Текст книги "За гранью мечты"

Автор книги: Кейт Уитби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Успокойся, Сью, – увещевал отец. – Не груби…

– Я ухожу! – резко перебивала его Сузен и громко хлопала за собой дверью.

Эта сцена разыгрывалась множество раз, пока Сузен не запуталась окончательно в собственных сетях и уже не могла выйти из роли взбалмошной, вздорной девчонки.

Вспомнив об отце и мачехе, Сузен начала отчаянно растирать себя грубой мочалкой, словно пытаясь изгнать следы прошлого из своей нынешней жизни. Однако знала, что это невозможно – особенно теперь, когда она снова дома и, наверное, скоро увидит отца. Неожиданно в душе Сузен вспыхнула безумная надежда, а сердце забилось в радостном предчувствии. Вдруг отец простил ее и они снова заживут как прежде?..

Девушка оставалась в ванне, пока вода в ней не остыла: ей хотелось побыть одной, чтобы разобраться в своих чувствах. Наконец она вылезла из воды, закуталась в пушистое полотенце и подошла к зеркалу. Протирая его затуманившуюся поверхность, Сузен безучастно вглядывалась в свое отражение. Бледное лицо, под глазами темные круги от скудной пищи и недосыпания, синяки – последствия аварии.

Сузен осторожно коснулась щеки, легко провела пальцами по векам и тут же вздрогнула от боли, которую причиняли даже самые нежные прикосновения. Да и голова все еще болела. Девушка не могла в точности вспомнить, что произошло сегодня. Все казалось нереальным, словно дурной сон…

– Сью! С тобой все в порядке? Сью!

Голос Марка становился все громче. Она слышала, как брат пытается повернуть ручку, как колотит кулаком по дверной панели. Когда дверь ванной затрещала, Сузен плотнее закуталась в полотенце, как бы воздвигая эфемерную преграду между собой и Марком. Затем повернула ключ и нарочито медленно открыла дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – резко спросил Марк, подойдя к ней ближе и обнимая за худенькие плечи. Его прикосновение обожгло Сузен. Знакомый запах лосьона после бритья подействовал одурманивающе.

– Прекрасно! – бросила она, вырываясь из его рук.

Марк отступил. Выражение безысходности появилось на его лице. – По-моему, тебе не на кого обижаться. Ты во всем должна винить только себя, – произнес он, следуя за ней в спальню.

Сузен спиной ощутила его взгляд и резко повернулась. Дольше сдерживаться было невозможно.

– Кого? Себя? Я должна винить себя? – в бешенстве повторяла она его слова. – Как такое могло прийти тебе в голову?! Это была автомобильная авария!

– Авария, которой не произошло бы, если бы ты не убежала из дома, – заметил Марк ледяным тоном.

Сузен тряхнула головой. Она чувствовала, что теперь в силах принять его вызов. Она уже не ребенок, хотя слова Марка вновь заставили ее почувствовать себя маленькой, капризной и взбалмошной.

– Это был мой дом, пока в нем не появился ты… Ты и твоя мать! – Она выплеснула наружу старую боль, и тяжелые воспоминания вновь ожили в ней с мучительной остротой…

Повторная женитьба отца стала для Сузен неожиданным и суровым испытанием. Она почувствовала себя отвергнутой. В жизни ее отца и до того редко выдавались минуты досуга, а теперь она должна была делить их с его новой женой и ее сыном. Но сейчас Сузен вдруг поняла, что тосковала по дому, что ей недоставало их всех. И последствия аварии лишь усугубили ее настроение.

– Прекрати, Сью. Перестань жалеть себя и винить других за свои глупые ошибки. – Голос Марка звучал как-то угрожающе тихо по сравнению с истеричным воплем Сузен.

– Нет, во всем виноваты ты и твоя мать! – стояла на своем Сузен.

– А как же твой отец, Сью? Разве он ни в чем не виноват? – возразил Марк с ехидцей. – Ведь это он женился на моей матери. – И едва заметная улыбка тронула уголки его губ.

– Мой папа всегда любил меня! – воскликнула Сузен и вдруг вспомнила об ужасной ссоре, которая разразилась между ней и отцом. Собственно, их последний разговор и послужил последней каплей, после которой она уже не могла оставаться дома.

