Текст книги "Киногерой для Розалинды"

Автор книги: Ким Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Через час после того, как последний репортер убрался восвояси, Линди спустилась на кухню, где за столом сидели Сэм и Хоуп. Линди только что вышла из душа; на ней был полосатый махровый халат, мокрые волосы заправлены за уши. Она тоже присела за стол.

– Лучше стало? – сочувственно спросила сестра.

Линди молча кивнула, думая о том, что эти двое явно перенесли все кошмарное происшествие намного легче, чем она. Но, по крайней мере, руки у нее не дрожали, когда она брала чашку с кофе, которую протянула ей Хоуп.

– Выпить хочешь?

Линди покачала головой. К ее удивлению, Хоуп плеснула себе в чашку виски из бутылки. Может быть, для нее инцидент тоже не прошел даром? Значит, она, Линди, все-таки не такая уж размазня.

– Со временем к этому привыкаешь, – произнес Сэм.

Линди не могла бы сказать наверняка, обращался он к ней, или к Хоуп, или к обеим сразу.

– Не уверена, что мне хочется привыкать.

– Главное – не поддаваться на провокации и все время держать себя в руках.

Кто бы говорил?! Линди возмущенно уставилась на Сэма.

У него хватило совести слегка смутиться, но глаза его по-прежнему горели упрямым блеском, а ноздри раздувались.

– Так этому поганцу и надо. Еще вздумал тебя лапать...

На самом-то деле он только тронул ее за локоть, но Линди благоразумно воздержалась от уточнений. Что же это было – последняя капля, переполнившая чашу терпения, или Сэм действительно принимает все, что связано с ней, близко к сердцу?

«Вернись на землю, Линди, – одернула она себя. – Обуздай свое воображение». Она помнила все, что он говорил о съемочных группах и мимолетных романах. Линди часто напоминала себе об этом, чтобы не слишком поддаваться мечтам. Он ясно сказал, что оба они вольны прекратить их отношения, когда вздумается. Вся беда в том, что ей совсем не хочется прекращать!

«Почему ты так поступил, Сэм? Ты любишь меня? Я люблю тебя!»

На какое-то ужасное мгновение ей показалось, что она произнесла вслух слова, которые беспрерывно крутились у нее в голове. Когда Сэм посмотрел на нее, Линди густо покраснела и поскорее повернулась к сестре.

– Может, ты нам расскажешь, в чем дело? – спросила она резче, чем собиралась сначала. – Что все-таки происходит между тобой и Ллойдом? Почему-то его здесь не оказалось, когда он был тебе нужен!

Хоуп жалобно смотрела на сестру и на Сэма.

– Я обещала, что никому не скажу, но, наверное...

– Да уж, наверное, – сердито воскликнула Линди и добавила зловеще: – Ты не выйдешь из-за стола, пока не расскажешь все как есть!

Хоуп печально улыбнулась.

– Я думаю, Сэм уже обо всем догадался...

– Кое о чем, – признался он.

Хоуп поставила локти на стол и оперлась подбородком на сплетенные пальцы.

– Ллойд действительно уходит от Даллас – только не ко мне. Он влюбился... но не в меня, – устало пояснила она. – Они с Ширли... знаешь ее, Ширли из сценарного отдела?

Линди кивнула. После сегодняшнего ее уже ничто не могло удивить. Она смутно припомнила женщину тридцати с чем-то лет, с каштановыми волосами и приветливой улыбкой. Она производила впечатление очень спокойного и дружелюбного человека. Ничего общего с ослепительной Даллас!

– Они уже почти год встречаются, – говорила Хоуп. – А Ллойд и Даллас давным-давно живут раздельно. Ллойд предвидел, как Даллас будет реагировать. Его-то это не особенно волновало, ты же знаешь, у Ллойда шкура как у носорога, но у Ширли есть пасынок...

– При чем тут это? – саркастически осведомилась Линди. Что она размазывает, говорила бы по делу!

Хоуп сердито нахмурилась, и Сэм продолжил за нее:

– Понимаешь, Розалинда, пасынок Ширли занимается политикой. Его как раз должны назначить на очень престижный пост. Малейший скандал сыграет на руку его противникам, и это может очень ослабить его позиции.

– Значит, Хоуп служила прикрытием, а ты все знал с самого начала! – набросилась она на Сэма. «Хорошо же они мне доверяют», – подумала она с горечью.

