Текст книги "Собачье наследство"

Автор книги: Кевин Уигналл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Действительно, есть гораздо более важные вещи.

– Хорошо выглядишь.

Она ответила легкой улыбкой, но тут же забеспокоилась, потому что заметила, что Криса нет.

– Он переодевается в другом номере, – объяснил Лукас.

– С ним все в порядке?

– Да.

Секунду Элла смотрела в пол, а потом подняла голову и сказала:

– То, как вы с ним себя вели, – непростительно.

Мысли Лукаса смешались. Хотя и не самым ловким образом, но все-таки за последние двадцать четыре часа он дважды спас ей жизнь, по ходу дела убив трех человек. А то, что ее приятель напустил в штаны потому, что ее чуть не убили, – тоже непростительно?

Он понимал, как выглядит происходящее с точки зрения Эллы. Она наслаждается туром по Европе с возлюбленным, и тут на них сваливается кошмар – да, кошмар, телесное воплощение которого – сам Лукас.

Ей страшно, она выведена из равновесия – возможно, не без причины, – и ей не на кого переложить тяжкий груз.

– Ты права, это непростительно, – произнес Лукас. Ему хотелось еще что-то добавить, но он подумал, что убедительно изобразить раскаяние не получится. – Сложи остальные вещи, которые ты купила, в новые пакеты. Пора уезжать.

У Эллы был такой вид, будто она не собирается заканчивать разговор, однако после небольшой паузы девушка принялась молча паковать вещи.

Раздались стук в дверь и голос Криса:

– Это Крейг.

Лукас впустил его и повторил инструкции, которые дал Элле.

Когда все были готовы, он сказал:

– Крис, когда ты звонил вчера вечером брату, ты говорил что-нибудь обо мне?

Парень энергично замотал головой.

– Я даже не сказал ему, что у нас проблемы. Просто сообщил, что мы вернулись во Флоренцию и остановились здесь. И все. Я только хотел, чтобы они знали…

Бедняга умолк на полуслове и опустил голову.

– Хорошо, – ободряюще сказал Лукас. Он помолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил снова: – Мне нужно, чтобы по дороге на вокзал вы вели себя спокойно, но были начеку и слушались беспрекословно. Если меня вырубят, делайте все возможное – бросайте в противника сумки, стреляйте, если сможете дотянуться до пистолета, и бегите – бегите в полицию. Ясно?

Они неуверенно закивали. Наверное, Эллу и Криса страшила мысль, что он может погибнуть и оставить их наедине с убийцами.

– Пошли.

Крис подхватил новый рюкзак и сумку. Элла взяла чемодан, Лукас – свой рюкзак. Он вывел их в коридор, где по-прежнему никого не было, только из соседнего номера доносился звук работающего телевизора.

Перед лифтом Лукас замешкался. Лифт представлял собой старомодную клетку, в которой они стали бы легкой мишенью для того, кто мог поджидать внизу. Лукас показал на лестницу и приложил палец к губам. Элла и Крис осторожно пошли вслед за ним: звук их шагов постепенно терялся в нарастающем уличном шуме.

Лукас остановил своих подопечных на середине последнего лестничного пролета, а сам спустился, чтобы проверить вестибюль. Там был только один человек, и не так уж долго оставалось ждать момента, когда он начнет привлекать внимание мух. Лукас направился к открытой двери на улицу, высмотрел такси, махнул рукой, не сводя глаз с улицы и кафе, мимо которого предстояло пройти.

Потом вернулся в гостиницу, жестом подозвал Криса и Эллу. К тому времени, когда они вышли на улицу, таксист стоял наготове возле открытого багажника.

– Санта-Мария-Новелла, – сказал Лукас таксисту. – Крис, положи сумки в машину.

Шофер принялся помогать молодому человеку, поглядывая туда, где в тени стояли Лукас и Элла.

– Забирайся вперед, Крис. Элла, ты сядешь позади водителя.

Как только на пассажиров такси обрушилась лавина уличного жара, Лукас снова огляделся по сторонам, изучая улицу, машины, подъезды, идущих людей. Кажется, ничего необычного. Уже сидя в автомобиле, он достал пистолет и положил его на колени.

