Текст книги "Пять капитанов"
Автор книги: Ким Малаховский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)
«ЭЛЬДОРАДО» УОЛТЕРА РЭЛИ
Фаворит королевы
Одной из колоритнейших фигур в Англии в царствование Елизаветы I был Уолтер Рэли. Человек Ренессанса, он был солдатом, мореплавателем, царедворцем, парламентарием, покровителем искусств, ботаником, химиком, поэтом и историком.
В жизни Рэли было столько причудливых поворотов, что казалось, будто судьба задумала на его примере показать все свое могущество: он то взлетал к вершинам власти, то низвергался в бездну бесславия.
О детстве и юности Рэли сохранились отрывочные сведения. Год его рождения неизвестен. Считают, что он родился в 1552 или 1554 г. Дело в том, что существующая сейчас в Англии система церковной регистрации рождения была введена с апреля 1555 г. Авторы, утверждающие, что Рэли родился в 1554 г., ссылаются на надписи к двум его портретам. На одном, написанном в 1588 г., указывается, что ему 34 года, на другом, относящемся к 1598 г., – 44 года. Данное обстоятельство нельзя считать безусловным доказательством хотя бы потому, что на миниатюре, выполненной в 1618 г., отмечено, что ему 65 лет. Тем не менее большинство авторов склоняются в пользу 1554 г.
Уолтер родился, когда его отцу, тоже Уолтеру, было уже далеко за пятьдесят (год рождения Уолтера Рэли-старшего тоже неизвестен; называется условно 1496 г.) Он состоял уже в третьем браке. Его первой женой, по имени Джоан, была дочь Джона Дрейка, родственница знаменитого Фрэнсиса Дрейка. От нее у него было два сына: Джордж и Джон. О первом известно только то, что он на свои средства снарядил корабль, участвовавший в сражениях с испанской «Непобедимой армадой». Второй же наследовал отцовское имение и прожил там всю свою жизнь, умер в 1629 г. После смерти Джоан (неизвестно, в каком году: год смерти не был указан на ее могильной плите) Уолтер Рэли-старший женился на Изабел Даррел, дочери лондонского купца, от которой имел дочь Мэри. В 1549 г. Изабел умерла, и Рэли женился в третий раз на Катарине Чемперноун, вдове Отто Гилберта. От брака с Гилбертом у нее было три сына: Джон, Хамфри и Адриан, от Рэли два сына – Кэрью и Уолтер и дочь Маргарит.
Уолтер Рэли-старший происходил из древнего рода, первые упоминания о котором относятся к временам Генриха I. Многочисленные представители семейства Рэли расселились в Уэльсе, Сомерсете, Девоншире. В одном Девоншире насчитывалось не менее пяти ветвей этого семейства. Каждая имела отдельное родовое гнездо, название которого добавлялось к имени владельцев. Так, Уолтер Рэли-старший принадлежал к Фарделлам, ведущим свое происхождение от Джона де Рэли, который в начале XIV в. получил имение Фарделл в Девоншире. В следующем веке Фарделлы сильно обеднели. Уолтер Рэли-старший вынужден был оставить Фарделл. В 1520 г. он купил ферму недалеко от Плимута. Ферма находилась в двух милях от берега моря. Фермерский дом, называвшийся Хайс Бартон, представлял собой крепкое двухэтажное здание с двумя крыльями, обращенное окнами на юг. Таким оно сохранилось до наших дней. В нем и родился Уолтер Рэли-младший.
О его детских годах ничего не известно. Нет никаких сведений, где он учился: в школе или дома с учителем. Но так или иначе, Уолтер Рэли был человеком весьма образованным. Правда, он был из тех людей, которые учатся всю жизнь. Роберт Ноунтон, лорд-канцлер короля Якова I, писал после смерти Рэли, что «полученные общие знания он упорно расширял и совершенствовал, всегда много читал, где бы он ни был – на суше или в море».
