Текст книги "Гонщик из Монако"

Автор книги: Ким Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Роза еще не видела и еще не слышала Мэтью, но могла поклясться, что он в комнате. Каким-то неосознаваемым чувством она ощущала его присутствие. Возможно, уловила запах, источаемый его телом, мускусно-терпкий аромат.

– Ты плакала? – услышала она теплый голос. Темный силуэт приблизился к ней и склонился.

Она увидела блеск его глаз над своим лицом.

– Я всегда плачу, когда мне плохо, – призналась Роза.

Она плакала, уединившись в своей комнате, плакала, стоя под душем, готовясь ко сну в незнакомой комнате. Плакала обильными горячими слезами, а когда выключила свет и легла в постель, то слезы словно иссякли, а тоска осталась неисчерпанной. Она рвалась наружу, как всякое не вмещаемое душой и сердцем чувство. Наконец комната огласилась ее жалобными стенаниями. Должно быть, их-то Мэтью и различил в ночной тишине.

– Отчего ты плакала, Роза? – ласково спросил Мэтью, присев на край постели. – От одиночества, обиды, от жалости к себе? Или из-за того, что я не остался с тобой этой ночью?

Мэтью нежно прикоснулся ладонью к ее щеке.

Его голос звучал как шорох шелковых простынь, он был тепел, как парное молоко, густ, как сотовый мед.

– Почему ты здесь? Ты что-то забыл? – спросила Роза, присев на постели и всматриваясь в темноту.

Девушка видела очертания его обнаженного торса. Она попыталась натянуть на себя простыню, но Мэтью сидел на одном ее конце, и Розе удалось лишь углом ткани прикрыть глубокое декольте тонкой шелковой сорочки.

Ее дыхание стало ровным и глубоким, Мэтью слышал это. Он не отвечал.

Вопрос Розы словно повис в тишине. Она почувствовала ужас наполовину с любопытством.

В этот момент ее привыкшие к ночи глаза стали различать его лицо. Мягкие тени лежали на нем. Четкие черты сгладились полумраком. Выразительные глаза доминировали надо всем. Они, как источник света, притягивали ее взгляд и мысли.

– Если ты что-то забыл, то бери и иди к себе, – без всякой задней мысли сказала Роза.

– Именно это я и намерен сделать. Именно для этого я здесь, – проговорил он, недвижимый как статуя.

После долгой паузы, когда каждый волосок на его груди сделался отчетливо видимым для нее, Роза томно прошептала:

– Тогда чего ты ждешь? – Она сама не понимала, как маняще звучит ее взволнованный и нетерпеливый шепот, как он созвучен с желаниями Мэтью.

– Я жду, когда спадет пелена всякого притворства. Когда ты будешь готова назвать вещи своими именами. Когда ты перестанешь прятаться за словами и рассуждениями. Когда ты будешь готова стать моей женщиной. Вот чего я жду от тебя, Роза Холл.

– Мне странно слышать это среди ночи. Так неожиданно для меня... Если ты хочешь меня принудить, имей в виду, я не разделяю твоего желания, мне придется сопротивляться, – бесцветным шепотом проговорила она.

– Твои волосы струятся как ртуть по плечам. Ты замечала, что ночью все кажется другим, разительно отличным, пугающе рельефным или, наоборот, бессмысленно плоским? Осмысленные слова уже не могут никого убедить, даже говорящего. Потому что говорящий тоже стал другим, новым, незнакомым. Ты противишься по привычке, Роза. Внутри тебя ничего не откликается на слова протеста... Настало время почувствовать себя. Так сделай это. Почувствуй, к чему у тебя тяга. И прикоснись к этому. Все, что тебе нужно, – на кончиках твоих пальцев. Ты сама ваяешь свою мечту... – бархатным нашептыванием гипнотизировал ее Мэтью.

