Текст книги "Обед, согревающий душу"

Автор книги: Ким Чжи Юн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На глазах у Хэён выступили слезы, она встала, сложила руки, как для молитвы, и громко выкрикнула:

– Бабушка! Бабушка Самсин! Не отправляйте ко мне малыша! Понятно?

– Бабушка Самсин… обязательно услышит вас.

Не только скромняге Хынмину, но и любому другому школьнику средних классов было бы нелегко найти слова поддержки для чужого взрослого человека. Поэтому он произнес их с опаской, тихим-претихим голосом, но Хэён сразу поняла, что он имел в виду. Она снова села и палочками ухватила огромный комок риса.

Сунув в рот рис, она заела его салатом из пророщенных соевых бобов. Хынмин тоже зачерпнул ложкой рис и, отправив его в рот, попытался подцепить жаренное в соевом соусе мясо, но это оказалось не так легко: мясо все время падало. Хэён ухватила его палочками и положила Хэнмину в ложку. Мальчик с аппетитом проглотил еду. После этого Хэён стала подкладывать ему то салат из пророщенных бобов, то яичный рулет. И каждый раз Хынмин благодарно кивал, прежде чем съесть кусочек. А круглые, варенные в соевом соусе бобы, которые было нелегко подцепить палочками, Хынмин в свою очередь аккуратно подал Хэён, и они рассмеялись.

Когда они почти доели, на дне контейнера заметили конвертик из серебристой фольги. И сегодня Кымнам оставила свое послание.

Хэён в предвкушении воскликнула:

– Интересно, что там у нас сегодня?! Частенько я доедала порцию до конца, только чтобы добраться до этой записки.

– Я тоже. Это всегда так весело.

– И весело, и вкусно, и просто классная идея! Это был твой обед, так что давай, открывай скорее, – кивнула она на конвертик из фольги, и Хынмин развернул его.

Так здорово иметь друга, с которым можно разделить обед.

Что ж, си ю эгейн!

Прочитав послание, они дружно переглянулись. Сидя здесь, под темнеющим небосводом, оба вспомнили Кымнам. Им было жаль, что зимний день такой короткий, но это значило, что можно чуть дольше любоваться звездами. Недавно казалось: протяни руку – и коснешься облака, а теперь казалось – вот-вот дотянешься до звезд. Огоньки маленьких домов и мигающих фар автомобилей, снующих внизу, под крепостными стенами парка Наксан, сверкали и переливались, словно бриллианты в шкатулке с драгоценностями.

* * *

С того дня Хынмин и Хэён встречались каждую среду и, расположившись в парке Марронье или парке Наксан, делили друг с другом обед. Иногда компанию им составляла Триша. Благодаря Хэён, не переносящий острое Хынмин стал понемногу привыкать к яркому вкусу пряных соусов. А когда они все съедали, то с удовольствием читали согревающие сердце послания Кымнам. Так почти сорокалетняя Хэён и пятнадцатилетний Хынмин стали друзьями. Встречаясь, они обсуждали, как прошел их день, и вскоре Хынмин даже поделился историей своей безответной любви к Ечжон. С одной стороны, ему очень хотелось сидеть с ней за одной партой, но с другой – он боялся этого. Однако недавно их все-таки посадили рядом, и теперь Хынмин каждый день переживал, как бы сердце не выскочило из груди. Поэтому на уроках он старался смотреть только на доску и даже почти не ходил в туалет. Не хотел, чтобы от него потом неприятно пахло.

Хэён, глядя на Хынмина, ощущала, будто у нее наконец-то появился уже взрослый племянник. Будучи единственным ребенком у родителей, сама она всю жизнь мечтала о большой, счастливой семье, но сегодня ее снова ждали плохие новости. Утром, до работы, Хэён заскочила в клинику, но второй этап процедуры вновь закончился ничем. До прошлого года она всегда ходила в центр репродукции вместе с мужем, но теперь решила ходить одна. Ей не хотелось снова чувствовать себя виноватой перед супругом, который каждый раз испытывал растерянность, не понимая, как ему стоит реагировать на плохие новости. Ей было грустно, но она улыбалась. Потому что где-то услышала, что мир улыбается тем, кто улыбается ему. Вот и в этот раз Хэён с чуть вьющимися волосами под сеткой и крупными, как у кролика, глазами широко улыбнулась. Но глаза все равно вскоре покраснели. В носу и горле засвербело. Ей хотелось вытолкнуть из себя это ужасное чувство.

