Текст книги "Туннель к центру Земли"

Автор книги: Кевин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Кевин Уилсон
«Туннель к центру Земли»

Дебби, Келли и Кристен Уилсон, создавшим меня. Ли-Энн Коуч, хранящей меня.

 
Всё красота, и всё не вечно
В этих растительных сумерках млечных.
 

«Тропический двор» Джо Болтон

 
От цыпленка так много ожидают
и так ужасно в нем разочаровываются.
 

«Яйцо», Шервуд Андерсон (пер. Ю. Гальперн)

1. БАБУШКА НАПРОКАТ

Главное в нашей работе – помнить, что не занимаешь чужого места, и не пытаться стать лучше настоящей бабушки. Ты и есть настоящая. Во всех смыслах. Если с каждой новой семьей ты поднимаешься до новых высот беззаветной любви, тебя ждет хорошая карьера. Иногда то, чем ты занимаешься, кажется странным. Да что говорить – ты выбрала невообразимо странную профессию.

У меня никогда не было собственной семьи. Я не выходила замуж – не видела смысла. Большинство родственников умерли, а с теми, кто еще жив, я не общаюсь. Со стороны я произвожу впечатление старой холостячки, давно сделавшей свой выбор. Я люблю одиночество и если ложусь с мужчиной в постель, то это не значит, что я готова провести с ним остаток жизни. Я счастлива и никому не позволю лезть к себе в душу. Впрочем, и семейная жизнь не вызывает у меня отвращения: муж, дети, внуки, фотографии на каминной полке, визиты на Рождество, пышные похороны, люди, которые унаследуют твои накопления. Я живу в свое удовольствие, но уважаю выбор других. Наверное, поэтому, прочтя объявление в местной газете: «Нужны бабушки. Никакой квалификации не требуется», я решила попробовать.

С тех пор я работаю в компании «Бабушка напрокат. Услуги нуклеарным семьям». Схема проста. Есть множество – гораздо больше, чем вы думаете – преуспевающих молодых семей с детьми, потерявших престарелых родственников. Родители не желают, чтобы дети были в чем-то ущемлены, поэтому нанимают нас.

Я работаю бабушкой в пяти семьях на юго-востоке. Все роли непохожи, хотя лучше всего я перевоплощаюсь в бодрую моложавую старушку, мастерицу на все руки, обычно со стороны отца. Мне пятьдесят шесть, но я берусь за роли как постарше, так и помоложе. Остальные детали семьи утрясают с компанией. Мое изображение вставляют в старые фотографии, придумывают правдоподобную историю моего появления, планируют визиты и звонки.

Для каждой семьи (мы называем их «объектами») я должна выучить семейную историю за восемь поколений. Приходится напрячь мозги, зато платят неплохо – десять тысяч в год за «объект» плюс полный страховой пакет. Мне нравится тратить деньги без оглядки, но держусь я за эту работу не из-за денег.

Невозможно передать, что ты чувствуешь, когда дверь открывается, и в твой дом, забывший шорох чужих шагов, влетает радостный мальчишка – или радостная девчонка, – чтобы остаться там хотя бы на пару дней. Ощущаешь себя почти кинозвездой. Они бросаются к тебе на шею, выкрикивают твое имя – пусть и ненастоящее, – и в это мгновение ближе тебя у них нет никого на свете.

Я отзываюсь на бусю, булю, бабулечку, бабушку Хелен и снова, как ни странно, на бусю. Вначале было трудно примерять на себя чужие прозвища, но со временем я привыкла.

Я коротала вечер за написанием поздравительных и пригласительных открыток своим семьям, когда позвонил мой агент.

– С первым заказом вы справитесь без труда. Шесть недель, «живой труп», один ребенок.

«Живой труп» означает, что семья купила – с недельной рассрочкой платежа – телефонный звонок от недавно умершей престарелой родственницы. Это дает родителям время подыскать нужные выражения, чтобы сообщить ребенку о кончине любимой бабушки. Сто долларов за звонок, никаких личных контактов – о чем еще можно мечтать? Тем не менее я всегда старалась избегать подобных заказов, но сегодня неожиданно согласилась – особой загрузки в следующем месяце не предвиделось, да и поупражняться с голосом будет нелишним.

