Текст книги "'День-М - 2' или Почему Сталин поделил Корею"

Автор книги: Кейстут Закорецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Появление различных предвоенных указов подтверждают и свидетельские показания. Вот, например, воспоминание Л. М. Гурвича из книги "... ИМЕТЬ СИЛУ ПОМНИТЬ". В сентябре 1940 года он получил лагерный срок и был направлен в Севжелдорлаг. Месяц ему пришлось прожить в Котласском пересыльном лагере, в который почти ежедневно поступало пополнение эшелонами. "Один эшелон – больше тысячи человек – пришел с осужденными по новому указу (мы его не знали). За матерщину и другое мелкое хулиганство сажали на год. В основном это были рабочие и колхозники."

Таким образом, можно отметить, что механизм террора был детально отработан до 1941 года и уже не требовалось придумывать что-то новое. Уже и так любой гражданин "самой гуманной страны на планете" в любое время суток мог быть арестован по самому незначительному поводу, а то и без такового.

В частности, и после войны Сталин практиковал массовые расстрелы по спискам. Д. Волкогонов в своей книге "ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ" замечает, что в них могли быть тысячи имен. По послевоенному времени есть свидетельство знаменитого советского писателя Константина Симонова в статье "СПИСКИ НА РАССТРЕЛ" (журнал "НОВОЕ ВРЕМЯ", No 47, 1992). Он вспоминает, что в июле 1952 года его вызвал к себе Александр Фадеев и предложил подписаться под подобным списком с фамилиями писателей, арестованных в конце 40-х годов по еврейскому делу. Симонов объясняет, что списки на расстрел составлялись по профессиональной принадлежности несчастных и рассылались руководству ведомств ("по кругу") на подпись.

Конечно, расстреливать можно было бы и без какого-либо согласования с ведомствами. Но таким методом Сталин добивался еще большей преданности со стороны разных руководителей, которые вынуждены были бояться самим попасть в подобные списки. Но не все выдерживали. Например, Симонов замечает, что у Фадеева в последние годы жизни сложился четкий треугольник: кабинет – больница – санаторий. В том смысле, что он периодически спивался, попадал в больницу, затем в санаторий, откуда на некоторое время возвращался на работу до следующего запоя. И есть подозрение, что первый послевоенный военно-морской министр, адмирал Юмашев был заменен Н. Г. Кузнецовым из-за подобной причины.

Для справки: А. Фадеев – родился в 1901 г., в 1946-1954 был генеральным секретарем Союза писателей СССР, с 1950 – Вице-президент Всемирного Совета Мира, член ЦК ВКП(б) (1939 – 1956). Покончил жизнь самоубийством 13 мая 1956 (через три месяца после 20-ого съезда КПСС, на котором разоблачали культ личности Сталина).

Константин Симонов в 1946 – 1954 годах был заместителем Фадеева в СП СССР, а в 1950 – 1954 – еще и редактором "Литературной газеты".

Но в любом деле нет пределов для совершенства. В том числе и в механизм террора после 1941 года вносились изменения. Один из смыслов этого процесса отмечает В. Попов в уже цитированной выше статье: "Особенность карательной политики государства заключалась в создании специальных указов, которые не только дополняли перечень "преступных деяний", но и способствовали увеличению преступности в стране".

Во-первых, указом Президиума ВС СССР от 19.04.1943, который не публиковался, был введен особый вид наказания – каторжные работы на срок от 10 до 20 лет для фашистских убийц, изменников, пособников оккупантам. Его использовали военно-полевые суды. Но после войны их роль взяло на себя Особое совещание, решения которого никакому обжалованию не подлежали. Некоторые приговоры к каторжным работам после 1945 года утверждал лично Сталин. (Особое совещание ненадолго пережило его – было упразднено в сентябре 1953 года).