Сцена возникла из тайников ее памяти с удивительной четкостью. Они все четверо находились тогда в гостиной. Отец стоял перед ярко горящим камином. Бет, ее мачеха, сидела на краешке стула, явно нервничая. Марк был тут же, на щеке его красовалось предательское алое пятно от губной помады, которое он забыл стереть. Сузен стояла поодаль, замерев от изумления. То, что она услышала, просто не могло быть правдой!

– Ты хочешь, чтобы Марк стал твоим компаньоном вместо меня? – в ужасе вскричала она. Ее взгляд устремился на сводного брата, которого она в этот момент люто ненавидела.

– Не совсем так, Сью, – сказал отец спокойно, но твердо. – Просто пока у меня другие планы в отношении тебя…

– Другие планы? Что за планы? Я хочу участвовать вместе с тобой в нашем семейном бизнесе! – настаивала Сузен. Она приложила так много сил, чтобы разобраться в делах фирмы, – и вот теперь все пошло прахом.

– Бет нашла подходящий пансион во Франции. – Отец замолчал, увидев, как лицо дочери исказила гримаса бешенства. – Это всего пара лет учебы – для расширения твоего кругозора.

– Не желаю я расширять свой кругозор! И Бет тоже не хочет этого! – Сузен посмотрела на мачеху с нескрываемым презрением. – Она просто решила избавиться от меня, чтобы ее сыночек мог беспрепятственно захватить все позиции в твоем бизнесе!

– Ты не права, Сью… – начала Бет, но Сузен повернулась к ней спиной, отказываясь слушать.

Как она сожалела об этом потом! Отец вздрогнул. Таким разъяренным она его еще никогда не видела.

– Сию же минуту извинись, Сью! – потребовал он.

Но дочь в ответ упрямо вздернула подбородок:

– Ни за что! Это правда, которую ты не хочешь видеть. А он, – Сузен обличающим жестом указала на Марка, – не имеет никакого отношения к нашей семье. И какое ему дело до наших традиций? Он просто стяжатель!

– Сью! Извинись сейчас же! – повторил отец. Но Сузен была вся во власти отчаяния и горя: как мог отец выступать против нее на стороне чужаков!

– Я не буду извиняться и не останусь там, где я лишняя! Теперь у тебя есть сын, а дочь тебе не нужна! – закричала Сузен и выбежала из комнаты. Сердце ее разрывалось от нестерпимой обиды.

Через два дня она покинула дом. Все дальнейшие попытки восстановить отношения с семьей, которые она неоднократно предпринимала, не увенчались успехом. Она даже ни разу не получила ответа на свои письма…

– Почему «любил»? – спросил Марк, словно ничего не зная о натянутых отношениях, существовавших между ней и отцом. – Он по-прежнему любит тебя. Но ты уже большая, Сью, и должна понимать, что он любит также и мою мать…

Опять Марк говорит со мной точно с ребенком! – возмутилась Сузен. Неужели он на самом деле вообразил, что она не возвращалась домой только из-за мачехи? Он должен был бы знать, что отец отвергал все ее попытки примирения.

– Я понимаю. – Сузен деланно рассмеялась. – И давно уже смирилась с их браком.

– Так ли это, Сью? – спросил Марк. Она внимательно посмотрела ему в глаза. Он должен был понимать, почему она не могла вернуться домой. Но Марк продолжал взирать на нее бесстрастным взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть.

– Разумеется, я приняла их брак. Они женаты уже восемь лет! – отрезала Сузен.

Она была оскорблена до глубины души, но все-таки не могла не сознавать, что первое время после их женитьбы вела себя неприлично. Потеряв мать в раннем возрасте, она не привыкла с кем-либо делить любовь отца. Но тогда она была ребенком. Однако по мере взросления Сузен научилась уважать его новые привязанности. А если порой и испытывала боль, то прятала ее под маской грубости или каприза.

– Тогда почему же ты убежала? – допытывался Марк – Тебе следовало бы вернуться домой, – добавил он.