Время от времени Уолтер Рэли-старший брал сына в свои деловые поездки по приморским городам Девоншира. Там Рэли-младший услышал поразившие его воображение рассказы моряков о далеких плаваниях, страшных штормах, кораблекрушениях, заморских землях с удивительным растительным и животным миром, населенных диковинными людьми.
Дома взрослые постоянно говорили о войнах на Европейском континенте, в которых принимали участие члены семейства Рэли. В 1562 г. во Францию отправились двоюродные братья Уолтера – Николас и Эндрю, чтобы воевать на стороне гугенотов, и оба пали во время обороны Гавра. Там же в сентябре следующего года был тяжело ранен старший брат Уолтера – Хамфри Гилберт. Двоюродный брат Уолтера – Гавейн Чемперноун был женат на дочери одного из руководителей гугенотов, графа Монтгомери, и принимал самое активное участие в их борьбе. В 1567 г., в период временного затишья в религиозной войне во Франции, многие члены семейства Рэли отправились в Венгрию воевать на стороне императора Максимилиана против турецких войск, предводительствуемых султаном Сулейманом Великолепным.
Понятно, что, живя в такой атмосфере, Уолтер сам мечтал о том времени, когда сможет совершать подвиги на полях сражений. В 1568 г. отец послал Уолтера в Оксфорд продолжать образование, но тот не стал добиваться ученой степени и в следующем году примкнул к отряду английских дворян-волонтеров, отправлявшихся во Францию на помощь гугенотам. Этот отряд был создан по призыву Герри Чемперноуна (родного брата Гавейна), поднявшего над Девонширом черное знамя Монтгомери с девизом «Умрем со славою».
Волонтеры действовали на свой страх и риск. Королева Елизавета в отношении религиозной войны во Франции официально держалась нейтралитета, и, когда французский посол заявлял протест по поводу участия англичан в боях на стороне гугенотов, она неизменно отвечала, что они переправились на континент без ее ведома. Это означало, что любой английский волонтер, попав в плен, мог быть повешен с табличкой на груди, гласившей, что он наказан «за службу гугенотам, вопреки воле королевы Англии».
То, что Уолтер увидел во Франции – разорение страны, бессмысленную жестокость враждующих сторон, – он запомнил на всю жизнь. Впоследствии Уолтер участвовал во многих военных кампаниях как в Старом, так и в Новом Свете, попадал в труднейшие и опаснейшие ситуации, но все же именно война во Франции произвела на него самое глубокое впечатление.
В своей «Истории мира», написанной через три десятилетия после возвращения из Франции, Рэли подчеркивал: «Величайшим и самым ужасным бедствием, которое может поразить любую страну, является гражданская война... Варварские убийства, разрушения и другие бедствия начинались и проводились небольшой кучкой людей, наделенных величайшей амбицией и буйным характером, обманывавших народ с помощью религии, чтобы заручиться его поддержкой в достижении поставленной цели».
Точно неизвестно, когда Рэли вернулся в Англию. Вероятно, это было в конце 1574 г., после казни графа Монтгомери. В начале следующего года он был уже в Лондоне, где зарегистрировался в «Иннс оф Корт». В этом учебном заведении, которое тогда называли «третьим университетом, формально готовили юристов, но по существу студенты из дворянских семейств в основном приобретали необходимые навыки для последующей светской жизни: учились петь, танцевать, писать стихи. Впоследствии Рэли признавался, что не прочел ни строчки из юридической литературы.
К этому времени относятся первые поэтические опыты Рэли. Стихотворения молодого поэта появились в сборнике «Стальное зеркало», вышедшем в 1576 г. Его издателем был Джордж Гасконь, солдат, искатель приключений, поэт. Рэли познакомился с ним через своего сводного брата Хамфри Гилберта, который воевал с Джорджем во Фландрии.
