сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
В конце второй недели над горами возникли тучи и потянулись к Зэмерканду — боги со своей обычной благосклонностью ответили на моления. Задул ветер и пошел дождь. Но… О ужас! Дождь тоже оказался молочным. Белая жижа омыла улицы и дома. Это молоко было свежим, и на время у людей снова появилось питье. Однако дождь кончился, выглянуло солнышко, молоко скисло…
К счастью, ничто не вечно — в том числе и магия. Однажды утром из колодцев снова пошла вода. Заклинание ОммуллуммО наконец-то потеряло силу. Это был счастливейший день. Все горожане возносили благодарственные молитвы.
— Никогда не думал, что буду так рад видеть ведро воды, — сказал Спэгг, который все это время жил на пиве. — Больше не возьму в рот ни капли эля!
Все время, пока длилась напасть, Спэгг провел в пьяном оцепенении. Подобное состояние было для него не в новинку, и потому он выжил. В далекой юности Спэгг вел примерно такой же образ жизни. Впрочем, Спэгг жаловался, что у него ломит все тело, а изо рта пахнет, как из подмышки обезьяны. Голова раскалывалась, в глазах мерцали круги. Он отрастил бороду, которая теперь была грязна и растрепанна, и несло от него как от свиньи. Когда он пожаловался на это Маскету, юный принц пожал плечами.
— Ты ведь всегда выглядишь и воняешь как свинья. Разве нет?
— Ты меня оскорбляешь! — крикнул Спэгг.
Несмотря на взлет в карьере, он очень завидовал ворону, неожиданно сделавшемуся принцем. Это представлялось нечестным. Черная птица была жуткой язвой и балаболкой. Спэгг неоднократно жаловался Солдату: «Ты сам говорил, что у него зловредный характер. А теперь он поднялся гораздо выше, чем я, твой верный друг и друг королевы, честный гражданин и порядочный человек. Почему же зловредный ворон получил больше меня?»
— Вряд ли здесь уместно слово «зловредный», — отвечал Солдат. — Как бы там ни было, не забывай: жизнь в принципе несправедлива. Тебе ли жаловаться, Спэгг? Ты мог бы выносить мусор и чистить канализацию, а вместо этого стал хранителем королевской казны… Да, кстати, в конце года я приглашу в твое ведомство ревизоров. Так что готовься к проверке. Надеюсь, твои книги в порядке?
Спэгг издал крик боли.
— Почему ко мне? Почему не к принцу? — Он помолчал несколько секунд. — И вообще, кто такие эти «ревизоры»?
Солдат разъяснил, и Спэгг побледнел. А Маскет мрачно кивнул.
— Он запустил свои жирные грабли в кошелек, — сказал мальчик. — Гляди, как побелел. Я предупреждал: он тратит на портного больше, чем Дриссила — на весь дворец. А ведь она кормит и одевает всех, кто там живет. Ты проклятый плут, Спэгг!
— Я… мне нехорошо, — промолвил Спэгг слабым голосом. — Нельзя смеяться над больным человеком…
Пережив две напасти, люди осознали: это далеко не конец. Они готовились к новым бедам, и ОммуллуммО не обманул ожиданий. Колдун был безумен, однако отличался коварством и изобретательностью. После молока на город обрушилась напасть разврата. Люди рвали на себе одежду, ходили по городу обнаженными и занимались любовью у всех на глазах. Старые девы и почтенные холостяки распутничали без зазрения совести. Правда, обошлось без изнасилований, да и малолетние дети избежали заразы разврата. Вдобавок эта напасть поразила не всех, а приблизительно каждого десятого. Так что многие, не затронутые заразой, были шокированы и недоумевали.
Поначалу Солдату эта напасть казалась сравнительно безобидной: она не наносила большого урона городу. Однако подобное поведение людей вызывало ревность. Вспыхивали многочисленные драки и потасовки. Дело не раз доходило до смертоубийства. Невинные девушки становились распутными шлюхами. Робкие застенчивые юноши превращались в похотливых чудовищ. Хотя только десять процентов населения были поражены этой болезнью, еще двадцать — если не тридцать — пострадали от непристойного поведения.
Однако и это заклинание со временем утратило силу.
