Текст книги "Смысл зла"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Мы должны найти ее.
Все посмотрели на Холлис. Голос звучал сдавленно, лицо явно выражало напряжение. Она жевала ноготь на большом пальце, который, как отметил Рэйф, уже был обкусан почти под корень.
– Он даже сейчас ее выслеживает. Наблюдает за ней. Думает о том, что он с ней сделает. Мы должны…
– Холлис, – тихо позвала ее Изабелл. – Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее прежде, чем он до нее доберется. Но единственный способ этого добиться, начать с тех женщин, которых он уже убил. Мы должны выяснить, что их всех объединяет, кроме цвета волос. Что их связывает между собой. И с ним.
Холлис слепо уставилась на напарницу.
– Как ты можешь так спокойно к этому относиться? Ты же знаешь, что с ней может произойти. Мы обе знаем. Мы обе знаем, каково это ощущать. Беспомощный ужас, агонию…
– Холлис, – голос Изабелл по-прежнему звучал тихо, но что-то в нем заставило ее напарницу моргнуть и застыть в своем кресле.
– Прошу прощения, – очнулась Холлис. Она на мгновение прижала кончики пальцев к глазам, затем снова посмотрела на них.
– Просто это… – на этот раз никто не прерывал ее.
Но что-то прервало.
Она вдруг повернула голову, словно ее кто-то позвал по имени, уставившись в направлении закрытой двери. Ее глаза расширились, пока от радужки не осталось тонкое голубое кольцо, окружающее огромные зрачки.
Рэйф бросил быстрый взгляд на Изабелл и обнаружил, что она пристально смотрит на свою напарницу, сузив глаза. Когда он снова взглянул на Холлис, то увидел, что она стала еще более бледной, чем была до этого, и заметно дрожит.
– Почему ты здесь? – прошептала она, всматриваясь в нечто, никому кроме нее не видимое. – Погоди, я не слышу тебя. Я хочу. Я хочу тебе помочь. Но…
Изабелл мягко спросила:
– Кто там, Холлис? Кого ты видишь?
– Я не слышу ее. Она пытается мне что-то сказать, но я ее не слышу.
– Прислушайся. Сконцентрируйся.
– Я пытаюсь. Я вижу ее, но… Она качает головой. Она сдается. Нет, подожди…
Рэйф был немного напуган, почувствовав, как у него заложило уши за мгновение до того, как Холлис сползла в своем кресле. Он твердил себе, что это всего лишь его воображение, даже когда услышал себя, задающего вопрос:
– Кто это был? Кого ты видела?
Мгновение Холлис слепо смотрела на него, потом указала на доску объявлений, где они разместили фотографии и другую информацию о жертвах.
– Ее. Первую жертву. Джейми Брауэр.
Глава 5
Пятница, 13 июня, 14.30
ЭМИЛИ БРАУЭР ДАЖЕ В ГЛУБИНЕ ДУШИ не призналась бы в этом, но она была ужасным человеком. Ужасной дочерью. По-настоящему ужасной сестрой. К ней продолжали подходить люди с потрясенными взглядами и тихими голосами, рассказывая ей, как они сожалеют о Джейми, спрашивая ее, как она держится.
– В порядке, я в порядке, – неизменно отвечала Эмили.
В порядке. Справляюсь. Держусь. Продолжаю жить.
– У меня все нормально, правда.
Находясь там ради своих убивающихся родителей. Позволяя людям, которых она едва знала или не знала вообще, обнимать ее, пока они шепотом выражали свои соболезнования. Подписывая все эти благодарственные открытки людям в ответ на их открытки и цветы, потому что ее мать была способна только плакать. Разбираясь со всеми звонками, которые, по мере того как распространялись новости, поступали от друзей Джейми по колледжу.
– Я справляюсь с этим.
Я лицемерка.
Они никогда не были близки, она и Джейми, но они были сестрами. Поэтому Эмили знала, что должна что-то испытывать по поводу смерти Джейми, ее чудовищного убийства, что-то помимо этого, немного нетерпеливого чувства обиды.
Но она не испытывала.
