Текст книги "Сильнее растворяясь в нас (ЛП)"

Автор книги: Кейт Дауес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

«Сильнее растворяясь в нас»

Кейт Дауэс

Серия «Исчезающие» #4

Оригинальное название – «Harder We Fade» by Kate Dawes

Переводчик – Олеся Левина

Оформление – Наталия Павлова

Перевод выполнен для группы – https://vk.com/beautiful_translation

Аннотация.

В популярном романе, по мнению New York Times и USA Today, «Исчезающие», жаркой

любовной истории Макса и Оливии угрожали внешние силы, которые могли оторвать их

друг от друга, но их связь оказалась достаточно крепкой, чтобы выстоять.

Теперь, серия «Исчезающие» продолжается…

Макс запустил свою собственную кино-производственную компанию в Голливуде и

сдержал обещание – принять Оливию в команду, в качестве своего партнера по

начинанию. Ее новая сила и влияние на работу раскрыла абсолютно другую сторону

Оливии, разжигая новое и неожиданное желание в Максе – к великому удовольствию

Оливии.

Проживая с Максом в Малибу и знакомясь с его друзьями, Оливия получает новый взгляд

на мужчину, которого она любит, хоть и кое-что из этого нелегко принять.

Доведенная до предела, Оливия наконец-то решает справиться с нежеланием ее

родителей принять ее жизненные решения раз и навсегда. Между тем она попадает в

неудобное положение, когда мать Макса доверяет ей душераздирающую тайну о своей

разрушенной семье.

1.

Медленно поднимаясь из тумана глубокого сна, я почувствовала руку Макса на своем

плече.

– Тебе нужно обезболивающее? – прошептал он мне на ухо.

Я лежала на правом боку, а Макс прижимался ко мне. Так мы спали последние несколько

недель. Это была идея Макса – удерживать меня от переворачивания на мой левый бок, где

было сломано ребро.

Мои глаза медленно приоткрылись, фокусируясь на прикроватной тумбочке и часах,

которые показывали 5:42 утра.

– Нет, все в порядке.

– Ты стонала, – сказал он. – Больно?

– Не так сильно.

Он уткнулся лицом в изгиб моей шеи, оставляя мягкий поцелуй прямо под моим ухом. Я

вжалась сильнее в него настолько, насколько могла, не раздражая мое поврежденное, все

еще медленно заживающее ребро. Его теплое, обнаженное тело обволакивало меня,

контрастируя с прохладными простынями. Несмотря на небольшой укол боли, который я

почувствовала, когда мы переместились на кровати, я не могла представить себе более

уютного места.

Или более безопасного.

Дыхание Макса стало медленным и размеренным, и я поняла, что он снова уснул. А я,

вероятно, буду не способна уснуть.

Я действительно стонала во сне, но только отчасти от боли в ребрах. По словам врачей, у

меня все еще впереди несколько недель, пока боль не стихнет, и каждый раз на

протяжении времени я чувствовала острую, резкую, стреляющую боль в этой области.

Если я не спала, это рефлексивно вызывало учащенное дыхание. Когда я засыпала, это

иногда будило меня, но в остальное время провоцировало сны.

В эту ночь, мне приснилось нападение, четвертый подобный кошмар за последние

несколько недель.

Это просто сны. Ничего больше. Крис в тюрьме без права на досрочное освобождение,

потому что он проживает в Огайо и власти Лос-Анджелеса утверждают, что он опасный

человек. Дело было уже закрыто. Не было суда, благодаря тому, что Крис признал свою

вину. Я не была в восторге от этого, но у меня в действительности не было выбора. Хотя с

хорошей стороны, это спасло нас с Кристал от дачи показаний и встречи с этим монстром

снова.

Более того Макс выражал свою вину по поводу того, что его не было в ту ночь, чтобы

защитить меня от Криса. Он был в пути, но не приехал вовремя.

Я сглаживаю его чувство вины, говоря ему не думать об этом. Что сделано, то сделано, и

Крис больше не угрожает мне. Каждый раз Макс оставлял эту тему.

Не желая добавлять ему вины, я скрываю сны от него.