К счастью, у нее еще оставалось немного времени до работы. Хэён присела на скамейку во дворе больницы, где сотрудники пили кофе и ели свои кимпабы или готовые обеды. На улице было холодно, но она не испытывала дискомфорта. Из собственноручно связанной розовой сумки Хэён, шмыгая носом, достала ланч-бокс и бутылочку сикхе, купленные утром. Обедать было еще рано, но она почему-то проголодалась. Хэён сняла крышку и ощутила приятный запах поджаренной с луком говядины в остром соусе. Она вдохнула этот сладковато-острый аромат и перемешала мясо с рисом.

– Уф, вот теперь можно жить, – выдохнула Хэён, отправив в рот первую ложку.

Только после того, как она поела острого и горячего, тревоги хоть немного отступили. Ни одной удачной попытки на протяжении стольких лет… Хэён уже смирилась, что нужно быть внимательной с тем, как она ходит, что ест и что пьет. Ей казалось, только сохранив душевное спокойствие, она заслужит встречу со своим ангелочком.

Сдержав рыдания, Хэён старательно доела все до последнего зернышка риса. Сегодня ей, как никогда, нужна была поддерживающая записка Кымнам, пара строк от этой бабушки, что всех встречала радостной улыбкой.

Когда замешиваешь что-то острое, ужасно жжет руки. Если острый перечный порошок коснется кожи, то жжение не проходит на протяжении нескольких часов. Всю боль сегодняшнего дня я забираю себе, так что вам остается только наслаждаться счастьем. Будьте хэппи[86]86
  Happy – счастливый (англ.).


[Закрыть]. Хэв э найс дэй!

На глаза навернулись слезы. Ей вдруг захотелось увидеться с папой. Она вспомнила, как отец вместо мамы, которая рано умерла, собирал ей обед в день выпускного экзамена. Но если Хэён сейчас позвонит ему, тот непременно спросит, почему у нее такой голос, почему говорит в нос, поймет, что плакала. Начнет выспрашивать, не случилось ли чего в больнице. Ей очень хотелось услышать голос отца, но она сдержалась. Вместо этого Хэён глотнула сикхе с кусочками плавающих льдинок. В этом напитке особенно проявился талант Кымнам. Сикхе был сладким, прохладным, освежающим и обладал таким вкусом, который никто не смог бы повторить. Этой сладостью она и запила свое горе.

Запрятав поглубже этот сердечный груз, Хэён отправилась в детское отделение. На лице появилась бодрая улыбка. Продолжая улыбаться, как она это делала изо дня в день, Хэён поздоровалась с коллегами, зашла за регистрационную стойку, и вдруг раздались громкие фанфары. Откуда-то полетело конфетти. Она растерянно оглянулась по сторонам. Двое коллег протянули ей торт со свечами и изображением желтого улыбающегося смайлика. Оказалось, благодаря тому, что по результатам ежемесячных опросов титул «Самая добрая и заботливая медсестра» многократно получала Хэён, руководство больницы решило наградить весь отдел.

– Хэён, благодаря тебе мы все получим премии! Продолжай так же мило улыбаться, ха-ха! – поздравила ее старшая медсестра, которая всегда называла Хэён талисманом детского отделения.

«Что ж, будем улыбаться! Если все становятся счастливее от моей улыбки, я буду дарить ее людям. В конце концов, мне это ничего не стоит».

* * *

– Слушай, ты бы хоть улыбнулся ей, – присел рядом с Хынмином Минсу, когда Ечжон отсела за другую парту пообедать с подругой.

– Да я бы с радостью…

– И когда она тебе что-то рассказывает, ты хоть реагируй!

– А вдруг у меня что-то застряло в зубах…

Минсу поднялся с места и выдохнул:

– Нет, так никуда не годится. Пожалуй, я все-таки схожу!

– Куда? – Хынмин поднял голову и посмотрел на Минсу.

– К классруку! Скажу, что мой друг Сон Хынмин, еще чуть-чуть – и умрет от остановки сердца, поэтому отсадите от него Ким Ечжон. А то что это? Ни поесть нормально, ни голову повернуть, ни сходить в школьный туалет не может, бедняга!

