Текст книги "Туннель к центру Земли"

Автор книги: Кевин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

БЛАГОДАРНОСТИ (Краткий каталог: том первый)

Я хочу сказать спасибо в первую очередь лучшему на свете агенту Джулии Барер; Ли Бодро, о таком редакторе я и не мечтал; родным – Уилсонам, Фузилье, Шираи, Балтцам, Коучам и Уорренам – за понимание, поддержку и, главное, за любовь; семье – Ли-Энн, моей первой читательнице, Грифу, моему будущему читателю; друзьям – Ли Стюарту, Сесиль Парке, Филу Стивенсу, Мэтту О'Киффу, Эрин Макгро, Эндрю Хаджинсу, Джулиане Грей, Грегу Уильямсону, Эрике Доусон, Кэрри Джеррелл, Дэниелу Грувзу, Кейки Уилкинсон, Изабель Гэлбрейт, Дэниелу Андерсону, Лайзе Макалистер, Марку Шульцу, Сэму Эсквиту, Энни Макфейден, Терренсу Макговерну, Брайану Смиту, Лоуренсу Буду, Хейко Кэлмбах, Рэндаллу Кэнану, Стиву Олмонду, Майклу Гриффиту, Николя Мейсон, Дэну О'Брайену, Кристин Робинсон, Эллен Слезак, Мишель Бровер, Люси Корин, Дэну Уикетту и многим другим; литературным журналам, где эти истории были впервые напечатаны, и особенно Броку Кларку, Дону Ли, Джиму Кларку, Элисон Ши, Кайлу Майнору и Ханне Тинти – за неоценимые советы; Энн Патчетт; издателям – всем в «Экко», особенно Эбби Холштейну за тяжкий труд и сверхъестественные усилия, благодаря которым я не выгляжу идиотом; Центру искусств Киммел-Хардинг Нельсон, Сообществу Макдовелл, и Йаддо – за бесценные дары времени и места; моим учителям – университету Вандербильда, Флоридскому университету, особенно Тони Эрли и полковнику Пэджетту Пауэллу; Уатту Пранти и Чери Питерс из Ассоциации писателей Сивэни, преподавателям Университета Юга.

P.S. Об авторе

Разрешите представиться, Кевин Уилсон

Я начал писать рассказы, потому что был одинок. Наверняка можно найти множество гораздо более творческих и почтенных мотивов, побуждающих человека взяться за перо, но мне хотелось одного: чтобы люди меня целовали, к тому же я питал ни на чем не основанные иллюзии, что, если придумаю хорошую историю, все окружающие тут же захотят со мной переспать. Увы, моя теория оказалась неверна.

В колледже я записался на семинар по художественному слову. Мой первый рассказ был о мальчике, застрявшем в стволе дерева, и бродяге, который над ним издевается.

К моему удивлению, читатели не рвались заняться со мной сексом. Герой второго рассказа – ребенок, который спал с плюшевой игрушкой сестры. После этого рассказа люди и вовсе начали меня избегать. Я ощущал себя еще более одиноким, чем до того, как решил заняться писательством. Не к этому я стремился.

Почему мои предположения оказались ошибочными? Почему глубина и художественность моих творений не захватила читателей настолько, чтобы они оказались не в силах передо мной устоять?

Я провел ряд исследований. Раздобыв короткий список лучших молодых американских писателей по версии издательства «Гранта». Пятьдесят два автора. Я прочел по крайней мере по одной книжке каждого: Шермана Алекси, Рика Басса, Антонии Нельсон, Энн Патчетт, Джил Маккоркл, Майкла Паркера, Элизабет Маккракен, Тома Друри, Лори Мур, Брайена Кайтли, Джоанны Скотт, Рэндалла Кэнана, Джеффри Юджинидис, Эдвиджа Дэнтикета, Дэвида Боумэна и Чанга Раэ-Ли. Я воображал, что все они похожи на звезд кино и бейсбола, раздающих автографы направо и налево и выписывающих головокружительные чеки. Я был бы не прочь переспать с каждым из них. Я был бы не прочь, чтобы каждому из них захотелось со мной переспать. Я начал работать над собой.