– Второй заказ не совсем обычный. Тут нужен человек, умеющий быстро переключаться, поэтому мы сразу подумали о вас.

– Личные контакты?

– Именно. Еженедельные.

Чем больше личных контактов, тем серьезнее нужно готовиться. С другой стороны, так легче наладить отношения. Да и платят лучше.

– Хорошо, я согласна. А в чем сложность? У меня будет партнер?

– Не в этом дело. Придется поработать дублершей.

«Поработать дублершей» означает, что дети знали настоящую бабушку в лицо. От дублерши требуется быстро и безболезненно заменить ее в случае внезапной кончины. Такое практикуется в семьях, где не приняты частные семейные посиделки и дети редко видят бабушек. Личный контакт осложняет дело. Разве не довольно того, что приходится обманывать ребенка? Зачем добавлять к обману обиду?

– Мне нужно подумать.

– Тогда подумайте и о том, – агент запнулся, – что настоящая бабушка еще жива.

В искусстве переключаться мне нет равных. Главное, не забывать, что семьи – твои клиенты, и ты на них работаешь. И пусть тебе платят за то, чтобы ты любила их, словно самых близких людей на свете, после работы ты зачастую не вспоминаешь об их существовании. Впрочем, если потребуется, ты должна в одночасье вмешаться в чужую жизнь и стать ее неотъемлемой частью.

С другой стороны, пределы вмешательства строго оговорены. Нельзя просто снять трубку и позвонить, когда тебе одиноко. Нельзя приехать незваной, если тебе захотелось пообщаться. Настоящим бабушкам и дедушкам этого не понять, для них семья – величина постоянная. Для нас – всего лишь мгновение, несколько часов в неделю, и если считаешь себя профессионалкой, ты никогда об этом не забудешь.

А я профессионалка высшей пробы. Все семьи, на которых я работала, оставляли обо мне самые лучшие отзывы, от «Мне хочется, чтобы вы и вправду были моей матерью» до «Можем ли мы оставить ее у себя?» Однако это не мешало мне забывать их, как только истекал срок контракта. Я любила их, но не собиралась обольщаться. Хотя умение забывать отдает холодностью и бессердечием, иначе ничего не выйдет. Именно поэтому я достигла в искусстве переключения совершенства.

Я перезвонила агенту поздно вечером.

– Я согласна, – сказала я в трубку.

Что поделаешь, во мне было так много нерастраченной любви.

Спустя несколько дней я поделилась с коллегами деталями предстоящей работы.

Местный досуговый центр будто специально придумали для таких, как мы. Я посещала массу бесплатных курсов, где учили навыкам, востребованным в нашей профессии: готовке, шитью, вязанию (которое мне совсем не давалось) и составлению букетов. Чем больше умеешь, тем выше на тебя спрос.

Наметанным глазом я сразу отличила коллег, сосредоточенно конспектирующих лекции. Мы назвались «книжным клубом» и стали регулярно собираться, но едва ли хоть раз заговорили о книжках – все время мы только и делали, что судачили о своих семьях.

– Если тебя позвали в дублеры, значит, с настоящей бабушкой нечисто, – заметила Марта.

У Марты было иное амплуа – она перевоплощалась в бодрую старушку, похоронившую нескольких мужей, слегка навеселе, которая вечно брала в долг у сыновей и дочек. Она не нуждалась в переключении. Марта могла в любое время дня и ночи – но лучше к обеду – заявиться в гости к названным родственникам, которые всегда встречали ее с распростертыми объятиями. Она работала в «Бабушках напрокат» дольше всех нас и в своей роли была неподражаема.

– Понятия не имею. – Я пожала плечами. – Может, не поладила с детьми. Бросила семью и укатила во Флориду.

– Вряд ли, – сказала Марта. – Бабушки не бросают детей и внуков, чаще внуки бросают их. Держу пари, она инвалид-колясочник или страдает от старческого слабоумия. А им захотелось кого-нибудь пободрее.

– Ты уже согласилась? – спросила другая бабушка напрокат.

– Согласилась. Не люблю быть дублершей, но жалко терять деньги.

– С таким контрактом они бы у меня попрыгали, – заметила Марта. – Уж я бы позаботилась создать им парочку неразрешимых проблем.