Голова кружилась от его проникновенного голоса. Розе стало казаться, что все происходит во сне. Выпитое за ужином вино, волнующая беседа на террасе, ураган мучительных признаний, обвинений и словоизлияний в темном коридоре – и наконец пробуждение посреди ночи... Все это вместе облекло происходящее в марево сновидения, в чистый мираж.

– Касаясь взором твоей кожи, я знаю, что она нежна, как лунный свет. Я знаю также, что внутри ты гладкая, упругая и пахнешь кувшинками темного озера. Твой клейкий, сладчайший нектар своим ароматом кружит мне голову. Я знаю наверняка, что ты уже сочишься им, – мерно нашептывал ей Мэтью.

Роза барахталась в зыбучих волнах его густого голоса, утопала в них...

Девушка встрепенулась, когда его теплая ладонь легла на ее обнаженное плечо и медленно скользнула вниз по руке. Его пальцы сомкнулись в замок с ее прохладными пальцами, и волны уютного тепла заструились из Мэтью в Розу, стали наполнять, насыщать, пропитывать ее, как глоток согретого в руке коньяка.

Усилием воли Роза попыталась выпутаться... из чего? – но еще сильнее увязла. Мэтью уже держал ее всю и горячо дышал ей в лицо.

– Сопротивление не может принести такого же удовлетворения, на какое способно слияние. Если мужчина и женщина встретились, их путь лежит друг к другу, а не наоборот, – чувственно внушал он.

– Это биология, – парировала Роза.

– Это жизнь. Так было в раю, пока не открылись пагубные соблазны. Ты ведь не станешь спорить с Писанием? – едко спросил Мэтью.

– Сложно спорить со змием, – с сознанием собственной беспомощности пролепетала она.

– Тогда не спорь. Подчиниться порой приятнее, чем победить. Победитель всегда одинок. Поверь мне. Я много раз побеждал. На победителя смотрят снизу вверх. Ему не дают побыть наедине с собственными мыслями. Его используют, им козыряют. Но победитель – самый одинокий человек. Ему непозволительны ни слабости, ни страхи, ни пассивность. Он только половина себя. Никто не может дать ему утешение. Он как витрина, в которой круглосуточно горит свет. Победа – это наказание за непокорность судьбе, – в запальчивости бормотал Мэтью, обжигая Розу своим влажным дыханием.

– В чем ты пытаешься меня убедить?

– В том, что ты мне нужна, – ответил он.

– Надолго ли?

– Здесь и сейчас! Здесь-и-сейчас! Здесь! И! Сейчас! – на все лады отчеканил он, прижав ее к своей груди.

– Зачем? – Почти лишенная воздуха, словно угоревшая от его жара, Роза стремилась выпорхнуть из его силков.

– Я должен сделать тебя своей, – объявил как приговор Мэтью.

– Что значит должен? Кому должен? – трепеща, вопрошала девушка.

– Тебе, себе, судьбе, богине любви и красоты – Афродите.

– Ты играешь со мной. Ты искусный соблазнитель. Но то, чего ты хочешь, – лишь примитивный животный секс. И не уверяй меня, что подразумеваешь что-то большее. Я не буду спать с тобой. Оставь свои игры! – выпалила Роза.

– Вынужден тебя разочаровать, но я не сторонник примитивного животного секса. Какого угодно, но не примитивного и не животного, – возразил Мэтью.

– Это не меняет дела.

– Как раз наоборот. Это меняет все! – уверенно произнес он.

– То есть? – удивленно вскинулась Роза, не догадываясь, что своим вопросом дает ему шанс.

Мэтью снова приблизился к Розе, магнетизируя ее огненным взглядом.

– А ты не понимаешь? – таинственно проговорил он.

Роза медленно покачала головой.

– Секрет притяжения в том, что влечение никогда не бывает односторонним. Влечение может не найти выхода в ком-либо. Но оно всегда обоюдно. Таков закон. Демонстративное безразличие и пренебрежение подтверждают это. Еще более очевидна взаимность, когда сопротивление пропорционально стремлению. Это наш случай. Чем сильнее я желаю тебя, тем отчаяннее ты сопротивляешься. И наоборот, чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее я желаю тебя. В том-то весь смысл...

