Текст книги "Извращенный Найт-Крик (ЛП)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Тринадцать

ИДЕН

У меня такое чувство, что мои глаза склеены. Полное недосыпание и абсолютная усталость вынудили меня в конце концов отключиться прошлой ночью. Я явно достигла своего предела эмоционального багажа.

Мысль о том, что кто-то вот так вмешивается в мою жизнь, разрушает меня на другом уровне. Не думаю, что я когда-либо видела, чтобы "Звезды" выглядели такими беспомощными, но они могут присоединиться к этому гребаному клубу. Я рада, что они чувствуют то же, что и все мы.

Прошлой ночью я смотрела в зеленые глаза Хантера, и он казался таким же сбитым с толку, как и я, но мой гнев отказывался замечать боль в его взгляде. Если бы я задержалась здесь подольше, я знаю, он бы тут же убедил меня, что знает не больше моего, но я просто не была готова так легко избавиться от своей боли. Прибытие "Заезд" сняло оцепенение с моего организма, и я внезапно что-то почувствовала.

Я не могу представить, что они ушли, и я знаю, что Хантер, возможно, захочет изложить свою позицию или предложить какие-то объяснения, но мне нужно поспать еще пять минут, прежде чем я даже подумаю о том, чтобы встать.

Приоткрывая глаза, я несколько раз моргаю, когда вижу, как проникает естественный свет из окна. Я могла бы поклясться, что прошлой ночью как следует задернула шторы, но, очевидно, я этого не сделала.

Проведя рукой по лицу, я вздыхаю. Черт, как здесь тепло.

Вытягивая ноги, я вздрагиваю, когда понимаю, что они в ловушке под одеялом, а затем медленно замечаю руку, обвитую вокруг моей талии и крепко прижимающую меня к груди.

Ублюдок.

Как, черт возьми, я могла спать, когда кто-то забрался ко мне в постель? И как я могла не распознать, что кто-то рядом, как только открыла глаза? Черт возьми. Взглянув на загорелую руку, обнимающую меня, я сразу понимаю, что это Ксавье. У него самая маленькая родинка в верхней части предплечья, и она прямо там, жаждет, чтобы я провела по ней пальцем.

Убирая волосы с лица, я делаю глубокий вдох, готовая повернуться и высказать ему все, что у меня на уме, но его хватка чуть крепнет.

– Доброе утро, Нафас, – сонно шепчет он мне на ухо, придвигаясь ближе, чтобы обнять меня, ведя себя совершенно непринужденно. Как будто вчера ничего не произошло, и мы не прячемся в каком-то домике на берегу озера, о котором я до сих пор даже не слышала.

– Сегодня действительно хорошее утро? – Я откидываюсь назад, заставляя себя сохранять спокойствие и не раздражаться, когда расслабляюсь в нем. Это эмоционально истощает, и я просто не готова почувствовать себя дерьмово, как только открою глаза. Мне нужен перерыв.

– Я мог бы сделать это лучше, – предлагает он в ответ, и мне приходится сдержаться, чтобы не закатить глаза, умоляя выйти и сыграть на его намеке. Это не мой тип прелюдии, не сегодня.

– Я имею в виду, ты мог бы начать с объяснения, какого хрена ты делаешь в моей постели, – парирую я, обнаруживая, что гораздо легче сохранять спокойствие и вести цивилизованный разговор, лежа к нему спиной. Если я не могу видеть его реакции и выражения лица, я могу просто предположить, что они именно такие, какими я хочу их видеть – он чувствует отчаяние и разбитое сердце из-за того, что вел себя по отношению ко мне как сука. Вряд ли, ни капельки.

Его рука расслабляется, когда он проводит пальцами по моей обнаженной руке, и я вздрагиваю от этого прикосновения, щурясь от солнечного света, освещающего мою комнату.

– У меня есть несколько причин, и все они абсолютно эгоистичны. Ты уверена, что хочешь их услышать? – бормочет он, и я киваю, зная, что все, что он собирается сказать, выведет меня из себя, так что я могу с таким же успехом покончить с этим.