Следующей напастью стала буря. По ночам на город обрушивался ураган, и люди боялись открывать двери и выходить из домов. Ветер выворачивал с корнем деревья, сшибал виселицы и уносил с собой клетки с заключенными в них скелетами. Вихри вырывали из креплений факелы и швыряли их на соломенные крыши, которые моментально вспыхивали, едва их касалось пламя. Ураган отрывал от крыш куски черепицы и носил по городу; их острые как бритва края стали причиной смерти множества горожан. Ветер подхватывал людей, яростно бросал и крутил их, а потом с силой швырял о стены или о мостовые. Опасность витала в воздухе. Да что там, сам воздух и был опасностью!
— Я всегда ненавидел ветер, — мрачно сказал Спэгг. — Какой в нем смысл? Дождь — это да. Он нужен, чтобы поливать посевы и наполнять питьевые сосуды. Солнце? Оно помогает расти деревьям и травам. Темнота нужна, чтобы мир отдохнул, и люди могли спокойно поспать. Снег и мороз убивают вредителей. Но ветер? От него никакого проку, только раздражение. Он совершенно бесполезен.
— Пожалуй, я с тобой согласен, — кивнул Маскет. — Долой ветер!
— А как насчет воздушных змеев? — заметил Солдат. — Вдобавок ветер помогает кораблям плавать. И сушит белье на веревках. Ветер иногда тоже приносит пользу.
— Но не такой, — возразил Спэгг. — Спокойные и не очень быстрые ветра — возможно. Однако ураганы никому не нужны. Они только разрушают…
Ветер царил в городе неделю. Он с ревом носился по улицам, выворачивал столбы и кидал их словно копья. Еще больше вреда принесли смерчи. Они вывинчивали из земли указательные столбы, перекручивали шпили зданий и корежили флагштоки. Если вихрь заставал человека на улице, он мог запросто свернуть ему шею…
Вслед за ветрами явились ядовитые черви. Они покрыли каждый клочок земли. Сначала люди собирали червей и выбрасывали в мусорные кучи, но яды в их телах были столь сильны, что проникали через кожу, и люди погибали. Спэгг изобрел собиратель червей, похожий на огромный пинцет, и заработал кучу денег, продавая инструмент испуганным горожанам. Ядовитых червей складывали в мешки, выносили за городские стены и сжигали.
Шестой напастью стали двенадцатиголовые крысы, крысы-короли, как называли их некоторые горожане. Эти свирепые создания вылезали из канализации и набрасывались на людей. Они были похожи на колесо из двенадцати крыс, соединенных задами. Крысы кружили по улицам и кусали всех, кто попадался им на пути; сваливались с крыш на спины людей и животных и перекусывали им шейные позвонки. Зачастую крысы прятались в постелях и, когда человек засыпал, вгрызались ему в живот, добираясь до кишок с такой скоростью, что люди тут же умирали. Некоторые прятались в шкафах; стоило открыть дверцу, как крыса бросалась и в клочья раздирала лицо…
— Это твои друзья, — сказал Маскет Спэггу. — Ты наверняка находишь с ними общий язык.
— Не дерзи, мальчишка, — огрызнулся Спэгг. — Крысы мне не друзья.
— Если не друзья, значит, родственники.
Так или иначе, крысы, по крайней мере, были осязаемым, реальным противником, и люди научились с ними бороться. Горожане вооружились мечами и дубинками; расстроенные и злые, они вымещали свою злость на всех грызунах. Обычно напасть продолжалась от одной до двух недель, но с крысами расправились в четыре дня.
Пережив шесть напастей, горожане знали: скоро последует седьмая. Злосчастья, насланные магами, всегда приходят всемером. И последняя напасть — самая жуткая. Например, как сказал Солдат, она могла вылиться в смерть всех первенцев. Или все молодые женщины в королевстве станут бесплодными, и не появится новых детей. Или же молодые мужчины сделаются стерильными… Так что люди со страхом ожидали последней напасти.
Те, кто предсказывал нечто ужасное, оказались правы. Те, кто ожидал чего-то, до сих пор невиданного и неслыханного, также не ошиблись. Остальные были разочарованы. Седьмая беда пришла — жестокая и неумолимая.
Однажды утром каждый третий горожанин Зэмерканда, проснувшись, обнаружил собственное увечье. Жизненно важная часть его организма, необходимая, чтобы зарабатывать на жизнь, оказалась повреждена.
Музыканты оглохли.
Лучники ослепли.
У писцов отсохли руки.
Ораторы онемели.
У поваров и дегустаторов атрофировались вкусовые рецепторы.
Парфюмеры утратили обоняние.
Знаменитые мужчины-любовники пришли в ужас, увидев между ног нечто, напоминающее гнилей стебель морской водоросли.