Ответом на ее реплику был дружный смех, а когда мы отсмеялись, Марта добавила, понизив голос:

– Глядя на нас – таких чинных пожилых леди, – и не скажешь, что мы отъявленные стервы.

В тот день ко мне в гости должна была наведаться одна из семей. Я вынула из стола коробку с надписью «Фергюсоны»: фотографии, подарки от внуков, которые надлежало выставить на всеобщее обозрение, скрупулезный подсчет расходов от прошлого визита, рецепты любимых блюд.

Мне нравились Фергюсоны: отзывчивые, развитые дети, понимающие родители. Хуже всего, когда один из родителей сверлит тебя взглядом, прикидывая, сколько нужного купил бы за деньги, которые заплатил компании.

Я развесила фотографии, расставила подарки, бросила на журнальный столик несколько номеров «Ридерс дайджест» и встала у плиты. Сегодня я собиралась порадовать семейство традиционным обедом с жареным цыпленком, картофельным пюре и кукурузой в початках.

До того как я пришла в «Бабушку напрокат», я ни разу в жизни не пекла пирогов. Мой первый черничный пирог безнадежно подгорел. Пришлось сослаться на старческую забывчивость – беспроигрышный ход, который срабатывал, даже если угораздило забыть имя внучка. Тут, впрочем, нельзя перегнуть палку, иначе родители заподозрят, что у тебя болезнь Альцгеймера и «пустят в расход» без предупреждения.

К приходу Фергюсонов я знала, что должна спросить про балетный класс Мисси и ручного хомяка Тины и рассказать о поездке в Ирландию – специальный тур для пожилых (Фергюсонам хотелось, чтобы их бабушка много путешествовала и могла приобщить детей к культуре разных стран).

– Бабулечка! – завопила Тина с порога. – Зубная фея подарила мне доллар!

С нашей прошлой встречи во рту у Тины образовалась еще одна дырка.

– Ни за что не допущу, чтобы зубная фея меня перещеголяла! – воскликнула я и вытащила из кошелька два доллара (которые непременно включу в отчет о сегодняшнем визите).

После обеда мы рассматривали мои ирландские фотографии – пейзажи и замки с редкими вкраплениями моей одинокой фигуры. Дети туг же изъявили желание в следующий раз отправиться в путешествие вместе со мной. Я объяснила, что эту поездку организовали специально для пожилых людей.

– Тогда поехали с нами на каникулы! – воскликнула Мисси и покосилась на отца.

– Нужно подумать, – пожал плечами мистер Фергюсон.

Путешествие за счет семьи считается большой удачей. Марта не вылезала из таких поездок.

На прощание я обняла внуков. Поочередно постучала по каждому зубику Тины – она захихикала и прижалась ко мне. А когда рядом плюхнулась на диван Мисси, я приложила палец к губам и сунула ей в карманчик два доллара.

У двери родители спросили, могут ли рассчитывать на повторное приглашение.

– В любое время, – ответила я.

Я и сама была не прочь провести пару часов в приятной компании. Некоторые родители обращались ко мне только через детей: «Скажите бабушке спасибо за чудесный обед, дети!», но мистер Фергюсон называл меня мамой и всегда сердечно обнимал на прощание.

Когда я махала им с крыльца, Мисси внезапно бросилась назад.

– Я люблю тебя, бабулечка, – шепнула она мне на ухо.

Я сказала, что тоже люблю ее, и несколько часов, пока снимала фотографии со стен и убирала в стол подарки, пыталась успокоиться, твердя себе, что, кроме Фергюсонов, на мне еще четыре семьи, которых я должна любить так же трепетно.

В главном офисе компании я встретилась с агентом, который изложил детали контракта. Семья, успевшая разбогатеть на буме интернет-торговли. Настолько, что может позволить себе наемную бабушку.

– Зачем им чужая бабушка? И чем так провинилась настоящая? – удивилась я.

– А стоит ли вам забивать этим голову? – пожал плечами агент, но я заявила, что, как профессионалка, интересуюсь возможными сложностями.

– Все не так просто, – начал увиливать он.

– И тем не менее, – не отступала я.

Наконец он сдался.