Сборник имел сатирическую направленность, что подчеркивалось уже его названием. Дело в том, что в те времена зеркалом в Англии служил стальной полированный лист. Богатые же лондонцы пользовались зеркалами из венецианского стекла, которые, как говорил Гасконь, «показывали предметы много лучшими, чем они были на самом деле». Так что, издавая книгу, он намеревался дать наиболее правдивое отображение английского общества.
Гасконь был преуспевающим литератором с широким кругом знакомств, имевшим влиятельных покровителей, в число которых входил и могущественный граф Лейстер, фаворит королевы. Видимо, именно Гасконь первым представил ему Рэли.
В этот период жизни в Лондоне Рэли всеми силами стремился пробиться ко двору королевы, но безуспешно. Он пребывал в толпе молодых честолюбцев, находившихся, так сказать, «в резерве», на случай, если у двора возникнет необходимость дать им какое-нибудь поручение. Попятно, что это никак не могло его удовлетворить.
Большое влияние на Рэли оказывал тогда Хамфри Гилберт. Он был лет на четырнадцать старше Уолтера и всячески покровительствовал ему: ссужал деньгами, знакомил с нужными людьми, называл его имя в нужных местах. Хамфри окончил Оксфорд и Итон, был достаточно богат. Семейство хотело видеть его юристом, но Хамфри стал солдатом. Он воевал во Франции, Нидерландах, Ирландии. В течение двух лет, в 1569—1570 гг., был губернатором Мюнстера, которым управлял с жестокостью, невиданной даже в елизаветинской Ирландии.
Но у Хамфри была одна заветная мечта – открыть северо-западный проход в Тихий океан. Еще в 1566.г. он написал «Рассуждение, доказывающее существование северо-западного прохода в Китай и Восточную Индию». В нем Хамфри утверждал, во-первых, что такой проход существует, во-вторых, что им можно пользоваться, в-третьих, что это даст огромные выгоды в торговле с богатейшими странами Востока. В 1576 г. Гасконь, возможно без согласия автора, издал эту работу.
Публикация «Рассуждения», да еще с приложением весьма наглядной карты, возбудила в Англии огромный интерес к проливу. Результатом была экспедиция Мартина Фробишера к берегам Северной Америки. Фробишер не открыл прохода в Тихий океан и не добыл сокровищ для организаторов экспедиции, но он привез, казалось, очевидные доказательства правильности гипотезы Хамфри Гилберта.
На севере лабрадорского побережья Фробишер обнаружил выходы какого-то черного как смоль камня. Он собрал тонны этого камня и в Лондоне передал для изучения специалистам, которые сказали, что в камне содержатся железо и, возможно, золото. Фробишер привез в Англию нескольких эскимосов, которых он, по его словам, захватил на северо-восточном побережье России. В связи с этим русский посол в Лондоне заявил даже официальный протест по поводу насильственного увоза английским капитаном подданных русского царя.
В 1577 и 1578 гг. Фробишер совершил еще два плавания к Лабрадору, доставив в Англию в общей сложности до 1000 тонн таинственного черного камня, но жителей тамошних мест больше не захватывал.
Эскимосы, привезенные из первого плавания, вскоре умерли, не выдержав жизни в непривычных условиях. Черный камень никак не превращался ни в железо, ни тем более в золото. С тем же успехом можно было экспериментировать с булыжниками лондонских мостовых.
Хамфри Гилберт решил сам проверить правильность выдвинутой им гипотезы. Понимая, что экспедиция будет весьма дорогостоящей, Гилберт предложил следующий план. Он пойдет к берегам Ньюфаундленда, захватит там испанские корабли, приведет их в голландские порты и там продаст. Вырученные деньги пойдут на финансирование экспедиции. Имя королевы упоминаться не будет. Участники операции будут выступать как сторонники принца Оранского.