– Не вижу в этом смысла, – возразила Роза, которая тем не менее очень внимательно слушала его.

– Уверяю тебя, смысл есть. Подсознательно ты знаешь – все женщины знают это на подсознательном уровне, – что чем яростнее сопротивление, тем в большее возбуждение приходит мужчина и тем лучше он удовлетворит свою женщину впоследствии, тем ярче и полнее эмоциями станет каждая встреча, тем незабываемее сделается близость. Ты же чувствуешь, что с каждой нашей пикировкой мы становимся все необходимее друг, другу. Это может пугать, злить или раздражать, но это так. Ты хочешь меня. Но по своей, внутренней раздвоенности отказываешься откровенно признать это.

– Какая чушь! Ты одержимый! Ты все ставишь с ног на голову! – воскликнула девушка.

– Нет. Я читаю объективные свидетельства своих предположений, – металлическим голосом произнес Мэтью.

– О каких свидетельствах ты говоришь?

– Ты в чужом доме в незнакомой стране, среди малознакомых людей, и большинство из них – сильные мужчины южного типа, за которыми издавна закрепилась вполне определенная репутация. И тебе, как образованной англичаночке, об этом хорошо известно. Тебе дали ключ, который следовало вставить в замок, и достаточно было повернуть на один оборот, чтоб ничего непредвиденного, ничего неожиданного, ничего нежелательного... не произошло. Чего ты не сделала. Но это ерунда. Простая забывчивость, легкомысленность, глупость... Но я в твоей комнате вот уже почти полчаса. На мне только джинсы. На тебе и того меньше. Ты схватилась за край простыни, будто она для меня преграда. – Говоря это, Мэтью вырвал из ее руки угол простыни и отбросил ее в изножье постели. – Мы дискутируем. Тебе известно о моих намерениях, но что ты предприняла мне в противовес? Закричала, оглушила меня настольной лампой? Ты даже не стала ее включать, хотя достаточно протянуть руку. Но нет... Ты этого не сделала. Не стала нарушать мизансцену. Мою мизансцену, мой план, который ты наперед приняла... А что до твоих вялых протестов, так это не более чем желание доиграть собственную роль – роль принужденной к соитию наивной иностранки, которую дикарь-островитянин застал врасплох. Только и всего.

– Но... Я... – проговорила Роза и запнулась, прикованная взглядом к его большим застывшим глазам.

Не снеся его взгляда, она закрыла глаза.

Когда блеск ее зрачков потух, Мэтью положил руку ей на грудь. Шелк сорочки скользнул под его ладонью. Роза легла, положила голову на подушку и вновь раскрыла глаза.

Мэтью провел подушечками пальцев по ее губам и откинул волосы с лица.

– Это удивительно, – пролепетала Роза.

– Да я же еще ничего не сделал, – усмехнувшись, проговорил он, поднялся с постели и расстегнул джинсы.

– Не понимаю, как тебе удается быть таким проницательным, отталкивающим и притягательным одновременно. Когда я слушаю тебя, то начинаю сомневаться во всем без исключения. Я не верю ни одному твоему слову, но и себе самой тоже не верю, – призналась Роза.

– Поэтому я и призываю тебя заткнуться, – неучтиво сказал он, ложась на нее.

– Невероятно, – проговорила двадцатишестилетняя девственница, добровольно принимая его в свои объятья.

– Теперь ты собственным телом можешь ощутить, что мое желание – не пустой звук. Желание, ставшее потребностью. Чувствуешь? – спросил он, приноравливаясь к ее лону.

– Как странно... – проговорила она. Мэтью застыл над ней.

– На что ты смотришь? – спросила его Роза.