– Продолжай, – подсказываю я, когда он сосредотачивается на поглаживании моей руки, а на самом деле не отвечает мне. Хотя, если он попытается остановиться, я заставлю его убрать руку, потому что это чертовски приятно, словно мурашки бегут по моему позвоночнику. Это отвлекает. Вероятно, он позаимствовал эту гребаную идею у Хантера.

– Причина номер один: я, блядь, не собираюсь спать в машине. Я также не буду спать на чертовом диване, как два других придурка. Причина номер два: мне невыносима мысль о том, что ты останешься одна после вчерашнего. Мне никогда не нравилась боль в твоих глазах, Нафас.

– Почему ты меня так называешь? – Выпаливаю я, прерывая его, когда понимаю, что он собирается ударить меня третьей причиной, но я спрашивала его достаточно раз, чтобы заслужить гребаный ответ к настоящему моменту.

Его пальцы задерживаются на моей руке, и я чувствую, что он обдумывает это. Наконец-то решив объяснить мне, что означает то, как он называет меня с той самой первой ночи, когда я встретила его в Найт-Крик и даже не знала его имени.

– Пожалуйста, – добавляю я, умоляя поделиться хотя бы фрагментом информации, и он вздыхает, его тело напрягается, прежде чем он произносит слова.

– Это значит – мое дыхание.

Бабочки порхают у меня в животе, а лицо заливается краской. Я чувствую, как мои пальцы покалывает от шока, и я почти не могу дышать от честности его ответа.

– Но ты назвал меня Нафас еще до того, как узнал мое имя, – бормочу я, пытаясь повернуться к нему лицом, но он быстро прижимает меня к своей груди, так что я не могу.

– И у меня перехватило дыхание, когда я увидел тебя стоящей на балконе и смотрящей на океан.

Я ошеломлена, совершенно сбита с толку. Это совсем не то, чего я ожидала. – Что это за язык? – Я спрашиваю. Мое сердце колотится так сильно, что мне приходится немного сменить тему разговора, чтобы попытаться отдышаться.

– Мой отец, Рез, на четверть индонезиец. Его бабушка была из Индонезии, и она все время называла меня Нафас. Я никогда по-настоящему не понимал необходимости называть кого-то этим прозвищем, пока не увидел тебя.

Кто, черт возьми, этот парень, лежащий сейчас рядом со мной? Как Ксавье Найт, мудак из всех мудаков, называет меня так, что у меня отлегает от сердца с того самого дня, как я, блядь, встретила его? Споры, гнев, травля. Все это происходило с Нафас на его языке. Все это. Что, черт возьми, это вообще значит?

– Я слышу, как ты слишком много думаешь, Иден. Я говорил тебе, что люблю тебя. Ты мне не поверила, и это нормально. Но третья причина, по которой я забрался в твою кровать, чтобы лечь с тобой, заключается в том, что мне просто нужно было быть рядом с тобой, чтобы заснуть. Это было абсолютно эгоистично. Ты можешь сказать мне, чтобы я уходил, или ты можешь сказать мне, как я могу, черт возьми, исправить все, что я сломал.

Каждое слово раскалывает мою душу еще сильнее, как будто его признание – это кувалда, пробивающаяся сквозь кирпичные стены, которые я продолжаю пытаться возвести вокруг себя.

Хватка Ксавьера на мне ослабевает настолько, что я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом, что оказывается сложнее, чем я ожидала, поскольку я лежу под одеялом, а он поверх него. Его глаза еще не до конца проснулись, но в них бурлят эмоции. На нем все еще темно-синяя рубашка поло и джинсы, в которых он появился рано утром. Его волосы растрепаны, но он действительно выглядит отдохнувшим.

– Я не знаю, как исправить что-то настолько грязное. Например, что тут можно исправить? Мы всего лишь хаотичные обломки того, что сделал из нас Найт-Крик, – честно отвечаю я, он поднимает руку, чтобы нежно погладить меня по щеке. Я прижимаюсь лицом к его прикосновениям.

– Я знаю, но мы сделаем все правильно. Для нас, для тебя. Чего бы это ни стоило. Я смотрю ему в глаза, вижу только правду, и это пугает меня до чертиков, но есть кое-что, что мы все еще не обсудили. Слон в комнате.

– Что на счет ребенка, Ксавье? – Спрашиваю я, желчь подступает к моему горлу от страха перед его ответом, хотя я знаю, что в любом случае буду растить ребенка с ними тремя или без них.