– Я не знаю, чем она занималась последние несколько недель, – сказала Эмили детективу Мэллори Бэк, отвечая на заданный ею вопрос. – У Джейми было свое жилье, работа, занимавшая большую часть ее времени, и она любила путешествовать. Она приходила на воскресный обед пару раз в месяц, но кроме этого…
– Вы не часто ее видели.
– Нет. Она была на шесть лет старше меня. У нас и правда не было ничего общего, – Эмили старалась не выдавать голосом испытываемого нетерпения, даже когда украдкой поглядывала на высокую блондинистую агентшу ФБР, которая стояла в другом конце гостиной перед полками с наградами.
– Так вы не знаете, с кем она могла встречаться?
– Нет, я вам это уже говорила, – Эмили задумалась, что такого завораживающего нашла агент ФБР во всех этих фотографиях, трофеях и наградах, в изобилии расставленных на встроенных по обе стороны от камина полках. Она что, памятный уголок со школьными и университетскими трофеями никогда не видела?
– Вы не знаете, у нее была записная книжка с адресами?
Эмили недовольно посмотрела на детектива Бек:
– У всех есть книжка с адресами.
– Мы ни одной не обнаружили в ее квартире.
– Тогда она, наверное, держала ее на работе.
– Книжка из ее офиса содержала только деловую информацию и контакты.
– Что ж, в таком случае я не знаю.
– У нее была хорошая память, – внезапно сказала агент Адамс. Она оглянулась через плечо и улыбнулась Эмили. – Здесь есть награды за соревнования по произношению слов и по химии. Джейми не обязательно было записывать информацию, не так ли?
– Обычно не надо было, – неохотно признала Эмили. – Особенно номера. Телефонные номера. И математика. Она была сильна в математике.
Агент Адамс тихонько засмеялась:
– Одна из этих, да? Моя сестра хорошо разбиралась в математике. А я этот предмет ненавидела. Обычно я превращала цифры в маленькие картинки. Моим учителям это никогда не казалось забавным.
Эмили не смогла сдержать смех:
– Я всегда пыталась сделать рожицы из цифр. Моим учителям это тоже не нравилось.
– Ну, я поняла, что на свете есть множество людей с математическим складом ума и людей с гуманитарным складом. И совсем не много тех, кто хорошо справляется и с тем и с другим, – она потянулась и дотронулась до свидетельства в рамочке, которое входило в коллекцию трофеев. – Но, похоже, Джейми была из этих самых редких личностей. Здесь есть награда за короткий рассказ, который она написала в колледже.
– Ей нравилось рассказывать истории, – сказала Эмили. – Вроде бы и выдуманные, однако, основанные на событиях, произошедших с ней самой.
– Вы сказали, сестра много путешествовала, она рассказывала вам истории об этом?
– Она иногда говорила о поездках за обедом по воскресеньям. Но в присутствии мамы и папы она упоминала только скучную часть. Музеи, спектакли, достопримечательности.
– Она никогда не говорила о ком-либо из мужчин, с которыми встречалась?
– Нет, послушать ее, так она была монашкой.
– Но вы, конечно же, знали правду. Она встречалась с кем-нибудь местным?
– Она не разговаривала со мной о своей личной жизни.
Агент Адамс снова улыбнулась Эмили:
– Сестрам не обязательно говорить, чтобы знать, не правда ли? Сестры всегда видят, что происходит, намного яснее, чем кто-либо другой.
Эмили колебалась минуту, но эта понимающая, заговорщическая улыбка в сочетании со стрессами и переутомлением нескольких последних недель, наконец, заставили ее чувство обиды исчезнуть.
– Все считали ее такой идеальной, ну, знаете? Ей все так легко давалось. За что бы она ни бралась, все у нее получалось, все ее любили, она зарабатывала большие деньги. Но в глубине души она была напугана. Это стало особенно заметно в последние несколько недель перед ее смертью. По крайней мере, для меня. Нервная, дерганая, суетящаяся, словно у нее куча дел, а времени на все не хватает. Она была до смерти напугана.
– Чем? – тихо спросила детектив Бек.