Бимеры хотели начать с чистого листа, забыть прошлое, хотя в нем не было ничего постыдного, равно как и ничего выдающегося. Сегодня разбогатевший глава семейства штурмовал горы и ходил под парусом, его жена занималась йогой и благотворительностью, а дочь учила японский. Никто не назвал бы Бимеров бессердечными негодяями, но в их новом мире скучной и ничем не примечательной настоящей бабушке не было места.

Два года назад, когда старушка поскользнулась на обледеневшей ступеньке и сломала бедро, Бимерам пришлось забрать ее к себе. А недавно старушку хватил удар. Дочка Бимеров, девочка шести лет, не общалась с бабушкой с тех пор, когда ее увезли в дом престарелых. Родители боялись, что, увидев ее в теперешнем состоянии, девочка испытает стресс. Они хотели, чтобы от общения с бабушкой у дочки остались только светлые воспоминания.

– Иными словами, – подытожила я, – эти Бимеры – исчадия ада.

– Вы преувеличиваете, – поморщился агент. – Им ведь нужна не обычная бабушка. Они хотят получить лучший товар, сделать свою жизнь более насыщенной. Семейные ценности в наш век так хрупки.

– Тем лучше для нас.

– Вот именно! Заменяя живых родственников, мы осваиваем новый сегмент рынка.

– Меняем устаревшие образцы на новые модели.

– А что, неплохо сказано, – закивал он.

Я молча листала папку. Неужели я опущусь так низко? Затем я подумала о девочке. Почему бы ей не получить лучшую на свете бабушку? Разве я не хороша в своей роли? Стыдно в этом признаваться, но мне хотелось испытать себя, принять вызов.

– Что, противно? – спросил агент.

– Да уж.

– Ничего, скоро вы станете неразлучны.

– Иначе и быть не может.

Сегодня я обедаю с Кэлом.

Кэлу шестьдесят четыре, и он один из лучших в нашей профессии. Кэл работает одновременно в четырнадцати семьях – большего не удавалось никому. Даже у его ближайшего преследователя на шесть семей меньше. У Кэла невероятно выигрышная роль: увешанный медалями герой войны, бывший врач, победитель ветеранского марафона. Убийственная комбинация.

К тому же Кэл – уж не знаю за что – меня любит.

– Где ты была в мои молодые годы? – спрашивает он иногда.

– Тогда ты бы на меня не взглянул, – неизменно отвечаю я.

Кэлу не понравился мой новый контракт. Он относится к работе крайне щепетильно: всегда рассказывает названым внукам эпизоды из настоящей семейной истории, старается навещать свои семьи не подряд, а с перерывами, давая себе время для «декомпрессии». Я вечно подшучивала над ним, обзывая его любителем; мне, чтобы прийти в себя, нужна всего пара часов. Кэл никогда не соглашался на дублерство.

– Тогда зачем работать? – спросила я. – Ты ведь не беден.

– Дело не в деньгах. Мне нравится, когда меня ждут. Хочется быть нужным.

Не зная, что на это сказать, я пригубила вино.

– Останешься сегодня? – спросил он.

– Останусь, – кивнула я.

Когда мы уходили, я кое-что вспомнила и устремилась к платному телефону на входе в ресторан.

– Нужно позвонить одному из внуков, – объяснила я Кэлу. – Напомнить о своем существовании.

На следующей неделе я встречалась с Бимерами. Компания называет такие мероприятия ознакомительными, но там решается самое важное. Мы уточняем детали контракта: степень моей вовлеченности, темные пятна семейной истории; пытаемся притереться друг к другу, чтобы при встрече с ребенком все прошло гладко. Для меня и для родителей это последний шанс пойти на попятный.

Перед тем как войти в комнату, я воображаю, что мои чувства, сомнения и страхи уплыли далеко-далеко на громадной льдине. Я сама их туда сложила, попрощалась с ними и своими руками оттолкнула льдину от берега. Теперь я готова встретиться с людьми, которых мне предстоит полюбить.

Бимеры оказались милой, воспитанной и увлеченной предстоящим проектом парой. Я приготовилась их возненавидеть – оказалось, зря.

– Мы понимаем, со стороны это выглядит странно, – начал мистер Бимер. – Впервые мы задумались о бабушке напрокат два года назад.

Я с трудом сохранила улыбку – два года назад их собственная бабушка сломала бедро.