– Сначала я ничего не знал, но ты так убежденно защищала Хоуп, что я стал искать другое объяснение. Ллойд, конечно, парень толстокожий, но очень уж он выставлял напоказ свои отношения с Хоуп, это выглядело как-то ненатурально. Я только сейчас узнал, что же скрывалось за дымовой завесой.

– Смотрите, никому ни слова, – предупредила Хоуп.

– Как будто я стала бы болтать! – возмутилась Линди. – Могла бы от меня-то не скрывать! А я так волновалась за тебя, боялась, что Ллойд тебя охмурил.

– Сплетни никому еще не повредили, – усмехнулась Хоуп. Но, хоть она и бодрилась, Линди видела, что напряжение последних дней далось ей нелегко. – А потом, через несколько недель правда все равно откроется. Утром позвоню маме с папой, объясню им, что к чему, пока эта чушь не попала в английские газеты. Им, конечно, будет страшно неприятно. – Хоуп озабоченно сдвинула брови.

– Они поймут, – утешила ее Линди.

– В том-то и дело – они всегда все понимают. От этого становится совсем погано на душе. Ну почему у нас не какие-нибудь черствые, противные родители? – воскликнула Хоуп с невеселой улыбкой. – Было бы не стыдно их подводить. Что-то я жутко устала... Ничего, если я пойду прилягу?

Когда за Хоуп закрылась дверь, Линди озабоченно сказала:

– Ей сейчас тяжело.

– Ничего, справится. Она девочка крепкая.

– Ты бесчувственный! – возмутилась Линди.

– А ты ей сестра, а не мать! – отрезал Сэм с грубоватой прямотой.

Вся кровь отхлынула от лица Линди, и без того бледного. В ее глазах стояла такая боль, что Сэм перегнулся через стол и взял ее маленькие, похолодевшие руки в свои.

– Что я такого сказал? – спросил он растерянно.

– Ничего... ничего, – Линди покачала головой. Какое-то мгновение она уже готова была рассказать ему... Чуть не выложила все о своем гнусном прошлом. Но она не перенесла бы отвращения на его лице. Да и не рассказывают такие вещи человеку, с которым неизвестно когда еще увидишься. При таких разных профессиях их пути едва ли снова пересекутся. Участвовать в киносъемках, конечно, интересно, но Линди хотелось вернуться к той работе, которую она умела делать лучше всего.

– Я думаю, тебе и Хоуп лучше переехать.

Слова Сэма вернули Линди к действительности.

– Почему?

– Раз журналисты пронюхали, что вы здесь, они теперь вас не оставят в покое. Я поговорю с Ллойдом. По-моему, он просто обязан приютить вас в своей крепости с трехметровым забором и круглосуточной охраной. На время съемок он арендовал себе резиденцию не хуже, чем Форт-Нокс. – Сэм решительно кивнул головой, задумчиво сощурив глаза. – Да, так будет лучше всего. Он вернется из Лос-Анджелеса сегодня вечером. Нужно будет связаться с ним, пока пресса до него не добралась.

– Мы там будем как в тюрьме! – запротестовала Линди. – А все это не повредит фильму?

– Тюрьма весьма шикарная, – сухо отозвался Сэм. – По крайней мере, там вам не грозят такие неприятные сюрпризы, как сегодня. Что касается фильма... как известно, всякая реклама – во благо.

Его слова не обманули Линди; она ясно видела, что его тревожат возможные последствия сегодняшнего скандала. Если бы только она придержала язык, Сэм, конечно, не стал бы ни с кем драться! «Если фильм пострадает, – подумала она в отчаянии, – это неизбежно скажется на их отношениях».

– Так ты сегодня не останешься ночевать?

На нее навалилось невыносимое ощущение утраты.

– Пожалуй, не стоит.

Взгляд его синих глаз скользнул по ее склоненному лицу, но мысли Сэма, очевидно, были далеко.

– Ладно, – бросила Линди. Клянчить она не станет! У нее еще осталась капля гордости. Он мог бы пригласить ее пожить на яхте, но не пригласил, и это говорит о многом. – Я понимаю, что Хоуп нужно оберегать, – не унималась Линди. – А мне-то что? Я вполне могу остаться в коттедже.