***

Я проснулась около 10 утра, удивленная тому, что смогла уснуть снова. Лежа лицом к окну

от пола до потолка в спальне, я наблюдала, как солнце отблескивало от вод Тихого океана,

а верхушки пальм раскачивались на ветру. Макс открыл раздвижные стеклянные двери,

чтобы впустить немного свежего воздуха.

Я услышала, как заработал душ, и на секунду подумала присоединиться к Максу, но

решила вместо этого сделать что-то с сухостью во рту, с которой я проснулась.

Я встала с кровати, не позаботившись о какой-либо одежде, и спустилась вниз в кухню

Макса.

Вообще-то, в нашу кухню, теперь я жила с ним в Малибу. Это дальше от ЛА и Голливуда,

чем была моя квартира. В зависимости от пробок, добраться до города занимало от

двадцати минут до часа.

Это современный дом, расположенный на холме, с видом на Тихий океан. Почти 3000

квадратных футов на одиннадцати акрах земли, с пятью спальнями наверху, – большое

пространство, чем кому-либо действительно необходимо, но как и во всем в его жизни,

Макс не жалел денег на роскошь и удовольствие.

Полы были из темного мрамора, и большая часть дома была застеклена, от чего

пространство практически сияло в течение дня. Первый этаж был одним большим,

открытым пространством с камином, разделяющим кухню и кабинет.

Я бы сказала, что вид на океан из дома с высоты холма был захватывающим, но так

чересчур банально, чтобы выразить это. К тому же, мои недавно поврежденные ребра

достаточно перехватывали мое дыхание.

Я открыла холодильник из нержавеющей стали и схватила бутылку апельсинового сока. Я

не побеспокоилась взять стакан. Я открутила крышку, откинула голову назад и с

жадностью поглощала сок прямо из бутылки, как будто я не пила ничего несколько дней.

– Это таблетки.

Я опустила бутылку и обернулась, чтобы увидеть Макса, стоящего там, с полотенцем,

обернутым вокруг его талии, и огромной улыбкой на лице. Его средней длины волосы

были зачесаны назад с несколькими завитками на концах.

Проглотив сок, я спросила:

– Чего?

– Болеутоляющее. Они вызывают жажду. Это редкий побочный эффект.

Я закрыла дверцу холодильника, повернулась и облокотилась на кухонный островок.

– Спасибо, док.

Макс подошел ко мне, разглядывая мое обнаженное тело.

– Я был вынужден принимать их однажды. У меня была ужасная жажда. Вот откуда я

знаю.

Я сделала еще глоток.

Он стоял в дюйме от меня, наклонившись ближе, положив руку на островок рядом со

мной. От него пахло одеколоном, мылом и шампунем. Весь идеально чистый, и мне

захотелось испачкать его.

Лицо Макса придвинулось ближе к моему. Боковым зрением, я заметила, как его другая

рука тянется вверх, и ожидала, что его пальцы утонут в моих волосах.

Но он просто смотрел на меня мгновение, потом потянулся рукой и взял стакан.

– Не стесняйся использовать это. Они теперь тоже твои, – он усмехнулся и поцеловал меня

в лоб.

Я взяла стакан у него, кода он открыл холодильник, взял бутылку воды и направился к

раздвижным дверям, которые вели на задний двор, пока я наполняла стакан соком.

– Идешь? – спросил он, глядя через плечо, когда отпирал дверь.

– Дай мне надеть свой халат.

Его рука упала туда, где полотенце прикрывало его бедра, и освободил их, позволив упасть

полотенцу на пол, дразня меня видом своего безупречного тела.

– Тебе не нужно надевать ничего.

Прямо на улице был внутренний дворик, который огибал ширину дома. Дюжина

откидывающихся шезлонгов стояли на большей части пола, вместе с несколькими

столами, и двумя керосиновыми обогревателями, с которыми проводили прохладные

вечера на улице.

Задний двор был окружен десятифутовыми стенами справа и слева. Только сторона океана

была открыта. Все пространство – от стен до земли – было покрыто камнем, с

несколькими выемками, в которых росли и тянулись пальмы к небу.

