Текст книги "Сильнее растворяясь в нас (ЛП)"

Автор книги: Кейт Дауес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Ее голос звучал необычно. Она звучала почти запыхавшейся.

– Все в порядке?

Она выдохнула.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем. Это очень деликатная тема, и я буду признательна,

если ты не скажешь ничего ему об этом.

О, Боже. Я ненавидела оказываться в таком положение. Последние несколько месяцев, я

встречалась с этим в своей работе, – в основном с агентами, – но не могло быть ничего

хуже, как застрять в середине, в ситуации, как эта, между родственниками. Мой

профессиональный опыт научил меня единственному способу справляться с этим, так что

я испробовала его на Поле.

– Если это что-то настолько плохое, – сказала я. – может, не стоит говорить мне вообще.

– Но мне больше не с кем поговорить, – произнесла она, с большой виной.

Я не хотела отмахиваться от нее. Я не могла. Она скоро станет моей свекровью во всех

смыслах и значениях, она уже практически ею стала.

– Ладно, Пола. Давайте. Я слушаю.

– Если мне так трудно сказать тебе, то я не могу представить, как воспримет это Макс, -

она замолчала.

– Пола…

– Я разговаривала с отцом Макса.

У меня практически вывалился телефон.

– Что? Когда?

– Перед Рождеством.

Я вытащила табурет и села на него.

– О, мой Бог, Пола.

– Я поначалу так же подумала, – сказала она. – Но он не тот мужчина, которым был, когда

мы с Максом ушли.

Я обнаружила, что оглядываюсь вокруг, пытаясь убедиться, что Макс еще не вернулся в

дом.

– Ох, Господи. Повисите, – я поднялась по лестнице, чтобы, по крайней мере, смогла

услышать дверь и иметь возможность закончить разговор, если потребуется.

Я пошла в дальнюю часть нашей спальни, которая была полностью из стекла и открывала

хороший вид на пляж, откуда вели ступеньки в наш двор, – путь, по которому вернется

Макс домой.

– Ладно, – сказала я. – Расскажите мне почему?

– Это тяжело.

– Просто расскажите мне.

– Было тяжело не поговорить с ним. Он был моей первой любовью, моей единственной

любовью. Он изменился. Он…спокойнее, сдержаннее. Такой же, как был, когда мы

встретились подростками. Что-то изменило ее к худшему. Но, Оливия, у него было два

сердечных приступа, и он их оба пережил. Я любила его. Всегда любила. Мужчину, за

которого вышла замуж, ушел на некоторое время, по некоторым причинам. Но теперь он

вернулся. Мы оба намного старше…Ты не поймешь этого, по крайней мере, пока, в любом

случае…

– Пола, – сказала я, прерывая ее, потому что она опасно мыслила. – Это все может быть

правдой. Вообще-то, я не сомневаюсь, что это правда. Но это не тот же мужчина, от

которого вы сбежали.

– Но…

Я снова ее оборвала. Единственное ее слово несло тонны слабости и отчаяния, и от этого

мне стало грустно.

– Пола, подумайте о Максе.

– Я надеялась, что ты поговоришь с ним об этом.

А вот теперь я разочарована. Она и не собиралась пошевелиться. Это вполне очевидно.

– Нет.

– Пожалуйста, Оливия, он послушает тебя.

– Уверена, что да, – произнесла я. – но я не могу помочь вам с этим, Пола. Я просто не

могу.

– Тогда сохрани это, пожалуйста, между нами, – умоляла она.

– Это несправедливо. Я рассказываю Максу все. Пола, послушайте себя. Вы действительно

хотите вернуться назад? Вы так хорошо справлялись. Макс создал невероятную жизнь

себе. И для вас, могу добавить.

– А теперь это не твое дело.

– Вообще-то, да. И мне жаль, что приходится быть такой грубой в этом, но вспомните, вы

обратились ко мне с этим. Если вы просто искали от кого-то поддержки, то мне жаль, я не

могу сделать этого. Я абсолютно точно знаю, как Макс это воспримет, как и вы. Я не

собираюсь быть частью этого. И я не собираюсь лгать ему.

Она молчала, и я дала ей около тридцати секунд, чтобы заговорить, но она ничего не

сказала.