Елизавета холодно отнеслась к проекту Гилберта. Ее Тайный совет высказался откровенно отрицательно. Королева уже решила отправить экспедицию под командованием Фрэнсиса Дрейка. И тот в середине ноября 1577 г., никем не замеченный, вышел в море. Даже всеведущие испанские шпионы ничего не знали об этом. В задачу Дрейка также входило обнаружение северо-западного прохода. Пройдя Магелланов пролив, Дрейк 6 сентября 1578 г. вошел в Тихий океан. Идя вдоль западного американского побережья, Дрейк к середине апреля 1579 г. достиг 48° с.ш., но никакого прохода в Атлантический океан не обнаружил и, напуганный сильным холодом, спустился в южные широты.
Слухи об успехах плавания Дрейка, его победах над испанцами в Америке достигли британских берегов. Елизавета, наконец, дала согласие на плавание Гилберта. В июне 1578 г. Она подписала патент, действительный в течение шести лет, который предоставлял сэру Хамфри Гилберту право «открывать и исследовать те отдаленные языческие земли, страны и территории, которые не являются владениями какого-либо христианского принца или народа». Гилберт немедленно приступил к организации экспедиции. Ему довольно быстро удалось собрать необходимое количество судов. Но вскоре возникли серьезные затруднения: не хватало денег, среди участников предстоящего плавания вспыхнули разногласия, в результате которых четыре из одиннадцати судов, которые должны были участвовать в экспедиции, ушли. К тому же погода все время была неблагоприятной.
Наконец, 19 ноября 1578 г. семь оставшихся судов вышли в море. В составе экспедиции было 365 человек. Адмиралом флотилии был сэр Хамфри, вице-адмиралом – его родной брат Кэрью. Рэли, конечно, с восторгом покинул Лондон и присоединился к экспедиции. Ему было поручено командование небольшим старым судном «Фойкон», являвшимся собственностью королевы. По-видимому, Хамфри при удобном случае рассказал Елизавете о своем сводном брате, ибо прижимистая королева никогда не доверяла неизвестным лицам своей собственности, будь то даже старое судно.
Все корабли флотилии были вооружены, так что не вызывало сомнений намерение ее адмирала не только искать северо-западный проход в Тихий океан, но и пиратствовать. Однако затяжка с началом экспедиции привела к тому, что обе цели выполнить практически было невозможно. Наступала зима, затруднявшая плавание в северных широтах, а испанский «золотой флот» еще в конце октября благополучно достиг Кадиса.
Хамфри решил плыть к берегам Африки, а затем отправиться в Вест-Индию. Но неблагоприятная погода не позволила осуществить это намерение. Один из английских авторов справедливо заметил, что при всех своих талантах Хамфри Гилберт как адмирал имел один фатальный дефект: он был неудачлив. Один за другим суда флотилии возвращались в Англию. В феврале 1579 г. и сам он вернулся в Лондон. Лишь «Фолкон» продолжал плавание. Шесть месяцев Рэли находился в Атлантике, испытав множество опасных приключений, не раз вступая в схватки с испанскими кораблями. В мае 1579 г. сильно поврежденный «Фолкон» подошел к британским берегам.
Вторую половину 1579 г. и первые месяцы 1580 г. Рэли провел в Лондоне, ведя жизнь, типичную для молодого джентльмена. Дважды дрался на дуэли, после чего сидел в тюрьме. На этот раз он завязал несколько полезных знакомств при дворе, стал вхож в дома лорда-канцлера Бёрли, государственного секретаря Уолсингема и даже могущественного фаворита королевы графа Лейстера.
В июле 1580 г. Рэли отправился в Ирландию, где в течение полутора лет участвовал в подавлении антианглийского восстания. В декабре 1581 г., когда выступление ирландцев было в основном подавлено, он отправился в Лондон с депешами командующего английскими войсками в Ирландии лорда Грея.
Рэли не только передал депеши, но и изложил членам Тайного совета королевы свое мнение о положении в Ирландии и предложил план наиболее экономичного управления страной, сокращения расходов на содержание там английской армии. Предложения Рэли сводились к тому, чтобы возложить бремя этих расходов на самих ирландцев, используя противоречия внутри ирландского дворянства. Мелкое ирландское дворянство, говорил он, более враждебно относится к вождю восстания графу Десмонду, чем к английской королеве.