– После моих сегодняшних подвигов? – хмыкнул Сэм. – Не настолько же ты наивна, Ро-залинда! Сама понимаешь, что об этом скажут.

Самолюбие Линди страдало оттого, что он уходит, и еще оттого, что ей так постыдно хочется умолять его остаться, поэтому она огрызнулась:

– Так что же скажут? Я не ясновидящая!

– Скажут, само собой, что Сэм Рурк влюбился в тебя.

Линди оцепенела, вглядываясь в его насмешливое лицо.

– И будут правы? – прошептала она севшим голосом.

– Да, – ответил он уже без всякой иронии.

Линди не могла двинуться, словно парализованная. Когда она сумела выговорить сдавленным голосом нечто нечленораздельное, Сэма уже и след простыл.

Потрясенная, растерянная, Линди не знала, плакать ей или смеяться. Как он мог? Линди заметалась по комнате, не в силах усидеть на месте. Как он мог сказать такое, а потом взять и уйти?! Это же бесчеловечно! Жестоко! И как это по-мужски!

«Если он меня любит, почему не остался, проклятый?»

Линди бросилась в спальню Хоуп и рывком распахнула дверь:

– Хоуп, ты не спишь?

– Уже нет, а что случилось?

– Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста! «Какая я эгоистка», – покаянно думала она, глядя, как Хоуп, протирая глаза, включает настольную лампу.

– Я пойду, – промямлила Линди.

– Не дури. Садись сюда, – Хоуп села в постели и похлопала рукой по одеялу.

– Я, наверное, просто лопну, если не поговорю с кем-нибудь, – созналась Линди, присаживаясь на краешек кровати.

– Нет, нет, этого мы не допустим. Ну, давай, рассказывай, – вздохнула Хоуп.

– Я не знаю, заметила ли ты, но я с Сэмом... мы с Сэмом...

– Я заметила.

– Понимаешь, в чем дело... я спросила Сэма, любит ли он меня.

Тут Хоуп окончательно проснулась и широко раскрыла глаза.

– Что ты сделала?

– Спросила, любит ли он меня.

– А я-то думала, что у нас в семье только Анна всегда ляпает, что в голову придет! – Хоуп посмотрела на сестру в изумлении. – Ну, не мучай меня, Линди, я изнываю от неизвестности! Ты мне расскажешь, что он ответил?

– Да... То есть не «да, я расскажу», а он ответил «да».

Хоуп без труда расшифровала это сбивчивое высказывание.

– Bay! – прошептала она. Ее глаза сияли. – Ну, давай, рассказывай остальное! – нетерпеливо потребовала она.

– Это все. Он больше ничего не сказал... он ушел!

– Быть не может! – простонала Хоуп. Теперь она поняла, почему у Линди такой ошарашенный вид. – Ничего себе, эффектный уход со сцены! Слушай, натяни-ка на себя одеяло, – заботливо прибавила Хоуп. – Ты трясешься как осиновый лист.

– Наверное, это нервный шок.

– Скажи мне главное: ты-то его любишь?

Линди сжала руки, приложила кончики пальцев к губам.

– Я пыталась убедить себя, что это случайный роман, но разве можно в него не влюбиться? Он же практически совершенство!

Услышав столь пылкую характеристику из уст своей сдержанной и осторожной сестры, Хоуп озабоченно наморщила гладкий лоб.

– Он душка, не спорю, но, Линди, пожалуйста, не надо возносить его на пьедестал.

– Да я не возношу, – ответила Линди, краснея. – Просто я в жизни не встречала такого человека. Я совсем по-другому его себе представляла...

– Тем более, не торопи события.

– А разве нельзя получать от них удовольствие? – В глазах Линди вдруг заплясали чертики.

– Можно, конечно. Если подумать, тебе пора уже начать наслаждаться жизнью, сестренка.

Линди встала. На полпути к двери она обернулась:

– Знаешь, я сначала думала, что это будет что-то вроде курортного романа. А теперь все вдруг стало так сложно... У него работа, и у меня тоже... На расстоянии нелегко поддерживать прочные отношения.

Линди прикусила пухлую нижнюю губку. В ее лице промелькнуло неуверенное выражение.

– Я как-то даже не думала, что, может быть, нужно будет рассказать ему про Пола и про ребенка, – выпалила она.