– Из-за своей большой тайны. Потому что она знала, как огорчатся и расстроятся наши родители, другие люди, как они будут шокированы. Просто это не то, чем вы можете заниматься в таком маленьком городе как Гастингс, не то, что люди смогут принять. И она постоянно боялась, что они это узнают. Постоянно.
– Боялась, что они узнают что, Эмили? – спросила агент Адамс.
– Что она была гомосексуалисткой, – рассмеялась Эмили. – Лесбиянкой. Но не просто лесбиянкой, обратите внимание, это не та часть, разоблачения которой она до ужаса боялась. Красивая, добрая, талантливая, хороша-во-всем-и-вся Джейми была Госпожой[10]10
Госпожа – доминирующий партнер в садо-мазохистских отношениях.
[Закрыть]. Она надевала блестящую черную кожу, тонкие высокие шпильки и сетчатые чулки и заставляла других женщин ползать и пресмыкаться перед ней, и делать все, что она захочет.
Агент Адамс не казалась сколько-нибудь удивленной:
– Вы в этом уверены, Эмили?
– Конечно, уверена. У меня есть снимки.
Когда через несколько минут они сели в джип Мэллори, та спросила:
– Ты узнала про Джейми Брауэр по ходу дела или уловила что-то там, в комнате?
– Уловила, пока находилась там. Этот дом буквально кричал мне.
– Вот как? Поразительно, как много могут скрывать люди. Потому что мы не знали ничего этого раньше, а мы оба, и Рэйф, и я, несколько раз разговаривали с Эмили. И с родителями Джейми, друзьями, сослуживцами. Даже намека не было, что Джейми вела нетрадиционную в каком-либо плане сексуальную жизнь.
– Да, я читала показания, которые вы, ребята, собрали. Джейми даже встречалась с местными парнями, и было заявлено о как минимум двух относительно недавних сексуальных связях.
Мэллори завела джип, но не отжала сцепление, повернув голову в ее сторону и нахмурившись.
– Они не лгали на этот счет. Спорю на свою пенсию.
– Думаю, ты права. Уже тот факт, что они добровольно признались в интимных отношениях и сами себя сделали объектами пристального внимания полиции, совершенно ясно указывает на то, что они говорили правду. Но я не верю, что Джейми на самом деле была бисексуальной, что она наслаждалась сексом с мужчинами и женщинами.
– Тогда зачем спать с мужчинами? Только для того, чтобы сохранить свою тайную жизнь в тайне?
– Я бы так и сказала. Эмили была права: в таком маленьком городке как Гастингс, любая успешная женщина вроде Джейми не решилась бы выйти из тени. Особенно если эта тень скрывает кнуты, цепи и черную кожу. Едва ли она хотела, чтобы в сознании ее клиентов стоял такой образ, пока она пытается продать им недвижимость.
– Черт возьми, я тоже не хочу иметь такую картинку в голове. Но теперь она там.
Изабелл криво усмехнулась:
– Знаю. Вопрос в том, насколько важна эта информация? Это то, что сорвало предохранители с маниакальности нашего убийцы? Не выяснил ли он, что никогда не сможет обладать Джейми Брауэр таким образом, каким ему нужно? Не раскрыл ли он ее тайну и не обнаружил ли, что не может вынести этого по той или иной причине?
– Или, – закончила Мэллори, – это всего лишь не относящийся к делу факт, совершенно не связанный с убийством Джейми.
– Вот именно.
Мэллори включила сцепление джипа и направила машину в конец круговой подъездной дорожки Брауэров:
– Ну что ж, в любом случае, это новый для нас факт. Нам повезло, что тебе удалось сойтись с Эмили на почве сестринских тягот.
– У меня никогда не было сестры, – призналась Изабелл.
Помолчав минуту, Мэллори произнесла:
– А. Ты использовала то, что уловила экстрасенсорно от Эмили, чтобы подтолкнуть ее к разговору. Картинки из цифр, которые она рисовала в школе. Неудачи в математике, когда ее сестра так хорошо в ней соображала. Ты использовала это знание, чтобы стать ей симпатичной, быть на ее стороне, чтобы она почувствовала себя комфортно, разговаривая с тобой. Так вот как твои способности можно использовать в качестве инструмента расследования.