Лукас продолжал внимательно следить за тем, что происходило вокруг, напрягаясь каждый раз, когда соседние машины снижали скорость или останавливались. Таксист не мог этого не чувствовать: время от времени он посматривал на странного пассажира в зеркало заднего вида и сразу отводил глаза, если встречался с ним взглядом.

За ними никто не следил. Хотя в любое другое время вокзал был бы классическим местом повышенной опасности, в тот момент, когда такси подъезжало к нему, Лукас почувствовал облегчение.

Едва все трое оказались в купе, он тут же опустил шторы.

Лишь когда поезд тронулся, Лукас слегка отодвинул занавеску на окне, впустив в купе солнечный луч, в котором тут же заплясали пылинки. От яркого света Элла зажмурилась. Потом открыла глаза и посмотрела на Лукаса:

– Теперь мы в безопасности?

– Надеюсь. Успокаиваться не следует, но расслабиться ненадолго можно.

Его подопечным будто дали успокоительное – оба немедленно с облегчением утонули в креслах.

– И вы позвоните папе из Милана?

– Конечно. Ровно через три часа.

Лукас поймал на себе взгляд Криса и подумал: а догадывается ли парень о том, что может выясниться после этого звонка?

Сам он был почти на сто процентов уверен: отец Эллы уже давно мертв. Судя по всему, Марк Хатто огорчил кого-то до такой степени, чтобы навлечь серьезные неприятности на всю свою семью. Потому-то Лукасу и нужно было бы сейчас поговорить с Марком. Он очень хотел знать, какую дорогу и кому перешел отец девушки, если этот поступок мог вдохновить на подобную жуткую месть.

Они выехали из Флоренции уже двадцать минут назад. Крис заснул. Элла смотрела в окно. Интересно, о чем она думает? Может быть, пытается проанализировать прошедший день?

Через некоторое время после того, как задремал Крис, девушка повернулась к Лукасу, несколько секунд смотрела на него, а потом сказала:

– Я думаю о том человеке в отеле.

Он кивнул – просто чтобы показать, что слушает.

– Как вы считаете, он собирался меня убить?

Лукас снова кивнул, на этот раз с печальной уверенностью.

– Тогда я просто не понимаю. Ведь тот парень имел возможность убить меня, но не убил. Он смотрел на меня так, будто передумал.

– Мог и снова передумать, – возразил Лукас. – Ты красива, это его и подвело. Если бы утром в вестибюле нас поджидал кто-то более подготовленный в профессиональном плане, я бы тебя уже потерял.

Казалось, Элла удивилась его словам. Некоторое время она молча смотрела на Лукаса.

– А разве для вас имеет какое-то значение, уцелею я или нет?

– Для моей чести, для моей репутации – да. Я не знаю тебя настолько хорошо, чтобы выходить за эти пределы.

– А есть ли кто-нибудь, кто вам действительно дорог?

Быстрота ее реакции ошеломила Лукаса. Целая лавина лиц, имен и воспоминаний возникла из небытия, прорвалась из враждебных закоулков сознания.

– Уже нет, и достаточно давно. Мне дороги мои книги, мое одиночество.

– Вы говорите как настоящий старик.

Он улыбнулся, но не ответил, а Элла спросила:

– У вас найдется что почитать?

– Конечно. У меня есть «Дневник чумного года» Дефо – эту книгу я собирался читать следующей, однако могу дать ее тебе. Кстати, ты ведь знаешь: еще есть «Песнь о Нибелунгах». Советую ознакомиться. Отличная вещь.

Похоже, девушку его слова не убедили, однако она улыбнулась и сказала:

– Ладно, я попробую.

Лукасу было приятно. Ему нечасто приходилось рекомендовать людям книги, не говоря уже о том, чтобы кто-то следовал его советам. Элла могла бы даже дочитать «Песнь» до того момента, как они расстанутся, и тогда они успели бы ее обсудить.

Они сидели друг против друга и читали. Крис спал. Внешне – самая заурядная поездка. Похоже, Элла все еще представляет себя обычным человеком, не понимая, насколько глубока пропасть между ней и остальными людьми. Для Криса возврат к прошлой жизни еще возможен, а вот ее жизнь изменилась навсегда.