Во-вторых, увеличивалась роль принудительного труда в связи с сжатыми сроками и с огромными объемами работ по перестройке промышленности на создание и выпуск современной техники. Д. Волкогонов об этом пишет так:

– Наращиванию экономического и оборонного могущества была подчинена вся деятельность Сталина... Значительная часть ГУЛАГА была нацелена на оборонные работы. Часто правительственные задания многие министры начинали с "обычного" первого шага – обращались к Берии:

"Товарищу Берия Л.П.

Учитывая исключительную необходимость создания научно-исследовательской базы на востоке, прошу Вашего указания министру внутренних дел т. Круглову об открытии на площадке филиала ЦАГИ лагеря из числа заключенных сибирских лагерей в количестве 1000 человек. 23.07.1946 Н. Хруничев"

Или еще циничнее:

"Товарищу Берия Л.П.

Для расширения строительства прошу организовать еще лагерь на 5 000 человек, выделить 30 000 метров брезента для пошива палаток и 50 тонн колючей проволоки. 22.03.1947 А. Задемидко"

("ТРИУФМ И ТРАГЕДИЯ", т. 2, стр. 484 – 485)

С одним из двух авторов этих обращений – Задемидко – Волкогонов сумел встретиться, и пишет, что тот объяснял подобные действия просто: "время было такое". По поводу первого примера комментариев не приводится. Но нельзя точно сказать, случайно ли Волкогонов выбрал документ за подписью Хруничева или специально? Дело в том, что Хруничев в дальнейшем стал одним из видных деятелей советской ракетно-космической программы. Он не так оказался знаменит, как Королев или Глушко, но все же... В Москве даже был завод "имени Хруничева".

Возвращаясь к послевоенному времени, можно отметить, что увеличение потребности в заключенных после войны вело к необходимости вносить соответствующие изменения в законодательство. Т.е. карающие указы и постановления продолжали выходить и после войны.

Так, в январе 1948 года Сталин поручил министру внутренних дел СССР С. Круглову продумать "конкретные меры" по созданию новых, дополнительных лагерей и тюрем особого назначения. И потребовал проект решения уже в феврале, который и был разработан к середине февраля 1948 года. В нем говорилось, что "троцкисты, террористы, правые, меньшевики, эссеры, анархисты, националисты, белоэмигранты" должны направляться в десятки новых лагерей на Колыме, под Норильском, в Коми АССР, Елабуге, Караганде и других местах. При этом с осужденными приказывалось проводить "чекистскую работу по выявлению тех, кто остался на свободе".

Кроме того, администрации лагерей и тюрем разрешалось "в случае необходимости задерживать освобождение заключенных с последующим оформлением в установленном законом порядке". (Сталин согласился). (Д. Волкогонов, "ТРИУФМ И ТРАГЕДИЯ", стр. 429-430).

Но это законодательно предусмотренное нарушение закона не было последним. 26 ноября 1948 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР по судьбе тех, кто уже отбыл свой срок, выжил и был выпущен на свободу. Д. Волкогонов приводит только его дату и очень краткий смысл НАВЕЧНОЙ ССЫЛКИ (стр. 636).

А вот свидетельства очевидцев, включенные в сборник "...ИМЕТЬ СИЛУ ПОМНИТЬ" (Рассказы тех, кто прошел ад репрессий). Москва, "Московский рабочий", 1991:

В. И. Вельмин, член КПСС с 1926 г. Перед арестом в сентябре 1937 работал в газете "Комсомольская правда". Приводит примерную классификацию арестованных с точки зрения следователей: махровые враги, просто враги, враженята, вражьи пособники, вражьи агенты, слепые исполнители и т.д. Осенью 1944 г. досрочно освободился из Каргопольлага, но продолжал в нем работать. Затем был опять арестован в 1950 году ("как и почти всех репрессированных в 30-е годы"). В декабре 1950 направился по этапу из Архангельска на пожизненное поселение в Сибирь (в Новосибирскую область) с лишением всех прав и состояния. "Ссылка оказалась страшнее лагеря. В лагере, по крайней мере есть барак, есть нары, дважды в день дают баланду с куском хлеба. А тут никто о тебе не думает и о тебе не заботится. Хочешь – живи, не хочешь – не живи! Работать негде". В 1954 жизнь облегчили, в 1956 реабилитировали.