– На твои губы. Я только что вспомнил, что так и не поцеловал их. Красивый рот. Манящий... Женщины говорят, что я волшебно целуюсь, – хвастливо проговорил он.

– Докажи, – кокетливо попросила его Роза.

– Пока воздержусь, – сказал Мэтью, слегка коснувшись губами уголка ее рта.

– Почему? – потянулась к нему губами Роза.

– Сначала завершим то, что следовало сделать еще в Монако, – сообщил он.

Ловкими руками обнажив ее грудь и бедра, он стал целовать ее лунную кожу и волосы. Она безуспешно тянулась ртом за его губами, томно скользя под ним.

– Обними же меня, – рыком потребовал он от Розы. – И смотри на меня.

Она подчинилась.

– Ты красивая, Роза. Ты очень красивая. Как фантазия, как мечта. Ночами я много раз был с тобой в своих мыслях. Но никогда это не было так хорошо, – в упоении бормотал Мэтью.

Он положил руку на влажную, мягкую часть ее бедер. Комната наполнилась новым, незнакомым Розе ароматом ее самой. Он провел рукой от бедер к низу живота, заставив девушку вздрогнуть.

– Что ты чувствуешь, когда я делаю так? – спросил он, покрыв своей ладонью ее сочное лоно.

– Твое тепло, – ответила девушка.

– Это ведь так естественно. В этом нет ничего зазорного.

– Да... – протяжно согласилась она.

Роза чувствовала, как горячая тяжесть наполняет ее. Она будто окунулась в обжигающий источник. Не выдержав сладкой пытки, Роза вновь закрыла ослепленные восторгом глаза.

– Не уходи, – настойчивым шепотом позвал ее Мэтью.

– Я здесь. Я никуда не уйду, – пролепетала Роза.

– Смотри на меня, – потребовал он.

– Ты... Ты... Ты... – выдыхала она, предвосхищая близящееся.

Мэтью неторопливо водил чуткими пальцами, улавливая малейшее волнение ее плоти.

– Так хорошо, – томно признавала она. – Волшебно... Нет! Это невероятно! Такого не может быть!

Тело Розы покрылось росинками солоноватой испарины. Множество ароматов переплелось в непостижимый дурманящий букет плотской тоски. Девушка изнывала от сладкого-наслаждения догадываясь о недостаточности этой незнакомой радости. Она видела, что для Мэтью это только преддверие, знала, что он даже не на пороге.

– Мэтью, прошу тебя, – с дрожью нетерпения в голосе попросила она его.

– В свое время, – твердо произнес он. Приподнявшись, он развел ее трепещущие бедра, надавил на лоно своей плотью и проторил путь в него резким рывком. Конвульсия сотрясла тело Розы. Сквозь разверстые лепестки ее чувствительного лона он нагнетал взаимное упоение друг другом.

Потные змеящиеся тела переплелись, синхронно содрогаясь от электрических разрядов страсти.

Когда воздух напитался еще одним ароматом плотской любви, он стиснул ее талию и жестко прижался губами к ее губам.

Роза отрывисто простонала, пережив настоящий взрыв, феерический восторг. То, чему она не в силах была дать название.

Она протяжно выдохнула, и губы Мэтью соскользнули с ее губ, сорвав-таки с них тот отложенный поцелуй.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Роза нежилась на влажной простыне, остывая.

Она блаженно улыбалась своим ощущениям, вдыхая еще не улетучившийся аромат блаженства.

– Я твой первый мужчина, – самодовольно констатировал Мэтью.

– Да... – пропела Роза, не открывая глаз. – Да, – повторила она с упоением.

– Как такое возможно? – недоверчиво спросил Мэтью.

Роза еще не понимала, что ей говорят. Она была всецело в своих переживаниях. Она плыла на горячем летнем облаке в горячих лучах ласкового солнца, ее орошал горячий солоноватый дождь и обдувал горячий нежный бриз.

