Текст книги "Спасибо Уинн-Дикси"

Автор книги: Кейт ДиКамилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава двадцать первая

общем, самым трудным оказалось уговорить Отиса.

В сравнении с этим остальная подготовка к празднику показалась мне сущей пустяковиной. Мы с Глорией делали все весело, играючи. Время назначили вечернее, чтобы было попрохладнее. Накануне мы провели целый день на кухне у Глории – делали бутерброды с яичным салатом. Хлеб нарезали треугольничками, корки срезали вовсе, сверху положили салат и повтыкали в эти сооружения зубочисток с пушистыми венчиками. Уинн-Дикси тоже сидел на кухне, не сводя с нас глаз. И помахивал хвостом.

– Этот пес уверен, что бутерброды мы готовим для него, – сказала Глория Свалк.

Уинн-Дикси просиял, обнажив оба ряда зубов.

– Нет, не тебе, – сказала ему Глория.

Но как только ей показалось, что я не смотрю в их сторону, она скормила псу целый бутерброд. Конечно, без зубочистки.

Еще мы сделали пунш. Смешали в большой миске апельсиновый сок, грейпфрутовый сок и минералку. Глория сказала, что этот напиток называется Свалк-пунш и что он прославил ее на всю округу. Я, правда, о таком раньше не слышала.

Ну а напоследок мы украсили двор и сад. Я понавешала на деревья гирлянд из розовой, оранжевой и желтой гофрированной бумаги. Еще мы насыпали песка в бумажные пакеты, воткнули в каждый по свечке и расставили там и сям. Незадолго до прихода гостей я обошла все пакеты и зажгла свечки. И сад Глории Свалк тут же превратился в волшебную сказку.

– Гммм-хммм. – Глория огляделась. – Даже с таким отвратительным зрением, как у меня, можно понять, что все выглядит неплохо.

На самом деле было очень красиво. Так красиво, что сердце у меня как-то странно раздулось, разбухло, и мне захотелось узнать, где сейчас моя мама, чтобы позвать ее на наш праздник.

Первой появилась мисс Фрэнни Блок. В чудесном зеленом платье, которое переливалось и шуршало. И на высоченных каблуках, которые заставляли ее сильно покачиваться при ходьбе. Даже стоя на месте, она все равно чуть покачивалась, точно на палубе корабля. Она принесла широкую стеклянную вазу с «Ромбиками Литтмуса».

– Это на сладкое, – сказала она, отдавая мне вазу.

– Спасибо.

Я поставила конфеты рядом с салатными бутербродами и пуншем. Потом я познакомила Глорию и мисс Фрэнни, они пожали друг другу руки и стали обмениваться всякими вежливостями.

А потом пришла Плюшка-пампушка. Ее привела мама. В руках у Плюшки была куча картинок со всевозможными собаками – она вырезала их из журналов.

– Раз у тебя тема «собачки», – сказала она, – я принесла вот это. Можно повесить на деревья и на все тут. Я и клейкую ленту тоже принесла.

И она принялась лепить картинки на все, что попадется: на стволы деревьев, стулья и даже на стол.

– У нее только и разговору целый день, что о вашей вечеринке, – сказала Плюшкина мама. – Вы уж отведите ее домой, когда закончите, ладно?

Я пообещала. А потом представила Плюшку-пампушку Глории и мисс Фрэнни. И тут как раз пришел пастор. В пиджаке и галстуке. Ужасно серьезный. Он пожал руку сначала Глории Свалк, а потом мисс Фрэнни Блок и сказал, что он очень рад со всеми познакомиться, что он весьма и весьма наслышан о них обеих – причем отзывы только хорошие.

Он погладил Плюшку-пампушку по голове и сказал, что рад видеть ее вне церковных стен. И все это время Уинн-Дикси стоял в гуще гостей и отчаянно вилял хвостом – я даже испугалась за мисс Фрэнни, ведь она и так едва держалась на шатких каблуках.

Потом пришла Аманда Уилкинсон. Она завила свои светлые волосы, держалась робко и вообще казалась не такой противной, как всегда. Я подошла к ней совсем близко и познакомила ее с Глорией Свалк. Я вдруг – с удивлением – поняла, что очень рада видеть Аманду. Мне хотелось сказать ей, что я знаю, кто такой Карсон и что с ним случилось. И еще – что я тоже теряла людей и знаю, каково это… Но я ничего не сказала. Просто старалась быть к ней добрее.

