Текст книги "Чему быть, того не миновать"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Сказав все, что хотела, я отступила назад, чтобы перевести дух. Ну да, в этом не было необходимости, но все же.

Демус посмотрел на меня вопросительно, потом глянул на Барнабаса, чтобы понять, не шучу ли я.

– Ты не можешь изменить судьбу меченого.

Барнабас пожал плечами и я сказала:

– Конечно нет, если ты их просто убиваешь.

Тамми начала красться в сторону выхода из переулка. Барнабас двинулся остановить ее, и она захныкала, остановившись и обхватив себя руками.

– У нас получилось изменить жизнь одного человека, – сказал Барнабас. – Мы можем это повторить.

Демус забеспокоился, его оголенный меч направлен вниз. – Серафимы говорят...

– Я сказала ее не трогать! – рявкнула я. – Убери свой меч и слушай меня.

– Адовое проклятье, – пробормотал Демус и его меч исчез. – Я не могу просто позволить Рону прикрепить к ней ангела-хранителя. Ты знаешь, что происходит с людьми, которые умирают, потеряв свои души и не отыскав их снова?

Я не знала, но Барнабас, казалось, расслабился, и после быстрого взгляда через плечо, тоже убрал меч. Сунув руки в глубокие карманы, он посмотрел на горящее здание. – Она возвратит свою душу, – прошептал он.

Тамми кинулась к выходу мимо Барнабаса и ангел, вытянув руки, поймал ее. – Отпусти! – закричала она, колошматя его; он снес все удары и повернул ее так, чтобы не было видно с улицы.

– Ничего не понимаю, – сказал Демус, и я подошла ближе, надеясь, что никто из ближайшего микроавтобуса с репортерами не станет смотреть в нашу сторону. – Меченый или умирает, или получает ангела-хранителя. Выбора не дано.

Я улыбнулась на это заявление. – Демус, мы с этим прекрасно справимся. Выбор как раз там, где мы его делаем.

– Я сказала, отпусти меня! – настаивала Тамми, вырываясь. – Мне нужно найти Джонни. Я оставила его возле фонаря.

Выглядя почти развязно, Демус распушил волосы, чтобы избавиться от вездесущего пепла.

– Расслабься, детка, она спасла тебе жизнь.

Я выдохнула. Один жнец готов, остался еще один. С другой стороны, светлый жнец просто не станет меня слушать. Пожалуй, следует хотя бы попытаться изменить резонанс Тамми, раз для этого у меня выдалась минутка.

– Я сказала, отпусти! – закричала Тамми и ударила Барнабаса в голень.

Взвыв, он ослабил хватку. В мгновение ока ее и след простыл. Барнабас сделал три шага начиная бежать за ней, затем притормозил. – Ты справишься?

– Иди! – сказала я и Барнабас встряхнулся. Повернувшись, он исчез в шумной массе пожарных машин и плачущих людей. Черт, он хорошо выглядел в развивающемся плаще и горящими глазами.

Я сосредоточилась на Демусе. Он крутил в руках свой амулет, его глаза серебрились – на мгновение – и сразу же возвращались к изначальному зеленому цвету. Он был похож на новенькое медное пенни, прекрасный и золотой, как Барнабас прекрасный и темный. – Ты вообще не похож на Накиту, – сказала я, и он глянул на меня, удивив белыми зубами.

– Ну, а ты не похожа на Кайроса.

Я не могла не фыркнуть. – Слава Богу.

Я шагнула вперед, чтобы стать в проходе между двух рядов гаражей, скрестив руки на груди. И не спешила выйти из этого, в некотором роде, островка спокойствия. За пределами которого был шум, фонари, пепел, клубящийся дым и потоки воды.

– Мы потом ее скосим, так ведь? – спросил Демус. – Это просто, чтобы разозлить Рона и отвлечь Барнабаса?

Я в бессилии опустила голову и сделала глубокий вдох. Два шага назад. Беря его под руку, я повела его сквозь суматоху на улице. – Демус, нам нужно поговорить.

– Вот! – раздался пронзительный высокий возглас; мы оба повернулись, узнав голос Тамми. – Вот она! Та, которая устроила поджег!