План Рэли понравился и Тайному совету, и Елизавете. В январе 1582 г. Берли сообщил об этом лорду Грею, чем вызвал крайнее удовольствие последнего. Идея Рэли на первый взгляд кажется верной, ответил он, но очень скоро обнаружится ее неосновательность. О самом же Рэли лорд Грей писал так: «Что до меня, то могу сказать только одно: мне он неприятен». Но Рэли это обстоятельство могло уже не тревожить. Елизавета заметила его.
В английской литературе о Рэли много места занимает вопрос о том, кто представил его Елизавете. Называют графа Лейстера, лорда Берли, Уолсингема. Рассказывают также, что все произошло случайно: как-то королева, идя по дворцовому саду, остановилась в некоторой растерянности перед оказавшейся на ее пути лужей. Видя это, Рэли, который был неподалеку, быстро скинул с себя роскошный новый плащ и положил его перед королевой, и Елизавета прошла, не замочив ног.
Вероятнее всего, что каждый из высокопоставленных знакомых Рэли когда-то упоминал о нем в разговоре с королевой, хвалил его за смелость, энергию и ум. Возможно, сыграл роль и указанный выше эпизод. Но ко всему этому Елизавета увлеклась им. Королева всегда была неравнодушна к мужской красоте. С годами это чувство у нее не ослабевало, а, напротив, усиливалось. Ко времени встречи с Рэли ей было 48 лет. Рэли был на двадцать лет моложе. Высокий, стройный, романтичный, остроумный молодой человек, храбрый воин, денди и поэт, он должен был заинтересовать Елизавету. И очень скоро двор это почувствовал. Стремительно восходила счастливая звезда Рэли.
Когда Рэли в конце 1581 г. прибыл в Лондон, шла интенсивная подготовка к свадьбе Елизаветы с герцогом Анжуйским. «Королева-девственница» на этот раз, казалось, серьезно решила прекратить сильно затянувшееся девичество.
Герцог Анжуйский, сын французского короля Генриха II и Екатерины Медичи, был братом Генриха III, находившегося тогда на французском престоле. Герцог был на двадцать лет моложе королевы, но, несмотря на молодость, производил отталкивающее впечатление: тщедушное существо с лицом, изрытым оспой, с приплюснутым, искривленным носом. Нидерланды выбрали герцога Анжуйского своим правителем, надеясь па помощь Франции в борьбе с Испанией. Поэтому матримониальные намерения Елизаветы должны были бы насторожить Филиппа II. Но он не волновался, ибо не верил в серьезность сватовства Елизаветы, полагая, что это очередной политический маневр, предпринятый ею именно с целью напугать его. Так оно и получилось в конце концов.
Но пока подготовка к свадьбе шла полным ходом. Опишем сцену, где должен был состояться этот спектакль.
Дворец королевы в Весминстере стоял на левой стороне улицы, которая сейчас называется Уайтхоллом, и внешне напоминал колледж в Оксфорде или Кембридже.
В начале улицы размещался Шотландский двор со своими службами – пекарней, кладовой пряностей, птичником, дровяным складом. Все это находилось в ведении гофмаршала сэра Джеймса Крофтса, который, кстати сказать, был испанским шпионом.
Рядом с «Шотландией» был вход во дворец, весьма похожий па вход в другой дворец того времени, Сент-Джеймский. Войдя в ворота, посетитель попадал в большой двор, где высился главный зал – здание с окнами, расположенными высоко над землей. Внутри помещения нижняя часть стен была затянута гобеленами. Здесь устраивались обеды, ужины, изредка – театральные представления. Коридор, куда выходили двери главного зала, вел в дворцовую церковь, из которой по Уайтхолльской лестнице можно было спуститься к реке, где находились прогулочные лодки.