Уже много лет эта тема не упоминалась в разговорах между тройняшками. Хоуп сразу стала серьезной и сочувственно посмотрела на сестру.

– Это только тебе решать, Линди. Неужели ты до сих пор чувствуешь себя виноватой? Линди, ты же была жертвой. Ты мучаешься, а тому подонку хоть бы что!

– Если бы все было так просто и ясно, – грустно ответила Линди.

Конечно, когда она влюбилась в Пола, откуда ей было знать, что он женат. Он действительно воспользовался своим положением ее научного руководителя в медицинском институте. А она тогда была наивной девчонкой-мечтательницей, которая впервые оказалась далеко от дома. Но все-таки она действительно влюбилась в него по уши и сама вешалась ему на шею.

Только когда она рассказала ему о ребенке, ей открылась правда. Он пришел в страшную ярость. Оказалось, что у него уже есть семья. Он повел себя просто отвратительно, пригрозил, что будет отрицать свое отцовство, если она кому-нибудь расскажет.

– Мало ли от кого у тебя ребенок! – бросил он издевательски. – Лучше избавься от этого отродья, пока не поздно.

Линди до сих пор вздрагивала, вспоминая эти мерзкие слова. А тогда она чуть не умерла от обиды и унижения.

Неизвестно, что могло бы случиться, если бы как раз в то время в город не приехала на гастроли балетная труппа, где танцевала ее сестра Анна. Анна взяла ее под свое крыло. Линди потеряла ребенка на таком раннем сроке, что никто, кроме трех сестер, ни о чем не узнал. Не знали даже их родители.

Все эти годы Линди жила с чувством вины, но не за свой неудачный роман. Когда у нее случился выкидыш, она испытала облегчение. За время своей короткой беременности она уже не раз задумывалась: неужели каждый раз, глядя на ребенка, она должна будет вспоминать ненавистного Пола? Его лицо, когда-то такое любимое, теперь было ей противно. Вот за эти мысли она не могла себя простить.

Сэм видел, что Линди приходится нелегко. Ему страшно хотелось ей помочь, но он знал, что она слишком горда; и потому старался не вмешиваться. Он не опровергал и не подтверждал ходившие вокруг них слухи. Съемочная группа во все глаза следила за ними.

Сэм проклинал себя за то, что не сдержался, сорвался при журналистах и фотографах, и в результате Розалинда оказалась втянута в весь этот цирк, из которого состояла – по крайней мере частично – его жизнь. Стоило ему прикрыть глаза—и Сэм снова вспоминал слепую ярость, охватившую его, когда этот мерзавец журналист полез к Розалинде со своими непристойными намеками. «Иногда, – размышлял Сэм, – нужно как следует получить по голове, чтобы разглядеть то, что у тебя под самым носом».

В любом случае женщине, которую он полюбит, придется научиться жить под прицелом фотоаппаратов. Он не сможет полностью защитить свою любимую от прессы. Вчера он ясно видел на ее лице страх и отвращение. Что, если с годами постоянное вмешательство прессы в их личную жизнь разрушит их отношения? Боже, что за мысли! Не слишком ли далеко он заглядывает? Хватит анализировать, нужно учиться верить.

– Насчет следующей сцены. – Сэм снова переключил свое внимание на Уилла Гибсона, который стоял рядом с ним.

– Замечательная способность!

– Какая еще способность, Уилл?

– Думать и мечтать одновременно. Когда влюбляются простые смертные, они забывают о работе, но только не наш господин и повелитель! Честно говоря, мы все рассчитывали получить выходной после того, как увидели тебя по телевизору, такого мрачного и сурового. Неужели тебе никто не говорил, что влюбленным полагается быть рассеянными и душевными? Я понимаю, что работать надо, но не такими же убийственными темпами! Я ведь уже не мальчик.

– Я тоже успею состариться к тому времени, когда мы закончим съемки.

Уилл широко улыбнулся. Он поспорил на солидную сумму с одним из звукотехников, что Сэм интересуется не Хоуп, а ее сестричкой, и теперь был весьма доволен своей прозорливостью.

– Слушаю и повинуюсь. Только передай своей леди, чтобы она в другой раз пожалела твою спину и не царапала ее в минуты страсти, ладно?

