Текст книги "Очаровательная плутовка"

Автор книги: Кейси Майклс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Розали рассказала миссис Римстон, что она была скомпрометирована человеком, которому она на самом деле не нужна, – она упоминала меня по имени, ты понимаешь, и что она, моя милая, любит меня до безумия. Еще она упрашивала ее взять ее к себе до той поры, пока она не станет актрисой или уплывет в Америку. Я тебе говорил, что Розали обладает ярким, если не исключительным воображением?

– Похоже, – сказал Бэк, внимательно глядя на своего друга, – вся эта история перевернула тебя, Флетч, а ты ведь еще не отошел от тех печальных событий, связанных с Арабеллой. – Он опустил голову, сообразив, что сказал это, не подумав. – Прости, но ты, должно быть, доволен тем, что мисс Дарли думает, будто влюблена в тебя?

– Думает, что влюблена в меня? – нахмурился Флетчер. – В это так сложно поверить?

Бэк улыбнулся, его аппетит вернулся, а страхи улетучились.

– Откровенно говоря, Флетч, сложно поверить в то, что она не убила тебя, пока ты спал.

Флетчер открыл было рот, собираясь защитить себя, но тут в столовую вплыла тетушка Белльвилль в задрапированном пышном платье.

– Вот ты где, счастливый, счастливый человек, – стала выводить она трели, подходя к столу, чтобы поцеловать своего племянника в щеку. – Закрой глаза, Флетчер – ты тоже, Бэк – не открывайте до тех пор, пока я вам не скажу.

Флетчер посмотрел на свою тетушку осоловевшим взглядом. Ее толстые щеки были красными, а ее маленькие глазки светились нездоровым блеском.

– Что вы натворили, тетя? – спросил он шутливым тоном. – Я ничего не упустил, не правда ли? – Я имею в виду, – добавил он, быстро оглядывая столовую, опасаясь, что тетушка Белльвилль превзошла себя после надругательства над желтым залом, произведя еще какие-нибудь изменения в отделке на этот раз столовой, которые он каким-то образом проглядел. – Я не вижу ничего необычного здесь. Бэк, ты ничего не заметил?

– Вы оба все заметите через минуту, негодные мальчишки, – поддразнила их тетушка Белльвилль, нежно похлопав Флетчера по плечу. Похоже, она была в таком отличном расположении духа, что готова была простить своему племяннику все. – Флетчер, сделай, как я прошу, пожалуйста, и закрой глаза. Не подсматривай! Отлично! Я должна сказать тебе, Флетчер, ты ошеломил меня своими новостями, но вместе с тем ты меня и серьезно озадачил…

– Я существую только для того, чтобы радовать вас тетя, – перебил ее Флетчер, покорно продолжая сидеть с закрытыми глазами.

– Тьфу ты, не обманывай меня. После весьма беспокойной ночи я проснулась рано утром, полная решимости. Я говорила тебе, племянник, что Элси, моя горничная, прекрасно обращается с ножницами? Определенно в ее кончиках пальцев скрыт подлинный талант. О Боже, – воскликнула она, заметив разбитую тарелку Бэка на полу. – С кем-то произошел несчастный случай? Надо позвать Лезбриджа, мне кажется…

– Тетя, я предупреждаю вас, если я еще немного просижу с закрытыми глазами, мои веки слипнутся и останутся такими навечно, – еще раз перебил ее Флетчер. – Можно мне открыть их или вы все-таки перейдете к цели вашей затеи?

Тетушка Белльвилль только рассмеялась в ответ на такую глупость, поскольку всем было известно, что веки не могут слипнуться таким образом – если только кто-нибудь в этот момент не хлопнет тебя резко по затылку.

– Надо сказать, что у нас было только одно платье твоей дорогой сестры, слишком большого размера, с которым нам предстояло поработать – добавить разные модные украшения, лентами и бантами и, возможно, немного драгоценностей. Я должна признать, что сильно беспокоилась вначале, тем более что платье уже вышло из моды, однако все вышло как нельзя лучше. Это настоящий мой успех. Бэк, я видела! Ты подсматриваешь.

Зажмурив глаза еще сильнее, Бэк стал оправдываться, что на самом деле он ничего не видит. Он пытался есть дальше и приоткрыл один глаз, чтобы не наполнить рот вареной морковью еще раз.

– Бэк умирает с голоду, тетя, – указал Флетчер, делая огромное усилие, чтобы не рассмеяться. – Это будет на вашей совести, если у него случится голодный обморок. Так что если вы еще не готовы предъявить нам свой успех, как изволили выразиться, то Бэк найдет в себе силы извинить вас.