Там был прямоугольный бассейн в конце двора, согласно тому, что говорил Макс, он

находился на тридцатифутовом утесе, нависающем над береговой линией, с деревянной

лестницей, ведущей к пляжу.

Уровень воды в бассейне был вровень с землей, и если вы будете сидеть на кресле в патио

рядом с дверью, вы увидите оптическую иллюзию: бассейн будет казаться продолжением

океана, единственным отличием будет грубый прибой океана и зеркальная поверхность

бассейна.

Мне только изредка доставался хороший вид на заднем дворе. До переезда к Максу, мы

все время в основном проводили внутри, и даже находясь здесь постоянно, мне казалось,

что я не достаточно была на улице. Возможно я бы не насладилась этим в любом случае,

благодаря обезболивающим, которые принимала.

– Никто не увидит нас, правда? – спросила я.

Макс взял меня за руку, и мы подошли к краю бассейна.

– Дома достаточно далеко.

– Что насчет того, что внизу? – я указала на пляж рукой, в которой был стакан.

– Расслабься, Оливия, – он повернулся лицом ко мне, склонив свою шею и поцеловав меня

в губы. – Давай насладимся утром.

– Кажется, что ты уже, – сказала я, посмотрев вниз и увидев его растущую эрекцию между

нами.

Он медленно покачал головой.

– Ты нахрен сводишь меня с ума. А теперь, иди сюда ко мне.

Я последовала за ним по четырем ступенькам вниз в бассейн. Вода была освежающей,

слишком освежающей.

– Полагаю, это также хорошо, как и холодный душ, – я поставила стакан на край бассейна.

Макс держал меня в своих объятиях, когда я обхватила его ногами за талию. Он целовал

меня с любовью, не с вожделением, кое-что, что он иногда делал, но чаще, когда мы

просто валялись вместе. Никогда, когда она был возбужден, полностью твердым, готовым

к действию, таким, каким он был в этот момент.

Я не говорила ничего. Я позволила себе насладиться его мягкими, идеальными поцелуями.

После того как его губы переместились на мою шею, он поцеловал меня в плечо, потом

положил свою голову на него.

– Что случилось? – спросила я.

Он сделал глубокий вдох и выдохнул, создавая несколько пузырьков, где линия воды

встречалась с моим плечом.

Я положила руки на его затылок и нежно сомкнула пальцы вокруг горсти его волос и

потянула его голову назад, взглянув в его печальные глаза.

– Что такое? Поговори со мной, Макс.

– Я должен был быть там.

– Где?

Он перекатил свою голову на бок и посмотрел мимо меня на океан.

– Ты знаешь где. Я не могу отпустить это.

Пока я восстанавливалась физически и эмоционально после нападения, похоже у Макса

было еще труднее время – справляться со его эмоциональными шрамами от той ночи.

С моей стороны, физическое восстановление стало труднее, чем психологическое. Крис

мучил меня длительное время до той ночи, когда он заявился в мою квартиру, чтобы

сделать…чем бы ни было то, что он собирался сделать со мной, после похищения моей

соседки Кристал.

Тот факт, что я оттолкнула его сама – довольно таки жестко, я могла бы добавить –

привело к длительному пути исцеления душевных ран, которые он оставлял на мне

довольно долго. Я обнаружила в себе сторону, о которой не имела представления. Сторона,

которой у меня не было причин воспользоваться до той ужасной ночи.

Я защищала себя. Полностью, самостоятельно. Моя история удивила не только меня, она

впечатлила детективов, которые работали над делом. Все это в совокупности дало мне

чувство завершенности, когда дело касалось Криса.

Ну, это и тот факт, что он признал вину и проведет большую часть своей жизни в тюрьме.

Часть его срока – результат взлома и проникновения в нашу квартиру. Часть – его

нападение на меня. Но большей частью срока стало усугубленное обвинение, с которым

он столкнулся, из-за того, как навредил Кристал и запер ее в багажнике своего автомобиля.

Тот факт, что она получила серьезные телесные повреждения, которые потенциально

угрожали ее жизни, в зависимости от того, как долго она бы провела там времени, – стали

основном уголовным обвинением.