Сэм изумленно уставился на него и густо покраснел под загаром. Молодой актер фыркнул: ему удалось смутить самого Сэма Рурка – уникальный случай!

– Ты не захотел снимать рубашку для того черно-белого эпизода из воспоминаний героя, – пояснил он. – А освещение было самое подходящее. Я знаю, что от застенчивости ты не страдаешь, вот и сложил два и два.

– Видимо, не приходится надеяться, что ты ни с кем больше не поделился своими соображениями? – К Сэму уже вернулось обычное хладнокровие.

Бессердечный смех был ему ответом.

– Нужно поговорить.

Линди чуть не взвизгнула, когда рука Сэма перехватила ее на ходу.

– Еще не наговорился? – дерзко ответила она.

Только что они целый час бились над сценой, где Сэм должен в экстренном порядке провести трахеотомию1. Линди никак не могла сосредоточиться, а Сэм не проявил совершенно никакого сочувствия. Он делал весьма обидные замечания, когда она не сразу отвечала на его вопросы по ходу операции. У нее до сих пор горели щеки от его насмешек. Ко всему прочему на репетицию, против обыкновения, набежала целая толпа зрителей.

Под конец Линди решила, что ей вчера просто померещилось его признание. Не может человек, который любит, вести себя так безразлично, чтобы не сказать хуже. И мало того, ей еще пришлось весь день замечать вокруг себя смешки и разговоры вполголоса, которые мгновенно смолкали при ее появлении.

Большинство просто развлекалось, но кое-кто явно говорил гадости. А Нед Стюарт смотрел на нее с таким упреком во взоре, что Линди чуть было не начала извиняться. В последнюю минуту спохватилась. Не за что ей просить прощения! Ну что ж, если кто-то считал, что она занимает в съемочной группе привилегированное положение, то после сегодняшнего поведения Сэма все их подозрения должны были рассеяться.

– Постой. Нужно поговорить без посторонних.

Под взглядом этих синих глаз Линди невольно смягчилась.

– Ну, хорошо.

Откуда-то из глубины уже поднималась радостная дрожь.

– Приходи в мой трейлер, скажем... – он глянул на часы, – в семь тридцать.

Линди шла, не чуя под собой ног, ничего не замечая вокруг, и налетела прямо на Магду Гилмор из гримерной. Линди не очень-то верила девизу «Любовь побеждает все», но твердо решила сделать все возможное, чтобы сохранить те необыкновенные отношения, которые могли быть у нее с Сэмом.

– Прости, я тебя не видела, – извинилась она.

– Я искала твою сестру.

У Магды был тоненький голосок, как у маленькой девочки, – мужчинам такие обычно нравятся. Но на Линди эти детские интонации не действовали. Магда была ей несимпатична – за ее деланной беспомощностью угадывалась жесткая хватка.

– Кажется, она как раз тебя ищет.

– Прими мое самое искреннее сочувствие! Я знаю, через что тебе пришлось пройти.

Это заявление застало Линди врасплох.

– Прошу прощения?

– Я сама пережила то же самое – с Сэмом.

Линди не испытывала ни малейшего желания выслушивать ее признания. Она вспомнила, что и Хоуп говорила что-то о связи этой девицы с Сэмом.

– Меня это не касается.

Магда, очевидно, встретилась ей не случайно. Линди стало почти жаль эту женщину, которая из ревности настолько забыла о чувстве собственного достоинства. Только бы она не устроила сцену!

Магда изобразила ласковую улыбку и погладила Линди по руке.

– Тебе понадобится поддержка друзей. – Она заметила мелькнувшую в глазах англичанки неуверенность и продолжала свои излияния приторным голоском: – Сэм очень обаятельный, на первый взгляд, но на самом деле он просто беспощадный. Он привык так обращаться с людьми – использует и бросает, особенно женщин.

На какую-то долю секунды Линди поддалась своим всегдашним страхам. Неужели она во второй раз ошиблась? Но тут она вспомнила Сэма, каким он был все эти недели. Нет в нем никаких темных глубин – наоборот, он слишком открыт. Линди стало стыдно за собственную слабость.

– Спасибо за заботу, но, если мне захочется что-то узнать о личной жизни Сэма, я сама его спрошу, – тихо сказала она, стараясь говорить как можно ровнее, безо всякой враждебности. Не станет она переживать из-за чьей-то ревности, у нее и своих проблем хватает. Магда вспыхнула от злобы.