Лукас подумал о том, насколько естественно читать сейчас о нашествии чумы и растущем счете смерти. Во время чтения он привык отключаться от реальности, но подсознательно оставался начеку, понимая, что усыпляющее спокойствие вот-вот оборвется.

Примерно за час до Милана Лукас перестал водить глазами по строчкам, хотя головы от книги не поднял – чтобы не разговаривать. Крис проснулся и каждые несколько минут посматривал на часы. Элла продолжала читать, однако тоже, судя по всему, начинала волноваться.

Лукас понимал, что не сможет долго находить оправдания и откладывать неприятное объяснение. Ему почти захотелось, чтобы на станции их ждала засада – просто для того, чтобы еще раз отвлечь внимание своих подопечных. Отличное место для очередной попытки нападения… Увы, Лукас почему-то был уверен, что сейчас им ничего не грозит.

И все-таки, памятуя об утреннем промахе, Лукас вел Криса и Эллу на пересадку в другой поезд с максимальной бдительностью и осторожностью.

Прежде чем оставить их в купе, он дал парню пистолет, предупредив, что использовать его можно только в том случае, если есть абсолютная уверенность, что они попали в беду. Потом Лукас посмотрел на часы, вышел на перрон и стал искать какой-нибудь таксофон, расположенный вдалеке от вокзальной суеты.

Сначала он думал, что на звонок снова ответит автомат, но перед последним гудком трубку сняли, и женский голос произнес: «Алло».

Лукас все понял.

– Извините, наверное, я ошибся номером. Я звоню Марку Хатто.

Последовала неловкая пауза, после чего женщина ответила:

– Нет, вы набрали правильный номер. Я офицер полиции. Могу я попросить вас назвать себя, сэр?

– Конечно. Я Филипп Хатто, двоюродный брат Марка. Что-то случилось?

Еще одна неловкая пауза. Очевидно, говорившая еще не поднаторела в таких делах.

– С вами рядом еще кто-то есть, мистер Хатто?..

– Здесь моя жена, но какое это имеет значение? Что, собственно говоря, происходит?

Вот так сегодня утром он спросил Криса, смотрит ли тот кино. Лукас знает роль, которую играет, знает сценарий. Наверное, подобными сценариями пользовалась и женщина-полицейский на подготовительных тренингах.

– Боюсь, у меня плохие новости, мистер Хатто. С большим прискорбием я должна сообщить вам, что ваш двоюродный брат, его жена и сын получили огнестрельные ранения, все – смертельные.

– Они мертвы?

– Боюсь, что так.

Лукас повесил трубку. Ничего неожиданного. Новость произвела на него такое же впечатление, что и результаты выборов в стране, о которой он никогда не слышал. Важно другое: ему придется сообщить Элле, что все члены ее семьи убиты. И что он не знает, угрожает ли ей что-то сейчас и будет ли она вообще когда-нибудь в безопасности.

Возвращаясь к поезду, Лукас спугнул пару голубей, которые вспорхнули у него из-под ног. Несколько мгновений он наблюдал за тем, как птицы поднимаются к сводчатому небу вокзального терминала. На секунду ему почудилось, будто хлопанье крыльев все еще слышно, даже сквозь шум поездов и суматоху людской толчеи, и это вызвало у Лукаса странное чувство умиротворения.

Захотелось домой, и чтобы со всем этим было покончено. В принципе Лукас ведь и направлялся домой, но безотчетная мысль, которая только что коснулась его разума, казалась какой-то далекой, недостижимой и неясной: прикосновение и запах кожи, тепло, смех, морской бриз, воспоминания, слишком болезненные, чтобы на них сосредоточиться. Как чувство дома, который никогда не был твоим.

Лукас постучал в дверь купе. Дождался, пока Крис откроет.

Элла, выглянув из-за плеча приятеля, спросила:

– Вы говорили с папой?

– Я останусь в коридоре, пока мы не отъедем от станции. Закрывай дверь. – Он мельком глянул на девушку. Наверное, пару раз она уже была близка к догадке, но вот ее глаза… Нет, несмотря ни на что, во взгляде Эллы не было и намека на верное предположение. – Я все объясню, когда мы тронемся.