Тетушка Белльвилль вздохнула и решила сдаться. В конце концов, у нее будет масса времени, чтобы хвастаться уже после того, как она ослепит джентльменов своим восхитительным творением.

– Розали, ты можешь войти.

Легкий шелест послышался со стороны входа в столовую – сердце Флетчера сильно забилось. Он знал заранее о том, что сейчас произойдет. Только безмозглый болван мог слышать всю эту шумную суматоху, звуки которой доносились из комнаты тетушки Белльвилль и не догадаться, что там происходит. Когда он откроет глаза, Розали будет стоять перед ним – больше не неряшливый мальчишка-конюх, а его невеста.

Как она будет выглядеть?

Конечно, она будет чистой, в этом можно было не сомневаться, такой, какой, бывало, он представлял ее себе, пытаясь мысленно очистить ее лицо от грязных пятен. Он уже видел ее черные волосы, спутанные, грубо постриженные. Даже учитывая талант Элси, он не надеялся на то, что с ними удастся что-нибудь сделать, до тех пор, пока они не отрастут заново.

– Боже мой, – услышал Флетчер шепот Бэка.

Флетчер хотел открыть глаза, очень хотел, но что-то останавливало его. Что-то, сидящее глубоко внутри него. Что-то совершенно чуждое ему. Что-то, что до этого он испытывал крайне редко – страх.

Что, если экстаз тетушки Белльвилль не был оправдан и слова Бэка были вызваны ужасом от вида Розали? Впрочем, это было неважно. Он любил ее, любил всей душой.

Но что, если Билли, такой привлекательный в образе растрепанного мальчишки, превратился в бесхарактерную, жеманную мисс – и это больше не его Билли Бэлкем – с помощью нескольких кружев и оборок. Что, если Розали, превратившись в красавицу и заново познакомившись со всякими женскими безделушками, теперь вся полна мыслями о лондонском сезоне, не желая ничего больше, чем разрушать сердца, не довольствуясь ничем больше, чем дюжиной молодых людей у ее ног. Что, если она больше не нуждается в нем и не любит его?

– Итак, племянник, – произнесла тетушка Белльвилль голосом, полным гордости, оглядывая Розали. Когда Флетчер не ответил, она посмотрела на него и увидела, что его глаза все еще закрыты. – Боже мой, Бэк, посмотри! Неужели Флетчер был прав и его веки действительно слиплись?

– А? – отозвался Бэк, все внимание которого, очевидно, было приковано к Розали.

Обеспокоенность его тетушки вывела Флетчера из его глубоких раздумий.

– Почему вы не спросите меня, тетя? Если мои глаза закрыты, то это еще не значит, что я еще и оглох. – Понимая, что он может вечно откладывать неизбежное, он открыл глаза.

Его разум был потрясен сначала платьем, потому что это был его подарок Арабелле, когда той было немногим больше четырнадцати лет. Это было платье в стиле того времени, намеренно скроенное так, что женщина, носившая его, выглядела беспомощной и невинной, как будто она только что встала с кровати. Платье было кремового цвета, простого покроя, с короткими, с буфами рукавчиками, с линией груди, подчеркнутой желтой вельветовой лентой, и с краями, украшенными оборкой.

Он шло Розали так, как будто было сшито специально для нее.

Небольшие округлости ее груди были приподняты, ткань платья следовала нежному силуэту ее бедер, скрывая ноги, которые, как знал Флетчер, были длинными и стройными. Ее руки, открытые почти до плеч, были белыми и мягкими и в высшей степени осязаемыми.

Флетчер сглотнул и поднял взгляд на ее лицо.

За прошедшую ночь Розали Дарли стала ошеломляюще красивой, самой желанной женщиной, которую он когда-либо встречал.

Он не знал, радоваться ему или плакать. Элси была гением. Изящное личико Розали было обрамлено безупречно уложенными короткими черными локонами, перехваченными кремовой сатиновой лентой, оттеняющими ее маленький, слегка вздернутый веснушчатый носик, длинную шею и огромные изумрудные глаза.

Ее глаза спасли его от отчаяния, ведь они были глазами Билли Бэлкема – живые, любознательные, озорные и вызывающие. Билли не исчез окончательно, он только спрятался за новым обликом Розали.

– Что ж, малыш, – произнес Флетчер, наконец обретя голос, – кажется, ты выглядишь довольно мило.

– Мило? – взорвался Бэк, срываясь с места, чтобы поцеловать Розали руку. – Мисс Дарли, если вы позволите, я проткну этого низкого человека шпагой ради вас. Меня повесят, но это стоит того.