– А что на счет ребенка, Иден? – он спокойно возражает, и я тут же отчаянно хочу, чтобы он снова назвал меня Нафас, хочу услышать это слово из его уст.

– Ну, тот факт, что он есть, для начала, – говорю я, отказываясь моргать, чтобы не пропустить его реакцию, и когда он хмурится, мое сердце замирает в груди, опасаясь худшего ответа.

Глядя в потолок, я пытаюсь сделать глубокий вдох, боясь увидеть выражение лица Ксавье, когда мои эмоции пытаются взять надо мной верх, но я стараюсь прогнать все это прочь.

– Мне кажется, ты ждешь, что я что-то скажу, а я не знаю, что сказать правильно, – бормочет он, убирая руку от моего лица, чтобы нервно потереть затылок.

– Я хочу, чтобы ты был честен со мной. Я чувствую, что жду, когда ты разозлишься, потому что я говорила тебе, что был имплант, и…

– Нафас, я был там прошлой ночью. Я слышал об этих дурацких таблетках. Никто в этом не виноват. Не ты, не мы, даже не Хантер, – заявляет он и прикрывает мне рот, когда я собираюсь прервать его, мои глаза расширяются, но тот факт, что он назвал меня Нафас, заставляет меня чувствовать себя немного чертовски мягкой по отношению к нему прямо сейчас. – Я не хочу спорить с тобой о Хантере. Очевидно, есть вещи, которых ты не знаешь, и я чувствую, что тебе нужно поговорить с ним об этом, но, честно говоря, он сломлен этим, Иден. Чертовски сломлен.

Я чувствую, как мои эмоции снова поднимаются внутри меня, полностью разорванные и смешанные воедино, что делает расшифровку того, что я на самом деле чувствую, настоящим испытанием. Еще слишком раннее гребаное утро для всей этой драмы. Я знаю, что если я нажму на Ксавьера прямо сейчас, он скажет мне то, что мне нужно знать, но он прав, я хочу услышать это от Хантера. Думаю, я в долгу перед ним после того, как он стоял там и позволил мне накричать на него прошлой ночью.

Я киваю в знак согласия, и он убирает руку с моего рта, но не раньше, чем проводит большим пальцем по моей нижней губе, посылая дрожь по моему позвоночнику.

– Я так сильно хочу поцеловать тебя, – шепчет он так тихо, что я едва слышу его из-за звона в ушах.

Обычно он просто брал у меня, поэтому слышать, как он озвучивает это, прежде чем просто начать действовать, превращает меня в желе. Он даже не спрашивает, он просто, блядь, бормочет мне правду, и это то, что заставляет меня двигаться к нему. Мои губы мягко касаются его губ, и я думаю, что застаю его врасплох, потому что ему требуется несколько секунд, чтобы ответить. Но когда он это делает, он уже не тот требовательный Ксавье, к которому я привыкла.

Он нежно проводит своими губами по моим, и я чувствую, что вся горю, когда он обхватывает мой затылок и неторопливо исследует мой рот. Задыхаясь, я прерываю поцелуй, и он дразнит языком уголок моего рта, прежде чем я провожу ногтями по его голове и притягиваю его ближе, нуждаясь в большем.

Наши языки медленно касаются друг друга, и стон срывается с моих губ, когда я теряюсь в нем. Блядь. Я даже не знаю, как описать ту связь, которую я чувствую с ним. Это совершенно новая сторона, которую я никогда раньше не видела, и я хочу от него большего.

Ксавье откидывается назад, разнимая наши губы, и я ворчу от потери, что только заставляет его усмехнуться.

– Иден, я люблю тебя, мне нравятся твои губы, но прямо сейчас у нас происходит какое-то тяжелое дерьмо. Мне нужно, чтобы мы сейчас разобрались со всеми возможными проблемами, чтобы я мог сразу перейти к любовной части. Я хочу установить, что и кем мы являемся вместе, не причиняя больше вреда нашему маленькому пузырю из четырех человек, хорошо?