– А сегодня, хорошенько все взвесив, мы уверены, – продолжал мистер Бимер, – что общение с вами станет для Греты бесценным опытом.

Они заулыбались, и я сочла нужным заметить:

– Уверена, вы сделали правильный выбор. Вот увидите, насколько комфортным будет для Греты мое общество.

Они закивали, довольные своей предусмотрительностью, своим умением ставить и решать проблемы.

– Что ж, – мистер Бимер посмотрел на жену, она кивнула, – в таком случае мы от всего сердца приглашаем вас стать членом нашей семьи…

Он наклонился, чтобы пожать мне руку и добавил:

– …мама.

Супруги Бимер дружно рассмеялись, а мои глаза стали совсем как щелочки. Я еле дождалась их ухода. Во мне бушевали гнев и стыд – ненужные, лишние чувства, которые следовало задушить как можно скорее.

– Ну и что?

Марта, уже успевшая глотнуть джина с тоником, держала книжку вверх ногами.

– Она еще не умерла, – подсказала Анжела, еще одна из наших.

– Для нас – умерла, – возразила Марта.

– Но не для них! – воскликнула Анжела.

– Нет, для них тоже. В этом вся проблема, – сказала я.

– Нет тут никакой проблемы! – фыркнула Марта.

– И не будет! – подхватила я бодро, но внутри меня грызли сомнения.

Неделю спустя, тщательно все отрепетировав, я ехала к дому моих новых родственников в сером «кадиллаке» компании (все «бабушки напрокат» передвигаются исключительно в «кадиллаках» и «олдсмобилях»).

Мы решили, что ради спокойствия Греты первая встреча состоится на территории Бимеров.

Припарковавшись, я долго смотрела на себя в зеркало заднего вида, пока на лице не появилось нужное выражение. Я вышла из машины и направилась к двери, у которой ждали Бимеры: муж, жена и дочка.

– А вот и бабушка! – воскликнул папа.

– А вот и я, деточка! – подхватила я.

Миссис Бимер подтолкнула ко мне девочку.

– Поздоровайся с бабушкой, – сказал мистер Бимер.

Грета не спешила разделить общее воодушевление. Напротив, девочка насупилась и спряталась за отцовскую ногу.

– Давай же, поздоровайся, – повторил мистер Бимер, но дочка не двигалась с места.

– Забыла бабушку?

Я решила, что если первой заговорю с девочкой, она скорее оттает.

Грета украдкой взглянула на меня, и я наконец-то ее рассмотрела. В жизни девочка была гораздо краше, чем на фотографии: светлые волосы, громадные синие глаза – живая реклама для семейных пар, не решающихся завести детей.

– Ты не похожа на бабушку, – сказала Грета.

Я заметила, что мистер Бимер рвется сказать что-то неуместное.

– Ты тоже не похожа на мою внучку, – поспешила я его перебить. – В прошлый раз ты была совсем кроха! Поверить не могу, что эта великанша – моя Грета!

Она отцепилась от отцовской ноги и неуверенно двинулась ко мне. Я понимала, что не стоит спешить с объятиями и прочими нежностями, но приходилось думать о впечатлении, которое я должна произвести на родителей.

– Неужели ты забыла бабушку? – спросила я снова.

Грета уставилась на меня с таким пристальным вниманием, что я пожалела о своем приходе. И зачем только я согласилась!

Но тут маленькие ручки обняли меня за шею – и все решилось само собой. Отныне мы были одной семьей.

Одна из семей Марты решила «пустить ее в расход». Никогда бы не подумала, что это произведет на нее такое ошеломляющее впечатление! Отставка грозит каждому из нас. Дети вырастают, визиты к бабушке из развлечения превращаются в досадную необходимость, и родители решают, что пора перейти к следующей стадии воспитательного процесса – знакомству со смертью. Хотя подросший ребенок учится понимать ее неизбежность, с ним остаются воспоминания о любящей бабушке. Чего и добиваются родители, не скупящиеся на некрологи, пышные похороны и место на каминной полке для урны с прахом.

Словами не передать, какой это удар, когда агент сообщает, что теперь ты труп. А вскоре место старой семьи занимает новая.