– Я не могла, – раздраженно ответила Сузен, не желая подробно объяснять, как была уязвлена тем, что Марк завоевал все – и любовь ее отца, и его бизнес.

– Вернее будет сказать, не хотела, – уточнил Марк.

Сузен молчала. Ей было стыдно признаться, что она почувствовала, что больше не нужна отцу. Ей не хотелось тешить самолюбие Марка признанием ужасной истины…

– Я ушла из дома, потому что решила жить самостоятельно, – сказала она наконец. – Мне в этом году исполняется, между прочим, двадцать лет – далеко не детский возраст! – заявила Сузен решительно, и ей вдруг нестерпимо захотелось рассказать ему, чего она достигла за эти полтора года.

Да и смотришься ты не маленькой девочкой, – усмехнулся Марк, окидывая ее быстрым взглядом с головы до ног. – Но ведешь себя как ребенок.

– Вот еще! – вспылила Сузен, с досадой осознавая, как по-детски прозвучало ее восклицание.

В голубых глазах промелькнула холодная насмешка, и Сузен охватило негодование. Марк никогда не узнает, как она мечтала вернуться домой! Ее глубоко обижало, что он, по-видимому, совершенно забыл об отношениях, которые начинали складываться между ними…

Разумеется, Сузен не собиралась оставаться дома, но сейчас ей представился шанс показать, как она изменилась. Она не была больше эгоистичным, избалованным ребенком. Теперь она – взрослый человек, отвечающий за свои поступки. Работа, которой Сузен занималась последнее время, помогла ей понять, какое привилегированное положение занимала ее семья в обществе. Это заставило ее по-другому взглянуть на мир и на свое место в нем.

– А разве это не вздорная детская выходка – твой побег из дома. И та безобразная сцена, которую ты разыграла перед отцом? Я потратил уйму денег, чтобы найти тебя, – заявил Марк.

Сузен почувствовала, как ее снова охватывает раздражение. Да он просто не желает ничего слушать, не дает ей даже возможности объясниться!

– Значит, ты зря потратил деньги. Тебе следовало бы оставить их в банке, – парировала она.

– А тебя – в той жалкой квартирке, с тем подозрительным типом? Интересно, сколько бы ты еще могла там протянуть? – усмехнулся Марк.

– А мне вот нравится эта квартирка! Конечно, она маленькая и немного запущенная; зато очень дешевая, – отчаянно защищалась Сузен. – Что ж, могу поверить. – Марк снова язвительно усмехнулся.

Сузен поняла, на что он намекает, и пришла в бешенство. На самом деле они с Клйффом Мейсоном просто работали вместе и вместе снимали квартиру. Если бы Марк не решил заранее, что Клифф ее любовник, она бы ему спокойно все объяснила. Но теперь не унизится до оправданий! Пусть думает, что у нее близкие отношения с собственным начальником.

Сузен резко повернулась и, гордо вскинув голову, направилась к туалетному столику. Она с размаху плюхнулась в кресло, так что что-то жалобно заскрипело, и свирепо уставилась на отражение Марка в зеркале.

– Я бы хотела побыть одна, – заявила она и демонстративно взяла щетку для волос.

Однако все ее попытки поставить Марка на место не возымели действия.

– Ну, чем не Грета Гарбо? – насмешливо протянул он, скрестив руки на груди. Вся его поза говорила о том что уходить Марк не собирается.

Сузен знала, каким упрямым может быть ее сводный брат, и, не выдержав, закричала:

– Замолчи, Марк! Замолчи и убирайся вон!

– Не очень-то вежливо, Сью, – покачав головой Марк. Его поддразнивания лишь подтверждали, что он так ничего и не понял в том, что происходило с ней. – Вижу, твои манеры ничуть не улучшились. Мать была права: тебя надо было послать в пансион для благородных девиц. Но Сузен была не намерена выслушивать очередные колкости. Надо было придумать нечто такое, что согнало бы с надменной физиономии Марка гнусную улыбочку. – Бет все же удалось избавиться от меня. Сузен показалось, что ее выпад достиг цели, однако ощущение победы быстро прошло. На лице Марка отразилось явное неудовольствие, но уже в следующее мгновение он снова широко улыбнулся.