Н. П. Алексахин, член КПСС с 1932 г. Перед арестом в 1937 году работал помощником 1-ого секретаря МК РКП(б) Н. С. Хрущева. Срок (8 лет) провел в лагерях на Колыме. После освобождения поселился в г. Струнино Владимирской области (102 км. от Москвы). Зимой 1949 опять арестован. После полгода тюрьмы объявили решение Особого совещания о пожизненном поселении в Удерейском районе Красноярского края. Там и находился до реабилитации в 1955 году.

К. П. Чудинова, член КПСС с 1914 г., до ареста 10.04.1938 работала 1-ым секретарем Свердловского райкома ВКП(б) Москвы. Приговор – 8 лет заключения по статьям 58-10 и 58-11. Перед освобождением в январе 1947 была в Тайшетлаге. Но освободили не полностью, а в ссылку на 5 лет. Она поселилась в деревне Суетихе (12 км от Тайшета). Однако летом 1949 ее и большую группу ссыльных опять арестовали и этапировали в Красноярск. Затем этапом привезли до села Мотыгина Удерейского района Красноярского края, где объявили постановление Особого совещания о пожизненной ссылке "как ранее репрессированных". Работать разрешили в геологической экспедиции МВД. В 1954 реабилитировали.

Более подробный анализ повторного ареста приводит Л. М. Гурвич, член КПСС с 1926 г., арестованный в 1938 году и направленный в Севжелдорлаг, которому поручалось строительство железной дороги от Котласа на запад через Коношу на Череповец. В середине 1946 года его освободили "без права выезда за пределы лагеря". А потом произошло следующее:

– В 1949 году начались какие-то странные аресты. Брали освободившихся из лагерей, но нечасто и поначалу казалось, что это отдельные случаи. Было тревожно... В мае очередь дошла и до меня. Снова арест... Камера новосибирской пересылки оказалась огромной: в ней помещалось больше 200 человек... Уголовников не было, только 58-я статья. Но совсем иная, чем в прежние времена. Преобладали "бандеровцы", крестьяне из Западной Украины... Довольно большую группу в камере составляли "повторники" из разных районов Сибири, Урала, некоторых других областей... Не знали мы тогда, что по всей стране начата планомерная, тщательно продуманная, никого не миновавшая операция изъятия "врагов народа". Она проводилась постепенно, без спешки, без чрезмерного переуплотнения тюрем и была рассчитана примерно на 2-3 года... Лишь значительно позднее, познав все на себе, нам прояснилась суть новой расправы... Большинство жертв 30-х годов погибло в лагерях. Но какая-то часть заключенных выжила. Она составила лишь процент из миллионов, перемолотых лагерями, однако само количество уцелевших оказалось не столь уж малым. Но долгожданно выстраданную свободу для них сразу ограничили запретом проживания в столицах, 100-км зоне вокруг них, в десятках других городов. С огромным трудом, преодолевая всяческие препоны, люди обустраивались, оживали. Складывались новые семьи. Кошмары пережитого, казалось, уходили в прошлое. Тогда и грянул гром. В 1948 году состоялось решение. По нему ранее репрессированные по политическим обвинениям подлежали пожизненному сосредоточению в специально отводимых самых глухих и малонаселенных районах Сибири и Казахстана. Без прямого и решающего участия Сталина такая крупная операция не могла состояться. Всей своей сущностью она отразила сталинские методы и еще более нагнетала обстановку в стране... Сталинским ссыльным никакого пособия не полагалось. Иной работы, кроме тяжелой физической, в местах поселения почти не было. Не разрешалось работать в школах, клубах, на почте, в большинстве местных учреждений не только ссыльным, но и членам их семей...