Но для Марты эти переживания были в новинку. Она стала чаще прикладываться к бутылке, и остальные семьи забеспокоились.

– Я не заслуживаю смерти, – твердила она. – Я не сделала ничего такого, за что меня нужно убивать!

– Все мы умрем, – пожала я плечами.

– Говори за себя, – фыркнула она. – Я их всех переживу! Они еще отпишут мне деньги в своих завещаниях!

– По крайней мере твоя смерть будет внезапной, – сказала Юджиния, – Хорошо хоть от нас не требуется разыгрывать приступы дурноты, падение в душе или…

– А как ты умрешь? – спросила я.

– Это самое возмутительное! Мирно окочурюсь во сне.

– И ты еще жалуешься? – удивилась Анжела.

– Я бы хотела неудачно прыгнуть с парашютом или схлопотать шальную пулю при ограблении банка.

– Смотри на вещи проще. Это часть нашей работы, – сказала я.

– А ведь мы уже немолоды для таких забав, – хмыкнула Марта, прихлебнув из стакана. – Куда нам, старухам, заигрывать со смертью!

Следующий вечер я проводила с Гретой. Мы играли в настольную игру – ту, где нужно передвигаться по громадному торговому центру, покупая товары с помощью золотой кредитки. Я никак не могла приспособиться к непомерно высоким ценам. В результате проиграла, что было мне на руку. Уступать – привилегия бабушки.

Сразу после моего прихода родители Греты разошлись по комнатам, оставив нас вдвоем с внучкой. Им не сиделось на месте. Навещая меня, они не проводили в доме и лишней минуты, тут же сбегали куда-то по делам. Я начинала подозревать, что им нужна не бабушка напрокат, а банальная няня, но не собиралась делиться своим наблюдениями с Бимерами.

Зато Грета была неподражаема. Я слушала, как она тараторит по-японски: ити-ни-сан-ён-го, совершенно не вникая в смысл. Грета была еще маловата для таких занятий и не все схватывала на лету. Когда я показала ей, как играть в веревочку, она долго не могла сообразить, куда продеть пальцы. Наконец до нее дошло, и Грета рассмеялась так звонко, так заразительно, что неожиданно для себя я рассмеялась в ответ (не забыть бы поупражняться в искреннем смехе, этот навык всегда пригодится).

Затем мы смотрели мультфильмы, которые вызывали во мне сильнейшее раздражение, но Грета радостно подпевала огромным цветным шарам, танцующим по экрану.

Утомившись, она залезла ко мне на колени и склонила головку мне на грудь. Я принялась тихонько укачивать ее и чуть не прозевала встречу с семейством Мидов. Не хотелось будить уснувшую девочку, однако деваться было некуда.

– Ты споешь мне нашу колыбельную? – спросила Грета, когда я укладывала ее в кроватку.

Я замерла.

– Какую нашу? – спросила я осторожно, лихорадочно прокручивая в голове детали контракта. Неужели я теряю хватку?

– Раньше ты всегда ее мне пела, – ответила Грета.

Перед глазами промелькнула картинка: Грета и ее настоящая бабушка – двое любящих друг друга людей, для которых все это взаправду. Я отогнала ненужные мысли.

– Голова у бабушки стала совсем дырявая, Грета. Я попробую вспомнить, а сегодня спою тебе другую колыбельную.

Я спела ей колыбельную, но голос звучал низко и хрипло. Надо будет взять пару уроков пения в досуговом центре.

Когда Грета заснула, я поцеловала ее в щечку и вышла из комнаты.

– Спи спокойно, детка, – сказала я, закрывая дверь. Кому? Ведь Грета уже спала.

Спустившись вниз, я зашагала прямо в тренажерный зал, где Бимеры в поте лица трудились над собой.

– Вы никогда не рассказывали мне про колыбельную, – сказала я громко.

– Про что? – спросили они хором, слегка замедлив темп.

– Про колыбельную! – Я была вне себя от ярости. – Про эту чер… про колыбельную, которую я должна ей петь!

– Первый раз слышу, – сказал мистер Бимер. – Грета вечно что-то придумывает.

– Если вы будете скрывать от меня важную информацию, – я еле сдерживалась, чтобы не орать, – из этой затеи ничего не выйдет! Если отношения Греты с бабушкой были более душевными, чем мне говорили…

– Мама, – перебил мистер Бимер, – вам не в чем нас упрекнуть, мы стараемся, как можем!