– Разумеется! Ах эта злобная мачеха! – произнес он, театральным жестом поднося руку ко лбу, как герой викторианской мелодрамы.

– Вот именно, – подтвердила Сузен ледяным тоном, пытаясь не замечать его насмешек и того удовольствия, которое доставляла ему своим поведением.

– Моя мать действительно предложила, чтобы ты уехала на некоторое время, – признал Марк. – Но это было самым разумным решением в тех обстоятельствах.

Сузен поняла, что он тогда был полностью согласен с решением, матери, Значит, Марк виноват не меньше Бет, а может быть и больше! Сузен попыталась подавить подымающуюся со дна души волну горечи. – И что же это были за обстоятельства? – спросила она с вызовом.

Марк тяжело вздохнул, покачал головой и посмотрел на нее так, как смотрят взрослые на непослушных детей.

– Сью, почему ты так любишь усложнять жизнь? – проворчал он с раздражением. – Разве в мире и без того мало проблем?

– Проблем? Этим все сказано. В ваших глазах я как раз и была проблемой. Вот поэтому вы и решили отправить меня куда подальше… в пансион, – возразила Сузен. – Но непослушная девчонка не захотела поступать так, как ей повелели мудрые старшие, – усмехнулась она.

На самом деле ей очень не хотелось тогда покидать дом, оставлять Марка, свою семью, друзей! Старое чувство обиды и горечь предательства продолжали терзать душу, хотя прошло почти два года. А он оставался здесь, в этом доме, в то время как Сузен оказалась отверженной и ей пришлось доказывать всем – и ему в особенности, – что она и сама способна на многое.

– Все было совсем не так, Сью, и ты отлично это знаешь, – напомнил ей Марк. Его голос был удивительно спокоен, а черты лица смягчились.

– Не так? – переспросила Сузен с издевкой. Нос ее сморщился в презрительной гримасе, она подвинулась ближе к нему. Ей хотелось вывести Марка из себя, она ждала хоть какой-то реакции, пусть даже это был бы приступ ярости.

– Разумеется, нет, – резко произнес он. – Вспомни: ты тогда совсем отбилась от рук.

Сузен все отлично помнила. На какие только уловки она ни пускалась, чтобы привлечь к себе его внимание! Но в тот роковой вечер поняла, сколь безрассудно было ее поведение, и это запечатлелось в ее памяти навсегда.

– Я ничего не забыла. – Она придвинулась еще ближе, хотя сама не понимала, зачем ей это нужно. – На что тогда произошло? Поцелуй в темноте – вот и все. Помнишь, Марк? – Сузен с удовлетворением наблюдала за тем, как щеки его запылали румянцем, когда взгляд Марка упал на ее грудь, вздымающуюся под плотной махровой тканью.

– Ради Бога, Сью, стань же наконец взрослой! – попытался образумить ее Марк.

– А разве проблема заключалась не в том, что я повзрослела? – Сузен откинула голову назад, и в ее глазах сверкнул вызов.

Лицо Марка побледнело от злости и застыло словно каменная маска. Он устремил на нее пронзительный взгляд, который, казалось, проникал в самую ее душу. Сердце Сузен бешено забилось. Но она не отвела от него глаз, всем своим видом выражая полное пренебрежение к тому, что он собирался сказать.

Сузен действительно очень повзрослела за прошедшие восемнадцать месяцев, которые проработала в благотворительной организации. Ей часто приходилось самой решать важные вопросы, и теперь наступил момент, когда она могла доказать это. Марк продолжал молчать, однако на какое-то мгновение Сузен показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на интерес к ней. Но вспышка была столь мимолетной, что девушка решила не принимать ее всерьез. Наверное, ей это только привиделось.

Воцарившаяся тишина лишь усилила гнетущее ощущение. Сузен молча ожидала ответа. Внезапно Марк резко развернулся и стремительно пошел прочь, с грохотом захлопнув за собой дверь, как бы ставя точку в их споре.