Я написал ужасную историю о компании подростков, принимающих транквилизаторы для животных, и вторую – еще хуже первой, – герой которой (по сюжету его грабили) пародировал Бадди Холли. Я жевал одни леденцы и спал на полу. Покупал романы и сборники рассказов, как иные покупают справочники и руководства. Если я не читал, то писал. Если не писал, то читал. А если не занимался ни тем, ни другим, то тренировался целовать свое отражение в зеркале. «Писатели ничем другим не занимаются», – твердил я себе.

Профессор, который вел семинар, заинтересовался моими сочинениями. Я сказал ему, что хочу писать рассказы, прочтя которые, люди захотят заняться со мной любовью. Он кивнул и спросил, зачем я ношу пейджер.

– Моя мама хочет всегда быть со мной на связи, – ответил я.

Он сказал, что если я выброшу пейджер, то скорее приближусь к цели, чем если бы написал «Хорошего человека найти нелегко».[4]4
  Знаменитый рассказ Фланнери О'Коннор (1925–1964) – американской писательницы ирландского происхождения, представительницы «южной готики». В Америке существует литературная премия за короткий рассказ ее имени.


[Закрыть]

Прочтя мои рассказы, профессор объяснил, почему они так плохи и как их улучшить. Я выбросил пейджер. Я продолжал работать над собой.

Понемногу мои рассказы улучшались. И хотя по-прежнему никто не хотел сыграть в тотализатор «Займись любовью с Кевином Уилсоном», я начал понимать, что мне самому не слишком этого хочется. Я писал рассказы, которые с большой натяжкой можно было назвать сносными, и был счастлив, как никогда в жизни. Я решил, что мои рассказы должны исследовать пограничные области человеческого поведения и быть при этом незабываемыми. Я читал все литературные журналы, которые мог купить, ходил на чтения, которые устраивают книжные магазины, штудировал интервью с писателями. Я снова начал спать в кровати. Назначал свидания, которые не были свиданиями в прямом смысле слова. Я написал историю о человеке, родители которого спонтанно воспламенились. Она оказалась не такой уж плохой. Совсем не плохой. Я чувствовал, что от радости и сам готов спонтанно воспламениться.

Так я и стал писателем. Обычная история для человека, решившего заняться литературой. Прежде чем мои рассказы стало возможно читать, не морщась, я извел тонны бумаги и прочел уйму авторов несравненно более талантливых, чем я. И все это время, читая книги и строча рассказы, я говорил себе: «Кевин, скоро это занятие станет тебе поперек горла». Этого не случилось. Чему я несказанно рад.

Теперь я женат. Однажды я спросил жену, не мои ли рассказы побудили ее поцеловать меня. Возможно, но только во второй или в третий раз, сказала она, и я был счастлив услышать такой ответ.

Интервью с Кевином Уилсоном

– Какой из ваших персонажей нравится вам больше всех и почему? Идентифицируете ли вы себя со своими героями?

– Проще всего ответить, что каждый мой персонаж – частица меня, поэтому я нахожу всех их чрезвычайно привлекательными. Если не упрощать, то можно сказать, что я пишу об одиночестве, семье и любви, соответственно, определенные черты моего характера проступают в характерах персонажей, которых я создаю, потому что именно эти черты определяют мое отношение к окружающему миру.

Мне близка героиня «Бабушки напрокат», прожившая жизнь, не ощущая потребности в семье – или убедившая себя, что она в ней не нуждается, – и вдруг решающая глубоко погрузиться в жизнь чужих людей. Кажется, что она берется за эту работу из-за денег, но на деле за решением героини стоит скрытое отчаяние.

– В ваших рассказах реальное плавно перетекает в воображаемое. Вы создаете маленькие миры, существующие вроде бы по законам нашего мира, но несколько вывернутым. Как вы находите баланс между реальностью и воображаемым, необходимый для того, чтобы вашим историям поверили? Кто из героев сборника стремится выйти из мира фантазии в мир реальности? Есть ли в сборнике рассказы, которые вам хотелось бы сделать более реалистичными? Какую из ваших историй вы назовете самой невероятной?

– Обычно история сама дает вам понять, что вы слишком увлеклись. Когда вы начинаете переходить границы, история начинает издавать странные звуки. В рассказе «Роман хормейстерши» я пытался не доводить героя до крайности. Мне не хотелось делать из зубастого младенца монстра – герой и так сбит с толку этими невероятными детскими зубками. Впрочем, я не смог удержаться и заставил кроху сжевать «Биг-Мак».