В любом случае, сны оставались все еще здесь, но я знала, что уже прошла долгий путь от

той ужасной ночи к возвращению меня настоящей, и однажды, вероятно раньше, чем

позже, кошмары станут такой же частью прошлого, как и Крис.

– Как я и сказала той ночью в больнице, ты не Бэтмен, – я улыбнулась, пытаясь вызвать

ответную улыбку, но ничего не получилось.

– Все могло бы быть намного хуже.

Я поцеловала его в лоб.

– Ты должен отпустить это. Я в порядке. Действительно в порядке. Он сел на длительное,

длительное время, и мне намного лучше. Я справилась с этим сама. И посмотри, куда меня

все это привело. Я здесь, в этом невероятном месте, с невероятным мужчиной. Чего я еще

могла бы попросить?

Я наклонилась и поцеловала его, сильно, удерживая его от произнесения чего-либо еще.

2.

Шесть недель спустя я чувствовала себя лучше и работала в его кино-производственной

компании, независимом предприятии, которое он решил возродить в последние несколько

недель.

Он больше не хотел подписывать контракты на продолжение написания сценария со

студиями. Свобода, связанная с независимым производством и распространением его

собственных фильмов – было тем, чего он хотел некоторое время. Когда он признался мне,

что все, чего он хотел – это писать. Чего в действительности он хотел – независимость от

корпоративного кинопроизводства.

Контракты на продолжение написания сценария означали написание сценариев, которые

полностью выполняли бы желания фокус-группы, а не собственные творческие прихоти

Макса. Он был достаточно известен, чтобы сообщить кинокомпаниям, что собирается

стать независимым и, если им нравиться то, чем он собирается заниматься, они могут

обсудить цену.

Поэтому шесть недель спустя после переезда к нему, я расположилась в кабинете вниз по

коридору от Макса.

Компания находилась в Century City, немного дальше, чем полпути между Малибу и ЛА,

около тридцати минут от нашего дома. Это было одноэтажное, кирпичное строение, и

стены внутри также были кирпичными с толстыми, дубовыми перекрытиями и

деревянными полами на открытом пространстве. Макс украсил место плакатами фильмов

– не только теми, над которыми он работал, но и некоторыми из его любимых фильмов

также – создавая настоящую студийную обстановку, даже при том, что он был рад

избавиться от замкнутой природы этой части бизнеса.

Было четыре штатных сотрудника, чьи обязанности варьировались от финансов и подбора

персонала до закупки оборудования для поездок на съемки на местности и для других

нужд в поездках. Макс нанял их с киностудии, захватив лучших людей на своем пути.

Я была менеджером Макса, что означало – я не сидела на месте, выполняя все, что не мог

сделать сам Макс и просто не хотел чтобы делал кто-либо еще. Существовал

определенный график обучения, и Макс, как и всегда, был превосходным учителем.

Моя работа далеко отличалась от работы агента, поэтому я не сменила Лайла Риджа,

который был агентом Макса годами. У Лайла был огромный список клиентов, но он всегда

отвечал на звонки Макса или мои своевременно. Он был тихим человеком, в большей

степени спокойным, чем любые другие агенты, которые меня когда-либо окружали, но он

был резок и имел связи со всеми в городе.

Однажды Макс пришел в мой кабинет и сказал:

– Поговорим о деньгах?

Я сидела в своем черном, кожаном кресле за хромированным, стеклянным столом. Макс

сел в одно из гостевых кресел, улыбнувшись.

– О деньгах…как о бюджете для нового фильма?

Он покачал головой.

– Твоих деньгах. Твоей зарплате.

Мы касались ранее этой темы, но не решили вопрос.

– Я все обдумал и поскольку я босс, ты можешь принять, что бы я не предложил, или ты,

конечно, свободно можешь уволиться.

Я оттолкнулась в кресле и закинула ноги на стол, скрестив их.

– Давай.

– Ты отвлекаешь меня, – сказал он. – Такая дразнилка.

Его глаза начали свое путешествие по моим обнаженным ногам. Я была одета в черную

юбку-карандаш и карамельный топ. Я выскользнула из своих каблуков незадолго до его

прихода.