Услышав про туалет, все в классе притихли. Обедающие в аудитории одноклассники резко вскинули головы и, посмотрев в сторону Минсу и Хынмина, возмутились: «Фу, что за разговоры? Противно!»

– Потише нельзя, а? Чего позоришь? – закрыв рот руками, прошептал Хынмин.

Ечжон, глядя на него, засмеялась. Это была отличница с белоснежной кожей и прической каре, к тому же ей ужасно шла ее школьная форма. Хынмин смущенно отвернулся и ложкой помешал мясо в школьной миске с едой.

Глядя на мелко порезанное мясо, он подумал о Трише: «Интересно, поела ли она сегодня?» В последние дни желтуха, казалось, только усилилась. Ее темно-желтые десны местами побелели, а значит, скорее всего, началась анемия. Хынмин решил как можно скорее отнести кошку в больницу, поэтому сегодня намеревался раздать побольше листовок. А еще поискать другую работу. Несовершеннолетним достаточно иметь лишь согласие от родителей, чтобы получать полноценную почасовую оплату, но после того, как в прошлом году скончался дедушка, у Хынмина не осталось ни одного взрослого родственника, который мог бы стать опекуном. Оставался только погрязший в азартных играх двоюродный старший брат, который хотя бы ставил свою подпись на школьном информационном бланке.

– А как Триша? Все еще ничего не ест? – догадался о причине тревоги друга Минсу и отложил Хынмину немного мяса из своей порции.

– Да…

– Тогда хоть ты ешь как следует. Тогда и силы будут листовки раздавать. Может, мне помочь? А? Я ж тебя старше как-никак.

– Старше, ага. Не надо. Тебе же потом на курсы.

– Да я все равно лучше всех все сдам. Могу ходить, могу не ходить. Что мне там делать?

В это было трудно поверить, но Минсу не врал. С мозгами ему от рождения повезло.

– Пф, бесишь.

– Что поделаешь, большинство гениев этого мира всех раздражают. Думаешь, зачем классная свела нас? Идеально же: первый и последний в списке успеваемости.

– И не поспоришь. Решил меня добить?

– Ладно, на этом закончу. Давай есть. Сказали, на физре будем играть в футбол с параллелью. Так что ешь побольше, наш Сон Хынмин.

– Да хватит!

Удар!

Минсу подал мяч, и матч начался. Матч за честь класса. К несчастью, это были те же самые ребята, которым класс Хынмина проиграл в прошлый раз по его же ошибке. Выиграть сегодня – было вопросом жизни и смерти. Ведь Ечжон опять пришла посмотреть матч!

Но увы, счет снова был 1: 4 не в их пользу. И конечно, опять по вине Хынмина. Парни из параллели в очередной раз смеялись, обсуждая его промахи. Его раздражали эти насмешки, но он был слишком трусливым и тихим, чтобы дать им отпор. За него вступился Минсу:

– Подумаешь, имя как у футбольной звезды! Теперь что, все Сон Хынмины должны блистать на футбольном поле? А если тебя зовут Чха Ыну?[87]87
  Известный своей привлекательной внешностью молодой корейский актер.


[Закрыть] Обязан быть красавчиком?

«Ох, Минсу, лучше б ты промолчал. Только хуже сделал».

Хынмин умывался в школьном фонтанчике, когда Ечжон подошла туда же. Уши у него сразу покраснели. Он не мог поднять на нее глаза, поэтому просто продолжил тереть щеки водой, как вдруг Минсу ткнул его в бок:

– Что у тебя за самоистязание водой? Защищал-то мяч ты неплохо.

Хынмин продолжал умываться, когда Ечжон, словно дожидаясь его, открыла кран и начала мыть руки. В этот момент к фонтанам подошел староста параллельного класса, который забил сегодня три гола из четырех.

– Это тот, который листовки раздает? С обеденной картой. Действительно, никчемный этот Сон Хынмин. Испортил такое классное имя, – громко пошептался он с товарищем по команде и вскоре отошел.

Хынмин не мог поднять глаз. Все выложил. И про листовки, и про карту, и прозвище его приплел. Но хуже всего, что все это было правдой. Когда Минсу рванул в сторону старосты другого класса, Хынмин наконец поднял голову и сразу столкнулся взглядами с Ечжон. Он тут же отвернулся и бросился останавливать Минсу, но только нарвался на летящий в его сторону кулак.