Мир, в котором мы живем, так причудлив, настолько неподвластен логике, что заставить читателя поверить в предполагаемые странные обстоятельства не так уж трудно. Самое большое искусство, то, что дается мне сложнее всего – рассказывая о героях в странном, нелепом мире, не сделать их самих странными и нелепыми. Для меня это самое главное. Пусть объект симпатии героя странен (зубастый младенец, к примеру), его чувства к младенцу глубже, чем простое удивление, и в этом сила истории.

– Ваши протагонисты очень молоды, они только готовятся вступить во взрослый мир. Вы специально сделали героями рассказов людей молодых? Некоторым из них никак не дается взросление, например, в рассказах «Туннель к центру Земли» или «Стрелок». Другие, напротив, взрослеют слишком быстро, потому что вынуждены брать ответственность на себя, как в рассказах «Птицы в доме», «Вспыхнуть и сгореть». Как вы охарактеризуете Скотти и Уинна из «Мортал комбат» – они бегут от ответственности или готовы принять ее?

– Я написал много рассказов именно в таком переходном возрасте; неудивительно, что мои ощущения той поры передались моим героям. Я нахожу новизну переживаний, свойственную юным героям, крайне захватывающей. Для Пенни из «Выше, дальше, быстрее» чувство к соседскому мальчишке – не шестой или седьмой роман, а первая в жизни любовь. Подростки из «Туннеля к центру Земли» никогда не работали полный день, не закладывали дома в ипотеку – неудивительно, что жизнь под землей представляется им гораздо менее странной, чем взрослая жизнь на поверхности. Если не учитывать эти особенности поведения молодых героев, порой их поступки трудно понять.

А что до взрослых, которые хотят оставаться детьми, и детей, которым приходится взвалить на свои плечи груз взрослых забот, то и те, и другие хотят понимания. Герои «Туннеля к центру Земли», которых страшит взрослый мир, в поисках сочувствия цепляются друг за друга. Рассказчик «Птиц в доме», потеряв мать, становится опорой для отца. Герой «Вспыхнуть и сгореть», лишившийся родителей, погибших так странно и нелепо, больше всего на свете боится потерять брата и недавно обретенную любовь. Цепляются ли они за прошлое или живут настоящим, все мои герои хотят избежать одиночества.

Не знаю, бегут ли от ответственности Уинн и Скотти, но трудно осуждать шестнадцатилетних ребят – считающих, что они совершают что-то непоправимое – за то, что они стремятся избежать рефлексии.

– Стилистически рассказ «Мертвая сестра: руководство для безутешного брата» стоит в стороне от прочих. Что послужило для вас источником вдохновения? Почему вы решили написать этот рассказ в виде справочника?

– Этот рассказ начался со слова «помидоры». Один приятель дал мне старинную поваренную книгу «Помидоры и прочие огородные разности». Рецепты в ней перемежались историческими очерками, а самым интересным были советы и семейные истории, рассказанные к слову. Мне понравилось, что банальная книга рецептов оказалась не тем, чем представлялась на первый взгляд. Разумеется, в моем случае я использовал форму справочника для того, чтобы рассказать историю брата и сестры. Подобного рода эксперименты увлекают меня все больше – главное, не забыть, что в любом рассказе не должна теряться повествовательная нить.

– Героиня рассказа «Выше, дальше, быстрее» Пенни старше соседского мальчишки, с которым у нее роман. Это делает их отношения особенными – это не любовь и не дружба. Вам было важно подчеркнуть именно эту двойственность?

– Это движущая сила конфликта. И Пенни, и ее сосед – трогательные, чувствительные натуры, ценящие уникальность друг друга и не желающие меняться в угоду окружающему миру. Единственная причина, по которой им приходится скрывать свои чувства – нетерпимое отношение окружающих (вполне объяснимое) к роману между шестнадцатилетней девушкой и двенадцатилетним мальчишкой.