Она чувствовала себя свободной, раскрепощенной, переродившейся, созревшей. Ее тело словно бы нараспашку или наизнанку сигнализировало ей изо всех своих уголков о радости, которую ему посчастливилось познать.

Она была безучастна ко всему наружному, равнодушна к словам, невосприимчива к вопросам...

– Поговори со мной! – раздраженным тоном отозвал ее из царства неги Мэтью Готье.

– Ты мой... Ты мой первый... Это так! – подтвердила Роза, прижавшись к нему всем телом. – Что тебя так растревожило? – словно свысока, немного отстраненно спросила она.

– Как что? Ты была девственна! – пробурчал он в ответ.

– И это так, – улыбнулась, приглядываясь к своему мужчине, Роза.

– Ты была девственна! – повторил он. – Чертова девственница! – оттолкнул он ее от себя.

– Я понимаю. Это ужасно. Но ты знал об этом. Только тебе я сказала, что никогда не была с мужчиной. Разве не так? – примирительно гладила его по груди Роза.

– Но ты знаешь, как я это воспринял. Я думал, что ты лукавишь, играешь со мной. Я не был готов к такому повороту. Ты позволила мне иронизировать по поводу твоего целомудрия, – упрекнул он ее.

– Стоит ли об этом говорить, Мэтью? – покровительственным тоном успокаивала его Роза.

Ей непонятна была растерянность мужчины, который только что стал богом для нее.

– Стоит, – зло заявил он. – Я не верил ни одному сказанному тобой слову. Что прикажешь делать теперь? Огульно поверить всему?

– Не нужно! – возмущенно воскликнула Роза, прикрыв обнаженную грудь руками. – Забудь все, что я тебе когда-либо говорила. Барахтайся в своих предубеждениях, спотыкайся о свои подозрения. Живи, как привык. Я больше ни слова тебе не скажу.

Роза поднялась с постели и торопливо обернулась отброшенной простыней.

– Боже! Да что ты взъелась?! Что такого я сказал? – постарался удержать ее Мэтью.

– Чего ты от меня хочешь?! – сотрясаясь от негодования, воскликнула она. – Прости, что оказалась девственницей, а не шлюхой, как ты хотел.

– Не драматизируй, Роза. Я просто не понимаю, как такое может быть – в твоем-то возрасте.

– Ты настоящий джентльмен. В одном предложении упрекнул меня и в невинности, и в неискренности, при этом напомнив о возрасте. Ты настоящий виртуоз оскорблений! – обиженно выпалила она.

– Успокойся, – проговорил он, поймав Розу в свои объятья. – Остынь, возьми себя в руки. Ты перевозбуждена. Но я требую объяснений. Я хочу все знать. Иначе с ума сойду. Ведь женщина в Монако девственницей не была.

– Как тебе знать, если ты с ней не переспал? – выкрикнула Роза.

– Вот так, – сказал Мэтью, положив руку у нее между ног. – Отвечай.

– Что я могу сказать? Я никогда не была в Монако.

– Это я уже понял. Ты – не она. В моей постели в Монако была другая мисс Холл... Или же это была ты, которая вернула себе невинность хирургическим способом.

– Что?!

– Лучший способ заставить мужчину чувствовать себя особенным – это подарить ему собственную непорочность, – цинично проговорил Мэтью.

– Ты мерзок! Отвратителен! Ты... У меня слов нет. Меня глубоко оскорбляют твои представления обо мне и о женщинах вообще! Ты... животное! Вот ты кто!

– Позволь напомнить, что ты с восторгом и без особых хлопот с моей стороны отдалась этому животному, несмотря на высокие моральные принципы и цитадель непорочности...

– Замолчи! – в слезах вскричала Роза. – Я не та женщина, какую ты хотел. Давай откровенно признаем это. Все, что между нами произошло, – ошибка. Ты обознался. Я не женщина из твоей монакской постели. У меня нет диплома по беспутству. Я бесталанная любовница. Я тебе не подхожу!