Вид у девушки был растерянный, но Лукас уже кивнул Крису, чтобы тот закрыл дверь. Нужно подождать, потому что ее реакция наверняка будет бурной, а шум поезда в движении может заглушить рыдания и крики.

Кто-то протиснулся мимо него в узком коридоре, потом поезд тронулся, вначале еле заметно, настолько мягко, что на секунду показалось, будто это перрон поехал куда-то назад.

Лукас задумчиво смотрел в окно.

Наверное, Крис что-то ей сказал. Или, получив несколько минут на раздумывание, Элла начала складывать одно с другим. Как бы там ни было, едва Лукас вошел в купе, девушка требовательно спросила:

– Что случилось? Отвечайте!

– Твоя семья погибла. На звонок ответили полицейские.

Элла не вскрикнула, не заплакала. Будто Лукас заговорил на языке, который она едва знает и с трудом переводит слова в уме. И все-таки выражение ее лица было ему знакомо: так выглядят люди, когда их убивают.

Лукас услышал, как Крис шепчет:

– Черт, черт, черт…

На секунду он посмотрел в его сторону. Крис опустился на краешек сиденья, закрыв лицо руками.

– Все?..

Лукас снова перевел взгляд на Эллу.

– Да, все. Застрелены. Возможно, в то же самое время, когда тебя пытались достать первый раз, то есть вчера вечером.

– Но почему?..

– Твой папа, очевидно, перешел кому-то дорогу. И у него были враги.

Лицо девушки словно потеряло четкость. Последовал неожиданный неистовый поток слез, сдавленных стонов и неразборчивых слов…

– У Бена не было врагов…

Элла не могла больше ничего сказать – она разразилась судорожными рыданиями и повисла на Крисе, который шептал ей слова утешения. Чем больше он говорил, тем теснее девушка прижималась к нему.

Лукас вышел, закрыв за собой дверь.

Сначала из купе до него не доносилось ни звука: шум поезда заглушал рыдания, как он и рассчитывал. Но постепенно Лукас начал разбирать болезненные вскрикивания и отчаянный плач. Он начал с беспокойством оглядываться по сторонам, остро чувствуя свою беспомощность.

Кто-то шел по коридору в его сторону. Пожилая женщина, слишком полная, чтобы протиснуться рядом. Самым естественным для него было бы уступить дорогу, зайдя назад в купе, но Лукас не хотел открывать дверь, чтобы горе, бьющееся там, вдруг не выплеснулось наружу.

Вместо этого он нырнул в свободное купе – чтобы избежать зрительного контакта с женщиной. Потом Лукас вышел, и опять слух обманул его – он снова решил, что все тихо. Но нет: стоны, бессвязные причитания, и все громче, все сильнее.

И ведь помочь никак нельзя. Он в состоянии сохранить Элле Хатто жизнь, он убьет ради нее кого угодно, однако не в силах предложить ни утешения, ни сострадания, потому что их у него нет. Близость ее горя отозвалась ознобом на коже: Лукас неожиданно осознал, кто он такой на самом деле. Человек с пистолетом, и больше ничего.

Впрочем, ему и не хочется быть кем-то еще.

Глава 5

В первые смутные мгновения после пробуждения Элла растерялась. Вроде бы на ней длинная юбка, но она не может ее узнать. Элла лежит, свернувшись калачиком: если ей удастся повернуться и хорошенько рассмотреть одежду, все должно встать на свои места.

Но Крис обнимает ее, а поезд мягко покачивается на ходу, и двигаться совсем не хочется. Вдруг боковым зрением она замечает, что в купе есть кто-то посторонний, и тут приходит понимание.

Лукас!

Элла вскочила с места, испуганная, охваченная ужасом. Лукас поднял глаза от книги. Девушка чуть было не сказала, что видела самый ужасный сон в своей жизни, когда реальность со всей беспощадностью обрушилась на нее.

Семья погибла. Об этом рассказал Лукас. Такие же люди, как и те, кто пытался застрелить ее, пришли в ее дом и убили родителей, убили Бена. Глаза наполнились слезами, горло свело судорогой, но девушке все же удалось справиться с собой.

– Как ты себя чувствуешь?