У меня отвисла челюсть, я замерла, и Демус подался от меня прочь. Тамми стояла на свободном пятачке с полицейским и пожарным. Джонни был с ней, он прижимался к испуганной женщине, державшей их собаку. Возможно, их мать? Позади них, стараясь остаться незамеченным, стоял Барнабас. Прозвенели небеса, и я увидела Накиту, которая стояла лицом к лицу со светлым жнецом.

У меня стукнуло и замерло сердце. Она винит меня в пожаре? Я же предупредила ее!

– Щенячьи прелести, – прошептала я, чувствуя, как Демус отступил и исчез в толпе. Я повернулась, чтобы тоже скрыться, но копы были быстрее, и я обнаружила себя отдернутой и смотрящей на строгое, перепачканное сажей лицо. Боже, он был просто амбалом, и у него был пистолет.

– Она вломилась ко мне домой сегодня около полудня! – кричала Тамми, удерживаемая вторым копом. – Я вызвала полицию, но вам понадобилось три часа, чтобы приехать! Я вам говорила! Я вам говорила, а вы смеялись надо мной!

– Я не вламывалась к тебе домой! – возмущённо ответила я. – Нас впустил твой брат.

Похоже, что пожар почти погасили, но они еще никого не пропускали внутрь. Парковка была наполнена разозленными людьми и все они начинали поглядывать в мою сторону.

– Она говорила о пожаре, – сказала Тамми и коп, который держал меня, усилил хватку. – Она сказала мне, чтобы меня не было тут сегодня вечером. – Мам! – выкрикнула она. – Это она! Я говорю тебе, это она виновата! Она сказала, что будет пожар. Откуда бы она знала, если б не сама его начала!

– Ты.., – начала женщина; ее страх нашел наипростейший выход. Собачка у нее на руках заерзала, и она прижала ее сильнее. – Ты спалила мою квартиру? Зачем?

Ее визгливый голос заглушил даже вой пожарных машин; я начала пятиться и уперлась в третьего копа. Блин, я окружена. Барнабас никак помочь не мог. Коп, нависающий надо мною, становился все угрюмее. – Как вас зовут, мисс?

– Я хочу, чтобы ее посадили! – кричала мать Тамми, привлекая еще больше внимания. – Она подожгла мою квартиру! Я все потеряла! Все!

Я коснулась своего сотового в кармане, думая об отце. О Боже, мне не хотелось, чтобы ему позвонили с сообщением обо мне, находящейся в двух часовых поясах от дома. – Ох, мне пора, – выдавила я, трясясь от страха.

Я дернулась, когда коп, вцепившийся в мою руку, подтянул меня ближе к себе. – Извините, мисс. Не могли бы вы пройти с нами?

– Она спалила мою квартиру! – повторяла таммина мама, начиная плакать. – У меня ничего не осталось!

У тебя все еще есть твои дети, подумала я, но не могла этого сказать. Им не понять, что жизни Тамми и Джонни почти утрачены.

– Эй! – воскликнула я, когда коп, стиснув мне руку, потащил меня прочь. – Я ничего не поджигала! У меня просто было предчувствие.

– Ага, у тебя и у твоего предчувствия – крупные неприятности, – сказал полицейский. – Сколько тебе лет? – спросил он. Они не могли допрашивать меня без присутствия родителей, если я несовершеннолетняя.

– Семнадцать, – прошептала я, представляя себе разочарованный взгляд отца. – Слушайте, мне даже нельзя здесь находиться.

Коп открыл дверь одной из полицейских машин. Тут, на обочине, было тише, все шесть полос движения перенаправлены куда-то еще. Вокруг толпы людей. – Как тебя зовут? Как мы можем связаться с твоими родителями? – спросил он.

Я заглянула в машину и залезла вовнутрь. Рот на замок и таким он останется. Я перепугалась до смерти, но все равно почти смеялась. Я была темным хранителем времени, могла останавливать время, управлять темными жнецами, и летать с ангелами, но все равно боялась. Лучше просто держаться, пока не появится Барнабас и не изменит им память, но чем меньше менять, тем лучше. Так что я ничего не сказала, глянув на копа и зная, что пощады не будет.