Я смотрю на него, потеряв дар речи, и провожу языком по губам, проверяя, чувствую ли я все еще его вкус. Он прав. Этот ублюдок на самом деле прав, и мне неприятно это признавать. Мне также неприятно, что он снова произнес эти три волшебных слова, а я просто не могу на них отреагировать. Я не знаю, что меня сдерживает, но я никогда не смогу оценить свои чувства, когда он так близко.

– Ты, блядь, кто такой? В теле Ксавьера Найта самозванец, и я думаю, что хочу сохранить его, – говорю я, глядя на него снизу вверх, когда он приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз.

– Вот кем я хочу быть, Нафас, без опьяняющего воздуха Найт-Крик. Я хочу быть таким человеком. Я хочу чувствовать любовь, счастье и радость. Я хочу делать твои фотографии, на которых ты, блядь, не покидаешь меня. Я хочу быть настолько увлеченным жизнью, чтобы быть совершенно невыносимым в лучшем из возможных способов, и я хочу всего этого с тобой, детка, как Твидл Дам и Твидл Ди, – признается он, его улыбка становится шире с каждым словом, и я не могу удержаться от того, чтобы мои собственные губы тоже не изогнулись.

– Звучит так, будто ты возлагаешь на меня большие надежды, – поддразниваю я с усмешкой, и он пожимает плечами.

– Штат Огайо всегда был моей мечтой, но я бы предпочел следовать за тобой, куда бы ты ни поехала, даже если это случайный домик у черта на куличках. Мы не созданы для того, чтобы жить в страхе, и я знаю, что сказал бежать, но мы не будем бегать вечно. Возможно, этот ребенок биологически не мой, но это не имеет значения, потому что он будет принадлежать моему брату, и мы здесь, нравится тебе это или нет.

– Я уже чувствую, как ты советуешь мне поговорить с Хантером. С другой стороны, я не уверена, что мне нравится такая версия тебя, – ворчу я, закатывая на него глаза и приподнимаясь на локте. Я качаю головой, мой желудок сводит, и я пытаюсь улыбнуться. – Но с этим придется подождать, потому что меня сейчас вырвет.

Четырнадцать

ИДЕН

Если этот ублюдок попытается еще раз накормить меня едой, я вырублю его к чертовой матери.

Когда мы спустились вниз, то обнаружили, что домик пуст, но смех Чарли и Лу-Лу снаружи заставил меня выглянуть в окно и увидеть их сидящими за столом для пикника с угрюмыми Тобиасом и Хантером.

– Иден, почему бы тебе просто не съесть еще немного фруктов, или печенья, или еще чего-нибудь? – Говорит Ксавье, осторожно пододвигая тарелку поближе ко мне, и я смотрю на его макушку.

– Ксавьер Найт, прекрати, блядь, пытаться меня накормить. Я сказала, что сыта, значит, я сыта, – ворчу я, отодвигая тарелку в центр стола, прежде чем скрестить руки на груди.

Он вздыхает. – Но ребенок наелся?

О Боже мой. Опершись руками о стол, я встаю, наблюдая, как он наблюдает за мной, откидываясь на спинку стула слишком небрежно.

– Я не знаю, почему бы тебе просто, блядь, не спросить его об этом? – Мой голос продолжает повышаться, поэтому я заставляю себя сделать глубокий вдох. Я благодарна, что все остальные снаружи, хотя, возможно, они все еще слышат меня оттуда.

Как только я собираюсь отойти от стола, Ксавье кладет руку мне на живот, и я замираю на месте, мои глаза расширяются от шока от его нежного прикосновения. Его пальцы скользят по моему животу, и мой взгляд прикован к каждому дюйму его руки.

– Доброе утро, орешек. Ты все еще голоден? – бормочет он, его голос почему-то нежнее, чем обычно, когда он с любовью смотрит на мой живот.

Как это получается одновременно так чертовски мило и так мудацко?

Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах появляется жар. Я качаю головой. Он знает, что делает со мной. Он медленно проводит пальцами по моей майке, продолжая удерживать мой взгляд, превращая меня в смазку в своих руках.

– Он тебя не слышет, – бормочу я, застыв на месте, не желая портить момент, и он ухмыляется.

– В книге Тобиаса по воспитанию детей сказано, что никогда не рано приучать ребенка к нашим голосам. Я просто хочу, чтобы малыш сначала узнал, кто из нас самый классный, – заявляет он, пожимая плечами, медленно убирая руку с моего тела и сжимая верхнюю часть моего бедра, когда поднимается на ноги. Оставив меня просто стоять и глазеть на него.