– Я? – сказала я, симулируя непонимание. – Когда это я дразнила тебя?

– Просто будучи живой, ты дразнишь меня. Так, как насчет того, чтобы опустить эти

прекрасные ножки вниз и вернуться к делу.

– Да, сэр, – сказала я, махнув ногами обратно под стол и просунув их в туфли.

– Я перейду прямо к делу. Я собираюсь платить тебе так же, как плачу себе, – сказал он. –

Таким образом, если ты решишь уйти, ты не будешь финансово зависима от меня.

Я сидела удивленная.

– Я никуда не собираюсь. Почему…

– Я не думаю, что ты собираешься куда-то, Лив, но если ты…ну, ты можешь. Мне нужно

знать, что ты остаешься со мной, потому что хочешь, а не потому что должна.

Я встала и обошла свой стол к Максу, села на его колени, обняла его за шею и поцеловала

в лоб.

Ласково, насколько могла, я сказала:

– Честно, это ощущается какой-то проверкой. Некоторое время назад ты рассказал мне, что

чувствуешь, что много людей хотят быть ближе к тебе, потому что они смогут получить

что-то от тебя. И может быть в этом дело. Но ты сказал мне, что я не такая.

Он покачал головой.

– Ты не такая, и я знаю это. Просто поверь моим рассуждениям. И, кстати…я не проверяю

тебя, я делаю тебя богатой.

Я доверилась рассуждениям Макса. Я доверяла всему, что касалось его. Полностью. И все

эти штуки с богатством звучали чертовски хорошо.

Он пристально посмотрел на меня, потянулся и положил свою руку сбоку моего лица,

потянув мою голову вниз, и запечатлел свои губы на моих.

***

С тех пор как Макс рассказал мне, как попал в Калифорнию, я хотела встретиться с его

матерью. Покинуть дом и уехать сюда – было интригующим и решающим моментом в его

жизни, и я хотела встретиться с женщиной, которая вырастила его таким мужчиной, каким

он является сейчас.

Пола Далтон жила в «Тысяче дубов», около тридцати минут от нашего дома. Макс повез

нас на своем внедорожнике BMW X5, выбирая этот вместо своего Porsche, он сказал:

– Я не вожу его так быстро и хочу, чтобы ты увидела окрестности.

Был великолепный, солнечный день и мы опустили верх. Мне пришлось держать свои

волосы, потому что тихоокеанский ветер раздувал их. Мы не разговаривали, а вместо этого

слушали песни на моем iPhone, пока ехали.

Мать Макса жила в одноэтажном, фермерском доме. Газон был идеально подстрижен, и я

прокомментировала это, когда мы проезжали по подъездной дорожке.

– Не выходи пока, – сказал он, глядя на меня, когда парковался.

Я подумала, что он имел в виду, что откроет для меня дверь, но именно тогда, когда я

только собиралась спросить зачем, ответ был предоставлен тявканьем двух белых вест

хайландских терьеров, которые окружили машину, проверяя ее, и лая предупреждение

своей хозяйке.

– Они свободно бегают по местности, – сказал Макс. – Но у них есть эти электронные

ошейники.

Он вышел, и две собаки собрались у его ног. Я открыла дверь и до того, как мои туфли

коснулись дорожки, маленькие ребята потеряли весь интерес к Максу, и вместо него

встретили меня, новичка.

Я опустилась на колени и погладила их.

Макс обошел вокруг машины к моей стороне и сказал:

– Познакомься, Зеки и Долли. Не спрашивай, кто из них кто.

Именно тогда я услышала голос его матери.

– Макс, ты можешь различить их по их ошейникам.

– По тому, как они быстро передвигаются, это сложно сказать.

Я подняла глаза и увидела Макса, обнимающего свою маму и целующего ее в щеку.

Я встала из своей скрюченной позиции, а собаки тявкнули свое недовольство из-за потери

моего полного внимания.