Она молча посмотрела на Лукаса; впрочем, тот уже снова углубился в чтение. А Элла недоуменно пыталась понять, чего боится Лукас – ее чувств, своих собственных ощущений? Или он вообще ничего не чувствует?

За последние двадцать четыре часа случались моменты, когда девушка думала, что в нем должно быть что-то еще – глубокое, тайное и сокровенное. Тот утренний разговор с Крисом, который она подслушала из ванной, – сплошное участие. Создавалось впечатление, что они для него многое значат.

Впрочем, какая разница? Сейчас вообще ничего не имеет значения – по сравнению с тем, что Элла осталась одна, лишилась семьи.

Девушка никак не могла найти способ как-то осмыслить, зафиксировать в сознании этот факт. Как это – нет родителей? Все казалось настолько нереальным, что Элле пришла в голову мысль: а не мог ли Лукас ошибиться? Наверное, он лжет. Правильно сказал Крис: им ведь толком неизвестно, кто он вообще такой и правда ли, что именно отец его нанял.

– Элла! Как ты себя чувствуешь?

Вот лицо Криса, его голос… и она понимает: все – правда. Элла выплакалась до изнеможения, до боли в челюстях, но до сих пор чувствует, что ей не хватает пространства, времени, фактов, всего того, что необходимо, чтобы примириться со случившимся.

– Не знаю, – ответила девушка после нескольких мгновений томительной тишины. Ее собственный голос звучал странно – как будто из-под воды или из какого-то кошмарного сна…

– Хочешь что-нибудь? Кока-колы? Воды?

– Воды, пожалуйста.

Крис подал бутылку. Та была неприятно теплой, но девушка сделала пару глотков, а потом еще несколько – когда поняла, насколько у нее пересохло в горле.

Сначала Элле показалось, что уже темнеет, однако, посмотрев в окно, она увидела, что небо затянуто пеленой, а снаружи какие-то горы и идет дождь.

– Мы в Швейцарии?..

Лукас отвлекся от книги, молча выглянул в окно.

– Ты проспала несколько часов, – сказал Крис.

– Если хочешь освежиться, давай сейчас, – посоветовал Лукас. – Мы скоро приедем, а потом еще добираться около получаса на машине.

– На машине? Куда?..

Элле некуда ехать, некуда возвращаться, и эта истина должна бы снова терзать ее, однако боль уже притупилась, сглаженная эмоциональной усталостью, что заполнила каждую клетку, каждый уголок разума.

– Денек-другой побудете у меня. Потом отвезу вас в Цюрих и передам в консульство.

По выражению лица Криса было понятно, что они обсуждали эту тему, пока она спала. Элла почему-то встревожилась.

– Что со мной сделают в консульстве? Я имею в виду, куда меня отправят?

Пару секунд Лукас озадаченно смотрел на нее, потом сказал:

– Ты взрослая. Можешь ехать куда хочешь.

После этих слов девушка почувствовала, что недостойно считать себя беспомощной, когда он видит в ней взрослого человека, способного отвечать за себя. Видимо, Лукас что-то понял, потому что добавил:

– Полагаю, тебе предложат поехать к дяде или к другим родственникам.

Но у нее нет других родственников… Неожиданно Элла подумала, что дядя Саймон – партнер Марка Хатто по бизнесу, и он может точно так же стать мишенью для убийц, как и отец.

– А если они убили и моего дядю?

Лукас ненадолго задумался.

– Не исключено, хотя именно у твоего отца были связи… – Он умолк.

– Были связи?.. – Крис изогнул бровь. – Что, твой отец кто-то вроде гангстера?

Элла посмотрела на Криса, пытаясь понять по выражению его лица, о чем он думает. Лукас сделал довольно прозрачный намек, однако ее отец мог быть кем угодно, только не гангстером. Присутствие отца в доме всегда благотворно влияло на его атмосферу.

Девушка вопросительно взглянула на Лукаса, но тот посмотрел на Криса, как бы спрашивая, стоит ли обсуждать семейные дела в его присутствии. Смешно – учитывая и то, как много успел узнать Крис, и то, что о тайной стороне отцовского бизнеса до сих пор она и сама понятия не имела.

– У меня нет секретов от Криса.

Лукас пожал плечами.