Мы стояли все вместе и улыбались друг другу, и всем отчего-то было неловко, как вдруг донесся скрипучий голос:

– Гертруда – хорошая птичка.

Уинн-Дикси взметнул уши торчком, разок гавкнул и огляделся. Я тоже начала озираться, но не увидела ни Гертруды, ни Отиса.

– Я сейчас вернусь, – быстро сказала я, и мы с Уинн-Дикси побежали к калитке. Там действительно стоял Отис – с гитарой на спине и с Гертрудой на плече. А в руках он держал огромную банку с маринованными огурцами, я такой огромной в жизни никогда не видела.

– Отис, пойдемте за дом, – позвала я. – Там уже все собрались.

– Да, конечно, – сказал он, но не двинулся с места. Так и стоял, прижимая к себе банку с огурцами.

– Собака! – заверещала Гертруда и, слетев с плеча Отиса, приземлилась на голову Уинн-Дикси.

– Вы не бойтесь, там всего несколько человек, – успокоила я Отиса. – Все свои.

– Да, конечно, – повторил он. И потерянно огляделся. Потом взгляд его упал на банку с огурцами. – Я вот огурцы принес.

– Вижу. Они нам как раз кстати. Будем есть бутерброды с салатом и заедать огурчиками. – Я говорила с ним тихонько и очень мягко, как с диким зверем, которого надо приучить брать еду с руки. Он сделал шажок вперед.

– Пойдемте же, – позвала я и пошла. За мной – Уинн-Дикси. А потом я оглянулась и увидела, что Отис тоже идет за нами.

Глава двадцать вторая

тис прошел за мной весь путь – за дом и в глубь сада, где ждали остальные гости. И я, пока он не передумал и не дал деру, поспешила познакомить его с пастором.

– Папа, – сказала я, – это Отис. Он управляющий в зоомагазине, в «Питомцах Гертруды». А еще он здорово играет на гитаре. Помнишь, я рассказывала?

– Здравствуйте, – произнес пастор и протянул Отису руку. А Отис стоял со своими огурцами и все пытался как-то пристроить банку, чтобы высвободить руку и протянуть ее пастору. В конце концов он нагнулся и поставил банку на землю. Но в этот момент гитара соскользнула вперед по его спине и ткнулась ему в макушку с жалостным струнным стоном. Плюшка-пампушка стала смеяться и тыкать в Отиса пальцем, словно он все это сделал нарочно, чтобы ее позабавить.

– Фу-ты ну-ты! – сказал Отис. Он выпрямился, снял с плеча гитару и положил на землю рядом с банкой. Потом вытер руку об штаны и протянул ее пастору. А пастор не просто пожал ее, а сказал:

– Очень рад знакомству.

– Спасибо, – сказал Отис и добавил: – Я тут огурчиков принес.

– Я уж вижу, – сказал пастор.

Когда они покончили с рукопожатиями, я представила Отиса мисс Фрэнни Блок и Аманде.

А потом – Глории Свалк. Глория тоже пожала ему руку и улыбнулась. А Отис посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся в ответ. Широко-широко.

– Я принес огурчиков. К вашему столу, – сказал он Глории.

– Я очень рада, – ответила она. – Какое же застолье без огурцов?

Отис посмотрел на свою огромную банку. И покраснел.

– Опал, когда должны прийти эти мальчики? – спросила Глория.

– Не знаю. Я им говорила, во сколько мы все собираемся.

Я пожала плечами. И решила не уточнять, что, возможно, они и вовсе не придут, потому что побоятся идти в дом к ведьме.

– Что ж, – сказала Глория. – У нас имеются бутерброды с яичным салатом. И Свалк-пунш. И маринованные огурчики. И картинки с собаками.

И «Ромбики Литтмуса». И среди нас есть пастор, который может благословить нашу трапезу.

Глория Свалк посмотрела на пастора.

Он кивнул в ответ и откашлялся.