Самодовольный ублюдок.

Не думаю, что я готова к информации, которую эти ублюдки вычитали в детской книжке. Я должна была сделать это, но теперь они, вероятно, знают больше меня, что на самом деле наполняет меня волнением. В конце концов, мне придется стиснуть зубы и попросить их позволить мне тоже это прочитать.

– Как скажешь, – шепчу я в ответ, не зная, что еще сказать, потому что его прикосновения заставляют меня согласиться практически на что угодно прямо сейчас.

Взяв меня за подбородок, он проводит большим пальцем по моей щеке, заглядывая мне в глаза. – Ты готова найти парней и поговорить? – спрашивает он, и я вздыхаю, поддерживая зрительный контакт с ним.

Готова ли я? Нет. Но знаю ли я, что мне нужно это делать? ДА. Сохранение всего этого эмоционального смятения, бушующего внутри меня, не приносит мне никакой пользы. Часть меня надеется, что, услышав, как Хантер объясняет всю ситуацию с натуральными таблетками, я смогу собрать воедино свою разбитую душу, и тогда я буду вся во внимании.

Я киваю в ответ, не находя слов, и он нежно целует меня в лоб, отчего мои глаза закрываются, а по телу пробегают мурашки от его нежности. Мурашки покрывают всю мою кожу, когда я дрожу от его прикосновений.

Я действительно понятия не имею, кто этот парень, но Ксавьер Найт внутри чертовски мягкотелый, и я не могу отрицать, как сильно мне нравится эта его сторона. Мой разум даже не может осознать, насколько хорошо он заставляет меня чувствовать себя прямо сейчас.

Я уверена, что все снаружи должны были слышать нас здесь, но, к счастью, они предоставили мне пространство, в котором я нуждалась, и время с Ксавье, о котором я и не подозревала, что это так необходимо. Не остается незамеченным, что именно на Ксавьера я сейчас опираюсь. После всего, что произошло с тех пор, как я приехала в Найт-Крик, он, вероятно, был чертовски худшим, но в то же время моя душа полностью успокаивается, когда я рядом с ним. Наконец-то я готова это признать.

– Тогда пойдем, Нафас, – бормочет он, кладя руку мне на поясницу и подталкивая к двери. Опять у него это гребаное прозвище. Такой. Горячий.

К счастью, он ведет нас к входной двери, а не к задней, давая мне секунду, чтобы обойти крыльцо и собраться с силами, прежде чем мы присоединимся к остальным. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить свои натянутые нервы.

Сегодня снова тепло, поэтому на мне рваные джинсовые шорты, свободная белая майка и сандалии. Ксавьер все еще одет в ту же одежду, что и вчера, поскольку он не отходил от меня с тех пор, как мы проснулись. Очевидно, что поиск его сумки сейчас не является для него приоритетом.

Я позволяю ему закрыть за нами дверь, чтобы мы могли пройти по кругу в заднюю часть хижины, солнце палило прямо на нас, когда мой взгляд падает на Хантера и Тобиаса.

Они выглядят так, будто не сомкнули глаз, но Хантер выглядит намного хуже. Он выглядит опустошенным, как будто то, что я сказала прошлой ночью, уничтожило его. Даже отсюда я вижу напряжение в его взглядах. Я знала, что он был шокирован моими заявлениями, когда я кричала на них под ночным небом, но, видя его сейчас в таком состоянии, я знаю, что должна выслушать его.

– Доброе утро, – весело говорит Чарли, и я слегка улыбаюсь, глядя на нее, чувствуя себя чертовски неловко из-за всеобщего внимания, обращенного на нас, в то время как Ксавье продолжает подталкивать нас к группе.

– Вы, ребята, в порядке? – Спрашивает Лу-Лу, собирая свои светлые волосы в хвост, и я киваю, останавливаясь рядом со скамейкой.

Ни один из парней не произносит ни слова, они смотрят на нас со смесью эмоций, отражающихся на их лицах, но при виде руки Ксавье на моей спине их глаза загораются надеждой. Хочу ли я тоже чувствовать надежду?