Главный зал соединялся с комнатой приемов, большой, с высоким позолоченным потолком, украшенным датами сражений. Сюда королева и ее советники обычно прибывали к вечеру. В присутствии почти всего двора Елизавете представляли послов за официальных гостей.
За комнатой приемов находился королевский кабинет, где Елизавета завтракала, обедала и ужинала с приближенными дамами и полдюжиной фрейлин, одетых в белое. Фрейлины, молоденькие и хорошенькие, должны были уметь петь, играть на каком-нибудь инструменте, а то и на двух, говорить на нескольких языках, танцевать, поддерживать беседу, игратд» в карты, вышивать, готовить одно-два вкусных блюда и, несмотря на похотливость придворных, оставаться девственницами. Королевские фрейлины, говорил впоследствии Рэли, были «подобны ведьмам: могли причинить вред и ничего хорошего ждать от них не приходилось». Они сплетничали о тайной жизни королевы – в той мере, в какой она была им известна.
Рядом с кабинетом были королевские покои. Спальня с низким позолоченным потолком была довольно темной, с единственным окном. Здесь стояла деревянная кровать с инкрустацией, накрытая шелковым покрывалом, и большое мягкое кресло, обитое золотой парчой. К спальне примыкала ванная. Во дворце была библиотека, где хранились книги на греческом, латинском, французском и итальянском языках, переплетенные большей частью в красный бархат. Почти в каждой комнате дворца имелся один или два музыкальных инструмента.
Множество дворян и дворцовой челяди охраняли королеву или прислуживали ей. Ее личные телохранители – 140 человек – были одеты в форму, которую и поныне носят стражники лондонского Тауэра. Капитаном дворцовой стражи был сэр Кристофер Хеттон. Во дворце жили также дворяне, которых называли «пенсионерами». С позолоченными алебардами они сопровождали королеву во время процессий и составляли большинство участников турниров, которые устраивались два-три раза в год. После того как в 9 часов вечера раздавалось «Всем спать», личные телохранители занимали комнату приемов и устраивались там па ночлег. Пажи, грумы, гонцы, не говоря уже о множестве слуг самих придворных, одетых в ливреи своих хозяев, толпились в двориках, в устланных циновками коридорах и в залах. Штат дворца королевы насчитывал 1500 человек. Большинство дворян, занимавших придворные должности, кормили обедом и ужином, а тех, кто жил здесь постоянно, обеспечивали также элем, свечами и топливом.
Дворцовое хозяйство находилось в ведении гофмаршала, но все остальные дела двора вершил лорд-гофмейстер граф Суссекский. Он контролировал весь штат – от капитана стражи до крысолова, принимал петиции на королевское имя, ведал приемом послов, устройством шествий и празднеств. По его приказу за несколько месяцев до возвращения Рэли в Лондон был сооружен временный банкетный зал, который напоминал шатер: между столбами была натянута раскрашенная парусина. Места для гостей располагались ярусами, с потолка свисали гирлянды листьев, в которых порхали и пели птицы. Он стоял неподалеку от дворцовых ворот и фасадом выходил на улицу.
Через дорогу было ристалище. Специально для увеселения «лягушонка» на ристалище приводили медведей и мастифов из балагана, расположенного за рекой, где по средам и воскресеньям устраивалась травля, собиравшая уйму народа. У медведя зубы были затуплены; когда первый из мастифов уставал, на зверя напускали следующего. Искусство балаганщика заключалось в том, чтобы доставить удовольствие аудитории борьбой не на жизнь, а на смерть и успеть вовремя разнять животных, орудуя железными прутами, дабы иметь возможность повторить представление.
Королева наблюдала эти зрелища с галереи, куда она переходила через мостик над Гольбейнскими воротами.
Справа от Гольбейнских ворот располагались спортивные площадки дворца: главный крытый теннисный корт, похожий на готическую часовню, – он стоял там, где сейчас находится казначейство, еще один крытый теннисный корт и два открытых, аллеи для игры в шары, площадка для бадминтона и арена для петушиных боев. Позади расстилался Сент-Джеймский парк с искусственным озером. В те времена в парке водились олени.