Заработав положенные им синяки, Минсу с Хынмином благополучно вышли из школы.

Минсу сразу пошел на дополнительные занятия, ругая дурацкую школьную систему мгновенного оповещения родителей обо всех инцидентах, а Хынмин снова отправился на станцию «Хэхва» раздавать листовки. Его заплывшее синяками лицо, видимо, вызвало в людях жалость, потому что сегодня у него довольно активно брали объявления. Но на душе было паршиво. Как будто его сюда намеренно поставили в таком виде, чтобы разжалобить прохожих.

«Этот Минсу вечно учудит, – мысленно возмущался Хынмин. – А ведь я всего лишь хотел остановить его, но в итоге создал себе проблемы. Только правда странно, чего это люди аж в очередь выстраиваются, чтобы взять листовку? Говорят, в начале года в фитнес-центрах всегда полно народу, неужели они заранее решили записаться? Что ж, тогда мне просто повезло!» Подбитый левый глаз болел, но это не мешало ему радоваться. Он уже чувствовал: сегодня будет не стыдно предстать перед директором. Раз уж на то пошло, может, обратиться к людям немного громче?

Хынмин изо всех сил напряг горло, но вышло так же, как и всегда:

– Спасибо… Ждем вас в фитнес-центре «Фул Пауо»…

Хынмину впервые удалось раздать аж целых триста листовок, и теперь с радостным сердцем он направился в магазин ланчей.

Напротив кассы стоял Синпхун. Он раскладывал рекламные брошюры о новом спектакле, когда увидел вошедшего Хынмина.

– Хозяйка, к вам клиент!

Кымнам готовила у плиты, выложенной пятиугольным кафелем, словно мозаикой.

– Подождите немножко! Там не Хынмин?

Услышав доносящийся с кухни вопрос, Синпхун прыснул:

– Неужто сюда пожалует Сон Хынмин?

– Да, – ответил мальчик сухо.

Синпхун опешил от неожиданности и рассмеялся:

– Ой, извини. Я не знал, что ты правда Сон Хынмин. С мячом-то дружишь?

– Как оригинально. И почему все спрашивают одно и то же, только увидев меня?

«Странно. Почему так легко смог ответить? Ведь впервые вижу этого парня. Хотя нет. Кажется, я уже видел его, когда раздавал листовки. Точно, это же тот самый парень, что зазывает прохожих на спектакль. Каждые выходные люди выстраиваются в очередь, чтобы купить у него билеты. Это же местная легенда!»

– А жизнь вообще такая штука. То скукота однообразия, то вдруг что-то волнительное – бах! Я тоже так живу. Все было как-то скучно, но вот в последнее время жизнь заиграла яркими красками.

– Это же вы?

– Что я?

С кухни доносились звуки готовки: Кымнам что-то помешивала на сковороде длинной деревянной лопаткой.

– Билеты. Возле парка Марронье. Там ведь всегда очередь. К вам.

Синпхун откинул волосы со лба, догадавшись, что его узнали. И с шутливым выражением лица произнес:

– Видел меня там? Значит, теперь знаешь О Синпхуна.

– Вы же просто легендарный продавец билетов. Среди ребят, раздающих листовки, нет ни одного, кто не знал бы вас. В чем ваш секрет?

– Да нет секрета. Все дело в крутом фасаде.

– Фасаде?

– Красивое лицо!

– Не думаю, что дело в этом.

Холодное замечание Хынмина прозвучало как месть за футбольную шутку, и Синпхун сдержанно кашлянул.

– Дать тебе пару дельных советов от опытного зазывалы? В общем, слушай. Вот проходит человек мимо тебя. А ты ему: «Кого я вижу?» Обращаешься, как к давно знакомому. В этот момент главное – установить зрительный контакт. Любой тогда остановится. И задумается на мгновение: «Мы что, знакомы?», «Может, где-то виделись, а я не помню?». Это рефлекс. И в эту секунду говоришь: «Вы сегодня просто очаровательны». Все, считай, клиент наполовину твой. А затем ненавязчиво: «Билеты-то уже приобрели?» И начинаешь плавно переходить к рассказу о спектакле. Ну и куда им деваться? Раз пришли на Тэханно, наверняка планировали заглянуть на какой-то спектакль[88]88
  На улице Тэханно расположено большое количество маленьких театров, часто проводятся молодежные спектакли и концерты.