Он негромко хмыкнул. – Неверный ответ, – сказал полицейский и захлопнул дверь. Та издала характерный глухой стук, отрезав шум и смятение снаружи. Меня окутала теплая тишина, почти успокаивающая, несмотря на то что сидение было твердым, а места для ног мало. Снаружи громыхали пожарные машины и плакали люди, но тут внутри было тихо.

Полицейский постучал по стеклу, и я отпрянула. – Для вас же лучше вспомнить свой номер телефона к моменту, когда я вернусь, мисси, – сказал он, его голос приглушен стеклом. Развернувшись, он отошел, довольный собой.

– Здоровенный сильный мужик поставил маленькую девочку на место, – пробормотала я скрестив руки на груди и откидываясь на сидении. У меня было нехорошее предчувствие, что я пропущу комендантский час. Я наблюдала, как Тамми разговаривает с пожарным и еще одним полицейским, то и дело указывая на меня. Ее мама плакала, Джонни выглядел потерянным, поглаживая мамино колено пока та сидела на земле, покачивая на руках собачку. Барнабас наблюдал за происходящим, держась края толпы, как и Накита. Я не видела Демуса или светлого жнеца, Арариель, как назвал ее Барнабас. Может они ушли. Может все это изменило будущее Тамми.

Ага, и может у меня из ушей вырастут рожки мороженного. Если серафимы послали темного жнеца, значит душе Тамми все еще суждено было стать потерянной, и я ничего не добилась.

Глава 6

Перевод: Tala_maska

Бета-ридинг: Sirena

Я сидела на вращающемся стуле, наблюдая за стрелкой настенных часов и постукивая ногой в такт тиканью, вызывая раздражение у сидящего за столом полисмена. Но мое невеселое настроение это все равно не подняло. То ли Грейс, то ли госпожа Удача способствовали тому, что я сидела именно здесь, а не в камере временного содержания, куда в таких случаях отправляют потенциальных преступников. Я все же склонялась к первому варианту. Посланница-ангела-повернутая-на-моей-безопасности появилась тогда, когда меня везли в участок, и уже было не решили отправить в психушку, когда я заговорила с невидимым копам ангелом. Как бы то ни было, но до участка меня все же довезли и на время выяснения что со мной делать, оставили в кабинете полисмена. В помещении стоял спертый запах табачного дыма, а на обшарпанном столе красовались коричневые кольца из-под банок колы. Фу.

Тучный, невысокий мужчина покосился на меня, и я растянула губы в подобие улыбки. Скривившись, полисмен бросил ручку на стол, и, скрестив руки на груди, уставился на меня в упор. Мой мобильник лежал рядом с его огромным монитором. Грейс немного похимичила с батареей и теперь телефон не работал. И с другими батареями, которые пытались вставить в мой мобильник, произошло тоже самое. Поэтому никто так и не смог связаться с моими родителями, и я надеялась, что покину участок прежде, чем они смогут это сделать. Грейс конечно умничка, но эти ребята все же не лыком шиты.

– Ну как, вы ответите что за рыжеволосый парень был с вами? – спросил полисмен. Я отрицательно покачала головой. – А как насчет перечислить ваших сообщников? – снова попробовал он устроить допрос. Я уставилась в потолок.

– Что за укурки, – пробормотал мужик себе под нос, поднимаясь и беря в руки мой мобильник. – Мы в полном праве поместить вас за решетку пока не определим вашу личность и не решим, что с вами делать. Там вам же хуже будет. Лучше по-хорошему скажите кто вы и тот рыжий парень, мы же все равно узнаем рано или поздно.

– Я не устраивала пожар, – сказала я. Мужчина крепко сжал губы, так что усы выпячивались вперед.

– Сидите на месте, – потребовал полисмен, направив на меня свой жирный палец. – Не трогайте ничего здесь.

Я показала ему язык, но мужчина уже отвернулся и направился к выходу за новой порцией кофеина. Дверь из матового стекла с силой захлопнула, я аж подскочила.

Вздохнув с облегчением, я опустилась на свой стул и, покачивая ногой, изучала заваленные бумагами полки, маленькое окошко с решеткой и зелено-белые плитки на полу. Не думаю, что мое задержание было документально обосновано, но и я не очень-то им помогала.