– Марк Хатто – не гангстер. Он был знаком кое с кем из них, но сам к организованной преступности никогда отношения не имел. В конце шестидесятых занимался наркотиками, сделал много денег, вложил в недвижимость, потом – в торговлю оружием. Наркотики привели его в финансы: офшорные банки и все такое прочее. Марк отмывал деньги, которые другие люди делали на героине. И продолжал вкладывать средства в недвижимость, легальные финансовые институты, высокие технологии… да тебе лучше знать. Он был неплохим парнем.

Элла с недоверием смотрела на Лукаса. Только последние четыре слова подходили к ее отцу. Девушка никак не могла понять, почему Лукас произнес их, как ему могло показаться, что это подходящая эпитафия для сообщника бандитов.

Впрочем, неважно. Все это неправда. Как в ее семье могли скрываться такие гнусные тайны, а она ни о чем даже не догадывалась? Мама наверняка обо всем знала, однако в доме не чувствовалось ни волнения, ни беспокойства, полиция не тревожила их…

Или Лукас ошибается, или вся ее жизнь оказалась ложью, родители – чужими, воспоминания – фальшивыми. Только Бен останется настоящим, потому что брата, как и ее, держали в неведении. Но теперь он мертв.

– Вы ошибаетесь. Если папа и рассказал вам все это, то он, наверное, хотел произвести на вас впечатление.

Какую-то секунду Лукас выглядел почти оскорбленным.

– А почему ты считаешь, что это должно произвести на меня впечатление? Марк Хатто просто добавил несколько деталей и рассказал предысторию. Все остальное – очевидно.

Элла пыталась сопоставить слова Лукаса с тем, что случилось, но, словно читая ее мысли, он заметил:

– Не делай поспешных выводов. По-моему, с ним расплатились за старые дела. Видишь ли, в бизнесе, где человек может исчезнуть на пятнадцать-двадцать лет, нельзя забывать о врагах, которыми обзавелся в прошлом. У того, кто смог устроить смерть целой семьи, наверняка имелось достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать и подготовить.

В поисках поддержки Элла посмотрела на Криса, однако ей так и не удалось поймать его взгляд. По выражению лица молодого человека было видно, как беспорядочно скачут его мысли – впрочем, как и у нее самой. Девушке хотелось хоть немного пообщаться с тем, кто помог бы ей почувствовать себя не такой одинокой. Увы, единственный подходящий на эту роль человек – Лукас, заново рисующий карту ее мира.

– Надеюсь, вы понимаете, насколько трудно мне воспринять…

Лукас фыркнул:

– Воспринять – что? У тебя был нормальный отец, и он достойно вел дела в рискованном бизнесе. Теперь он умер… – Лукас помолчал, а потом добавил как бы в раздумье: – И конечно, теперь ты очень богатая молодая женщина.

Элла нервно рассмеялась. Она хотела, чтобы Крис заметил, насколько неприятны ей подобные разговоры.

– Мне не нужны такие деньги! – сказала девушка с вызовом.

– Поверь мне, есть только один вид денег. Но если ты думаешь иначе, если считаешь, что проценты от твоих сбережений чисты, как утренняя роса, тебе нужно еще многому учиться.

– Это просто смешно, – неожиданно заявил Крис. – Вы искренне полагаете, что честных способов делать деньги не существует?

Лукас посмотрел на него и сказал:

– Так. Мы приехали. Берите сумки.

Элла подумала, что здесь, в сумрачной Швейцарии, они должны быть в безопасности, но и теперь Лукас торопил их.

Через несколько минут все трое стояли перед блестящим черным «мерседесом».

Лукас открыл багажник, чтобы положить вещи.

– Не против, если на этот раз я сяду спереди? – спросила Элла.

– Пожалуйста.

Они сели в машину и поехали – все время в гору, все дальше и дальше от станции. Часы на приборной панели автомобиля показывали почти шесть – еще слишком рано для заката, однако облака укрыли землю сумерками, а заморосивший через несколько минут дождик и вовсе заставил подумать, что на дворе промозглая осенняя ночь.

Лукас показал на бардачок:

– Там есть компакты. Выбери что-нибудь.

Элла вытащила какой-то диск.

– Мне нравится Ник Дрейк, – сказала она. – У моего папы тоже есть такой.