– О, но ты не можешь сделать этого, – обеспокоенно воскликнула тетушка Белльвилль. – Она невеста моего племянника, запомни, хотя, как я догадываюсь, ты шутишь, Бэк, не так ли? Конечно, ты шутишь. Я сначала не поняла от волнения.

– Мы прощаем вас, тетя, – сказал Флетчер, вставая, чтобы поцеловать ее в щеку. – Мои комплименты, мадам, вы действительно сотворили чудо.

Недоставало только одного, чтобы чувствовать себя хорошенькой снова, чтобы быть чистой снова, чтобы можно было обуться в мягкие тапочки – избавиться от тяжелых, натерших ее ноги сапог, от этой вещи из прошлого, но это было уже не так важно. Кроме того, в чем было чудо? Она знала, как она выглядит, и к своим восемнадцати годам она уже привыкла к своей внешности и не находила в ней ничего необычного.

– Если мы закончили осмотр, – произнесла она раздраженно, – надеюсь, вы не против того, чтобы «чудо» приняло участие в ленче?

Бэк лез из кожи вон, подведя Розали к столу, указывая на разные блюда, как будто бы она была незнакома с ними, в то время как она украдкой, из-за ресниц, поглядывала на Флетчера.

Он все еще смотрел на нее завороженным и счастливым взглядом. Ее сердце, которое начало биться чаще еще в тот момент, когда тетушка Белльвилль оставила ее за дверью столовой, теперь достигло максимально быстрого ритма. Она склонила голову, чтобы скрыть счастливую улыбку.

Она понравилась ему! Да, он, конечно, не бросился сломя голову целовать ей руку, как это сделал Бэк, но было ясно, что это ничего не значит. Ему действительно понравилось, как она выглядит.

Она волновалась до смерти, пытаясь предположить его реакцию, боясь, что то же самое стройное тело, которое до этого принадлежало мальчику, одетым в платье будет выглядеть ужасающе неадекватно.

Хотя тетушка Белльвилль и Элси сделали много комплиментов по поводу ее фигуры, ей не хватало восторженного взгляда Флетчера, чтобы убедиться, что все Беатрис этого мира вовсе не были лучше подготовлены к тому, чтобы привлекать внимание мужчин. Тем не менее Розали не могла поклясться, что не завидует объемной груди барменши, хотя бы немного.

Сев за стол, Розали подумала о том, чтобы уничтожить письмо, которое она написала сегодня утром миссис Римстон. Хотя доброе приглашение женщины было в высшей степени чудесным, в том случае если бы Флетчер отказался от нее, больше не было смысла замышлять еще один побег, еще один маскарад, еще один обман. По правде говоря, Розали, которая была проучена Флетчером, как никто другой, чрезвычайно устала от маскарада и лжи.

Конечно, вспомнила она с грустью, проблема миссис Билль – и Сойера – все еще оставалась, как ноющая зубная боль. Это было испытание, через которое она должна была пройти, перед тем как она смогла бы поверить в реальность шанса стать счастливой вместе с Флетчером.

Флетчер… Она еще раз взглянула на него украдкой, чтобы убедиться, что он смотрит на нее, улыбаясь своими серыми глазами. Могла ли она надеяться на счастливый финал? Удалось ли Уильяму с помощью своей последней просьбы обеспечить счастливую жизнь своей сестре и своему лучшему другу?

Во время ленча Бэк повернулся к Розали и спросил, не окажет ли она ему честь прокатиться с ним в его экипаже сегодня. Услыхав это приглашение, Флетчер напомнил своему другу, что он был бы рад позволить это, но ему нужно было изучить несколько писем, которые непременно требовали внимания Бэка, и, между прочим, неужели его друг забыл, что мисс Дарли уже ангажирована?

– С другой стороны, я, – добавил он, после того как Бэк покраснел и что-то проворчал себе под нос, – сегодня после обеда абсолютно свободен и как раз мог бы взять с собой мисс Дарли и прокатиться по поместью.

Да, сказала себе Розали, пряча полную триумфа улыбку за салфеткой, жизнь, полная счастья, может быть вполне возможной.

С кашемировой шалью на плечах, в одной из украшенных перьями шляпок Арабеллы Розали расслабленно откинулась на спинку сидения экипажа, чувствуя гладкую ткань рукава кителя Флетчера, трущуюся о ее голое предплечье, – это одновременно и успокаивало, и провоцировало ее.