Откинув голову на спинку стула, я смотрела на запятнанный потолок. Мой комендантский час уже давным-давно наступил и дома меня ожидает не очень приятный разговор, если папа об этом узнает. Но на самом деле меня больше беспокоила Тамми. Мне не нравилось, что серафимы отправили жнеца, чтобы уже сейчас забрать ее душу. Они же знали, что я занимаюсь ей. Грейс сказала мне, что Барнабас наблюдает за Тамми, а Арариэль и Демус исчезли. Поэтому, возможно, то, что я смогла остановить Демуса этим вечером, заставит серафимов передумать свое решение. Только вот мне они не спешили сообщать что надумали.

Мне было бы в сто раз спокойнее, если бы вместо просиживания штанов в кабинете копа, я бы смогла изменить резонанс ауры Тамми, чтобы помочь скрыть ее от жнецов. Рон же как-то менял резонанс моей ауры, но он проделывал все это с моим амулетом, поскольку как таковой ауры у теперь нет, раз я мертва. У Тамми нет амулета, который смог создать иллюзию новой ауры, поэтому я должна найти другой путь изменения ее резонанса. Если подумать логически, то чтобы что-то сделать я должна быть рядом с ней, но возможно я как-то могу найти ее нити времени и просто… Точно! Это надо попробовать.

Я выпрямилась на стуле и посмотрела на часы. Десять вечера, а дома уже за полночь. Папа меня убьет.

– Грейс? – позвала я шепотом, нуждаясь в дружеской поддержке.

Посланница-ангела-повернутая-на-моей-безопасности появилась возле двери, напевая один из своих фирменных лимериков:

Под названием Бакстер в одном далеком городке,

Оказался хранитель времени в городской тюрьме,

Крутое обвинение – преднамеренный поджог,

Но явится Барнабас и хранителя спасет!

Грейс приземлилась на шкаф с неаккуратными стопками папок, я искоса наблюдала за ней.

– Грейс? Какие новости? Такое чувство, будто я здесь как на необитаемом острове.

– Ты в тюрьме, Мэдисон! – бодро отрапортовала Грейс. – Серафимы мечут молнии. Дело Тамми явно проиграно. И Демус снова вышел на ее поиски. Она убежала, но серафимы помогут ее отыскать.

– Что? – теперь я еще больше беспокоилась за Тамми, чем раньше. – Я думала, что Демуса отозвали!

Излучающий тепло шар света приземлился на мое колено, согрев как солнечный лучик.

– Нет, он просто заглянул на Небеса, чтобы узнать, не идет ли он против желания серафимов, исполняя твои приказы.

Я аж зарычала.

– У меня есть три варианта развития событий, – процедила я, – и первые два точно в пролете.

Как и желание Тамми жить, как я понимаю. Такая несправедливость! Я спасла ее от пожара. Я спасла Джонни от пожара, но душа Тамми все равно в опасности. Почему? Что с этой девочкой не так? Разве она не видит как мать и братик ее любят?

– Хм, они сказали Демусу вернуться на землю и скосить ее душу. Мэдисон, это же плохо. Он знает ее ауру и даже как она выглядит.

Благодаря мне.

Грейс поднялась в воздух, сияние ее крыльев ярко выделялась на фоне замызганных стен кабинета.

– Барнабас и Накита собираются забрать тебя отсюда, – продолжила она, но эта новость не принесла мне желаемого облегчения. – Мэдисон, возможно твоя идея не такая хорошая, – мягко закончила Грейс, и ее слова укололи мое сердце.

– И ты тоже, – прошептала я, полностью разбитая. Черт побери, почему никто не верит, что у меня могло что-то получиться? Мы же уже делали подобное! И если верить, то все обязательно получится!

– Просто серафимам это не нравится, – ответила Грейс, порхая передо мной. – Их песни стали громче, чем раньше. Их эхо ощущается даже здесь. А у особо чувствительных к этому случаются видения. Я не встречала подобного со времен… Возрождения в Италии.

– говоря это, Грейс на мгновение задумалась и меня осенило.

– Возможно, серафимы не должны были вмешиваться и посылать Демуса, – сказала я, и Грейс отлетела назад. – Я пытаюсь помочь Тамми, – мой голос звучал почти с мольбой. – В конце концов, не всегда все выходит с первого раза! Если требуется год, чтобы разочароваться в жизни, то заставить полюбить жизнь за пару часов – это просто смешно! Преднамеренная ранняя косьба, ради спасения чьей-то души, без времени на раздумья, это же в корне неверно. Какие же это благие намерения? Я хочу хоть что-то улучшить в этой системе. Разве я не довилась того, что она все еще жива? Как и ее брат. На ней не висит вина за чью-то смерть. Разве это не благо?