[Закрыть], но вряд ли приобрели билеты заранее. А какой-то человек узнал их и по-дружески к ним обратился. Чего ходить, искать, когда можно купить у этого парня, который действительно выглядит знакомым? И все, игра окончена. Понял?

Чем-то он напоминал ему Минсу. Эта манера говорить бахвалясь и преувеличивая. И брови у них чуть ли не один в один… Только вот старший брат Минсу, по его рассказам, был настолько хорош в учебе, что смог поступить на юридический факультет. Он бы таким не занимался.

– Кого я вижу! – вдруг воскликнул Хынмин.

– Что? О чем ты?

– Обед вынесли.

Кымнам как раз вышла с кухни, неся набитые едой контейнеры.

– Ну чего ты? – обиженно буркнул Синпхун.

Хынмин рассмеялся. Ему вдруг захотелось еще раз увидеться с этим человеком.

– Спасибо вам.

Он был счастлив. И встретил легендарного продавца билетов, и даже узнал его секрет. К тому же в сегодняшнем меню был его любимый канчжан чеюк. Да еще и с грибами эноки, которые так превосходно хрустят во рту! И даже Трише мяска отправили.

Пиная ногой маленький камешек, Хынмин двигался в сторону Ихвадона. Сегодня ему повезло, и на всех переходах его встречал зеленый сигнал светофора. Поэтому даже настоящий Сон Хынмин, позирующий со стены у лестницы, не вызвал у него сегодня неприязни.

Хынмин подкинул ногой подогнанный к самой лестнице камень, и тот взлетел на пару ступеней. Сегодня даже ненавистную лестницу он преодолел довольно легко. Опираясь на ледяные после недавних заморозков перила, от одного взгляда на которые холодило ладони, Хынмин продвигался выше и выше. Забравшись на самый верх этой лестницы, настолько узкой, что на ней даже не хватало места широко развести руки в стороны, мальчик повернул направо и оказался перед домом. Сегодня он планировал расстелить электрическое одеяло и уютно устроиться на нем вместе с Тришей, поедая купленный обед. В предвкушении он напевал песенку, думая о том, что вечером надо еще и с Хэён увидеться. Та обещала принести мандарины, и Хынмин надеялся полакомиться ими на десерт.

Он вставил ключ в замочную скважину рядом с D-образной ручкой, но ключ не провернулся. Видимо, дверь была не заперта. Хынмин толкнул ее, и та легко поддалась. Дома его ждал брат. Тот самый, что, подражая персонажу фильма, собирался стать известным картежником.

– Хынмин! Моя звезда Сон Хынмин! – послышалось изнутри.

Вечный хвастун, но единственный кровный родственник. Ненавидеть его Хынмин просто не мог.

– Здорово. Где Триша?

– Спит.

Мальчик прошел мимо кухни в комнату. Лежащий на теплом электрическом одеяле брат увидел у Хынмина пакет с обедом и встал, поддавшись проснувшемуся аппетиту. Хынмин поискал глазами кошку. Триша любила лежать на теплом и обычно укладывалась на одеяле, даже когда то не было включено. Теперь же оно, нагретое, лежало посреди комнаты, но кошки и след простыл.

– Триша-то где?!

– Говорю же, спит. Свернулась где-нибудь в углу, наверно. Или ушла гулять, она же у тебя не домоседка.

Брат подошел, забрал у Хынмина пакет и, небрежно вытащив еду для кошки, открыл контейнер с готовым обедом. Подцепив мясо руками, он попробовал кусочек.

– А этот магазин ланчей неплох. Не только вкусно, но и порции огромные. Эй, Хынмин, у тебя еще что-то осталось на льготной карте?

Опять брат завел эту песню, пытаясь выудить его карту, но в этот раз Хынмину было просто некогда реагировать. Он расстегнул молнию на тряпичном шкафу для одежды, но Триши не оказалось и там.

– Триша, Триша, ты где? – понизив голос, позвал Хынмин.

– Во выдумает. Целая трагедия. Не забираю я ее, карту твою. Мне тоже не очень-то улыбается расплачиваться ею на кассе.

Хынмин не слушал. Триша, которая встречала его у двери раньше, чем он успевал позвать ее, не выходила. По спине побежал холодный пот. В их однокомнатной квартирке и искать-то было негде. Хынмин заглянул под электрическое одеяло, до самого конца расстегнул молнию на шкафу, вынул даже дряхлую, пропахшую антимолью старую одежду, но его трехцветная пушистая подруга так и не нашлась.