Сузен устало поднялась и направилась К кровати. Что заставило ее вести себя подобным образом? Какой бес в нее вселился? Она в отчаянии упала на подушки. Почему она так реагирует на него? В ее памяти насмешкой звучали собственные слова: «поцелуй в темноте»…

Как хорошо она это помнила! Был день ее рождения – ей исполнялось восемнадцать лет. Собралась вся семья, пришли друзья, не было только Марка. Сузен почти не видела его за последние несколько месяцев. Сердце ее подпрыгивало всякий раз, когда раздавался звонок в дверь, и снова падало, когда оказывалось, что эти был не он.

Наконец Марк появился, и Сузен бросилась к двери.

– Я знала, что ты приедешь! – счастливо воскликнула она, кидаясь ему в объятия. Ее руки обвились вокруг шеи Марка, она наслаждалась опьяняющим ароматом, исходившим от его тела.

– Сью!

Оклик Марка прозвучал так отрывисто и грубо, что Сузен вздрогнула. Он решительно отстранил девушку от себя, и у нее возникло ощущение, что ей дали пощечину. Она как будто почувствовала физическую боль от удара.

Сузен отступила в Полнейшем замешательстве. Ей сегодня исполнилось восемнадцать, она стала совсем взрослой и приложила столько стараний, чтобы хорошо выглядеть! Правда, платье, которое было на ней возможно, отличалось чрезмерной смелостью фасона, но она видела такие на других девушках, знакомых Марка.

И только тут Сузен заметила, что он даже с каким-то смущением высвободился из ее объятий. Более того, Марк пришел не один. Кровь заледенела в ее жилах, когда он представил ей свою новую подругу.

– Сью, знакомься, это Паула, – обняв свою спутницу за талию, Марк притянул ее к себе…

Сузен печально усмехнулась, вспоминая эту сцену. Как она была ошеломлена тогда – казалось, будто весь мир перевернулся! Она искренне верила, что Марк рано или поздно признается ей в любви. Даже теперь на ее глаза навернулись непрошеные слезы, и она стиснула зубы, изо всех сил пытаясь сдержать их…

Тогда она убежала из дома в сад и блуждала там, пока Марк не пришел за ней. Сузен замерзла, но дрожала больше от обиды и горя чем от холодного ночного воздуха.

– Сью, ты схватишь воспаление легких в этом своем легкомысленном платьице, – засмеялся Марк. Он нежно привлек ее к себе, так что голова Сузен склонилась к его груди и девушка могла слышать ровное биение его сердца.

– Тебе нравится мое платье? – прошептала она, поднимая на него взгляд. Марк кивнул:

– Настоящая юная леди. Сузен чувствовала, что это были искренние слова. Сердце ее подпрыгнуло от восторга. Она придвинулась еще ближе, подняв свое лицо к нему и раскрывая ему навстречу манящие губы.

В ее глазах светился немой призыв и любовная тоска.

– Сью, – прошептал Марк так тихо, что она едва услышала. – Моя Сью…

Он провел рукой по ее нежной щеке, и она наклонила голову, как довольная кошечка, чтобы полнее насладиться его лаской. Сузен знала, что он собирается поцеловать ее. О, сколько раз представляла она этот поцелуй в своем воображении! Она прижалась к нему, и их тела словно слились в единое целое. Марк наклонил голову, их губы встретились, и девушка, отдаваясь во власть желанного поцелуя, воспарила куда-то высоко-высоко.

– Марк! – возмущенный возглас шокированной Паулы разрушил очарование мгновения.

Сузен услышала, как Марк бормочет извинения, и оцепенела, внезапно поняв, что для него все это ничего не значило. Он взял Паулу под руку и повел к дому, оставляя ее, «свою Сью», одинокой и никому не нужной. Тогда ей стало ясно, что Марк не любит ее – по крайней мере, так, как она любит его…

Остаток дня рождения был для Сузен окончательно испорчен. Марк провел весь вечер с Паулой, танцевал с ней, обмениваясь шутками, порой срывая поцелуи, как это обычно делают молодые влюбленные. Сузен наблюдала за ними, и все внутри у нее переворачивалось. Она сама не понимала, почему не уходит к себе, чтобы не видеть всего этого, но знала, что теперь в родительском доме ее мало что удерживает. Сузен вздохнула. Все это было в прошлом, напомнила она себе. Глупое увлечение юной девочки мужчиной на много лет старше ее. Обычноe дело! Она преодолела безрассудную страсть и уже не любит Марка, Больше того, она его ненавидит за надменность, за снисходительное отношение к ней. Сузен хотела сейчас лишь одного, – чтобы ей представился случай доказать ему, как мало и он значит для нее.