Маме Макса было за пятьдесят, но она не выглядела на столько. Старый снимок, который

Макс показывал, заставил меня поверить, что она может ответить с порога одетая в

фартук, с прической-пучком и в забавных очках с цепочкой из бисера. Я полагала, может

даже ожидала кого-то, кто выглядел бы как экономка Элис из « Семейки Брейди», а не

женщину, которая выглядела бы, как будто была характерной актрисой, и только что сошла

со съемочной площадки мыльной оперы.

У нее были светлые волосы, темно-синего цвета глаза и идеально ровные, белые зубы. Она

была в такой хорошей форме, какой я не видела ни у одной женщины за-пятьдесят-с-

небольшим-лет.

Она шагнула ко мне и раскрыла свои руки, чтобы обнять меня.

– Оливия, так приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Мы обнялись, и я сказала:

– Мне тоже, миссис Далтон.

– Зови мне Полой, я настаиваю.

Она держала свои руки на моих плечах, когда отстранилась, чтобы посмотреть на Макса,

потом снова на меня.

– Он такой скрытный. Я думала, что никогда не познакомлюсь с тобой.

– Я рассказал тебе об Оливии месяц назад, – ответил Макс.

– Ну, когда ты так серьезен в отношении девушки, ты не должен скрывать ее от своей

матери.

Именно тогда она посмотрела на меня, сказав:

– Не думаю, что тебе нужно получать его разрешение, чтобы навестить меня, – а потом

незамедлительно поинтересовалась – не хочу ли я «шипучки». Ах, да. «Шипучка».

Несмотря на ее новообретенный Калифорнийский стиль, Пола Далтон оставалась все еще

в сердце жителем Среднего Запада.

Мы провели приличную часть этого воскресного дня в доме его матери, поедая жареного

цыпленка с морковью, зеленым горошком и большой порцией риса. Пола, в режиме

истиной мамы, показала мне фотографии Макса, когда он был ребенком, в основном

школьные снимки, но и несколько с праздников. Моей любимой была та, где ему было

семь лет, он лежал рядом с рождественской елкой, окруженный оберточной бумагой. Пола

сказала, что она сняла этот фото в середине дня, когда Макс уснул, измученный играми со

своими новыми игрушками несколько часов подряд.

Когда она перелистывала страницы альбома, я заметила, что там не было ни одного

снимка его отца. По дороге домой, я хотела спросить его об этом, но решила, что не стоит.

Было очевидно, почему его мать очистила альбом от снимков его отца. И не стоило

поднимать это, потому что шрамы, оставленные его отцом в его жизни – и жизни его

матери – были такими, которые вероятно никогда полностью не заживут, и я предпочла

осторожности и отпустила это.

***

В течение следующих нескольких недель, я заметила изменения в Максе. У него было

торжественное настроение практически все время.

Иногда я наблюдала за ним, когда он работал с ручкой и блокнотом на диване в кабинете,

черкая идеи своего нового сценария, над которым он работал, я полагала. Я не

спрашивала, потому что, как его менеджер, читала первой черновики сценариев, когда он

заканчивал. Ему нравились мои предложения, но только после того, как сначала

дописывал всю историю полностью.

Иногда я лежала рядом с ним, положив свою голову на его колени, пока он работал. Мы

обычно смотрели телевизор, что-то по Netflix или Hulu или смотрели DVD. Ни одному из

нас сильно не нравились программы по телевизору, за исключением нескольких телешоу

по HBO и AMC, но не об этом.

Однажды вечером, когда я лежала там, с головой на его бедрах, задремав и пропустив

большую часть фильма, он положил блокнот перед моим лицом.

– Что думаешь? – спросил он.

Я поморгала несколько раз, чтобы прояснить зрение.

Макс набросал логотип своей производственной компании. Неделями он играл с разными

названиями и не мог определиться с одним, даже с теми, которые я предлагала. Было

важно, что он придумывал что-то, чтобы выделиться, что-то запоминающее, если не для

широкой киноаудитории, то хотя бы в киноиндустрии.

Мой взгляд сфокусировался на бумаге, которую он держал передо мной. Название

компании было простым, четким спереди и изогнутой линией над названием, которая

заканчивалась, чем-то похожим на вспышку – как своего рода падающая звезда.

– Ты не серьезно, – сказала я, глядя с эскиза на его лицо.