– Господь, любимый наш. Благодарим Тебя за теплые летние вечера, за свет свечи и за добрую пищу. Но самое большое спасибо Тебе за друзей наших. Мы ценим тот сложный и удивительный мир, которым Ты наделил каждого из нас, подарив нам друг друга. Мы помним о Твоем завете любить ближних и стараемся любить их очень сильно – как Ты любишь нас. Мы возносим молитву во славу Твою. Аминь.

– Аминь, – повторила Глория Свалк.

– Аминь, – прошептала я.

– Гертруда! – выкрикнула Гертруда.

– А мы сейчас будем есть? – спросила Плюшка-пампушка.

– Ш-ш-ш, – одернула ее Аманда.

А Уинн-Дикси чихнул.

И тут вдали прогремел гром. Так далеко и невнятно – я даже сначала решила, что это у Уинн-Дикси в животе бурчит.

– Вообще-то дождя не обещали, – заметила Глория Свалк. – Я слушала прогноз.

– А у меня платье шелковое, – всполошилась мисс Фрэнни. – Его нельзя мочить.

– Может, лучше пойти в дом? – предложила Аманда.

Пастор взглянул на небо.

И тут начался ливень.

Глава двадцать третья

пасай бутерброды! – крикнула мне Глория Свалк.

– Ой! Мои картинки с собачками! – Плюшка-пампушка принялась срывать картинки с деревьев и стульев. – Не волнуйтесь! Сейчас все соберу!

Я схватила блюдо с бутербродами, пастор схватил миску с пуншем, и мы побежали на кухню.

Выскочив обратно на улицу, я увидела, что Аманда ведет к дому мисс Фрэнни Блок. Без помощи Аманды старушка не прошла бы и шагу – так шатало ее на этих высоченных каблуках под порывами дождя и ветра.

Я взяла под руку Глорию Свалк.

– Ничего, я дойду, – сказала она, но за меня уцепилась крепко и выпускать не думала.

Прежде чем вернуться в дом, я еще раз оглядела сад. Гофрированная бумага промокла и расползлась, свечки погасли и – тут я увидела Отиса. Он просто стоял рядом со своей банкой с маринованными огурцами и смотрел в землю.

– Отис! – заорала я, перекрикивая шум ливня. – Пошли! Мы все идем в дом.

Когда мы дошли до кухни, мисс Фрэнни с Амандой уже весело хихикали и отряхивались по-собачьи.

– Ничего себе ливень! – сказала мисс Фрэнни. – И так неожиданно.

– Да, точно хляби небесные разверзлись, – кивнул пастор.

– Ливануло что надо, – подтвердила Глория.

– Собака! – заверещала Гертруда. Только она никуда не слетела. Сидела на кухонном столе… А снаружи грохотал ужасный гром…

– Нет же! Нет! – Я быстро оглядела кухню.

– Не волнуйся, – сказала Плюшка-пампушка. – Я все картинки с собачками собрала. Все до одной. – Она помахала мокрыми журнальными вырезками.

– Где Уинн-Дикси? – выдохнула я. – Я совсем о нем забыла. Спасала бутерброды, а о Уинн-Дикси забыла. Забыла, что надо беречь его от грозы!

– Опал, успокойся, – сказал пастор. – Скорее всего, он в саду, прячется под кустом или стулом. Пойдем его поищем.

– Погодите, – сказала Глория. – Я дам вам фонарик и пару зонтов.

Но я не могла ждать. Я выбежала на улицу. Посмотрела под всеми стульями. Под всеми кустами и деревьями. И громко звала Уинн-Дикси. И знала, что вот-вот заплачу. Я же сама во всем виновата! Его надо было обнять и держать. А я забыла.

– Опал! – окликнул пастор.

Я подняла голову. Пастор и Глория стояли на крыльце. А рядом стояли Данлеп и Стиви Дьюбери.

– К тебе гости, – сказал пастор.

– Мне никто не нужен, – отрезала я.

– Иди-ка сюда. – Глория говорила твердо и светила на меня фонариком. Я подошла к крыльцу, и она протянула мне фонарик.

– Поговори-ка с этими ребятами, – велела она. – Скажи им, что рада их видеть и скоро вернешься. Найдешь свою собаку и вернешься.

– Привет. Я рада вас видеть. Я вернусь, как только найду Уинн-Дикси.

Стиви только пялился на меня, раскрыв рот, зато Данлеп быстро спросил:

– Тебе помочь?

Я покачала головой. Только бы не заплакать.