– Пола, хорошенько подумайте об этом. И когда вы будете готовы принять верное решение,

дайте мне знать. Но если вам нужен кто-то, кто поговорил бы с Максом, то это должны

быть только вы. Я должна рассказать ему, но дам вам неделю, чтобы сделать это самой.

И это последнее заявление в разговоре, в котором я разделалась с мамой Макса, так же как

и со своими собственными родителями, – теперь их очередь действовать.

***

Было нелегко говорить Максу, и даже тяжелее наблюдать за ним в тот день, когда он

поехал домой, навестить свою мать

Я ждала конца недели, а потом подняла эту тему за ужином. Максу требовалось знать,

почему я не сказала ему сразу же, а я объяснила, что сказала его матери, что это она

должна рассказать, и что дала ей неделю.

Макс не винил меня. Во всяком случае, так он меня успокаивал.

Он приберег свою ярость для своей матери, а когда позвонил ей, я сидела рядом и

слышала весь разговор. Было жестоко и разбивалось сердце, когда я слушала голос Макса

от сурового до почти надломившегося, и видела, как его лицо осунулось, как будто он

только что узнал, что потерял члена своей семьи. Именно так и я себя чувствовала.

Макс уехал к ней домой один и приехал домой за полночь. Он позвонил заранее, чтобы

дать мне знать, когда уезжает, а я сидела в гостиной, читая сценарий, чтобы убить время,

когда увидела свет фар на подъездной дорожке.

Я вышла, чтобы встретить его на крыльце.

Когда он вышел из машины, то выглядел, будто прошел через ад, и именно так он

охарактеризовал разговор со своей матерью.

Мы зашли внутрь и сели на диван в кабинете. Я прижалась к нему, пытаясь успокоить его,

но его тело было напряжено.

– Она одинока, – сказал он. – Вот из чего все исходило.

– Она виделась с ним?

Макс покачал головой и прижал пальцы каждой руки к своим вискам.

– Нет.

– Ты поверил ей?

Он кивнул.

– Я допрашивал ее большую часть времени об этом. Господи, я, блять, не могу в это

поверить.

Я обвила свою руку вокруг его.

– С чего все началось? О чем они разговаривали?

– Он позвонил ей потерянный однажды. Она сказала, что они начали прямо с разговора о

прошлом. Обо мне, о своих подростковых годах, об их медовом месяце. Полагаю, обо всем

хорошем, что они помнили. Обо всем, что происходило…раньше.

– Воспоминания, – произнесла я.

– И отрицание, – резко добавил Макс.

– Может одиночество стихнет, и она перестанет говорить с ним.

Он повернулся ко мне и взял меня на руки, притягивая ближе.

– Мне жаль, я пытался уладить все с твоей семьей.

– О чем ты?

– Это не было моим делом, – сказал он тихо, его подбородок расположился на моем плече,

пока мы сидели в обнимку. – Некоторые вещи просто неисправимы.

Мои глаза наполнились слезами. Это правда. Печальная правда.

– Ты очень сильно старался, – сказала я.

Он отстранился от меня.

– В чем?

– Во всем. И большую часть времени это работает на тебя. Но ты не можешь заставить

делать людей что-то в реальной жизни, как можешь сделать это на страницах. Вот почему

ты стал писателем в первую очередь, – я пожала плечами. – Так что теперь стало более

очевидным, что ты не можешь контролировать то, что не можешь контролировать.

– Глубокомысленно, – сказал он, надломив улыбку в первый раз за день. – Ты права. В

любом случае, у нас много работы, на которой нужно сосредоточиться. Это важнее. Но у

меня есть кое-кто, кто проследит за всем этим. Если он появится или она поедет к нему, я

узнаю об этом.

Макс рассказал мне, что позвонил Карлу, подумав, что как адвокат, он может свести его с

хорошим частным детективом, и к тому времени, как Макс добрался до дома, дело пошло

в работу.

– А потом что? – спросила я. – Что ты собираешься делать, если это произойдет?

Он раздумывал мгновение.

– Не знаю. Может, ничего.

Это звучало для меня, как единственный правильный выбор.

13.

Меньше чем за месяц до начала съемок, однажды утром я сидела в своем кабинете, когда

позвонил Джим Теймс.