– Я слушаю его последнюю пару лет.

– Это папа порекомендовал? Он всегда сходил с ума по музыке шестидесятых.

Девушка вдруг подумала: а не через музыку ли отец пришел к наркотикам – не как преступник, а как молодой идеалист?

Лукас улыбнулся:

– Твой отец и я, мы никогда… не обсуждали музыку. Дрейка мне порекомендовал «Амазон».[1]1
  Один из крупнейших в мире интернет-магазинов.


[Закрыть]

Элла тоже улыбнулась, слегка удивленная: почти каждая песня, которая ей нравилась, ассоциировалась с конкретным моментом, человеком, событием. А вот Лукас черпает свои привязанности в интернет-магазине…

Девушка вставила диск в проигрыватель. Когда раздались чарующие звуки музыки, она расслабилась, глядя на дворники на ветровом стекле, бесшумно скользящие перед глазами. Элла согрелась и почувствовала себя уютно и надежно. Машина мягко катила вдоль промокших деревьев; дождь висел в воздухе, будто туман. Казалось, они едут сквозь изорванные в клочья облака.

– Мне очень жаль твою семью.

Элла взглянула на Лукаса, удивленная, тронутая, растроганная. Мог бы и пораньше сказать… Впрочем, зная Лукаса всего лишь несколько дней, она сумела почувствовать, что для него выразить грусть или сожаление по какому-нибудь поводу равносильно подвигу.

– Спасибо.

Неожиданно девушка вспомнила события сегодняшнего утра – то, как Лукас осторожно стирал кровь с ее лица, насколько пальцы его были чувствительными и заботливыми… Тогда Элла была еще слишком потрясена, чтобы придать этому значение, но сейчас поняла: ей тоже следовало кое-что сказать раньше.

– И еще, Лукас. Спасибо, – она неуверенно взглянула на него, – спасибо за то, что спасли мне жизнь.

– Для того меня и пригласили.

Ну вот. Дверь снова закрылась, но Элла не могла ошибаться: тот, другой человек был здесь, где-то совсем рядом.

Она больше ничего не говорила – просто сидела и слушала музыку. Наблюдая, как мир скользит мимо, Элла попыталась сосредоточиться на сиюминутном. На пролетающем мгновении. Она слишком устала, чтобы думать о чем-то еще.

Довольно скоро наступит время, когда ей все равно придется осмыслить случившееся. И тогда предстоит узнать, как погибла семья, от чьей руки… и что будет дальше.

Все впереди.

А сейчас Элла отчаянно пыталась на несколько часов притвориться, будто ничего не произошло. Звучал «Речной человек» – песня, которую ей хотелось связать в памяти только с этой поездкой, с Лукасом и Крисом – и больше ни с чем.

Они проехали через небольшую деревню, потом замелькала череда пастбищ и густых перелесков. Минут через десять автомобиль свернул на проселочную дорогу, которая через несколько сотен ярдов привела их к цели поездки.

Выйдя из машины, Элла поняла, что именно изменило ее настроение: дождь прекратился, тишина была как задержанный вдох.

В тени скрывался какой-то дом, напоминающий традиционный альпийский – силуэтом, балконом, выдвинутым далеко вперед. Однако он был вполне современным – сплошное дерево и стекло.

– Это вы построили?

Лукас стоял у багажника, доставая сумки.

– Нет. Человек, который его построил, умер, а жена не захотела тут оставаться. Мне повезло.

Они направились к дому. Пройдя несколько шагов, Лукас обернулся и добавил:

– Кстати, умер от рака.

Элла и Крис проследовали по лестнице в небольшой холл, где Лукас остановился, чтобы включить свет и проверить нечто похожее на охранную систему. Затем он проводил их в большое помещение – гостиную, столовую и кухню одновременно, – занимающее весь верхний этаж. По стенам стояли шкафы с книгами.

– Я не особенно привык к гостям, но вы чувствуйте себя как дома. Спальня для гостей и ванная комната – внизу, в задней части дома.

Элла с улыбкой посмотрела на Криса и протянула ему свою сумку.

– Конечно, я отнесу сумки вниз, – сказал тот и повернулся к Лукасу. – Взять вашу?

Похоже, это предложение позабавило Лукаса.