– Именно так, – согласилась Изабелл. – Преимущество, которое иногда полностью меняет дело. А еще я там узнала, что Эмили в этой семье почти невидимка. Вот почему она знала о тайной жизни Джейми. Почему она видела больше, чем кто-либо осознавал. И вот почему существует большая вероятность того, что она увидела нечто, что может ее погубить.
– Что?
– Убийцу своей сестры.
15:30
Изабелл закрыла папку и со вздохом посмотрела на Рэйфа:
– В точности как мне и запомнилось. Насколько мы смогли определить в обоих случаях, двенадцать женщин, убитых перед тем, как он приехал в Гастингс, были чисты. Никакой тайной сексуальной жизни с хлыстами и цепями или без оных. И вторая и третья жертвы здесь, Эллисон Кэролл и Триша Кейн, также были чисты, следуя информации, которую вы собрали. Правильно?
– Правильно.
– Тем не менее, я собираюсь попросить Квантико вновь открыть те старые файлы, может даже послать агента во Флориду и Алабаму, чтобы перепроверить, особенно образ жизни первых жертв, который они вели непосредственно перед тем, как их убили. С этой секретной жизнью Джейми, бросающейся нам в глаза, мы должны удостовериться, повлияло ли это каким-то образом или нет на тот механизм, включающий его убийственную ярость.
– По-моему, это имеет смысл. Возможно, существуют отклонения, которые он не может вынести. Отклонения как у мужчины, для того чтобы быть мужчиной.
– Это вполне возможно.
Рэйф опустил взгляд на три небольшие фотографии «в живом цвете» Джейми Брауэр в полном боевом облачении госпожи: черное кожаное бюстье, проклепанное серебряными гвоздиками, чулки в сеточку, поддерживаемые подвязками, высокие шпильки и хлыст. На каждом снимке была еще и другая женщина: ползающая, раболепствующая, или в другой явно подчиненной позе, как и говорила Эмили.
И тогда как лицо Джейми было без маски и полностью видно, ее партнерша была совершенно неузнаваема благодаря черному кожаному капюшону и маске.
Он разложил фотографии на столе в ряд и стал внимательно изучать.
– Я бы сказал, что на всех трех снимках одна и та же женщина.
Изабел кивнула:
– А я бы еще предположила, что все три снимка сделаны в один день. Во время одного… сеанса. Хотя все детали костюма и …м-м… аксессуары одни и те же и, возможно, являются частью их целого ритуала, так что нам вряд ли удастся многое предположить.
– Могу я сделать допущение, что вторая женщина не из тех, кого я знаю лично? Пожалуйста?
Изабелл криво усмехнулась:
– Это выбивает из колеи, не так ли? Тайны других людей.
– По крайней мере, тайны подобного характера. Полагаю, мы на самом деле не знаем людей.
– Нет. Не знаем, – было что-то странно безрадостное в реакции Изабелл, но прежде чем Рэйф успел выяснить это, она продолжила. И ее голос снова стал спокойным. – Это обмундирование, надетое на другой женщине, показывает много кожи, однако, учитывая какое оно тесное и жесткое, оно также выполняет функцию наряда, изменяющего настоящую форму ее тела. Как и ее позы: мы даже не можем точно оценить, насколько она высока. Ее лицо постоянно повернуто от камеры, так что даже ее глаз не видно. И ее волосы спрятаны под этим капюшоном.
Рейф прокашлялся:
– И так как она выбрита…
Изабелл совсем не казалась смущенной или рассерженной и невозмутимо кивнула:
– Согласно перечню, присланному нам Квантико, это не редкость для садо-мазо сценариев, однако лобковые волосы могли бы дать нам, по крайней мере, цвет волос и, скорее всего, натуральный. Я не увидела ни родимых пятен, ни татуировок, даже физических недостатков, которые могли бы нам помочь идентифицировать ее.
Она помолчала, затем добавила:
– В этом небольшом повороте событий меня интересует несколько моментов. Нам неизвестно, проживает ли одна или все товарки Джейми по играм здесь, в Гастингсе, хотя я предполагаю, что больше одной весьма маловероятно.