– Оливия, слышал, что все хорошо развивается.

– Намного лучше, – ответила я. – Великолепно. Все идет великолепно.

– Это…великолепно.

– Хочешь поговорить с Максом? – спросила я. – Я знаю, что он едет в своей машине, так

что должен ответить.

– Нет необходимости. Я знаю, что он чертовски занят. Я хотел связаться с тобой, чтобы

дать знать, что отправил кое-что к вам в офис.

– О, правда? Двух– или четырехдверную? – я закрыла браузер своего ноутбука. Я

насмотрелась достаточно для одного дня сайта Переза Хилтона (американский

телеведущий, журналист и блоггер)

Джим усмехнулся.

– Точно. Как будто машина сможет впечатлить тебя, в твоей высококлассной жизни.

Я проигнорировала его небольшой подкол.

– Что ты отправил, Джим?

– Свою крестницу.

Я закрыла глаза, понимая к чему все идет.

– Она великолепна, – сказал он. – И ей не нужна большая роль. Просто что-то с небольшим

текстом. Это даже не выйдет за рамки бюджета. Я заплачу ей.

Я откинулась в своем кресле и продолжала держать глаза закрытыми, сосредоточившись

на дыхании. Я должна была знать, что будет какая-то уловка в ее предложении полностью

финансировать фильм. Макс тоже должен был знать. Но ни один из нас даже не

предполагал этого.

Джим продолжил:

– Думаю, она будет хороша в сцене с администратором гостиницы. В той сцене, где

главный герой выходит из себя в коридоре, а администратор говорит ему успокоится, она

прекрасно написана. Диалог просто блестящий.

– Я поговорю с Максом, – ответила я ему.

Минуту спустя, я говорила с Максом по телефону.

Когда рассказала ему о звонке, который только что был с Джимом, Макс сказал:

– Будет сделано.

– Что?

– Мы сделаем это, никаких проблем.

– Макс, мы уже взяли кое-кого на эту роль.

Он сказал, что это правда, но мы можем предложить другую, какую-то небольшую роль

для этой актрисы, и освободить место для крестницы Джима.

– Это будет легко. Такое постоянно происходит.

– Ага, ты кажешься удивленным.

– Я, немного, – сказал Макс. – Я удивлен, что он так долго ждал. Должно быть до

последней минуты. Но я знал, что он захочет какую-то подобную услугу. Не такое уж и

большое дело, Лив. Мы справимся.

Вся ситуация заставила меня почувствовать себя, будто я все еще немного новичок, но по

крайней мере теперь я узнала, что такие услуги были настоящей оплатой в Голливуде.

***

Мы начали съемки нового фильма два месяца спустя. Впервые у меня появилась

возможность увидеть Макса на съемочной площадке. Поскольку я видела, как он

кропотливо относился к крошечным деталям, пока писал сценарий, то была удивлена

тому, как он позволял актерам идти в другом направлении.

Иногда на протяжении сцены, химия между актерами могла бы быть пригодна для

изучения случая более глубоко, и Макс поощрял это, – подпитывая их строчками

написанными налету, позволяя им немного импровизировать, но не слишком, поскольку

был страстно предан основной направленности сюжета.

Я не особо мешала, за исключением одного предложения Максу, когда постельная сцена

была какой-то необоснованной.

– Никогда бы не подумал, что ты ханжа, Лив.

Я искоса на него посмотрела.

– Ты знаешь, что нет. Сцена слишком хороша для этого. То, что они говорят друг другу –

на самом деле, поворотный момент, и, я думаю, что он будет потерян для большинства

парней, которые отвлекутся на ее сиськи.

– А женщины не отвлекутся на его наготу? – возразил он.

Я снова посмотрела на актеров, которые лежали в кровати, обнаженные. Она – на спине, а

он – на боку, их ноги переплетены.

Я сказала:

– Между нами, его задница не настолько хороша. Но, да, это может быть достаточно

отвлекающим. Прикрой их.

Макс посмотрел на меня.

– Мне нравится твоя прямота, – он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, и

прошептал. – Считай себя оттраханой позже.

– Моя прямота, да? Может быть, я должна быть режиссером?

– Не забегай вперед.