Он отправился на кухню. На всякий случай открыл все створки кухонного гарнитура под раковиной, но так и не нашел ее. В конце концов он прилег на влажный пол и заглянул под холодильник. Триша лежала там. Белые клочки шерсти валялись вокруг нее, а сама она, закрыв глаза, не шевелилась.

Хынмин осторожно потянул Тришу на себя. Выровненный стопкой визиток холодильник накренился, но мальчику не было до этого никакого дела. Он ухватил кошку за две лапы и аккуратно вытянул. В воздух взмыли тоненькие длинные кошачьи волоски, отпавшие от Триши. Хынмин обнял ее и погладил по голове, но реакции не последовало. Ему стало страшно. Мальчику показалось, что тело кошки начало холодеть, и он скорее завернул ее в одежду.

– Что случилось? Что с ней? Ты в больницу? Погоди-ка, Хынмин. Оставь мне свою обеденную карту. Мне сегодня ночью надо будет уехать в Чонджу. Думаю, пробуду там дней десять. Буду оклеивать стены в мотеле.

Брат что-то бубнил у него за спиной, но Хынмин ничего не слышал.

– Все, что потрачу, потом отдам. Понимаешь? Я теперь выбрал стратегию. В этот раз отыграюсь. Мы с тобой как-никак остались только вдвоем. Ты же мне веришь?

Хынмин не хотел, чтобы брат рылся в его сумке в поисках карты, но сейчас не было времени давать отпор. С ноги он распахнул дверь и, обнимая Тришу, понесся из дома вниз по лестнице.

– Триша! Умоляю, очнись. У меня на этой неделе как раз зарплата. Я смогу тебя вылечить. Прошу, дотяни хотя бы до этого дня!

Пролетев несколько ступеней, Хынмин увидел Хэён, поднимавшуюся ему навстречу. Заметив испуганного, заплаканного друга, Хэён вздрогнула.

– Хынмин! Триша? Скорее побежали. Аккуратнее. Смотри под ноги, здесь скользко!

В эти секунды Хынмин из средней школы легко мог бы перегнать Сон Хынмина, бегущего по футбольному полю. Заставить ноги Сон Хынмина из Ихвадона в несколько прыжков преодолеть всю лестницу могла только его любовь к Трише. Только она.

Не чуя ног, они неслись в ветеринарную клинику. Запыхавшаяся Хэён по пятам следовала за Хынмином. Из вязаной сумки медсестры выпрыгнули и покатились мандарины. Она попыталась поднять пару штук, но бросила эту затею и побежала догонять мальчика.

Гиповолемический шок в результате острой анемии.

Такой диагноз поставил ветеринар. Тришу нужно было поместить в клинику на несколько дней и сделать ей срочное переливание крови. Хэён, конечно, слышала о том, что существует банк крови для животных и что есть кошачьи и собачьи доноры, но все же она почти ничего не знала об этом. Собачий банк крови располагался в провинции Канвондо, а кошачий – в Тэгу. Получить необходимую для Триши кровь сегодня уже не успевали. Поэтому врач срочно обзванивал соседние клиники, чтобы запросить донорский материал у них. Примерно через час в больницу прибыла подходящая кровь. Хынмин не находил себе места. В левую переднюю лапу Триши, лежащей в процедурной, воткнули катетер. Раздалось пиканье аппарата, и началось переливание крови. Сказали, ей нужно минимум два пакета крови, но пока удалось добыть только один. Врач продолжал дозваниваться в другие клиники, чтобы добыть второй.

– Так я и думал. Неслучайно листовки разошлись так быстро, – вполголоса сокрушался Хынмин.

– Все будет хорошо. Ей уже начали переливать кровь…

– Черт, как же бесит. Я ведь уже на этой неделе собирался отнести ее в больницу. Сразу, как получу зарплату… Знал бы, что дойдет до такого, не дожидаясь, одолжил бы денег. Только, как дурак, строил из себя кого-то, выделывался! Надо было обратиться к Минсу или к хозяйке «Изумительного ланча», в конце концов! Если Триша умрет…

– Ничего ты не выделывался. Просто хотел помочь ей своими силами.

