ничего не выражающим взглядом. У меня сжимается сердце, а на глаза наворачиваются слезы, когда я спрашиваю дрожащим голосом:

– Неужели… Неужели тебе плевать?

Да, ладно, черт, я признаю, что в конце концов, слезы задерживаются у меня на ресницах и текут по лицу, пока мой полушепот полукрик заставляет звучать слова немного неразборчиво.

Роман откашливается и потягивает свой напиток перед тем, как взять меня за обе руки в свои. Когда я смотрю вверх, и встречаюсь с ним взглядом, он тихо говорит:

– Милочка, меня нахрен волнует лишь то, что я не могу точно понять, есть ли в тебе что-то такое, чего нет в остальных женщинах. Как ты не можешь понять, если бы я решил сделать тебя своей, то не отпустил бы. Если бы мне стало скучно, то ты была бы так сильно раздавлена, что от тебя не осталось бы ничего, чтобы отпускать.

Напоследок, он резко хватает меня за подбородок кончиками пальцев:

– Я не буду делать ничего, кроме того, что причинит тебе боль. Тебе только кажется, что твои демоны отражают моих собственных, ты не понимаешь того, что твоя идея бессмысленна… мои демоны – порождение самого большого зла из всех; демоны, которых ты думаешь, что хочешь увидеть, не просто демоны под ангельской маской. То, что я пытаюсь сказать тебе, Хизер, что даже Люцифер когда-то был прекрасным ангелом, – Роман встает и бросает сто долларов на стол. – Перестань пытаться найти хорошее во мне, я обещаю тебе, мисс Маккензи, то, что ты ищешь, не существует и никогда не существовало.

Он наклоняется и касается губами моего виска, прежде чем сказать:

– Прощай, Мак.

– Прощай, Мак? И где именно ты узнал об этом имени, мистер Пейн?

От его непристойной ухмылки, по моей коже пробегают мурашки, а хрипловатый голос заставляет закрыть глаза и сжать бедра.

– Ох, детка, никогда, ни на секунду, не допускай мысли, что я не сделал свое домашнее задание, если ты сделала свое.

Я широко раскрываю глаза.

– Что это значит? – спрашиваю я, сощурившись, глядя на него.

Он отвечает с безразличной улыбкой:

– Я спросил, чего ты хочешь, и ты сказала мне, – он снова вторгается в мое личное пространство, прежде чем продолжить, – почему? Я узнаю, либо запоминаю каждого человека, который появляется в моей жизни, будь то знакомый, новый друг, потенциальная приятельница потрахаться, или сторонний наблюдатель. Ты всегда была на стороне наблюдателя. Я хочу знать, почему и чего именно ты хочешь. Ты говоришь мне, что хочешь меня, но я верю, что та Мак, которая не должна быть раскрыта, хочет мои грехи. Ты так беспокоишься о моей чертовой добродетели.

Я быстро поднимаюсь и заставляю себя вплотную прижаться своей грудью к его твердой груди и протолкнуть правое колено между бедер мужчины, скользя по растущей эрекции:

– Я не забочусь о твоей добродетели, и меня не волнует, даже если в действительности ты окажешься самим дьяволом; я хочу тебя Роман, я хочу все это. Когда ты задумываешься, стою ли я того, ты ошибаешься. Я всего лишь женщина, которую ты видишь перед собой. Извиняюсь за свое неловкое и несвоевременное появление в твоей жизни. Впрочем, то, чего я хочу, остается неизменным. Я, бл*дь, хочу тебя, всего тебя. На время.

Прежде, чем могу понять, что происходит, я оказываюсь повернутой лицом к стенке, после того, как он толкает меня обратно в маленький проход нашей кабинки, где я до этого сидела… Наблюдаю за его спиной, как он отступает, быстро перемещаясь через темный бар. Я чувствую, что весь прогресс, которого мы достигли, исчезает, когда он выскальзывает за дверь. Я не хочу его.

Хорошо, я не хочу его желать.

“Знаешь, тебя ожидает холодный, ужаснейший день в аду от кармы, когда ты окажешься на моем месте.”

Возможно, Роман Уильям Пейн – дьявол. А сумасшедшая и ужасающая правда заключается в том, что я только поняла, какой силой обладает Роман и как легко он может меня раздавить. Проблема в том, что я не могу сойти с того пути, которым следовала два года. И никуда не деться от того, что мое сердце прямиком идет к тому, чтобы быть разбитым.

Роман сломит меня.

Он позволит мне упасть.

Он причинит мне боль.

Он заставит меня истекать кровью.

Но я не смогу сделать ничего, чтобы остановить его. Я зашла слишком далеко, и это должно дойти до логического завершения.