– Я в порядке, – наконец отвечаю я, бросая быстрый взгляд на девушек, сидящих бок о бок, прежде чем снова поворачиваюсь к Хантеру и нервно покусываю губу. – Мне жаль, что вам, ребята, всем пришлось выйти на улицу, – добавляю я, чувствуя себя неловко из-за того, что люди снова лезут из кожи вон, чтобы помочь мне, пока я барахтаюсь в собственной чертовой жалости.

– Все хорошо, девочка. Мы все равно наслаждаемся погодой, – отвечает Чарли, подставляя лицо солнцу, просто чтобы доказать свою точку зрения, но это успокаивает мой дискомфорт.

– Мы можем уделить вам четверым несколько минут, если вам это нужно, – уклоняется Лу-Лу, и я встречаюсь с ней взглядом, читая на ее лице – Я здесь, если понадоблюсь. Она всегда знает, как мне помочь. Однажды, если ей когда-нибудь понадобится, чтобы я была рядом с ней вот так, я брошу все, чтобы быть рядом с ней, точно так же, как она сделала для меня. Она превзошла все мои ожидания от нее, снова и снова доказывая, что я ошибалась.

– Пожалуйста, – отвечаю я, восхищаясь девушками, которые встают без вопросов, обе обнимают меня сбоку, прежде чем направиться к заднему крыльцу.

– Ты не будешь возражать, если мы заедем в Бишоп и купим еще продуктов, раз у нас дополнительные гости? – Спрашивает Лу-Лу, искоса поглядывая на парней, и я киваю, когда Ксавье взмахом руки приглашает меня сесть.

– Спасибо, – говорю я достаточно громко, чтобы они услышали, прежде чем опуститься на освободившееся место.

Я чувствую, что все трое смотрят на меня, но продолжаю смотреть в сторону озера, пытаясь понять, как, черт возьми, мне следует подойти к этой ситуации. Что я вообще могу сказать? С чего мне начать?

Звук заводящегося минивэна отрывает меня от моих мыслей. Я несколько раз моргаю, сплетая пальцы перед собой, опираясь на стол и поворачиваясь к ним лицом.

Хантер садится прямо передо мной, Тобиас слева, напротив Ксавьера. Чем дольше между нами тянется молчание, тем труднее становится начать разговор. Но, как всегда, Тобиас рядом, готовый облегчить ситуацию.

– Эй, Иден, ты знала, что сердце матери, бьется быстрее и сильнее, чтобы поддержать ее саму, и ребенка? – заявляет он с улыбкой на губах, нетерпеливо кивая собственным словам, и я выдыхаю, сама не осознавая, что задержала дыхание.

– Нет, я этого не знала, – честно отвечаю я, скрещивая ноги под столом, чтобы выпрямиться. Мой взгляд падает на Хантера, который ссутулившись сидит напротив меня, его взгляд умоляет меня выслушать его. – Точно так же, как я не знала о этих натуральных таблетках, – добавляю я, мгновенно чувствуя себя стервой, когда он опускает подбородок на грудь, пряча от меня глаза, и мне приходится взять себя в руки.

– Выслушай его, Иден, – говорит Ксавье рядом со мной, проводя рукой по моей спине, и я делаю глубокий вдох, не сводя глаз с Хантера, который смотрит на меня из-под ресниц. Печаль запечатлена в каждой частичке его зеленых радужек. Когда я молчу, выжидающе приподнимая бровь, он проводит рукой по лицу, кажется, тоже борясь со своими словами.

Мне кажется, что мое сердце вот-вот выскочит из груди, когда я вижу, как буря продолжает бушевать в его глазах, я нервничаю из-за того, каким будет объяснение Хантера.

– Иден, я клянусь тебе, я сделал это не нарочно, – начинает Хантер, его голос хриплый от сдерживаемых эмоций. Наблюдая, как его глаза наполняются непролитыми слезами, я чувствую, что мои собственные глаза делают то же самое в ответ. Моя душа чувствует его боль, когда он говорит.

– Тогда мне нужно, чтобы ты объяснил мне, как все это произошло, потому что я чувствую, что нечто столь специфическое, как Зверобой, было дано мне не просто так, – честно отвечаю я, чувствуя, что Ксавье и Тобиас наблюдают за Хантером и мной, но ни один из нас не прерывает зрительный контакт.