Уже полчаса они ехали в экипаже, в том самом, который она заводила в конюшню, с Флетчером, держащим вожжи, напоминавшим в своем плаще с несколькими накидками, спускающуюся грозовую тучу. Розали вспомнила, как он соскочил с сиденья, отдавая приказы, и вспомнила свою дерзкую реакцию на них.

Они прошли долгий путь с тех пор, и Розали не жалела ни об одной секунде, проведенной вместе с Флетчером. Она думала, что всегда будет особенно ценить ту ночь, когда они разделили ужин у костра, ночь, в которую она услышала о последних часах Уильяма и узнала, что Флетчер в душе замечательный, заботливый человек.

Он может раздражать, сводить с ума, может быть упрямым, властным и даже непристойным. Но она помнила, что не была честной с ним, и могла извинить его поведение. Да, она все еще терзалась воспоминаниями о той сцене в его спальне, но она также знала, честно признавая это, что он сильно мучился, чувствуя в себе влечение, как он тогда считал, к абсолютно неприемлемому объекту.

Он любил ее. Розали успокаивала эта мысль, хотя он ни разу не признавался ей в этом. Есть некоторые вещи, которые женщина чувствует своим сердцем, и это была одна из них. Он не мог более скрывать эту мягкость в своем взгляде, когда смотрел на нее, в то время как она не могла больше скрывать боль в своем сердце, когда ловила этот взгляд.

Она много читала о любви, поскольку была любительницей любовных романов. Она знала, что на пути любви бывают испытания и несчастья – она ожидала их – но она также знала, что в конце добро всегда одерживает победу над злом. В ее случае это зло было персонифицировано не в вожделеющем ее отчиме, или опасном призраке, или огнедышащем монстре, а в миссис Билль и ее испорченном сыне Сойере.

Но Розали больше не боялась. Флетчер победит всех драконов ради нее, и они заживут счастливо. Тетушка Белльвилль, как уже неоднократно заявляла эта добрая женщина, поможет им вырастить прекрасных, хорошо воспитанных детишек среди красоты и спокойствия Лейквью.

– Ты совсем тихая, малыш, – заметил Флетчер, останавливая экипаж в тени дерева. – Может быть, ты предпочитаешь, чтобы мы поехали верхом на Пегане и Чертовке?

– Я не привыкла ездить верхом, – призналась она, покраснев от воспоминания об их верховой прогулке и почти катастрофическом ее завершении.

– Поздно запирать дверь на засов, Розали, когда все наши милые курочки уже сбежали из курятника. Я уже видел, как ты ездишь верхом. Мы могли бы отыскать твои бриджи, если бы ты захотела.

Розали вздрогнула и покачала головой:

– Я искренне надеюсь, что эти бриджи уже сгорели в огне, поскольку я не желаю их больше видеть. Кроме того, верховая езда – это, должно быть, самый неудобный способ передвижения в мире. Я не знаю, как вы, мужчины, это выносите.

Флетчер рассмеялся и спрыгнул с подножки экипажа, чтобы привязать вожжи к ближайшей ветви дерева. Подавая ей руку, он предложил Розали немного прогуляться, чтобы она рассказала ему о миссис Билль, которая должна была появиться в Лейквью не позже завтрашнего вечера.

Розали положила свою ладонь в его, чувствуя волнение от возбуждающей дрожи, пробежавшей по ее руке до локтя и дальше, и легко соскочила с сиденья.

– Стоит ли говорить о ней, Флетчер, – спросила она, поднимая глаза, полные невинного соблазна. – Я уверена, что ты разобьешь наголову и ее, и ее гадского сына безо всяких проблем. Ты можешь быть очень пугающим, когда ты хочешь таким быть, ты знаешь. Уильям был всегда чересчур податлив по отношению к ним, к тому же они такие дальние родственники, что такое родство уже ничего не значит, и они есть не что иное, как пиявки, сосущие кровь из любого, кто не в силах сказать им нет.

– Уильям побежден женщиной? – спросил Флетчер, взяв Розали под руку, и они медленно пошли по полю по направлению к маленькому строению вдалеке, служившему укрытием для овец во время дождя. – Он был джентльмен, я знаю это, но я не могу представить его себе в роли простофили.

Слезы заблестели на глазах Розали, когда Флетчер заговорил о ее брате. Дорогой Уильям. Она все еще не могла смириться с мыслью, что потеряла его и что она больше никогда его не увидит.