У воинов ослабли мускулы.
Работники скотобоен приобрели боязнь крови.
Актеры потеряли артистические способности.
И так далее, и тому подобное…
Спэгг явился во дворец мертвенно-белый. Он снял шляпу и вытер вспотевший лоб. Солдат спросил его, в чем дело, а Маскет сидел на подоконнике и созерцал гостя, пытаясь понять: в чем заключается изменение? Где в Спэгге хорошее и полезное? Какой орган был необходим ему для работы — сначала как торговцу «руками славы», а затем как хранителю королевской казны? Загадка, да и только…
— Я, — прокаркал Спэгг, — не желал бы об этом говорить.
— Очевидно, с тобой стряслось нечто ужасное, — заметила Лайана. — Ты выглядишь так, словно утратил самое близкое и дорогое.
— А как насчет вас? — спросил Спэгг хриплым голосом.
— Здесь все в порядке.
Королевская семья и слуги во дворце избежали последней напасти. Они не знали о том, что ОммуллуммО сам некогда жил здесь — несколько сотен лет назад, когда волшебник еще пребывал в здравом уме и являлся советником одного из предков Лайаны. Тогда-то маг и установил во дворце магический барьер, желая обезопасить себя от заклинаний других чародеев. Барьер по-прежнему защищал дворец, и потому все, кто в нем жил, избежали жестокой напасти.
— Никто из нас не пострадал, — ответил Солдат. — Правда, один из дворцовых садовников, который ночевал у себя дома, пришел сегодня на работу, зараженный странной болезнью: каждое растение, к которому он прикасается, вянет и погибает через несколько минут. За утро мы потеряли лучшую виноградную лозу, несколько апельсиновых деревьев в оранжерее и много чего еще. Даже если садовник касается хотя бы одного листочка или трогает завязь фрукта, все растение съеживается и падает на землю.
— О боги, боги, — пробормотал Спэгг, покрываясь потом. — Что будет дальше!…
— Ничего, я полагаю, — ответил Солдат. — Но мы еще не слышали, какая беда стряслась с тобой, Спэгг. Давай говори. Тебя затронула эта зараза?
— Затронула, — неохотно ответил Спэгг. Было ясно: он не желает отвечать на вопрос.
— И какая? — спросил Маскет. — Внешне ты выглядишь так же, как всегда.
— Да, — хрипло каркнул Спэгг.
— Голова кругом идет, — сказала Лайана. — Я не уверена, что хочу слышать…
— Дело в том, — прохныкал Спэгг, — что я не могу лгать. Я потерял свое умение уклоняться от правды. Я вынужден говорить все, как есть — или не говорить ничего… Это ужасно! Нынче утром я сказал одной женщине: «Ты уродлива как смертный грех». А потом сообщил одному прохожему: «Ты обронил кошелек». Я встретил сборщика налогов и признался ему: «Вот уже тридцать лет я скрываю часть своих доходов и собираюсь впредь продолжать в том же духе…» — Спэгг запнулся, но, помолчав немного, продолжил несчастным голосом: — А потом я окликнул его и сообщил свое имя и адрес… — Теперь в голосе Спэгга звучал неподдельный ужас. — И еще… еще я не верю в байку, будто руки повешенных могут сделать владельца невидимым… И я воровал из королевской казны…
— Ну вот, я же говорил! — закричал Маскет, в восторге хлопая в ладоши. — Смотри, как у него дрожат губы. Он не сможет себя изменить. Никогда. Спэгг всегда был мошенником, и не важно, как высоко он взлетел.
В комнате повисло молчание. Офао, вошедший во время Спэгговой речи, смотрел на хранителя королевской казны, неодобрительно поджав губы.
Лайана подняла глаза на мужа.
— Сам решай, как с ним поступить, — сказала она. — В конце концов, это твой бывший работодатель.
Солдат кивнул. Он не отличался мстительностью — по крайней мере, в этом мире. Если бы Спэгга звали Драммондом, все могло бы быть иначе, а так…
— Ладно, у нас хватает более серьезных проблем, чем загребущие руки Спэгга. Ты вернешь все похищенное до последней спинзы. Тебе повезло, что у нас на носу война, не то болтаться бы тебе на виселице…
— Все виселицы сдуло, — заметил Маскет. — Хотя нет, парочка еще осталась.
— Спасибо, сынок.
— Я… я попробую исправиться, — сказал Спэгг. — Я не хочу исправляться, но попробую.
— Советую тебе преуспеть.