– Несколько недель назад, – заметил Рейф, – я бы сказал, что поиски серийного убийцы в Гастингсе почти невозможны. В сравнении с этим, немного садо-мазо игр кажутся довольно банальными. Черт возьми, почти невинными.
– Да, но не невинными для Джейми. Если она так боялась разоблачения, то это вполне могло быть из-за того, что ее партнерша, по крайней мере, самая последняя, живет здесь и возможно не так хорошо хранит секреты, как Джейми. Это, возможно, объясняет то, что Эмили заметила растущий страх и беспокойство Джейми. Еще один момент: мы не знаем, откуда взялись эти фотографии, и хотя Эмили утверждает, что она позаимствовала эти три из коробки полной подобных снимков, ваши люди не обнаружили следов этой коробки в квартире Джейми, когда проводили тщательный обыск.
– Я удивлен, что Эмили их нашла, – признался Рэйф. – Сдается мне, это не та вещь, которую бросишь валяться как попало.
– Ох, можете не сомневаться, что Эмили подглядывала. Она сказала, что заметила угол коробки под кроватью сестры, и ей стало интересно, но она, должно быть, специально выискивала секреты. Она знала, что ее сестра чего-то боится, и хотела знать чего именно. Это первая щель, которую она увидела в броне Джейми.
– Зачем было их брать? – поинтересовался Рэйф.
– Доказательство. Даже если она не планировала показывать их кому-нибудь, включая Джейми, у нее появилось нечто, доказывающее ей самой, что Джейми не была таким уж совершенством, какой ее считали в семье. Вероятно, Эмили этого было достаточно: она не произвела на меня впечатления мстительной особы или шантажистки.
– Да, – подтвердил Рэйф, – здесь я с вами согласен.
Изабелл пожала плечами:
– Я также готова поспорить, что она оставила коробку достаточно сдвинутой с обычного места, чтобы заставить Джейми беспокоиться из-за этого. Если коробка и правда была набита фотографиями, она не могла быть уверенной, что несколько из них не пропали. Но она должна была задуматься, а не обнаружила ли ее сестра коробку. Вероятно, именно поэтому мы ее и не нашли.
– Потому что она спрятала ее где-то в более безопасном месте.
– Я бы спрятала. Вопрос в том, где? Ваши люди основательно обыскали ее офис, но я в любом случае не ожидала бы найти там что-то подобное этим фотографиям. У нее была ячейка в банке?
– Да, но кроме юридических документов, там ничего не было. Страховые полисы, документы на кое-какую собственность, которой она владела – такого рода бумаги. У меня несколько человек занимаются составлением перечня собственности: что за собственность, где она находится, – но больше ничего, что можно было бы использовать в качестве подсказки.
Мэллори вошла в комнату как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, и сказала:
– Абонентская ячейка Джейми? Я только что перепроверила, и убедилась, что эта – единственная. Ни в одном другом банке в списке клиентов она не числится.
– По крайней мере, под своим настоящим именем, – добавил Рэйф.
Мэллори вздохнула:
– Я могу пройтись по местным банкам и показать им ее фотографию. Или еще лучше: отправь нескольких парней в понедельник сделать это, так как сегодня уже слишком поздно для приличного старта. Даже если вы думаете, что кто-нибудь придет, увидев все эти ее фотографии в газетах.
– Обычно люди не приходят, – возразила Изабелл. – Не хотят ввязываться, или же искренне верят, что не знают ничего важного.
– Или защищают собственные тайны, – заметил Рэйф.
– Определенно. Поразительно, как много людей нервничает из-за нескольких мелких проступков, которые, как они опасаются, нас заинтересуют.
– Попадаются довольно курьезные проступки, – заметила Мэллори.
Изабелл усмехнулась и согласилась:
– Совершенно верно. Но в данном случае, у нас едва ли есть для них время. Жаль, что мы не можем сделать подобное заявление публично. Это наверняка сэкономило бы нам время.
– И усилия, – согласился Рейф.
– Да. В любом случае, если у Джейми была банковская ячейка на другое имя, она вполне могла изменять каким-то образом внешность, когда ходила туда. Скорее всего, просто надевала парик, который не выглядел бы слишком фальшиво. Вам вряд ли сильно повезет с показом ее фото, однако сделать это необходимо. И может быть, удача нам все-таки улыбнется.