– У Уильяма было очень доброе сердце, – сказала она тихо, положив ее вторую руку на предплечье Флетчера, чтобы чувствовать его твердую силу обеими руками. – Он не смог им отказать, когда несколько лет назад они появились у нас и попросили о помощи. Он выделил им небольшой коттедж на краю фермы, но они все время требовали больше и больше. Я… – Голос Розали дрогнул, но через мгновение она продолжила: – Когда он решил, что должен выполнить долг перед своей страной и присоединиться к Веллингтону, я взяла с него обещание, что он не умрет, оставив меня на попечение миссис Билль. Он засмеялся и заверил меня, что никогда так не поступит со мной. Я думаю, он вспомнил о своем обещании после того, как увидел тот ужасный сон.

Она посмотрела Флетчер глазами, полными слез:

– Он написал мне о своем сне в том письме, в том, в котором он рассказал мне, что попросил тебя стать моим опекуном, если с ним что-нибудь случится. Несколько недель спустя я узнала, что он погиб. Он же рассказывал тебе об этом ужасном сне?

Они немного склонились друг к другу, пока шли. Свободная рука Флетчера теперь лежала поверх руки Розали, покуда он рассказывал ей обо всем: о письме Уильяма, о том, что не сразу обнаружил его, о своем мучении и даже о своем первоначальном нежелании снова становиться чьим-нибудь опекуном после трагедии с Арабеллой.

Она уже слышала часть этой истории той ночью в конюшне, но в этот раз Флетчер не был пьяным, и его слова действовали на Розали в два раза сильнее. Он был таким искренним, совершенно не пытаясь оправдать свои поступки, что Розали было сложно удержаться от того, чтобы остановиться, обнять его и успокоить.

Как раз в тот момент, когда она была готова обратить эту мысль в действие, Флетчер остановился, повернулся к ней, глубоко заглянув ей в глаза, и спросил:

– Не хотела бы ты провести лондонский сезон, Розали? Тетушка Белльвилль, похоже, уверена, что ты покоришь Лондон, и я должен согласиться с ней.

– Что? – Он застал ее врасплох, и она смотрела на него с удивлением, раскрыв рот.

– Никто не знает о событиях последних дней, и никто не узнает. Твоя репутация останется незапятнанной. Все компрометирующие тебя обстоятельства будут забыты. Розали, не смотри на меня такими печальными глазами, ответь мне что-нибудь.

– Я-я не нужна тебе? – спросила она слабым голосом, чувствуя, как сердце ее опускается вниз, чтобы лежать там разбитым вместе со всеми ее мечтами.

– Не нужна мне? – переспросил Флетчер голосом, полным боли, хотя Розали, поглощенная своей собственной печалью, не заметила ее. – Я читал твое письмо, адресованное миссис Римстон, малыш.

– Ты читал мое письмо? Как ты посмел! Это же личное. Ах, Флетчер, я чувствую себя очень сконфуженной.

– Почему? Оно было чудесно наивно. Зато теперь я знаю, что ты любишь меня. Я также знаю, что ты – совершенно невинна, совершенно незнакома с этим миром и одарена богатым воображением. Тебе, возможно, кажется, что я не оценил абсурдные и драматичные творения твоего разума. Напротив, я обожаю их! Но как твой опекун, я не должен быть эгоистом. Я должен делать то, что лучше для тебя.

– Лучше для меня? И ты думаешь, лондонский сезон – это лучше для меня. После всего что ты мне рассказывал? Да я там умру со скуки!

– Забудь все, что я рассказывал. В то время когда я говорил тебе об этом, я думал, что стараюсь удержать молодого юношу от гибельного пути. Для прекрасной молодой девушки Лондон – лучшее место на земле. Бог мой, Розали, Бэк уже заперся в своей комнате, чтобы сочинить поэму в твою честь. А в Лондоне у тебя будет сотня поклонников. Тысяча. Как я могу связать тебя браком, когда ты еще не жила по-настоящему?

– А жить с тобой – это не настоящая жизнь? – резко возразила Розали с болью в голосе. – Впрочем, ничего не говори. Гвоздь уже внутри, нет смысла забивать его еще глубже. Ты обнаружил, что я развлекаю и привлекаю тебя, но ты на самом деле не любишь меня. Тебе не нужен брак; ты уже выразился ясно на этот счет, когда вернулся в Лейквью, спасаясь от назойливых поклонниц. Хорошо, я больше не буду тебя беспокоить. Я завтра вернусь на ферму Хиллтоп вместе с миссис Билль и Сойером и дам им сделать со мной то, что они хотели – черную мессу и все остальное…

– Черную мессу? – Флетчер сделал шаг назад, раскрыв рот. – Кто сказал тебе, что они собираются использовать тебя в черной мессе? Малыш, это абсурд!