Амнистия 1953, объявленная вскоре после смерти Сталина, пожизненных ссыльных не коснулась, по крайней мере сразу. Тогда освободили только уголовников. Некоторое облегчение для ссыльных наступило в 1954 году, а затем и вовсе многих освободили. Но Указ об амнистии 1953 года, видимо, применялся и для освобождения ссыльных с 1954 года. Об этом написано в воспоминаниях профессора, доктора географических наук Ю. И. Чиркова. (1919-1988). ("А БЫЛО ВСЕ ТАК", М.; "Политиздат", 1991).

Он был арестован в 1935 году. В тюрьмах, лагерях и в условном освобождении провел до конца 1945 года. В мае 1951 был снова арестован. Следователь объяснил причину нового ареста так: "Есть постановление – всех отбывавших сроки по 58-ой статье снова привлечь, провести следствие и, если нет нарушений паспортного режима, дающих право на новый срок, отправить в ссылку". Чиркова направили в Красноярский край на вечное поселение. В ссылке он узнал, что постановление вышло в 1948 году. Причем, по нему не только повторно арестовывались ранее выпущенные на свободу, но и сразу же автоматически отправлялись в пожизненную ссылку те, у кого к моменту выхода постановления заканчивались лагерные или тюремные сроки. Чирков подчеркивает то, что вечнопоселенцы фактически находились на положении рабов у местных предприятий, т.к. они должны были жить и работать там, где укажет местное начальство. Причем, кормить и одевать себя была забота самих ссыльных. Освободили Ю. И. Чиркова 28 мая 1954 г. со снятием судимости в соответствии с Указом Президиума ВС СССР от 27 марта 1953. Но это было как бы прощение (амнистия). Полная реабилитация была выполнена в декабре 1955 года пересмотром дела трибуналом Московского военного округа 8.12.1955 "за отсутствием состава преступления".

Таким образом, и к послевоенному времени вполне подходит мысль, услышанная Ю. Чирковым еще в 1938 году в Котласском пересыльном пункте: "Говорили, будто Ежов сказал, что все население СССР делится на три категории: заключенных, подследственных и подозреваемых".

Тем более, что о положении тех, кто оставался на свободе, советское правительство во главе со Сталиным, как председателем Совета Министров СССР, не проявляло большой заботы. Особенно, о положении в деревне. Н. Хрущев в своем докладе о культе личности на 20-м съезде КПСС привел свидетельство о том, что Сталин собирался еще увеличить налоги на крестьян, несмотря на то, что бывшие в то время уже были жестокими.

Конечно, нельзя сказать, что Сталина не интересовало сельское хозяйство. Однако те меры, которые он принимал, направлялись на превращение крестьян в беспрекословных рабов, на то, чтобы уничтожить сам дух "вольных хлебопашцев". Но в полной мере это никак не удавалось сделать. Причиной была сама ПРИРОДА, неподвластная законам и указам. Видимо поэтому, для создания видимости заботы руководства страны о селе в октябре 1946 года и был создан Совет по делам колхозов при Совете Министров СССР (упразднен в марте 1953). Его председателем стал А. А. Андреев.

Хотя, конечно, одно из важных мест в деле подчинения крестьян играли разные меры насилия. И не только зловещая 58-ая статья уголовного кодекса или довоенные указы. После войны в дополнение к ним выходили новые. Вот, например, какое сообщение приводится в докладе министра внутренних дел СССР С. Круглова Сталину и другим от 13.09.1948 о результатах выполнения этим министерством Указов Президиума ВС СССР от 21.02.1948 и 2.06.1948:

"– Колхозное крестьянство активно разоблачает на общих собраниях лодырей и тунеядцев и единодушно принимает решения о выселении их в отдаленные районы страны."