Никогда. Никто никогда не сможет убедить меня в том, что Тамми и ее брат, умирающие в муках в огне, является благом.

– Жила-была храбрая девочка с земли

И в жизни ее настали бессмертные дни

Решив своими силами менять черты судьбы

Она спорит с серафимами и против их косьбы.

– Мило. – Я посмотрела в сторону двери, заметив тень с той стороны. – Грейс, – прошептала я. – Я стала заниматься этим не просто так, эту есть какая-то причина. И возможно она как раз в том, чтобы я стала катализатором изменений.

Теплый свет, излучаемый ангелом, потускнел, и я почувствовала легкий холодок, от расстройства Грейс.

– Что сейчас говорят серафимы про судьбу Тамми? – спросила я. Мне кажется, должно быть еще что-то, что я могу сделать для ее спасения.

– Ничего не изменилось. – От ангела снова повеяло теплом, пока она не отлетела к столу. – Смерть ее брата являлась последней каплей для чистоты ее души. А сейчас охвачен пламенем ее дом. Именно поэтому они не отослали Демуса назад. Она должна была прийти домой рано, либо она вообще не попадет домой. Мэдисон, мы говорим о ее душе! Что такое человеческая жизнь по сравнению с чистотой вечной души? Это не игра!

– Это они так думают, да? Что для меня все происходящее игра? – воскликнула я, затем понизила голос, чтобы никто не заглянул в кабинет. – Я так хочу, чтобы все получилось, что это причиняет мне боль. Изменилась ли судьба Тамми хоть на йоту?

– Нет.

Ангел казалась смиренной, и я сползла на стул, не желая верить услышанному. Барнабас мог лгать. Вероятно, и серафимы могли.

– Выбор Тамми остаться со своим братом в этот вечер был сделан из-за страха, а не изменения в сердце, – сказала Грейс. – Возможно, ты и спасла их жизни, но Тамми все еще убегает, покидая тех, кто ее любит, и теряет надежду. И когда Демус найдет ее… – Грейс с любопытством свистнула и умолкла.

– Игра окончена, – прошептала я, уставившись на стол полисмена и его телефон. По-видимому, они оставили его, чтобы проследить не свяжусь ли я с кем-нибудь, чтобы потом по номеру разыскать моих родителей. – Ты точно уверена?

– Безусловно.

Я должна выяснить, как изменился ее резонанс. Я же хранитель времени, черт побери! Я должна быть в состоянии проделать хоть это.

– Может я смогу еще раз поговорить с ней, она поймет…

– Мэдисон, разве ты не поняла? Ты – хранитель времени. Ты не можешь изменить судьбу. Ты не можешь стать катализатором изменений. Ты видишь будущее, посылаешь темных жнецов на жатву душ. Если душа чистая, светлый жнец, который не смог ее уберечь, сопровождает душу к вратам небес, таким образом, препятствуя черным крыльям пожирать яркую душу, рано разделенную с телом. Ты знаешь все это. Ты точно также встретила Барнабаса. Если победа оказалась на стороне светлого жнеца, ангел-хранитель оберегает эту душу в надежде что человек изменить свой путь. Это все, что ты должна делать!

Черт! Я знала, что способна на большее.

– Я вижу будущее, да? – вспыхнула я. – Тогда я хочу видеть ее будущее. Попроси, чтобы серафимы показали мне его. Я все еще в силах что-то предпринять!

– Они на тебя сердиты. Сначала все выходило гладко и красиво, эти двое погибают в благодати, о чем серафимы и мечтали. Но вот появляется Мэдисон и портит всю картину – пугая Тамми и заставляя ее покинуть квартиру. Возможно, ты и спасла их жизни, но теперь ее душа может подвергнуться проклятию! – Грейс так ярко сияла, что я вынуждена была прикрыть глаза. – Я не собираюсь просить их найти ее для проецирования будущего!