– Спасибо. Моя спальня здесь, рядом.

Элла прошлась по помещению, которое показалось ей на удивление опрятным. На боковом столике девушка заметила несколько нераспечатанных конвертов. Значит, пока никого не было дома, сюда кто-то приходил… Элла наклонилась, чтобы посмотреть, что написано на конвертах.

Все они были адресованы С. Лукасу.

– Лукас – ваша фамилия? – спросила она, чувствуя себя довольно неловко.

– Да.

– А что означает «С»?

– Стивен.

– Удивительно. Я почему-то считала, что Лукас – это имя, а не фамилия, – сказала Элла. Потом добавила нерешительно: – Могу я звать вас Стивеном?

– Я всегда был Лукасом. Один человек много лет назад настоял на том, чтобы называть меня Люк. Но Стивен? Никогда.

– А ваши родители? Уж они-то точно называли вас Стивеном?

– Только Лукас.

«Что ж, – подумала девушка, – значит, так».

– У вас много книг, – пробормотала она, пытаясь найти выход из ситуации.

Тут весьма вовремя раздался голос Криса:

– Ты только взгляни на спальню!

Лукас усмехнулся:

– Это моя страсть – не подарочные издания и все такое, а просто книги.

– Классный дом! – продолжал восторгаться Крис.

– Мне тоже нравится. – Лукас огляделся по сторонам с таким видом, будто видел все в первый раз. – В общем, располагайтесь. Я приготовлю что-нибудь поесть. Завтра нужно сделать несколько звонков, узнать, осела ли пыль, а послезавтра я отвезу вас в Цюрих. – Лукас кивнул, словно отвечая на собственные мысли, и направился в сторону кухонной плиты.

Элла снова взглянула на нераспечатанную почту, гадая, когда же Лукас соберется ее просмотреть. А почему он не прослушал автоответчик? Создавалось впечатление, что Лукас живет будто призрак, отказавшись от каждодневных потребностей – за их ненадобностью.

Крис вышел на балкон, и Элла последовала за ним, любуясь панорамой: леса соединялись в сплошную массу теней, клочки пастбищ тонули в дымке. В ясный день, наверное, вдалеке должны быть видны горы, но сегодня вечером небо упало на землю и накрыло ее целиком.

Некоторое время они стояли молча. Потом Крис сказал:

– Извини, если от меня последние дни не было пользы. Просто одно потрясение за другим… и все равно я не должен был думать только о себе…

Элла посмотрела на него, а Крис улыбнулся и прокашлялся.

– Просто хочу извиниться за то, что я такой баран.

Она покачала головой и прильнула к нему, прижимаясь еще теснее после того, как он тоже обнял ее. Ей казалось, будто это единственное, что нужно, единственная защита, которая необходима, – вот так стоять с переплетенными руками, чувствуя дыхание Криса и нежное поглаживание его рук.

Она прислушивалась к звукам капель, падающих с крыш и деревьев, к далекому лаю собаки, к тихим, уютным звукам готовящегося ужина… И здесь ее мыслям пришлось спуститься на землю, потому что еду готовил Лукас, а ощущение передышки на самом деле было мнимым.

За ужином Лукас продолжал молча читать книгу. Элла и Крис сидели за столом друг против друга, ожидая конца трапезы, чтобы поблагодарить хозяина.

В ответ на их слова Лукас лишь кивнул и отказался от предложения помочь с мытьем посуды.

– Кто-нибудь играет в шахматы или нарды?

– Я играю в шахматы, – отозвался Крис. – И мы оба играем в нарды.

Лукас опять кивнул, подошел к шкафу, достал оттуда большую доску из толстой кожи для игры в нарды и раскрыл ее на кофейном столике между двумя диванами.

– Если хотите выпить – угощайтесь, – сказал он, потом взял книгу и направился к креслу в противоположном конце комнаты, закрыв по дороге окна, выходящие на балкон.

Они играли в нарды при почти полном отсутствии интереса со стороны Лукаса. У Эллы не получалось сосредоточиться: игра оказалась не лучшим средством от мучительных мыслей. Время от времени раздавались отдаленные раскаты грома, которые иногда заставляли молодых людей переводить взгляд в темноту за окнами.