Меры уголовного наказания играли важную роль потому, что тогда был очень жестоким сельскохозяйственный налог, который предполагал отчисления от всех мыслимых и немыслимых доходов крестьян, получаемых от всех отраслей сельского хозяйства: полеводства, животноводства, сенокосов, огорода, табаководства, посевов технических и масличных культур, садов, ягодников, виноградников и т.д. Реальные доходы большинства крестьян значительно уступали завышенному финансовыми органами окладу налога. Его непосильность приводила к уменьшению поголовья скота в личных хозяйствах, вырубке крестьянами своих садов и кустарников. Они не могли понять, что происходит. Многие пытались найти "правду", писали безответные письма в Совет по делам колхозов. Эти факты приведены в журнале "СОВЕТСКИЕ АРХИВЫ", N: 4, 1991 (статья "НАСТРОЕНИЕ НЕХОРОШЕЕ У НАРОДА, ЭТО ФАКТ..." (Крестьянские письма послевоенного времени), стр. 62-71, составитель В. П. Попов).

В предисловии он пишет:

... Большой интерес вызывает период после завершения Отечественной войны 1941-1945 годов. Вся деревня ждала перемен, в душе надеясь, что после войны многое можно будет изменить к лучшему. Вопреки ожиданиям, условия деревенской жизни не только не улучшились, а стали превосходить [по тяжести?] годы военного лихолетья. Единственной реальной формой выживания по-прежнему оставалась "полуподпольная" жизнь, двойные линии поведения. Начиная с 1950 года число сельских жителей, например, в Российской Федерации стало неуклонно сокращаться, несмотря на компенсационный рост после войны. То была ответная мера селян на чрезвычайный зажим деревни.

Дальше в статье приводятся некоторые письма, сохранившиеся в архиве бывшего Совета по делам колхозов. Наилучший анализ состояния дел сделан в анонимном письме "группы руководителей колхозов Кировской области", написанном в октябре 1948 года. В комментарии говорится, что органы МВД пытались найти его автора. Вот некоторые цитаты из письма:

... Мы очень желаем, чтобы из центра сюда прибыла авторитетная правительственная комиссия с целью проверки изложенных фактов. Вперед хотим сообщить, чтобы эта комиссия ... на практике убедилась бы, как живет и чем питается рядовой колхозник, влачащий в преобладающем своем большинстве полуголодное существование... В большинстве колхозов области весь хлеб выкачивается в порядке хлебозаготовок, не оставляя зерно на семена, не говоря уже о фуражном фонде... Много председателей и бригадиров колхозов посажены в тюрьму только за то, что они выдавали зерно сверх 15% от сданного государству, удовлетворив минимальные потребности голодающих колхозников, которые не могли выполнять даже легкие работы... Как правило, с нового года колхознику нечего кушать, организм его истощается... Если бы не приусадебные участки, на которых колхозник сейчас сеет зерновые, многие колхозники умерли бы от истощения. Имея право на жизнь, колхозник вынужден изыскивать хлеб. Идет в район, а там в магазинах хлеба не продают. В сельскохозяйственных районах отмены карточной системы не чувствуется. Раньше хлеб продавали по продовольственным карточкам, теперь по спискам и только работающим в учреждениях и организациях. Куда пойти колхознику за хлебом? Только в областной центр – город Киров. И идут. Идут колхозники за 60-100 км, чтобы купить одну-две буханки хлеба... Настроение городских трудящихся не лучше деревенских. Думы и чаяния их сосредоточены на вопросах: как купить хлеб, как бы не остаться голодным... Стоимость жизни трудящихся города чрезвычайно высока. Полученной зарплаты среднему рабочему и служащему хватает на 5 – 10 дней, а остальные 20 – 25 дней он находится на полуголодном пайке, не говоря уже о покупке одежды... Наши предложения:

1. Уменьшить хлебопоставки...

2. Повысить уровень жизни колхозников. Оставить колхознику потребное количество хлеба. Заинтересовать производителя хлеба и не оставлять его голодным.

3. Меньше продавать хлеба за границу, кормить досыта свой народ.

4. Уменьшить налоговое бремя...

Каким кощунством в этой связи выглядят новогодние пожелания Сталина японским крестьянам на 1952 год "освободиться от высоких налогов"!