– И все равно не смог защитить. Она ведь теперь может умереть. Меня и так все высмеивают за эту карту, и мне было просто стыдно просить у кого-то деньги. Я настолько стеснялся своей бедности, что язык не поворачивался попросить взаймы. Гордость мешала, так что иначе как «выделывался» это и не назовешь.

Как назло, именно в эту секунду по телевизору в комнате ожидания прозвучала новость:

«Смотрим отрывок сегодняшней игры. Перед вами очередной фантастический удар по воротам футболиста Сон Хынмина. Взгляните на этот великолепный гол, вызывающий дрожь во всем теле. Пусть ваш вечер будет таким же особенным и волнительным!»

Жизнерадостный голос ведущего даже Хэён показался сейчас неуместным. Хынмин поднял глаза, зыркнул на экран, после чего уронил голову на грудь.

Казалось, он весь уменьшился, съежился, так что душа поместилась бы в ладошку. И этот еще совсем юный мальчик-подросток вдруг начал плакать. Он затрясся, сжав кулаки, а затем начал тяжело дышать носом, раздувая ноздри. Казалось, ему нет никакого дела до того, как он плачет и что подумают о нем окружающие. Крупные слезы текли по лицу, а сам он неотрывно следил за умирающей на его глазах кошкой. Той, что была единственным дорогим ему существом, единственным настоящим членом семьи. В эту минуту мальчик осознал, что полностью оправдал свое прозвище: никчемный, ни на что не способный Сон Хынмин.

Хэён погладила по спине задыхающегося от слез Хынмина. Когда рыдания немного утихли, Хэён произнесла:

– Кушать хочется. Ты не голоден?

Хэён заплатила за госпитализацию Триши. Теперь у Хынмина не осталось даже обеденной карты – полноценный нищий, иначе не скажешь.

– Я вам обязательно верну… за Тришу.

– Конечно, вернуть придется. Но можешь не торопиться. Когда отдавать – решает тот, кто дал взаймы.

Хэён потянула Хынмина за рукав:

– Давай сначала что-нибудь съедим. Интересно, «Изумительный ланч» еще открыт? Уже нет, наверное?

Шел десятый час. Конечно, обычно в это время магазин уже не работал. Вывеска и свет в торговом зале уже погасли. Но именно сегодня свет на кухне почему-то горел, освещая часть зала. Значит, хозяйка еще не ушла! Хэён с облегчением выдохнула и постучала по стеклу. Дверь, конечно, могла быть еще открыта, но даже вывеску уже отключили, а значит, заявляться без приглашения было уже невежливо. Хэён постучала снова, и за стеклом показалась Кымнам. Ее пышные серебристые волосы были элегантно заколоты шпильками.

– Хынмин, как насчет жареного риса с кимчхи и кусочками твоей любимой ветчины? Сделаю помягче. Ты же у нас не дружишь с острым, – первое, что сказала им Кымнам, заметив подавленный вид мальчика, чье заплаканное лицо напоминало вареную фасоль.

Кымнам зажгла газ и налила масла на сковородку. Как только оно зашипело, она бросила туда мелко нарезанную ферментированную капусту, присыпала одной ложкой сахара и медленно помешала длинной деревянной лопаткой. Затем высыпала целую гору нарезанной на кусочки мягкой ветчины и, когда та почти поджарилась, добавила уже сваренный рис. Снова помешав, она оставила рис поджариваться и лишь слегка присыпала его черным перцем, помня об особенности Хынмина. После чего, отодвинув жареный рис на одну сторону сковороды, она подлила масла на вторую ее половину и разбила туда яйцо. Когда перед Кымнам появился белый круг с желтой серединкой, она вспомнила свой яичный маникюр.

«Как там Тыль, легла ли уже спать?»

Чони с дочкой приезжали в гости каких-то две недели назад, но она уже соскучилась по ним. Кымнам улыбнулась, приподняла готовое яйцо всмятку и положила сверху на рис. Блюдо готово!

– Поднимайте ложки! – прозвучал приказ Кымнам, и Хэён с Хынмином, присевшие за круглый маленький столик в зале, дружно подхватили приборы.

Не успела Кымнам поставить сковороду с жареным рисом на стол, как оба тут же накинулись на еду. Каким же вкусным им показалось это простое блюдо. Все-таки, что бы это ни было: кимчхи ччигэ[89]89
  Рагу с кимчхи.