Я потянулась и положила свою руку на его задницу, сильно сжимая.

– Вот эта – замечательная задница.

***

Несколько недель спустя, я стояла за шведским столом на съемочной площадке, с чашкой

кофе в руках и пыталась решить, что я хотела бы больше – бублик или пончик.

Как из ниоткуда, запахи еды и напитков внезапно стали не такими уж замечательными.

Мое горло закололо, я почувствовала, как мое тело вспыхнуло от жара, и мгновенно

выступил пот на моем лбу. Потом сбивающий с толку рвотный рефлекс, и я понеслась в

дамскую комнату.

Пять минут спустя, после череды рвотных позывов, облегченных только разбрызгиванием

холодной воды по моему лицу, я вышла из туалета и направилась на парковку, чтобы

вдохнуть немного свежего воздуха.

Я была напугана, думая, что у меня паническая атака или что-то вроде того, но не могла

точно определить, почему это произошло. Я давно себя так не чувствовала, после всего

того, что произошло с Крисом, и он сел на длительный срок.

Я стояла в тени, спиной к зданию, делая глубокие вдохи и чувствуя себя немного лучше

после каждого.

– Что случилось?

Я открыла глаза и увидела стоящего Макса.

– Ты практически выбежала через двери, – сказал он, подходя ко мне и кладя свои руки на

мои.

– Я просто почувствовала себя нехорошо на мгновение. Но теперь мне лучше.

– Что это было?

– Не знаю, – я описала ему все симптомы, и пока выпаливала каждый, меня осенило. И

думаю, Макса тоже, судя по выражению его лица.

Мы уставились друг на друга на мгновение, пока он, наконец, не предложил:

– Я отправлю Лиз в аптеку…

– Нет, не надо, – я не хотела, чтобы это делала помощница. – Я схожу сама.

– Я с тобой.

***

– Лив, я видел каждый твой дюйм.

– Но не так, – прокричала я в ответ.

Я была в туалете в нашем доме, а Макс стоял прямо за закрытой дверью. По пути домой,

мы не обсуждали, как будет проходить процедура. Вместо этого, Макс успокаивал меня,

потому что к тому времени уровень моего безумия достиг абсолютного максимума. Когда

мы зашли домой, я пошла в туалет и закрыла дверь.

– Я просто писаю, Макс.

– Мы и раньше были в ванной вместе, когда ты делала это.

– Это займет от трех до пяти минут, чтобы проявился результат. Просто дай мне секунду.

Я не знала, что это было, но просто не хотела, чтобы он смотрел, как я писаю на эту

маленькую палочку.

Он потряс дверной ручкой снова.

– Все еще закрыто, – сказала я. – Одну секундочку…

– Я пописаю на такую же, если для тебя так будет спокойнее.

Я нервничала, конечно, но наш разговор принес немного шуточного облегчения на минуту.

– Готово, – сообщила я, натягивая трусики, опуская юбку и открывая дверь. – Ты можешь

посмотреть, как я мою руки.

Мы стояли там несколько минут, высматривая индикатор на тестовой полоске.

Когда результат, наконец-то, появился, мы оба уставились на него на несколько минут, а

потом Макс обнял меня.

***

– Итак, – сказал Макс, пока он вез нас в наш любимый итальянский ресторан на ужин. –

Кому мы скажем в первую очередь?

– Этого не случится в ближайшее время.

Он посмотрел на меня.

– Почему?

– Потому, – сказала я. – что я еще даже не ходила на свой первый прием у врача, и мы

узнали, что я беременна коло двух часов назад. Я собираюсь поступить, как и моя сестра,

– подождать. Множество людей не сообщают сразу же каждому. Ну, знаешь, просто чтобы

быть уверенным, что все в порядке.

Я видела, как его лицо приобрело серьезное выражение.

– Расслабься, – сказала я. – Думаю, все будет в порядке. Это что-то вроде обычного

ожидания, на самом деле. И, Макс?

– А?

– Ты знаешь, что едешь на пятнадцать миль медленнее скоростного режима, да?

Он надломил улыбку, потянулся, и положил руку на мое колено. Я положила руку сверху.

– Я просто осторожен, – ответил он.

Он ускорился ненамного.

14.