Но как только Сталин умер, высокие налоги были уменьшены и с советских крестьян с 1.07.1953 года по принятому Верховным Советом СССР Закону "О сельскохозяйственном налоге" от 8 августа 1953 года ("СВОД ЗАКОНОВ СССР", том 5, М., "Известия", 1984, с. 473-477). По нему колхозники стали платить налог по твердым ставкам с одной сотой гектара земли, находящейся в личном пользовании, причем, независимо от общей суммы доходов. Кроме того, предусматривалось много льгот и, вообще, "значительное уменьшение" конечной суммы налога (по сравнению с предыдущими годами). Это можно сравнить с переходом от продразверстки к продналогу в начале 20-х годов после гражданской войны. Но 1953 формально не считается "послевоенным годом". Большая война для СССР закончилась 8 лет назад. Откуда тогда чрезвычайное положение? Только ли для быстрейшего восстановления народного хозяйства, как об этом уверяла официальная советская историография? Но даже такое объяснение не совсем подходит. Ведь официально "экономические раны войны" были "залечены" раньше где-то к 1950-му году. Но "продразверстка" продолжалась до 1953-го. И не понятно, почему ее заменили на "продналог", если "Холодная война" и гонка вооружений не прекратились. Странное дело: "угроза" со стороны Запада остается, ради этого спешно развиваются советские ракетно-ядерные силы, создается военный блок "Варшавский договор" (в 1955 году), а внутри СССР чрезвычайная обстановка почему-то прекратилась?

Теперь о рабочих, о "повышении" их благосостояния. На долгие годы после Сталина в народе сохранялась память (в том числе в виде ценных бумаг облигаций) о послевоенных ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ займах на восстановление народного хозяйства, выплаты которых "заморозил" Хрущев на 20 лет. В 60-е, 70-е и в начале 80-х годов от старших поколений иногда можно было слышать возмущенные высказывания о том, что, вот, мол, на целые зарплаты подписывались, от себя отрывали, а он (Хрущев) что сделал? Обманул!

Но оказывается, что система государственных займов – изобретение не послевоенное. Они были и до войны. Оказывается, с их помощью советское государство успешно изымало часть выданных рабочим денег, в том числе и за работу во все шире применявшемся сверхурочном времени.

В связи с этим, в книге "День-М" есть интересный вывод:

"И тут ... начинаешь понимать смысл Великой сталинской чистки. Сталину нужны лучшие самолеты, лучшие танки, лучшие пушки и все – в стахановские сроки и так, чтобы средств на разработку много не расходовать. И вот конструкторы сидят по тюрьмам, по "шарагам"... Вспоминает заместитель Туполева Г. Озеров: "Вольняг" перевели на обязательный десятичасовой рабочий день, большинство воскресений они тоже работают. В народе зреет уверенность в неизбежной войне, люди понимают это нутром..."

И это в 1940 году! Странное дело: народ войну ждал, причем в результате мер, осуществляемых правительством. Но для самого правительства нападение немцев оказалось неожиданным! Тогда к какой войне проводилась ТАКАЯ подготовка? И почему такая же политика проводилась после войны? Те же займы, те же "шараги", рост лагерей, спешная разработка лучшего в мире вооружения и его выпуск в стахановские сроки?

Но если вспомнить, что в век научно-технической революции новые вооружения быстро стареют, то получается однозначный ответ на эти вопросы – ВСЕ ЭТО ДЕЛАЛОСЬ С ЦЕЛЬЮ РАЗВЯЗЫВАНИЯ НОВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ!