Девушка выдвигала знакомые ящики комода, доставая оттуда легкое изящное белье самых дорогих и изысканных фирм. Совершенно неожиданно она испытала радость при виде роскоши, в которой так долго себе отказывала.

Внезапно Сузен услышала, как отворяется дверь, и, резко повернувшись, увидела Марка, который внимательно рассматривал ее. Вздрогнув, она плотнее запахнула халат, но продолжала чувствовать себя обнаженной под его холодным, испытующим взглядом.

– Чего ты так испугалась, Сью? – спросил Марк.

– Вежливые люди обычно стучат, прежде чем войти в чужую спальню!

Сузен сразу же перешла в наступление, так как это казалось ей единственной зашитой против него. Она чувствовала себя странно уязвимой, хотя уже решила, что все ее чувства к Марку ограничиваются одним-единственным – ненавистью.

– Я принес тебе завтрак, – сказал Марк со спокойной улыбкой. Казалось, он не замечал выражения ее лица.

Ну вот, все начинается сначала! – с досадой подумала Сузен. Обращается со мной так, будто я его сестренка-малышка, за которой нужно присматривать. Но она не могла не признать, что подобная заботливость тронула ее.

– Завтрак в постель? – как можно непринужденнее засмеялась Сузен, – Но этого вовсе не требуется, Нет, требуется, так как ты должна оставаться в постели по крайней мере еще дня два, – твердо сказал Марк, ставя поднос на столик рядом с кроватью.

– Два дня? – протянула Сузен жалобно. – Да я же сойду с ума!

Она терпеть не могла вялого ничегонеделания – и Марк отлично знал это.

– Ничего с тобой не случится. А теперь ложись в постель.

На лице Марка застыла снисходительная гримаса, как если бы он заранее знал, что она будет противиться его требованию. Сузен и в самом деле не думала подчиняться.

– Я себя отлично чувствую, – запротестовала она и, стараясь держаться подальше от кровати, приблизилась к, подносу с едой: дразнящий аромат копченой грудинки внезапно пробудил в ней чувство голода.

– Ну, это мы еще досмотрим, – пожал плечами Марк. – Как бы то ни было, таково распоряжение врача, а не какой-то мой хитрый замысел.

Сузен отвернулась, опустив длинные темные ресницы. Мысль провести в постели столько времени вызывала отвращение. Она всегда была деятельной, привыкла много работать, практически никогда не чувствовала себя усталой…

– Это была очень опасная автомобильная авария. Ты могла погибнуть, – напомнил ей Марк.

Сузен вздрогнула, когда в ее памяти промелькнула страшная картина: на нее с огромной скоростью неслась машина, потерявшая управление. Ей даже пришлось ухватиться за край стола: голова снова закружилась.

– Вот, видишь, почему тебе был предписан постельный режим.

В голосе Марка прозвучали едва различимые нотки торжества. Осторожно обхватив Сузен за плечи, он довел ее до кровати. Она немного поупиралась, однако была слишком слаба, чтобы сопротивляться по-настоящему, а когда легла в постель, даже почувствовала благодарность Марку за помощь, Сузен взглянула на него, пытаясь улыбнуться, но он быстро отдернул руки и отвел взгляд.

– Ты почувствуешь себя лучше, когда поешь, – странно напряженным голосом произнес он.

Сузен знала, что Марк не испытывает к ней никакой симпатии, просто выполняет свой долг. Она пыталась угадать, что скрывается за холодной вежливой маской, какую игру он затеял, – но тщетно.

– Здесь слишком много всего, я столько не съем, – возразила она, взглянув на поднос.