Слева от Гольбейнских ворот был королевский сад, где на раскрашенных постаментах стояли скульптурные изображения животных и бил фонтан. В саду были сооружены солнечные часы.
Владычица этого дворца была высокого роста и плотного телосложения. Как отмечали современники, «каждое ее движение было исполнено королевского величия. У нее было привлекательное, несколько продолговатое бледное лицо, с живыми и приятными, но близорукими глазами. Настоящий цвет волос – рыжевато-золотистый. Особенно красивы были руки, которые она старалась выставлять напоказ». Она хорошо играла на вёрджинеле[9]9
Вёрджинел – клавишный музыкальный инструмент, разновидность клавесина.
[Закрыть] и на лютне, грациозно танцевала павану и гальярду (старинные бальные танцы), любила английские танцы, бегло говорила по-латыни, на французском и итальянском, читала на греческом. Разговаривала отрывисто, была властной и не терпела, чтобы ей противоречили, прекрасно произносила публично речи. Была находчива и остроумна. Любила окружать себя выдающимися мужчинами, но держала их в повиновении, доверяла лишь собственному суждению, была чрезвычайно скупа, щедро награждала только своих фаворитов, но из чужого кармана. Ее любовные похождения шокировали католическую Европу.
Во дворце одно празднество сменялось другим. Как-то королева в присутствии всего двора сняла с пальца кольцо и надела его на палец герцога Анжуйского.
Время шло, а решающего события все не происходило. Бесплодно прождав три месяца, герцог покинул Англию. Елизавета, эта комедиантка на троне, прекрасно сыграла роль невесты, которой приходится разлучаться с любимым женихом. Она проводила герцога до Дувра и пролила немало слез, прощаясь с ним. Блестящей свите своих дворян во главе с графом Лейстером она приказала сопровождать герцога до Антверпена. В Нидерландах герцог Анжуйский принял управление Соединенными провинциями и стал называться герцогом Брабантским. Но его правление вызвало столь сильное недовольство голландцев, что он вынужден был покинуть страну и уехать во Францию. Герцог больше не пытался свататься к английской королеве. В 1584 г. он умер в Париже.
Рэли находился в свите графа Лейстера. Слухи о его близости с Елизаветой распространились уже за пределы Альбиона. Поэтому принц Оранский выбрал именно Рэли, а не кого-нибудь другого для конфиденциального разговора, во время которого попросил передать Елизавете, что голландцы уповают на ее защиту.
Благоволение Елизаветы к Рэли после его возвращения из Нидерландов еще более возросло. Однако она не дала ему того, что особенно польстило бы его самолюбию,– государственной должности, на который бы он мог найти применение своей энергии. Не в правилах Елизаветы было назначать своих фаворитов на высокие должности. Возможно, этому препятствовали Берли и Уолсингем, хотя вообще-то, как уже говорилось, она руководствовалась собственным чутьем при выборе министров.
Елизавета награждала своих фаворитов, но при этом королевская казна не страдала. Огромный урон несла страна, ибо королева обычно даровала своим любимцам исключительное право торговли прибыльными товарами. Она четырежды в разное время предоставляла Рэли монопольное право на экспорт сукна, а в 1584 г. передала ему «винное хозяйство»: Рэли выдавал лицензии на торговлю вином по всему королевству. В 1585 г. он получил важную должность правителя оловянных рудников Стэннериз (так назывался район добычи олова в Англии).
В 1587 г. Рэли стал капитаном королевской гвардии, сменив на этом посту впавшего в немилость королевского фаворита Кристофера Хеттона, что дало ему возможность постоянно находиться рядом с королевой и укрепило его позиции при дворе. Он не получал никакой платы: должность сама по себе считалась достаточной наградой. Гвардейцы, которых подбирали по внешним данным, носили красивую форму. Всем своим видом они должны были подчеркивать блеск королевского двора.