А благодаря атмосфере постоянной угрозы ареста по самым незначительным поводам на большей территории Советского Союза практически не было каких-либо волнений среди населения. Предвоенное уголовное законодательство дополнялось и совершенствовалось. "По мере необходимости" выходили новые указы Президиума Верховного Совета СССР. Причем, политика террора проводилась не только ради подчинения широких трудящихся масс и сокращения затрат на их благосостояние. Преследовалась еще одна цель – подчинить большое количество экономических начальников, обладавших значительными возможностями в деле срыва мероприятий центрального правительства. Причем, такая возможность не просто была, она проявилась в начале 30-х годов. И Сталин наглядным примером увидел, что без всеобщей атмосферы страха очень трудно было бы организовать массовый выпуск промышленной продукции определенного назначения с наименьшими затратами, с лучшим в мире качеством и в самые короткие сроки. Такой продукцией, как уже было показано выше, может быть только оружие и имущество для войск. Причем, при условии скорого использования по назначению. Производство лучшей в мире стиральной машины не требует бешенных сроков. Стиральная машина быстро не устаревает – лишь бы стирала. А вот боевая техника обычно имеет свойство быстро устаревать, а имущество – портиться, что может привести к невыполнению боевой задачи, если противник обладает техникой такого же качества или даже лучшего.

И если руководство страны серьезно планирует в ближайшее время начать большую войну, то возникает необходимость создать такую атмосферу в обществе, чтобы никто из директоров заводов и фабрик не смог воспротивиться любым производственным планам и заданиям правительства. Развитая демократия всегда несет в себе угрозу зарождения сомнений в правильности его мероприятий. В условиях подготовки скорой большой войны это недопустимо. А такая возможность в СССР существовала до начала 30-х годов. Доказательством может послужить история с "Рютинской платформой", на которую редко обращается внимание. Рассматривая громкие сфальсифицированные судебные процессы 30-х годов, историки больше внимания уделяли разбирательствам над видными деятелями партии того периода – Г. Зиновьева, Л. Каменева, Н. Бухарина и других. Однако в перечне предъявляемых им обвинений было и участие в "заговоре" Рютина, хотя Мартемьян Рютин не относился к группе высшего партийного руководства и был осужден еще в октябре 1932 г.

Он вступил в партию большевиков в 1914 г. В 1924 – 1928 гг. работал секретарем Краснопресненского райкома партии г. Москвы. На 15-м съезде ВКП(б) в 1927 г. был избран кандидатом в члены ЦК. Вместе со Сталиным участвовал в борьбе с "новой" и троцкистско-зиновьевской оппозицией. Однако, после 1927 г. он не согласился с применением чрезвычайных мер к крестьянству, в связи с чем его обвинили в соглашательстве с "правыми" и освободили от работы секретаря райкома партии. В 1929 г. Рютин едет уполномоченным ЦК ВКП(б) по коллективизации в Восточную Сибирь (которую он хорошо знал, т.к. в свое время принимал активное участие в становлении советской власти в Прибайкалье). Возвратившись в Москву, он написал записку в Политбюро ЦК с информацией о фактах насилия и перегибов в колхозном строительстве. Она вызвала гнев у Сталина и Л. Кагановича (ведавшего вопросами сельского хозяйства). И хотя вскоре Рютин увидел свои главные мысли на страницах "Правды" в статье Сталина "Головокружение от успехов" и в письме ЦК ВКП(б) "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении", негативное отношение к Рютину усилилось. Вскоре на него поступило заявление в ЦК ВКП(б) с информацией, что он резко отрицательно отзывается о политике ЦК партии во главе со Сталиным. Оно послужило основанием для возбуждения уголовного дела по его обвинению в контрреволюционной пропаганде и агитации. Но в январе 1931 г. его освободили в связи с отсутствием доказательств. Последние полтора года до нового ареста в сентябре 1932 г, он работал экономистом в "Союзэлектро".