– Так и есть, – бормочет он, и мое сердце замирает, когда я чувствую, как краска отливает от моего лица. – Только не от меня, – добавляет он, и я вытираю лицо, не понимая его слов.

– Если это был не ты, то кто? – Я нажимаю, надеясь, что это приведет меня к ответам, в которых я нуждаюсь и которых заслуживаю, и наблюдаю, как его взгляд скользит к Ксавьеру, прежде чем вернуться ко мне, затем он делает глубокий вдох.

– В ту ночь, когда я принес их тебе, я побежал домой, чтобы собрать для тебя пакет. Я упомянул, что кто-то сказал мне, что они полезны, и я, не раздумывая, взял таблетки из их рук, отчаянно желая вернуться к тебе и быть тем, в чем ты нуждалась, – признается он, барабаня пальцами по столу. Я киваю, чтобы он закончил, не в силах найти свой собственный язык, когда его глаза впиваются в мои. – Иден, Илана дала их мне.

Нет.

Ни за что.

Нет. Блять.

Мое сердце бешено колотится в ушах, этот звук перекрывает все остальное, пока я в шоке смотрю на него. Боль и огорчение, запечатленные на его лице, говорят мне, что он говорит правду. От сведенных бровей до вены, выступающей на лбу, он выглядит таким же разбитым и опустошенным, как я себя чувствую.

Прежде чем я успеваю полностью осознать, что делаю, я поднимаюсь на ноги и, обойдя стол, подхожу к нему. Он откидывается назад, лицом ко мне с закрытыми глазами, как будто ожидает, что я физически нападу на него, и он просто примет это. Я смотрю, как одинокая слеза медленно скатывается по его щеке, и это разбивает меня еще больше.

Поднимая ногу, я сажусь на него верхом, застав его врасплох, когда я крепко обвиваю руками его шею и притягиваю к себе. Это занимает у него мгновение, но он нежно обнимает меня за талию, и мы сидим так, кажется, целую вечность, обнимая друг друга.

Я чувствую каждый дюйм его тела, прижатого к моему, когда позволяю его словам медленно оседать во мне. Я понятия не имею, что делают двое других, но мое внимание сосредоточено исключительно на Хантере и необходимости облегчить его боль вместе со своей собственной. Я так разозлилась на него вчера, направив весь свой гнев в его сторону, и, к сожалению, он был всего лишь посредником.

По выражению его глаз я уже могу сказать, что он никогда не простит себя, и мне нужно, чтобы он увидел, что со мной все в порядке после того, как я услышала его правду. Он мог подсыпать мне крысиный яд или что-то в этом роде, это было бы намного хуже, но эта гребаная сука получит по заслугам.

– Мне так жаль, Иден, – шепчет он мне в шею, и я крепче прижимаюсь к нему.

– Тебе не за что извиняться, Хантер. Это не твоя вина. Если бы она не отдала их тебе, она бы нашла другой способ. Мы все это знаем, – бормочу я, моя ненависть к Илане растет с каждым словом, и я не думала, что это когда-нибудь будет возможно. Я чувствую на себе взгляды Тобиаса и Ксавье, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, согласны ли они.

– Я знаю, но…

– Нет, Хантер, – перебиваю я, откидываясь назад, чтобы встретиться с ним взглядом, и беру его за подбородок. – Это не твоя вина, ничего из этого нет. Это сделала она. Илана хотела поиметь меня еще до того, как я, блядь, ступила в Найт-Крик, – заявляю я, каждое слово правда. – Но я просто не понимаю, что она выиграет от этого, – добавляю я, совершенно не понимая мотивов, стоящих за этим.

Оглядываясь через плечо, я обнаруживаю, что Ксавьер уже наблюдает за мной, его волосы растрепаны, как будто он провел по ним пальцами, пока я разговаривала с Хантером.

– Я понятия не имею, Иден. Мы ничего из этого не понимали, пока ты не сказала это прошлой ночью, а потом мы собрали все воедино, – бормочет Ксавьер, протягивая руку, чтобы слегка коснуться моей руки, пока Хантер крепко удерживает меня на месте, но я изо всех сил пытаюсь расслабиться.