Его брови поднялись до лба, но выражение лица осталось серьезным.

Я села, посмотрела снова на листок, снова на него, и сказала:

– Мне нравится.

Названием компании будет: «ОливиМакс»

– Но, – сказала я. – Разве это не звучит слишком похожим на Miramax?

Он пожал плечами.

– Кого волнует? Это то, с чего мы начинаем.

Думать о том, что мое имя – за минусом «я» – станет частью главной кинопроизводственой

компании – возбуждало, как ничто, что происходило со мной, после моего приезда в ЛА.

Ну, почти ничто.

3.

Одним из преимуществ жизни с Максом было то, что я больше не страшилась

пробуждения по утрам. Мне нравилось спать, всегда нравилось, и звук будильника был

чем-то, что я всегда ненавидела. Но теперь, быть выкинутой из дремоты этим ужасным

звуком становилось редким явлением.

Максу нравилось будить меня другими способами. Иногда его руки ласкали мою спину

или ноги. Я всегда засыпала спиной к нему, устроившись в его объятиях. Поэтому иногда я

просыпалась от ощущения его кружащего пальца по моему соску, пока он прижимался и

терся вдоль моей попки.

Но мом любимым – очевидно и Макса тоже – было утро, когда я просыпалась на спине с

разведенными ногами, а голова Макса между ними. Он всегда сбрасывал одеяло и

верхнюю простынь с кровати на пол, и оставались только мы вдвоем, обнаженные, на

кровати.

– Доброе утро, – он говорил всегда, остановившись на несколько секунд, когда я смотрела

вниз на свое тело и встречалась с ним взглядом.

Но в это утро, всего через несколько недель, после того как он переименовал компанию,

утро понедельника, когда мы собирались нанять на работу кастинг-директора для нового

фильма Макса, я проснулась, когда Макс переворачивал меня на живот.

– Доброе утро, девушка мечты, – прошептал он мне на ухо.

Я улыбнулась в ответ, когда повернула голову на бок и положила ее на мои сложенные

руки.

Макс сдвинул мои волосы и поцеловал в шею. Он нависал надо мной, и я могла

почувствовать его твердый член с внутренней стороны моих бедер, потом вдоль щелки

моей попки, когда он двигался вперед и назад медленно, наслаждаясь нежным трением.

Нежным для него, в любом случае. Для меня, по-другому.

– Ты шершавый, – сказала я сонно, имея в виду тот факт, что он не брился несколько дней.

Я все еще лежала в той же позиции, не получив ответа от Макса. Или, может быть, он

сказал что-то, а я просто не услышала его, потому что следующим, что я поняла, стало -

что я проснулась снова, и прошло около пяти минут.

Я услышала, как бежит вода в ванной, поэтому встала и тихо прошла по ковру, чтобы

найти Макса там, сидящего на краю ванной, спиной к двери.

– Извини, что уснула на тебе, – сказала я.

– Не переживай, Лив. Ты права. Я вроде как шершавый.

Я подошла и села рядом с ним.

– Не знаю, почему я не никогда не видела раньше, как ты это делаешь, – сказала я.

Он обратил свое внимание от того чем занимался, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

– Я тоже.

Ванная наполнялась водой, и я уже была голой, поэтому зашла в нее. Я села, скрестив

ноги перед Максом, пока он оставался на краю ванной.

Его пах был намазан пеной для бритья, и он держал бритву в руке.

Я брызнула немного воды на свое тело. Макс наблюдал, как вода стекала вниз по моей

шее, до моей груди, и я, посмотрев вниз, заметила капельку воды, зацепившуюся за мой

правый сосок.

Я твердо уверена, что мужчины должны также заботиться о себе там внизу, как они

ожидают этого от женщин. Мне всегда нравилось коротко подстриженный вид и

ощущения, но когда я предложила Максу однажды попробовать обоим полностью

побритым, это нам понравилось и теперь прицепилось к нам.

Что-то абсолютно иное и чувственное в ощущении чистого, мягкого, гладкого кожи-к-коже

действия. Или язык-к-коже, если уж на то пошло.