Рэйф кивнул:
– Нам действительно нужно сделать все, что можем, чтобы убедиться, что мы перепробовали все. Однако я тоже не питаю особой надежды на это. Особенно после того, как мы выяснили, что она неплохо умела хранить тайны.
– Возможно намного больше тайн, чем мы уже обнаружили, – сказала Изабелл. – Я знаю, что она зарабатывала очень приличные деньги, но она также много вкладывала в собственность в этом районе, и она очень хорошо жила. Думаю, что возможно садо-мазо развлечения были не только забавами и играми для Джейми.
– Дерьмо, – выругался Рэйф. – Госпожа по найму?
– Несомненно, многие люди готовы платить за то, чтобы быть униженными. Джейми была предприимчивой бизнес-леди, так почему бы не назначить цену за все свои таланты?
Черил Бейн упорно трудилась над своей карьерой, справляясь с зачастую скучной и непременно пушистой ерундой, требуемой от репортеров «детских» и «женских» сюжетов. Особенно, если эти репортеры работали на четвертую в рейтинге телевизионную станцию. Тупые сюжетики, заполняющие промежутки между основными программами, о том, что носят в этом сезоне светские дамы, или о вечеринке в честь дня рождения дочери мэра, или о новорожденном львенке в зоопарке.
Ее на самом деле тошнило от этой муры.
Поэтому когда ее продюсер предоставил ей шанс поехать в Гастингс и осветить эти события (потому что женщина сыграет лучше, как он выразился, да и она к тому же брюнетка), Черил ухватилась за него обеими руками.
Теперь же она в основном хваталась за сердце, шарахаясь от каждой тени.
Сегодня, в этот пятничный полдень, она чувствовала себя в относительной безопасности, стоя перед зданием муниципалитета в тени большого дуба. Ее оператор отсутствовал, он делал снимки города для заднего фона, но она не была по-настоящему одна, так как площадь кишмя кишела представителями СМИ.
– Эта новость устаревает, – Дана Эрли, более опытный репортер с конкурирующей станции Колумбии, подошла ближе, изучая полицейский участок на той стороне Мэйн Стрит немного недовольным взглядом. – Что бы им там ни было известно, они не горят желанием этим делиться.
– Шериф, по крайней мере, созвал вчера ту пресс-конференцию, – напомнила Черил.
– Да, и ни черта нам не сказал, – Дана подняла руку и заправила за ухо прядь белокурых волос. Она посмотрела на Черил, поколебалась немного, затем спросила:
– У вас не было ощущения, что вас преследуют, следят за вами, особенно ночью? Или это только мы, блондинки, волнуемся?
Достаточно успокоившаяся, чтобы говорить об этом, Черил призналась:
– На самом деле, да. Я думала, что это всего лишь мое воображение.
– М-м-м. Я тут поспрашивала, и пока каждая женщина, с которой я говорила, призналась в том же ощущении. Включая, кстати, и пару женщин-полицейских, отказавшихся говорить на пленку. Я бы сказала, что это паранойя, если бы речь шла об одной или двух из нас, но все?
– Может быть это просто… нервы.
Дана выразилась напрямик:
– Думаю, он следит за нами. И у меня очень плохие предчувствия по этому поводу.
– Ну, вы ведь блондинка…
Дана покачала головой:
– Я лишь одним глазком заглянула в список пропавших в этом районе женщин. И там совсем не много блондинок. Будьте осторожны, Черил.
– Обязательно. Спасибо, – она смотрела за тем, как уходит белокурая журналистка, и добавила, почти не дыша, ощутив неискренность в своем голосе. – Большое спасибо.
– Господи, – пробормотала Мэллори.
– Вряд ли она считала это проституцией, – отметила Изабелл. – Просто соглашение с установленной таксой за услуги. Особенно потому, что она была той, кто всем заправлял, кто устанавливал все правила. Никакой эмоциональной путаницы, осложняющей ее жизнь, и при этом она получала удовлетворение от доминирования над другими женщинами. Возможно, также и над мужчинами. Нам не известно, были ли все ее любовники – или клиенты – женщинами, в конце концов. У нас есть только показания Эмили, но даже она заявляет, что не просматривала все фотографии в той коробке.