Я бежала по пляжу однажды утром, когда музыка перестала барабанить по моим ушам,

потому что зазвонил телефон. Грейс.

– Кристал родила девочку.

– Классно.

– Почему ты запыхаешься?

– Я бегаю, – ответила я. – Как малышка Кристал?

– Она в порядке. Нет никаких проблем.

Это не было произнесено, но мы подразумевали возможность возникновения проблем у

ребенка Кристал, связанных с употреблением наркотиков. Сроки подсказывали нам, что

все будет, вероятно, хорошо, но никогда не знаешь точно.

Я замедлилась до ходьбы, а когда добралась до ступенек, которые вели с пляжа к нашему

дому, села на нижнюю и растянулась.

– Так, как назвали?

– Джинджер. Я отправлю тебе ее снимок. Погоди, когда увидишь эти рыжие волосы.

На расстоянии паренек играл с воздушным змеем. Несколько человек занимались

серфингом, но не получая должного везения, из-за необычайно спокойных волн. Чайки

ныряли в надломы волн, в поисках обеда, и странным образом напомнили мне, что нужно

сделать то же самое.

Пока я сидела на деревянной ступеньке, ведущей с пляжа к нашему дому, появилась

тяжесть в животе, не связанная с беременностью. Это была вина. Я хранила одно из самых

больших открытий своей жизни от Грейс, вероятно, единственного человека на планете, -

кроме Макса, конечно же, – которая захотела бы узнать об этом. Но у меня лучшие

намерения придерживать это при себе так долго, сколько смогу. Точно такая же ситуация,

как и с браком, – я знала, чего хотела от жизни, и буду достаточно стойкой, чтобы добиться

этого. Но есть несколько печальных препятствий на моем пути.

Мы поболтали еще несколько минут перед тем, как я сказала ей, что мне нужно

собираться, перехватить что-нибудь из еды, и ехать на работу.

Позже, я показала снимок дочки Кристал Максу.

– Красавица, – сказал он.

– Так и есть. Она похожа на Кристал.

Мы были в офисе «ОливиМакс», просматривали отснятый материал со съемок. Эта была

часть киноиндустрии, которую я находила наиболее захватывающей, в основном из-за

того, каким «сырым» был материал. Я заглядывала вперед, чтобы посмотреть, как он

превратится в качественно-созданную и стилизованную финальную версию,

скомплектованную и отредактированную разными углами обзора, и какую фоновую

музыку мы выберем для различных сцен.

– Ты хочешь мальчика или девочку? – спросила я его.

Он посмотрел на меня с самым серьезным видом.

– А что? Ты можешь контролировать это?

– Да, вообще-то, могу, – пошутила я в ответ.

Он взял мою руку, поднес к своему лицу, поцеловал и сказал:

– Удиви меня.

***

Мы с Максом встретились с Карлом, Лорелей, Энтони и Моникой за ужином в ресторане

«Dana Tana» на бульваре Санта-Моники в Западном Голливуде. Я была здесь несколько раз

и мне, на самом деле, понравилась еда, но не настолько из-за стайки фотографов,

зависающих на тротуаре. Это было одно из нескольких мест, где собирались

знаменитости, поэтому фотографов тянуло сюда, как акул к приманке.

Хорошо – как всегда – было то, что те, кто узнавал и хотел сфотографировать Макса,

всегда незамедлительно переключались с него в ту секунду, когда на глазах появлялась

какая-нибудь голливудская знаменитость.

Однажды я указала на это Максу, когда мы приходили сюда и парочка из них, казалась, по-

настоящему заинтересованными его работой, спрашивали о его следующих проектах и

говорили так, как будто действительно следили за его карьерой.

– Они следят за ней, – сказал он. – Но пытаются расцеловать задницу, чтобы получить

какой-нибудь эксклюзив.

Я заметила, что Макс хорошо осведомлен в этом, и как-то, когда несколько настоящих

поклонников его предыдущих боевиков заметили его и попросили автографы, Макс

подписался и поговорил с ними, полностью игнорируя вопросы репортеров. Которые,

кстати, пытались перекричать вопросы поклонников, и Макс заткнул их и сказал, чтобы

убирались отсюда. Он знал, кому уделять свое внимание.