– Пойди-ка сюда, детка, – сказала мне Глория Свалк. Она притянула меня к себе, прижала и шепнула на ухо: – Того, кто хочет уйти, все равно не удержать. Понимаешь? Нужно просто любить того, кто рядом. Особенно, пока он рядом.

Она обняла меня еще крепче.

– Ну, удачи вам.

И мы с пастором сбежали с крыльца – под ливень.

– Удачи! – донесся с кухни голос мисс Фрэнни.

– Эта собачка не потерялась, – громко, почти крича, объясняла кому-то Плюшка-пампушка. – Она слишком умная. Она не может потеряться.

Я оглянулась, и последним, кого я увидела, был Данлеп Дьюбери. Фонарь, висевший над крыльцом, освещал его бритую голову. И мне стало жалко, что он стоит там, в пучке света, совсем лысый. Данлеп увидел, что я обернулась, и помахал. Но я не помахала в ответ.

Глава двадцать четвертая

ы с пастором шли и звали Уинн-Дикси. Дождь оказался очень кстати, потому что я ревела, а слез видно не было. Я плакала, плакала и беспрестанно звала Уинн-Дикси.

– Уинн-Дикси! – всхлипывала я.

– Уинн-Дикси! – кричал пастор. А потом свистел – громко и протяжно. Но Уинн-Дикси не появлялся.

Мы обошли весь центр городка. Побывали у дома Дьюбери, у Мемориальной библиотеки имени Хермана У. Блока, у желтого домика Плюшки-пампушки, у зоомагазина «Питомцы Гертруды». Мы дошли до дома и заглянули под наш трейлер. Потом искали возле баптистской церкви Распростертых Объятий. Прошли вдоль железнодорожных путей к автостраде номер пятьдесят. Машины неслись мимо нас сплошным потоком, и их красные огоньки недобро помигивали.

– Папа, а вдруг его сбила машина?

– Опал, – сказал пастор, – не надо придумывать всякие страсти и переживать, словно это уже случилось. Единственное, что сейчас надо делать, – продолжать поиски.

Мы шли и шли. Я принялась мысленно составлять список из десяти фактов, которые я знала о Уинн-Дикси. Чтобы написать большие объявления и развесить по всем столбам в нашей округе. Чтобы люди помогли мне найти Уинн-Дикси.

Во-первых, он патологически боится грозы.

Во-вторых, он любит улыбаться, показывая все зубы сразу.

В-третьих, он очень быстро бегает.

В-четвертых, он храпит во сне.

В-пятых, он умеет ловить мышей, причем не душит их, а оставляет в живых.

В-шестых, он любит со всеми знакомиться.

В-седьмых, он любит арахисовое масло.

В-восьмых, он терпеть не может оставаться один.

В-девятых, он любит сидеть на кресле и спать в постели.

В-десятых, он с удовольствием ходит в церковь.

Я перебирала пункты моего списка снова и снова. Я заучила его наизусть – как в свое время заучила десять фактов, которые пастор рассказал о маме. Я делала это, чтобы – если вдруг Уинн-Дикси не найдется – я смогла сохранить о нем память… Но одновременно я поняла и то, что раньше мне вовсе не приходило в голову. Этот список даже приблизительно не передает, каков Уинн-Дикси на самом деле. Так же, как десять фактов про маму никогда не позволят мне узнать, какая она на самом деле. И от этого мне хотелось плакать еще больше.

Мы искали долго. Наконец пастор сказал, что хватит.

– Но, папа, – возразила я, – ведь Уинн-Дикси где-то здесь. Мы не можем его бросить.

– Опал, мы обыскали все, что могли. Сделать больше – уже не в наших силах.

– Неужели ты оставишь его на произвол судьбы?

– Не спорь со мной, Индия Опал.

Я замолчала. Просто стояла и смотрела на пастора. Дождь иссяк и моросил уже потихоньку.

– Нам пора, – сказал пастор.

– Нет. Ты иди, если хочешь, а я буду искать дальше.

– Опал, – очень мягко сказал пастор, – пора признать, что наши поиски потерпели неудачу.

– А ты всегда готов сдаться! – крикнула я. – Ты же так привык! Втянешь голову в свой дурацкий панцирь и сидишь там. Ты, наверно, даже маму не искал, когда она убежала. Просто дал ей убежать, и все!