– Вы верите ей в данном вопросе? – спросил Рэйф.
– Думаю, она видела больше, чем признается, но у меня нет точного ощущения насколько больше.
– Каждый полученный нами ответ только поднимает еще больше вопросов, – произнес он вздыхая.
Изабелл, сидевшая возле Рэйфа в конце стола для совещаний, потянулась и развернула одну из фотографий, чтобы иметь возможность рассмотреть ее.
– Боюсь, это нормальное явление для процесса расследования серийных убийств. А пока кто-нибудь из вас двоих имеет представление, где может находиться эта комната? Она не похожа на комнату в доме, и я сомневаюсь, что это какой-то местный мотель или гостиница. Что-нибудь на снимке кажется кому-то из вас знакомым?
Мэллори села с другой стороны от Рэйфа и оперлась локтем на стол, пристально всматриваясь в фотографию:
– Только не для меня. Здесь не так уж много мест, куда можно пойти. Голые, обшитые панелями стены, полы похоже старые, виниловые, и – гадость какая! – замызганный матрас на простой деревянной раме. Полагаю, комфорт не требовался.
– Даже напротив, если уж на то пошло, – скривилась Изабелл. – Вы пытались носить туфли на высоких тонких шпильках? Я пыталась. Это самая отвратительная вещь, которую можно надеть на ноги.
Рэйф посмотрел на нее с интересом:
– Шпильки? Бог мой, и насколько вы в них выше?
– Те, которые я однажды надела, дали мне примерно 6 футов 4 дюйма (193 см, прим. перев.). Заметьте, в прошедшем времени. Никогда их больше не надену!
Мэллори спросила, не сдержав любопытство:
– А зачем вы их вообще когда-то надевали? Или это слишком личное?
Изабелл тихонько рассмеялась:
– Ради дела, а не удовольствия, клянусь вам. Бишоп считает, что наше обучение как стражей закона должно быть разнообразным и всесторонним. Поэтому в определенный период я некоторое время работала с командой Федерального бюро по наркотикам. Естественно, когда им был нужен кто-то, чтобы прикинуться проституткой…
– Звонили вам.
– Макияж, здоровый начес, отвратные шмотки и шпильки. Я зауважала проституток. У них тяжелая работа. И я говорю всего лишь о хождении по улицам.
Рэйф откашлялся и постарался выбросить из головы образ Изабелл, одетой как проститутка. Он постучал ногтем по одному из снимков, лежащих перед ним:
– Возвращаясь к этой комнате…
Мэллори усмехнулась, но затем посерьезнела и предположила:
– Возможно это подвал, однако обратите внимание на луч света на полу, не похоже, что это искусственный свет. Я думаю, в этой комнате есть окно, и это не маленькое подвальное оконце. Высоковато все же.
– В подвале с выходом[11]11
Подвал с выходом (англ. walk-out basement) – это когда дом стоит на склоне. То, что с одной стороны является подвалом, если обойти дом с другой стороны – полноценный первый этаж.
[Закрыть] могли бы быть окна стандартного размера, – заметил Рэйф почти рассеяно. – И все-таки я не уверен, мне комната подвал не напоминает. Угол камеры дает нам обзор от пола до потолка, и этот потолок слишком высок для большинства подвалов, которые я видел. Возможно это даже нечто вроде склада.
– Могло быть и так. И судя по тому, как зафиксировано расположение предметов, я предполагаю, что камера стоит на треноге и делает снимки с помощью таймера, ни одна из женщин не уделяет этому особого внимания. Значит, третьего человека там нет. Скорее всего.
– Может быть, подчиняющаяся даже не знает о камере, – предположил Рэйф.
– Подчиняющаяся? – Мэллори посмотрела на него с легким весельем. – Ты что, прошел краткий курс садо-мазо, или их жаргон намного ближе к норме, чем я думала?
– Мне стоило бы отказаться отвечать, – произнес Рэйф, – однако в свою защиту должен сказать, что мы потратили некоторое время примерно полтора часа назад, подбирая и скачивая информацию по С&M сфере из Квантико. Твои налоги в действии. Сейчас я намного больше информирован по этому предмету.