– Дело разве в этом? – перекричал ее Мэтью. – Мне безразлично, ты ли была тогда в моем номере или...

– Не я! – твердо повторила Роза.

– ...или не ты... Хотя, как такое могло быть, я не понимаю. Я видел ее голой и– могу поклясться, что ты и она – абсолютное подобие. Постой! – осекся Мэтью и задумался. – Похожи, как близнецы. Да, близнецы! Именно так. А у тебя, кажется, есть сестра. И она...

Роза отвернулась от Мэтью, желая скрыть свое лицо. Он зашел с другой стороны и привычным тоном скомандовал:

– Смотри на меня! Что ты пытаешься скрыть, Роза? Я заговорил о твоей сестре... Это она была в моем номере в Монако? Отвечай! Она?

Роза вынуждена была кивнуть в ответ.

Мэтью сел на постель и облегченно вздохнул.

Задачка поддалась. Он нашел ответ на вопрос, мучивший его с момента знакомства с Розой, вот только не мог понять, как такой простой ответ не пришел ему в голову значительно раньше. Ведь он же интуитивно чувствовал непохожесть этих двух женщин. Пусть ту он и знал значительно хуже, и видел недолго, но осадок, оставленный ее безалаберностью, тяготил его по сей день. А вот к Розе он проникся симпатией в первый же миг:

– Значит, сестра. Сестра, которая сейчас замужем. А это забавно, при ее-то похождениях, – подметил Мэтью.

– Должна с тобой не согласиться. Моя сестра – замечательная женщина. И замужем за любящим и заботливым мужчиной. А все, что было у обоих до брака, на их совместную жизнь тени не отбрасывает, – сдержанно произнесла Роза Холл.

– Что же, рад за них до беспамятства, – хохотнул Мэтью. – И что же из себя представляет любящий и заботливый?

– Тебя это не касается, – парировала Роза.

– Конечно... Дела семейные... Этот счастливчик вас часом не путает? Представляю, как ему трудно ориентироваться среди таких похожих куколок, тем более в темноте, – упражнялся в остротах Мэтью.

– Держи свои грязные намеки при себе! – разъяренно процедила Роза. – У тебя возмутительно порочный ум и полное отсутствие совести. Меня тошнит от тебя!

– Знаю-знаю, как тебя тошнит, – проговорил он, поднявшись и обняв ее за талию.

Поцеловал ее в щеку, он прошептал:

– Я ничего не знаю о тебе. Раньше думал, что нас связывает общее воспоминание. Ты упорно его игнорировала, но мне этого было достаточно, чтобы счесть тебя сколько-нибудь близким человеком. Теперь же, когда ты моя, я понимаю, что ты – незнакомка, а я – дурень.

– Надо же, как самокритично! – скептически проговорила Роза, оставаясь в его уютных объятиях.

– Кто ты, Роза Холл? – прямо спросил он женщину.

– Я такая, какой была всегда. Я не обманывала и не притворялась, если не считать роли твоей невесты, которую ты сам мне навязал, – тихо ответила Роза.

– Ты позволила мне заблуждаться. А ведь этого легко было избежать, скажи ты мне в первый же день, что у тебя есть сестра-близнец, – упрекнул ее Мэтью.

– Ты сам обманываешь себя. Если бы я сказала тебе про сестру в тот момент, когда даже толком не понимала, в чем именно меня подозревают, ты сказал бы, что я все выдумываю, желая скрыть свое прошлое. Ты даже теперь не хочешь верить, что до тебя у меня не было мужчин, хотя знаешь это доподлинно. Тебе проще подозревать человека в проступках, лжи и прегрешениях, чем поверить в его доброе отношение, сочувствие и дружескую поддержку, – выговорила ему Роза.

– Уж не собираешься ли ты мне сочувствовать? – ехидно осведомился Мэтью.