В «Dana Tana» этой ночью Макс проговорился о моей беременности.

Все за столом выглядели шокированными.

– Прекрасно! – закатила я глаза.

На данный момент было всего несколько недель, и все казалось хорошо с медицинской

точки зрения. Поэтому мы приближались к тому моменту, когда начнем рассказывать

людям об этом. Я просто не планировала этого сегодня.

Наш стол несколько минут пошумел, после незапланированного откровения Макса, -

парни поздравляли Макса, девчонки улыбались и разрывали меня на части, бокалы

поднимались, объятья и рукопожатия повсюду.

– А я-то думала, почему ты пьешь минералку, – сказала мне Лорелей.

– Ага, я думала, что это нас выдаст в любом случае.

Моника сказала:

– Ладно, итак, нам нужно начинать планировать вечеринку по поводу рождения ребенка,

прямо сейчас. Ох, не могу дождаться. У вас с Максом будет самый красивый ребенок.

– Не дай нашим детям услышать это, – предупредил Энтони. – Они будут раздавлены.

– Если они достаточно долго не будут пихать свои наушники в уши, то услышат нас, -

ответила Моника.

– Это же не так плохо, да? – спросил Карл.

Моника закатила глаза.

– Не совсем, но почти.

– У меня появилась идея для реалити-шоу, – сказал Энтони. – Собрать кучку детей в доме, -

что-то вроде Большого Брата – и тот, кто продержится дольше, не пользуясь своим

планшетом или телефоном, получит миллион баксов, – его мозг всегда работал, как и у

Макса, в поисках новых идей, так что все мы посмеялись, но также знали, что он только

наполовину пошутил.

– Почему детей? – спросил Макс. – Мы все зависим от этих штуковин.

– Только не я, – возразила Лорелей.

Карл фыркнул.

– Ну да. Твои руки находятся на твоем iPhone больше, чем на мне, – он оглядел нас. –

Почему вы думаете у нас нет детей?

Мы все засмеялись.

Лорелей улыбнулась, а потом сказала.

– Не ожидай ничего сегодня.

Макс и Энтони застонали.

Макс заказал всем еще по одному кругу выпивки, и газировку для меня. Не диетическую

конечно же. Я не отказывала себе в простых удовольствиях. Честно, чем дольше

продолжался вечер, тем больше мое внимание постепенно смещалось от компании друзей

к соблазнительному меню десертов. А когда официант спросил, не хотим ли мы десерт, я

заказала шоколадно-ванильное парфе с клубникой. На двоих. И съела все. Пофиг.

Позже, перед тем как уйти, Стивен Спилберг со своей женой подошли к нашему столику,

чтобы поздороваться с Максом. Несколько минут спустя, Макс представил меня Расселу

Кроу, которому нужно было встретиться и обсудить проект с Максом.

Я давно перестала быть шокированной присутствием знаменитостей. И не из-за того, что

это не было волнительно – тусоваться с великими именами Голливуда. А потому, что я

начала чувствовать свою принадлежность к этому.

15.

Практически на середине второго триместра, я начала по-настоящему округляться и стала

немного одержима этим.

Я проводила практически все время за покупкой новой одежды, пока занималась работой

над фильмом. У Макса не возникало проблем с тем, что я делала то, что хотела, и

поскольку большая часть моей работы была связана с телефоном, – решение проблем и

прочее, – не имело значения, была ли я на съемках или заходила в интернет где-то в

магазине, пытаясь найти идеальную рубашку, которая скроет мой растущий животик.

Хотя более проблематичным был секс с Максом. В нем определенно что-то изменилось.

Одна из проблем– уменьшилась частота. Но когда мы занимались сексом, он казался не

настолько вовлеченным в него, как обычно, – особенно, в сравнении с тем, что было за

несколько месяцев до того, как мы узнали, что я беременна.

Я заметила это с нарастающей ясностью за последние несколько недель, и это совпадало

со временем, когда мое тело заметно изменилось.

Поначалу, я решила прекратить испытывать к себе жалость. Но потом решение просто

справляться с этим переросло немного в злость. Разочарование, по крайней мере.