– Доченька… Я не мог ее остановить. Я пытался. Думаешь, я не хотел, чтобы она была с нами? Думаешь, я не мучаюсь, не страдаю без нее? – Он широко раскинул руки, а потом вдруг уронил их бессильно. – Я пытался ее удержать. Пытался.

И вдруг он заплакал. Представляете? Пастор плакал. Его плечи вздрагивали, он всхлипывал…

– И не думай, что уход Уинн-Дикси для меня не потеря. Я тоже люблю этого пса. Очень люблю.

– Папа. – Я подошла, обняла его за пояс, прижалась. Он весь дрожал от рыданий. – Ну, ничего… все будет в порядке… не надо… не плачь… – Я утешала его, как маленького ребенка.

Мы стояли в обнимку, чуть покачиваясь. Наконец; пастор перестал вздрагивать, но я все не разнимала рук. И вот, наконец, набравшись храбрости, я задала вопрос, который сидел во мне давным-давно. Я прошептала:

– Как ты думаешь, она когда-нибудь вернется?

– Нет, – ответил пастор. – Думаю, не вернется. Я надеялся, молился, мечтал об этом все годы. Но теперь знаю – она не вернется.

– Глория говорит: никого нельзя удержать. Можно только любить того, кто у тебя есть. Пока есть.

– Она права, – кивнул пастор. – Глория Свалк совершенно права.

– Но я не готова отпустить Уинн-Дикси, – сказала я, поймав себя на том, что на миг позабыла о нем – из-за разговора о маме.

– Мы будем его искать, – ответил пастор. – Мы вместе, ты и я. А знаешь, Индия Опал, я вдруг понял одну вещь. Помнишь, я говорил, что мама ушла и ничего не оставила? На самом деле оставила. Что-то очень важное.

– Что?

– Она оставила мне тебя. И я благодарю за это Господа. – Папа обнял меня еще крепче.

– Я тоже рада, что ты есть, – произнесла я. Это было честно. Я взяла его за руку, и мы пошли обратно в город.

И всю дорогу свистели и звали Уинн-Дикси.

Глава двадцать пятая

о сада Глории Свалк было еще далеко, целый квартал, но мы уже слышали музыку. Гитару, пение и аплодисменты.

– Интересно, что там происходит? – спросил пастор.

Мы прошли по аллейке, что вела к дому, обошли его и через сад попали на кухню. И увидели, что Отис играет на гитаре, мисс Фрэнни и Глория сидят рядом, улыбаются и поют, а на коленях у Глории пристроилась Плюшка-пампушка. Аманда, Данлеп и Стиви сидели на полу, хлопали в ладоши и, по всему видно, веселились вовсю. Я даже глазам своим не поверила. Неужели сейчас, когда пропал Уинн-Дикси, все эти люди могут так веселиться?!

– Мы его не нашли! – крикнула я сердито.

Музыка смолкла. Глория Свалк посмотрела на меня и сказала:

– Детка, мы знаем, что вы его не нашли. И не могли найти, потому что он все это время был здесь.

Она взяла свою трость и легонько ткнула ею под стул.

– Эй, выходи, – приказала она.

В ответ донеслось шуршание и вздох.

– Спит без задних ног. – Глория улыбнулась. – Совсем обессилел.

Она снова ткнула его тростью. И Уинн-Дикси все-таки вылез из-под стула и широко зевнул.

– Уинн-Дикси! Родненький! – завопила я.

– Собака! – пронзительно сообщила Гертруда.

Уинн-Дикси помахал хвостом, показал мне все зубы сразу и чихнул. Распихивая всех, я рванулась к своему псу. Бухнулась рядом с ним на колени и обняла крепко-крепко.

– Где же ты был? – спросила я его.

Он зевнул в ответ.

– Как вы его нашли? – спросила я всех.

– О, это целая история, – начала мисс Фрэнни. – Глория, может, ты расскажешь?

– Что ж, попробую, – сказала Глория Свалк. – Мы все сидели и ждали, когда вы вернетесь. Потом мне удалось убедить этих мальчиков, моих соседей из семьи Дьюбери, что я никакая не ведьма, не злая колдунья, что я не варю тут зелья и не норовлю заколдовать всех подряд, и тогда…

– Она не ведьма, – сказал Стиви, качая лысой головой. Похоже, он был разочарован.