В марте 1932 г., будучи обеспокоенным широко распространившимися грубыми нарушениями внутрипартийной демократии, насаждением в руководстве партийными и государственными делами административно-командных методов, он подготовил два документа: "Сталин и кризис пролетарской диктатуры" и обращение "Ко всем членам ВКП(б)". В их редактировании приняли участие и другие старые члены партии – М. С. Иванов (член партии с 1906 г.), В. Н. Каюров (член партии с 1900 г.) и его сын А. В. Каюров (член партии с 1914 г.). Затем они стали распространять свои идеи среди других коммунистов и нашли единомышленников. 21 августа 1932 г. в деревне Головино под Москвой состоялось своего рода "учредительное" собрание, на котором его участники решили создать политическую организацию с названием "Союз марксистов-ленинцев". Основной целью своей деятельности на ближайшее время участники нового союза стали считать распространение своих документов среди членов ВКП(б). Но этот путь таил в себе угрозу провала, если кто-либо из вновь агитируемых сообщил бы об этом руководству ВКП(б). Так оно и получилось: 14.09.1932 в ЦК партии поступило заявление на "группу Рютина", а на следующий день руководители нового "союза" были арестованы.

Долгое время документы "группы Рютина" не публиковались, пока они не появились в 1991 г. в сборнике "РЕАБИЛИТАЦИЯ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ 30 – 50-Х ГОДОВ" (Под общей редакцией А. Н. Яковлева). В нем же приводится подробное описание хода следствия и ликвидации участников "союза". Но в связи с тем, что они не смогли добиться каких-либо серьезных результатов в своей борьбе, на их деятельность особого внимания в последующем не обращалось. Но самого Сталина факт возникновения такой группы сильно взволновал, и он помнил его многие годы.

Во-первых, в "платформе группы Рютина" много места отводилось перечислению его недостатков, его стремлению к неограниченной личной власти и опасениям за судьбу страны и ее граждан. Из 12-ти разделов "платформы" первые четыре посвящены анализу характера и методов Сталина:

1. "Случайность" и роль личности в истории

2. Сталин, как беспринципный политикан

3. Сталин как софист

4. Сталин как вождь и теоретик

В других разделах приводились доказательства кризиса как в партии, так и в стране, и призывалось снизить темпы индустриализации, прекратить насилие над крестьянством и заботиться о повышении благосостояния граждан. А главным условием выхода из складывающейся ситуации считалось отстранение Сталина от власти. Причем, авторы "платформы" не отказывались от идеи построения социализма, коммунизма и Мировой революции. Однако, во время следствия участникам "союза" ставились в вину именно призывы к свержению советской власти, а не только угроза Сталину. Но не только она могла его беспокоить.

Посмотрим, кто был среди учредителей "союза" по должности:

руководитель группы Наркомата РКИ РСФСР М. С. Иванов;

секретарь правления "Союзмолоко" Н. П. Каюрова;

директор 26-й Московской типографии П. А. Галкин;

профессор Московского торфяного института П. П. Федоров;

директор треста "Киномехпром" Союзкино В. Б. Горелов;

начальник управления Наркомснаба УССР Б. М. Пташный;

управляющий объединением "Гипрококс" Н. И. Васильев;

его заместитель С. В. Токарев.

Таким образом, получается, что в начале 30-х годов недовольство методами быстрой индустриализации проявилось среди экономических руководителей, от которых темпы этой самой индустриализации зависели в первую очередь. Причем, это было не первым проявлением недовольства. Еще в 1930 г. с подобными опасениями выступили: председатель СНК (правительства) РСФСР, кандидат в члены Политбюро ВКП(б) Сырцов и член ЦК ВКП(б) Ломинадзе. Они заручились поддержкой некоторого количества местных партийных секретарей. Оба они в декабре 1930 г. были исключены из партии. Ломнадзе в 1935 г. покончил жизнь самоубийством.

Чем это грозило Сталину? Особой угрозы его личной власти внутри СССР это не несло. Но резко тормозились надежды на Мировую революцию, мирных путей свершения которой Сталин вообще не видел, надеясь только на новую мировую войну. Но мировая война требует огромных затрат. Отсюда вытекает необходимость полностью подчинить экономических командиров. Но сделать это можно двумя методами: материальным стимулированием как директоров, так и рабочих (на что требуются огромные средства, которые в случае войны могут быть бесполезно утеряны) или угрозами. Сталин выбрал второй путь.