– Так вы знаете, что это за колыбельная? – не отступала я.

– Я… я понятия не имею, о чем речь. – Он начал заикаться.

– Что ж, придется самой, – выпалила я, но тут до меня дошло, что я разговариваю со своими работодателями.

Я откинула со лба прядь волос и широко улыбнулась.

– Простите меня, – продолжила я другим тоном. – Грете ведь хорошо со мной, правда?

– Она вас очень любит! – воскликнула миссис Бимер, возобновив упражнения.

– Надеюсь, так будет и впредь. Обещаю, что больше не стану беспокоить вас по пустякам.

– Спасибо, мама, – сказал мистер Бимер.

Садясь в машину, я уже не думала о Бимерах. Чтобы отключиться от мыслей о Грете, мне потребовалась вся обратная дорога до офиса.

Чертова колыбельная не давала мне покоя. Я твердила себе, что забочусь о достижении новых профессиональных высот, но я себя обманывала: мне безумно хотелось увидеться с бабушкой Греты.

Каждый месяц мы обязаны проходить медицинский осмотр, на котором выявляется наша профпригодность. Компания не любит неожиданностей.

– Проблемы, стрессы? – спросил врач, постукивая карандашом по моей карточке.

– Моя жизнь – сплошной стресс, – ответила я. – У Тины умер хомяк. Мы говорили об этом целый час сверх оплаченного времени.

Он продолжал постукивать по карте карандашом.

– Причиной высокого давления могут быть несколько факторов. Следите за собой, а главное, успокойтесь.

Я последовала его совету. Преспокойно вышла из кабинета и направилась прямиком к своему агенту, уселась за стол напротив него и спросила, где живет бабушка Бимеров.

– Это безумие чистой воды, – сказал он. – А вы не безумны, вы – профессионалка.

– Мне просто хочется скопировать ее жесты и манеру говорить. Чтобы девочка ничего не заподозрила.

– А девочка что-то заподозрила? – Агент подпрыгнул в кресле.

– Да нет же! Девочка любит меня. Они все меня любят. Мне нужно увидеться с бабушкой, чтобы разузнать про колыбельную…

– Про что?

– Девочка вспомнила колыбельную, которую пела ей бабушка. Родители и слыхом о ней не слыхивали. Дайте мне адрес, и я уйду.

– А вы уверены, что он у меня есть? – спросил он.

– Еще как уверена.

Он кивнул и развернул ко мне монитор.

– Если вы проболтаетесь, я потеряю работу, – просто сказал он.

– Я профессионалка. Я не успокоюсь, пока не заставлю юную леди поверить, что именно я – ее бабушка.

Агент не улыбнулся.

– Зря вы это затеяли, – сказал он серьезно. – Просто разузнайте про свою колыбельную и уносите ноги.

– Кого ты больше любишь, – спросил Питер, старший из детей Макалистеров, – меня или Джулию?

Джулия затаила дыхание.

– Я люблю вас одинаково, – ответила я. – Я всех своих внуков люблю одинаково.

И это была чистая правда.

Этой ночью Кэл остался у меня.

– Мы должны работать вместе, – заявил он. – Сейчас спрос на полные семьи. Одна пара заказала сразу четверых: двух дедушек и двух бабушек.

Я поцеловала Кэла и велела ему заткнуться.

– Пойдем со мной, – предложила я минуту спустя.

Он покачал головой.

– Не хочу в этом участвовать.

Я попыталась объяснить ему, зачем мне нужно увидеться с бабушкой Греты. Если после этой встречи я не паду духом, не почувствую себя последней дрянью, то стану лучшей бабушкой напрокат.

– Ты можешь просто уйти, – сказал он. – Брось работу и выкинь все из головы.

– А деньги?

– Проживем.

– Но мне нравится моя работа! Всякий раз кидаешься в новую семью словно в омут с головой!

– Неправда, она тебе не нравится.

– Ладно, пусть так. Мне нравится забывать, что это работа.

– Для этого люди заводят семьи. Чтобы их любили.

– Нет, они платят нам, чтобы их любили мы.

– Старая приятельница, – представилась я медсестре в доме престарелых.