– Что ж, я тоже не в восторге от них. Всему есть предел. – Я встала, расхаживая по кабинету от стула к окну и обратно. Полисмен должен уже вернуться. И я должна была побыстрее покинуть столь гостеприимное помещение и попытаться найти Тамми раньше Демуса. Да уж, какой крутой из меня хранитель времени, если я даже не могу выйти из участка?

– Спорю, я смогу сама увидеть ее будущее, – сказала я, подбоченившись и впиваясь взглядом в Грейс.

– Увидеть будущее раньше самих серафимов? – ангел фыркнула.

– Жила-была девочка с глупой головой,

Идеи ее были абсолютной фигней…

– Спасибо, Грейс. Ты как всегда сама доброта, – пробормотала я.

Ангел пылающим шаром поднялась выше и продолжила:

– Она не поумнела, даже став бессмертной,

И никак не видит, что все попытки тщетны.

– Мои попытки не тщетны, – сказала я, когда Грейс направилась к двери. – Я пытаюсь добиться цели, а помощи никто не предлагает.

Грейс нетерпеливо затрепетала:

– Мне пора. Они нашли новую батарею на телефон.

– Да, давай! И спасибо! – я помахала ей рукой и Грейс подлетела к стеклянной двери и исчезла. Я не хотела объяснять моему папе, почему я нахожусь на Западном побережье в полицейском участке, еще и с обвинением в поджоге. Но даже если Грейс и могла сделать так, что с моим папой так и не свяжутся, но, к сожалению, сделать так, что я будто бы нахожусь дома было даже не силах этого ангела. Никогда бы не подумала, что попаду в такую ситуацию. Вероятно, Грейс и права. Вероятно, они все правы.

Обняв себя руками, я посмотрела на дверь и опустилась на стул. Возможно. Хотя от этого не становится легче. Барнабас как-то посоветовал мне верить своему шестому чувству. И это самое чувство сейчас кричало, что ничего еще не кончилось. И что я могла сделать все лучше. И что… Что все-таки не стоит сдаваться раньше времени.

Я откинулась на спинку стула и смотрела на потолок, надеясь, что ко мне придет какое-то озарение. Ох, это унизительно, подумала я, ощущая острое чувство жалости к себе. Серафимы на меня сердиты. А хуже всего, я подвела Тамми.

Полная негодования, я с силой пнула ножку стола. Моя нога со стуком ударилась об железную поверхность, но я не почувствовала ни отдачу, ни вообще какое-нибудь ощущение в пальцах ног.

Я знаю резонанс ауры Тамми. Я сама могу найти ее будущее, самонадеянно внушала я себе, но тут же уныло опустила плечи, не сомневаясь в своей бесполезности в этой части.

Я не фаталист, нет – я просто реалист. Но все же меня не покидала маленькая надежда, что я на что-то годна, что у меня получится изменить резонанс ее ауры и спрятать ее от Демуса и Арариэль. Весь вопрос во времени.

Приняв решение, я снова уставилась на потолок, выдыхая весь воздух из груди. Закрыв глаза, потянулась к материи времени – мерцающим серебристым потокам, которые разливались в бесконечном движении во всех направлениях. Сияние аур людей, живущих в эту самую секунду, придавало потоку яркое свечение. Поток в виде водопада означал прошлое. Оно тоже сияло, но не столько ярко как настоящее. Свет прошлого состоял из памяти. Чем ближе к настоящему, тем он ярче, чем дальше, тем темнее. И совсем далекое прошлое было похоже на звездное небо – тьма и всполохи света, которым являлись людьми, которых помнили, какие-то значительные события и катастрофы, оставившие след в памяти мира. Но сейчас, ближе к настоящему времени, поток спадал сияющими волнами-нитями: переплетенными, связанными между собой, а затем расходящимися друг от друга.

Поток будущего, уходящий вдаль вперед, отличался от прошлого. Там не было черных волн, зато были затуманенные нечеткие линии, обозначающие «что могло бы быть». Такие линии создавались сознательными мыслями и были связующим мостиком между настоящим и будущим. В каких-то местах поток будущего становился широким и бурным, в других оставались лишь узенькие четкие проливы. Такие четкие линии оставляли в большинстве случаев люди искусства. Учителя. Дети. Влиятельные лица, движущая сила.