– Сью, я не желаю больше слушать твои глупости! – Глаза Марка сузились. – И не собираюсь повторять тебе это каждый раз. Черт побери, я не знаю, что ты делала с собой, но вид у тебя кошмарный. Ты совсем исхудала. И прежде чем ты увидишь отца, тебе необходимо прийти в норму. – Сузен уже раскрыла рот, готовая снова протестовать, но он продолжил, взглядом заставляя ее молчать: – Итак, каждый завтрак, обед, ужин, который будут тебе приносить, ты должна съедать – все без остатка. Понятно?

Возражения замерли на губах, когда Сузен увидела непреклонное выражение, появившееся на лице Марка. Она знала, что спорить с ним бесполезно, – он все равно будет стоять на своем.

– Как я поняла, отца нет сейчас дома. Но он обычно уезжает на неделю, не больше. Я все равно не смогу поправиться за такой короткий срок, – сделала Сузен последнюю попытку что-то доказать, но Марк резко прервал ее:

– Ричарда сейчас нет в Англии. Твой отец и моя мать в своем доме на Антигуа, – сказал он и тяжело опустился на кровать рядом с ней. В выражении его лица было нечто, заставившее Сузен замереть от тяжело предчувствия.

– Очень странно… – озадаченно произнесла она. – Надеюсь, с ним ничего не случилось? – Сузен старалась изо всех сил оставаться спокойной.

Марк глубоко вздохнул:

– Твой отец болен, Сью. И врачи настоятельно советовали ему поменять климат и обстановку.

Голос Марка звучал бесстрастно, как будто он читал ей новости из газеты, а не сообщал о болезни отца. Между тем все хорошо знали, что Ричард Роут был фанатически трудолюбив и никогда не брал отпуска, разве только под давлением чрезвычайных обстоятельств, да и то ненадолго. Сузен тщетно пыталась осознать, что сказал ей только что Марк. Нет, это не могло быть правдой! Ее отец – сильный, жизнелюбивый человек ни разу не болел за всю свою жизнь.

– Ты шутишь? – Сузен с надеждой ожидала, что он подтвердит ее догадку.

– Мне очень жаль, Сью. Я знаю, каким для тебя будет ударом…

– Что с ним случилось? – Сузен больше не заботилась о соблюдении приличий и не собиралась скрывать свой страх. Она крепко схватила Марка за руку: – Почему ты не сказал мне об этом раньше, сразу же?

– Я говорю тебе сейчас, потому что ты уже достаточно окрепла. Раньше я не был уверен, что тебе по силам вынести грустное известие.

– Ты не имел права молчать об этом! Он мой отец! – вскричала Сузен с внезапно пробудившейся ревностью.

Марк вдруг резким движением сбросил ее руку со своей и окинул сводную сестру насмешливым взглядом:

– Добронравная дочь беспокоится о папочке! Поздновато ты взялась играть эту роль, тебе не кажется?

Сузен аж передернуло от его тона. Некоторое время она сидела молча, затем вновь обратилась к Марку, стараясь забыть оскорбительный выпад:

– Скажи мне наконец, что с моим отцом!

– Он слишком перенапрягся. Врачи констатировали полное физическое и психическое… истощение. – Голос его предательски дрогнул, и Сузен поняла, что Марк тоже страдает.

Она долго сидела, пытаясь осознать услышанное, и наконец прошептала:

– Когда?

Марк внимательно поглядел на нее:

– Три месяца назад.

– Три месяца?! Я должна была бы… – начала Сузен, но Марк беспощадно оборвал ее:

– Да, ты должна была быть здесь. Может быть, тогда твой отец уже поправился бы. А сейчас… – Он не договорил, и ее опять охватило беспокойство.

– Что – сейчас?

– За эти три месяца улучшений в его состоянии произошло очень мало, – холодно сообщил Марк.

– Слава Богу, что ты нашел меня! – выдохнула Сузен. – Иначе я ничего не узнала бы.

– Надеюсь, ты не воображаешь, что я приехал в больницу, потому что беспокоился тебе? – произнес Марк. – Просто я видел, как действовало на него твое отсутствие. Он на самом деле любит тебя, несмотря на твое отвратительное поведение.

Сузен была потрясена подобным несправедливым к ней отношением. Она так хотела помириться с отцом, но тот; сам отвергал все ее попытки вновь сблизиться с семьей. Марк же знал что враждебность исходила именно со стороны отца.