Население Зэмерканда было измотано семью напастями. Количество горожан и карфаганцев заметно сократилось.
Солдат надеялся: теперь напасти закончились, и они могут продолжить тренировки, однако от армии осталось не так уж много…
Однажды утром, когда Солдат, Голгат и Велион сидели за столом и обсуждали военные планы, явился посланник от Гумбольда. Несчастный явно пребывал в ужасе. В этом мире, как и во многих других, вражеские гонцы, приносящие дурные известия, часто заканчивали в волчьей яме. Этот человек не знал, что Солдат не карает посланников.
— Что ты хочешь мне сообщить? — спросил Солдат. — Говори. Тебе не причинят вреда. Я понимаю, ты ни в чем не виноват.
— Сэр, — сказал посланник, опустившись на одно колено, — мой повелитель Гумбольд приказал передать: у него в руках находится женщина по имени Утеллена. Генерал Кафф захватил ее, когда она пробиралась по горной тропе. Если битва разрешится не в его пользу, женщина умрет.
Солдат впал в ярость, но скрыл свой гнев от посланника.
— Знает ли Гумбольд, что Утеллена — мать ИксонноксИ? — спросил он. — Если с ней что-то случится, а ИксонноксИ станет Королем магов, то Гумбольд будет страдать от ужасных пыток весь остаток вечности.
— Да, сэр. Но если битва будет проиграна, ему ничего не останется, как отомстить этой женщине.
— Тогда о чем еще говорить? Утеллена для нас никто. Передай своему хозяину: нам нет до нее дела.
Когда посланник отбыл, Солдат ударил по столу кулаком, закованным в кольчужную перчатку, и расколол столешницу.
— Проклятая трусливая душонка, — сказал он, побелев от ярости. — Если даже я больше ничего не добьюсь в этой жизни, то, по крайней мере, снесу ему голову с плеч.
Королева положила ладонь на плечо мужа. Лайана знала, как тепло он относится к Утеллене. Так же, как она сама в глубине души относилась к Каффу. Разумеется, необходимо заняться ее освобождением. И нельзя позволять подобным неприятностям отвлекать мужа от его основной задачи. Солдат был главой соединенных войск гутрумцев и карфаганцев. Они и так уже уменьшились на треть в результате напастей… Главнокомандующий должен думать только о грядущей битве — и ни о чем более.
— Мы вернем ее, — сказала Лайана Солдату. — Я позабочусь об этом.
Солдат глянул на нее поверх стола, заваленного картами и схемами.
— Ты никуда не пойдешь, учти, Лайана. А то ведь я знаю: с тебя станется…
Она улыбнулась.
— Я уже слишком стара для таких мероприятий. Нет, мы найдем человека, которому сможем довериться. Мы должны разыскать Утеллену и обеспечить ей побег. Нам нужен кто-нибудь летающий. Как насчет твоего дракончика?
Солдат покачал головой.
— Мы не сумеем втолковать ему, какие действия от него требуется. Вдобавок дракон слишком велик. Его заметят. Подошла бы какая-нибудь птица… Как ты думаешь, в Зэмерканде есть маги, которые способны превращаться в орла или ястреба? Или управлять обычной птицей?…
В этот момент ножны Солдата запели. Теперь, когда они воссоединились с Кутрамой, их пение не обязательно означало появление врага. Сейчас ножны пели о том, что с севера-востока к Зэмерканду приближается армия, но армия дружественная. Число бойцов невелико, а ведут ее два короля.
Солдат понял: речь идет о Сандо и Гидо — королях-близнецах Бхантана, которые намеревались присоединиться к нему. Бхантан и два его короля были преданны Солдату и никогда его не подводили.
Вчерашние подростки нынче стали юношами… Первым вошел Сандо. Короли были похожи друг на друга как две капли воды, но Солдат знал: Сандо — Розовый король, а Гидо — Белый. Гидо вошел вслед за братом. Оба улыбались до ушей и протянули вперед руки; один пожал правую ладонь Солдата, а второй — левую.
— Как приятно видеть тебя, Солдат, — сказал Сандо.
— Солдат, как приятно тебя видеть, — сказал Гидо.
— Стало быть, подлый Гумбольд опять принялся за старое. Мы ненавидим его, как ты знаешь. Он очень грубо вел себя с нами, когда мы жили здесь в изгнании.
— Очень грубо.
— Такой мерзкий человечишка.
— Просто отвратительный.
— Так вот, — сказал Сандо, — мы привели свою маленькую армию тебе на помощь.