[Закрыть], кимчхи ччим[90]90
  Тушенная с кимчхи свинина.


[Закрыть] или кимчхи поккым паб[91]91
  Жаренный с кимчхи рис.


[Закрыть], – самобытный вкус ферментированной капусты создавал тот самый уникальный вкус блюда.

Хынмин разрезал ложкой желток и, перемешав его с рисом, с аппетитом поглощал ужин. В уголке его рта скопилось острое масло, и Кымнам, взяв салфетку со стола, промокнула Хынмину рот. Затем подвинула к нему прохладный сикхе и произнесла:

– Нужно быть достаточно смелым, чтобы попросить о помощи, когда она тебе очень нужна. Нынешние подростки устраиваются на подработку только ради айфона, а этот на морозе раздавал листовки, только чтобы спасти любимую кошку. Ну какой молодец, думала я. Старается своими силами защитить дорогое его сердцу. Поэтому я просто наблюдала. Все ждала, когда же он обратится ко мне за помощью. Когда догадается одолжить сумму на лечение. Только вот, Хынмин, дорогой мой, теперь ты понял? Просить о помощи не стыдно. Наоборот, это очень смелый поступок. Иногда вовремя не протянешь руку и потеряешь гораздо больше. Порой – теряешь безвозвратно.

– Я… – попытался ответить Хынмин, дожевывая рис. – Я и так ем по льготной карте. Думал, если еще и денег попрошу, все меня будут сторониться…

Кымнам подняла ложку и крепко стукнула ею Хынмина по лбу.

– Ай! – вскрикнул он.

– Бедность, что, преступление? Тебе всего пятнадцать лет, в чем ты провинился?! Жизнь может казаться тебе жестокой и беспощадной, но знай: в мире очень много отзывчивых взрослых. Понял, тинейджер ты наш? Они были у тебя прямо под носом, балда.

– Полностью согласна! – поддакнула Хэён, сидящая напротив.

– Эх, глупенький Сон Хынмин. В такие моменты и правда жаль твое имя! Зря пропадает, меняй давай. Назовись лучше Собачьей Какашкой.

– Ну, бабушка! – взмолился Хынмин.

– Ладно, не меняй. Это же твой грэндфазер[92]92
  Grandfather – дедушка (англ.).


[Закрыть] назвал тебя так?

Кымнам и Хэён переглянулись и расхохотались. Только тогда и Хынмин наконец улыбнулся.

Чтобы следующей весной поехать к Мунчжон в Нью-Йорк, Кымнам усердно учила английский. Сегодня ей предстоял тест по лексике. Она заранее мелко нарезала капусту, сделав заготовку для завтрашнего салата, и присела поучить слова. Время пролетело незаметно, она засиделась – и вот уже кормила поздним ужином неожиданных гостей. Но ей это было даже в радость.

Когда дедушка Хынмина еще был жив, он захаживал в магазин «Изумительный ланч» за пустыми коробками. Обычно сборщики макулатуры, когда забирали коробки из-под шпината или пекинской капусты, без стеснения вытряхивали остатки земли прямо перед магазином. Но дедушка Хынмина аккуратно вытирал грязь заранее подготовленной салфеткой, которую потом обязательно забирал с собой. Они были с Кымнам почти одного возраста, но жизнь его, казалось, сложилась очень нелегко. Несмотря на это, он был великодушным человеком, и Кымнам с продавщицей ттока частенько говорили о нем. Его единственный сын шатался неизвестно где, а невестка сбежала. Другими словами, оба бросили свою семью. Дедушка взял на себя заботу о Хынмине, когда тому исполнилось десять, и ни разу Кымнам не видела, чтобы он был строг по отношению к внуку. Когда зимой выпадал снег и улицы покрывали сугробы, он все равно старательно тащил свою двухколесную тележку, оставляя борозды в снегу. Переживший те же, что и она, трудные для страны годы, он пробуждал в Кымнам грусть и сострадание. А еще казалось, что он по-товарищески поддерживает ее. Когда ночью выпадало много снега, он затемно приходил к ее магазину и расчищал дорожку перед ним. Такой широкой была его душа. Возможно, поэтому Кымнам испытывала к Хынмину особенно теплые чувства.

Старушка с удовлетворением наблюдала, как мальчик с аппетитом уплетает ее стряпню, когда вдруг на ее телефон пришло уведомление.