– Ты не понимаешь! – с отчаянием воскликнула она.

– Да неужели? – спросил он с горечью, резко поднимаясь с кровати. – Напротив, я понимаю все очень хорошо, Сью. Ты всего-навсего избалованная, эгоистичная девчонка, которая не думает ни о ком, кроме себя.

Сузен вздрогнула, уязвленная его словами. Марк жестоко ошибался. Но она не могла сказать ему правду. Это было бы предательством по отношению к отцу, а она слишком сильно его любила. Лучше пусть уж Марк плохо думает о ней. К тому же она не собиралась оставаться здесь надолго. Ей нужно было немедленно увидеть отца.

– Я поеду сегодня же, – заявила Сузен, отодвигая полупустой поднос и вылезая из кровати.

А что, если уже слишком поздно? Она затрясла головой, чтобы прогнать страшную мысль. Нет, об этом нельзя даже думать!

Сузен распахнула створки шкафа и удивленно уставилась на пустое пространство, где сиротливо висели проволочные вешалки. Затем резко повернулась к Марку:

– Где мои вещи?

– Вещи! – воскликнул он с нескрываемым презрением., – Это тряпье, которое ты теперь носишь? Я даже не удосужился собрать его, просто бросил там в больнице.

Сузен не верил своим ушам. Марку всегда нравилось дразнить ее. Но сейчас момент был явно неподходящий, Ты не имеешь права… – начала она и задохнулась от негодования.

– Я имею право на все. Со временем, когда ты будешь себя лучше чувствовать, ты поедешь навестить отца. Но для этого тебе потребуется обновить гардероб. Все, что ты носила недавно, – это не одежда, а нищенское барахло, – заявил Марк с присущей ему самоуверенностью.

– Я хочу ехать сейчас же! – Сузен попыталась придать своему заявлению побольше решимости, однако ей это не удалось. В голосе скорее звучал каприз избалованного ребенка, чем разумное требование взрослого человека.

И раздражение, промелькнувшее во взгляде Марка, свидетельствовало о том, что именно так он и воспринял ее слова.

– Это все, что ты можешь сказать? «Хочу, хочу, хочу», – передразнил он ее. – А теперь слушай: отныне ты будешь делать только то, что я тебе скажу! И так будет продолжаться, пока ты не поправишься окончательно. Ты поедешь к отцу, но когда я тебе разрешу, поняла?

Сузен хотелось заплакать, но она не могла доставить ему такое удовольствие, Марк не должен видеть ее слез, ее страданий. Она даже говорить не могла, голос выдал бы ее, а любое проявление эмоций Марк истолковал бы как вспышку глупого недовольства, и только.

– А теперь ложись в постель! – приказал он.

Сузен тяжело вздохнула и с достоинством, на какое только была способна, прошествовала к кровати. Марк взял со столика поднос, с неодобрением окидывая взглядом недоеденный и уже остывший завтрак.

– Я принесу тебе что-нибудь попозже, – сказал он, и Сузен молча кивнула в ответ.

Не было таких слов, которые могли бы точно выразить ее чувства. К тому же она поняла, что единственный способ отделаться от него – это полностью подчиниться. В одном Марк был прав: нельзя, чтобы отец увидел ее в таком состоянии.

Дверь за Марком закрылась, и Сузен обессилено опустилась на подушки. Неожиданно она поняла, что не может плакать: глаза были странно сухими, хотя грудь сжималась от охватившей ее тревоги. Больше, чем когда-либо, она хотела увидеть отца, убедиться, что с ним все в порядке.

А что, если позвонить! – вдруг подумала Сузен и протянула руку к телефону. Однако поднятая трубка хранила молчание. Вне себя от отчаяния, она так грохнула трубкой о рычаг, что не расслышала, как в комнату снова вошел Марк.

– Что это ты делаешь? – подозрительно спросил он.

Сузен подняла на него бледное измученное лицо. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, это Марк на всякий случай снял трубку с параллельного аппарата и тем самым перекрыл телефонную линию. Но зачем? Неужели он способен отказать ей в ее просьбе? Разве не естественно желать услышать голос больного отца?