– Так он тебе и расскажет! Думаешь, ты все о нем знаешь? Может, он и про своего сынка тебе рассказал?

Линди замерла на месте, побелев как снег. Полные ярко-красные губы Магды сложились в злорадную усмешку.

– Ничего удивительного, он почти никому об этом не рассказывает. На мамаше он, конечно, не женился. И мальчишку не признал! Все шито-крыто, чтобы не повредить своему драгоценному имиджу.

– Я тебе не верю, – еле выговорила Линди онемевшими губами.

– Ну, так спроси его самого.

– Кончай распускать нюни, – посоветовал Сэм одному из актеров. – Всем жарко, все устали.

Он обернулся к техникам и что-то сказал, отчего окружающие заметно встрепенулись.

Кто-то попытался остановить Линди, говоря, что здесь идет съемка, но она, ни на кого не глядя, подошла прямо к Сэму.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Не мешай, – отмахнулся он.

Линди видела только его одного. Ей было безразлично, что он явно уже на пределе. Ее не смущало, что все вокруг смотрят на них с любопытством. Она даже не слышала встревоженного голоса Хоуп.

Сэм увидел ее лицо, и его раздражение мгновенно сменилось тревогой.

– Тебе плохо? Ты заболела?

– Нет, – отрезала Линди, отшатнувшись от его протянутой руки. – Просто нужно срочно с тобой поговорить.

Она повернулась и зашагала прочь, не дожидаясь, пока он пойдет за ней.

Сэм догнал ее, бросив краткое распоряжение съемочной группе. Только когда он закрыл за собой дверцу трейлера, Линди заметила, что он в костюме – на нем был смокинг с черным галстуком.

– Ты мне объяснишь, в чем дело?

Он смотрел настороженно, но, видимо, готов был взорваться в любую минуту. Линди видела его как будто издалека.

– Я говорила с Магдой...

– И только-то? – Сэм заметно расслабился. – Черт, никогда больше не возьму в команду человека под влиянием сантиментов... Я тебе все объясню про Магду.

Линди нетерпеливо отмахнулась.

– Она сказала, что у тебя есть сын.

– Она так сказала?

По лицу Сэма ничего нельзя было прочесть, но он не отрицал... Господи, пусть он скажет, что это неправда! Ну, пожалуйста!

– Это так, Сэм?

Казалось, все происходит как в замедленной съемке. Линди отчетливо запомнила мельчайшие подробности этой сцены.

– Я рассказал бы тебе о нем в свое время.

– И когда же оно наступило бы?

Она говорила резко, осуждающе. Сэм протянул было руку, чтобы коснуться ее, но его остановило выражение ее глаз – она смотрела на него с ледяным презрением. Сэм даже попятился.

– Судя по твоей реакции, это не имеет значения.

Солнечный день неожиданно померк. Линди вдруг стала для него чужой.

– Понимаешь, Бен...

– Ты даже знаешь, как его зовут? – бросила она.

– Бену скоро будет тринадцать.

– Я понимаю, что считать ты умеешь. А сколько раз ты присутствовал на дне его рождения?

В глазах Сэма промелькнула боль, но Линди ничего не замечала – она была слишком поглощена своим горем. Как могла она быть такой дурочкой! Поддалась его обаянию, а оказывается, это все внешнее. На самом деле он такой же, как Пол.

– Это было невозможно в силу определенных причин...

– Ну конечно, – презрительно усмехнулась она. – Причины всегда найдутся. Такие, например, как обыкновенная непорядочность. Теперь мне понятно, почему ты удрал из Огайо. Побоялся ответственности...

– Если ты послушаешь меня хоть минуту, я тебе объясню, почему я уехал искать работу в других краях. Господи Боже, нам было всего по восемнадцать лет.

– Нам? Просто удивительно, что заодно с ребенком ты не забыл благополучно и про мамочку!

В глазах Линди ссылки на возраст и неопытность не могли служить оправданием. Она и сама была молода и неопытна тогда, много лет назад, и, тем не менее, все последствия обрушились на нее. Если бы она не была тогда так молода и так раздавлена всем случившимся, может быть, сегодня она не стала бы переносить свои чувства на незнакомую ей женщину.