И именно так я себя почувствовала однажды, когда пыталась подобрать какую-то новую

одежду перед трехсторонним зеркалом в моем большом гардеробе. Я перемерила

несколько юбок и брюк вместе с несколькими рубашками, и мне ничего не понравилось из

этого.

Я была между сменой нарядов, пытаясь решить, что попробовать следующим, стоя там в

трусиках и лифчике, когда начала плакать. Не рыдать, а просто чувствовать себя немного

подавленно из-за этого. И, уверена, что гормональные изменения тоже были как-то

связаны с этим.

– Что не так?

Я вздрогнула от голоса Макса, и когда поворачивалась к двери, чтобы посмотреть на него,

то машинально прикрыла рукой лифчик и опустила другую руку к трусикам.

Макс смотрел одновременно и взволнованый и удивленный моей реакцией.

– Оливия, – сказал он, подходя ко мне. – Что случилось?

Он обнял меня и притянул ближе к себе.

Мой лоб опустился на его грудь, и я продолжила слегка всхлипывать.

– Поговори со мной, – сказал он.

Он положил палец под мой подбородок и поднял мое лицо, глядя мне в глаза.

– Я тебя больше не привлекаю? – спросила я.

Он нахмурил брови, а голова отклонилась в сторону.

– Что? Почему ты так подумала?

– Ты не… все не так.

Макс положил руку сбоку на мое лицо и вытер своим большим пальцем слезу, стекающую

вниз по моей щеке.

– Что не так?

Я тяжело выдохнула.

– Когда мы занимаемся любовью.

Он медленно покачал головой.

– Нет, нет. Все не так. Я просто хочу быть нежным с тобой, – он улыбнулся. Его рука

опускалась вниз по моему телу, наконец, остановившись, когда его ладонь легла на мой

живот. – Ты как всегда восхитительна.

Я приподнялась на кончиках пальцев для поцелуя.

Макс снова обнял меня, притягивая ближе, не позволяя нашим губам разъединиться.

Потом он поднял меня с пола, и через несколько шагов, заходя в нашу спальню, положил

меня на спину.

– Я не хочу, чтобы ты менялась в этом, – сказала я, разглядывая потолок.

Макс целовал мою шею, потом верхнюю часть моей груди. Я посмотрела вниз и

наблюдала, как его язык прошелся по краю моего лифчика, по пухлой груди.

Он посмотрел на меня.

– Я страстно желаю каждый дюйм твоего тела, и я собираюсь продемонстрировать тебе

это.

Я выгнула спину, чтобы он мог расстегнуть мой лифчик и отбросить его с кровати. Он

наклонил голову, и начал выводить круги по моему левому соску, потом по правому, потом

снова по левому, на нем он открыл рот шире и захватил его своими губами, втягивая в рот.

С тех пор, как я забеременела, мои соски стали сверхчувствительными, и Макс, очевидно,

заметил это, уделяя им больше времени и внимания, что когда-либо. Я извивалась под

ним, когда ощущения лучились по мне от груди к каждой конечности.

Я могла оставаться в таком положении часами, пока муки наслаждения захватывали меня,

но у Макса были другие идеи.

Нежно, он перевернул меня на бок, его язык никогда не покидал моей кожи, скользя вдоль

бока, потом по спине, когда он уложил меня на живот.

Я чувствовала его нежные, теплые поцелуи на середине моей спины. Потом выше, между

лопатками, потом еще выше, на задней стороне моей шеи, когда он откинул мои волосы в

сторону.

Когда он прошелся дорожкой поцелуев вниз по моему позвоночнику, то зацепил пальцами

резинку моих трусиков.

Передвигаясь ртом ниже к моей пояснице, потом по изгибу моей задницы, он стянул белье

вниз по моим ногам, следуя вдоль по задней стороне моей правой ноги, целуя и облизывая

ее все время.

Потом по моей левой лодыжке, по задней части моей левой ноги, медленно, пока не

достиг верха, потом он удивил меня, слегка прикусив ягодицу.

Макс повернул меня на бок, лицом к нему. Его голова все еще была в районе моей талии.

Он приподнял мои ноги и поднес их к своему лицу, целуя внутреннюю часть бедер, потом

придвигая их ближе.

Перекатив меня на спину, он сказал:

– Мне никогда не будет достаточно тебя, Лив.