Одним из основных развлечений двора были турниры, во время которых придворные соревновались не только в силе оружия, но и в роскоши, одежд. Предметом соперничества дворян были и ливреи лакеев, которые демонстрировали их, ожидая своих хозяев у входа во дворец.
В то время были весьма популярны представления и пышные процессии. Елизавета любила, путешествуя по стране, останавливаться в домах своих вельмож, и каждый из них изощрялся в изобретении все новых развлечений для королевы. Елизавете нравилось, когда придворные не жалели денег, чтобы доставить ей удовольствие. В 1583 г. она провела пять дней в имении Берли. Королева была в восторге от оказанного ей приема и сказала Берли, что «его голова и его кошелек способны на все».
Желая казаться величественной, Елизавета большое внимание уделяла одежде. В 1600 г. ее гардероб состоял из 1075 платьев и различных накидок, не считая коронационных нарядов и туалетов, которые она надевала при посещении парламента. Почти все ее платья были красочно расшиты, покрыты драгоценностями, отделаны серебряным и золотым шитьем и венецианскими кружевами. Она появлялась то во французском, то в итальянском платье, ежедневно меняя стиль своей одежды.
При дворе существовал обычай каждый Новый год подносить королеве подарки. Как правило, это были либо одежда, либо украшения. Некоторые придворные дарили ей даже расшитые шелковые нижние юбки и вышитые батистовые сорочки. В правление Елизаветы в. Англию только начали ввозить батист. Он был в большой моде, из него изготовляли манжеты и воротники.
Последние носили как мужчины, так и женщины. В ширину такой воротник достигал четверти ярда, а для того, чтобы он стоял вокруг шеи, его либо сильно крахмалили, либо поддерживали специальным устройством из проволоки. Историк того времени Стоу писал, что «его считали первым красавцем и самым элегантным мужчиной, потому что у него был самый высокий воротник и самая длинная шпага». Соревнование в высоте воротников и длине шпаг зашло так далеко, что Елизавета в конца концов должна была, как пишет тот же Стоу, «поставить особо доверенных граждан у городских ворот, дав им право обрезать воротники и обламывать шпаги, если воротники были шириной почти в ярд, а длина шпаги превышала ярд».
Женщины наряжались в огромные юбки с фижмами, поддерживавшиеся от талии плетением из прутьев. Чтобы конструкция была более прочной, использовали шерсть, волос и бечеву. Фижмы украшали драгоценностями и красивой отделкой. Воротники также были отделаны вышивкой, а иногда и золотым или серебряным кружевом. Один из современников писал: «Женщины стали искусственными, ненатуральными; это уже не женщины из плоти и крови, а куклы, набитые тряпьем и ветошью». И женщины, и мужчины красили лицо, некоторые носили серьги в ушах. Чрезвычайно популярны были духи, одним из предметов роскоши стали привозимые из-за границы надушенные перчатки.
Рэли, как и другие придворные, любил красивую одежду, драгоценности и не упускал случая показать себя во всей красе. Как уже говорилось, он был высок ростом и строен. У него был широкий лоб, красивый рот, густые темные волосы, белое, с румянцем лицо, которое со временем, под воздействием солнца и морского ветра, стало бронзовым. Он носил бороду клином и усы. Четко очерченные брови дугой придавали его решительному и твердому лицу скорбное выражение. До нас дошло несколько портретов Рэли, на каждом из которых он изображен в роскошных одеяниях, украшенных множеством драгоценностей. На одном из портретов он одет в серебряные доспехи, богато отделанные бриллиантами, рубинами и жемчугом.
Но утехи придворной жизни, страсть королевы не могли целиком поглотить Рэли. Его неиссякаемая энергия искала выхода. Рэли вкладывал деньги в различные предприятия, сулящие большие доходы. Одно из его тогдашних начинаний вошло в историю Англии.