– Я не забыл ни Бена, ни Мерилин. – Сэм не повышал голоса, но каждое слово дышало враждебностью. Стиснув зубы, он продолжал со свирепой улыбкой: – Странное дело, я почему-то не думал, что ты видишь мир в черно-белом цвете, без полутонов.

Его осуждение только подстегнуло ярость Линди. Да как он смеет смотреть на нее свысока?

– Не может быть никаких полутонов, когда мужчина бросает своего ребенка на произвол судьбы! Имей хотя бы мужество признаться в том, что ты совершил!

– Какая ты высокоморальная особа, Розалинда. – Сэм уже не скрывал своего презрения. – Что ж, я готов признать, что действительно совершил ошибку. Думал, что ты способна на сочувствие, на душевное тепло. Бедные твои пациенты, если ты и на работе столь же беспощадна!

– Сочувствие я берегу для женщины и ребенка, которых ты предал! – выкрикнула Линди. Как он все вывернул наизнанку, ее же и упрекает! Совсем стыд потерял!

– Никого я не предавал, но с тобой мне что-то не хочется это обсуждать.

– Потому что я оказалась не такой доверчивой дурочкой, за какую ты меня принимал?

– Ты не та, за кого я тебя принимал, вот это точно.

– Вот и хорошо, что наш роман был обыкновенной интрижкой на съемочной площадке. Ты ведь сам говорил, что это дело житейское, не о чем и говорить.

Сэм пожал широкими плечами и распахнул дверь, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Затем обернулся и холодно посмотрел на Линди.

– Может, я и не очень часто вижусь со своим сыном, зато, по крайней мере, могу быть уверен, что его воспитывает не такая вот лицемерная ханжа!

Линди гневно вскрикнула, не находя слов от возмущения. Сэм зло засмеялся:

– Что тебя так рассердило: «ханжа» или «лицемерная»? Может, и у тебя найдется скелет в чулане? Вижу, что найдется! – Казалось, страдальческое выражение ее лица доставило ему жестокое удовольствие. – Успокойтесь, доктор, ваше темное прошлое меня абсолютно не интересует.

Он захлопнул дверь с такой силой, что даже трейлер закачался.

Когда два часа спустя Хоуп встретила Линди у своей машины, то не увидела на ее лице и признака слез. Нервная дрожь тоже уже прошла. Линди словно погасла. Ушел тот внутренний свет, которому так радовалась Хоуп. Глядя в пустые глаза сестры, Хоуп чуть не вскрикнула от переполнявших ее чувств.

– Вы поссорились. – Это был не вопрос, а утверждение. – Сэм просто в клочки разносит всякого, кто подвернется ему под руку. Он играл сегодня так, что даже я перепугалась. Глядишь, благодаря тебе получит «Оскара». В его игре всегда чувствуется какая-то сдержанность, как будто он не раскрывается до конца, но сегодня он просто пустился во все тяжкие!

– Всегда рада быть полезной, – с горечью ответила Линди. Господи, эти люди думают только о себе и своих делишках! Скорей бы вернуться домой, к нормальной жизни.

– Ой, прости, я ведь на самом деле переживаю за вас. Но вы наверняка помиритесь.

– Я ненавижу и презираю Сэма Рурка и надеюсь, что никогда больше его не увижу!

Она говорила с такой яростью, что Хоуп даже вздрогнула.

– Ты сама на себя не похожа. А насчет никогда не видеть – у тебя же контракт еще на три недели. После этого мы возвращаемся на киностудию, и ты снова – вольная пташка.

Линди застонала.

– Боже мой! Я и забыла о контракте! Нет, я не смогу.

У нее задрожали губы, и она прижала руку ко рту. Еще три недели работать с ним вместе? Внутри у нее все сжалось от ужаса.

– Ну, давай я объясню Сэму, что ты очень расстроена. Он, наверное, не станет тянуть из тебя жилы.

Линди резко вскинула голову.

– Расстроена? – повторила она гневно. – Я совсем не расстроена, пусть он не надеется, гад ползучий! Я ему покажу, что он меня ни вот столечко не волнует!

Она прищелкнула пальцами и с вызовом тряхнула головой.

«Этот жест может мне пригодиться, когда нужно будет сыграть душевное потрясение перед камерой, – подумала Хоуп. – Может, я тоже получу "Оскара"»?