Меня интересовал светящийся поток настоящего, и я сосредоточилась на поиске Тамми. Я знала, что Демус тоже искал ее, и приступ страха чуть сбил мою концентрацию.

«Сосредоточься» – приказала я себе, слыша гул человеческих голосов за дверью. Наверно меня обсуждают.

Мое внутреннее зрение стало яснее, и теперь я как бы нависла над излучающим свечение потоком, охватив взглядом все настоящее и ища знакомые мне особенные всполохи. Я видела каждый поток, и каждая линия открывалась передо мной – тысячи душ светились особенным светом, но мне нужен был тот особый свет Тамми. И вот, с едва слышимым звуком, как ударив пальцами по стеклу и ощутив обратную вибрацию, я почувствовала ее.

Тамми, с радостью подумала я. Это точно должна быть она. Девушка находилась не слишком далеко отсюда. Я сосредоточилась на ней, пытаясь слиться с ее мыслями, но мне удалось получить только ощущения – мокрые волосы, колени ноют от ссадин, в душе страх и безысходность. Вибрация стала сильнее, появился звук дрожащего стекла, а во рту возник кислый привкус. Я задалась вопросом, были ли это ощущения теми, по которым серафимы находили души, находящиеся в опасности.

Тамми совсем не думала о будущем, вместо потока ее будущего были лишь редкие вспышки в туманной мгле. Я попыталась влиться в этот туман, который существовал между общим настоящим и будущим, чтобы коснуться ее мыслей, как я могла дотянуться до Накиты или Барнабаса, но все мои старания походили на попытки вставить нитку в иголку, не видя ни то ни другое. При таком раскладе точно ничего не выйдет. Но вот изменить резонанс ее ауры… Думаю, это я смогу.

Я плавно вернулась в реальность и открыла глаза, посмотрев на часы. Все мои поиски не заняли и минуты. Отлично, я ее нашла. Теперь нужно провести изменение ауры. Я удобнее устроилась на стуле и продолжила.

Закрыв глаза, я снова погрузилась в божественное, и теперь я видела мир в цветном свете – каждая аура излучала свои цвета. Я сосредоточилась на ауре Тамми, окрашивая ее в зеленые и оранжевые оттенки. Я изменила свечение моих жнецов, когда мысленно общалась с Барнабасом и Накитой. Не знаю, как я это делала, просто напрямую будто посылала к ним свои размышления и получала от них ответную реакция – желание Накиты понять и принять, глубокая печаль Барнабаса о трагедии смертных. Но мои думы о Тамми могли только усилить краски ее ауры, а это было бы совсем не к месту.

Нахмурившись, я подумала, а не найду ли я нужные ответы в ее прошлом. Нависнув над потоком прошлого Тамми, я смотрела в его глубину, видя поверху только грусть и печаль. Но под темными потоками виднелось истинные причины ее горя: вечеринка по случаю дня рождения Тамми, обещание ее папы обязательно быть там, нетерпеливое ожидание и вдруг – ссора между родителя, и вся радость от подаренной отцом красивой сумочки пропала; эта сумочка так и лежала глубоко в шкафу горьким напоминаем о случившемся.

Был провальный тест в школе, затем еще один, и еще, и было легче притвориться что все это не имеет для нее значение, чем снова попробовать и снова завалить. Дальше по потоку я увидела, как глубоко Тамми приняла к сердцу всякие сплетни и прочую чепуху про свою одноклассницу, и уверенность что за ее спиной тоже самое наговаривают про саму Тамми. Такая «уверенность» заставила ее отгородиться от других, поэтому и настоящих друзей не было.

Все эти воспоминания слились в поток понимания, что все обещания в детстве были просто словами, что вокруг нас окружает ложь и наигранность, что добро лишь показательно, а глубоко внутри все люди эгоисты и безразличны к другим. Неудивительно, что душа Тамми была потеряна. На фоне этой печали все радостные воспоминания и эмоции меркли и почти затерялись в потоке. Настолько затерялись, что уже невозможно было добиться мысленно пересмотреть масштабность добра и счастья в ее жизни.