– Не волнуйся. Больше я не совершу такой глупости. Сочувствовать такому человеку, как ты, – бесполезная трата душевных сил. Помочь тебе невозможно. Ты до такой степени несамокритичен, настолько самовлюблен, что вряд ли дозреешь до позитивной внутренней работы.

– К черту самокритику! С меня хватит тех помоев, которые на меня регулярно выливает мой папаша. Если бы я стал всерьез прислушиваться к таким добрячкам, как он, то давно бы стал мнительным ипохондриком. Избавь! – резко проговорил Мэтью. – Каждый выживает, как может. И самокритичность – определенно не мой путь.

– А как прикажешь выживать человеку, который вынужден пребывать рядом с тобой?

– Я не понимаю, по какой причине ты вообще так расстроилась. Мы выяснили, что я ошибся, выяснили, почему так произошло. Забудь. Живи дальше. Наслаждайся жизнью. Если тебе станет от этого легче, то я попрошу прощения за то, что ненароком травмировал твою тонкую романтическую душу. Если бы я знал, что ты такой птенец, то соблазнял бы тебя другими способами. Но и так, согласись, получилось неплохо, – небрежно проговорил он.

– Боже! Какой ты все-таки черствый человек. Безусловно, ты разбираешься в людях. Но откуда в тебе столько презрения? Даже твои извинения звучат как издевательство. А уж когда ты откровенно насмехаешься, это подобно кощунству! – вознегодовала Роза.

–И как такой мерзавец мог спасти тебя? – игриво спросил ее Мэтью.

– Ума не приложу! – призналась она: – Во мне все же теплится надежда, что ты только притворяешься циником. Я хочу узнать тебя настоящего, – взволнованно произнесла Роза, заглядывая в темные глаза Мэтью.

– Начнем с тебя, – сказал мужчина, увлекая ее на постель. – Расскажи мне, как ты оказалась в ледяной воде?

– Я сбегала из Лондона в Шотландию. Согласилась на первую представившуюся вакансию.

– Были причины?

– Да... Любовь... Я устала ждать идеального мужчину. А идеальный мужчина был давно женат. Я любила его безумно. Многого не замечала, остальное прощала,– неустанно надеялась, надеялась, надеялась. Верила словам, но больше придумала. Пока в один из дней он не предъявил на меня права. Зная о моих чувствах, долгое время пользуясь ими, подогревая и обнадеживая, он потребовал от меня... Я не сказала, что работала у него в подчинении. Он поставил условие, потребовал моего согласия в обмен на карьерный рост.

– Секс с начальником – отличная возможность сочетать полезное с приятным, – вставил Мэтью.

– Я не разделяю такого взгляда, – сухо парировала Роза.

– Для таких, как ты, существует суд.

– Сестра и ее муж мне говорили об этом. Но, даже спасаясь бегством, я продолжала его любить и надеяться на то, что человек образумится и внесет ясность в свою и мою жизнь.

– Но этого не случилось, – предположил Мэтью.

– Как ты догадался? – насмешливо спросила Роза.

– Я мужчина, – коротко ответил ей Мэтью.

– Теперь я кое-что поняла, – проговорила она. – Ты мне помог это понять. Мужчина выбирает доступную женщину вместо того, чтобы ограничивать себя в поисках настоящей любви.

– И как же я помог тебе сделать такой вывод? – осведомился Мэтыо.

– Ты здесь со мной. Я доступна, и поэтому мы сейчас в одной постели. Так же случилось и у моего идеального мужчины. Пускай я сбежала, но у него оставалась отзывчивая нянечка, с которой он, оказывается, был близок за спиной у жены целых два года.

– Какой уникальный расклад! – саркастически воскликнул Мэтью. – Довольно о неверных мужьях. Приглашаю вас в душ, мисс Холл...

– Почему ты упаковала вещи? Разве мы покидаем остров? – спросил Мэтью, оглядев комнату Розы на следующий день.

– А разве нет? Я увидела, что готовится вертолет... Подумала...