– Вот, – сказал он, протягивая мне бритву. – Я брил тебя раньше. Теперь твоя очередь.

Мои глаза распахнулись. Я не ожидала этого, в конце концов.

– Серьезно.

– Серьезно, – сказал он. – Начинай медленно.

Я взяла бритву и уселась ближе к нему.

Я начала над его членом, позволяя лезвию скользить по его напряженным мышцам

медленно. Он содержал все в опрятности, поэтому там было немного чего брить, но я все

равно воспользовалась своим временем с этим неожиданным кайфом.

Доверие данное им позволило мне делать все даже с большим энтузиазмом.

Левой рукой я держала его длину, теперь растущую, пока медленно проводила лезвием

вокруг его яиц.

Макс становился тверже, чем дольше это продолжалось, его эрекция торчала. В какой-то

момент, я придвинулась лицом ближе к нему, высунув язык и слизав небольшую капельку

смазки с головки.

– Черт возьми, Оливия, я не могу выносить этого больше.

– Чего? Меня, держащую этот острый объект очень близко к твоим яйцам?

Он не засмеялся, даже не улыбнулся на мою шутку.

– Нет. Быть очень близко к твоему рту.

Я закончила брить его, поэтому поместила бритву в держатель на стене, потом наполнила

свои ладони водой и ополоснула его, смывая то, что осталось от пены для бритья. Я

сделала это три или четыре раза, полностью очищая его…

А потом взяла головку его члена между моих губ, массируя ее так, проводя языком по

щелке, подводя его еще больше к краю.

Макс немного передвинулся вперед бедрами, скользнув глубже членом в мой рот. Я

раскрыла рот шире и взяла его настолько, насколько смогла, обхватывая губами вокруг.

Он провел рукой по моим волосам, собирая их в пучок и удерживая на затылке – не

сильное, но направляющее действие.

Я почувствовала его пульсацию. Он не собирался кончать. Он напрягал мышцы под

своими яйцами, чтобы это произошло. Это ощущение, которое он создавал прежде, и я

рассказала ему насколько мне нравится это чувствовать, как во рту, так и когда он внутри

меня. Он не всегда делал это, предпочитая вместо этого удивлять меня.

И он сделал это, именно тогда. Я улыбнулась вокруг его члена.

– Кровать.

Это все, что он сказал. Одно слово. Это было редкостью у Макса, но когда он делал так, я

чувствовала всплеск уникального возбуждения от его грубой команды.

Он встал, взял меня за руку, когда я вышла из ванны, и потащил к кровати, где развернул, и

я приземлилась на спину. Мы не беспокоились о том, чтобы вытереть меня, поэтому я

была все еще влажной от талии вниз, после сидения в ванне с водой.

Но, в такой момент, как этот, кого это вообще волнует?

Голова Макса оказалась между моих ног в мгновение ока, его лицо зарылось в мои

половые органы – его нос прижимался к моему клитору, пока язык жадно вылизывал,

потом входил в меня.

Он схватил меня за лодыжки и придвинул мои ноги ближе к бедрам, подгибая мои колени

в процессе, позволяя мне приподнять нижнюю часть моего тела над кроватью. Я дергала

бедрами, когда он трахал меня своим языком голодными, распаленными, но легкими,

нежными толчками.

Я потянулась и взяла горсть его волос в кулак. Мне нравилось ощущение, как его голова

кружит, как его язык массирует мой клитор.

Я двигала бедрами вверх и вниз, быстрее рядом с его лицом, и ощутила первую волну

оргазма, прокатившуюся по мне.

– Кончи мне в рот, – успел сказать Макс, его слова усилили нервно-покалывающее

давление, которое он создавал во мне.

Он удерживал свой язык на моем клиторе, пока ощущение не стало слишком прекрасным,

и я оттолкнула его голову. Он поднялся на кровати, располагая себя между моих ног. Я

ощутила вес его эрекции у моей киски.

Рот Макса добрался до моей груди, сначала втянув левый сосок, потом правый, меняясь

между ними. Он двигал своими бедрами, потирая распухшей головкой по мне. Его язык

лизал и щелкал по моим соскам, пока, наконец, он не взял один между языком и верхними