Его язык потянулся вверх по моим бедрам, обходя половые органы, и останавливаясь на

внутренней стороне бедер, где он поцеловал и посмотрел на меня.

Несколько быстрых, дразнящих облизываний моего клитора. Мои бедра дернулись вперед,

от реакции на его язык. Руками на каждом моем бедре, он развел мои ноги шире.

Я подумала, что он заставит меня кончит своим ртом, но он передвинулся. Он встал на

колени между моих ног и быстро стянул футболку.

Потом он расстегнул ремень, потом молнию, и позволил своим штанам упасть к его

коленям, потом спустил свое белье вниз.

Я разглядывала его полностью эрегированный член, освободившийся из плена боксеров, и

его руки сразу же обернулись вокруг ствола.

Он погладил себя от основания до кончика, скользя большим пальцем по опухшей головке,

подбирая маленькую влажную каплю, которая собралась на ней. Он распределил

шелковистую смазку вокруг головки, и я могла видеть, как она блестела под светом ламп.

Даже после множества раз, когда была с Максом, я все еще восхищалась его обнаженным

видом, – тем, как его мышцы напрягались и бугрились под натянутой кожей.

– Ты восхитительна, Лив, и прошло время с тех пор, как я трахал тебя, как следует.

Его голос был глубоким, как хриплый рокот, и то, как он как-ни-в-чем-не-бывало сообщил

мне, что он собирается делать со мной, практически заставило умолять об этом.

Но мне не пришлось делать этого.

Я почувствовал вес его члена, расположившегося прямо у моих половых органов, когда он

наклонился, чтобы поцеловать меня в губы. Его эрекция, казалось, излучала тепло, когда

лежала на моем клиторе.

Один легкий толчок, и его головка проникла в меня. Потом еще один, и он был внутри.

– Ты такая влажная, – сказал он, отклоняя свои бедра сначала влево, потом направо,

погружаясь глубоко внутри меня.

Теперь он медлил. Каждым проникновением, которое он совершал, сокращалось что-то,

заставляя его толстую эрекцию опухать еще больше.

Я отчаянно его хотела, и он намеренно уделял внимание своему поддразниванию. Я

пыталась сместить вес, чтобы перевернуть его и оседлать.

Уголок его губ изогнулся в полуулыбке, когда он схватил меня за запястья, крепко

удерживая меня на спине.

– Пытаешься перейти в нападение?

– Да. Мне необходимо это, – ответила я.

Он покачал головой, нахмурившись для эффекта.

– Извини, но прямо сейчас ты подчиняешься. Никакого больше нападения с твоей

стороны.

Макс снова ласкал языком мои соски, и делал это легкое покусывание, которое всегда

сводило меня с ума.

– Ты думаешь, я не могу нападать? – спросила я.

Не двигая головой, он переместил свой взгляд на мои глаза.

– Нет.

– Правда?

– Да, – ответил он, и жестче толкнулся в меня. – Правда.

Боже, он искушал меня. Проверял меня.

Я зацепилась своими ногами за него и попыталась снова его перевернуть.

– Бесполезно, – сказал он, его бедра теперь двигались круговыми движениями, – из

стороны в сторону, вперед и назад, – пока он жестко трахал меня.

Его глаза просверлили дырку во мне. Напряженный, притягательный, контролирующий

взгляд, от которого я хотела объездить его еще сильнее.

Я попыталась снова.

– Ты хочешь этого, – сказал он.

– Я хочу нападать.

У меня перехватило дыхание, когда его член проник в меня до самого основания. Я была

влажной и теплой, но чувствовала, каким горячим был его член, как сталь, обернутая в

атлас, напротив моей ноющей сердцевины.

– Ладно, – сказал он, – но я все равно буду задавать ритм.

А когда он нас переворачивал, его эрекция оставалась во мне.

Он слегка подогнул колени.

– Сцепи свои ноги с моими, – выдохнул он.

Я сделала именно так, как он сказал.

Я немного нагнулась, и его хриплый, низкий голос сказал мне сидеть прямо.

– Я хочу наблюдать так долго, как могу, пока ты объезжаешь меня.

Я села, как он сказал, и он положил руки на мои бедра.

И снова я почувствовала, как его длина пронзает меня.