– He-а, она точно не ведьма. – Данлеп широко улыбнулся. – А то бы давно нас в жаб превратила.

– Я и без вас знала, что она не ведьма, – заявила Аманда. – Их вообще не существует. Это миф.

– Ну ладно, хватит, – прервала ее Глория. – Короче, когда мы покончили с обсуждением всей этой колдовской чепухи, Фрэнни сказала, что неплохо бы послушать музыку, чтобы скоротать ожидание. И Отис стал играть на гитаре. Это ж уму непостижимо, сколько музыки умещается у него в голове. Все песни знает. А если вдруг не знает, запросто подберет – стоит только напеть ему мелодию. Настоящий талант.

Глория замолчала и улыбнулась Отису, а он улыбнулся в ответ. Словно весь засветился изнутри.

– Расскажи, что было дальше, – потребовала Плюшка-пампушка. – Расскажи про собачку.

– Мы с Фрэнни стали вспоминать все песни нашей юности. Отис играл, мы пели, дети тоже – они быстренько выучили все слова…

– И тут кто-то чихнул! – выпалила Плюшка-пампушка.

– Верно, – сказала Глория. – Кто-то чихнул. Но никто из нас точно не чихал. И мы стали оглядываться, искать, кто бы это мог быть. Мало ли – может, вор в дом залез? Поискали, поискали, но никого не нашли. И снова начали петь. Но тут кто-то опять – АПЧХИ! Судя по звуку – у меня в спальне. Тогда я послала туда Отиса. Сходи, мол, посмотри, кто там чихает. Он и пошел. И кого, по-твоему, он нашел?

Я все еще не могла поверить.

– Он нашел Уинн-Дикси! – победоносно крикнула Плюшка-пампушка.

– Твой замечательный пес забрался ко мне под кровать, забился поглубже, словно вот-вот настанет конец света. Но стоило Отису заиграть на гитаре, Уинн-Дикси заулыбался, а заулыбавшись, как водится, чихнул.

Папа рассмеялся.

– Правда-правда, – закивала мисс Фрэнни.

– Честное слово, – подтвердил Стиви.

Данлеп тоже кивнул и улыбнулся, глядя мне в глаза.

– И тогда, – снова заговорила Глория, – Отис стал играть уже специально для него. И потихонечку, полегонечку Уинн-Дикси выполз-таки из-под кровати.

– Он был весь в пыли, – сказала Аманда.

– Прям как привидение, – добавил Данлеп.

– Ой, правда! Как привидение! – поддакнула Плюшка-пампушка.

– Хмммм… Ну, в общем, да, – согласилась Глория. – Как привидение. Короче, гроза наконец кончилась, и твой пес устроился у меня под стулом. И заснул. И так там и лежал все это время. Видно, ждал, чтоб ты пришла и забрала его домой.

– Уинн-Дикси, – прошептала я. И обняла его так крепко, что он даже засопел. – Мы же весь город обошли, всю округу. Звали тебя, свистели, кричали. А ты все это время был здесь? – Я подняла глаза и сказала всем: – Спасибо.

– За что? – удивилась Глория. – Мы же ничего не сделали. Просто сидели тут, ждали вас, песни пели. Успели подружиться. Кстати, в пунше теперь больше дождевой воды, чем всего остального. От бутербродов вообще ничего не осталось, хлеб весь размок. Но если хочешь яичного салата, можно ложкой поесть. Зато у нас есть маринованные огурчики. И «Ромбики Литтмуса». И у нас по-прежнему праздник.

Папа принес из кухни стул и сел.

– Отис, а церковные песнопения вы тоже знаете?

– Помню кое-что.

– А вы напойте, – воодушевилась мисс Фрэнни. – Он непременно подхватит.

Тут папа и вправду стал напевать, а Отис – наигрывать на гитаре, а Уинн-Дикси завилял хвостом и снова забрался под стул Глории Свалк. Я посмотрела на всех вокруг, на все эти разные лица, и почувствовала, что сердце у меня так и распирает от счастья.

– Сейчас вернусь, – сказала я.

Но они громко пели и смеялись, а Уинн-Дикси похрапывал, поэтому меня никто не услышал.