–О, нет-нет! Это не для нас. Я не имею привычки взлетать, если лично не проверю сводку прогноза погоды.

– А разве такой машине может повредить пара капель дождя? – поинтересовалась Роза, настроенная улететь с острова как можно скорее.

– А если это не пара капель? У нас тут может нешуточно штормить, и тогда последствия бывают трагическими... Я не настолько опрометчив, чтобы разгуливать по хрупкому льду, – язвительно проговорил Мэтью.

– Ты еще долго будешь припоминать мне эту оплошность? – обиженно пролепетала женщина. – Я уже несколько раз объясняла тебе, что за мной гналась лиса. У меня просто не было выбора, – принялась оправдываться Роза. – И все-таки я полечу этим вертолетом, – сказала она. – Кольцо найдешь на туалетном столике. Его миссия, как и моя, подошла к концу. Уж не знаю, насколько успешно. Только, должна сказать, меня не удивляет, что у тебя с отцом такое непонимание. Оба вы одинаково невозможны.

– Вот, значит, как? – проговорил Мэтью, приподняв брови. – Ты стала разбираться в людях?

– Я встретилась с ним за завтраком, который ты манкировал, – уведомила его Роза. – В личном общении он показался мне... не таким безнадежным, как ты его описываешь, – осторожно выразилась она.

– Сколько минут ты общалась с ним? Старый лис знает, как себя подать. А такой простушке, как ты, и мозги пудрить не нужно. Достаточно улыбнуться и слегка приласкать, – желчно парировал он.

– Я знала, что ты обо мне невысокого мнения, – спокойно отозвалась Роза. – Но твой отец поступил иначе, чем ты думаешь. Он без обиняков предложил мне деньги... Как, ты удивлен? Да. Он предложил мне деньги, чтобы я оставила тебя. Скажи, часто твой отец покупает людей и откупается от них таким образом?

– Глядя на упакованные вещи, делаю вывод, что ты намерена удовлетворить просьбу старика, – сухо предположил Мэтью, с лица которого мигом сошла улыбка.

– Я провела деловые переговоры. Подумала, что он одобрит торг, и не ошиблась. Мне не хотелось разочаровывать господина Деметриоса-старшего. Тебя ведь я, кажется, удовлетворила? В вашем представлении золотоискательница должна быть продувной стервой. Поэтому я отчаянно торговалась... – Роза выдержала долгую паузу.

Мэтью раздраженно спросил:

– Во сколько ты ему обойдешься в денежном выражении?

– Ну, на его месте я не дала бы за тебя и медной монеты. Но поскольку ты меня разозлил, обидел, разочаровал, я взяла это. – Роза вынула из кармана хрустящую бумажку и протянула ее Мэтью.

У того округлились глаза, когда он увидел сумму, аккуратно выведенную цифрами и прописью отцовской рукой.

– Ты отличный делец, крошка! – оценил ее добычу Мэтью, возвращая ей чек.

– Забирай, – сказала Роза, оттолкнув его руку.

– Оставь себе. Деньги ничего не значат ни для меня, ни для него. Ты помогла ему достигнуть цели, а лишь это по-настоящему волновало старика. Любой ценой воспрепятствовать осуществлению моих желаний, – с горечью произнес Мэтью.

– Мне они, доставшиеся таким образом, тоже радости не принесут. А ты сможешь заплатить этим чеком другой своей «невесте», – поддела его Роза.

Мэтью сосредоточенно смотрел на нее. Смотрел, как она взяла сумку, прошла к двери, приоткрыла ее и, повернувшись на пороге, сказала:

– Я не стану просить у тебя прощения. И если нас когда-нибудь угораздит встретиться, не окликай меня. Я тебя не знаю. Ты – выдуманный персонаж. В реальности тебя не существует… Еще раз спасибо, что спас меня...

Роза взлетела на вертолете над Эгейским морем, когда одна из сторон горизонта была плотно затянута свинцовым штормом.