– Так и есть, готова поспорить.
– Они прислали чистые факты, Мэл, а не страницы из журнала или руководство для начинающих.
– А. Узнал что-нибудь интересное?
– Ничего полезного.
– Я не о том спросила.
– Это то, что я ответил.
– Вы двое спорите? – спросила Изабелл.
– Прошу прощения, – вздохнул Рэйф.
– О, не извиняйтесь. В таких случаях, я бы предпочла посмеяться, если могу. Поводы для смеха – это такая редкость.
Мэллори заметила:
– У нас уже случались несколько моментов черного юмора тут и там. И у меня такое чувство, что эта доминаторская хрень предоставит нам еще пару возможностей повеселиться. Трудно относиться к этому серьезно, вы понимаете? В смысле, тяжело представить кого-то из знакомых, одетой в кожу и заставляющей другую женщину лизать ее ноги. Что они в этом находят?
– В данном контексте, необходимость контролировать и иметь высокий уровень опасности. Или, по крайней мере, это мое видение Джейми Брауэр.
– Ваше экстрасенсорное видение? – уточнил Рэйф.
– Из того, что я уловила в доме ее родителей и от Эмили, да. А также четкая психическая вспышка в темноте. Тем не менее, я бы хотела проверить ее квартиру и попытаться лучше ее прочувствовать.
– Я бы охотнее последовал вашему примеру, чем пялиться на эти дурацкие фотки, – откровенно признался Рэйф. – Кроме того, я также не хотел бы вывешивать их на доске, если вы не возражаете.
Зная, что фактически каждый полицейский имел доступ в конференц-зал и к доскам с информацией по жертвам, Изабелл согласно кивнула. – Мы поместим их в папку «только для личного пользования».
– А у нас есть одна из таких? – спросила Мэллори.
– Теперь есть. У меня такое ощущение, что в дальнейшем у нас появится еще больше материала для подобных папок, но пока что я бы сохранила эти фото и тайну Джейми между нами. Если эта специфическая ниточка окажется тупиковой, я не вижу никаких причин для нас стать теми, кто разоблачит ориентацию Джейми. Особенно посмертно.
– Эмили, наверное, позаботится об этом, – сказала Мэллори.
– Или, – продолжила Изабелл, – она оставит эту информацию при себе и будет чувствовать свое превосходство, зная о маленькой грязной тайне своей сестры. Я бы сказала, что оба варианта возможны.
Мэллори спросила:
– Вы намекнули мне, что Эмили могла привлечь внимание убийцы своей сестры, насколько серьезно вы об этом говорили?
Изабелл откинулась на спинку своего стула, рассеяно потирая затылок:
– У меня нет ничего конкретного, никакого доказательства, чтобы поддержать это предположение. На самом деле, даже ощущений ясновидящей нет. Эмили с трудом подходит под параметры жертвы: она блондинка, однако слишком молода для нашего убийцы. Не особенно успешна в какой-либо карьере, так как она еще учится в школе, однако она сообразительна и наблюдательна.
– Но? – подтолкнул ее Рэйф.
– Это просто… чувство, которое появилось у меня в том доме. Эмили активно следила за жизнью Джейми на протяжении последних нескольких недель перед ее убийством, и мы можем быть в достаточной степени уверенными, что в течение того же периода наш убийца был вовлечен в жизнь Джейми, так что он с ней сталкивался. А это значит, что он, вероятно, также сталкивался и с Эмили.
– И может быть, она его заметила, – продолжил мысль Рэйф.
– Может. Это просто гипотеза, но… возможно, не такая уж плохая идея, приставить к ней ваших людей, по крайней мере, когда она выходит из дома.
– Решено. Я назначу патруль. В штатском или в форме?
Изабелл поразмышляла про себя немного:
– Давайте не будем пытаться схитрить. В форме. Прикажите им вести себя непринужденно, но оставаться настороже. Если там ничего нет, то пристальное внимание к члену семьи жертвы может привести убийцу к мысли, что мы пошли по неверному пути.