Она кивнула и повела меня по коридору. Поначалу меня ошеломила легкость, с которой я проникла внутрь, но вскоре до меня дошло, что люди поверят всему, чему хотят верить.

Миссис Бимер сидела на кровати, и, увидев ее, я еле удержалась, чтобы не выбежать вон. Она была моей прямой противоположностью: тщедушная, редкие волосы, запавшие глаза. Нас невозможно перепутать! И все же Грета поверила, что я ее бабушка. Растерянность сменилась воодушевлением. Я ощутила прилив гордости.

Она улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ. Медсестра вышла, улыбка миссис Бимер погасла, и она осторожно спросила:

– Простите, вы кто?

– Старая приятельница миссис Бимер, – ляпнула я наугад.

– Понятно.

Я сказала, что Бимеры попросили меня ее навестить.

– Им вас так не хватает, – сказала я.

– Я тоже по ним скучаю, – ответила она. – Мне бы хотелось, чтобы мы виделись чаще.

Я протянула ей фотокарточку Греты.

– Кто это?

Мне стало грустно. Неудивительно, что в этом месте она быстро угасала.

– Грета, ваша внучка.

Она покачала головой.

– Это не моя Грета, – сказала она уверенно, и у меня не хватило духу с ней спорить.

Миссис Бимер подняла с тумбочки фотографию в рамке.

– Вот моя Грета.

Она указала на золотоволосую кроху, у которой не хватало двух передних зубов, стоявшую между супругами Бимер. Но это была не Грета!

У меня закружилась голова. Я отказывалась понимать происходящее.

– Это ваша внучка?

Она кивнула.

– И она навещает вас?

– Раз в месяц. Мой сын и его жена – занятые люди, но раз в месяц они присылают Грету с шофером, и мы прекрасно проводим время. Только мы вдвоем, в этой комнате. Разве не чудесно?

Я кивнула. Идея и впрямь превосходная – внучка напрокат, двойная подмена. Мне стало дурно.

– Вам плохо? – спросила миссис Бимер, но я молчала.

Из головы не шла золотоволосая кроха. По дороге к дому престарелых она старательно вычеркивает из памяти все то немногое, что знает о жизни, семье и любви, и называет бабушкой старую женщину, которую видит первый раз в жизни.

Я никогда не считала свою работу легкой, однако по сравнению с этим мои труды стоили немного.

– Вы слышите? – Миссис Бимер пыталась привлечь мое внимание.

– Простите?

Я осознала, что, кроме меня, в комнате есть кто-то еще, и заторопилась уходить.

– Вы чего-то хотели? Зачем вы приходили?

Только тут я вспомнила о цели своего визита.

– Не могли бы вы напеть колыбельную, которую поете для Греты? – решилась я.

– Конечно. Грета давно не просила меня спеть ее.

Я вытащила магнитофон, и она спела: тихо и нежно, про луну, которую вырезали из старой позеленевшей головки сыра. Не самая красивая колыбельная на свете, но миссис Бимер вкладывала в пение душу. Когда она допела, я выключила магнитофон и вышла из комнаты.

– Скажите им, чтобы приходили почаще! – крикнула она мне вслед.

Я не ответила.

Одна из бабушек напрокат уволилась из компании через месяц работы.

– Я чувствую себя проституткой, – объяснила она.

– Брось, – ответила Марта, – проститутки смотрят на это проще.

Я упорно стучалась, пока не подошел сам хозяин.

– А, это вы, мама! – Мистер Бимер приложил палец ко лбу. – Разве у нас на сегодня что-то запланировано?

– Сегодня я кое с кем познакомилась.

– С кем?

– С вашей матерью.

– Вам не следовало этого делать.

– Объясните, зачем приводить в дом новую бабушку, а для настоящей нанимать новую внучку?

– Поговорим в другой раз, – сказал мистер Бимер раздраженно. – Хотя я не вижу в этом смысла.

– Но это же просто смешно!

– Ничего смешного. – Кажется, он завелся не на шутку. – Мы хотим, чтобы у Греты была бабушка, которая привнесет в ее жизнь что-то новое, даст ей то, чего не в состоянии дать моя мать! И мы можем себе позволить купить для Греты лучшую бабушку на свете.