– В рассказах «Бабушка напрокат», «Туннель к центру Земли» и «Наихудший прогноз» ваши персонажи, подсознательно стремясь к счастью, загоняют себя в ловушку и затем пытаются из нее выбраться. Когда вы писали эти рассказы, рассматривали ли вы возможность продолжения: что героиня снова станет бабушкой напрокат, герои будут опять прокладывать туннели или предсказывать катастрофы?

– Героям необходимо развиваться, иначе они сойдут с ума или растеряют свои лучшие качества. Нужно достаточно долго прожить под землей, чтобы понять: пора выбираться на поверхность. Поражение всегда несет в себе печаль, но и обещание перемен.

– Почему рассказ «Роман хормейстерши» написан от второго лица? Кто в нем протагонист и кто антагонист?

– В этом рассказе я использовал обращение от второго лица, потому что история развивается по желанию персонажа, помимо воли рассказчика/автора. И рассказчик, желая утвердить свои права, решает напрямую обратиться к персонажу, захватившему первенство. Персонаж может игнорировать рассказчика, но по крайней мере ему приходится его выслушать. Неформальность такого обращения позволяет читателю быстрее включиться в историю. «Второе лицо» становится «первым, обращающимся к другому персонажу».

А протагонист или антагонист – зависит от того, кто вам ближе: рассказчик или герой.

– Спонтанно сгорающие родители героя, младенец с острыми зубками и странные герои «Туннеля к центру Земли» не кажутся реальными персонажами, скорее созданиями писательской фантазии. Тем не менее проводите ли вы какие-нибудь исследования перед тем, как писать рассказ? Помогает ли вам личный опыт?

– Я не сторонник пристального изучения предмета, о котором пишу. Это скользкая дорожка. Для романа, который я сейчас сочиняю, мне пришлось изучить устройство картофельной пушки. Я прочел о ней гораздо больше, чем нужно. Вместо того чтобы писать, я убил кучу времени, проделывая дыры размером с картофелину в листе фанеры с расстояния в пятьдесят ярдов.

Я считаю, что «Туннель к центру Земли» много потерял бы, если бы я несколько страниц объяснял, как укреплять стены туннелей. Я уверен, что если вам хочется вплести в ткань рассказа что-то странное или даже невозможное – делайте это незаметно, без помпы и лишнего шума, и тогда ваша задумка скорее найдет отклик у читателя.

В случае с рассказом «Вспыхнуть и сгореть» все, что я знал о спонтанных возгораниях, я почерпнул из комиксов и потрясающих документальных фильмов канала «Тайм-Лайф». Проводить более глубокие исследования кажется мне излишним.

– Как вы пишете ваши рассказы? Находите героя и выстраиваете историю вокруг него? Придумываете определенные сцены?

– Обычно я начинаю с визуального образа или фразы. Так, прежде чем написать «Птицы в доме», я представил стол, окруженный группой мужчин, и вращающиеся объекты, поднятые в воздух огромными вентиляторами. После множества набросков я написал рассказ в его окончательном виде.

В рассказе «Вспыхнуть и сгореть» сначала появился образ дощечек для скраббла, сыплющихся прямо с неба, а потом я додумал остальную историю. Позволю себе рискованное сравнение: я начинаю с елочных украшений, а потом уже ставлю саму елку. Возможно, это не самый лучший способ писать рассказы, но в отношении меня он работает.

– Какой из рассказов вам больше всего нравилось писать? Какая из ваших историй самая любимая? Почему?

– Писать – замечательное занятие вне зависимости от того, что получится в итоге. Наверное, больше всего мне нравилось писать «Вспыхнуть и сгореть». Это один из первых моих рассказов; в те времена я только открывал для себя секреты ремесла и впервые наслаждался необыкновенным чувством, которое охватывает тебя, когда ты видишь, что у тебя получается.

Моя любимая история – «Наихудший прогноз», отчасти потому, что я ощущаю родство с героем рассказа, и потому, что это первая история со счастливым концом, которую я написал. Это не означает, что мне нравятся только счастливые истории, да и не все читатели согласятся, что этот рассказ рождает надежду (из-за испытаний, через которые приходится пройти героям до счастливого финала), но я уверен, что герои непременно обретут счастье, и это делает историю для меня такой ценной. Я писал этот рассказ в угнетенном состоянии, но к концу рассказа почувствовал, что именно он помог мне окончательно не свихнуться. Возможно, именно это и заставляет меня писать.