Мне нужны ответы на все вопросы, и я хочу получить их сейчас, но я знаю, что это невозможно.

– Итак, реальность ситуации такова, что я беременна, потому что Илана так решила, – бормочу я, оглядывая их троих. Они все пригибают головы, чувствуя стыд, но не нам его нести.

– Ну, технически, проникновение в вагину заставил сперматозоид оплодотворить яйцеклетку, – бормочет Тобиас, пытаясь разрядить ситуацию, но когда он видит мою приподнятую бровь, он машет рукой перед своим лицом. – Но не обращай на меня внимания, это все семантика, – быстро добавляет он, и легкий смешок неожиданно срывается с моих губ.

– Мне жаль, что тебе приходится иметь дело со всем этим, Иден, – бормочет Хантер, проводя губами по моему плечу, и я еще больше расслабляюсь в его объятиях. Это почти напоминает мне тот раз, когда он вытащил меня из океана, но ощущения совершенно другие. Я была по-настоящему сломлена тогда, но не сейчас.

– Мне тоже, Шарик, – вставляет Тобиас, поправляя свою шапочку, и я понятия не имею, как реагировать. – Теперь мы можем поговорить об арахисе у тебя в животе? – спрашивает он, и мои глаза расширяются от удивления его прямотой. Тот факт, что он так мило говорит о ребенке, успокаивает меня настолько, что я киваю в знак согласия.

– Я действительно не знаю, с чего начать, – признаюсь я, заправляя волосы за ухо, пока Тобиас мягко улыбается мне.

– Тебе не нужно ни с чего начинать. Я просто чувствую, что сначала нам нужно убедиться, что мы все на одной волне, – отвечает он, кладя руку ладонью вверх на стол и глядя на меня, умоляет пойти ему навстречу.

Я легко вкладываю свою руку в его, мое тело трепещет от прикосновения его мозолистых пальцев, поглаживающих костяшки моих пальцев, в то время как он продолжает смотреть мне в глаза, вероятно, видя мою душу.

– Ты уже решила, оставишь ли ребенка? – тихо спрашивает он, моя грудь сжимается, когда я в шоке смотрю на него, и он мгновенно впадает в панику из-за выражения моего лица. – Я спрашиваю только для того, чтобы все было открыто. Это твое тело, Иден, и, что более важно, это твой выбор. Мы хотим сделать все, что будет лучше для вас.

Я успокаиваюсь от его выбора слов и мягкого тона, но мой разум сходит с ума. Оглядываясь на Ксавьера и Хантера, я замечаю, что они кивают в знак согласия. Это первый раз, когда кто-то конкретно сказал, что это мое тело, и, по общему признанию, я ценю, что они ясно дали понять, что не собираются отменять каждый мой шаг на этом пути. Тот факт, что они все еще сидят здесь со мной, наполняет меня таким количеством эмоций, что я не знаю, как с этим справиться. Мои гормоны определенно берут надо мной верх.

Здесь есть надежда для меня, для нас. Они никогда бы не появились и не обращались со мной подобным образом, если бы не имели этого в виду. Кроме того, Ксавье сказал мне эти три волшебных слова не так уж много раз, прежде чем они начнут автоматически впитываться.

Делая глубокий вдох, я расслабляю плечи. – Не имеет значения, как или кто подшутил надо мной, чтобы моя контрацепция перестала действовать, они заплатят за это, но я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы родить этого ребенка и растить его в безопасной и любящей обстановке, несмотря ни на что. Я собираюсь стать большим, чем от меня ожидают, – я произношу эти слова с гордостью, и каждый из парней улыбается мне, когда я говорю правду. Я отказываюсь быть еще одной из статистики.

– Мы будем рядом на каждом шагу этого пути, Иден. Я уже говорил тебе, не имеет значения, кто отец, мы в любом случае семья. Мы также будем чем-то большим, чем то, что думают о нас наши родители, мы не собираемся идти по их стопам. Ну, кроме твоего отца, похоже, он был для тебя безопасным местом. Мы хотим этого для нашего ребенка, – бормочет Ксавье, вставая, прежде чем подойти к нам. Он садится на стол позади меня, чтобы иметь возможность прикоснуться ко мне.