И чтобы не расплакаться вместе с Тамми я кусочек за кусочком просматривала ее жизнь. Как насчет этого? Подумала я, видя как они с мамой смеются, когда выбирают коробку мороженного в магазине. А вот это? Я увидела радостное удивление девочки – идя по дороге домой, она обнаружила под ногами перо голубой сойки. И воодушевление от собственноручно написанного стихотворения, но которым она так и не поделилась с матерью, потому что в этот момент та была занята сломанной посудомоечной машиной. Но все эти добрые воспоминания Тамми просто вымела из своей памяти, как будто их никогда не существовало. «Вот оно!» – воскликнула я, видя благодарную улыбку Джонни, когда Тамми сделала ему завтрак. Разве это ничего не значило для нее?

Тэмми глухо застонала, прижимая колени к груди. В ее ауре мелькнула искра, и я поняла, что Тамми, хоть и не видя меня, почувствовала мои мысли о ее жизни. Я с волнением наблюдала, как в ее ауре понемногу тускнеет оранжевый цвет, пока Тамми вместе со мной пересматривала свою жизнь.

Воодушевившись, я сосредоточилась на Джонни, потому как в отличие от других воспоминаний, эти не были глубоко зарыты в ее памяти. Теперь Тамми плакала от сожаления. Это было первым шагом к изменению ее ауры, и я ментально вцепилась в него что есть силы. Просеивая ее жизнь, я находила все больше воспоминаний о Джонни, которые она уже подзабыла. Еле слышное спасибо за то, что в это воскресение Тамми дала ему пульт от телевизора, чтобы он мог посмотреть свою программу. Благодарность, которую Тамми ощутила, подслушав как Джонни хвалил ее перед своими друзьями. Момент, когда он изменил ее результат в боулинге, и теперь казалось, что она победила. Он любил ее, а она почти забыла об этом.

Я будто своим телом ощущала, как плакала Тамми, обнимая свои колени, чувствую себя совершенно несчастной. Я могла явственно ощущать ее боль и страдание и поэтому решила поделиться с ней своей надеждой, своими мыслями о том, что все не так уж и плохо. Прошлое значило так мало, когда впереди у нас целая жизнь. Надо только взглянуть на нее другими глазами.

Горячая слеза потекла по моей щеке, я смахнула ее и отпустила ауру Тамми, чтобы посмотреть на свою работу.

В центре теперь были черно-оранжевые разводы.

Мое сердце замерло. Первой мыслью пришло то, что я все испортила, повредила как-то ауру девушку и сделала только хуже. Но потом увидела, что дело не в этом. Просто ее аура изменилась. Теперь Демус и Арариэль не смогут ее найти. Отступая еще дальше от ауры Тамми, я запомнила ее новый резонанс, чтобы снова найти ее сияние среди других. Я понятия не имела, как долго ее аура будет нового оттенка. Ее душа все еще была потерянной, но возможно теперь ее жизнь продолжится до того как я смогу выбраться отсюда и найти девушку. Я должна была заставить Тамми самой пересмотреть свою жизнь и переоценить ценности. Она сама должна сделать выбор.

Аура Тамми ярко сияла в потоке настоящего, когда я покидала ментальный мир, и у меня на душе стало тепло от ощущения маленькой победы. Улыбаясь, я гладила пальцами свой амулет, теплый от божественного касания. Выкусите, серафимы, думала я, впервые за долгое время испытывая настоящее умиротворение.

Мне стало любопытно, какой резонанс у моей ауры и были ли у меня черные разводы до того как я умерла и стала обладательницей амулета темного хранителя времени. Я ощутила легкую дрожь в теле, когда нависла над потоком своего недавнего прошлого и увидела что мой поток оборвался – именно тогда моя душа и тело разъединились. Тогда я умерла. И меня поразило, как вокруг моей законченной линии сплелись яркие волны других аур, которые меня помнили и любили. И затем внезапная вспышка света, когда я забрала амулет Кайроса, бывшего темного хранителя, использовав его как якорь для своей души. Волнуясь, я еще раз внимательнее посмотрела на свои линии – было нелегко смотреть на ту линию жизни, которая оборвалась. Но я почувствовала, что расплываюсь в довольной улыбке, ведь моя аура не изменилась после смерти. Конечно же, моя настоящая сине-желтая аура отличалась от темно-фиолетового цвета, который был сейчас, но мое видение баланса между добром и злом осталось неизменным.